Сандра Браун
Алиби
Глава 4
Но даже Рори Смайлоу не мог быть настолько бессердечным и циничным.
Когда Дэви Петтиджон посмотрела с лестницы вниз в холл, детектив стоял, заложив руки за спину, и смотрел то ли на носки своих отлично начищенных ботинок, то ли в пол, выложенный дорогой итальянской плиткой. В любом случае его явно занимало только пространство у его ног.
Дэви в последний раз видела бывшего шурина своего мужа на официальном мероприятии, связанном с охраной порядка в городе. В тот вечер Смайлоу вручили награду. Следуя протоколу, Лют вызвал его, чтобы поздравить. Смайлоу пожал ему руку, но только потому, что Петтиджон буквально вынудил его это сделать. Детектив вел себя вежливо, но Дэви подозревала, что Смайлоу с куда большим удовольствием вцепился бы ее мужу в глотку, а не пожимал ему руку.
Теперь Рори Смайлоу отлично держал себя в руках, как и при последней их встрече. Его манера поведения и одежда были неизменно безупречны. Волосы начали редеть на макушке, но это Дэви заметила только потому, что смотрела на детектива сверху.
А вот женщину она не знала. У Дэви сохранилась давняя привычка оценивать всех женщин, с которыми ее сталкивала судьба, так что она наверняка бы запомнила спутницу Смайлоу, если бы встречала ее раньше.
Детектив так и не поднял головы, а вот женщина проявляла явное любопытство. Она все время вертела головой, рассматривая каждый предмет в холле. У нее были быстрые глаза хищника. Дэви она не понравилась с первого взгляда.
Только катастрофа могла привести Смайлоу в особняк Петтиджонов, но Дэви гнала от себя эту мысль, пока только было возможно. Она допила содержимое своего стакана и аккуратно, чтобы не зазвенели кубики льда, поставила его на консоль. Только потом хозяйка дома объявила о своем присутствии:
– Вы хотели меня видеть?
Они одновременно обернулись на звук голоса и увидели Дэви Петтиджон наверху на галерее. Она дождалась, чтобы их взгляды были прикованы к ней, и только тогда начала спускаться вниз. Дэви была босиком, волосы несколько растрепаны, рука не отрывалась от перил, но держалась она так, словно была одета в вечернее платье. Она изображала из себя принцессу бала, окруженную скромными почитателями, обожающими ее и потрясенньми ее красотой. Дэви родилась в одной из самых знатных семей Чарлстона. Ее родословная и по материнской, и по отцовской линии признавалась безупречной. И Дэви никогда об этом не забывала сама и никому другому забыть не разрешала.
– Здравствуйте, миссис Петтиджон.
– Зачем такие церемонии, Рори? Это ни к чему. – Дэви остановилась на небольшом расстоянии от него, склонила голову набок и улыбнулась. – В конце концов, мы почти родственники.
Она протянула детективу руку. Его рука оказалась сухой и теплой, а ее чуть влажной и совершенно холодной. И Дэви подумала, догадался ли Смайлоу о том, что она только что держала стакан с водкой.
Рори отпустил ее руку и представил ей свою спутницу:
– Это Стефани Манделл.
– Стефи, – произнесла женщина и протянула руку Дэви. Она была маленькой, с короткими темными волосами и темными глазами. Жадные глаза. Голодные глаза. Чулок она не надела, хотя на ней и были туфли на высоких каблуках. Для Дэви это было куда более серьезным нарушением правил этикета, чем ее собственные босые ступни.
– Как поживаете? – Дэви пожала Стефани руку, но быстро отпустила. – Вы продаете билеты на полицейский бал или что-то в этом роде?
– Где мы могли бы с вами поговорить? Скрывая свое беспокойство под сияющей улыбкой, она провела их в парадную гостиную. Экономка, впустившая их и сообщившая Дэви, что у нее гости, бесшумно двигалась по комнате, зажигая лампы.
– Спасибо, Сара.
Женщина, такая же огромная и темная, как комод из черного дерева, вышла в боковую дверь.
– Какая красивая комната, – сказала Стефи. – Такой потрясающий цвет.
– Вы так думаете? – Дэви посмотрела по сторонам, словно попала в гостиную впервые. – На самом деле эта комната мне нравится меньше всех остальных в доме. Мой муж настоял на том, чтобы выкрасить стены в такой цвет. Он называется терракотовым. – И, глядя прямо на Стефи и сладко улыбаясь ей, Дэви добавила:
– Моя мама всегда говорила, что оранжевый – это цвет всего плебейского и грубого.
Щеки Стефи залила краска гнева.
– Где вы были сегодня днем, миссис Петтиджон?
– Не ваше собачье дело, – не моргнув глазом, ответила хозяйка дома.
– Дамы, прошу вас, – Смайлоу бросил на Стефи суровый взгляд, призывая ее к молчанию.
– Что происходит, Рори? – требовательно спросила Дэви. – Что вы здесь делаете?
Спокойно, холодно и почтительно он сказал:
– Я предлагаю всем присесть.
Дэви встретилась с ним взглядом и долго не отводила глаз. Потом она презрительно посмотрела на Стефи и резким жестом указала гостям на диван, а сама устроилась в кресле рядом.
– Боюсь, я принес вам плохие новости. Дэви смотрела на него, ожидая продолжения.
– Сегодня днем мы обнаружили труп Люта. В номере «люкс» в «Чарлстон-Плаза». Судя по всему, его убили.
Дэви изо всех сил старалась, чтобы на ее лице ничего не отразилось.
Настоящая леди не показывает своих чувств на публике.
Любой бы научился сдерживать свои чувства в семье, где папочка был бабником, а мамочка – алкоголичкой. Все знали, почему она пьет, но все делали вид, что такой проблемы просто не существует. Только не в их семье.
Максину и Клайва Бертон окружающие считали превосходной парой. Оба принадлежали к элите Чарлстона. Оба были невероятно красивы. Оба посещали привилегированные школы. Их свадьба была стандартной, но все последующие сравнивали именно с ней. Они отлично подходили друг к другу.
Их три очаровательные дочери получили мужские имена. Возможно, потому, что Максина всегда была пьяна, как подходило время родов. Или она просто не понимала, когда ей говорили, кто именно у нее родился. Но вполне вероятно, что она называла их так из желания сделать назло гуляке Клайву. Тот все время мечтал о наследнике и обвинял жену в неспособности родить сына. И нечего там болтать о каких-то игрек-хромосомах.
Итак, маленькие Клэнси, Джерри и Дэви выросли в семье с серьезными проблемами, которые никогда не становились достоянием общественности. Девочки с раннего детства научились держать свои чувства при себе в любой ситуации, даже в самой неприятной. В доме сложилась ненадежная, странная атмосфера, тем более что оба родителя были людьми легкомысленными и склонными к истерикам. Их разговоры часто кончались бурными ссорами, нарушавшими хрупкое подобие мира и спокойствия. Поэтому у всех сестер остались на душе шрамы.
Клэнси распрощалась со всеми, когда в тридцать лет умерла от рака мозга. Злые языки поговаривали, что ее болезнь стала следствием слишком частых венерических болезней.
Джерри избрала совсем другой путь. Еще на первом курсе колледжа она стала членом фундаменталистской христианской группы. Она посвятила свою жизнь лишениям и воздержанию, отказываясь от всяких удовольствий, особенно от алкоголя и секса. Джерри выращивала корнеплоды и проповедовала Евангелие в индейской резервации в Южной Дакоте.
Только Дэви, самая младшая из сестер, осталась в Чарлстоне, не обращая внимания на слухи и пересуды, даже после того, как Клайв умер от сердечного приступа в постели своей очередной любовницы. А Максину пришлось отправить в лечебное учреждение. Утверждали, что у нее болезнь Альцгеймера, хотя все знали, что ее мозг погубил алкоголь.
Дэви, казавшаяся мягкой и податливой, как растаявшая конфета, на самом деле была крепче гвоздей. Ей хватило мужества пережить все это…
– Что ж, – произнесла Дэви Петтиджон, вставая, – вы отказываетесь выпить, а себе я все-таки налью.
Она подошла к столику с напитками, бросила несколько кубиков льда в высокий хрустальный стакан и налила водки. Она выпила почти половину одним глотком, снова наполнила стакан и только потом повернулась к Смайлоу и Стефи.
– Кто она?
– Простите?
– Да ладно вам, Рори. Не надо напускать туман. Если Люта застрелили в роскошном номере его нового отеля, значит, у него была подружка. Я полагаю, что либо она сама, либо ее ревнивый муж его и убили.
– А кто сказал, что его застрелили? – спросила Стефи Манделл.
– Что?
– Смайлоу не говорил, что вашего мужа застрелили. Он сказал, что его убили. Дэви отпила еще водки.
– Я предполагаю, что его застрелили. Разве это не правильная догадка?
– А догадка ли это?
Дэви всплеснула руками, пролив водку на ковер.
– Да кто вы, черт возьми, такая, в конце концов? Стефи встала.
– Я представляю офис окружного прокурора. Может быть, вы не знаете, что это такое?
– Я отлично знаю, что это такое, – парировала Дэви.
– Я буду заниматься делом об убийстве вашего мужа. Именно поэтому я настояла на том, чтобы приехать вместе со Смайлоу.
– Так-так, понятно. Захотелось посмотреть, как я отреагирую на новости.
– Совершенно верно. Должна признаться, что мне не показалось, будто известие о смерти мужа вас удивило. Итак, я возвращаюсь к своему первому вопросу – где вы были сегодня днем? И не говорите, миссис Петтиджон, что это не мое собачье дело. Дело-то как раз мое.
Дэви справилась со своим гневом, спокойно поднесла стакан к губам и неторопливо обдумала свой ответ.
– Вы хотите знать, есть ли у меня алиби?
– Мы пришли сюда не для того, чтобы допрашивать вас, Дэви, – вмешался Смайлоу.
– Все в порядке, Рори. Мне нечего скрывать. Мне просто кажется, что со стороны этой женщины… – она оглядела Стефи с головы до ног уничтожающим взглядом, – крайне бестактно врываться в мой дом, оскорблять меня и обрушивать на меня шквал вопросов буквально через несколько секунд после того, как мне сообщили об убийстве моего мужа.
– Это моя работа, миссис Петтиджон, и неважно, нравится вам это или нет.
– Что ж, мне это не нравится. – И, отвернувшись от помощника прокурора, как от фигуры, ничего для нее не значащей, Дэви обратилась к Смайлоу:
– Я отвечу на ваши вопросы. Что вы хотите знать?
– Где вы были сегодня между пятью и шестью часами?
– Здесь.
– Одна?
– Да.
– Кто-нибудь может подтвердить это?
Дэви Петтиджон подошла к столику у дивана и нажала одну кнопку на стоящем там телефоне. Раздался голос экономки:
– Слушаю вас, мисс Дэви?
– Сара, будьте любезны, зайдите сюда. Спасибо.
Все трое ждали молча. Не сводя с помощника прокурора холодного недовольного взгляда, Дэви играла ниткой великолепного жемчуга, украшавшего ее шею. Это был подарок ее отца, которого она любила и ненавидела. Она всегда надевала его, даже с коротенькими шортами и белой хлопковой рубашкой не по размеру, которые были на ней этим вечером.
Экономка перешла к Дэви по наследству от матери. Сара начала работать в семье еще до рождения Клэнси и прошла с ними через все испытания. Войдя в комнату, она бросила на Смайлоу и Стефи неодобрительный взгляд.
Дэви официально представила ее:
– Мисс Сара Берч. А это детектив Смайлоу и представитель из офиса окружного прокурора. Они пришли сообщить мне, что мистера Петтиджона нашли убитым сегодня днем.
По лицу Сары так же ничего невозможно было понять, как и по лицу Дэви.
Дэви между тем продолжала:
– Я сказала им, что была дома сегодня вечером между пятью и шестью часами и что ты можешь это подтвердить. Это верно? Стефи Манделл чуть было не взорвалась от возмущения:
– Вы не имеете права…
– Стефи!
– Но она только что превратила допрос в посмешище! – рявкнула Стефи. Дэви невинными глазами посмотрела на него:
– Мне показалось, Рори, вы говорили, что это не допрос. Смайлоу ответил ей ледяным взглядом. Он повернулся к экономке и вежливо спросил:
– Мисс Берч, вы можете подтвердить, что миссис Петтиджон находилась дома в это время?
– Да, сэр. Она провела почти весь день в спальне. Она отдыхала.
– Ох, черт, – выдохнула Стефи.
Не обращая на нее внимания, Смайлоу поблагодарил экономку. Сара Берч подошла к Дэви и взяла ее руки в свои:
– Мне очень жаль.
– Спасибо, Сара.
– С вами все в порядке, девочка моя? Я могу что-нибудь для вас сделать?
– Не сейчас.
– Если вам что-нибудь понадобится, только дайте мне знать. Дэви улыбнулась ей, и Сара ласково провела рукой по ее спутанным белокурым кудрям и вышла. Дэви допила свой коктейль и теперь недружелюбно посматривала на Стефи поверх стакана. Опустив его, она поинтересовалась:
– Вы удовлетворены?
Стефи кипела от негодования и не стала ей отвечать.
Снова подойдя к столику с напитками, Дэви спросила:
– Где… Куда его отвезли?
– Медэксперт проведет вскрытие.
– Так что с похоронами придется подождать до…
– Пока не выдадут тело, – закончил за нее Смайлоу. Дэви налила себе еще водки, потом вернулась на свое место.
– Как он умер?
– Ему выстрелили в спину. Два раза. Мы полагаем, что смерть наступила мгновенно, и вполне вероятно, он был без сознания, когда в него стреляли.
– Люта нашли в постели?
Разумеется, Смайлоу знал обстоятельства смерти отца Дэви. Все в Чарлстоне смаковали скандальные подробности. Дэви оценила, что Смайлоу выглядел смущенным и недовольным, отвечая на ее вопрос:
– Он лежал на полу в гостиной и был полностью одет. Кроватью никто не пользовался. Мы не нашли никаких следов романтического свидания.
– Хоть какое-то разнообразие. – Миссис Петтиджон залпом осушила стакан.
– Когда вы в последний раз видели мужа?
– Вчера вечером. Или сегодня утром? Я не помню. Мне кажется, что все-таки сегодня утром. – Дэви не обратила внимания на недоверчивое фырканье Стефи. Она не сводила глаз со Смайлоу. – Иногда мы не видим друг друга по несколько дней.
– Вы не спите вместе? – спросила Стефи. Дэви повернулась к ней:
– Вы приехали с Севера. Откуда именно?
– А что?
– Вы невоспитанны и невероятно грубы. Смайлоу снова вмешался:
– Стефи, мы будем интересоваться личной жизнью Петтиджонов, только если в этом появится необходимость. Пока такой необходимости нет. – И он снова повернулся к хозяйке дома:
– Вы не знали о планах Люта на сегодня?
– Ни на сегодня, ни на любой другой день.
– Он не говорил вам, что собирается с кем-то встретиться?
– Едва ли. – Она поставила пустой стакан на кофейный столик, выпрямилась и расправила плечи. – Меня подозревают?
– На данный момент мы подозреваем каждого в Чарлстоне.
Дэви встретилась со Смайлоу взглядом.
– У многих найдутся причины убить его. – Под ее пристальным взглядом он отвел глаза.
Стефи Манделл сделала шаг вперед, словно желая напомнить Дэви, что она все еще здесь, что она важная персона и что с ней надо считаться.
– Прошу прощения, если я была невежлива с вами, миссис Петтиджон.
Она замолчала, но Дэви не собиралась ее прощать за столь многочисленные нарушения правил приличия. Она даже не пошевелилась.
– Ваш муж был важной фигурой, – продолжала Стефи. – Его бизнес приносил большие доходы городу, округу и штату. Его участие в общественной жизни…
– К чему вы клоните?
Теперь Стефи не понравилось вмешательство Дэви, она продолжала:
– Это убийство затронет все общество. Офис окружного прокурора будет заниматься прежде всего этим делом, пока виновный не будет схвачен, не предстанет перед судом и не будет осужден. Я лично гарантирую вам, что правосудие свершится.
Дэви улыбнулась самой очаровательной своей улыбкой.
– Мисс Манделл, ваши личные гарантии для меня гроша ломаного не стоят. И еще я должна вас огорчить. Вы не будете заниматься расследованием смерти моего мужа. Я никогда не доверяла вещам с распродажи.
Она оглядела платье Стефи с выражением явного неодобрения. А потом, повернувшись к Смайлоу, объяснила, как будут развиваться события дальше:
– Я хочу, чтобы этим делом занимались только самые лучшие. Проследите за этим, Рори. Или этим займусь я, вдова Люта Петтиджона.
Глава 5
– Ну-ка гони сюда сотню, живо, – мужчина шлепнул ладонью по грязному зеленому сукну, сияя пьяной улыбкой. Бобби Тримбл содрогнулся от омерзения.
Достав бумажник из заднего кармана, Бобби вынул две бумажки по пятьдесят долларов и передал их этому ублюдку.
– Хорошая игра, – лаконично сказал он.
Мужчина спрятал деньги в карман и оживленно потер руки.
– Может, сыграем еще разок?
– Позже. – Он подмигнул, выстрелил из воображаемого пистолета в огромное брюхо своего партнера по бильярду и отошел, унося с собой стакан.
На самом деле ему хотелось отыграться, но у него не было наличных. Последняя серия игр, каждую из которых он проиграл, сделала его беднее на несколько сотен долларов. Пока он не решит проблему с наличными, с игрой придется подождать. И со всем прочим тоже не придется торопиться. Последняя уплывшая из рук сотня особенно действовала ему на нервы. Просто он мог приобрести пару косяков. Или пару «колес». Ну что ж…
Хорошо, что у него еще оставалась поддельная кредитная карточка. Этим он сможет покрыть свои расходы на жизнь, но на все остальное нужны наличные. И с этим немного сложнее. Но все-таки возможно. Надо только немного потрудиться.
А Бобби хотелось побольше отдыхать, поменьше работать.
– Уже недолго осталось, – утешил он самого себя, улыбаясь своему отражению в стакане. Когда его вложения окупятся, он сможет долгие годы ничего не делать.
Но улыбка быстро сбежала с его лица. Облако неуверенности наползло на его солнечное будущее. К несчастью, успех его схемы добывания денег зависит от партнера, а он уже начал сомневаться в том, что ей можно доверять. Честно говоря, сомнения жгли его изнутри, как дешевое виски, которое он пил весь вечер. На самом деле он вообще не мог доверять ей.
Бобби уселся на табурет в конце стойки и заказал еще виски. Если бы не нужда держаться в тени, Бобби никогда бы не пошел в заведение такого низкого пошиба. Он давно уже не бывал в таких забегаловках. Бобби начинал с нуля, но смог подняться. Путь наверх. Взлетающая вверх ракета, вот что такое Бобби Тримбл.
Он выработал для себя новый имидж и не собирался с ним расставаться. Если ты родился не в той семье, то с этим ничего не поделаешь. Но если тебе это не нравится, если ты нутром чуешь, что создан совсем для другого, лучшего, то почему бы тебе не стряхнуть с себя одну маску и не подыскать себе другую? Именно это Бобби и проделал.
Только его внешность и манеры позволили ему найти ту непыльную работенку в Майами. Хозяину ночного клуба требовался парень с талантом Бобби к перевоплощению в качестве конферансье. Он хорошо выглядел, и дамы потянулись в клуб. Он окунулся в работу, как утка в воду. Клуб увеличил доходы. Очень скоро «Петух и бык» стал самым популярным ночным заведением в Майами, хотя в этом городе трудно кого-то удивить.
Каждую ночь туда приходили дамочки, которые хотели хорошо провести время. «Петух и бык» не извинялся за свое непристойное шоу, адресованное не леди, а женщинам, не боявшимся растрепать прическу. Почти каждую ночь танцоры раздевались догола. Бобби не расставался со своим смокингом, но своими речами доводил женщин до сексуального безумия. Его устные упражнения возбуждали больше, чем движения стриптизеров. Посетительницы обожали его грязные шутки.
Потом как-то ночью одна разошедшаяся не на шутку дамочка вскарабкалась на сцену, упала на колени перед одним из танцоров и стала делать ему минет. Толпа просто обезумела.
Но представителей полиции нравов, работавших под прикрытием, такой оборот событий не устроил.
Они вызвали своих людей, и, прежде чем кто-либо успел сообразить, что, собственно, происходит, в зале было уже полно полицейских. Бобби удалось ускользнуть через заднюю дверь, но он успел прихватить с собой всю наличность из сейфа в кабинете хозяина.
Бобби слишком любил ипподром. Его преследовали неудачи, и он задолжал кругленькую сумму. Итак, имея у себя на хвосте хозяина клуба, полицейских и кредиторов, Бобби сбежал в штат Южная Каролина с десятью тысячами долларов за подкладкой смокинга. Он перекрасил свой «Мерседес» с откидным верхом и поменял на нем номера. Какое-то время Бобби путешествовал вдоль побережья и с наслаждением тратил украденные деньги.
Но это не могло длиться вечно. Бобби пришлось взяться за работу – единственную, которую он знал в совершенстве. Выдавая себя за постояльца роскошного отеля, он пробирался к бассейну и там испытывал свои чары на одиноких туристках. Деньги, которые он у них крал, Бобби считал справедливым вознаграждением за то удовольствие, что он доставлял дамам в постели.
Но как-то вечером, потягивая шампанское и уговаривая одну разведенную особу дать ему свой ключ от номера, он увидел знакомого из Майами. Бобби тут же извинился и сказал, что ему надо на минуту выйти. Расставшись с дамой, он вернулся в отель, быстро собрал вещи, побросал их в «Мерседес» и рванул прочь из города.
Несколько долгих недель он не высовывал носа, воздерживаясь даже от секса. В минуты неудач сомнения в себе проявлялись особенно сильно, но на этот раз к ним присоединилось и желание отомстить. Как-то раз он напился в баре и ввязался в драку с другим посетителем.
И, как оказалось, это было лучшее, что могло с ним случиться. Эту драку увидел нужный человек и направил Бобби на верную дорогу. Если все пройдет так, как он спланировал, то он сделает состояние. У него будет столько денег, сколько должен иметь новый, созданный им Бобби Тримбл.
И все-таки его успех зависел от его партнерши. Как он уяснил для себя гораздо раньше, женщинам нельзя доверять уже на том основании, что они женщины. Бобби допил виски и сделал знак бармену:
– Пора долить.
Но бармен не отрывался от экрана телевизора. Изображение было нечетким, но даже со своего места Бобби сумел-таки разглядеть какого-то парня, говорившего в направленный на него микрофон. Бобби его не знал. Какой-то неулыбчивый пижон, это точно.
Парень на экране был хладнокровной бестией. Окруженный журналистами, он говорил:
– Тело было обнаружено сегодня вечером вскоре после шести часов. Нам известна личность убитого.
– Что вы скажете о…
– А как насчет орудия убийства?
– Есть ли у вас подозреваемые?
– Мистер Смайлоу, не могли бы вы рассказать нам… Бобби потерял интерес к происходящему и повысил голос:
– Налейте мне еще виски.
– Я слышал, – раздраженно буркнул бармен.
– Неплохо было бы улучшить обслуживание клиентов… Но жалоба замерла на его губах, когда на экране вместо парня с холодными глазами показалось лицо, хорошо знакомое Бобби. Лют Петтиджон. Бобби выпрямился и стал ловить каждое слово.
– В номере «люкс», который занимал мистер Петтиджон, нет никаких следов взлома. Кража как мотив преступления исключается. На данный момент у нас нет подозреваемых.
Прямой репортаж закончился, и перед зрителями снова появился ведущий одиннадцатичасового выпуска новостей.
Бобби больше не сомневался. Его улыбка сияла от уха до уха. Он поднял стакан, молча приветствуя свою партнершу. Она выполнила работу за него.
– Это все, что я пока могу сообщить вам.
Смайлоу отвернулся от микрофонов.
Детектив проигнорировал прозвучавшие ему вслед вопросы. Журналисты поняли, что больше ничего от него не добьются, и стали расходиться.
Смайлоу делал вид, что ему претит внимание прессы, но правда состояла в том, что он обожал пресс-конференции в прямом эфире. Не из-за камер и юпитеров, ведь он знал, что на фотографиях выглядит ужасно. И не из-за внимания и рекламы, которые они ему обеспечивали. Им дорожили на службе, и ему не требовалось одобрение общественности, чтобы сохранить свое положение и должность.
Смайлоу обожал ощущение собственной власти, когда его снимали и задавали ему вопросы. Но когда он подошел к детективам, поджидавшим его у стойки дежурного в вестибюле отеля, то проворчал:
– Я рад, что все кончилось. Ну, что у вас есть для меня?
– Ничего, – ответил Коллинз, и все кивнули головами в знак согласия, Заявление детектива застало Смайлоу врасплох.
– Что вы хотите сказать этим вашим «ничего»?
– Именно то, что сказал. – Майк Коллинз был ветераном. Он не так боялся Смайлоу, как другие, поэтому по молчаливому согласию он всегда говорил от имени остальных. – Пока мы ничего не нашли. Мы…
– Это невозможно, детектив, – подала голос Стефи. У Коллинза вокруг глаз залегли темные круги – свидетельство того, насколько тяжело ему пришлось этим вечером. Он повернулся к Стефи Манделл, прервавшей его, и посмотрел на нее так, словно с удовольствием придушил бы ее на месте, и, не обращая на нее больше внимания, продолжал докладывать Смайлоу:
– Как я говорил, мы опросили всех. – Постояльцы и служащие все еще оставались в бальном зале отеля. – Сначала им даже нравилось. Ну вы понимаете. Такое возбуждает. Как в кино. Но новизна ощущений прошла несколько часов назад. Мы ничего не можем от них добиться, их всех интересует одно: когда же им можно будет уйти.
Смайлоу неохотно разрешил постояльцам вернуться в свои номера. Он с детективами устроился в комнате для совещаний в бельэтаже и заказал всем пиццу. Пока они ели, Смайлоу просматривал ту скудную информацию, которую им удалось собрать после изнурительных допросов.
– Петтиджону делали массаж в спортивном комплексе? – спросил он, проглядывая записи.
– Да, – один из детективов проглотил огромный кусок пиццы. – Сразу после того, как он приехал в отель.
– Вы говорили с массажистом? Мужчина кивнул.
– Он сказал, что Петтиджон просил сделать ему массаж-люкс, целых девяносто минут. Петтиджон принял душ там, вот почему ванная в номере осталась сухой.
– Этот парень показался вам подозрительным?
– Я бы этого не сказал, – пробормотал детектив с набитым ртом. – Он переехал сюда из Калифорнии. В Чарлстоне новичок. Петтиджона видел впервые.
Смайлоу просмотрел список постояльцев. Все были вне подозрений. Все утверждали, что не были знакомы с Петтиджоном, хотя кое-кто видел его в новостях несколько месяцев назад, когда отель только открывался.
Большинство из гостей были обычными семейными парами, проводящими отпуск. Три пары приехали в Чарлстон на медовый месяц. Остальные говорили о том же, но явно были тайными любовниками, вырвавшимися на выходные в романтический город. Эти нервно отвечали на вопросы детективов, но не потому, что были замешаны в убийстве. Они были виновны лишь в супружеской измене.
На четвертом этаже все номера, за исключением трех, были заняты группой школьных преподавательниц из Флориды. Два номера «люкс» занимала баскетбольная команда мальчиков, только что закончивших этой весной последний класс школы и проводящих вместе последние дни перед тем, как разъехаться по разным университетам. Их единственным преступлением было распитие спиртных напитков, так как они еще не достигли совершеннолетия. К явному изумлению своих товарищей, один из них отдал офицеру марихуану в пакетике из фольги.
– А что с пленками камер наблюдения? – требовательно спросил Смайлоу.
– Хотите посмотреть? – уточнил Коллинз.
– А там есть на что смотреть?
Детективы снова зафыркали, давясь от смеха. Но Коллинз предложил, чтобы Смайлоу все-таки взглянул. Он даже пригласил Стефи посмотреть с ними видео.
– Может, какая польза будет, – сказал он ей.
Смайлоу и Стефи прошли за ними через вестибюль бельэтажа к другому залу заседаний, где к монитору уже был подключен готовый к работе видеомагнитофон.
Коллинз торжественно вставил кассету.
– Сначала парень, который этим занимается, поведал мне, что кассета с этого этажа потеряна.
Смайлоу знал по опыту, что камеры наблюдения подключены обычно к таймеру и включаются каждые десять секунд, в зависимости от скромности наблюдателя. Именно поэтому изображение при прокручивании пленки все время немного прыгает. Как правило, на кассете сохраняются записи за несколько предыдущих дней.
– А почему пленка оказалась не в видеомагнитофоне? Разве их не оставляют там и не записывают на них по новой, если нет нужды их просматривать?
– Именно поэтому я сообразил, что он лжет, – ответил Коллинз. – И я от него не отстал. Наконец он выдал мне кассету. Готовы?
Получив утвердительный кивок Смайлоу, Коллинз нажал на кнопку. Даже если бы на пленке не оказалось изображения, услышанные звуки вполне подошли бы для крутого порно. Стоны и вздохи сопровождали зернистое изображение парочки, предающейся любовным утехам.
– Эта сцена продолжается примерно пятнадцать минут, – объяснил Коллинз. – А потом дальше нам показывают двух шлюх в ванной, развлекающих друг друга. А затем следует основная сцена с…
– Я понял, – бросил Смайлоу. – Выключите. – Он проигнорировал недовольный ропот и свист остальных мужчин. – Прости, Стефи.
– Не за что. Маленькая шутка детектива Коллинза только подтвердила мою теорию о том, что словосочетание «мужская измена» это все равно что «масло масляное».
Остальные рассмеялись, а Коллинз буркнул что-то неразборчивое, выведенный из себя ее замечанием.
– Суть в том, – сказал он, – что весь этот шум, поднятый Петтиджоном по поводу суперсовременной системы охраны, – это просто блеф. Видеокамеры на этажах – липа. Черт бы их побрал.
– Что? – воскликнула Стефи.
– Единственная работающая камера на всю гостиницу находится в бухгалтерии. Петтиджон не желал, чтобы его обкрадывали, но, насколько я понимаю, ему было наплевать, если обворуют или убьют его гостей. Судьба сыграла с ним шутку, верно?
– А почему парень солгал? – поинтересовался Смайлоу.
– Ему так велели. Так приказал сам большой злой Петтиджон. И парень оказался твердым орешком. Он молчал даже после того, как мы ему сообщили, что Петтиджон мертв и что ему надо бояться только одного – обмануть нас. Наконец он сломался. Мы все проверили. Камеры не работают.
– Сколько народу об этом знает?
– Я полагаю, не слишком много.
– Проверьте. Начните с тех, кто занимает управленческие должности.
Обращаясь ко всем остальным, Смайлоу сказал:
– С утра первым делом займемся врагами Петтиджона. Мы составим список…
– Или мы можем избавить себя от хлопот и просто воспользоваться телефонной книгой, – пошутил один из детективов. – Все, кого я знаю, будут только рады, что этот сукин сын мертв.
Смайлоу кинул на говорящего тяжелый взгляд.
– Ох, простите, – промямлил тот, улыбка его увяла. – Я забыл, что он приходился вам родственником.
– Мы не состояли с ним в родстве. Он был женат на моей сестре. Какое-то время. Думаю, я люблю его еще меньше, чем все остальные. Стефи наклонилась вперед:
– Но ведь не ты же кокнул его, а, Смайлоу?
Все рассмеялись, но ответ Смайлоу «нет, не я» прозвучал так резко, словно он всерьез воспринял вопрос, и смех смолк так же внезапно, как и начался.
– Мистер Смайлоу, простите меня… В дверях стоял Смитти. Рори посмотрел на часы. Было уже за полночь.
– Я думал, что ты торопишься попасть поскорее домой, – сказал он чистильщику.
– Они только что разрешили нам идти домой, мистер Смайлоу.
– Ну да, конечно. – Он забыл, что всех служащих, включая Смитти, долго держали для допроса, хотя сам и приказал это сделать. – Прости.
– Это неважно, мистер Смайлоу. Я только хотел узнать, сказал ли вам кто-нибудь о тех людях, которых вчера увезли в больницу?
