Сандра Браун
Радость победы
The Thrill of Victory
Copyright © 1989 by Sandra Brown
«Радость победы»
© «Центрполиграф», 2022
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2022
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2022
Пролог
– Рэмси охотится за твоей задницей, Макки.
Встревоженный молодой сотрудник поравнялся с ним возле лифта. Перспектива навлечь недовольство главного редактора не слишком взволновала Джадда Макки, известного спортивного журналиста самой крупной газеты в Далласе. Он как ни в чем не бывало направился к автомату с кофе. Кофе там был крепкий и даже густой – Макки частенько шутил, что остатки, должно быть, используют для заделки трещин на Центральном шоссе.
– Макки, ты меня слышал?
– Слышал, Эддисон, слышал. Четвертак есть?
В карманах его брюк – дорогих, но невероятно измятых – не нашлось нужного количества мелочи. Макки вообще славился тем, что не носил с собой денег, и сейчас ему пришлось одалживаться у человека, который зарабатывал в разы меньше его.
– Рэмси так зол, что впору его связывать, – предостерег Эддисон, высыпая в ладонь своего кумира горсть монет.
– Да его каждый день впору связывать. – Макки следил за тем, как струйка кофе льется в картонный стаканчик. Единственным достоинством этого напитка являлось то, что он был обжигающе горячим и черным, как ночь. Или как темные очки Макки, которые все еще сидели у него на носу, хотя он уже минут пять как находился в здании.
Практически кофеин в чистом виде, слегка разбавленный жидкостью. Макки отхлебнул из стаканчика, и стекла его очков немедленно затуманились от пара. Только сейчас он осознал, что очки на нем, снял их и кое-как засунул в карман пиджака, не менее изжеванного, чем брюки. Веки его припухли, белки глаз покраснели.
– Он велел мне поймать тебя у лифта и немедленно привести к нему в кабинет.
– Наверное, он действительно вне себя. Что я натворил на этот раз? – равнодушно бросил Макки. Майкл Рэмси был постоянно вне себя из-за Джадда Макки. Менялась лишь степень его гнева.
– Пусть он сам тебе скажет. Так ты идешь? – озабоченно спросил молодой человек.
Джадд почувствовал к нему жалость.
– Ладно, пошли.
Эддисон Как-его-там пришел в редакцию на стажировку. Он изучал журналистику в Южном методистском университете и работал на полставки. В первый же день на новом рабочем месте к нему подошел Джадд и, достав из кармана до неприличия измятый носовой платок, шутливо предложил его Эддисону – для вытирания взмокшей шеи. Однако заметив, что юный стажер, кажется, немного задет, Джадд хлопнул его по плечу, сказал, что не хотел никого обижать, и дал Эддисону лучший совет, который только мог предложить опытный журналист начинающему, а именно: хорошенько подумать, действительно ли он хочет оставаться в этой профессии.
– Рабочий день ненормированный, оплата паршивая, условия ужасающие, и вообще, лучшее, на что ты можешь надеяться, – это то, что хоть кто-нибудь успеет прочитать твою статью до того, как ее сжует собака, или на нее нагадит птичка, или домохозяйка завернет в нее куриные потроха.
Поскольку Эддисон все еще работал в «Трибьюн», можно было сделать вывод, что он не воспользовался советом бывалого репортера. Джадд непременно съязвил бы по поводу юношеского идеализма, но он слишком хорошо помнил самого себя и собственные сияющие глаза в начале карьеры.
Глаза прекратили сиять лет эдак… много назад, но изредка, обычно в хорошем подпитии, Джадд вспоминал, каково это – хотеть стать великим журналистом. Так что пусть юнец резвится, пока есть желание. Он скоро и сам узнает, что жизнь иногда играет с нами злые шутки.
Рабочий день был в самом разгаре, и редакция гудела, как улей. Журналисты стучали по клавиатурам своих компьютеров. Многие при этом еще и разговаривали по телефону, зажав трубку плечом. Мимо проносились курьеры, сваливая на столы, где и без того громоздились горы неоткрытых пакетов, все новые и новые конверты и посылки.
Некоторые сотрудники просто слонялись по редакции, потягивая кофе или какую-нибудь газировку из баночек, в ожидании новостей, достойных публикации, или – если новостей не предвиделось – божественного вдохновения.
– …арабы. Но, с другой стороны, Израиль – привет, Джадд, – не станет…
– Тогда я ей говорю: «Слушай, отдай мне ключи!» Здорово, Джадд. А она говорит…
– …цитировать. Привет, Джадд. Кому-то нужно набраться смелости и высказать свое мнение, в конце концов.
Джадд, которого в редакции все знали и любили, кивая направо и налево, проследовал за Эддисоном в кабинет главного редактора.
– Наконец-то, – измученным голосом выговорила секретарша. – Он уже собирался посылать меня на твои поиски, раз уж у нас нет собственной службы безопасности. Спасибо, Эддисон. Вы можете вернуться к выполнению своих непосредственных обязанностей.
Меньше всего Эддисону хотелось уходить именно сейчас, когда самое интересное только начиналось, но секретарша главного славилась не менее взрывным характером, чем ее босс. Он поплелся к двери.
– Привет, куколка. Что случилось? – Джадд бросил опустевший стаканчик в мусорную корзину. – Налей мне нормального кофе, а?
Секретарша уперла руки в бока и негодующе воззрилась на него.
– По-твоему, я выгляжу как официантка?
Джадд смерил ее оценивающим взглядом и подмигнул.
– Ты выглядишь на миллион долларов.
Не дав секретарше разразиться тирадой на тему вопиющего проявления сексизма или – в зависимости от настроения – поблагодарить его за изысканный комплимент, Джадд скрылся за дверью в кабинет главного.
Сквозь ядовитые клубы дыма от двух выкуренных пачек (всего за этот день Рэмси выкурит четыре) Джадд едва разглядел самого Майкла Рэмси. Одна сигарета торчала у него во рту, другая дымилась в пепельнице.
– Вовремя ты. – Лицо главного было медно-красным от гнева.
Джадд плюхнулся в кожаное кресло и вытянул ноги.
– Вовремя для чего?
– Не умничай, Макки. В этот раз ты действительно попал.
Вошла секретарша с чашкой кофе, приготовленного в личной кофеварке Рэмси. Джадд подарил ей одну из своих самых обворожительных улыбок и многозначительный взгляд, который, к вящему сожалению секретарши, не предполагал ровным счетом никакого продолжения.
Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Рэмси выпустил изо рта целое облако вонючего дыма и уставился на Джадда.
– Ты прозевал самую главную новость года, касающуюся мира тенниса.
Джадд хмыкнул и обжег язык кофе.
– Так ты такой красный из-за новостей в мире тенниса? Боже мой, а я-то подумал, глядя на тебя, что «Ковбои» заявили о своем банкротстве, не меньше. Что там еще случилось? Макинрой обозвал судью неприличным словом?
– Стиви Корбетт свалилась прямо на корте сегодня утром. В Лобо-Бланко.
Ухмылка на лице Джадда немедленно увяла, а взгляд стал острым и заинтересованным. Чашка, из которой он пил кофе, была из тонкого фарфора, с узорным ободком по краю. Джадд осторожно поставил ее на стол. Рэмси взял недокуренную сигарету из пепельницы, в последний раз затянулся той, что уже была у него во рту, и стряхнул пепел в керамическую вазочку.
– Что значит «свалилась»?
– А вот этого мы как раз не знаем. Потому что наш журналист не явился на матч. Наш прославленный спортивный репортер, которому платят непомерно большие деньги, этим утром сладко спал.
– Давай без сарказма, ладно? Да, я проспал. Подумаешь. Что там произошло с мисс Корбетт? Наступила на свою косичку и упала?
– Нет, она не наступила на косичку. К счастью, хотя бы наш фотограф был там. Он сказал «свалилась».
– Типа потеряла сознание?
– Типа упала на корт и скорчилась, как гусеница.
– Какое ужасное сравнение.
Рэмси покраснел еще больше, хотя, казалось, больше было уже невозможно.
– Находись ты в тот момент там, смог бы подобрать свое собственное сравнение.
– Мое присутствие было не обязательно. – Джадд попытался оправдаться. – Корбетт должна была легко сделать эту итальянскую девчонку.
– Так вот, она ее не сделала. Победу присудили итальянке. Корбетт выбыла из турнира.
– Она ведь только что выиграла Открытый чемпионат Франции. В этом матче она просто обязана была победить, он был практически формальностью. Я хотел днем сходить на какую-нибудь более интересную игру.
– Ага. После того как справишься с похмельем, – злобно сказал Рэмси. – В общем, как бы там ни было, а сенсационного репортажа с корта мы не получили. О том, как звезда тенниса рухнула на корт на глазах у тысяч болельщиков, которые не поленились встать с утра пораньше и по пробкам добраться до стадиона. В то время как ты почивал в кроватке.
– Что говорят?
– Ничего. Ее менеджер зачитал официальное заявление для прессы. Три предложения, не дающие ровным счетом никакой информации.
– В какой она больнице? – Джадд уже мысленно перебирал своих знакомых из медицинской сферы, готовых за зелененькие бумажки продать собственную мать.
– Она не в больнице.
– Ах так… – разочарованно протянул Джадд. Весь адреналин куда-то испарился. Мозг мгновенно подал сигнал к отмене тревоги. Он снова вспомнил о своей чашке с кофе и сделал глоток. – Похоже, ты раздул целую историю из ничего, Майк. У нашей хорошенькой маленькой Стиви просто выдалась бурная ночка. Как у меня.
Рэмси покачал головой:
– Ее унесли с корта. Это тебе не последствия бурной ночки. – Он смотрел на Джадда немигающим взглядом, будто стараясь пригвоздить его к креслу. – Ты узнаешь, что именно с ней случилось, до того, как об этом проведает кто-либо еще. И тебе придется очень и очень поторопиться, потому что новость уже прошла по радио. Ты не слушал новости в машине?
– Я не стал включать радио. Голова болит.
– Ясно. На. – Рэмси вынул из ящика стола пузырек с аспирином и протянул его Джадду. Самый лучший его журналист, въедливый, проницательный и талантливый. И самый невыносимый. Рэмси всегда держал в столе запас аспирина – исключительно для Макки. – Возьми три штуки, четыре, да хоть все, но приди в себя и узнай, почему Стиви Корбетт упала. Рой носом землю. – Он потыкал в сторону Джадда сигаретой. – Твоя статья должна быть в вечернем выпуске.
Джадд взглянул на часы.
– У меня… как бы… днем была назначена встреча.
– Отмени.
– Нет, – уверенно заявил Джадд. – В этом нет необходимости. Я просто ей позвоню и перенесу встречу на обед. К этому времени я уже закончу с Корбетт и передам статью редактору.
Подойдя к двери, он в шутку отдал Рэмси честь.
– Знаешь, Майк, если ты не станешь немного спокойнее, то умрешь во цвете лет.
Дверь он оставил открытой. Все сотрудники услышали, как Майкл Рэмси послал вслед Джадду Макки словцо, не делающее чести ни ему, ни его матушке.
Глава 1
– О господи, это вы, – простонала Стиви Корбетт и привалилась к дверному косяку, пытаясь устоять на ногах. Из одежды на ней был лишь короткий халатик-кимоно. Светло-зеленый шелк выглядел свежим и прохладным, как спелая, налитая соком дыня.
Цепкий взгляд Джадда мгновенно отметил малейшие детали ее облика. Это просто кара Божья, не иначе. Джадд Макки был последним человеком, которого ей хотелось бы сейчас видеть.
– Я вас не ждала, – сказала Стиви.
– Я так и понял. И кто же тот счастливчик, которого вы ждали? – В глазах Макки прямо светилось желание разузнать что-нибудь жареное.
– Мой врач обещал прислать лекарство. Я подумала, что это курьер.
– Для чего, по-вашему, существуют дверные глазки? – Джадд постучал пальцем по маленькой круглой дырочке на двери.
– Мне не пришло в голову проверять.
– Очевидно, ваша голова занята чем-нибудь другим, а?
Через плечо Макки Стиви попыталась разглядеть, не появился ли там долгожданный курье р с лекарством.
– Да.
– Например, тем, какого дурака вы сваляли сегодня в Лобо-Бланко.
Она метнула в него разъяренный взгляд:
– Как обычно, мистер Макки, ваши формулировки грубы и вы неверно истолковываете факты.
– Судя по тому, что я слышал, все факты я истолковал правильно.
– Слышали? Так вас там не было? – Стиви изобразила сожаление. – Какая досада. Вы бы сполна насладились моим унижением.
Он улыбнулся, и морщинки на его загорелом лице проступили более явственно.
– Я от всей души предлагаю вам свое плечо. Можете выплакаться. Почему бы вам не пригласить меня в дом и не рассказать, что же такое с вами произошло.
– А почему бы вам не отправиться к черту? – Улыбка Стиви была просто ангельской. – О моем позорном падении вы сможете прочитать в статье своего конкурента.
– У меня нет конкурентов.
– А еще у вас нет совести, скромности, вкуса и таланта.
Джадд присвистнул:
– Хоть вы и ударились головой сегодня утром, ваш паршивый характер от этого не изменился.
– У меня прекрасный характер. И я замечательно отношусь к окружающим, за исключением вас. Да и с чего бы мне притворяться? Я не лицемерка и не собираюсь делать вид, что обожаю журналиста, который пишет обо мне отвратительные статьи.
– Язвительность – это то, чего ожидают от меня читатели, – заметил Джадд. – Это моя фирменная примочка, если хотите. Так же как вот эта длинная белокурая коса – ваша. – Он погладил косу рукой, ненароком задев и грудь.
Стиви шлепнула его по руке и перекинула тяжелую толстую косу за спину.
– Я сегодня скрылась от журналистов. Как вы меня нашли?
– Я знаю, кому надо заплатить, чтобы получить любой адрес. А почему вы скрываетесь от прессы?
– Я плохо себя чувствую, мистер Макки. И у меня совершенно нет настроения с вами препираться. Если бы я знала, что это вы, ни за что не открыла бы дверь. Пожалуйста, уходите.
– Один вопрос.
– Нет.
– Почему вы потеряли сознание?
– Всего доброго.
Стиви захлопнула дверь прямо перед носом Джадда, едва не прищемив полу его пиджака. На секунду она прислонилась лбом к прохладному дереву. Ну надо же, Джадд Макки! И именно сегодня. Только вчера в его статье весьма ехидно упоминалось о ее участии в турнире.
«Нам остается лишь гадать о том, что модница Корбетт, которой недавно посчастливилось выиграть Открытый чемпионат Франции, наденет на этот матч. Чем она собирается поразить своих поклонников на сей раз? – писал Макки. – Жаль только, что ее удар слева не производит столь сильного впечатления, как сексуальные коротенькие юбочки».
С тех пор как Стиви вошла в число сильных игроков, Макки не прекращал нападок на нее. Если она побеждала, он утверждал, что ей повезло. Если проигрывала – подробнейшим образом анализировал все ее ошибки. В наблюдательности ему не откажешь. Именно поэтому Стиви ненавидела статьи Макки. Он ни разу не похвалил ее – ни как человека, ни как спортсменку.
В последнее время, однако, Макки чуть поутих: Стиви не давала ему повода злопыхательствовать. Она выигрывала. Только что – Открытый чемпионат Франции. Это вплотную приблизило ее к Большому шлему. Дальше будет Уимблдон. Уимблдон?
Обычно одно только это слово вызывало в ней радостное предвкушение. Сейчас же она ощутила лишь дурное предчувствие. Пожалуй, на сегодняшний день Джадд Макки – это наименьшая из ее проблем.
Машинально прижав ладонь к животу, Стиви пошла на кухню, чтобы налить себе чашку горячего чая. Иногда теплое питье помогало ей почувствовать себя лучше.
Она наполнила чайник и поставила его на плиту. В дверь снова позвонили. На этот раз Стиви, наученная горьким опытом, сначала посмотрела, кто там. Весь обзор закрывал пузырек с таблетками, который кто-то поднес к самому дверному глазку. Стиви открыла дверь.
Джадд Макки широко улыбнулся и потряс у нее перед носом пластиковой бутылочкой. Стиви испустила вопль ярости.
– Как вам это удалось?
– Пять долларов и обещание передать вам лекарство лично. Я выдал себя за вашего нежного и заботливого брата.
– И он вам поверил?
– Понятия не имею. Он взял деньги и умчался. Смышленый паренек. Теперь вы пригласите меня войти?
Вздохнув, Стиви отступила от двери, и Джадд проник внутрь. Несколько секунд они молча разглядывали друг друга. Несмотря на многолетнее знакомство, в основном заключавшееся в обмене колкостями, они в первый раз оказались наедине.
Хотя нет, был еще один случай несколько лет назад. В Стокгольме. Но тогда они были не совсем одни, и вообще Стиви сомневалась, что Макки помнил об этом.
А он выше, чем кажется на расстоянии, подумала Стиви. Они частенько пересекались на светских тусовках или благотворительных вечеринках. Иногда Макки даже игриво махал ей ручкой; эта его нахальная манера неизменно приводила Стиви в бешенство.
Может быть, он выглядел ниже из-за своей одежды? Макки придерживался, мягко говоря, повседневного стиля. Сейчас, когда он был так близко, Стиви с удивлением отметила, что ее макушка находится лишь чуть выше его подбородка. Волосы у него были каштановые, вечно взъерошенные. Макки снял темные очки. Точно, и глаза у него светло-карие, вспомнила Стиви.
Она протянула руку за таблетками. Он поднял пузырек повыше – так, чтобы Стиви не могла до него достать.
– Мистер Макки!
Пронзительно засвистел чайник, как бы давая сигнал завершить глупую ситуацию. Стиви повернулась и направилась в кухню. Джадд последовал за ней. Они прошли через ряд просторных светлых комнат.
– Неплохая квартирка.
– Какой банальный оборот для человека, работающего со словом, – съязвила Стиви, заливая кипятком пакетик с чаем. – Будете травяной чай с медом?
Он скривился:
– Лучше предложите мне «Кровавую Мэри».
– Ах, какая жалость. У меня как раз только что закончились «Кровавые Мэри».
– Кока-кола?
– Диетическая.
– Пойдет. Спасибо.
Стиви размешала в своей кружке мед, сделала глоток, налила в стакан кока-колу и передала его Джадду.
– Желудок болит?
– Нет. С чего вы взяли?
– Мама всегда заставляла меня пить чай, если у меня болел живот и тошнило.
– У вас есть мама? Вы не порождение ехидны?
– Как коварно. – Макки приподнял бровь. – Как тот эйс, которым вы выиграли у Мартины в прошлом месяце.
– Насколько я помню, вы не потрудились упомянуть о нем в своей статье. Просто сказали, что у Мартины выдался неудачный день.
– Вы читаете мои статьи?
– Вы ходите на мои матчи?
Наслаждаясь перепалкой, Джадд широко улыбнулся и откинулся на спинку барного стула из гнутого дерева. Стиви снова протянула руку.
– Может быть, вы все же отдадите мне мои таблетки?
Он не торопясь изучал этикетку.
– Это болеутоляющее.
– Правильно.
– Зубы болят?
Стиви оскалила зубы:
– Раскрыть рот пошире? Чтобы вам было удобнее осмотреть коренные?
– Я неплохо вижу ваши коренные и так. Они в полном порядке.
Стиви бросила на него высокомерный взгляд:
– Таблетки, пожалуйста.
– Растяжение связок? «Теннисный» локоть? Вывих плеча?
– Ничего подобного. Отдайте мне, пожалуйста, таблетки и прекратите паясничать.
Пожав плечами, Макки поставил пузырек на барную стойку.
– Благодарю вас.
– Всегда к вашим услугам. Похоже, вам действительно нужны эти таблетки.
– Вам откуда знать?
– Мускулы вокруг рта напряжены. – Кончиком пальца он коснулся уголка ее губ.
Стиви отдернула голову и быстро отвернулась. Налив в маленький стаканчик воды из-под крана, она сунула в рот две таблетки и запила их. Затем, уже спокойнее, она снова уселась за барную стойку и взяла свою кружку с чаем.
Молча она выпила почти весь чай. Макки смотрел на нее не отрываясь. Правило «если на нежелательное явление долго не обращать внимания, оно само собой исчезнет» в случае с ним явно не срабатывало. Стиви вздохнула.
– Что вы здесь делаете, Макки? – устало спросила она.
– Выполняю задание газеты.
– Разве вы не должны сегодня присутствовать на каком-нибудь крупном бейсбольном матче? Или на турнире по гольфу? Или еще на какой-нибудь игре в Лобо-Бланко?
– Сегодня вы – главная новость дня, нравится вам это или нет.
Стиви закатила глаза.
– Не нравится, – сквозь зубы пробормотала она.
Джадд облокотился о барную стойку и подпер щеку рукой.
– Почему же вам стало плохо утром? Вряд ли из-за жары. Было не так уж и жарко.
– Да. Был самый подходящий для тенниса день.
– Поздно легли вчера? Позволили себе лишнего?
Стиви смерила помятого, растрепанного Макки презрительным взглядом:
– Я никогда не позволяю себе лишнего в ночь перед матчем.
– А зря. Это могло бы придать огоньку вашей манере игры. – Джадд ослепительно улыбнулся.
Стиви усмехнулась и покачала головой.
– Вы неисправимы, Макки.
– Мне это уже говорили.
– Послушайте, я очень устала. Когда вы заявились в первый раз, я как раз собиралась лечь в постель. Теперь, когда я приняла лекарство, мне тем более нужно прилечь. Доктор сказал, мне необходимо отдыхать.
– Доктор предписал вам постельный режим?
– Да.
– Хмм. – Макки неторопливо отхлебнул кока-колы. – Это может означать все, что угодно. Но, полагаю, если бы вас выводили из запоя или снимали ломку, вы бы сейчас были в больнице.
– Я что, похожа на алкоголичку? Или наркоманку? – негодующе вопросила Стиви, мгновенно расправив плечи.
Джадд наклонился ближе и, оттянув нижнее веко, внимательно изучил глаз Стиви.
– Да вроде нет. Зрачки не расширены. И вы, судя по всему, не сидите ни на каких лекарствах. Тонус кожи хороший, следов от уколов не видно. Глаза чистые.
Стиви гневно стряхнула его руку:
– В отличие от ваших.
Ничуть не смутившись, Макки одобрительно оглядел Стиви с головы до ног.
– На самом деле для человека, у которого есть какая-либо зависимость, вид у вас слишком здоровый. Ну разве что вы подсажены на продукты с богатым содержанием клетчатки и низким содержанием холестерина. Что же с вами произошло? Соевый творог попался несвежий, что ли?
Стиви закрыла лицо руками:
– Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Настроение у нее было хуже некуда. А ужаснее всего было то, что сейчас Стиви боялась оставаться наедине со своими мыслями и общество Макки, хоть он и раздражал ее безмерно, было все же предпочтительнее одиночества.
– Что ж, это проливает некоторый свет на ситуацию.
– Что вы еще придумали? – Невольно Стиви заинтересовалась.
– Вам нужно паблисити.
– Ради бога, – простонала она. – Как раз это мне нужно меньше всего.
– Ага. И именно поэтому вы рекламируете столько продуктов. Ваше лицо не сходит с телеэкрана и журнальных обложек. И так будет еще много лет. – Макки сузил глаза. Ресницы у него были густые и длинные. – А может быть, вы симулировали обморок, чтобы избежать матча?
– С чего бы это мне так делать?
– Эта итальяночка неплохо играет.
– Но я лучше!
– Были лучше. Однако возраст… – протянул Макки. – Сколько вам сейчас? Тридцать один, кажется?
Это было действительно больное место.
– Это мой самый удачный год! – выпалила Стиви. – Вы же знаете это, Макки. Я собираюсь выиграть Большой шлем!
– Сначала вам нужно выиграть Уимблд он.
– Я выиграла его в прошлом году.
– Но молодые соперницы дышат вам в затылок. У них в сто раз больше способностей и выносливости.
– Выносливость – одна из моих самых сильных черт.
– Да-да. И ваша косичка тоже. И телосложение у вас не спортивное.
– Как и у большинства игроков Национальной футбольной лиги США. И что с того?
– Вы даже не похожи на спортсменку. – Макки уставился куда-то в район ее декольте.
Разъяренная Стиви оглядела себя и поняла, что так привлекло его внимание. Халат на ней разошелся, и виднелась нежная округлая грудь. Она поспешно запахнула кимоно и поднялась со стула.
– Самое время вышвырнуть вас вон.
Макки, не обращая внимания на ее гнев, спокойно продолжил:
– Может быть, причиной вашего обморока стало обыкновенное волнение?
Внутри у Стиви все так и кипело, однако она решила не поддаваться на провокацию и не отвечать ничего.
– В глубине души вы всегда знали, что в вас нет того, что делает чемпиона чемпионом. Вам не хватает совсем чуть-чуть. Буквально одной миски «Завтрака для чемпионов». – Тон Макки был издевательским. – Вы однодневка.
– Это вряд ли, Макки. Я в профессиональном теннисе уже двенадцать лет.
– Но добиться успеха вам удалось не более чем пять лет назад.
– Это говорит о том, что с годами я становлюсь лучше, а не хуже.
– Ну, если судить по тому, что случилось сегодня утром…
– Мой возраст не имеет никакого отношения к…
Макки вскочил.
– Ну же, Стиви. Продолжайте. Почему вы упали в обморок?
– Не ваше дело, черт вас возьми! – закричала она.
– Судороги? Ногу свело?
– Нет! Какие еще судороги!
– Ага, – медленно произнес Джадд. Склонив голову набок, он еще раз пробежал глазами по ее телу. Не упустил ли он чего-нибудь? – Может быть, есть еще одна причина, если не судороги? – Голос его стал подозрительно медовым. – Например, ребенок?
Стиви вытаращила глаза:
– Вы с ума сошли!
– Так вы беременны, – нагло заявил он. – И кто счастливый отец? Этот скандинавский башмачник, который разработал специально для вас теннисные туфли?
– Я не беременна.
– Или это тот самый игрок в поло с Бермудов?
– Он из Бразилии!
– Не важно, пусть из Бразилии. У него еще куча цепочек на шее и по меньшей мере четыре ряда зубов.
– Все, хватит.
– Или вы даже не знаете, чей это ребенок?
– Хватит! – завизжала Стиви и прижала руки к животу. – Нет никакого ребенка! Нет никакого ребенка, – повторила она со слезами в голосе и заплакала. – И никогда не будет, наверное. Чтобы удалить опухоль, им, возможно, придется удалить и все остальное.
