Рэнди Тараборрелли
Майкл Джексон. Жизнь короля
«Почему люди думают, что я гей?»
Слухи о сексуальной ориентации преследовали Майкла Джексона с подросткового возраста. Возможно, причиной был его высокий голос. Быть может, застенчивость или тот факт, что он старался избегать зрительного контакта и чувствовал себя неуютно в собственной шкуре. Некоторые думали, что он либо скрывает что-то о себе, либо еще не смирился со своей сексуальностью.
Майкл много лет работает с таблоидной прессой и чувствует, что его превратно понимают из-за искаженного и лживого освещения его жизни в СМИ. Однако когда ему было девятнадцать, он впервые расстроился из-за истории, не соответствовавшей действительности. Как часто бывает, ложь выглядела нелепой: якобы он собирался сделать операцию по смене пола и выйти замуж за привлекательного актера по имени Клифтон Дэвис, автора песни Never Can Say Goodbye. Новость быстро разлетелась по стране: многочисленные музыкальные издания наводнили ею прессу.
Майкл как-то рассказал мне, что стоял в музыкальном отделе магазина на Юге, когда впервые услышал об этой сплетне. Певец пояснил: «Одна девушка подошла ко мне и сказала: „Пожалуйста, скажи мне, что все неправда! Пожалуйста!” Она плакала. Я спросил: „Что? Что неправда?” Поклонница ответила: „Скажи мне, что ты не станешь девушкой. Скажи мне”».
«Где ты такое вычитала?» – хотел знать Майкл.
«В Jet, – призналась девушка. – Написали, что ты собираешься сменить пол».
«В тот момент я почувствовал, что не знаю, кто я, – вспоминал Джексон. – И попросил ее рассказать всем друзьям, что это просто дурацкий слух».
Как бы глупо ни было, Майклу казалось, что куда бы он ни пошел, все обсуждали ту историю. Тогда для него не могло быть ничего ужаснее мысли о том, что есть люди, считающие его гомосексуалом. Майкл вырос в семье, где гомосексуальность считалась грехом.
Несколько месяцев спустя после появления слухов Майкл посетил Caesars Palace, чтобы посмотреть выступление Дайаны Росс. Там он столкнулся с Клифтоном Дэвисом. Тот был за кулисами с исполнительницей Лесли Уггамс. «Я был с Дайаной, держал ее за руку, – вспоминал Майкл. – Клифтон стоял рядом со мной и держал за руку Лесли. Когда я стоял там и позировал фотографам, я подумал про себя: „О нет, это идеальная поза для того, чтобы какой-нибудь журнал подправил фотографию так, будто мы с Клифтоном держимся за руки”. Вот какую паранойю вызвала эта сплетня», – признался Майкл.
После того как фотографы уехали, Клифтон подошел к Джексону и пошутил: «Эй, погляди на себя. Ты же не девушка, ведь правда?» Майклу вопрос не показался забавным. Молодой человек так и не привык к рассказам о том, что ведет тайную жизнь гея, и до сих пор не любит, когда его спрашивают о сексуальной ориентации.
«Для протокола, ты гей или нет?» – спросил я его во время интервью в 1979 году.
«Нет, я не гей, – отрезал Майкл. – Я не гомик. Люди выдумывают истории о том, что я гей, потому что им больше нечем заняться. Им не удастся вывести меня из себя. У меня не будет нервного срыва из-за того, что люди думают, будто мне нравится заниматься сексом с мужчинами. Я этого не делаю, и точка». Джексон отчеканивал каждое слово: «Если я стану реагировать, то буду выглядеть ничтожеством. Я уверен, что у меня должно быть много фанатов-геев, и я не против. Но есть их жизнь, а есть моя. Ты можешь напечатать все мои слова, – сказал он, ткнув меня указательным пальцем. – Что во мне такого, что заставляет людей думать, что я гей? Почему люди думают, что я гей?»
Я оставил вопрос без ответа. Он и так уже был расстроен.
«Из-за голоса? – спрашивал Майкл – Это потому, что у меня такой мягкий голос? У всех в нашей семье такие голоса. Или потому, что у меня было не так много девушек? Я просто не понимаю».
На самом деле Майкл никогда бы не позволил себе иметь гомосексуальные отношения, даже если бы у него были чувства к другим мужчинам. Из-за религиозного воспитания у него были крайне пуританские взгляды. «Свидетели Иеговы» твердо верят, что конец света неизбежен и что лишь избранные служители Господа смогут пережить ужасный апокалипсис. Всю свою юность Майкл провел с одним вопросом: обретет ли он спасение или сгорит в адском пламени? Если он хотел спастись – и провести со своей матерью вечность, – ему пришлось бы жить в соответствии со всеми строгими учениями церкви, и, конечно, он не мог быть геем. Потворство слабостям не является частью веры «Свидетелей Иеговы». Любой прихожанин, не придерживающийся правил и догм, становится изгоем или «исключается из общины». В подростковом возрасте Майкла приучили жить по определенным правилам. Он не смог бы нарушить их.
Кроме того, если бы у младшего Джексона были гомосексуальные наклонности, он бы слишком боялся дать им волю. Певец знал, что любые отношения, будь то с мужчиной или женщиной, подразумевают риск, что его партнер сообщит подробности газете или журналу, готовым заплатить астрономические суммы за подобную сенсационную информацию. Хотя в последние годы некоторые, пусть и немногие, публичные личности, являющиеся гомосексуалами, «вышли из шкафа», в 1970-е годы подобное было из ряда вон.
До сих пор многие артисты скрывают свою настоящую сексуальную ориентацию от поклонников и коллег, потому что не хотят быть отвергнутыми обществом и потерять доход. Всегда рассудительный, когда дело касается работы, Майкл понимал, что гомосексуальность могла бы навредить не только его карьере, но и его отношениям с семьей. Как бы Кэтрин и Джозеф пережили его признание? «Когда до меня впервые дошли слухи о том, что он гей, я подумала, что сойду с ума, – рассказала однажды Кэтрин. – Он мой сын, и я знаю правду. Он тоже знает правду. Мы с ним обсуждали сплетни и оба плакали. Слухи сильно ранили Майкла. Он не гей. Это противоречит нашей религии». Мать и сын плакали из-за того, что люди, которых они даже не знали, шептались за их спинами.
Как бы его братья отреагировали, если бы Майкл сказал, что он гей? В 1970-х они были бы расстроены, потому что подобное сказалось бы на имидже группы. А сегодня? Публично они способны продемонстрировать свою поддержку. Однако, оставшись наедине, мужчины, скорее всего, выдали бы свою озадаченность. Как и мать, они не придерживались прогрессивных взглядов. В самом деле, если бы Майкл был геем сегодня – а никто не говорит, что это так, – и внезапно принял бы решение раскрыть правду, единственный член семьи, который, вероятно, смог бы принять его – Джанет, женщина, имеющая богатый жизненный опыт и понимающая, что геев можно встретить в любой профессии.
Помимо неприятных вопросов об ориентации, в конце 1970-х у Майкла были и другие проблемы. Конечно, многие люди переживают трудные времена на определенных этапах взросления, но младший Джексон был гораздо более чувствителен к проблемам полового созревания, чем большинство его сверстников, возможно, потому, что являлся предметом пристального внимания общественности. Например, в середине 1970-х у него появилась сильная угревая сыпь – ему было так стыдно за свой внешний вид, что с трудом давался каждый выход на публику. «Кажется, будто у тебя на каждой сальной железе по прыщику», – вспоминал он. На сцене состояние кожи было не таким заметным благодаря тщательно нанесенному макияжу и правильному освещению. Однако за кулисами становилось очевидно, что у Майкла есть проблемы с цветом лица. Репортеры обсуждали его кожу. Поклонники были шокированы его внешним видом. Певец с трудом выдерживал подобные унижения.
«То время оставило шрамы в моем сердце, – признался он. – Мне было очень стыдно, и я стеснялся встречаться с людьми. Это повлияло на меня настолько сильно, что подавило меня как личность».
Майкл не мог смотреть на людей, когда говорил с ними, предпочитал смотреть в пол или в сторону. Джексон не встречался взглядом даже с матерью, когда они разговаривали. «Сын не хотел выходить из дома, – вспоминала Кэтрин. – Если и выходил, то всегда с опущенной головой». Он так и не смог оправиться от психологических проблем, ставших следствием акне. «Майкл изменился навсегда, – сказала Кэтрин. – Он больше не был беззаботным и общительным бесенком. Стал более сдержанным, серьезным и одиноким».
Ситуацию усугубило то, что Майкл считал себя абсолютно непривлекательным. Он решил, что у него слишком темная кожа и очень широкий нос. Несмотря на то что семья знала о ранимости Майкла, Джозеф и братья не обращались с ним как-то по-особенному. За кулисами они выглядели шумной веселой компанией, где все вечно подтрунивали друг над другом. Иногда его это задевало, иногда нет.
В девятнадцать лет Майкл был полон противоречий. Парень мог набраться смелости, чтобы встретиться с президентом Motown, но боялся того, что приводило в восторг большинство его сверстников, например вождения автомобиля. В то время как многие подростки мечтают сесть за руль к шестнадцати годам, Майкл, которому было на три года больше, вздрагивал от одного упоминания о самостоятельных поездках. «Я просто не хочу, – объяснял он, когда на него начинали давить. – У меня просто нет желания. Что бы мы ни делали в жизни, мы совершаем это потому, что хотим. Конечно, есть и то, что мы просто должны делать, но вождение точно не входит в список обязанностей. И я просто-напросто не хочу. Для меня в этом нет ничего особенного». Обычно, куда бы он ни пожелал поехать, Майкла везде возил лимузин, хотя он часто ездил и с кем-то из братьев.
Помимо того, что певец боялся водить машину, он также не хотел идти в департамент транспортных средств, чтобы сдать экзамен на вождение. Боялся, что его узнают, а затем начнут унижать, потому что в его возрасте у него еще не было прав. Мысль о подобном испытании заставляла Майкла нервничать. Наконец, когда он решил, что готов хотя бы попытаться водить машину, то вознамерился добиться особого положения, чтобы избежать визита в департамент. Однако знаменитости не редкость для подразделения в Энсино: тамошние чиновники не считают их особенными. Майклу все казалось невыносимым. Он не мог сдать экзамен. «Но представь, что ты где-то, а твой шофер заболел, – не сдавалась Кэтрин. – Ты должен уметь водить машину». Джексону исполнится двадцать три, прежде чем он наконец получит водительские права, исключительно по настоянию матери.
Встреча Майкла и Джозефа с CBS
Подростковая меланхолия Майкла Джексона усилилась, когда второй альбом The Jacksons для CBS Goin’ Places, выпущенный зимой 1977 года, с треском провалился. Несмотря на то что первая пластинка для нового лейбла получила неоднозначные отзывы и стала лишь золотой, хотя все надеялись на платиновые продажи, CBS отправили группу обратно в Филадельфию к Кенни Гэмблу и Леону Хаффу. Заглавный трек Goin’ Places занял лишь 52-е место в топ-100 Billboard; альбом достиг 63-го места в топ-200. В Великобритании добрался до 45-й строчки и оставался в чартах всего неделю! Однако, несмотря на плохие продажи, The Jacksons в Epic чувствовали себя лучше, чем Джермейн Джексон в Motown. Его альбом Feel the Fire, вышедший в то же время, расположился на 174-й строчке в Америке; в Великобритании и остальной Европе дела обстояли и того хуже. Теперь большинство музыкальных обозревателей подозревали, что по непонятным причинам в Motown намеренно пытались испортить карьеру Джермейна, даже несмотря на то, что он был женат на дочери босса.
Для альбома Goin’ Places Майкл написал ритмичную песню Different Kind of Lady, которая стала успешным клубным хитом, но ее редко можно было услышать по радио. Как сингл она так и не вышла. Другой трек, написанный группой, Do What You Wanna, также не был издан отдельно. К тому моменту у The Jacksons не было альбома № 1 со времен Mama’s Pearl 1971 года. Джозеф беспокоился. Было ясно, что новые отношения сыновей с CBS складываются не так, как он мечтал.
Джексон-старший решил встретиться с Роном Алексенбургом, человеком, участвовавшим в подписании контракта The Jacksons с Epic, чтобы попытаться убедить его раз и навсегда в том, что группа должна иметь возможность записывать и продюсировать собственный материал. Возможно, Джозеф вспомнил, как в решающий момент Майкл проявил личную инициативу и встретился с Берри Горди, и поэтому пригласил сына пойти вместе с ним.
Молодой человек удивился, что отец попросил его о помощи, и подозревал в наличии скрытых мотивов. Тем не менее согласился. Майкл считал будущее группы настолько важным, что был готов на время преодолеть свою неприязнь к отцу и объединить силы для решения проблемы. Джозеф примерил на себя роль образцового отца, а певец притворился любящим сыном.
«Он по-прежнему был мягким, нежным Майклом Джексоном, но что-то определенно изменилось в нем к тому времени, – рассказывал Джеймс Ситап, пианист и руководитель группы The Jacksons. – Все, кто был к нему близок, включая членов семьи, начали проявлять особый такт при общении с Майклом. Тихая сила, которой он обладал, меня поражала. Я никогда не видел, чтобы кто-то имел такое влияние на людей без проявления агрессии. Я заметил, что, когда он говорил, люди внимательно слушали. Он все еще был в меньшинстве, но теперь Джозеф и братья стали давать ему больше свободы. Я заметил, что если они видели хоть малейшие признаки недовольства на его лице, то начинали волноваться. Конечно, Майкл рос, и положение вещей менялось».
Тем не менее нетрудно представить, как возмущал братьев авторитет Майкла. Даже если это и было выгодно для них, им не нравилось, что именно младший Джексон всегда общался с боссами звукозаписывающей компании.
Во время встречи с Роном Алексенбургом Майкл и Джозеф объяснили, что они недовольны тем, как до сих пор складывалась карьера группы в CBS, и что компания должна наконец предоставить им контроль над альбомом. «Если вы не можете, – сказал Майкл, – то нам нужно двигаться дальше. Зачем тратить больше денег на песни, которые не будут продаваться? Дайте нам поработать над собственной записью. Тогда у вас будет хит. По-другому не получится».
По иронии судьбы, без ведома Майкла и Джозефа новый президент CBS Records Уолтер Йетникофф уже решил избавиться от The Jacksons. По его мнению, они стали коммерчески нежизнеспособны. Его соображения повторяли ход мыслей Юарта Эбнера из Motown!
По словам Уолтера Йетникоффа, два альбома, выпущенные на CBS, не были настолько успешными, чтобы записывать третий. Бобби Коломби, тогдашний глава отдела по работе с артистами Epic на Западном побережье, вспоминал: «Мои коллеги в CBS действительно хотели, чтобы я избавил их от сделки с The Jacksons. Они рассчитывали, что я попытаюсь выкупить их [Джексонов] долю. Но мне было так жаль парней. Группа мне нравилась. Я сказал себе: „Боже мой, если я дам этим людям сто тысяч долларов, чтобы они ушли, они возьмут деньги, оплатят свои счета и навсегда покинут музыкальный бизнес”».
Представьте себе унижение, которое испытали бы Джозеф и его сыновья, если бы после всего, через что они прошли, чтобы покончить с Берри Горди, президент нового лейбла исключил бы их из списка своих артистов. Бобби Коломби был прав: неудача, вероятно, навсегда положила бы конец The Jacksons, а Джозеф был бы обвинен в гибели группы.
К счастью для всех, Бобби Коломби удалось убедить боссов дать Джексонам еще один шанс на Epic. Теперь братья будут вовлечены в работу. Если они потерпят неудачу, им будет некого винить, кроме самих себя. Итак, когда Майкл выдвинул подобное предложение на встрече, Рон Алексенбург согласился. В любом случае, все было решено еще до прихода Джозефа и Майкла. Однако отцу и сыну, очевидно, нужно было показать руководству лейбла, что у них есть стимул и желание заняться собственным проектом, прежде чем им будет гарантирована полная поддержка компании.
«Все прошло очень хорошо, правда, сын?» – сказал Джозеф в лифте после встречи. Он особо выделил слово «сын». Было время обеденного перерыва, и они спускались в лифте, полном руководителей и сотрудников CBS. Майкл, сделав усилие, улыбнулся отцу. Позже он вспоминал, что поездка обратно в отель была «мирной». Когда они вернулись в гостиницу, по словам артиста, Джозеф положил руку ему на плечо, пока они шли через вестибюль. «Ты победитель, Майкл, – произнес Джексон-старший. – Все мои мальчики – победители. Все до одного. Понял?» «Понял, Джозеф, – ответил певец. – Я понял».
«The Wiz»
К 1977 году девятнадцатилетний Майкл Джексон оказался на той же ступени карьерной лестницы, что и когда-то его наставница Дайана Росс. Он точно так же хотел начать принимать решения относительно своего будущего, как и артистка, решившая выйти из-под контроля Берри Горди, который доминировал над ней в течение семнадцати лет. Избрав карьеру киноактрисы, она очень хотела сама найти фильм, чтобы сыграть в нем главную роль и присвоить все лавры, так как два предыдущих ее фильма, «Lady Sings the Blues» и «Mahogany», были находками Motown.
В то же время в рамках производственного контракта с Universal компания Берри Горди Motown Productions приобрела «The Wiz», мюзикл по сказке Лаймена Фрэнка Баума «The Wonderful World of Oz. The Wiz» в контексте афроамериканской культуры. Премьера спектакля состоялась на Бродвее в январе 1975 года, он получил семь премий «Тони».
В 1977 году Роб Коэн, двадцатичетырехлетний белый вундеркинд, возглавлявший Motown Productions, уже совершал попытки запустить съемки «The Wiz». Он упоминал, что проект задумывался как малобюджетный фильм с участием Стефани Миллс, сыгравшей главную роль в бродвейском спектакле. Стефани также была артисткой Motown, хотя ее опыт работы в компании был менее чем удовлетворительным. Ее единственный альбом для лейбла For the First Time, спродюсированный Бертом Бакараком и Хэлом Дэвидом, вышел в 1975-м и обернулся провалом, несмотря на то что это была отличная пластинка. Съемки в экранизации «The Wiz» стали бы для нее вторым шансом. Однако когда Дайана Росс решила, что она хочет сыграть Дороти, для Стефани Миллс все было кончено. «Меня невероятно вдохновляла Дороти и ее поиски самой себя, – вспоминала Дайана. – Мы с ней так похожи!»
Фильм давал артистке возможность продемонстрировать Берри, что у нее есть не только талант, но и творческое чутье. Продюсер не согласился. Он считал съемки в «The Wiz» ужасной затеей, но отказ лишь распалил Дайану. Между свенгали[7] и его протеже началось противостояние. В конце концов Дайана одержала победу.
Практически все в Motown согласились с тем, что в свои тридцать три Росс была слишком взрослой, чтобы, как выразился Горди, «играть какую-то чертову Дороти». Тем не менее Берри и Роб Коэн заключили для нее контракт на миллион долларов с Universal. «Я хотела участвовать в проекте, и, честно говоря, мне было все равно, сколько мне заплатят, – сказала тогда Дайана. – Однако была очень счастлива, что мне заплатили столько, сколько я заслуживала на данном этапе карьеры».
После кастинга, проведенного Россом, Берри решил отдать «The Wiz» в полное распоряжение Роба Коэна. Тот нанял режиссера Сидни Люмета, чей послужной список включал «Serpico», «Dog Day Afternoon» и «Equus». Он никогда раньше не снимал мюзиклы.
Идея Люмета заключалась в том, чтобы сделать фильм современным манхэттенским фэнтези, используя во время натурных съемок реальные нью-йоркские локации. Дайана играла 24-летнюю школьную учительницу Дороти, которую буря уносит в страну Оз. Покойные Тед Росс и Нипси Рассел должны были исполнить роль Льва и Железного дровосека соответственно. Ричард Прай и Лена Хоум также участвовали в съемках. Кроме того, Сидни решил пригласить на роль Страшилы комика Джимми Уокера, он запомнился благодаря яркому образу шумного Джей-Джея из черного ситкома «Good Times». Однако Роб Коэн хотел, чтобы персонажа сыграл Джексон.
«Майкл всегда производил на меня впечатление, – вспоминал Роб. – Он казался мне таким безупречным и одновременно искренним. Кроме того, он умел петь, чего Джимми не мог, а ведь это был мюзикл».
Когда Роб сказал Дайане, что Майкл, возможно, подходит для роли, она горячо поддержала идею. Именно Росс тогда предложила Джексону сниматься. Хотя он видел спектакль на Бродвее полдюжины раз и, очевидно, любил постановку, Майкл не желал участвовать. Он понимал, что из-за вражды, все еще существовавшей между Motown и семьей Джексонов, Берри Горди может использовать свое влияние, чтобы его забраковали. Дайана заверила, что все будет по-честному. Через несколько дней после прослушивания Майклу в Энсино позвонил Сидни Люмет, чтобы сказать, что он получил роль.
Джозеф не хотел, чтобы младший сын получил персональное внимание, спровоцированное фильмом. Поскольку приоритетом всегда оставалось благополучие и сплоченность семьи, он никогда не поощрял проявления индивидуализма в группе. Когда Майкл записывал сольные альбомы в Motown, важным фактором было всеобщее понимание того, что у Джермейна и Джеки тоже была подобная возможность. (Тито и Марлон также работали над проектами сольных альбомов для Motown, хотя записи и не были опубликованы.)
Конечно, Джозеф знал, что без голоса Майкла, его оригинальности и харизмы The Jacksons были бы совершенно другими и, возможно, не настолько классными, особенно после ухода Джермейна. В прошлом для Майкла никогда не было проблемой работать с братьями, мальчик отлично работал в команде. Однако теперь, став старше, он начал чувствовать, что демократические настроения группы ограничивают его свободу. И тот факт, что все были категорически против его мечты о сольной работе, продемонстрировал, что на самом деле остальные просто вели себя эгоистично.
Хотя Джозеф годами пытался найти проект, где могли бы сняться The Jacksons, братьев на самом деле не волновали съемки в кино так сильно, как Майкла. «Я постоянно смотрю фильмы и представляю, как бы все сложилось, если бы я мог быть кинозвездой, – вспоминает он. – Всегда мечтал только об одном – стать известным актером». Как бы он ни хотел сыграть роль Страшилы, принять предложение было нелегко. Для этого Майклу пришлось бросить вызов Джозефу и рискнуть пойти против семьи. Кроме того, ему предстояло оказаться в непривычной среде. Еженедельное (и ненавидимое им) телешоу не являлось достаточной подготовкой к главной роли в кино. Майкл, перфекционист во всем, задавался вопросом, справится ли он с новой задачей. Хотя выбор был для него мучительным, в конце концов он решил последовать зову сердца. «Я снимаюсь в фильме, – сказал он Джозефу. – Надеюсь, ты меня поддержишь».
«Что ж, если я не могу отговорить тебя, тогда вперед, – ответил отец. – Но не говори, что я тебя не предупреждал. Ты совершаешь большую ошибку».
Майкл расстроился. «Ты всегда говоришь нам о победителях и проигравших, – возразил сын. – Теперь ты считаешь, что стоит сделать шаг назад, когда я знаю, что могу стать победителем».
Джозеф на мгновение задумался над его словами. «Это авантюра, Майкл».
«Конечно, – согласился тот. – Как и все твои действия, Джозеф. Те, что привели нас туда, где мы находимся сейчас».
«Ты прав, – сказал Джозеф, улыбаясь. – Снимись в фильме. Используй свой шанс. Ты мужчина. Но никогда не забывай одну вещь».
«Победители и проигравшие?» – спросил Майкл, имея в виду отцовское кредо.
«Нет. Помни, что ты член семьи и участник группы наравне со своими братьями, независимо от того, чем ты занимаешься. Семья, Майкл, – самое главное».
Двое мужчин улыбнулись друг другу. Сохрани они теплые отношения, они бы, возможно, обнялись, но все было иначе. Майкл показал отцу большой палец вверх и поспешил уйти.
Братья не разделили великодушия Джозефа в отношении Майкла и «The Wiz».
«Честно говоря, мы думали, что он откусил больше, чем мог проглотить, – вспоминал Джеки. – Мы не считали, что это хорошо для него или для группы. Так что да, нам хотелось, чтобы он не соглашался на съемки».
Однако Майкл не пожелал отказываться от своей мечты просто потому, что его братья не разделяли ее. Он был прирожденным игроком, хотя в то время мало кто так думал. Подстегиваемый собственным воображением, парень хотел рискнуть. Роб Коэн вспоминает, как Джексон сказал ему: «Я должен сниматься в фильме по личным соображениям. Есть вещи, которые я должен доказать себе самому и еще кое-кому».
«The Wiz» стал для Майкла временным спасением от негатива, исходящего от его братьев. Когда он временно переехал в Нью-Йорк в июле 1977 года, чтобы начать работу над фильмом, то попросил Ла Тойю составить ему компанию. Они проживали в шикарной квартире на 37-м этаже за две тысячи долларов в месяц, расположенной в дорогом районе Саттон-Плейс на Манхэттене. Те несколько месяцев станут первым периодом, когда два Джексона окажутся вдали от остальной семьи. Кэтрин переживала, что ее дети оторваны от родных, но она рассудила, что будет лучше, если кто-то сможет находиться рядом с Майклом. «Мы с Ла Тойей были действительно близки. В то время мы были очень похожи».
Поскольку Ла Тойя тосковала вдали от дома, девушка нашла утешение в шоколаде. «Она ела шоколад все время, пока была в Нью-Йорке, – вспоминает Сьюзи Джексон. – Действительно пристрастилась к нему. Ла Тойя рассказывала мне, что ситуация становилась все хуже и дело дошло до приступов, когда она хватала какао Hershey’s, просто разводила его в воде и выпивала – вот настолько она стала зависима. К моменту, когда ребята вернулись, Ла Тойя поправилась на девять килограммов».
Если для Ла Тойи отъезд из дома стал стрессом, Майкл наслаждался обретенной независимостью. «Он был совсем не похож на странного человека, которого вы знаете сегодня, – вспоминал Роб Коэн. – Тогда Джексон любил повеселиться, и мы отлично проводили время. Каждый вечер я, Майкл, Ла Тойя и другие участники проекта ходили в клубы потанцевать. Тогда он не боялся выходить на публику. Волновался, как маленький ребенок на детской площадке. Днем он думал лишь о работе, а я редко видел, чтобы кто-то работал так усердно, кроме, пожалуй, Дайаны Росс. Вечерами развлекался».
Съемки фильма стоимостью 24 миллиона долларов (в то время одной из самых дорогих картин в истории кино) проходили с 3 октября по 30 декабря 1977 года на Astoria Studios. Это была тяжелая работа шесть дней в неделю. Майкл просыпался в четыре часа утра, чтобы выехать на студию в 5:30. Следуя наставлениям матери, Ла Тойя готовила для своего брата ранний завтрак, обычно состоявший из апельсинового сока, бекона, тостов с маслом, травяного чая и овсянки. Гримеру Стэну Уилсону требовалось пять часов, чтобы сделать из Майкла Страшилу.
«Мне понравилось, – сказал мне Джексон после того, как фильм был закончен. – Я превращался в Страшилу, когда мне наносили грим, и был им, пока грим не снимали. Этот момент я ненавидел». Он говорил, что иногда даже возвращался домой в гриме. По его словам, это был отличный способ спрятать прыщи. Стоило ему скрыться за фальшивым носом и всклокоченным париком из железной ваты, как артист мог свободно разгуливать, оставаясь неузнаваемым. Впрочем, разумеется, в подобном виде он привлекал еще больше внимания.
«Манхэттен приводил Майкла в восторг, – вспоминал Роб Коэн. – Он встретил Жаклин Онассис[8] в Rainbow Grill. После этого он несколько дней говорил о ней, о том, какая она гламурная и утонченная, о том, как он надеется однажды узнать ее получше. Он встретил Кэролайн и Джона Кеннеди на теннисном турнире памяти Роберта Кеннеди. Тогда он чаще бывал на людях, чем сегодня, иногда он выходил в свет с Дайаной».
На самом деле во время съемок между Джексоном и Росс возникло некоторое напряжение. В июле актеры начали репетировать музыкальные номера в отеле St. George в Бруклине. Майкл был опытным танцором, чего нельзя было сказать о Дайане. В то время как он мог сразу запомнить движение хореографа и точно выполнить шаг, артистке приходилось репетировать часами, и у нее все равно получалось неидеально. Во время одной особенно трудной репетиции она отвела Майкла в сторону.
«Ты меня смущаешь», – сказала она строго.
«Что ты имеешь в виду?» – спросил Майкл, искренне удивившись.
«Ты слишком быстро разучиваешь танцы».
«Я был немного шокирован, – поделился со мной певец. – Я не хотел ее смущать, уж точно. Поэтому старался вести себя так, как будто не всегда знал, что делать, чтобы помочь ей почувствовать себя увереннее».
У Майкла сохранились счастливые воспоминания о работе над «The Wiz» вместе с Росс, и он поделился ими с прессой. «Дайана заходила в мою гримерку каждый день и спрашивала, что может сделать для меня, – говорил Джексон. – Она была мне как мать. Я очень ее люблю».
В это время девятнадцатилетняя подруга Майкла Тереза Гонсалвес (молодые люди познакомились в ноябре 1974 года, когда девушка приехала в Лас-Вегас, чтобы увидеть группу на свой шестнадцатый день рождения) позвонила ему и сообщила, что собирается посетить Нью-Йорк. Они планировали встретиться.
«Когда я пришла по адресу, он передал швейцару, чтобы я поднималась, – вспоминала Тереза. – Дверь открыла раздраженная Тойя. „Майкл не сказал мне, что у вас были планы”, – сказала она. Как будто он должен был спросить у нее разрешения, но не сделал этого».
Тереза спросила Тойю, где брат, и девушка ответила, что он на кухне печет печенье с шоколадной крошкой. «После того как мы с Майклом поболтали и съели печенье, я стала изучать обстановку. В номере был балкон. Майкл любил висеть на перилах, как будто собирался прыгнуть. Ему нравилось дурачиться, чтобы позлить сестру. У Тойи была самая чудесная комната, настоящее произведение искусства, с огромной кроватью и зеркалом над ней, спальня в пентхаусе для звезды. Майклу досталась небольшая простая спальня с двухместной кроватью и письменным столом. Я задалась вопросом: почему у нее такая роскошная комната, а он ютится тут?»
Однажды Майкл вернулся со студии, он был очень взволнован из-за нового образа, созданного для его персонажа. «Пойдем со мной», – сказал он Терезе. Девушка последовала за ним в скромную спальню. Там артист начал показывать ей альбом с фотографиями со съемочной площадки.
«Ну, что думаешь? Невероятно, правда?» – спросил Майкл.
«Да, тебе так повезло», – восхищалась Тереза.
Майкл закрыл книгу и задумчиво посмотрел в глаза Терезе. Парень неловко наклонился к ней. В этот момент в комнату вошла Ла Тойя. «Что здесь происходит?» – поинтересовалась она. Майкл нервно отступил.
«Так или иначе, я…» – пробормотал он.
Спустя годы Тереза вспоминала: «Я так хотела, чтобы он меня поцеловал. И я знаю, что он бы сделал это, если бы нас не застала Тойя».