Рэнди Тараборрелли
Майкл Джексон. Жизнь короля
Джозеф говорит Джермейну: «Подписывай!»
Контракты CBS были составлены за пару дней. Каждый из четырех братьев с готовностью подписал их.
Проблема заключалась в том, как сообщить эту новость Джермейну и убедить его подписать договор. Его свекор, Берри Горди, теперь считался врагом, но Джозеф осознал, что продюсер имеет сильное влияние на его сына. Недавно он пообещал Джермейну захватывающее и прибыльное будущее в Motown. Он подозревал, что группа попытается уйти, и хотел заверить зятя, что в компании у него есть будущее. Он достаточно доверял молодому человеку, чтобы выдать за него замуж единственную дочь. Задачей Джозефа было убедить сына в том, что его желания должны преобладать над желаниями Берри. Он ждал три дня, прежде чем вызвать Джермейна, пытаясь определиться со стратегией. Вскоре Джексон-старший понял: простого способа переманить сына нет. «В любом случае для Джермейна все не должно быть таким уж сложным», – решил мужчина. В конце концов, отцом был он, а не Берри, поэтому Джозеф успокаивал себя тем, что сын примет «правильное» решение. «В конце концов, – подвел он итог, – Джермейн не дурак. Я надеюсь».
«Приходи к нам домой сегодня вечером, – сказал он сыну по телефону. – Только один. Не приводи жену».
«Именно тогда я понял, что что-то не так, – вспоминал Джермейн много лет спустя. – Хейзел очень настойчивая и задает много вопросов. Я уверен, что мой отец думал, что сможет заставить меня сделать что угодно без супруги. Я боялся идти, боялся того, что он мне скажет».
Когда Джермейн приехал в Энсино, Джозеф проводил его в спальню и закрыл дверь. Контракты были разложены на бюро, подписи стояли на четырех из них. Пятый еще не был подписан. Джозеф взял договор Джермейна и передал ему. «Подпиши», – приказал он. Отец не пытался убедить его или хотя бы объяснить что-то… просто велел: «Подписывай». Как Джозеф мог быть таким недалеким, остается загадкой. Он мог бы получить подпись Джермейна, если бы использовал хоть немного здравого смысла. Конечно, парень отказался.
«Я сказал, подпиши».
«Нет, Джозеф, – сказал Джермейн. – Я не подпишу».
«Ты подпишешь проклятый контракт, Джермейн».
«Я не подпишу».
«Подумай о деньгах, – продолжил Джозеф, повышая голос. – Настоящие деньги. Думаешь, Motown даст нам что-то подобное? Посмотри на суммы». Он пролистал страницы, пытаясь найти параграф, в котором изложены условия.
«Мне все равно, – ответил Джермейн. – Дело не в деньгах».
«Тебе все равно? Ты сумасшедший. Вот кто ты, – вспылил Джексон-старший. К тому моменту он уже грозил сыну кулаком. – Ты подпишешь проклятый контракт, Джермейн, или пожалеешь. CBS говорит, что The Jackson 5 будут следующими The Beatles, и ты знаешь, что именно ради этого мы и работали».
«Черт возьми, нет. Я не хочу быть битлом, – возразил Джермейн. – Я не подпишу, Джозеф. Забудь».
Затем, как Джермейн вспомнил в интервью несколько лет спустя, он выбежал из спальни и немедленно покинул дом. Парень решил, что должен рассказать Берри о произошедшем и о том, что Джексоны на самом деле покидают Motown – такие новости не могли ждать, пока он вернется домой. Молодой человек подъехал к телефону-автомату и позвонил тестю.
«Братья подписали контракт с CBS, Берри, – выпалил он, как только тот взял трубку. – Я не могу поверить. Но они это сделали. Они ушли из Motown».
Джермейн вспомнил, что на другом конце линии была тишина. Наконец, мягким и спокойным голосом Берри заговорил: «Ты абсолютно уверен, Джермейн?»
«Они уже подписали контракты, – ответил парень в исступлении. – Я видел их собственными глазами». «Ну, а ты? Ты подписал?» – спросил Берри.
«Братья уходят из-за проблем в Motown, – объяснил Джермейн, – но я хочу остаться, Берри. Я хочу помочь лейблу».
Позже он вспоминал: «Я сказал, что не подписал и не собираюсь подписывать бумаги. Горди попросил приехать к нему домой, что я и сделал. Мы поговорили обо всем. В ту ночь он стал для меня вторым отцом, рассудительным отцом. „Ты на пути к вершине. Когда-нибудь ты сможешь управлять Motown”, – сказал он мне. Вот чего я хотел. Я хотел быть президентом Motown. Я знал, что смогу. Знал, что это было во мне, даже если Джозеф никогда не верил в меня. Берри вселил в меня уверенность в том, что я смогу пойти куда угодно, если останусь с ним и Motown. Я поверил. Я не верил ни единому слову родного отца. Я верил в Берри Горди, а не в Джозефа Джексона».
Несмотря на то что в семье царил хаос, группе все еще нужно было гастролировать. Когда через несколько дней Джермейн вернулся в дом, чтобы репетировать, они с Кэтрин на повышенных тонах обсудили его решение не подписывать контракт с CBS. Мать была рассержена на него. Джермейн напомнил ей, что Берри Горди был тем, кто «платил за стейки на нашем столе и зубы в наших ртах». Кэтрин не могла поверить своим ушам. «Мы и так ели стейки в Гэри, – сказала она сыну в сердцах. – А что касается зубов, которые он вставил в рот Джеки и Тито, то затраты окупились сотни раз, даже не сомневайся». (Однако маловероятно, что Джексоны действительно ели стейки в Гэри.)
Следующей в маршруте группы была музыкальная ярмарка в Уэстбери на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. По дороге Майкл попытался выступить в качестве арбитра между Джермейном и Джеки, которые горячо спорили о Motown и CBS. В конце концов братья, за исключением Майкла, полностью отвернулись от Джермейна. «Они не понимали, как могли пойти в одну сторону, а я – в другую, – вспоминал Джермейн. – Это было тяжело. Это было ужасно».
Майкл занял более беспристрастную позицию, чем его братья. «Я думал, в конце концов он взглянет на вещи с нашей точки зрения, – вспоминал он позже. – Я никогда не сомневался, что все станет хорошо».
В некотором смысле семейное давление проявлялось предсказуемым образом. Хейзел, почти всегда путешествовавшая с группой, стала оберегать мужа, не позволяя ему скрыться из виду. Один из дорожных менеджеров группы вспоминал: «После того как мы зарегистрировались в отеле на Лонг-Айленде, все собрались в вестибюле и веселились, там были остальные братья и их друзья. Я поднялся в номер Хейзел и Джермейна, чтобы позвать его, но Хейзел сказала, что Джермейн не может „выйти и поразвлечься”. Я подумал, что это странно, и продолжил настаивать. Ей мое поведение пришлось не по душе: „Я сказала, ему нужен отдых. Теперь, пожалуйста, уходи. Оставь его в покое”. У Джермейна и группы не было выступления до следующего вечера. Почему ему вдруг потребовалось больше отдыха, чем остальным? Хейзел гнула свою линию: „Я сказала, что он не может выйти, значит, не может. И точка”. Казалось, в то время она преследовала лишь одну цель: отделить Джермейна от его семьи».
Джексон вспоминал, что перед отъездом группы в Нью-Йорк Берри Горди встретился с ним и Хейзел «и сказал, что муж и жена должны прежде всего хранить преданность друг другу, а не кому-то и не чему-то другому». По словам Джермейна, Берри объяснил: «Будь то я и Motown или семья Джексонов и CBS, все это стоит на втором месте после вас как супружеской пары, потому что вы два человека, которым придется жить друг с другом и с теми решениями, что вы принимаете».
Если отбросить дипломатию Берри, он наверняка прекрасно понимал: Джермейн не смог бы покинуть Motown, если бы хотел остаться в браке с дочерью босса.
После первого выступления The Jackson 5 на ярмарке в Уэстбери в гримерке зазвонил телефон. Горди хотел поговорить с зятем.
Пока семья наблюдала за лицом Джермейна, пытаясь понять, о чем идет речь, тот крепко сжимал телефонную трубку. Он почти ничего не сказал, только попрощался – глубоко выдохнул и повесил трубку.
«Ладно, я думаю, мне пора», – объявил Джермейн.
«Сейчас? Мы должны быть на сцене через тридцать минут!»
«Как мы будем работать без тебя?» – в недоумении воскликнул Джеки.
«Не могу поверить, что ты так поступаешь с нами», – добавил Тито.
Все заговорили одновременно, но голос Джозефа выделялся из общего гула. «Ты рехнулся? – взорвался он. – Мы твоя семья. Не Горди. Что с тобой не так, Джермейн? Говорю, малец, ты никуда не пойдешь».
Берри потребовал, чтобы двадцатилетний парень принял самое важное решение в своей жизни прямо здесь и сейчас: Motown или CBS? Джексоны или Горди? Его родная семья или его новая семья?
Независимо от того, действовал ли Джермейн импульсивно или понимал все последствия того, что собирался сделать, он выскочил из раздевалки со слезами на глазах. «Я ухожу отсюда», – сказал молодой человек. Он добрался до своего гостиничного номера, где примерно за пять минут собрал чемодан. «Что происходит? Что происходит?» – повторяла Хейзел. Джермейна душили рыдания, он не мог произнести ни слова. «Мы уезжаем», – все, что парень мог сказать. Черный лимузин Motown ждал у входа, чтобы отвезти пару в аэропорт, а затем обратно в Лос-Анджелес.
«Мы были потрясены, полностью обескуражены, у нас был настоящий шок, – вспоминал позже Марлон. – Все было похоже на ночной кошмар. Раздался звонок и затем Джермейн ушел от нас вот так. До шоу оставалось около часа. Зал был полон. Мы должны были выступить. У нас не было времени на размышления. Майкл плакал, и я сказал: «Не сейчас, Майкл. Нас ждут фанаты. Нам необходимо взбодриться». Вытирая глаза, он сказал: «Я справлюсь, Марлон. Но позже мы должны разобраться. Мы должны вернуть Джермейна»».
В ту ночь The Jackson 5 выступали на сцене ярмарки в Уэстбери с таким запалом, что никто из зрителей даже не догадался бы о закулисной драме, развернувшейся незадолго до концерта. Важнее всего для Майкла была аудитория. Ему было всего шестнадцать, но он знал, что нужно делать. Во время исполнения Dancing Machine он раскачивал стойку микрофона, отточенными шагами проходился по сцене, словно робот, а затем делал шпагат в тот самый момент, когда стойка падала ему на плечо. После он смотрел на инструмент с презрением, подразумевающим смертельное оскорбление. Толпа восторженно ревела.
Ваш покорный слуга – на тот момент совсем зеленый – присутствовал на шоу, и это выступление Джексонов я в деталях помню до сих пор.
Хотя Джермейна не хватало – Майкл объявил, что у него грипп, – выступление все равно было сногсшибательным.
Во время ироничного трибьюта Motown Sound Майкл двигался по сцене, словно одержимый танцор балетной труппы: I Want You Back, ABC, The Love You Save, Never Can Say Goodbye – все хиты Motown и не только исполнялись с изящной и довольно взыскательной хореографией. Что бы ни требовалось, чтобы угодить поклонникам, именно это и делал Майкл, уже по привычке превращая личные переживания в чистую энергию. Получая зрительскую отдачу, он, казалось, избавлялся от всех тревог. Снова был с единственными людьми, которым, как он знал, мог полностью доверять: своими фанатами.
Печальный гитарный рифф из хита The Jackson 5 I’ll Be There прозвучал с еще более сладкой горечью, когда Майкл исполнил его во время вечернего шоу. Без всякой репетиции Марлон вмешался и перехватил строки Джермейна, зазвучашие теперь иначе. «Я буду твоей опорой, – пел он, – я не сдамся». Марлона всегда недооценивали как певца, у него никогда не было возможности по-настоящему выйти из тени своих братьев. Сегодня он не сдался, несмотря на большие проблемы. Тем не менее Джермейн принадлежал сцене, его законное место было рядом с Майклом. Иначе все становилось каким-то неправильным.
Когда парни закончили, зрители повскакивали с мест, было три выхода на бис. Но потом за кулисами не было ни музыки, ни вечеринки, ни смеха, как обычно после отличного выступления. Все погрузились в мрачное настроение. «Почему шоу должно заканчиваться? – спросил Майкл брата Джеки. Он казался подавленным. Хотя подросток постоянно пытался скрыть свои чувства, казалось, они всегда выходили наружу. – Я бы хотел, чтобы это длилось вечно».
Я подошел к Майклу и спросил: «Эй, дружище, что случилось с Джермейном?», а потом добавил: «В любом случае, шоу прошло отлично. Вау, чувак. Просто нечто!» Тогда я не замечал, как сильно может заискивать юный поклонник. «Какое это было великолепное шоу, – продолжил я. – Боже мой. Все было просто… зашибись».
Майкл выслушал мои комплименты, грустная улыбка едва коснулась его губ. «Спасибо. Джермейн вернется, – ответил он. – Он… болен».
Джозеф молча сидел в углу. Его семья распадалась, и он ничего не мог поделать. У любого, кто смотрел на него, разрывалось сердце – настолько жалкий у него был вид. Он казался непривычно уязвимым, сидя на стуле, качая головой, как бы говоря: «Я просто не понимаю. Как вообще такое могло случиться?»
Майкл подошел к отцу и внимательно посмотрел на него. Он положил руку Джозефу на плечо. Это был момент настоящей близости между ними.
Внезапно Джозеф вскочил. В считанные секунды скорбь сменилась яростью. «Моя кровь течет по венам Джермейна, – проорал Джозеф. – Не Берри Горди. Не Берри Горди». Затем он выскочил из гримерки, захлопнув за собой дверь.
Как насчет названия?
Поначалу казалось, что покинуть Motown будет легче, чем Джозеф предполагал. Берри Горди ничего не сделал, чтобы помешать их уходу. В любом случае он был занят кинобизнесом Motown и не выглядел слишком встревоженным тем фактом, что The Jackson 5 покидают компанию. Пока Джермейн был на его стороне и он выигрывал битву, Берри казался довольным. Он в любом случае не хотел иметь дело с Джозефом, так что тем, кто занимался большинством вопросов, касающихся The Jackson 5, в их последние дни в Motown, был Эварт Эбнер.
Но мало кто из артистов покидал Motown без драмы. Джозеф не подозревал, что Берри Горди приготовил ему еще один сюрприз.
В последнюю неделю июня 1975 года заместитель президента Motown позвонил Джозефу Джексону и сообщил новость, которая должна была произвести эффект разорвавшейся бомбы: компания владеет именем The Jackson 5. Джозефу было сказано, что группа может покинуть Motown, но им придется отдать имя. The Jackson 5 останется с компанией.
«Что ты несешь? – спросил Джексон. – Мы пришли в Motown под именем The Jackson 5. Это моя фамилия».
«Я не знаю, пришли ли вы сюда под именем The Jackson 5 или нет, – ответил ему Майкл Рошкинд, – но вы не уйдете отсюда как The Jackson 5, это я могу сказать тебе точно».
«Что, черт возьми, ты имеешь в виду?» – воскликнул Джозеф.
«В мире наберется, вероятно, сорок тысяч человек по фамилии Джексон, – сказал Рошкинд. – Пятерых из них мы сделали звездами. Мы можем найти еще пять, если потребуется, и их мы тоже можем сделать знаменитыми».
«Ах ты сукин сын», – воскликнул Джозеф. Он бросил трубку.
Так случилось, что параграф 16 контракта Motown, который старший Джексон никогда не читал, но подписал в 1968 году, гласил: «По взаимному согласию, мы [Motown] владеем всеми законными правами, правом собственности и интересами в отношении имени The Jackson 5».
Кроме того, 30 марта 1972 года, после первой серии хитовых записей The Jackson 5, компания Motown обратилась в Патентное ведомство США с просьбой зарегистрировать логотип The Jackson 5, чтобы гарантировать право собственности компании на название. Словосочетания «Jackson Five» и «Jackson 5» также принадлежали исключительно Motown Records Corporation.
Конечно, Джозеф мог бы зарегистрировать названия Jackson Five, Jackson 5 и любое другое имя, если бы только подумал заранее. Подобная мысль просто не приходила ему в голову. Что же касаеется Motown, для них было обычной практикой регистрировать имена своих подопечных. Компания проделывала это с The Supremes, The Temptations… и многими другими в течение долгих лет.
С последним залпом уход группы из Motown превратился в битву между двумя семьями: Джексонами и Горди. Некоторым очевидцам казалось, что Берри сделает все возможное, чтобы продемонстрировать свою власть в изменчивой звукозаписывающей индустрии и прессе, даже запретит мальчикам использовать собственное имя, если понадобится. «Конечно, игра была грубой», – поделился со мной Майкл позже.
Он оказался поражен тактикой Берри в отношении названия группы. «Я о таком даже и не думал», – объяснил певец. Как будто был не только противником, но и учеником Берри. Пока другие братья смотрели, ждали и злились, Майкл учился. «Я хочу знать, как он все провернул, – сказал он. – Мне необходимо все запомнить».
Состоялось очередное семейное собрание на тему: «Что же нам теперь делать?»
«Если Берри владеет именем, значит, он владеет именем, – произнес Майкл, согласно его воспоминаниям. – Нам не обязательно быть The Jackson 5, ведь правда? Я хочу сказать, мы же можем называться просто „Семья Джексонов»? Или „Джексоны”?»«Кажется, у нас нет иного выхода, – ответил Джозеф. – Меня бесит, что мы теряем название. Сколько мы в него вложили!»
«И ты ведь знаешь, что они не собираются его использовать, – проворчал Тито. – Оно просто пропадет».
Тито был прав. После того как Motown заявила свои права на имя, компании не оставалось ничего лучшего, как продавать старые альбомы.
Джексоны покидают Motown
В понедельник 30 июня 1975 года Джозеф Джексон организовал пресс-конференцию, чтобы объявить о переходе группы в CBS. До истечения срока контракта с Motown оставалось восемь месяцев, и Джозеф, казалось, больше, чем прежде, стремился покинуть компанию. Несмотря на то что тогда Берри был очень занят Дайаной Росс и постпродакшеном ее фильма «Mahogany», он держал удар. Утром в день объявления Джозефа Майкл Рошкинд сказал прессе, что если CBS рассчитывало заполучить всех участников The Jackson 5, то они будут разочарованы – подразумевая, что Джермейн никогда не предаст Берри. Рошкинд добавил: «Группа не сможет петь под прежним именем в другой компании. Они никогда не получат ни пятерых участников группы, ни имени The Jackson 5».
Ранее тем же утром Берри попросил одного из адвокатов отправить телеграмму Артуру Тейлору, президенту CBS Records, с предупреждением, что его компании лучше не проводить пресс-конференцию, посвященную The Jackson 5, поскольку Горди обладал исключительными правами на «авторизированную рекламу». Когда Берри узнал, что Тейлор планировал проигнорировать предупреждение, он отослал ему другую телеграмму, где сообщал, что ему лучше не называть группу The Jackson 5 на встрече со СМИ, поскольку Motown владеет исключительными правами на их имя.
Пресс-конференция прошла в ресторане Rainbow Grill на крыше Рокфеллеровского центра на Манхэттене. Когда зал заполонили репортеры и фотографы, освещавшие событие, пресс-агент CBS торжественно ввел одиннадцать членов семьи Джексон. Улыбок не было. Каждый занял свое место на возвышении, где за длинным узким столом стояли десять черных стульев с высокими спинками. Все члены семьи, за исключением Джермейна, отсутствовавшего по понятным причинам, собрались вместе, чтобы объявить о подписании контракта с CBS 10 марта 1976 года, в день истечения их контрактов с Motown. Джозеф пригласил Кэтрин, Морин (Ребби), Ла Тойю, Джанет и Рэнди, чтобы продемонстрировать семейную солидарность.
Атмосфера была мрачной, как на экстренном заседании ООН. Джозеф в темном костюме в тонкую полоску, занявший место с краю по правую сторону стола, объявил, что Джексоны подписали контракт с CBS Records, и передал слово другим членам семьи.
Джеки объяснил, что группа, которую в тот день называли «Семья Джексонов», подписывала контракт с Columbia, «потому что компания занимается продажей альбомов, а известность приносят именно альбомы». Когда его спросили, пыталась ли группа вести переговоры с Motown, он ответил: «Да, но цифры были просто смехотворными».
Майклу в черном бархатном пиджаке и жилете того же цвета нечего было сказать. «Я думаю, что теперь раскрутка будет проходить активнее», – осторожно заметил он. Казалось, молодой человек находился не в своей тарелке, особенно на фоне уверенных в себе братьев. Было совершенно очевидно, что Майкл не находил себе места. «Я думаю, Motown проделали для нас отличную работу, – произнес он робко. Джозеф бросил на него гневный взгляд. Майкл уловил его настроение и поспешно добавил: – А теперь все будет еще лучше».
«Как все это повлияет на ваши отношения с Берри Горди?» – спросил один корреспондент.
Все сидевшие за столом посмотрели на Джозефа, предоставляя ему право ответить. Он пожал плечами и выдавил из себя подобие улыбки. «Поживем – увидим. Следующий вопрос».
«Присоединится ли Джермейн к группе?»
И снова ответил Джозеф. «Да. Но это займет некоторое время. Следующий вопрос».
«Почему Джермейна здесь нет?»
«Следующий вопрос».
После пресс-конференции Берри Горди подал иск против Джозефа Джексона, The Jackson 5 и CBS, требуя возмещения ущерба в размере пяти миллионов долларов за подписание контракта с CBS до истечения срока действия контракта с Motown. Джозеф подал встречный иск, заявив, что компания не выплатила семейные гонорары, авансы и не покрыла расходы. Джексон-старший думал, что Motown должны им денег. Он ошибался. Это он задолжал компании. По условиям контракта, The Jackson 5 несли ответственность за оплату всех песен, что записали для Motown, включая невыпущенные.
Сказать, что лейбл находил чем занять мальчиков, было бы преуменьшением. За шесть лет, то есть с 1969 по 1975 год, Майкл Джексон и The Jackson 5 записали для Motown 469 песен. Это примерно 75 песен в год – поразительная цифра, учитывая, что не только записями братья зарабатывали на жизнь. Помимо того, что им нужно было выучить песни, прежде чем записать, они также репетировали постоянно меняющееся сценическое шоу, гастролировали по миру с концертами, появлялись во многих телевизионных программах, в том числе в специальных выпусках, давали бесконечные интервью, позировали для фотосессий (есть тысячи неопубликованных фотографий), а также пытались иметь видимость личной жизни вне шоу-бизнеса.
Из 469 песен, записанных The Jackson 5, только 174 были выпущены, то есть всего 37 %. Остальные 295, как решили продюсеры компании и Берри Горди, не соответствовали стандартам Motown. Поэтому, к большому огорчению группы, Джексоны задолжали компании более 500 000 долларов за песни, так и не услышанные публикой. «Полный отстой, – скажет позже Джозеф. – Они нас достали».
Майкл Джексон, которому в августе 1975 года должно было исполниться семнадцать, был настроен скептически. Он начал всерьез сомневаться в способностях Джозефа как менеджера. По его мнению, отец совершил несколько серьезных ошибок: потерял Джермейна, потерял название их группы, а теперь ему пришлось отдать кучу денег за невыпущенные песни. «Наверное, нам стоило прочесть тот контракт», – с горечью говорил Майкл.
Тем не менее время показало, что переход мальчиков из Motown в Epic не вписывается в ряд ошибок Джозефа. Если бы не то решение, Майкл, вероятно, стал бы малоизвестным представителем шоу-бизнеса, выступающим в лаундж-зонах в Лас-Вегасе, а не в крупных концертных залах. Большинство историков музыки придерживаются мнения, что после выхода альбома Moving Violation The Jackson 5 ожидал бы тот же застой, что случился у других групп, оставшихся в Motown после расцвета, как, например, произошло с The Supremes после ухода Дайаны Росс, вытащившей счастливый билет.
Если бы Джозеф поступил иначе, Майкл, скорее всего, выступал бы сегодня в ревю «Золотые шлягеры» с одним из участников The Temptations, парочкой из Four Tops и Мэри Уилсон из оригинального состава The Supremes. В свои сорок он бы по-прежнему пел I Want You Back и ABC, чтобы заработать на жизнь, как делает великая Марта Ривз, все еще исполняющая Love is like a Heatwave не столько потому, что хочет, сколько потому, что должна. Такова суровая правда жизни для всех жертв Motown, и сама жизнь не для слабонервных. Похожим был бы и путь Майкла, если бы он не получил свободы писать и продюсировать собственные песни. Что бы кто ни думал о Джозефе как о личном менеджере артиста, в конечном счете этот человек спас карьеру Майкла Джексона.