Розалина Будаковская
Mayday
Покидая этот мир
Впервые за долгое время в Темноте я чувствую себя таким живым. Во мне столько жизни, что хватит не на одну сотню лет! Не знаю, что это, но кожу изнутри просвечивают всё те же крошечные частички. Я сияю как самая настоящая звезда. В полном мраке мой свет кажется ослепительным.
Выхожу на улицу и, стоит мне лишь подумать о том, чтобы фонари зажглись, как они начинают светиться. Не тем блёкло-жёлтым светом, к которому я привык с детства, а ослепляют белоснежным сиянием.
Я иду по узким пешеходным дорожкам и чувствую, что весь этот город от канализационных труб глубоко под землёй до шпилей самых высоких зданий принадлежит мне. Я – город. Я могу в одно мгновение разрушить его до основания и тут же возвести новый. С помощью одной только мысли…
Я – ветер, гуляющий по улочкам. Я – воздух, которым дышали и дышат все, кто живёт здесь. Я – вечно холодный залив, омывающий берега днём и ночью. Я – люди… Я – всё, что существует здесь. Я – чудовище с огромной силой, сокрытой под тонкой человеческой кожей.
Своё собственное спасение и самый большой ночной кошмар…
Взмываю вверх по одному только желанию и парю над полумёртвым городом, словно стервятник. Воздух сгущается, превращаясь во что-то плотное. Я чувствую себя хищной рыбой, акулой в тёмной воде. Никто не видит меня, не слышит, не знает обо мне, но я здесь.
Прячусь? Охочусь?
Поднимаюсь вверх, пока в макушку не начинает давить каменный купол. Я разозлился и ударил кулаком в камень, но он нисколько даже не раскрошился. На шершавой твёрдой поверхности остались капельки сияющей жидкости. Она же проступила на костяшках пальцев. Моя светящаяся кровь…
– Сколько можно держать меня здесь?! – закричал я, ударив ещё раз. – Выпусти меня отсюда!
Будь в камне хоть одна, даже крошечная брешь, я найду способ выбраться. Сотру руки до самых костей, но покину этот мир.
К кому я вообще обращаюсь всё это время? Никто не отвечает, и я снова чувствую себя поехавшим. В отчаянии медленно спускаюсь на землю, подхваченный порывом ветра, будто осенний листок.
Асфальт покрыт коркой льда, холодит спину, но мне жарко. Свет, бушующий внутри, будто сжигает меня.
Я устал. Я смертельно устал и единственное моё желание – поскорее покинуть этот мир. Нет, вовсе я не думаю о смерти. Просто хочу выбраться из-под каменного купола. Что там снаружи?
Изменился ли весь мир? Его тоже накрыла Вечная Ночь, или только местным так «повезло»? В любом случае, покидая этот мир, я оставлю всем оставшимся здесь горящие фонари.
– Ты думаешь, здесь кто-то есть, кроме этих тварей?
Рядом со мной на асфальте внезапно оказался Анжело. Он глядит куда-то в пустоту, где должно быть небо, а его губы застыли в загадочной полуулыбке.
Тварей? Я пожелал, чтобы фонари неярко зажглись, и огляделся по сторонам. В самых тёмных закутках прячутся неясные фигуры. Их нижние конечности напоминают заточенные палки. Длинные и очень тонкие. Верхние конечности оканчиваются тремя отростками. Видимо, что-то вроде пальцев. Подобие рук и пальцев такие же тощие и длинные, как ноги. Головы вытянутые, с огромными и тёмными, словно бездны, глазницами и вечно открытыми ртами. Тела жутких существ костлявые. Будто изломанные скелеты обтянутые серой тонкой, словно старый пергамент, кожей.
Сколько же их? Там, в Темноте… Она будто только из них и состоит. Сотни? Тысячи? Миллионы? Сколько их в Темноте прячется?
Кошмарные создания внушают непреодолимый ужас одним лишь своим видом. Я едва могу двигаться под их пристальными взглядами. Что это?
Внутри мгновенно разгорается паника, и я не в силах как-то повлиять на это. Ни успокоиться, ни отвернуться не могу.
– Не смотри на них. – Анжело одним движением вернул меня в горизонтальное положение. – Ты сам их создал. Сам дал им жизнь.
Красные цветы
Анжело вернулся на утро следующего дня. У него с собой небольшая сумка с необходимыми вещами и коробка шоколадных конфет.
Я с жадностью смотрю на них и облизываюсь. Есть хочется ужасно, но в то же время я ни куска проглотить не могу. Что бы не брал в рот, спустя пару минут меня обязательно вырвет, и я снова буду голодным. Я в порядке. Самочувствие нормальное. Только вот этот непроходящий голод… Я не мог уснуть из-за него всю ночь.
Анжело изящно скинул пальто с плеч и повесил его на вешалку. Да уж, будет очень обидно, если такая роскошная вещь помнётся или испачкается.
Мой странный сосед, похоже, сразу после своей не менее странной работы приехал ко мне: он в чёрном костюме и немного помятой белоснежной рубашке. На жилетке под пиджаком – из кармана до одной из нижних петлиц – я разглядел золотую цепочку. Не то она от часов, не то просто как украшение висит. На манжетах рубашки сверкают золотые запонки с каким-то тёмно-синим, почти чёрным, камнем, а на безымянном пальце – тонкая полоска золотого металла.
Кольцо? Так Анжело в браке или просто сопровождал очередного клиента, притворяясь супругом? Не успел я об этом подумать, как Анжело снял все золотые побрякушки – в том числе часы – и положил их в небольшую шкатулку на молнии, а затем небрежно кинул в сумку с вещами.
Мужчина мельком поднял на меня глаза и улыбнулся. Он лёгким движением подхватил коробку конфет и зашёл ко мне на кухню.
– Симпатичные цветочки. – сказал Анжело. – Готов поспорить, ты вчера на них весь день убил.
Я едва сдерживаюсь от того, чтобы тут же наброситься на шоколад. Лучше чашку кофе гостю налью.
– Какие цветочки? – непонимающе спросил я и обернулся. – Ты о чём?
– У крыльца. – Анжело головой указал в сторону входной двери. – Красные и такие, как будто пушистые.
Никаких цветов я не сажал. Но вместо того, чтобы доказывать это, я просто встал и пошёл посмотреть на эти чудо-цветы, которые сами собой выросли у крыльца.
Открываю дверь и пара бутонов тут же заглянули в мой дом. Я аккуратно убрал стебли растений обратно на улицу, вышел и осмотрелся.
Следом за мной в дверях показался Анжело.
– Куда ты босиком?! – сказал он и, быстро обувшись, вынес мне мои ботинки. – Быстро надевай!
Я же не могу оторваться от прекрасных алых растений, окруживших мой дом. Они буквально разрослись вокруг всего дома, я проверил. Стебли высотой около семидесяти сантиметров, а «пушистые» бутоны достают до подоконников.
– Это гвоздики, но я их не сажал. – сказал я. – Они сами выросли.
Кстати говоря, гвоздики очень интересные: у них не один цветок, а целые соцветия по пять-шесть крупных бутонов.
– За ночь? – не поверил Анжело. – Ты их сывороткой роста поливал?
– Ничего я не сажал и никого не поливал. – настаивал я. – Почему ты мне не веришь?!
Анжело вопросительно взглянул на меня и обвёл раскрытой ладонью цветы у крыльца.
– Я вижу то, что значительно отличается от твоих слов.
Да быть того не может! Кто-то просто решил посмеяться надо мной! Я подошёл к гвоздикам и опустился на корточки, раздвигая листья и ещё зелёную траву. Земля не вскопана. Будто гвоздики уже давно здесь растут.
Как это может быть? Ну не бывает так!
– Земля не вскопана. – сказал я, и Анжело подошёл посмотреть, чтобы убедиться во всём лично. – Вот видишь?
– Вижу.
На стеблях растений я также заметил короткие усики. Они цепляются за стебли, которые находятся к ним ближе всего. Цветы, что растут у самых стен, уже зацепились за дом. Будто забираются или держатся за облицовочный камень.
Странно, гвоздики, насколько я помню, не вьющиеся. И усиков у них никаких нет. Да и про соцветия у этих растений я не слышал ни разу.
Я поднялся и отошёл на два шага от входной двери. Что ж, по крайней мере, эти загадочные цветы очень хорошо смотрятся. Теперь мой дом значительно выделяется на фоне однотипных построек.
Мы зашли с Анжело в дом, и мне не терпится поскорее поесть. Очень надеюсь, организм не будет отвергать шоколад. Конечно, без еды за сутки со мной ничего серьёзного не случится. Люди могут достаточно долго обходиться без пищи – кажется, даже больше месяца, – но на собственном опыте я что-то не очень хочу это проверять.
Анжело помыл руки и переоделся в ванной в привычные джинсы и футболку с длинными рукавами. Я же всё это время – чрезвычайно долгие шесть минут – только и делал, что во все глаза таращился на конфеты в запечатанной коробке.
В холодильнике я уже все продукты понадкусывал, но ничего так и не смог съесть. Последняя надежда на конфеты. Шоколада у меня дома до прихода Анжело не было.
– Ты какой-то странный. – сказал мой гость и заглянул в холодильник. – И что случилось с продуктами?
– Я такой голодный. – протянул я, заворожённо глядя на конфеты и покачиваясь взад-вперёд. – А съесть ничего не могу.
– Поэтому ты обкусал всё. – без оптимизма заключил Анжело и закрыл холодильник. – Ты хорошо себя чувствуешь? Может, к врачу сходишь?
Я пропустил его слова мимо ушей. Был я недавно у врача, и что он мне сказал? Что у меня в крови какая-то гадость. Что это, он сам не знает, а я уж и подавно. С другой стороны, мысль о том, что пора наведаться к доктору Лостману меня уже посещала на днях, а этой бессонной ночью она со всей силы долбилась в виски.
– Схожу, – кивнул я, чтобы побыстрее перевести тему, – давай уже поедим.
– Ешь. – машинально пожал плечами Анжело. – Хоть всё съешь.
Всё я, конечно, есть не собираюсь, но если шоколад не «попросится обратно», обязательно съем хотя бы три конфеты. Или четыре. Я в нетерпении сорвал с коробки плёнку, кусочки скотча и наугад выбрал конфету в одном из трёх рядов. На внутренней стороне крышки написано, что вкусов в наборе три. Моя конфета, должно быть, со сливочной начинкой.
Я даже не разглядел её форму, просто закинул в рот и надеюсь, что смогу это съесть.
Анжело выжидающе смотрит на меня, слегка нахмурив лоб. Он практически не двигается и не дышит, прислонившись плечом к дверному косяку.
Я, наконец, прожевал конфету и осторожно проглотил, но не прошло минуты, как я подорвался и выплюнул всё в унитаз. Да что со мной? Заболел? Что-то с желудком? Или это реакция на кофе? Чёрт его знает.
Пока я был в ванной комнате, Анжело заварил мне чай.
– Не можешь нормально поесть, так хотя бы сладкий чай пей, Томас. – сказал он и сел напротив меня. – Хорошо? И сходи к врачу.
– Да схожу я! – нервно отозвался я. – Схожу, я же сказал.
– Могу с тобой сходить, если хочешь.
Я отрицательно помотал головой.
Мёрзну. Не то из-за того, что не ем, не то в доме правда стало холодно. Кутался в кофту, но затем всё-таки не поленился и принёс плед из комнаты. Анжело смерил меня неодобрительным взглядом. Наверное, на его лице должна быть написана обеспокоенность, но я вижу только огромное неодобрение.
Через два часа мы с Анжело уже сидели в коридоре больницы. Ждём, пока освободится доктор Натаниэль Холстед. Наконец, ранее названный молодой мужчина показался из своего кабинета. Увидев меня, он тут же опешил.
– Опять Вы! – воскликнул Холстед. – Ричардсон, что опять?
– Есть не могу. – посетовал я. – Совсем.
Доктор даже слушать меня особо не стал. Попросил встать и пройти за ним. Мы спустились на первый этаж, а затем направились в сторону холодного, тихого коридора. Стоило видеть глаза Анжело, когда он понял, что мы идём в морг!
– Не беспокойтесь, мистер Ричардсон, – начал доктор, – мой друг, доктор Лостман, просил отвести Вас к нему, если Вы снова появитесь в больнице.
– А по специальности он кто? – вмешался Анжело. – Кто это ваш доктор Лостман?
– Ох, он патологоанатом. – весело отозвался Холстед. – Лечит тех, кого не успели вылечить мы. – коротко рассмеялся доктор.
Мы остановились у помещения, где в прошлый раз я с Лостманом пил чай и обсуждал непонятные частички в моей крови. Холстед попросил подождать здесь, а сам направился дальше по коридору к двери, откуда доносился весёлый голос патологоанатома:
– Эй, приятель! – практически пропел Лостман. – Торт будешь? У меня сегодня день рождения. – сообщил он, будучи в очень приподнятом настроении. – Ладно тебе, один кусочек фигуру не испортит! – рассмеялся патологоанатом. – Что говоришь? Не можешь? Почему? – непонимающе спросил он. – Ах да, ты ведь мёртв! Прости, друг. Нет, серьёзно, прости приятель. – снова захохотал Лостман. – Совсем из головы вылетело.
– Коннор, заканчивай трепаться с мертвяками! – громко появился в дверях Холстед. – К тебе твой Ричардсон пришёл, во-первых, – сообщил он, – а во-вторых, вместо того, чтобы с трупами торт есть, лучше сходим куда-нибудь после смены.
– Торта много не бывает! – радостно отозвался патологоанатом. – Будешь?
– Чего со всеми не поесть? – возмущался Холстед.
– На всех здесь не хватит. – заявил патологоанатом и показался из-за дверей. – А с Ричардсоном что?
Доктор Холстед догнал друга.
– Сам спрашивай. – отмахнулся он. – У меня ещё чёртова туча людей на сегодня, а я хочу освободиться до вечера.
Лостман немного замялся и захлопал глазами, увидев Анжело, но взял себя в руки. Почти сразу, надо отметить. Патологоанатом предложил зайти в его личную комнату отдыха.
Я рассказал Лостману о своём недуге и внимательно слушаю, что он мне ответит. Однако первым делом Коннор выглянул в коридор и закрыл дверь. Только потом патологоанатом сел напротив за стол и немного наклонился ко мне.
– Вам может показаться это странным, – Лостман снова огляделся по сторонам, – но я наблюдаю за Вашей кровью.
– В смысле? – вмешался Анжело. – Зачем?
Патологоанатом резко выпрямился и испуганно посмотрел на моего спутника. У Коннора такой взгляд, будто он его раньше не заметил. Любитель поговорить с «мертвяками» – как выразился доктор Холстед, – молчит и даже моргать перестал на какое-то время.
– У меня странная кровь. – ответил я Анжело, а затем перевёл взгляд на Коннора. – Так что с ней?
– Эти примеси, – нерешительно начал патологоанатом, – песок Ваш значительно увеличился в объёме. Я не понимаю, от чего это зависит, но он продолжает расти.
Анжело слушает наш разговор и периодически переводит непонимающий взгляд с моего лица на лицо доктора. Что ж, в этом я его понимаю. Моя реакция была, примерно, такой же, когда я узнал об этих загадочных частичках.
Но с чего вдруг они стали расти? Не исключаю, что блестящие песчинки и раньше это делали, просто не так заметно.
– Это заразно? – снова вклинился Анжело. – Это вообще болезнь?
– Я не знаю. – честно ответил патологоанатом и пожал плечами. – Никогда прежде ничего подобного не встречал. То есть встречал, конечно же, но… – Лостман замолчал на пару секунд, а затем продолжил: – Одно могу сказать точно: мистер Ричардсон не один такой в городе. – Коннор сделал небольшой глоток ещё тёплого чая. – А те мои пациенты чудом оживали даже после холодильника. Один из них убежал прямо отсюда.
– Значит, они… – Анжело не сдержал нервной усмешки и коснулся ладонью затылка, пригладив волосы. – Они умерли, а потом ушли?
Лостман утвердительно кивнул. Затем он добавил, что и сам был в ужасе от этого, а ещё не забыл упомянуть, что из-за одного такого пациента лишился куртки.
В воздухе повисла долгая пауза. Её нарушил патологоанатом. Он чуть ли не выбежал из комнаты, но быстро вернулся. В руках у него чашка Петри с крышкой и стеклянная палочка.
Лостман сел за стол, демонстрируя желеобразное нечто в стеклянной посудине. По дну чашки Петри размазана кровь, которая до сих пор осталась жидкой и вишнёвого цвета, правда, большая часть этой самой крови превратилась в плотные сгустки тёмного сине-фиолетового цвета. Это даже не чёрный. Просто очень-очень тёмный сине-фиолетовый. Под определённым углом наклона желеобразная масса действительно поблёскивает. Точно также блестят мои ладони, когда чернеют.
– Видите? – Коннор осторожно ткнул один из сгустков стеклянной палочкой. – Это были скопления тех непонятных частичек. Спустя пару дней они срослись, а теперь поглощают оставшуюся кровь.
– Почему она не свернулась? – поинтересовался я. – Вы что-то добавили в неё?
– Нет. – помотал головой патологоанатом. – Сам не понимаю. Моё предположение: эти сгустки сами не дают крови сворачиваться и высыхать.
Значит, оставили себе пищу?
Новость о песчинках-захватчиках должна бы напугать меня, но почему-то мне нисколько не страшно. Единственное, о чём я сейчас думаю: нужно наведаться в квартиру Шарлотты. Если Анжело не помнит Чарли, это же не значит, что её никто не помнит, верно?
Возможно, в Риверсайд я смогу найти ответы на волнующие меня вопросы.
Я встал, попутно думая о своём, и направился к выходу.
– Ты куда? – окликнул меня Анжело.
– О, простите. – натянуто улыбнулся я и обернулся. – Доктор Лостман, держите меня, пожалуйста, в курсе.
Патологоанатом согласно кивнул:
– У Вас есть какие-то идеи? – он поднялся и сделал шаг ко мне. – Насчёт частиц?
– Нет, нет. Это не так важно. Совсем даже не важно, можно сказать. – ответил я. – У меня недавно пропала подруга. Дело в том, что Анжело, – я указал на него, – не может её вспомнить. На западе города от земли до самого неба растёт каменная стена. Но, знаете, дело даже не в том, что она растёт, а в том, что я не могу пройти через неё. Палки, камешки и прочее легко проходят, но только не я. – мой взгляд задержался на взволнованном лице Анжело. – Вокруг дома всего за ночь появились заросли красных гвоздик, меня от всего тошнит, но я так голоден… – от одной мысли о голоде, живот протяжно заурчал. – И сны продолжают сниться. – я схватился за голову, а затем помассировал виски. – В мире что-то происходит, но такое ощущение, будто только я это замечаю.
Лостман ничего не сказал и не стал меня останавливать. Пожелал удачи, и на этом мы трое распрощались. Анжело смело пошёл за мной по самому тихому коридору больницы. Он догнал меня уже на улице и придержал за плечо, чтобы я остановился.
Он сам предложил немедленно пойти к Шарлотте и обследовать её квартиру.
Идти пришлось не так уж и долго. Мы оказались у дома, где жила Чарли минут через пятнадцать. Здание за то время, пока я тут не появлялся, сверху донизу затянули непроглядно-чёрные полосы. Они даже больше похожи на атласные ленты, чем на обыкновенные линии. Будто всё здание сотнями лент перетянули.
Интересно, они сотканы из того же непонятного вещества, что и стена на западе города? Пришлось снова вооружиться палкой и прочим мусором, чтобы проверить. Анжело недолго наблюдал за моими попытками проткнуть бетонную стену здания. В конце концов, он направил меня к главному входу и открыл дверь.
– Иначе мы тут до морковкиного заговенья торчать будем. – пробурчал Анжело. – Пошли.
– Ты же их видишь? – едва сдерживая внутреннюю панику, спросил я. – Видишь их? Видишь?
– Это граффити. – Анжело затолкал меня в дверной проём. – Успокойся.
– Граффити само собой не разрастается по стенам! – протестовал я. – Я тебе докажу, что они живые! Это никакое не граффити!
Мы поднялись на пятый этаж к квартире тринадцать. Весь коридор и двери с другими номерами чёрные «ленты» тоже уже оплели. Полосы подбираются к квартире Шарлотты, но что-то их всё же сдерживает.
Я решительно дёрнул за дверную ручку, и дверь, пронзительно скрипя, поддалась.
В квартире душно. Я бы с радостью открыл окно, поэтому сразу же по-хозяйски прошёл в кухню-гостиную. Шторы задвинуты и привязаны друг к другу какими-то кожаными ремешками с маленькими золотистыми пряжками. Что это? Я не видел их раньше. Может, просто не обратил внимание?
Анжело тем временем оглядывается и придерживает входную дверь, чтобы та не захлопнулась. Он насторожен. Тяжело дышит и, похоже, даже не собирается отходить от входа.
– Лотти жила здесь? – наконец, заговорил Анжело.
– Да, квартиру снимала. – ответил я, заглядывая в гардеробную, и отметил, как Анжело назвал Шарлотту. – Здесь её вещи. – я указал на вешалки с маленькими розовыми платьицами. – Теперь ты мне веришь? Я не придумал её. Она не мой воображаемый друг. Шарлотта очень даже реальная.
– Ну… – протянул Анжело. – Ты, конечно, тот ещё чудик, Томас, – он неуверенно обвёл взглядом потолок, – но вряд ли бы стал снимать квартиру от имени или для своей воображаемой подружки.
Я воспринял это как положительный ответ.
Мы вернулись ни с чем. Квартира как квартира и никакого намёка на ответы, которые мне так нужны. Правда, я заметил кое-что необычное: весь дом опустел. Ни этажами ниже, ни этажами выше вообще никто не живёт.
Я завалился в кровать почти сразу после возвращения домой. Чувство голода поутихло, я принял душ и, кажется, вот-вот провалюсь в объятия Морфея. Дремота уже затянула меня в свои прочные сети, как пришёл Анжело. Он очень тихо откинул одеяло и расстегнул ремень на своих джинсах, но сон как рукой сняло.
Глаза открылись сами собой. Анжело в этот момент снимал футболку.
Лениво разглядываю его фигуру в полумраке. У Анжело крепкий и очень мощный торс. Боюсь представить, сколько раз в неделю и с какими нагрузками этот парень занимается спортом. Думаю, какой бы хорошей ни была твоя генетика, кубики на животе и стальные мышцы она без помощи всяких железок из спортзала и сбалансированного питания ну никак не нарисует.
Анжело всё ещё не заметил мой взгляд. Он стянул джинсы, а затем нехотя надел пижамные штаны и футболку с коротким рукавом. Ткань очень обтягивает его ноги, руки и широкую грудную клетку. Всё равно что голый, если честно.
Сомневаюсь, что Анжело добровольно стал бы спать в одежде, но это часть нашего договора, если он хочет спать на кровати, а не на раскладушке.
Мой сосед по кровати оглядел себя сверху вниз и, кажется, заметил, что я на него смотрю.
– Ты только посмотри, что ты со мной сделал! – недовольно воскликнул Анжело, разведя руками. – Я похож на дошкольника!
Я негромко засмеялся.
– Ты же спать в этом будешь, а не по улице разгуливать, дошкольник на стероидах.
– Спать тоже нужно в красивом, чтоб ты знал, Томас. – пробубнил Анжело и, наконец-то, лёг, но затем снова поднялся на локтях. – Если тебя это в постели заводит, то ты извращенец, Томми.
Смех снова не заставил себя ждать.
– Меня заводят девушки, а не накачанные парни в обтягивающих пижамках. – хохотал я, держась за живот, а потом успокоился, и тоска накрыла меня с головой. – Она бы из кровати с тобой не вылезала. – обведя взглядом лицо Анжело, сказал я. – Точно знаю.
– Пусть так. – полусонно усмехнулся мужчина. – Значит, я правильно тогда подсел.
Я оживился.
– Значит, ты познакомился с нами только для того, чтобы…
– Неплохо провести время? – пожал плечами Анжело. – Да. Для чего ещё знакомятся совершеннолетние?
– Ради дружбы? – предположил я. – Чтобы общаться.
– Ты идеалист, Томас. – снова усмехнулся Анжело. – Или слишком наивный и возвышенный. – он не глядя погладил меня по голове. – В любом случае, я рад, что познакомился с тобой. – сказал мужчина, но поспешил исправиться: – С вами обоими. Даже если я не помню Лотти.
Он снова назвал Шарлотту Лотти… Возможно, я вижу то, что хочу видеть, но я надеюсь, что Анжело её вспомнит. Если он вспомнил, как называл Чарли, то и её саму может вспомнить.
