Розалина Будаковская
Mayday
Монстр в шкафу
Чарли рассматривает свои руки, будто в первый раз их видит. От запястий до локтей. Через тонкую кожу виднеются зеленовато-синие вены. Шарлотта проводит по ним подушечками пальцев. Она так смотрит, будто их не должно быть там, будто вены – это что-то лишнее или противоестественное.
Я наблюдаю за ней из зеркала напротив. Чарли даже не заметила моего присутствия. Я с лёгкостью перешагиваю зеркальную поверхность – как какой-нибудь порожек – и опускаюсь перед рыжей на корточки.
Она всё ещё меня не видит, но насторожилась. Боится? Я бы никогда… Я бы никогда-никогда-никогда не причинил ей вреда! Даже если бы захотел. Просто не смогу.
Невесомо касаюсь её ладоней и всматриваюсь в глаза. Нет, не видит меня, но почему-то очень боится. Дрожит. Непроизвольно, вероятно, даже не осознаёт своего страха.
– Чарли?
Она не отвечает, но слышит. Поднимает глаза, оглядывается и пытается найти того, кто зовёт её.
Бесполезно. Безнадёжно…
Я тяжело выдохнул и потупил взгляд. В самую пору заистерить прямо здесь и сейчас, но я напугаю Чарли. Не хочу, чтобы она сочла себя поехавшей. Это ужасное чувство, по себе знаю, и самому близкому человеку я никак не желаю испытать подобное.
Я поднялся на ноги и краем глаза заметил движение. Комната светлая, стены белые, но на них едва просматриваются полупрозрачные тени. Они ходят кругами и неотрывно глядят на Чарли. Будто Шарлотта в центре водоворота, а тени – бесконечные воды самого большого океана.
Это какие-то существа? Нет. Вовсе нет. Больше похоже на разогретый воздух, но это совсем не воздух. Стоит подойти к потокам поближе, как чувствуешь невероятную мощь, сокрытую в прозрачных волнах.
Они не опасны, но требуют к себе внимания и… контроля? Будто готовы подчиняться, будто хотят, чтобы их направляли в нужное русло.
Что это вообще?!
– Чарли, они неопасны, не бойся. – сказал я, а затем перевёл взгляд на рыжую. – Это просто… Да чёрт его знает.
Шарлотта снова услышала меня. Прислушалась и не стала дрожать больше.
– Что мы такое, Чарли?
Мой вопрос был больше риторическим, учитывая то, что мне не ответят. И наконец меня привлекло белоснежное, летящее платье девушки. Я же одет в чёрное. Забавно. Соединение противоположностей? Свет и Тьма? Женское и мужское начала?
От обилия информации и догадок голова кружится. Я буквально на секунду закрыл глаза, как оказался совершенно в другом месте.
Кажется, я прячусь в платяном шкафу и подсматриваю из щёлочки на маленькую девочку с копной всё тех же рыжих волос. Чарли… Она совсем крошка. Она с ужасом таращится в мою сторону и от страха даже двинуться не может. Всё глубже и глубже кутается в розовое одеяло.
И что же её пугает? Я? И почему, даже когда она крошка, я всё ещё остаюсь в одном возрасте? Суперсила не имеет такой привилегии как детство?
Я окунулся в свои мысли, а Шарлотта тем временем воспользовалась моментом: неслышно спустилась с постели и заперла меня в шкафу на ключ. Даже дверцу стулом подпёрла, чтобы я точно не выбрался.
– Ты страшный. – прошептала она, с опаской и неуёмным любопытством заглядывая в замочную скважину, через которую ко мне в шкаф всё-таки прорывается лучик слабого света её ночника со звёздами. – Ты был под моей кроватью прошлой ночью, Томас.
Услышав своё имя, я вздрогнул. Значит, она знала меня? Знала, кто я и как меня зовут?
– Выпусти меня, – от прожигающей грудную клетку обиды прошипел я, – прошу! Выпусти!
– Ты слишком сильный, – ответила она, – и тёмный. – Шарлотта закрыла шкаф на второй оборот ключа. – Я боюсь, что не справлюсь с тобой.
Обида превратилась в невыносимую боль, и в порыве злости я провёл ногтями по дверце шкафа. В стороны полетела древесная пыль, и запахло гарью. Это только больше разозлило меня. Я со всей силы ударил дверь ладонями, зарычал, но дерево только заскрипело.
В следующее мгновение деревянная дверца шкафа превратилась в каменную стену. Каждый последующий удар наполнял воздух сладковатым запахом крови и моим беспомощным воем, разрывая звенящую в ушах тишину…
Я проснулся со слезами на глазах. О сне отдалённо напоминает фантомная боль в руках и горле и исчезающий запах крови в воздухе. Я всё ещё здесь. Я всё ещё один.
Я хочу жить
Я хочу быть в порядке. Хочу, чтобы всё было хорошо. Почему я никак не могу проснуться в живом, светлом мире? Где не будет монстров, этого проклятого «Mayday» на каждой стене, странных гвоздик, снов…
Всё, что мне сейчас очень нужно – нормальность. В последнее время мне кажется, что я очень хочу жить. Не знаю, как это. Не знаю, жил ли я по-настоящему до этого момента, но сейчас я очень хочу.
Последний сон снился мне около четырёх завтраков назад. Хлеб я предпочитаю есть только на завтрак, поэтому идея вести отсчёт от предположительного утра показалось нам с Анжело вполне удачной.
На самом деле, я придумал это вовсе не для удобства, а просто чтобы не свихнуться окончательно. Зачем Анжело считает дни, я так и не понял.
Томас, ты и так уже форменный псих. Куда дальше-то?
Мне кажется, со дня исчезновения Шарлотты прошло не больше месяца, хотя судя по последнему сну – гораздо больше. Если Чарли заперла меня в «шкафу», когда была совсем маленькой, то прошло уже, как минимум, около десяти лет. Когда мы виделись с Шарлоттой здесь, ей было около двадцати, пусть она и выглядит как подросток.
Но почему я её видел? Если она меня так боится, то зачем сама пришла? Я ей снился, точно. Наверное, вспомнила и решила проведать. Избавиться она от меня всё равно не может. Я всегда буду рядом. Всегда.
– Ты всё ещё спишь? – бодрый голос Анжело вырвал меня из потока моих мыслей. – Эй, Томми! – он вальяжно улёгся на бок рядом со мной, опираясь на локоть. – Не игнорируй меня. – наигранно простонал мужчина. – Ты и так делаешь это уже третий день.
– Я не сплю, я думаю.
– О чём это, интересно?
– Я – монстр из шкафа. – не задумываясь, ответил я. – Чарли заперла меня здесь очень давно.
Анжело не сразу нашёл, что ответить. Его глаза бегают из стороны в сторону, будто пытаются найти подходящие для ответа слова. Могут ли они быть написаны на стенах так же, как проклятое «Mayday»?
Надеюсь, нет. Для меня это будет уже слишком.
Я нервно рассмеялся, хватаясь за живот.
– Похоже, я действительно её подсознание и суперсила! – хохотал я. – Кто бы, mo chreach, мог подумать?
– Я. – неловко ответил Анжело, ловя мой взгляд. – Я говорил тебе. Да и ты тоже пару раз.
Весь мой смех куда-то улетучился. Я приподнялся на локтях и задумался, а спустя несколько секунд продолжил наш разговор:
– Кто в здравом уме и трезвой памяти в это поверит? – спросил я. – Вот ты бы поверил? Так сразу поверил бы?
– Город накрыл каменный купол, вместо горожан появились какие-то монстры, ты видишь свою подружку с моей копией через зеркало… – Анжело резко остановился. – Я бы уже на твоём месте во что угодно верил. Даже в инопланетян.
– В инопланетян поверить легче. – я упал на подушку. – Намного легче.
– Потому что ты их никогда не видел? – усмехнулся он. – Тогда это не имеет ничего общего с тем, чтобы по-настоящему верить – представлять, что они есть, когда только удобно.
В словах Анжело есть доля истины. Я бы сказал, она просто огромна, чтобы называться обыкновенной долей.
Я задумался и молчаливо гляжу на друга. Он тоже не сводит с меня глаз. Спустя какое-то время Анжело лёг рядом со мной так, чтобы наши головы немного соприкасались где-то в области висков. Он взял мою руку в свою.
Его пальцы холодные, просто ледяные, а от ладоней исходит приятное тепло. Я сжал его руку, чтобы согреться. Меня вовсе не мучает холод, нет. Это образно. Просто, держа его руку, я чувствую, что не один. Иногда мало просто знать это, нужно чувствовать.
– Не бойся, Томас. – негромко произнёс Анжело, глядя на меня с добротой и чем-то вроде умиления. – Я с тобой. Вместе мы из любого шкафа выберемся.
– Обещаешь? – едва слышно спросил я.
– Обещаю.
Тем же днём мы вышли из дома только с одной целью: найти уязвимое место в жутком куполе. Должно же быть такое! Если не трещина или разлом, то хотя бы слабая точка, которую можно расширить до полноценного выхода.
Понятия не имею, сколько часов прошло, но мне снова захотелось хлеба. Следовательно, я могу утверждать, что мы за всю ночь обошли какую-то несчастную половину тёмного города.
Аллеи перестраивались прямо под нашими ногами, а фонари тут же выстраивались по обе стороны, но это так и не помогло нам найти нужную брешь.
К сожалению, даже молоток, который я неожиданно обнаружил у себя дома и прихватил с собой на всякий случай, так и не пригодился. Можно долбиться в купол сколько душе угодно, но на нём не появляется ни малейшей царапинки. И песчинки не отвалится!
– Анжело! – крикнул я и обернулся. – Здесь ничего!
– У меня тоже ничего! – ответил он. – Всё чёрное.
Я подошёл к другу и осмотрел кусок каменного купола, перед которым стоит Анжело. Да, совсем ничего. Ни единого лучика света.
Анжело может без труда пройти сквозь этот барьер, через любую его часть, но до сих пор остаётся со мной. Никуда не уходит.
– Может, дело не в этом? – спросил он. – Может, нужно искать что-то другое? Или как-то по-другому?
В ответ я только пожал плечами и сел на бордюр. Из рюкзака достал ботинки и принялся надевать их. Не знаю, с чего я решил, что если повторю всё, как было во сне – вплоть до блужданий во тьме босиком – то это поможет быстрее найти выход.
Анжело встал напротив меня.
– Может, я попробую тебя провести за собой?
– Я уже пробовал это с палкой. – я поднял глаза на друга, поправляя шнурки. – Не вышло.
– Так я гораздо лучше палки! – весело улыбнулся Анжело. – Пробуем?
– Ладно, давай. – я поднялся на ноги. Стоит ли говорить, что предложение Анжело я воспринял без должного энтузиазма? – Всё равно других вариантов пока нет.
Анжело взял меня за руку и подвёл к стене.
– Удачи. – выдохнул он.
– Удачи. – в той же манере ответил я.
Мой друг осторожно коснулся каменной стены ладонью, а затем, когда его пальцы начали плавно проваливаться в нерушимый монолит, толкнулся в желеобразную чёрную массу плечом. Тело Анжело уже скрылось, примерно, на половину, как друг мягко потянул меня за собой.
Я поддался. Ни на секунду не ослабляю хватку, крепко сжимая запястье Анжело. Ещё шаг, здесь осталось немного плеча, рука и правая нога Анжело. Он тянет меня за собой. На удивление, я слышу, как он дышит по ту сторону купола.
Мне казалось, что звуки не проходят через эту стену.
– Что там, Анжело? – с надеждой, почти умоляюще спросил я. – Там есть солнце? Или уже ночь? Ты кого-нибудь видишь? – тараторил я. – Анжело?
– Пока ничего не вижу. – ответил он. – Готов?
– Да. – незамедлительно ответил я, а сам только что не трясусь от страха. – Да, я готов.
Анжело скрылся в камне, я вижу только часть его руки. Где-то чуть ниже локтя. От камня до моих пальцев остаются считанные сантиметры. Я глубоко вдохнул и стараюсь даже не дышать, чтобы вдруг «не спугнуть момент».
Да, он совсем не палка. Успокойся, наконец, Томас. Не нагнетай.
Анжело медленно исчезает в куполе. Костяшки пальцев уже упираются в холодный камень. Только бы получилось, только бы получилось! Я зажмурился. Не то от страха, не то чтобы не смущать неприступный барьер.
На секунду мне показалось, что я вдруг смог оказаться внутри купола! Затем эта долгожданная секунда растянулась на минуту, а потом ещё и ещё. Камень совсем не холодный, как снаружи. Даже тёплый и приятно обволакивает кожу. Очень похоже на плотное желе.
Отрывать глаза страшно, но я чувствую, что уже по плечо утонул в куполе. Анжело аккуратно перемещает руку выше, ни на мгновение не отпуская меня.
– Давай, не бойся. – говорит он. – Ещё чуть-чуть.
Спустя какое-то время моё тело полностью утонуло в тёплом камне. Я отчего-то расслаблен и ни чувствую ни страха, ни паники. Вообще ничего, кроме эйфории. Анжело совсем близко, прямо у меня за спиной. Он тяжело дышит мне в ухо. Немного раздражает и щекотно.
– Ну? – усмехнулся Анжело. – Может, откроешь уже глаза?
– А если я проснусь? – тревожно ответил я. – Даже если это просто сон… Если это ещё один реалистичный сон, я не хочу просыпаться.
– Если это сон, – нервно начал он и потрепал меня по волосам, – я тебя прибью.
– Причём тут я?!
– Из нас двоих только тебе тут жуткие сны снятся. – снова усмехнулся мой друг и развернул меня к себе лицом. – Открывай глаза. У нас всё получилось! – ликовал он. – Разве ты не рад?
– Рад, конечно.
– Ты же хотел жить? – шёпотом спросил он, наклонившись ко мне. – Так живи.
– Да, – воодушевлённо произнёс я на выдохе, – я хочу жить…
Мой плавный выдох разнёсся эхом по внутреннему пространству купола.
Спустя некоторое время я очнулся на асфальте, который отчего-то кажется мягким и пушистым, как мох. Спина ужасно болит, а надо мной склонился Анжело.
Опять не получилось…
Помню, как мой друг убеждал меня открыть, наконец, глаза. Помню непередаваемое ощущение тепла в каменных стенах. Но я не послушал Анжело, я не стал открывать глаза, не пройдя через купол. Я двинулся вперёд, потому что подсознательно точно знал – второго шанса пройти сквозь чёртов купол у меня уже не будет. Сейчас или никогда.
Я отодвинул с дороги Анжело – преувеличиваю, просто наощупь обошёл его – и осторожными шагами двинулся до параллельной стены. Наконец, спустя несколько шагов, я упёрся лбом во что-то гладкое и холодное. Точно стекло!
Было ли это настоящим стеклом? Я не стал открывать глаза только для того, чтобы проверить это.
Анжело остался стоять на месте. По-моему, он даже не двинулся, просто наблюдает за моими дальнейшими действиями.
Кажусь ли я сумасшедшим в его глазах снова? Не знаю. А впрочем, мне всё равно. Сейчас меня интересует лишь одно – выход.
За последней стеной кипит жизнь. Настоящая, реальная! Я прислушиваюсь, прикладывая ухо к гладкой поверхности. Слеза счастья непроизвольно скатывается по моей правой щеке.
Если я живу в теле Шарлотты и могу проживать с ней всю её, всю нашу жизнь… Я давно думаю об этом, но только сейчас до меня дошёл смысл этих слов. Не потому ли мне казалось, что мы связаны, будто настоящие близнецы? Я чувствовал это, и моя любовь к ней… Очень похоже на нарциссизм, не так ли? Или это нормально, настолько сильно любить часть себя?
Чарли сейчас, судя по звукам, находится в очень людном месте. Куда-то идёт, что-то ищет… Она с кем-то говорит, смеётся. Это кто-то, кому она точно доверяет, с кем ей спокойно и свободно. Анжело? У каждого из нас свой Анжело. Это снова наводит на мысль о том, кто же он на самом деле?
Шарлотту кто-то обидел. Ничего особенного, просто сгоряча брошена нелепая фраза, но я чувствую, как даже такая мелочь, задевает её. Чарли делает вид, что всё нормально, а мне остаётся молча ощущать это жжение под рёбрами. Обида? Злость? Не знаю, как это называет Чарли, я же называю это несправедливостью.
Я вжался в стекло всем телом и прислушиваюсь. Не думал, что так мучительна может быть беспомощность. За что Шарлотту обидели?! Если ты в дурном настроении, окружающие здесь ни при чём!
Всё такое реальное, и на секунду я даже поверил, что нахожусь в паре сантиметров от реальной жизни, но потом понял – это только мысли. Воспоминания, приправленные размышлениями. Обидная фраза повторяется с разной интонацией, смех звучит заезженной пластинкой, а ощущение присутствия Анжело какое-то ненастоящее. Он – просто выдумка, или какой-то… не совсем человек, раз такой плохо вяжется с реальностью?
Боль… Я чувствую, как она пробирается по моему телу всё теми же щупальцами.
Да что с Шарлоттой такое?! Где она находится?
Не знаю, что произошло на этот раз, но я упал. Будто стекло – или его подобие – передо мной пало, и я вывалился наружу. Глаза открыл машинально и огляделся. Позади меня стоит огромный деревянный шкаф. Правая дверца держится на честном слове, вся исцарапана изнутри, а я… Я выбрался! Я выбрался из чёртового шкафа!
– Эй, есть кто-нибудь?
Мой голос раздался по огромной прямоугольной комнате глухим эхо и вернулся ко мне, отразившись от окон слева. Окна такие широкие, почти что от потолка до пола, через них должно быть видно целый мир, но в окнах зависла пелена. Как занавеска или солнцезащитная плёнка, через которую ничего не разглядеть.
Затхлый воздух окутал меня неприятным, тяжёлым облаком, накрывая неподъёмной, давящей мантией плечи.
Вокруг жутковатые обои. Не то у них такой неприятный серый цвет, не то это просто осевшая на них пыль. Я стою по середине комнаты. У стены напротив меня кровать. Полуторка, кажется. Широковата для односпальной – в моей памяти есть воспоминания о такой, – и узковата даже для самой тесной двуспальной кровати.
Освещение здесь слабое. Не знаю, кажется ли мне это, но, по-моему, дневной свет после заточения в Вечной Ночи я должен ощущать как никогда остро. В этой же комнате даже для меня темновато.
Света явно не хватает, однако это не помешало мне разглядеть клок спутанных и блёклых рыжих волос в складках грязно-белого постельного белья у изголовья постели.
Я невольно вздрогнул, а по телу пробежала дрожь. Спина в мгновение покрылась мелкими капельками холодного пота. Будто моя кожа покрылась инеем, который медленно тает от плюсовой температуры вокруг.
Такое чувство, словно из беспросветной тьмы я попал в непреодолимую безнадёгу, граничащую с желанием закончить мучения самым грешным образом. Страшное слово больше походит на мольбу об освобождении и настойчиво долбится промо мне в виски.
Я мотаю головой и морщусь.
– Нет, рано! – кричу я в бессилии. – Даже думать об этом не смей!
Кроме кровати и шкафа в комнате нет ничего. Пол кажется вполне себе чистым, но ноги будто затягивает в невидимую трясину. Она же высасывает все жизненные силы. Медленно и мучительно.
Я сглотнул и, едва волоча ноги, подошёл к кровати. Обладательницу некогда завидной львиной гривы не пришлось искать долго. Её голова покоится на низкой подушке, тело по самый подбородок укрыто тонким бледно-белым одеялом.
Кости черепа обтянуты тонкой мертвенно-бледной кожей. Это лишь отдалённо напоминает милое личико моей Шарлотты. На безжизненной коже ещё больше, чем раньше, выделяются глаза: такие же тёмные и бездонные, как прежде, но без того огня, которому я когда-то так завидовал. Голубовато-жёлтые белки и оставшиеся ресницы лишь напоминают о том, что жизнь может вот-вот оборваться.
Каждый вздох может оказаться последним…
Я улыбнулся, что наконец нашёл Чарли, но внутри меня в тот же момент что-то сломалось. Не от ужаса, не то от чувства приближающейся и невосполнимой потери, от собственной беспомощности.
Губы Чарли едва удалось разглядеть. Об их существовании напоминают лишь пара подзаживших трещин с засохшими буро-чёрными капельками крови и чёткая синюшная линия, обозначающая контур нижней губы.
Под огромными глазами девушки не осталось тёмных кругов. Хорошо ли это? С её тонкой кожей, через которую просвечивались сосуды, это наводит на мысль: осталась ли в них кровь, раз этих самых сосудов больше не видно?
– Чарли… – выдохнул я, аккуратно и боязливо протянув руку к её волосам.
Шарлотта едва дышит. Если не прислушиваться, то может показаться, что она уже не дышит вовсе. Но я прислушиваюсь. Упрямо и непоколебимо стараюсь различить каждый её вздох как можно лучше. Запомнить, «рассмотреть» все дефекты и нюансы – пусть я ни разу не врач, – и на ходу сообразить, как всё исправить.
Мои пальцы всё ещё висят в воздухе над её головой. Я хочу прикоснуться к ней, обнять, прижать к себе и, несмотря на пугающе-болезненный внешний вид Шарлотты, мне не страшно. Глядя на неё, я лишь чётче ощущаю нестерпимую боль, которая блуждает в моём теле.
Я коснулся её волос, со всей осторожностью запустил в них пальцы, но даже такого мизерного воздействия оказалось достаточно, чтобы клок рыжих волос остался в моей руке.
Ноги дрожат и подгибаются. Я упал и стою у кровати на коленях.
Здесь и экспертом быть не нужно, чтобы понять – это конец. Медленный, топкий, как зыбучие пески или зловонная трясина, и мучительный. Но если мы – единое целое, если я сумел найти выход из Вечной Ночи, значит, и Чарли сможет выкарабкаться. Значит мы это сможем. Вместе.
Значит я смогу помочь! Вот, зачем я нужен!
– Чарли, – взмолился я, держа её холодную руку в своих, – Чарли, позволь мне помочь тебе. Выпусти меня, я могу помочь!
Из её груди вырвался тяжёлый вздох, и грудная клетка опустилась ниже, чем была буквально минуту назад. Бледные губы Шарлотты растянулись в жутком, но таком искреннем и добром подобии улыбки. Девушка попыталась сжать мою руку в ответ, но я едва ощущаю её холодные пальцы.
Будто она вот-вот растворится в воздухе и навсегда исчезнет, словно тысячелетний призрак.
– Ты победил, Томас.
Устало вылетели слова из бледной щели рта, и Шарлотта закрыла глаза. Её рука обмякла, а лицо застыло с полуулыбкой.
Что-то чёткое и неестественно живое для этой комнаты мелькнуло над нашими головами. Я поднял в надежде поднял глаза к изголовью кровати, а затем, зацепившись за знакомый подол чёрного пальто, мой взгляд скользнул выше.
Анжело?
Он стоит, прислонившись к стене спиной, как невольный свидетель. Кажется, его не должно быть здесь, но он почему-то, вот, присутствует и, как и я, ничего не может поделать. На его глазах вскипают слёзы, и Анжело прячет их за ладонями.
– Раз ты и вправду настоящий ангел, как гласит твоё имя, прошу, помоги ей! – охрипшим от боли голосом кричал я и ждал ответа, но его не последовало. – Почему ты просто не поможешь нам?!
Анжело ничего не ответил, так и остался стоять неподвижно с закрытыми ладонями лицом. Беспомощный ангел. Плачущий ангел.
Мои губы непроизвольно изогнулись в оскале, а по щекам покатились слёзы. Я могу спасти Чарли, нужно только разрушить эту стену и выбраться! Раз Анжело не в силе этого делать – я могу. У нас с Чарли ещё есть…
Стоило мне только подумать об этом, как неведомая сила отшвырнула меня назад. Не знаю, сколько бы ещё я пролетел, не окажись на моём пути фонарного столба.
Анжело помог мне подняться, и я обернулся на фонарь. Погнулся. С какой же силой я в него влетел? И каким чудом могу стоять на своих двоих? В реальности такое столкновение, думаю, закончилось бы ни чем иным как серьёзной травмой позвоночника.
– Я видел её, я видел её! – хватая Анжело за руки, я прыгал от радости. – Я говорил с ней!
– С Чарли?
– Да, это была она! И ты там был… – ликовал я, а затем в одно мгновение почувствовал, как меня стала переполнять та самая боль и ощущение потери. Не слышу своего собственного сердца, а если оно у нас с Чарли одно на двоих… – Она умирает. – чуть не рыча от злости за свою бестолковость, продолжил я. – Она умирает, а я даже выбраться не могу, чтобы помочь ей!
– Успокойся. – призывал Анжело. – Томас, послушай меня…
– Mo chreach, – не мог остановиться я, а всё вокруг вдруг угрожающе затрещало, – если я так силён, почему Чарли не позволяет мне помогать ей?! Не для этого ли я нужен?!
Пара самых старых и хлипких зданий с оглушительным грохотом рухнули, завалив своими обломками часть аллеи и погнули два фонарных столба.
– А не потому ли ты здесь заперт, что не контролируешь себя и легко можешь разрушить всё? – на удивление тихо и спокойно говорил Анжело. – Помимо тебя полно таких желающий! Так целого мира не станет. И Чарли тоже. В первую очередь Чарли не станет!
– Я хочу спасти её. – будто последний вздох вырвался из моей груди. – Я знаю, что могу это. Я могу!
