Роза Александрия
Аид и Персефона. Плененные
Глава 15
Я оказываюсь в своих комнатах. Мое сердце отбивает рваный ритм, а эйфория захлестывает до полуобморочного состояния. Я исчезла прямо из-под носа Аида. Чувство, что я играю с огнем, подстегивает глубинные низменные эмоции. Мне нравится это: дразнить самого бога смерти и знать, что мне есть чем ему ответить. Я уже не человек. Да, пусть не бог и толком не владею силой, но уже точно не пыль под его ногами.
Дыхание вскоре приходит в норму. Тело гудит, как после длительной физической нагрузки, а мозг отчаянно требует отдыха. Бурный поток чувств тоже постепенно затихает, а внутренняя сила, получившая долгожданную свободу, теперь свернулась клубочком и уснула. Мне легко. Физически мне очень хорошо, но вместе с этим приходит осознание того, что я наделала. Я открыла Аиду все карты. Показала, на что способна. Продемонстрировала свою силу и исчезла в самый пикантный момент. Но останься я, что было бы тогда? Посмотрел бы он на меня как на девушку? Как далеко зашел бы, лаская обнаженное тело? Я же видела его взгляд. Он явно был на грани. Хотя это всего лишь догадки. Может быть, я вижу только то, что хочу.
Подхожу к окну и с опаской смотрю вниз. Туман практически рассеялся, и подо мной проглядывается большая поляна пестрых цветов. Розовый туман окутывает хрупкую россыпь растений, превращая увиденное в сказочный пейзаж. Еще сутки назад я бы не разобрала ничего с такой высоты, но теперь мой взор стал острее, нежели раньше. Теперь я подмечаю все. Как яркость лепестков, так и то, что это невероятное чудо не могло оказаться в таком жутком месте при помощи одних лишь сил природы. Как не может горный эдельвейс вырасти на скалах, где стоит замок Дракулы. Здесь правят иные силы.
Я, не отворачиваясь, вспоминаю танец и руки Аида на своей горячей коже. Прерывистый вздох слетает с моих губ. В груди снова становится жарко. Свет, струящийся по моим венам, разгорается ярче, будто по щелчку пальцев, а соседствующая с ним тьма отвечает довольным урчанием. Как будто я погладила спящую кошку, которая моментально отреагировала на ласку.
Это приводит меня в замешательство. То, что я должна была оказаться здесь, кормить Аида своей энергией, я поняла благодаря ритуалу. Но вопрос, зачем это все нужно, до сих пор не нашел своего ответа. И расстраивает меня не только это. Я чувствую, как трепетный страх перед Аидом постепенно трансформируется в нечто иное. Когда я получила силу, нужда в защите отпала. Я знаю, что не погибну от его рук. Он не выпьет меня досуха, не отправит на Елисейские поля блуждать вечной тенью. Пусть я еще не равная ему, но меня безумно расстраивает, что я этого хочу. Я хочу быть рядом с ним. Мне нравится этот мир, и больше всего меня приводит в замешательство то, что я смотрю на Аида не совсем как на божество, в моих чувствах страх уступил место чему-то другому. Я начала смотреть на него как на мужчину.
По телу пробегает дрожь, и я инстинктивно мотаю головой, не желая принимать свои чувства. Я, та, которая предпочитала быть незаметной тенью, не хотела никем руководить, никем править, сейчас хочу быть божеством? Нет, я не могла настолько изменить свои взгляды на жизнь. Но ощущения говорят сами за себя. Эта сила внутри не позволит мне остаться в тени. Она привела меня сюда не для этого.
Мысли возвращаются к Аиду. Если я еще могу смотреть на него как на мужчину, то он… я знаю обо всех изменениях, постигших меня здесь, ему же они неведомы. Даже будь я трижды сильнее его, не думаю, что он признает это, что посмотрит на меня не как на источник энергии.
Я сажусь на кровать и обхватываю себя руками. Дрожь потихоньку проходит. Горячая слеза скатывается по щеке. Я не хочу ничего испытывать к существу, которое не посчиталось с моими желаниями. Да он не человек даже!
Эйфория от танца полностью покидает меня, ее, словно обрушившийся на голову снег, сменяет осознание моей беспомощности. Все дело в его поцелуях. В прикосновениях и взгляде. Так еще никто на меня не смотрел. Никто не пробуждал во мне такую лавину чувств и страсти. Я понимаю, что это просто последствия алхимии. Но, в конце концов, это не могло пройти бесследно. Какая бы сила ни поселилась во мне, я все еще остаюсь двадцатилетней девчонкой, которая прежде не испытывала чувства влюбленности. Что я об этом знаю? Да ничего! Если даже в самом боге смерти смогла увидеть мужчину.
Я закрываю глаза, откидываюсь на подушки и стараюсь унять слезы. Кто знает, почему я плачу? Может, только сейчас до меня дошло, насколько я одинока. Не только здесь, в подземном царстве, а вообще в жизни. Я всегда была одинока. Ни мама, ни тем более отец не могли заполнить ту эмоциональную пустоту внутри меня. С парнями я не встречалась, подруги не могли понять и половины моих мыслей, из-за которых я считала себя довольно странной, а вскоре и вовсе перестала ими с кем бы то ни было делиться. Сейчас же меня окутывает теплый кокон, в котором я больше не вижу клетку.
Сон приходит незаметно, когда слезы еще не высохли до конца. Я чувствую легкое прикосновение к щеке, но сил открыть глаза, чтобы посмотреть, кто это, не нахожу. Кто-то убирает мои слезы – или, может быть, мне просто это привиделось, – и я проваливаюсь в темноту сладкого сна.
– Перси, вставай! – ласковый голос выдергивает меня из дремы. – Ты уже несколько суток спишь, а пора уж и вспомнить, зачем ты здесь.
Я разлепляю глаза и, протерев их кулаками, смотрю на Гекату-озорство. Она стоит у окна и, скрестив руки на груди, хитро улыбается.
– Несколько суток? Ты не шутишь? – почему-то мне слабо верится в сказанное, тем более от этого лика ведьмы только и можно ожидать таких шуток.
– Да какие уж шутки! Аид сам не свой. Приказал тебя не будить, но, когда заметил, что ты не появляешься уже какой день подряд, забеспокоился.
– Лев забеспокоился, что его мясо испортилось? – уточняю я и поднимаюсь.
– Ну зачем ты так? Аид, он хоть и жестокий – в своем понимании – но справедливый правитель. Он озвучил тебе свои намерения с самого начала, и, кажется, ты согласилась с ними. Или ты изменила свое мнение? – Геката недоверчиво смотрит на меня, будто выискивая в моих глазах ответ.
Я краснею и отворачиваюсь. Не хватало еще чтобы она догадалась о моих мыслях. Успев сто раз пожалеть о сказанной фразе, я подхожу к окну и потягиваюсь.
– Да, мы давно выяснили, для чего я нужна Аиду. Исключительно для удовлетворения его… хм, потребностей! – говорю я как можно равнодушнее, но обида все же звучит в моем голосе басовой нотой.
Геката молчит, но я уверена, она заметила мое состояние и все, что я пыталась скрыть. Да уж. Одно дело самой не знать, чего хочешь, а другое – когда все вокруг думают, что ты влюблена…
– Не хочешь ли ты сказать, что считаешь себя недостойной кормить хозяина? – с подозрением спрашивает ведьма.
Я внутренне расслабляюсь. Геката неверно истолковала мою обиду.
Резко оборачиваюсь:
– Все, что я считаю, я озвучу ему сама, Геката! Не нужно строить ложных догадок! Я сказала ровно столько, сколько сама считала нужным сказать.
Девушка с подозрением смотрит на меня еще несколько мгновений. В ее глазах разгорается борьба между любопытством и желанием покориться.
Я даже сама не заметила, какую силу вложила в свои слова. Они все еще звенят в воздухе. Наконец Геката склоняет голову и тихо произносит:
– Ты права, Перси! Я не заметила, но ты очень быстро набираешь силу. С каждым днем ты становишься все более похожа на Аида, и меня это пугает.
– Я похожа на Аида? – глупо повторяю я, ничего не понимая. – Разве у нас не диаметрально разная сила? У него тьма, у меня свет!
– Да, все так, но я ощущаю в тебе его тьму, и она имеет власть даже надо мной. Ты сильная, Персефона. В твоей власти сейчас если не все, то большая часть живущих в этом замке.
Геката смотрит на мой профиль, и я краем глаза я замечаю огонь в ее зеленых глазах.
– Ты говоришь загадками, Геката! Что значит «в моей власти»? Ты хочешь сказать, что я могу повелевать старухой, которая ест младенцев? Сказать ей, чтобы она убиралась?
– Да! – кивает девушка.
– И приказать садовнику Аскалафу высадить под моими окнами сад? – с вопросом я поднимаю бровь.
– И это тоже! Он не посмеет ослушаться, хоть и вряд ли действительно сможет это сделать.
– Почему? – спрашиваю я, вспоминая, как собственноручно вырастила там целую поляну цветов; только сомневаюсь, что в этом мире подходит слово «собственноручно» в таких делах.
– Персефона, замок стоит на земле, которая не может ничего вырастить, – слишком добродушно, как маленькому ребенку, объясняет Геката, – это пустошь, лишенная жизни. Сама суть подземного царства кроется в его безжизненном пространстве. Сюда попадают разные души и, как ты знаешь, не всегда хорошие. До суда человеческая душа должна понять, что перенеслась на другую сторону, в другой мир, где нет ничего живого. И только если душа проходит судные врата, она может отправиться на земли Асфоделиевых полей или же в Элизиум. А нет – она больше никогда не увидит света, цветов или зелени. Ни одна деталь не должна напоминать душе о надежде.
– Зачем такая жестокость? Ведь грешникам и так достанется в Тартаре!
– Это не жестокость, а справедливость! У грешников нет ни единого шанса выбраться из бездны страданий, так зачем же им дарить надежду? Хорошие же люди и так увидят достаточно света и радости. Здесь же условия для всех равны.
Она права. Ложная надежда еще хуже окончательного разрыва со всем живым. Уж лучше человек сразу поймет, куда попал и что ему грозит, чем будет мучиться, изводя себя несбыточными мечтами, что его простят, пожалеют… Я тоже предпочитала сразу услышать «нет», чем изо дня в день надеяться на положительный исход. Слышать «может быть», которое, как правило, в итоге всегда означало «нет», просто с кучей потраченных надежд.
Я снова поворачиваюсь к окну и смотрю вниз, вглядываюсь в туман. Сквозь него по-прежнему просматривается россыпь цветов. Их не смог уничтожить даже сильный ветер и густой туман.
– Геката, подойди ко мне! – улыбаясь, зову девушку, и она слушается.
– Посмотри же туда, что ты там видишь?
Я наблюдаю, как ведьма подходит к окну и ее глаза расширяются от удивления.
– Перси… Но как? Что это? Даже мне со всеми моими знаниями не удалось бы это сделать. Хозяин собственноручно вытянул всю жизнь из этой земли. Это он сделал? – задает еще один вопрос Геката, не отрывая взгляда от цветов. И следом сама же отвечает: – Нет, не он. Повелитель может только отнимать, но не дарить. Ему нужна была хоть крупица жизни в этой земле. А для такого поля – целый океан света, который он бы преобразовал в цветы. Но тогда кто?.. – ведьма поворачивается ко мне, а я все так же молчу, улыбаясь краешком губ.
– Неужели это ты, Перси?
– Думала, никогда не догадаешься! – я улыбаюсь еще шире.
– Но как? И зачем? А если повелитель узнает? – с опаской спрашивает она.
– Он знает, Геката! Аид первым увидел эти цветы.
– И ничего тебе не сделал? – все еще не веря моим словам, спрашивает ведьма.
– Как видишь! – ухмыляюсь. – Но теперь мне нужно увидеть его. Когда кормление?
Геката еще минуту стоит неподвижно, осознавая все, что узнала, а потом приходит в себя:
– А? Кормление? Ах ну да! Я поэтому и пришла! Сегодня в полночь, Перси. Давай я помогу собраться.
Глава 16
– Ты мне так и не расскажешь? – Геката перебирает мои золотистые светлые пряди, пока я сижу на мягком пуфик возле камина. Она решила самостоятельно заняться моей подготовкой к встрече с Аидом, отослав нимф домой, к реке Амелет.
Думаю, ее решение обусловлено скорее любопытством, чем реальным желанием помочь. Нимфы до этого прекрасно справлялись. По крайней мере, Аиду нравилось.
– Рассказать что? – переспрашиваю я, разглядывая свои отросшие ногти. Непривычно длинные. Если бы я захотела, могла бы выцарапать кому-нибудь глаза.
– Как у тебя получилось вырастить те цветы? – спрашивает Геката.
Руки ведьмы не движутся, будто бы она не умеет одновременно думать и заниматься делом. Она этого даже не замечает, с нетерпением ожидая моего ответа.
Я задумываюсь: могу ли я ей поведать о том, что случилось? Как рассказать о цветах, не упоминая обо всем остальном, что тогда происходило? Почему-то тот танец, как и все, что последовало за ним, кажется мне очень интимным. Хочется сохранить это в сердце только для нас двоих с Аидом. Может, это и было излишне романтично, но я же просто девушка. По крайней мере, была до недавних пор…
– Я не знаю, как это вышло. Просто сила, которая бушевала внутри меня, нашла выход именно в таком проявлении, – сухо отвечаю я, стараясь не дрожать от воспоминаний: руки Аида, скользящие по моим бедрам, его страстный шепот, пробирающий до мурашек, и мой танец в сплетенном ритме ударов наших с ним сердец… Ох, какое будоражащее чувство.
Голова кружится, и я закрываю глаза, чтобы унять дрожь.
– Хватит, мне кажется, прическа уже готова! – быстро говорю я, поднимаясь на трясущихся ногах. Я не спешу увидеться с Аидом, но и оставаться здесь, под допросом ведьмы, тоже нет никаких сил и желания.
– Но я же не закончила… – пытается остановить меня Геката.
– Закончила!
Отхожу к окну и устремляю взгляд в темноту. Красные вспышки терзают небо, но тишина стоит мертвая. Будто все звуки сбежали из этого мира в поисках более благодушной среды. Мы с ведьмой тоже молчим. Она понимает, что продолжать разговор нет смысла, как и наводить мне красоту.
Я выравниваю дыхание и пытаюсь перевести тему:
– Скажи, почему я не вижу тех двух демонов, что меня похитили?
Сейчас я могла бы им ответить. Они бы у меня получили по заслугам.
– Босавин и Гадриель? – с неким отвращением в голосе выплевывает Геката.
Я киваю, не глядя на девушку, и она продолжает:
– Они контролируют перемещение душ на реке Стикс. В замке их редко можно встретить, но оно и к лучшему. Два засранца, каких поискать еще… – голос ведьмы сочится ядом, и мне становится интересно, за что же она их так ненавидит.
Я поворачиваюсь и прищуриваюсь:
– Что между вами произошло?
– В каком смысле? – девушка стряхивает с рукавов невидимые пылинки – ей явно не по себе от таких вопросов.
– Ты знаешь, о чем я! Почему ты так зла на них?
Геката закатывает глаза и вздыхает:
– Ох, Перси! Другому любопытному я бы уже высушила его длинный язык, но не тебе, – она смотрит в мои глаза, и я вижу искорку веселья: – Мне кажется, мы могли бы с тобой подружиться.
– Мне тоже так кажется! – я улыбаюсь краешком губ, снимая напряжение в беседе. Пусть наше знакомство и общение нормальными не назовешь, но, в конце концов, я же была человеком, простой смертной, а она ведьмой, которая живет дольше, чем существует человечество.
Геката садится в кресло и закидывает ногу на ногу. Ей не хватает только длинного мундштука с дымящейся сигарой, чтобы изобразить важную шишку, – такое светское лицо она состроила.
– Эти два наглеца никогда не упускают возможности перехватить хорошую работу. Если где-то раздают бесплатный сыр, эти двое первыми вытягивают его, а в мышеловку попадает кто-то другой. Других таких изворотливых и гнилых существ трудно выискать даже в нашем подземном мире, не говоря о верхнем.
– Но почему Аид их держит? – удивляюсь я.
– Ах, Перси, все просто! Они как те крысы, любящие норы и гниль. Они выполняют самую грязную работу, в том числе…
– В том числе похищение меня?
Я мрачнею, вспоминая, как два мужика тянули меня по земле и грозились прибить, если я не перестану кричать. Ненависть Гекаты передается мне, и я цепляюсь пальцами за подоконник.
– Да, но ты же знаешь, Перси, Аид никого не похищал ранее. Каждый, кто попадал сюда, отдавал свой свет исключительно по своей воле. Они продавали души хозяину только ради каких-то никчемных прижизненных благ.
В моей голове возникает вопрос, от которого идут мурашки по коже. Неизвестное до этого времени чувство сжимает грудную клетку и заставляет сердце плавиться от обиды.
– Скажи, Геката… – я замираю, не зная, стоит ли спрашивать.
– Что ты хочешь знать? – торопит меня ведьма, чувствуя, как и я, что час кормления вот-вот настанет. Время бежит с неимоверной скоростью.
– Аид, он брал еще чью-то энергию? Я имею в виду, пил ли он чей-то свет? – чувствую, что краснею, но ничего не могу с собой поделать. В памяти возникают слова Гекаты о том, что мужчина может пить только энергию женщин, и наоборот. А чтобы выпить ее, нужен поцелуй. Я представляю, как Аид целует другую девушку, как она тает в его руках, и боль острым кинжалом пронзает мое сердце.
– Я бы могла ответить тебе, что да, пил, он же повелитель, у него больше привилегий, чем у нас всех, вместе взятых, но не скажу. Я просто не знаю, – взгляд ведьмы становится задумчивым.
– Значит, я первая девушка, которая живет здесь? – мое сердце делает кульбит, и мне хочется подпрыгнуть от радости. Раз ведьма не видела ни одной, то это было не так, как со мной. Но выражение лица Гекаты притормаживает мое счастье.
– Да, ты первая, но я вижу, о чем ты думаешь, Перси. И меня это немало расстраивает. Это не мое дело, но я привязалась к тебе и не могу не предупредить.
– О чем? – дрожащим голосом уточняю я, кожей чувствуя неладное.
– Он – древнее божество, он вечный как сама жизнь. Его призвание и цель существования в том, чтобы этому миру не пришел конец. Чтобы каждая человеческая душа прошла арку весов суда и обрела покой.
– Я понимаю, но…
– Дослушай! – перебивает девушка и устремляет на меня зеленый горящий взгляд. – Я вижу, что ты не понимаешь! В твоем сердце уже зародилось ненужное человеческое чувство, но ты должна знать, что у Аида и сердца-то нет! Он не умеет любить! И то, что у него за все тысячелетия не было пары, только подтверждает это! Мне очень жаль, но даже то, что ты становишься похожей на нас, не сделает тебя равной ему.
– Я не этого хотела. Просто мне казалось, он смотрел на меня не как на источник энергии… – зачем-то оправдываюсь я, а по щеке скатывается предательская слеза.
– Ох, Персефона… В тебе еще очень много человеческого. Может, когда-нибудь ты и станешь божеством, но пока еще в тебе живет человек. Девушка, которая не знает, что такое любовь.
– Достаточно! – обрываю я то ли Гекату, то ли свои слезы. – Я поняла тебя! Ты заблуждаешься! Я не чувствую ничего к Аиду, это обман. Мне просто было интересно, только и всего!
Геката кивает, но я понимаю, что мои слова не убедили ни ее, ни меня саму.
– Мне пора идти! Уже полночь, а хозяин будет зол, если его еду подадут позже назначенного времени.
– Ты права! – грустно соглашается ведьма и растворяется в воздухе.
Я подхожу к зеркалу и вытираю ручейки слез. Заставив себя улыбнуться отражению, я с болью в сердце представляю комнату Аида, чтобы уже через мгновение оказаться там.
Он сидит в высоком кресле, боком ко мне, практически как в первую нашу встречу. Камин отбрасывает блики на черные лаковые туфли, но совсем не греет мою вмиг озябшую кожу. Хотя внутри мне и так жарко. Я молчу, не двигаюсь с места. Аид поднимает на меня темный взгляд из-под густых бровей. Не могу разобрать его эмоций, но мне кажется, мужчина зол. Нет, не так, он взбешен, но огоньки от камина пляшут чертятами в его глазах, обманывая меня напускным весельем. Он тоже молчит, как будто дает время обдумать мою ошибку. И это срабатывает. Я начинаю перебирать в голове все, что могла натворить, но больше всего меня пугает то, что Аид узнал о капле его крови, которую я выпила ради ритуала.
Тишина становится невыносимой, но я не хочу начинать разговор. Если он решит сейчас же меня убить, то так тому и быть, но унижаться перед ним я не стану.
Я выпрямляю спину и расправляю плечи. Во взгляд вкладываю больше уверенности и равнодушия, даже, может быть, немного надменности. Пусть сердце мое почувствовало к нему нежность, я ни за что этого не покажу.
Изменение моего настроения не проходит мимо внимания Аида, и тот хитро улыбается одним уголком губ.
– Вы пришли… – нарушает тишину мужчина.
– А могла не прийти? – вскидываю брови. – У нас же договор. Как я смею его нарушать? – пальцы тянутся к кулону, но я тут же одергиваю себя. Неожиданно, но мне кажется, будто украшение весит тонну, что оно сейчас же задушит меня. Я хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег реки.
– Да, договор. Но и вы теперь не просто человек, так ведь, мисс Персефона?
Мое имя из его уст проливается бальзамом на оцарапанное сердце. Я вздрагиваю и закусываю губу. Взгляд мой падает на губы мужчины, и я понимаю, насколько сильно хочу их поцеловать. Почувствовать их мягкость и чувственность. Горячий шепот своего имени, отражающийся прямо в сердце.
– Все верно, Аид! – растягиваю последнее слово и вижу, как расширяются его зрачки. В них плещется желание, и я точно знаю, что ему тоже понравилось то, как я произношу его имя. Без капли преклонения или заискивания. Чистый вызов его величеству от простой смертной.
– Подойдите! – зовет он шепотом, и я не смею ослушаться. Делаю несколько шагов и оказываюсь возле него. Аид поднимается на ноги, и его величественная фигура нависает надо мной, закрывая свет, источаемый камином, словно поглощая его. Его мне заменяет взгляд хозяина, в котором горят интерес и страсть. Разве так смотрят на безликий источник энергии?
Его губы слишком близко, чтобы я могла думать связно, но я слегка отстраняюсь, чем удивляю мужчину. Вижу, как интерес в его глазах растет. Он понимает и принимает мою игру. Еще несколько встреч назад я не могла противиться его желаниям, как и своим собственным. Сейчас же я ощущаю хоть и тонкую, но довольно четкую грань.
Легкое прикосновение к щеке, и вот уже его горячие пальцы порхают по моей шее и спускаются к ключице. Дрожь миллиардами мелких мурашек пробегает по всему телу, и я ухмыляюсь в ответ. Один – один, Аид. Он понял, что я хочу этого поцелуя не меньше, но что он вкладывает в него? Чистый интерес к моему свету или же что-то другое?
Не убирая его руки, я поднимаю ладонь и прикасаюсь к его груди. Шелковая рубашка скользит под пальцами, и я чувствую то, чего не должна была ощутить. У него есть сердце! Иначе, что же сейчас в его груди грозится выпрыгнуть наружу?
Ухмыляюсь и продолжаю путь ладони вниз. Пальцы достигают живота, и Аид издает рычащий звук. Перехватывает мою руку и подносит к своим губам. Теплый поцелуй, никак не связанный с алхимией, выбивает воздух из моей груди, и я поднимаю растерянный взгляд на мужчину.
– Ох, Персефона… – улыбается он, увидев мое смущение. Закрепляя свою победу, Аид притягивает меня к себе и целует в полураскрытые губы.
Я забываю, как дышать, растворяясь в его руках. Чистое безумие. Как я могла подумать, что в силах его переиграть? Все мои желания сейчас сводятся только к одному: чтобы он не прекращал. Но Аид и не собирается меня отпускать.
Свет покидает мое тело, освобождая место для его тьмы. И она врывается в меня глотком свежего воздуха. Только сейчас я понимаю, как мне этого не хватало. Будто в засуху я пытаюсь напиться водой, которую уже не надеялась получить.
Его язык раздвигает мои губы и сплетается с моим. Из груди вырывается сдавленный стон, и мужчина вторит ему. Разве при простом кормлении не только я получаю удовольствие? Но судя по тому, что руки мужчины не столько придерживают меня, сколько жарко прижимают к себе, можно было вообразить…
Ох, когда его губы накрывают мои, а колени подкашиваются от нахлынувших чувств, так легко обмануться. И я хотела этого. Я обманывала саму себя, отвечая мужчине на страстный поцелуй, лишь отчаянно желая, чтобы он чувствовал ко мне то же самое, что и я к нему.
