Роза Александрия
Аид и Персефона. Плененные
Глава 17
Аид
Я специально отправил Персефону с Хароном, чтобы иметь возможность наведаться к ее матери в одиночку. Прибыв на Землю, я нахожу ее в больничной палате. Ожидаемо, учитывая, что люди сами по себе не воскресают.
Сажусь возле ее кровати и легонько прикасаюсь к руке. Женщина не шевелится, но писк приборов становится громче. Слышу, как сюда заторопилась медсестра, и достаю часы. Время застывает, оставляя нас с мамой Перси наедине.
Деметра… Деми, как она просит ее называть, лежит на белых простынях, практически сливаясь с ними. Она слишком слаба после случившегося, но я должен привести ее в сознание. Я давно должен был с ней поговорить, еще тогда, в храме. Может быть, тогда все вышло бы иначе…
Я понемногу вливаю в нее тьму, следя за тем, чтобы тело не отвергло ее, если поток будет слишком сильный. Спустя несколько минут замечаю плоды своих действий. Ее щеки наливаются румянцем, а кожа становится намного теплее. Даже дышать она начинает глубже и ровнее.
Убираю руку, когда понимаю, что излишек тьмы ей больше навредит, чем поможет. Деметра медленно открывает глаза, и ее взгляд плывет по потолку, пытаясь осознать происходящее.
– Персефона… – шепчет она пересохшими губами и со стоном поворачивает голову в мою сторону. – Ты… – обреченно выдыхает женщина. Она будто знала, что я приду, и ожидала нашей встречи.
– Да, я пришел к вам поговорить…
– Ты отнял мою дочь! – вкладывая крохи сил, которые в ней еще были, хрипит Деметра. – Ты дал мне жизнь, дал мне возможность родить ее, чтобы украсть у меня? Но мы же договаривались! Ты должен был забрать меня, а не ее!
Крупная слеза катится по щеке женщины, и она зажмуривается, словно ее пронзает боль.
– Все куда сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. То, что она оказалась у меня, – последствия выбора: вашего, моего, выбора Персефоны и ее отца.
– Ее отец? А он здесь при чем? Этот… человек просто бросил нас!
Я решаю не говорить женщине, что именно он продал мне Персефону. Все равно она рано или поздно оказалась бы со мной. Так какая разница, что стало последней каплей в череде событий, связавших наши судьбы?
– Персефона рождена в противостоянии жизненных энергий. Она помечена моей тьмой и буквально создана для моего царства. Это был и ваш выбор тоже. Она либо вообще не появилась бы на свет, либо стала бы той, кем является сейчас.
– И кто же она теперь? Ты заточил ее в своем мире как рабыню! Еще немного – и она погибнет из-за твоей похоти! Мне рассказала та ведьма, что приходила накануне моей смерти…
Закрываю глаза и, стиснув зубы, рычу:
– Геката влезла не в свое дело, не разобравшись в ситуации!
Мои слова звучат довольно жестко, но кипящая злость в груди направлена на меня же самого. Слова Деметры про мою похоть ранят правдивостью. Да, Геката поступила неправильно, она не должна была выходить на Землю, ведь знает, чем может обернуться такой визит, но все же была права. Я мог убить Персефону и чуть было это не сделал…
– Вы правы, но Перси не рабыня. Я дал ей власть и силу. Она полноправная богиня смерти. Она вершит суд и заботится о подземном царстве, так как это теперь и ее дом тоже!
Лицо Деметры вытягивается от удивления. Она открывает и закрывает рот, словно не знает, что сказать.
– Она равная мне и никогда не будет унижена прислуживанием. И причина, по которой она чуть не погибла, – это наша любовь. Я люблю ее, Деми, люблю вашу дочь…
Я замолкаю, и тишина между нами становится практически осязаемой.
– Ты снова врешь… Ведь если бы ты ее любил, то отпустил бы домой, отпустил ко мне! – дрожащим голосом роняет женщина. Я вижу, сил у нее становится все больше, но ей необходим отдых.
– Я и отпустил…
– Что? – задыхаясь, переспрашивает женщина.
– Она скоро будет здесь, но у меня есть просьба…
– Что угодно! Все, что угодно! – не сдерживая слез, шепчет Деметра.
– Берегите себя! Я подарил вам силы, но их хватит примерно на полгода. Когда придет осень, Персефона должна будет вернуться ко мне.
– То есть ты отпустил ее всего на полгода? – обессилев, выдыхает она.
– Да, только так можно соблюсти баланс в наших мирах.
– Я согласна… – кивает Деметра.
Я встаю и иду к выходу, пытаясь не думать о том, что не увижу любимую больше шести месяцев. Я уже по ней скучаю… И слышу тихое прощание:
– Спасибо…
Оборачиваюсь и слабо улыбаюсь:
– Мы с вами оба любим ее. Но пожалуйста, постарайтесь быть сильной ради дочери.
Растворяюсь в воздухе, переносясь в свое царство, ведь чувствую, что Персефона уже на Земле. Я оставляю свое сердце там, наверху. А всю любовь намертво заколачиваю в сознании. Иначе та боль, которая уже начала разъедать душу, та тоска и бессилие просто не позволят мне вынести время разлуки.
Переношусь в комнату к Гекате. Мне предстоит еще один серьезный разговор. Ведьма не струсила, она поступила так ради Персефоны, рискнув даже собственной жизнью. Я это ценю. Но предательство есть предательство. Даже с лучшими намерениями, но никто не имеет права действовать против моей воли. Она могла навлечь беду не только на маму Персефоны, хотя именно ее визит и стал последней каплей в существовании Деметры; именно после него женщина решила свести счеты с жизнью. Но Геката, прибыв на Землю, подвергла большой опасности все человечество. И если вопрос с Деметрой мы решили, то еще неизвестно, какие последствия возымеет своеволие ведьмы.
Персефона
Я прихожу в себя посреди многолюдной улицы. Последнее, что я помню из событий до этого, – как плыву в лодке рядом с Хароном. Старик молчаливо двигает веслом, и этот монотонный плеск воды убаюкивает, укачивает. Я словно погружаюсь в подобие сна, а проснувшись, обнаруживаю, что стою среди людей, которые будто и не замечают моего появления, продолжают спешить по своим делам.
Запахиваю пальто, которое успела материализовать еще в царстве Аида, и пытаюсь понять, где нахожусь. Совершенно незнакомая улица, но я почему-то уверена, что дома, в Дублине. В воздухе пахнет холодом и влагой, и я невольно вдыхаю глубже, закрывая глаза от наслаждения. Да, я дома…
Иду вниз по улице, квартал за кварталом, и выхожу к автобусной остановке. Денег, чтобы доехать, нет, но по табличке я примерно понимаю, в каком направлении двигаться. Вот бы уметь переноситься здесь… Вспоминаю свою комнату и тут же оказываюсь там. Охаю от удивления. Значит, мои силы работают и на Земле? Это замечательно!
Не скидывая пальто, я бегу в комнату к маме – никого.
– Мама!
Оббегаю всю квартиру, но ее нигде нет. Нахожу пустой пузырек из-под таблеток возле ножки дивана. Поднимаю его и задумчиво кручу в руках. Где же она?
Выхожу из квартиры, отмечая про себя, что та оказалась закрыта. Может, мама куда-то ушла? Спускаюсь на первый этаж и решаю заглянуть к Эбигейл. Вдруг она знает, куда подевалась мама.
На улице вечереет, но до закрытия кофейни еще примерно час. Захожу в теплое, пахнущее пряностями помещение, и звонкая трель колокольчика оповещает о приходе посетителя.
– Сейчас-сейчас! – доносится до меня голос хозяйки.
Вижу ее высокий чепчик, выглядывающий из-под барной стойки, и, улыбнувшись, жду. Я даже не представляла, как соскучилась по ней. По городу и своему дому. Сколько уже прошло после моего исчезновения? Больше года?
Эбигейл выныривает из-за прилавка и в немом шоке осматривает меня с головы до ног. Лицо ее бледнеет, и она с заиканием произносит:
– Перси, детка, это ты? – голос ее срывается, и она бросается ко мне.
– Да, я вернулась, Эби! Я дома! – обнимаю женщину, и она, не сдерживая слез, причитает:
– Где же ты была? Боже, Перси… ты так изменилась! А Деми, как же она извелась. Мы думали, ты погибла! Тебя похитили, да? Но как?
Вопросы сыплются один за другим. Я успокаиваю женщину:
– Давайте выпьем кофе, и вы мне все расскажете, хорошо?
– Да-да, конечно! Сейчас, детка.
Эбигейл нервно оттряхивает передник, оборачивается к барной стойке, потом снова ко мне:
– Ты же не исчезнешь сейчас?
– Нет, – мягко улыбаюсь.
Она кивает и, переворачивая табличку на двери, закрывает защелку и опускает жалюзи.
– Садись, сейчас сварю кофе.
Я усаживаюсь за первый столик и задумчиво гляжу в окно. Вот-вот придет тепло. Прохожие на улице уже надели тонкие пальто и куртки, а на календаре, что висит в кофейне, я вижу 31 января. Что ж, завтра уже весна*.
Женщина появляется с двумя дымящимися чашечками и садится напротив.
– Вот и я. Рассказывай все! Что с тобой случилось? Была уже у матери?
Она отпивает напиток, а я застываю.
– У мамы? Нет, я искала ее дома, но никого не нашла. Как раз спустилась к вам, чтобы спросить, где она. Что-то случилось?
– Ох, детка, ты не знаешь…
Я забываю, как говорить. Да, я знаю, что мама напилась таблеток, но мне казалось, она вернется на Землю в то же мгновение, как Аид ее отпустил. Просто очнется в квартире, как я сегодня на улице…
– Нет. Что произошло?
– Она хотела покончить с собой… – Эби всхлипывает, но продолжает рассказ: – Ты же знаешь, у меня есть запасной ключ от вашей квартиры, и, заметив, что она долго не появляется, зашла проведать ее. Я нашла ее на диване… пыталась привести в чувство, но ничего не выходило. И тогда я увидела пузырек из-под лекарств. Тут же вызвала скорую, но уже было поздно. Ее сердце остановилось. Я думала, это все! Но врачи все боролись и боролись за ее жизнь, и у них получилось!
– Боже… – шепчу я, представляя эту картину. В это время она была в царстве Аида.
– Да! Ты появилась на день позже, чем все случилось. Такое совпадение… – Эбигейл вытирает слезы салфеткой и поднимает взгляд на меня.
– Она в больнице? – глухо спрашиваю я.
– Да, я записала адрес. Сейчас принесу. Но Перси, где же ты была? Тебя же похитили… Ты сумела сбежать?
– Я… Да, меня похитили. Я не могу об этом говорить, извини…
Эбигейл судорожно кивает:
– Понимаю, детка! Я все понимаю. Вам с мамой выпала тяжелая участь, но я уверена, вместе вы найдете силы, чтобы жить дальше.
Я знаю, что она права. Мы обязательно снова будем счастливы. Все вернется на круги своя. Я обязательно встречусь с Молли, схожу в колледж и, быть может, даже устроюсь на работу. А пока нужно найти маму и сообщить о своем возвращении.
– Да, я тоже. Эби, я пойду, хочу успеть до закрытия больницы.
– Да-да, сейчас!
Женщина убегает, но уже через минуту возвращается и отдает мне клочок бумаги. Я благодарю Эбигейл за кофе и информацию и выхожу из кофейни. Вряд ли женщина спокойно отреагирует, если я исчезну прямо у нее на глазах.
Переношусь в больницу и, договорившись с врачами, захожу к в палату.
– Мама! – я бросаюсь к ней в объятия, отмечая, что она выглядит цветущей и здоровой. Аид сдержал свое обещание, а значит, у меня есть полгода, пока ее состояние не начнет ухудшаться. И это время кажется мне вечностью.
– Как же я скучала…
Жизнь постепенно вошла в нормальную колею. Я вернула маму домой под расписку. Психиатр настаивал на стационарном лечении, но у меня получилось его убедить, что я смогу помочь маме и не буду отходить от нее ни на шаг. Так и было.
Мы проводили все время вместе. Много гуляли, я рассказывала ей о жизни в подземном царстве, пыталась убедить, что ничего страшного в этом нет. Что Аид не держал меня насильно. Мама лишь молчала и улыбалась, время от времени задавая какой-нибудь вопрос.
Пришло лето. Влажное и жаркое как никогда. Мы брали много еды и ездили любоваться на океан, гуляя там с утра до вечера. Неумолимо приближалась осень. Мама будто чахла с каждым днем, и мне было непонятно, это происходит из-за ее мыслей, что придется расстаться, или же здоровье начало снова ухудшаться.
Кроме мамы, я не общалась практически ни с кем. Если и встречала знакомых, то предпочитала улизнуть прямо у них из-под носа. Мне не хотелось лишних вопросов, особенно учитывая то, что я скоро снова исчезну.
Но к Молли я все же наведалась и с удивлением узнала, что она недавно стала мамой прекрасной девочки. Надо же! В ней кипела жизнь, а в глазах горела любовь. Той тьмы, которая окутывала ее в нашу последнюю встречу, уже не было. Молли призналась мне, что видела Аида. Может, она и подозревала, кем он был, но ничего об этом не говорила. Только улыбалась и рассказывала о том, что я пропустила. Ни одного вопроса о моем исчезновении. За это я была ей очень благодарна.
Я мучительно сильно скучала по Аиду. Бережно храня воспоминания о нем, я считала дни до нашей встречи, чувствуя, как меня окутывают нежность и счастье при этих мыслях. Но тут же вспоминала, что придется покинуть маму, и черная как ночь туча накрывала мое сознание. Это обстоятельство заставляло меня плакать чуть ли не каждую ночь. Меня буквально разрывало надвое.
Как-то незаметно в воздухе прозвенела прохлада. Солнце еще вовсю грело, но тонкие ноты осени давали о себе знать. Я не знала, когда именно нужно возвращаться. Это могло случиться в любой момент. И я старалась все время быть с мамой. Но с каждым днем я замечала, что ее состояние ухудшается.
Тем утром я проснулась и увидела, что подушка мамы вся в крови. Я разбудила ее, принесла лед и приложила к ее носу. Кровь долго не останавливалась, а позже мама и вовсе потеряла сознание. Я вызвала скорую, и врач подтвердил мои опасения – болезнь возвращается. Он предупреждал, что чудесное выздоровление – это не что иное, как разовый случай, и недуг рано или поздно возьмет свое. Я это знала и без него, но именно тогда поняла: мне пора возвращаться.
*У Ирландцев весна начинается 1 февраля (день святой Бриджит, в честь богини плодородия).
Глава 18
Аид
Я стою у ведьмы за спиной. Она, не замечая меня, смешивает какие-то травы в чане, перелистывая страницы книги, что лежит рядом с ней на столе. Я зол. Персефона ушла из-за нее. Мое сердце заледенело, как только любимая ступила на Землю, а я вернулся в подземное царство. Хотелось рвать и крошить все, что попадется у меня на пути.
– Ты все рассказала ей! – не выходя из тени, обращаюсь к ведьме.
Она вздрагивает, осознавая, кто к ней пришел, но не оборачивается.
– Для вашего же блага…
– Как ты можешь знать, что является благом для другого? – я вмиг оказываюсь рядом с девушкой и хватаю ее за горло. – Благими намерениями выложена дорога в ад, слышала такое? – шиплю я ей в лицо.
Геката слабо ухмыляется.
– Это, кажется, человеческая поговорка, Аид.
– Да! Но она как нельзя точнее описывает твою ошибку, Геката!
– Я спасла ее! – хрипит она, когда я усиливаю нажим.
– Спасла, говоришь? Ты ослушалась меня! – смотрю в ее глаза и чувствую, как зверею. Персефона, когда была рядом, умело уравновешивала мою ярость, делала меня мягче. Но сейчас ее нет. Осталась только тьма, готовая порвать всех, кто меня ослушается.
– Отпусти, я все объясню! – еле выдавливает девушка, но я не спешу разжимать пальцы. Долгих несколько секунд смотрю в ее испуганные глаза и раздумываю, не сломать ли ей шею. Раньше я бы это сделал без разговоров, но где-то в глубине души понимаю, что она права.
Отпускаю ведьму, выплюнув ей краткое:
– Говори!
Девушка потирает шею и пытается отдышаться. Хмуро смотрит на меня исподлобья и заявляет:
– Ты бы убил ее! Твоя любовь и страсть слишком велики, чтобы сдерживаться. Персефона – твой триггер, спусковой крючок для тьмы. Она выпускает твоих самых злых демонов, а они заставляют открыться нутро Перси. И тогда свет вытекает из нее. Она буквально отдает все! И если тьма никогда не покинет твое тело – она тесно связана с твоим сознанием, – то Перси не привязала свой свет. Его вообще невозможно привязать.
– Что ты имеешь в виду? – выжидающе смотрю на Гекату, и она продолжает:
– Тьма всегда тянет на себя. Она впитывает любую энергию, как черная дыра. Она не знает, что значит отдавать, умеет лишь брать, вытягивать. Поэтому ты восстанавливаешься, раз за разом становясь сильнее. И ты ее хозяин. Но энергия Перси – это свет. Он не способен забирать. Это энергия солнца, тепла, любви. Лучи жизни в буквальном смысле. Они не могут забирать что-то. Только отдавать. Вы две противоположности. И так как она открыла все замки твоей тьмы, так и ты в момент наивысшего наслаждения открыл ее зажимы.
– Ты думаешь, я повторил бы это снова? После ритуала, где ты сказала, что это последний шанс? – буквально рычу на Гекату, но та спокойно кивает.
– Да. Не сегодня, так завтра… Не завтра, так через сто лет. Перси бы погибла. Ты бы ее убил!
Я сжимаю зубы от злости.
– Никогда! – шиплю ей, но знаю, что ведьма права. Как долго я смог бы сдерживаться? Если одно только ее присутствие рвет мою душу на части от желания прикоснуться, обладать ею.
– Аид! Я сделала это, чтобы у нас было время придумать, как быть дальше. Чтобы ты смог позаботиться о своем царстве, пока она отсутствует. Этот свет, который Перси отдала, очень сильно нарушил баланс!
– А ты не нарушила его, когда решила выйти на Землю? – со злой иронией спрашиваю я.
– Я выбрала меньшее из зол, повелитель!
Я отворачиваюсь. Мне нужно собраться с мыслями. Геката права, это время, пока Персефоны нет рядом, я должен использовать по максимуму.
– Что же предпринять, когда она вернется? – задаю вопрос, на который Геката вряд ли знает ответ.
– Нужно найти способ научить ее запирать свой свет даже в те моменты, когда она себя не контролирует. Но я пока не знаю, как это сделать…
Киваю и, не оборачиваясь, переношусь к себе в комнату. Я хотел убить ведьму за ее непослушание, но теперь понимаю, что она действительно дала мне время. Дала его нам с Перси. Да, я уже безумно скучаю по ней. Но мне нужно найти выход, пока она не вернулась. Мне необходимо это время, чтобы все обдумать и спасти свой мир.
Пока Перси там, я неустанно восстанавливаю поверженные участки своего царства. Их слишком много. Тени, получившие невиданное количество света, буквально сходят с ума. На Асфоделиевых полях творится настоящий хаос. Мне приходится уничтожать все живое, что попадается у меня на пути. Моя тьма справляется с работой, но те упорные тени, которым удалось перебраться через Лету, разбредаются по всей долине. Многие нашли выход к озеру Амсанкт, но, к счастью, ни у кого не получилось вырваться на Землю.
Усмиряя разбушевавшийся мир, я даже сам не замечаю, как проходит полгода. Только ночами, оказываясь в своей комнате, я подолгу лежу на кровати и смотрю в потолок, не в силах закрыть глаза. Я вижу ее во всем, мою Перси. В каждом миллиметре этой комнаты и этого мира звенит ее свет.
Несказанно радуюсь, что вот-вот ее увижу. Но меня удручает лишь одна мысль: я так и не узнал, что делать с нашими отношениями. Остается надежда, что я смогу продержаться достаточно долго без близости с ней, чтобы найти какой-нибудь выход. Научить Перси вовремя останавливать бьющий из нее поток энергии.
***
Я чувствую ее появление. Словно снова всходит солнце после кромешной ночи. Она на берегу Стикса, там, где я ее оставил. Перемещаюсь к ней и заключаю в объятия.
– Вернулась, девочка моя! – шепчу я, целуя ее щеки, губы, волосы…
– Конечно, как я могла иначе? Я так скучала, Аид!
Перси отвечает на мои поцелуи, и я ощущаю, как ее свет буквально врывается в меня обжигающей волной. Душу захлестывают эмоции. Как же я соскучился по моей любимой! Словно и не дышал все это время.
Подхватываю ее на руки и переношу в свои комнаты. Перси обнимает меня ногами, не переставая целовать.
– Что же ты со мной делаешь? – шиплю я, чувствуя, как внутри все вздымается от ее присутствия. А цветочный запах вскруживает мне голову.
– Я не могу без тебя, так ждала этого момента! Придется тебе отдать мне все ласки и нежность, которые ты мне задолжал за эти полгода! – смеется Перси, а я сажусь на кровать, придерживая ее за бедра.
– Я согласен… Только сначала ты расскажешь все, что делала на Земле. Я думал о тебе каждую минуту… – выдыхаю ей в волосы и отстраняюсь. Хочется о стольком поговорить, но я молчу, наслаждаясь ее движениями, улыбкой и взмахами ресниц. Она стала еще прекраснее…
– Ну… это можно и потом. А сейчас… – Перси тянется к моей рубашке и расстегивает пуговицы одна за другой. Я настолько залюбовался ею, что даже не понял, что она хочет сделать. Но как только ее руки касаются моей обнаженной груди, а по телу проскальзывают всполохи желания, я останавливаю ее.
– Перси, стой…
– Не могу, я так скучала, что думать не в силах о чем-либо другом, – горячо шепчет она мне в губы и так сладко целует, что все мои барьеры вмиг рушатся, как карточный домик.
– Нам нельзя… Больше нельзя… – шепчу я, а сам уже целую ее нежную шею и острые ключицы, спускаясь в вырез рубашки.
Перси одета в узкие джинсы и клетчатую хлопковую рубашку. Непривычный внешний вид только добавляет желания узнать ее. В чем она изменилась за время разлуки? Что узнала? Ведь для людей полгода – это большой срок…
Ее длинные волосы распущены, она перекидывает их на одну сторону, открывая доступ моим губам к ее нежной, такой сладкой коже…
Не замечаю, как ее рубашка оказывается на полу, и только повторяю ее имя, словно молитву. Шепчу его, покрывая поцелуями тело любимой. Моя… как же я скучал…
Руки Перси скользят по моим плечам и спускаются к брюкам. Она гладит через ткань мое напрягшееся естество, и я стону ей в губы.
– Остановись, моя родная, я не могу… Не заставляй меня проходить еще раз тот круг ада, когда я думал, что потерял тебя…
Она отстраняется от меня, и в ее зеленых глазах, словно бусины, блестят слезы.
– Ты не хочешь меня…
– Глупышка, я очень тебя хочу. Но если мы это сделаем, то ситуация повторится. Ты потеряешь свой свет, как тогда, но я больше не смогу помочь…
– Но как же ритуал? Вы же с Гекатой спасли меня! Если ты боишься за свой мир – то я помогу поправить равновесие, только не отталкивай, – она снова пытается меня поцеловать, но я мягко отстраняюсь.
– Милая моя девочка, плевать я хотел на весь этот мир, если в нем не будет тебя! Ты – единственное, что меня интересует. Но я больше не смогу тебе помочь, вытянуть тебя из состояния тени просто потому, что такой ритуал можно провести всего раз. Именно поэтому Геката навестила твою мать. Она знала, что мы рано или поздно снова попытаемся, рискнем. И хотела предотвратить это, твою гибель…
Перси все так же сидит у меня на коленях, но уже не обнимает. Она обхватывает свои плечи руками и дрожит, роняя крупные слезы на синие джинсы.
– Но мы могли бы хоть попробовать…
– Мне тоже тяжело, Перси, – шепчу я, поднимая ее подбородок. – Иди ко мне!
Я собираю ее в охапку, и мы падаем на кровать. Целую ее мокрые щеки, пытаясь унять свое желание, но только сильнее распалюсь. Меня буквально разрывает на куски. Я хочу ее до безумия. Моя нежная, светлая девочка…
– Не плачь, каждая твоя слеза осколком ранит мою душу! – шепчу я, слизывая соленые капли с ее лица. Перси прерывисто вздыхает и, судорожно хватаясь за мои плечи, с жаром отвечает на поцелуй.
Между нами искрит так, что кажется, сейчас взорвется вся комната. Меня накрывает волной желания, словно цунами. Я не могу перестать трогать ее, гладить такое манящее тело. Вжимаюсь пахом в ее промежность, и с губ Перси слетает стон. Этот звук вышибает все мысли из головы. Набрасываюсь на ее губы и скольжу поцелуями к шее, груди. Сняв с нее белье, хватаю губами горошину соска и втягиваю ее в рот.
Какая же она сладкая…
Перси выгибается навстречу моим ласкам, а я ритмично вжимаюсь в ее тело, наблюдая за тем, как она закатывает глаза от наслаждения. Я не могу остановиться. У меня буквально больше не остается сил на сопротивление. Мне как воздух необходимо видеть ее удовольствие, оно пьянит, заставляет кровь вскипать, растекаясь лавой по венам.
Чувствую, ее штаны между ножками становятся влажными. Перси закидывает ступни мне за спину и пытается расстегнуть брюки. Но эта тряпка – единственное, что спасает нас от погибели. Если не будет физического контакта, она не потеряет много энергии. Но поцелуи…
Я все так же посасываю горошинки ее грудей по очереди, дую на них и, замечая, как тонкое тело подо мной покрывается мурашками, прикусываю.
Перси больше не делает попыток расстегнуть мои брюки. Я вижу, что она уже на грани. Она впивается ногтями мне в спину и, выгибаясь, кричит мое имя. А я стону вместе с ней. Эта энергия, которая бьет из нее сейчас, слаще всего, что можно себе представить. И буквально сводит меня с ума.
Моя девочка… Она так дрожит в моих руках, когда я подхватываю ее и за спину прижимаю к себе. Я вижу только ее в этот момент. Мне абсолютно наплевать, что посреди моей комнаты снова расцвел гребаный сад. Я упиваюсь ее светом, получая колоссальное удовольствие.
Когда все заканчивается, я опускаю девушку на кровать и замечаю, что она снова без сознания.
Проклятье!..
Я понимаю, что она вновь отдала очень много света, но не столько, как в прошлый раз. Сейчас ее нить жизни просто потускнела, а организм измотан. Но уверен, к утру она будет в порядке.
Но я не буду!
Укрываю ее теплым одеялом и, накинув на себя рубашку, тут же оказываюсь в комнате Гекаты. Увидев ведьму у камина, я закрываю глаза и сквозь сжатые зубы выдаю:
– Мы должны вернуть ее на Землю. Навсегда.
