Роза Александрия
Аид и Персефона. Плененные
Глава 13
Аид
Я никогда не думал, что можно настолько сильно любить. Настолько сильно желать. Я держу ее в своих руках, чувствую ее тепло, свет, который она отдает добровольно, и этот свет пропитан ответной любовью. Я хочу ее всю, без остатка. Звери внутри меня рвутся наружу, и я наконец-то отпускаю их, зная, что они не навредят. Они сделают ее своей, мою Персефону.
Бесконечный космос мерцает в глазах любимой, когда я, уложив ее на покров из лепестков, нежно целую. Платье растворяется под моими прикосновениями, и я вижу ее обнаженную. Сколько же ночей мне снилось ее тело. Я был не в силах совладать со своими желаниями. Горел в Тартарарах, истязаемый видениями, где ее губы целуют меня без ненависти, а глаза смотрят с любовью. Я опускаюсь перед ней на колени, языком исследуя ее тело. Моя богиня… еле сдерживаюсь, опасаясь причинить ей боль.
Она такая хрупкая, словно фарфоровая кукла. Ее кожа в свете серебряной луны отливает белизной и пленит мягкостью. Мое сердце сжимается от красоты. Перси… такая открытая, любящая, моя. Больше не хочу останавливаться. Я просто не знаю, как это сделать. Тьма совершенно затапливает мой разум, окутывая нас непроницаемым коконом.
Если она захочет сейчас уйти, боюсь, я не смогу уже ее отпустить. Слишком велико желание. Оно ломает все мои принципы. Я чувствую, что умру, если выпущу ее сейчас. Сгорю в собственном пламени.
Целую ее соски, ласкаю пальцами такие сладкие и нежные лепестки ее лона, желая тут же соединиться с ней. Войти в нее и вбиваться в ее мягкое тело с неукротимой яростью, унося в небеса наши сладкие безудержные стоны любви.
Между нами нет преград. Ничего нет. Когда я впервые вхожу в нее, мир просто исчезает, а внутри меня что-то ломается навсегда. Вся моя душа переворачивается, лопается как хрустальный шар, и самая черная тьма, которую я никогда не показывал, не отпускал, освобождается. Я больше не могу собой управлять. Слишком огромная сила заполняет мою душу. Неудержимое желание сжигает все мысли дотла. Остаются лишь страсть, стоны и она, моя маленькая Перси. Моя жизнь. Подарок небес тому, кто привык только отнимать.
Мои движения резкие и глубокие, доставляющие неведанное до этого удовольствие. Удовольствие? Слишком пресное слово для этого чувства. Мы исчезаем в нем. Растворяемся, как две капли воды в океане страсти.
– Аид… – шепчет Перси, извиваясь подо мной, но я не слышу. Я ощущаю ее свет. Он исходит мощными лучами, словно от взорвавшейся звезды. А моя маленькая девочка бьется в объятиях, как бабочка о ночную лампу. Плененная высшим удовольствием, она горит чистым огнем, ослепляя даже меня. Этот свет… я упиваюсь им. Никогда не пробовал ничего прекраснее, вкуснее. Я словно жаждущий воды путник, который набрел на кристально чистый родник, пью его, наслаждаюсь жизнью, утекающей сквозь пальцы, и, достигая пика, изливаюсь внутрь моей девочки, делая нас навсегда единым целым.
Слишком поздно понимаю, что с Перси что-то происходит. Она становится слабее с каждой секундой, а энергия, жизненный свет непрерывно утекает из нее, бьет ключом. Покидает ее, словно кровь, вытекающая из раны, оставляя после себя едва заметную тень.
Кричу. Хватаю ее за плечи и, прижимая к себе обнаженное бездыханное тело, целую, вливаю в нее тьму. Буквально вталкиваю свою силу, но ничего не помогает.
– Перси! – мой полный отчаяния вопль оглушает даже меня самого. Тьма внутри беснуется, желая помочь той единственной, без которой вся жизнь покажется пустой. Отпускаю все свои силы, рискуя погибнуть, отдаю всю мощь, чтобы помочь девушке выжить. И она, сильная и напитанная, бросается к нити жизни Персефоны. Вплетается в нее, наполняет. Но все бессмысленно. Моя любимая не приходит в себя. Она истекает жизнью, отдавая все больше и больше.
Перси не может исчезнуть! Просто не может! Прикладываю ладони к ее груди, откуда бьет самый сильный луч света, и пытаюсь запечатать его. Кричу что-то неразборчивое, покрывая поцелуями ее слабое тело. И когда мои силы практически исчерпаны, я замечаю, что свет перестает покидать ее тело.
С леденящим душу страхом прислушиваюсь и понимаю, что она жива. Все еще жива. Но слишком слаба и неестественно холодна. Поднимаю Перси на руки и, обернув материализовавшимся одеялом, переношусь с ней в замок.
Мы оказываемся в моей спальне. Аккуратно кладу ее на постель, и Перси издает слабый стон. Моя девочка… что же я с тобой сделал? Погнался за своими эгоистичными желаниями и чуть не убил тебя. Запускаю пальцы в волосы и силой тяну их, издавая нечеловеческий вопль.
Чуть не убил. Моя Перси, душа, которую я полюбил больше всего на свете, чуть не погибла из-за меня. Хочется разрушить все, что меня окружает, разрушить весь мир, самого себя. Вскакиваю с кровати и швыряю подсвечник в стену. Хватаю стул, но еще один слабый стон возвращает меня к реальности.
Проклятье. Что я творю? Я нужен ей! Я должен найти хоть какой-нибудь выход и помочь Перси!
***
Перси не приходит в себя ни через день, ни через неделю. Все это время я сижу над ней, не отходя ни на шаг. Я укутываю ее, ведь вижу, что она мерзнет. На ощупь ее кожа просто ледяная. Первые дни я даже думал, что она не дышит, так тихо и неподвижно она лежала. Но нить все еще горела, она была все такая же яркая, но намного тоньше. Будто поток ее жизненных сил иссяк. Вливаю в нее тьму такими количествами, что сам балансирую на грани.
Я не мог понять, что случилось. Почему она отдала так много света? Куда ушла ее энергия? И спустя семь дней я не выдержал и позвал Гекату. Она должна знать, как помочь. Может, у нее есть какое-то зелье?
Она появляется по первому моему зову в обличии мудрости. Как раз то, что мне нужно.
– Да, господин? – в поклоне говорит она, затем взгляд ее падает на безжизненное тело Персефоны, и она бросается к ней. – О боги, Перси! – она дотрагивается до щеки моей любимой и глубоко вздыхает. – Аид! Она истощена! Что произошло?
Я понимаю, что умолчать о случившемся не получится, и рассказываю ведьме обо всем. Словно загнанный в клетку зверь, я обреченно поднимаю на нее взгляд в ожидании обвинений, но Геката лишь устало качает головой и спрашивает:
– Вы ждете, что я буду винить вас, Аид? Но я видела, как вы мучаетесь. Как мучается Персефона без вас. Вы связаны такими крепкими узами, которые не разорвать. Так что все, что между вами произошло, рано или поздно случилось бы.
– Но я мог не делать этого! Я мог уберечь ее! А теперь из-за моей беспечности она может погибнуть! – кричу я, запуская пальцы в волосы.
– Не вините себя, хозяин. Никто не знал, что так произойдет!
Я поднимаю я полный надежды взгляд на Гекату.
– Ты можешь помочь?
– Думаю, можно попробовать. Но сделать это должен любящий. Я не подойду… – задумчиво отвечает ведьма.
– Говори!
– Вам нужно собрать листья лавра в Элизиуме, затем найти другие на Асфоделиевых полях. После спуститься в Тартар и найти там еще. Я приготовлю на их основе отвар, который может помочь вернуть Перси к жизни.
– Ты позаботишься о ней, пока меня не будет?
– Да, хозяин! Я не отойду от нее ни на шаг!
Я никогда не задумывался, на что готов ради других. Этот вопрос не занимал мои мысли. Меня гораздо больше интересовало, что я могу дать своему миру. Моя любовь, если это чувство подходит под данное определение, распространялась на всех и ни на кого. Я каждый день совершенствовался сам и совершенствовал свой мир. И да, я его люблю, но это ничто по сравнению с теми чувствами, которые я испытываю сейчас.
Персефона… она разбудила во мне то, чего я даже не предполагал в себе найти. Я полюбил ее всей своей темной душой. Каждым сумрачным уголком сознания. Мои внутренние демоны принялись ее защищать, облизывать, как верные псы, вместо того чтобы разорвать на части. Она изначально была моя. Для меня. И сейчас я должен сделать все, чтобы она выжила. Да, я люблю ее сильнее, чем весь этот мир, и потому, если ее не станет, тот огромный кусок моей души умрет вместе с ней. Я больше не буду достаточно силен, чтобы сохранить этот мир. Все превратится в пыль.
Готов ли я пожертвовать всем ради Перси? Однозначно! Ведь без нее ничего больше не будет. Только сейчас понимаю, что это даже не вопрос. Это последствия моего выбора. Данность момента. Или вместе, или никого из нас.
В рое мыслей я, не останавливаясь ни на секунду, переношусь к стене. Пройдя врата, чувствую незримые изменения в моем мире. Это запускает странные колебания тьмы под кожей, каждый волосок на теле буквально звенит от пронизывающей пространство светлой энергии. Будто отголоски покинутого света гуляют по этому миру, не находя себе пристанища. Что-то произошло в подземном мире. Но энергия Персефоны не могла исчезнуть без следа, а значит, она где-то осела. Пока не могу сказать, чем это обернется для всего царства, но чувствую, что баланс нарушен. Это настораживает.
Зову Смерть и, оседлав его, мчу к Элизиуму. Найти там лавровое дерево не составляет труда. Энергия света греет израненную душу, напоминая о моей дорогой Персефоне. Моя девочка, я все исправлю!
Аккуратно набираю листья в специальный мешок и отправляюсь дальше. Думаю, если еще на Асфоделиевых полях и смогу раздобыть необходимое, то в Тартарарах, чтобы найти хоть один живой росток, придется провести немало времени и потратить много сил, которых у меня осталось катастрофически мало.
Я отдал Перси очень много тьмы, но ее нить просто пропускала силу через себя, как воду сквозь решето. Я понимаю, ее света слишком мало, чтобы он мог сплестись с моей энергией. Нельзя наполнить кувшин, если в нем трещина. Но и бездействовать я не могу.
Прибыв на Асфоделиевые поля, я вижу то, что повергает меня в шок. Уже пролетая над ними, замечаю огромный пласт земли, расцветший пышной зеленью. Он практически превратился в Элизиум. На деревьях распустились бутоны, трава пестрит сочными красками, а тени… Проклятье, тени!
Спрыгиваю с коня и с глухим стуком приземляюсь на пышную траву. Озираюсь по сторонам в поисках теней. Если эти земли получили такой ресурс энергии, то что же произошло с душами?
Глава 14
Я понимаю, что мне следует поторопиться и как можно скорее отыскать нужные листья для спасения Персефоны, но и оставить все как есть я не могу. Вот почему я чувствовал нарушение баланса сил. Все вышло из-под контроля. И, кажется, я знаю почему. В момент, когда мы с Перси слились в один поток энергии, высвободилось огромное количество света. Он покинул тело моей любимой и осел в подземном мире, наполняя все вокруг жизнью. Как тогда в моей комнате, когда Перси вырастила повсюду цветы. Но я не могу понять, почему все произошло именно так?
Мои мысли прерывает плеск воды вдалеке. Река Лета? Не понимая, что там происходит, я спешу на звук и вижу, что десятки теней, которые веками недополучали энергии, сейчас просто светятся ею. Но, как я и говорил ранее Персефоне, их души не обрели свободу: они не были грешниками, но и до святых им далеко. Поэтому все, кто сейчас обрел телесность, рвутся на свободу. Они, отпихивая друг друга, бегут к воде. Многие уже проплыли почти до середины реки, но, к моему облегчению, перебраться на другой берег не удалось еще никому.
Выкидываю руку, и тьма, струящаяся по жилам, словно волной сбивает все убегающие души с ног. Закрываю глаза и чувствую каждого. Проклятье, они сильны! Но я знаю, что с этим делать. Достаточно снова лишить их жизненной энергии.
Словно куполом я накрываю все живое, что есть вокруг. На мгновение наступает настоящая ночь. Даже звуки притихают, создавая непроницаемый полог тишины. Все замирает под властью тьмы. Она обволакивает каждую тень, каждое расцветшее дерево и травинку, вытягивая из них свет. Выпивая до дна. С урчанием голодного зверя лакомится каждой каплей, оставляя после себя безжизненные ветви, сухое поле и теней, которые больше не имеют сил, чтобы перебраться на другой берег и сбежать. Их выносит волной обратно, и они растворяются в воздухе, становясь едва заметными.
На сотни миль вокруг не остается ничего живого, все просто выжжено. Но земля скоро восстановится, а пока пусть отдохнет. Слишком много незаслуженной силы на нее пришлось.
Я быстро перемещаюсь к большой равнине и нахожу лавровую рощу. К сожалению, именно этот участок свет Персефоны не озарил. Деревья стоят пожухлые, словно глубокой осенью. С трудом, но все же нахожу пару листочков, уповая на то, что этого хватит.
Теперь путь предстоит в Тартар. Я запрыгиваю в седло и взмываю в небо. Смерть на удивление спокойно себя ведет. Даже унюхав чуждую энергию, он не фыркает, что меня немало удивляет.
Пока мы несемся к бездне, я еще раз с высоты окидываю взглядом Асфоделиевые поля. Вижу еще несколько оживших участков, но решаю, что очищу их позже, когда с Персефоной уже все будет хорошо.
Душа выворачивается наизнанку при воспоминании об истощенном теле моей любимой. А осознание того, что именно я послужил этому причиной, добивает остатки разума. Страх. Вновь это чувство заполняет меня, когда я добираюсь до Тартара. Как будто дежавю. И снова это страх за Перси.
Ненавижу его. Он разрушает, делает уязвимым, и в нем таится погибель. Под его властью становишься слугой, рабом. Это настолько мощное чувство, что по силе с ним может сравниться только любовь. Но если она укрепляет, то страх парализует и медленно убивает.
До появления Персефоны я даже не ведал, что это такое. Но когда появляется одно сильное чувство, в противовес ему всегда идет другое, такое же сильное, но ломающее и испепеляющее крылья.
Спешиваюсь на берегу реки Амелет и, гладя коня по гриве, бросаю взгляд на куст мяты, которого еще недавно здесь не было.
– Минту… – тяну я, задумчиво взявшись за один листочек. Мне кажется, куст немного оживает от моих прикосновений, и меня это радует. Может, все-таки нимфа меня услышит?
– Ох, дорогая моя девочка, если бы ты знала, как я в тебе разочарован… – сминаю в ладони трепещущий лист и добавляю: – Если бы не Персефона, которая, к слову, довольно мягко с тобой обошлась, я бы тебя уничтожил. Стер с лица подземного царства раз и навсегда.
Отпускаю ветку и склоняю голову в раздумьях.
– В целом, ничего мне не мешает сделать это прямо сейчас. Вытянуть из тебя жизнь, капля за каплей, как ты сделала с моей любимой, отправив ее в бездну. Я могу в один миг осушить твои силы, и ты превратишься в горсть пепла.
Куст словно дрожит на ветру, но нас окружает тишина, ни единого дуновения. Она слышит. Минту меня понимает, и я хочу растоптать ее прямо сейчас. Но знаю, что не сделаю этого.
– Тебе повезло, что Перси первая тебя нашла. А ее решений я отменять не собираюсь. Тем более благодаря тебе она стала богиней. Да, в ней была капля моей крови, но окончательную точку в превращении поставила ты, моя дорогая.
Отхожу от растения и устремляю взгляд вдаль. Воронка посреди реки все так же темна. Уже отсюда слышны крики грешников. Улыбаюсь. Хоть что-то в моем царстве работает по прежним законам.
Снимаю рубашку и обувь, оставаясь лишь в брюках. Не прекращая улыбаться, бросаюсь в воду и разбиваю мощными гребками волны. Вскоре течение само меня подхватывает и закручивает в водоворот. Расслабляюсь, позволяя ему погрузить меня в свои недра с головой, и уже через миг лечу вниз.
***
Я приземляюсь на мягкую подвижную поверхность. Гидра. Хватаюсь за шипы и мысленно приветствую ее.
– Ну здравствуй, Гидра.
– Хос-сяин, ты вернулс-ся! – шипит она в моей голове, и я невесело улыбаюсь, вспоминая, какие события меня сюда привели. Мешочек с листьями, которые я собрал на Елисейских и Асфоделиевых полях, я привязал к лодыжке. Так я не потеряю его, но вот бы в этих затхлых водах они еще не промокли.
– Отнеси меня в пещеру Ахерона, – приказываю я змее, и та беспрекословно слушается.
Мы несемся сквозь каменный тоннель, все больше погружаясь во мглу. Я знаю это место, сам же его и создавал, но та энергия, которой все здесь пропитано, прилипает и ко мне. Пытается сломить волю, утопить в унынии. Вопли и стоны, плещущие вокруг, тоже не помогают, овевая душу безысходностью.
Как Перси смогла здесь выжить? Понимаю, что если бы она не выпила тогда каплю моей крови, то ей бы не удалось провести здесь ни минуты. Внутренне сжимаюсь, представляя, что я тогда нашел бы не спящую в кольцах Гидры девушку, а ее останки на дне зеленых вод.
Черт! Это место даже из меня выжимает все соки. Пытается вытащить наружу самые болезненные страхи и разрушить все желание сопротивляться. К сожалению, я сейчас очень слаб, чтобы с легкостью отбрасывать подобные мысли. Я боюсь за жизнь Перси, и Тартар дышит моим страхом, чувствует его, многократно умножает.
Надо поскорее расправиться с этим. За рекой Ахерон находится глубокая пещера. Туда очень трудно попасть, но это единственное место, которое еще могло сохранить жизнь.
Гидра несет меня очень быстро, но Тартар слишком велик, чтобы добраться до нужного места мгновенно. Под нами приток реки Стикс. По нему плывут души грешников. Они издают такую какофонию звуков, что становится противно. Здесь кричат и завывают. Поют и хохочут. Я слышу проклятия и попытки торговаться, но это привычная картина.
Далее река впадает в небольшое озеро, которое, в свою очередь, дает начало еще четырем рекам: Флегетон, Лета, Коцит и Ахерон. Мне нужна последняя. Но я успеваю заметить, как делятся души, отправляясь по разным рекам.
Флегетон пылает огнем. Она несет свои воды далеко за поля наказаний. Грешники будут пить из нее и исцеляться после пыток, чтобы снова подвергнуться наказанию.
Лета же протекает здесь узким ручьем. Она – последняя надежда грешников на забвение и возвращение наверх. Когда душа искупит все содеянное на Земле, ей представится шанс окунуться в Лету.
Коцит я создавал для тех, кто уже потерял всякую надежду. Как правило, это самоубийцы. Они плывут по этим водам слишком тихо и безразлично. По мне так это самое большое наказание – потерять надежду. Но многие так не считают. Для них страшнее всего оказаться в четвертой реке – Ахероне. Воды ее несут боль и страдание неведанной силы. Это бесконечное мучение. Души просто рвет на части, снова и снова. Но только не физически. Они переживают боль всех тех, кого погубили. Сюда попадают только самые отвратительные существа, проведшие жизнь на Земле. Их даже людьми назвать трудно.
Гидра рассекает воды этих рек, по пути потрескивая костями грешников. Но только из вод Ахерона она не трогает никого. Слишком слабое наказание – быть съеденным Гидрой. Она приносит меня на каменный выступ, и я ловко спрыгиваю с ее могучей шеи.
– Жди меня здесь! – снова приказываю я змее и исчезаю в пещере. Надеюсь, успею справиться быстро. Если я не найду листья лавра здесь, то не найду больше нигде. Закрываю глаза и прислушиваюсь к себе. Ощущаю, что Перси еще жива. Ее дыхание чувствуется так, словно она совсем рядом; и дрожь ее нити жизни так слаба. Нужно торопиться.
Открывая глаза, ухожу вглубь пещеры. Сначала ничего вокруг нет, кроме влажного, покрытого скользкой тиной камня. Воздух тяжелеет, и я просто перестаю дышать, понимая, что на это нужно тратить лишние силы.
Тьма сгущается. Просвет передо мной с каждым шагом все более узкий. Когда ход становится настолько тесным, что приходится не только наклоняться, но и практически протискиваться меж камнями, я глубоко вдыхаю и делаю последний рывок. Тут же оказываюсь в большом гроте, в котором отовсюду стекает вода по стенам. Внизу собралось небольшое озеро, и я бреду прямо через него вперед. Выбираюсь на сушу и вижу перед собой развилку. Вот, это тот выбор, который я должен сделать и не ошибиться. Ведь первый ход обрывается прямо в огненную реку, а второй ведет в тот самый оазис посреди ада.
Я так давно здесь не был, что несколько минут пытаюсь вспомнить, куда нужно идти. Тьма зовет направо, но память подкидывает образы, что правильный ход – налево.
Решаю послушать тьму. Она никогда не подводила меня. Сворачиваю направо. Через несколько метров земля уходит из-под ног, и я лечу вниз, чтобы нырнуть в воду. К счастью, это не огненная река, а лишь воды кристально чистого озера. Вокруг много растений и даже, кажется, слышится пение птиц.
Выбираюсь из воды и оглядываюсь в поисках лаврового дерева. Удача сегодня на моей стороне. Я нахожу его на возвышенности прямо перед собой. Не теряя времени, набираю листья в мешочек и, привязав его к лодыжке, спешу обратно.
Путь домой не занимает много времени. Так как у меня критически мало сил, Гидра приносит меня к обрыву и буквально выкидывает в реку Амелет. Добираюсь вплавь до берега и тут же переношусь в замок.
Грязный, мокрый, весь в каких-то отбросах и тине, я вваливаюсь в свою комнату и бросаюсь к кровати.
– Перси…
