Роза Александрия
Аид и Персефона. Плененные
Глава 23
Аид
Тьма всегда была со мной. Шла рука об руку и тесно сплеталась с моим естеством. Наполняла меня и вела за собой. Я сам стал тьмой, настолько неразделимы мы были. Невесомые доли света, которые я пил из людей, не будоражили сознание, лишь отражали мою силу. Они были что глоток соленой воды, которому никогда не утолить мою жажду. Слишком малы и ничтожны для такого, как я.
Мое существование берет отсчет со времен начала жизни на Земле, и я всегда считал себя величайшим из богов. Никто не сравнится с тем, кто качает в колыбели жизнь и ведет ее к последнему пристанищу. И оно всегда было здесь. Я выстроил этот мир под землей, в ее глубинах, ведь на поверхности мне не оказалось места. И был рад своему отчуждению, ибо все существа опротивели мне. Я тот, к кому попадали все души без исключения. Я суд. Отец. Завершение.
Каждая жизнь имеет окончание. Она обязательно достигала моего царства. Еще никому не удавалось избежать смерти. Избежать моего суда. И я упивался своей властью. Мне нравилось то, как люди шепотом произносят мое имя. Боятся меня.
Люди во все времена были одинаковы. В них я видел только оттенки серого. Существа, способные подстраиваться под любые обстоятельства ради выживания, не могут оставаться категоричными. У них лишь удин удел – сломаться. Свет их нитей жизни разбавился тьмой. Они стали забывать начало. То, что они слышали от предков, все меньше походило на правду и в конце концов превратилось в миф.
Шло время. Я делал то, зачем был сотворен: судил души, отправлял в Элизиум или Тартар. Мне было неважно, что с ними будет потом. Сотни. Тысячи. Миллиарды душ. Ничья жизнь не вызывала во мне интереса. Я был опустошен этим бесконечным круговоротом.
Многие тысячелетия я оставался в одиночестве, неспособный познать сострадание, доброту и милосердие. Я был одинок, но мне это не мешало. Я наблюдал за тем, что люди называют любовью, и радовался, что это чувство мне не свойственно. Я чист как белый лист. Мне не нужна другая душа, чтобы чувствовать себя полноценным.
Шли года. Столетия. Эпохи. Я оставался один. И все чаще ловил себя на мысли, что упускаю что-то важное. Сколько раз на Суде я чувствовал желание душ вернуться на Землю, ведь там их ждала любовь, там оставался весь их смысл существования. Тот человек, который незримой нитью привязал душу погибшего к себе и тянул назад. А душа бунтовала. Она стремилась к своей половине, будто бы от этого зависело все. Иногда им было безразлично, куда они попадут. Пусть даже в Тартар, лишь бы хоть на миг увидеться с той частичкой себя, что осталась там, за пределами моих владений.
Меня это удивляло. Я не понимал, как можно так слепо следовать за чувствами. Ведь это лишь пыль. Вся их любовь – это просто сладкие слова, завернутые в красивую обертку обещаний. Люди не умеют любить. Но умеют ли боги?
Я не понимал до той поры, пока не встретил ее. Мне нечасто приходилось подниматься на Землю. Просто не было необходимости. Баланс соблюдался. Мир существовал. Жизнь и смерть сменяли друг друга в установленном для них порядке, пока я сидел на своем троне в подземном царстве. Я был слеп. Темнота и чувство собственной завершенности и величия овладело моим разумом, не пропуская ни капли света. Я не допускал даже возможности существования той пресловутой второй половинки, о которой так любят говорить люди.
Но она ворвалась в мою жизнь огненным вихрем. Лишь увидев ее, я понял, что пленен светом этой девушки. Совершенно простая с виду, она вмиг сразила меня, навеки лишив способности забыть, оставить ее. Ее нить так ярка, как взорвавшаяся звезда. Она разгоняет мой мрак и заставляет душу сжиматься, словно зрачки при взгляде на ослепительное солнце.
Один вечер изменил все мое естество. Я противился себе, зная, что не могу взять ее просто потому, что хочу. Я не в состоянии предать то, ради чего был сотворен. Я есть справедливость. И украсть девушку означало бы только одно – самому же попасть под свой суд.
Я ушел. В ту ночь моя тьма больше не была моим другом. Она ранила своими острыми краями и царапала до крови. Ее разбило на мелкие кусочки, как зеркало, и склеить его могла только она. Но почему? Ведь она просто человек! Кто я такой, если ей хватило сил поработить меня?
Я ослеп. Желание владеть ею охватило мой разум и сжало в адские тиски. И мне пришлось найти выход. Договориться со своими принципами. Я все же нашел ту ниточку, за которую можно было потянуть и получить желаемое. Я знал, что девушка рано или поздно окажется в моих руках. Ей не сбежать. Босавин и Гадриель должны были ее привести очень скоро, но сил ждать практически не оставалось. И я больше не спускался в свое царство. Я был рядом с ней все эти долгие семь дней, пока грань миров не истончилась и демоны не получили уникальную возможность перенести живую душу в мир мертвых.
С той минуты, как Персефона оказалась в замке, мои Земли вечного алого заката осветил рассвет. Именно с ее появлением взошло солнце, а мои мысли, словно планеты, закружились вокруг нее одной.
Она лежит у моих ног, и я слышу отголоски ее мыслей и чувств. Они так же несопоставимы с чистотой ее души, как тени Тартара не могут оказаться в Элизиуме. Она меня ненавидит. Жаждет убить. Ненавидит все мое существо и безумно боится. И меня это почему-то ранит. Какое мне дело до мыслей простой души? Мне не нужна она. Лишь ее свет, которым я так жажду обладать, поглотить. Насладиться им, пусть и нечестным способом. И я начинаю ненавидеть ее за то, что она одним только появлением разрушила мои вековые принципы. Она боится, она холодна ко мне, но огонь в ее душе опаляет. И бьет по самому больному. Она кричит о том, что я соврал. Украл ее. Убивал других людей. Она смеет усомниться в моей справедливости. И я понимаю свою злость, ведь она говорит правду.
Девушка даже не предполагает, настолько она сильная. Упрямо просит убить ее. О, дорогая, непременно! Но сначала ты увидишь то, что принесет тебе такую же боль, какую причинила мне ты!
И я показываю ей предательство ее отца. Вижу, как ей больно. Как она задыхается от чувств. Но облегчения мне это не приносит. Напротив, я понимаю, что сделал чуть ли не самую большую ошибку в своей жизни. Доселе неведомое мне чувство сожаления поднимает голову и смотрит осуждающим взглядом, но не произносит ни слова. Впервые я не знаю, что сказать. Зову Ириду и прошу отвести девушку в башню западного крыла. Там ей будет легче перенести невольное заключение. Ну а мне нужно подумать.
Несколько дней я не покидаю свои покои. Мысли кружат как умирающие мотыльки возле ночной лампы. Больно бьются в моей голове, словно их крылья – это лезвия. Я жду ее. Никогда в жизни я так сильно ничего не ждал, как ее визита. Я надеялся, что если первое поглощение ее света не уничтожит ее, а я очень этого хотел, то я смогу наслаждаться им чуть дольше, чем мгновение вечности. Только бы вовремя остановиться. Не осушить ее одним глотком, точнее, одним поцелуем. Мысли о губах Персефоны странно на меня действуют. Будто те бабочки из моей головы перебираются в грудную клетку, а взмахи их крыльев более не ранят, а ласково щекочут меня изнутри.
Я чувствую ее появление задолго до того, как она входит в комнату, но даже не пытаюсь шевелиться. Мне трудно держать себя в руках и не напугать девушку еще больше. Она и так дрожит. Ее нить жизни мерцает и нервно подергивается, а я застываю, зная, что любое мое движение может быть последним для нее. Мне нужно суметь бороться с желанием. Но, к моему изумлению, Персефона находит в себе силы противостоять мне. Я строго осуждаю ее порыв, но внутри улыбаюсь как мальчишка. Мне определенно нравится то, что она так старательно прячет под маской благочестия. Дикая кошка, выросшая среди коал и чувствующая себя соответственно, она даже не подозревает о своем потенциале. Как жаль, что у меня не будет достаточно времени, чтобы раскрыть его.
Разговор с ней затягивается, и я понимаю, что выхожу из себя. Я не в силах усмирить свои желания. Каждая фраза Персефоны вонзает острое копье в мою выдержку, разрушая ее у основания. Теряя рассудок и способность противиться, я впиваюсь в ее губы, заставляя их смолкнуть. Наши губы соприкасаются, и моя вселенная взрывается. Перестраивается. Меняется. Я пью ее свет, теряюсь в звенящем рассвете. Чувствую, как наполняюсь жизнью, и не могу остановиться. Это меня пугает больше всего. Моя тьма ликует. Все осколки вновь собираются воедино, заживляемые светом девушки. Но моя тьма убегает от меня и струится по нити Персефоны, плотно в нее вплетаясь, становясь одним целым с ней. Хочу остановиться. Но губы ее так мучительно сладки. Хочу отстраниться, но вместо этого прижимаюсь к ним еще сильнее. Только бы не навредить ей! Еще не осознаю, но чувствую, что, если Персефона превратится в тень, я больше не найду смысла в своем существовании. Именно это останавливает меня, и я с горечью на сердце и волею огромных усилий отстраняюсь от ее губ.
Девушка в моих руках без сознания, а я впервые чувствую то, что люди именуют сожалением. Колкость шипа алой розы. Она так хрупка и нежна. Она – весенний цветок, распустившийся во мраке, а я едва совладал с собой, чтобы не растоптать его одним движением.
Ирида уносит ее, а я еще долго смотрю им вслед. Неужели я был несправедлив? Не хочу себе в этом признаваться, но я больше не могу так с ней поступать. Я должен ее отпустить, дать ей право выбора. Но разве я могу? Особенно теперь. Когда моя тьма ощутила вкус света Персефоны, она не позволит мне этого сделать.
Глава 24
Я не понимал, что со мной происходит. Моя тьма буквально покорилась обыкновенной девушке, зазывая меня к ней, заставляя идти на поводу, словно верный пес. Я неустанно думал о Персефоне. Желал ее. Хотел большего, чем просто обмен энергией. Но я боялся. Да, абсурдность этого умозаключения выводила меня не на шутку. Но впервые чуть не потеряв ее, я испугался. Я не хотел этого. Не хотел привязываться. Ведь она рано или поздно уйдет в Элизиум, а я снова останусь один. И тьма, окружающая меня, больше не покажется мне домом. Она станет камерой для пыток в мире, где не будет ее. Моей звезды.
Пытаясь убедить себя в том, что она пустышка, я все больше думал о ней. И не только как об источнике энергии. Я хотел узнавать ее. Открывать страницу за страницей, словно диковинную книгу.
Как бы я ни противился, ни избегал встреч и общения, все же чувствовал сильную тягу к ее свету. И ничего не мог поделать. Я видел ее истинные чувства. Едва ли среди них была хоть толика тех переживаний, которые одолевали меня. Легко быть цветком, который однажды отцветет и заснет навсегда. Гораздо труднее жить с памятью о его совершенстве. О том, что было твоим, но потом бесследно исчезло. Растаяло в вечности.
Я видел внутри нее немалую силу, но она не стремилась этого показать, внешне всегда оставаясь кроткой и молчаливой. Меня это нервировало. Мне казалось, меня обманывают. Специально создают видимость слабой и беззащитной в надежде выпросить побольше благ. Люди всегда так поступали с богами. И Персефона такая же. По крайней мере, я в этом не сомневался, когда увидел, что она решила сбежать. Я не стал ее останавливать, а просто пошел за ней. Ох, как она была напугана! Но неуемное желание покинуть это место придавало девушке сил. Мне казалось, Персефона упадет без сознания, увидев моего садовника или ту странную ведьму, но она снова удивила меня. Она справилась с этим, дошла до выхода и, если бы не Цербер, вполне возможно, смогла бы добраться к Харону. Но я вынужден был ее остановить. Трудно признаваться даже самому себе, но я больше не хотел оставаться один. Присутствие Персефоны в моем замке странным образом влияло на мою тьму. Она, словно дикий зверь, утихала рядом с этой девушкой, а если той грозила опасность, готова была наброситься и растерзать любого, кто осмелится попытаться навредить ей. Как же я был зол. Я больше не чувствовал себя хозяином, но всячески пытался не думать об этом. Я был в ярости, но стоило увидеть Персефону, лежащую на полу, скрутившись у моих ног и надрывно рыдая, что-то в моей груди отозвалось. Странное чувство, неведомое мне до этого, заставило взять несчастную на руки и постараться успокоить. Это жалось? Девушка уткнулась носом в мою грудь и всхлипнула, а я понимал, что держу в своих руках сокровище. Я злился на нее за то, что она хотела уйти, убежать от меня. Неужели на земле ей было лучше, чем здесь, со мной? Но в то же время меня одолевала нежность. Мне хотелось качать ее на своих руках и не выпускать из объятий никогда.
Я задал ей вопрос, что же тянет ее обратно? Ожидая услышать что-то о материальных благах, привычке или даже любви к какому-то парню, я был весьма удивлен, услышав истинную причину побега. Персефона и здесь думала о других. Она готова была противостоять ведьме и даже Церберу, рисковать попасть в немилость к самому богу мертвых. И все лишь для того, чтобы помочь матери и подруге.
И тогда я решил дать ей ту долю свободы, на которую вообще был способен. Еще никто не заслуживал подобного подарка от меня. Я все так же держал ее на руках, укачивая, словно ребенка, и в тот момент все мои принципы полностью сошли на нет. Я решил подарить ей Зерно Граната – единственную вещь, способную наделить человека моей силой и даже убить меня. И я собственноручно отдаю его ей, не чувствуя ни капли страха или сожалений. Она, конечно же, не знает, какой дар я ей преподнес. Без преувеличения, я вручил ей свою жизнь.
Шли дни, и каждая встреча с Персефоной рождала во мне неизвестные до этого чувства. Я проникался ею, а она не переставала меня удивлять. Она не превращалась в тень, и я боялся поверить своему счастью. Наоборот, ей удалось поистине невозможное – пробудить мертвую землю, вернуть ей жизнь, которую я так долго и упорно изничтожал. О, как велика ее сила! Здесь не должно было быть ничего живого. Но пришла она, и мой мир расцвел. И тогда я понял, что проиграл, проиграл простой девчонке с Земли. И я сдался. Я более не находил в себе сил противиться этому влечению. Я захотел показать ей свой мир. Захотел, чтобы она полюбила его как родной. Чтобы ей было комфортно возле меня точно так же, как мне хорошо с ней. Но не хотел торопиться и спугнуть этим девушку. Увидь она меня настоящего – может быть, и не приняла бы то, что таится во мне. Но я не мог иначе.
В ту ночь после длительной прогулки по моим владениям я предложил Персефоне поужинать со мной. Ведь таким образом люди показывают свое отношение? Мне хотелось сделать для нее что-то привычное ей, что-то знакомое, чтобы она и здесь смогла ощутить себя как дома. Но часы пробили полночь, а девушка так и не пришла. Я ждал до рассвета, с каждой минутой теряя надежду, угасая, словно умирающая звезда. Что-то внутри меня скреблось и ныло, но я не хотел обращать на это внимания. Я был опустошен. Почему она не пришла? Не захотела меня видеть? Или же попросту забыла?
Когда небо приобрело розовые оттенки, я, разъяренный и – в чем даже себе трудно сознаться – оскорбленный, вернулся в покои. Мне хотелось рушить, уничтожать. Доведись мне встретить кого-нибудь в этот момент на своем пути, кто бы это ни был, на него снизошла бы вся моя немилость!
Я захожу к себе, громко хлопнув дверью. Не люблю шум, но сейчас мне очень сложно сдерживать порывы эмоций. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, я небрежно закатываю рукава и подхожу к креслу. Легкий импульс энергии, и камин передо мной расправляет огненные крылья. Еще один импульс, и в руке появляется стакан с янтарной жидкостью. Виски. Единственная стоящая вещь, которую создали люди. Ранее алкоголь не дурманил мой рассудок, но чем чаще я бывал на Земле, тем больше человеческого во мне появлялось. Мое тело будто адаптировалось к окружающей среде, но не для собственной выгоды. Оно гасило божественную суть ради людей, которые не пережили бы всей моей мощи, появись я среди них в своем истинном обличии. Это сломало бы их мир пополам, как нападки ветров ломают сухие ветви деревьев.
Обжигающий глоток, и напиток растекается по моим венам, приветствуя тьму. Между ними всегда было нечто схожее, потому они быстро поладили.
Персефона…
Снова это имя заставляет мою душу болезненно вздрогнуть. Я закрываю глаза и сжимаю руки в кулаки. Стакан в пальцах со звоном лопается, остатки напитка стекают, повторяя изгибы моих вен, и впиваются в рукава рубашки. Раскрываю ладонь и вглядываюсь в мелкие порезы. Чувствую себя человеком, и это неимоверно злит. Тьма не спешит заживлять мои раны, но я этого и не хочу. Боль немного отрезвляет. Я должен узнать, почему она не пришла!
Это простое решение давно должно было посетить мою голову. В конце концов, это лучше, чем строить догадки.
Взмахнув рукой, вижу, как воздух начинает искрить, и передо мной возникает комната Персефоны, но, к моему удивлению, девушки там нет. Что за черт? Явно нетронутая постель утопает во мраке, ожидая хозяйку. Полнейшая тишина и пустота. Но где же она?
Смутная тревога пробирается в душу, но я отмахиваюсь от нее, как от назойливой мухи. Я должен найти ее! Чувство, что с Персефоной что-то произошло, все больше укореняется в моих мыслях. Но не успеваю я переместиться, как слышу стук в дверь. В три шага одолеваю расстояние до входа и распахиваю дверь:
– Персефо… Минту? – радость и облегчение быстро сменяются раздражением: – Что ты хотела? Мне некогда!
– Повелитель, я пришла к вам по одной лишь причине. Мне безумно вас не хватает…
Несвойственное мне раздражение завладевает разумом, и я закрываю глаза, чтобы успокоиться.
– Минту, мне правда некогда. Персефона пропала, я должен ее найти! – сквозь зубы цежу я.
– Опять она? – капризно надувает губы нимфа. – Аид, ты не должен доверять простой человечке. Она поди снова сбежала. Зачем тебе такая? Ведь есть я, и я никуда не сбегу от тебя! – Минту кланяется мне так низко, что я вижу ее грудь в разрезе платья. Хватаю ее за плечи и, с трудом сдерживаясь, рычу:
– Не смей диктовать мне условия, нимфа! Что и кому я должен, я решу сам! А теперь иди… – я отпускаю свою тьму, и она со злорадством переносит девушку домой, к реке Амелет.
Что-то случилось! Моя тьма уже не только моя.
Не став обдумывать это, я переношусь в комнату к Перси. Меня встречает тихая темнота. Медленно осматриваю обстановку и глубоко вдыхаю. Щекочущий ноздри цветочный аромат едва ощутим. Нет, Перси не появлялась здесь как минимум несколько дней, а значит, она действительно пропала. Не раздумывая ни минуты, я взмахиваю рукой и взываю к тьме:
– Покажи мне Персефону!
Почему-то мне виден лишь красный дым. Я жду, но ничего не происходит. Приказываю тьме поторопиться, но клубящаяся пелена становится гуще, закрывая от меня истину. Она потрескивает и чернеет в середине. Впитывает мою энергию как песок воду.
– Черт! Проклятье! – кричу я.
То, что я не смог увидеть Персефону, может означать только одно – она в Тартарарах.
Впервые за свое существование я чувствую состояние близкое к страху. Нет, к ужасу! Как давно она там? Ведь Персефона не сможет выжить там долго. Да что там, этому месту достаточно минуты, чтобы поглотить ее! А я из-за своей гордыни потерял так много времени! Как она туда попала?
Понимая, что времени на выяснения нет, я тут же переношусь на берег реки. Меня встречает Минту. Она обрадовалась моему появлению и срывается мне навстречу. Мне не до тебя! – мысленно проговариваю я, скидываю с себя обувь и бросаюсь в воду. Нет иного пути в Тартар, кроме как вплавь, через воронку зла. Но сейчас не это главное. Все мои мысли лишь о том, чтобы успеть! Каждое мгновение отбирает мою надежду. Я близко. Становятся слышны вопли и крики теней, попавших в бездну, и я понимаю, что такая, как Перси, не смогла бы там прожить ни минуты. Либо Гидра, либо тени уже должны были добраться до нее. Но я упрямо гребу дальше. Не успокоюсь, пока не найду ее. Пусть мне придется разорвать Гидру на мелкие кусочки, я найду Персефону. Я вытащу ее душу оттуда, а сам… А что будет со мной – уже не столь важно.
Воронка закручивает меня, и я с немыслимой скоростью несусь в пропасть. Чувствую удар о воду и ухожу глубоко вниз. Тьма помогает мне быстро вынырнуть на поверхность. Быстро оценив ситуацию, я оглядываюсь, но несчетные тени тут же окружают меня со всех сторон. Они не трогают меня, а лишь опасливо оплывают вокруг. Глубоко вдохнув, я концентрирую силу тьмы в ладонях и прямо под водой делаю резкий хлопок. В то же мгновение тени рассеиваются. Огромная волна смывает их, ударяя о каменные стены. Начинается настоящий хаос. Они кричат и стонут. Некоторые пытаются зацепиться за скалы и камни, но стихия выше них. Я их сила. Их бог. Они просто пыль, которую я стираю за ненадобностью. Гнев во мне перерастает в ярость! Когда я узнаю, кто это был, кто отправил мою Перси на верную смерть, это место покажется ему Элизиумом.
Мутные воды стихают, и я оглядываюсь по сторонам. Несколько голов гидры с опаской вьются у моих ног, будто проверяя, точно ли к ним пожаловал сам Аид.
Мое внимание привлекает движение в дальнем гроте. Я вглядываюсь и вижу яркий свет, словно луч невиданного в этих местах солнца. Он озаряет каменную глыбу уже знакомым и таким родным светом.
Бросаюсь туда, а с моих губ срывается судорожный шепот: «Моя Персефона…».
Я нахожу ее спящей на одной из шей Гидры. Змея обвила ее как самое главное сокровище, делая из своего тела уютное ложе. Яркое свечение, которое исходит от девушки, веет теплом, и я понимаю, что именно благодаря ему она смогла не замерзнуть здесь. Она уникальна! Как я не видел этого раньше? У нее получилось выжить здесь, да еще и приручить Гидру? Это же невозможно!
Я обязательно узнаю, как ей это удалось, а сейчас нам пора домой. Беру на руки хрупкое тело, и тьма внутри меня благодарно отзывается, перемещая нас с Перси на берег реки Амелет.
Глава 25
Чувствую тепло. Меня покачивает на волнах, а чей-то мягкий шепот убаюкивает, как ребенка. Слышу свое имя, но не спешу отзываться, дрейфуя в полусне. Ощущаю, что меняюсь. Словно сломанные кости заново срастаются внутри, только это не они. Это разбитое человеческое сердце становится чем-то иным. Я больше не человек. И если я выберусь из этого состояния, то больше никогда не буду прежней.
Но процесс изменения продолжает ломать и заживлять меня изнутри. Мне не больно. Я отпускаю прошлую себя без сожаления. Но захочу ли я принять то, во что превращаюсь?
Не хочу возвращаться. Но эти изменения во мне… Эта тьма становится такой же родной и приятной, как свет Элизиума. Здесь также нет боли и предательства, только нежность, окутывающая мои плечи и шепчущая мое имя. Кто же я теперь?
Шепот… Кому он принадлежит? Тьме? Не только. Тому, кто мне небезразличен. Он настойчиво просит вернуться к нему. Я пытаюсь не слушать, но понимаю, что только он способен вытянуть меня из этого состояния. Голос мужчины, которого я еще недавно ненавидела всей душой. Но что же теперь? Я хочу к нему. Стремлюсь всей душой и вырываюсь из цепких объятий смерти. К нему одному. Сквозь забвение.
– Аид? – распахиваю глаза и бросаюсь на шею мужчине.
Только спустя несколько минут осознаю, что лежу на твердой земле под алым небом. Я больше не слышу душераздирающих криков, хотя уверена, что ни за что в жизни уже их не забуду. Они еще долго будут преследовать меня в кошмарах.
Но теплые объятия Аида и расплавленный металл глаз, смотрящих на меня с искренним волнением, возвращают меня в этот мир.
– Перси… – шепчет он на выдохе и впивается поцелуем в мои искусанные губы. Его ладони крепко прижимают меня к себе, и я чувствую, что наполняюсь долгожданной тьмой, словно путник, жаждущий воды. Отвечаю на его поцелуй и отдаю ему свой свет уже без сожаления и страха.
Этот поцелуй заставляет забыть, как дышать. Словно я мчусь на желтоглазой Чуме сквозь бурю. Еще недавно замерзшее тело начинает разгонять жар по венам. И мысль выстрелом пронзает мое сознание: Я хочу его! Прямо здесь и сейчас! Это становится мне необходимо как воздух. Я больше не сломаюсь от его тьмы, словно кукла, которой выкрутили на всю заводной механизм. Она покорилась мне и срослась с моим светом так плотно, что не разделить. И это ощущение крепнет во мне с каждым мгновением.
– Ты вся дрожишь! – обеспокоенно замечает Аид, разрывая поцелуй.
Мы тут же оказываемся в его комнатах, и я, вцепившись в его рубашку, падаю на кровать. Мужчина не сопротивляется. Он прижимает меня к мягкому покрывалу, не давая возможности вырваться. Но я больше не хочу убегать. Больше всего на свете я хочу остаться здесь. Остаться с ним, и будь что будет. Пусть он не любит меня, но я, чудом оставшись жива, сейчас нуждаюсь в нем. В его тепле и нежности. Я тону в серебре его глаз. Не могу насмотреться, не могу прекратить касаться его сильного, такого желанного тела.
И каждое мое движение заставляет сердце Аида биться чаще. Я чувствую, как он пытается сдерживать себя, но тьма его рвется ко мне, и он не может этому противиться.
– Поцелуй меня! – тихо прошу мужчину, неумело скользя пальцами по оголенной коже его рук. Аид нависает надо мной, опершись на ладони. Его мышцы бугрятся под моими пальцами, а вены приобретают четкие очертания. – Поцелуй меня так, как еще никогда не целовал!
– Ты не знаешь, о чем просишь, Перси… – сквозь зубы шипит мужчина, будто бы борется с собой.
У меня начинают трястись коленки. Его обращение ко мне утратило всю официальность. Он видит настоящую меня. Я чувствую себя желанной девушкой, а не источником энергии, пусть даже вкусной и манящей. Аид понимает, чего я прошу, и его внутренняя борьба несколько меня смущает.
– Я хочу тебя… – шепчу в отчаянии и, закусывая губу, неумело тянусь к пуговицам на его рубашке.
Боюсь, что еще мгновение – и Аид меня оттолкнет, разобьет вдребезги мою хрупкую надежду на то, что я нужна ему как женщина. Касаюсь пальцами его обнаженной груди и порхаю вниз. Мужчина зажмуривается и рычит:
– Что же ты со мной делаешь, Перси…
Еще миг он борется с собой, а потом рывком сбрасывает с себя рубашку. Накрывает мои губы своими, раскрывая их, ласкает языком в неудержимом поцелуе. Я чувствую зверя внутри него, но больше не боюсь, ведь я стала такой же.
Желание сжимается тугим узлом внизу живота и просит выхода. Ощущаю, что моя дрожь передается Аиду, а сердце мужчины под моими ладонями готово выпрыгнуть из груди, как и мое. Воздуха катастрофически не хватает, а понимание, что Аид тоже хочет меня, разбивает все сомнения о том, что будет дальше. Сейчас не существует будущего или прошлого. Есть только мы – две души в полутемной комнате, освещаемой лишь бликами камина, отчаянно нуждающиеся друг в друге.
Аид нежно проходит губами по моей щеке, спускается к мочке уха и ласково скользит по шее, заставляя меня выгибаться навстречу каждому его поцелую. Его ладони обжигают мое тело нарочно медленно, точно он знает, как доставить наслаждение одними лишь прикосновениями. Он так нежен и так осторожен, будто боится сделать резкое движение и сорваться в бездну страсти, где разум не имеет значения.
Моя рубашка оказывается на полу, рядом с его одеждой, а грудь твердеет и тяжелеет. Все нутро трепещет и желает принадлежать ему, но мне стыдливо хочется прикрыться. Аид останавливает меня. Бережно берет мои руки, соединяя запястья, и заводит их мне за голову. Упивается открывшейся ему картиной. Страстное желание, играющее в его глазах, внушает мне неимоверную уверенность.
– Не бойся меня, Перси, ты прекрасна… – шепчет мужчина, и я перестаю сопротивляться. Кому мне верить, если не ему? Под его взглядом, плавящим во мне все, я чувствую себя необыкновенной. Восхитительной. Его богиней. И я хочу наслаждаться этим чувством, забывая обо всем.
Аид нежно целует мою грудь и живот, слегка прикусывает кожу, порождая во мне дрожь удовольствия. Закрываю глаза и полностью отдаюсь сладкой истоме. Закусываю губу, пытаясь не стонать, но ничего не выходит. Когда его ласковые губы находят самые желающие прикосновений точки, подаюсь вперед. Мне хочется таять в его объятиях. Ради этого сладкого момента стоило вынести все испытания, выпавшие на мою судьбу. Вновь прикусываю губу и чувствую на языке солоноватый отзвук крови.
В моей голове вмиг все перевернулось с ног на голову. Как я жила без бережных прикосновений его рук, силы и нежности, чувствующейся в его взгляде? Мне хочется сказать ему о моих изменившихся чувствах, о своей любви, но Аид снова накрывает мои губы поцелуем. Сознание теряется в омуте страсти, и я не хочу прерываться для признаний. Он слизывает выступившую каплю крови и закрывает глаза в наслаждении. Но тут происходит нечто странное. Мужчина медленно отстраняется и открывает глаза. В них полыхает настоящий черный огонь. Я не понимаю, что случилось. Тянусь к нему.
– Что происходит? – мой хриплый от стонов голос звучит слишком громко в полной тишине комнаты. Мужчина резко уходит от моего прикосновения, но продолжает молчать. Смотрит на меня так, будто бы я сделала что-то непростительное. Что-то ужасное. Еще мгновение назад в его глазах читалось нескрываемое желание, опаляющее меня и доводящее до безумства. Сейчас же я вижу глухую ненависть и боль. Это заставляет меня поежиться и отпрянуть от мужчины. – Аид? – со страхом в голосе зову я.
– Покажите кулон, мисс Рейли!
Эта фраза, словно выстрел, со свистом выбивает воздух из моей груди. Аид переходит на деловой тон, и это ранит ничуть не меньше, чем сами слова.
– Но я…
– Покажите. Кулон.
Я не успеваю дотянуться до украшения, которое перекатилось на спину, как Аид рывком сам это делает. Он небрежно хватает его и тянет за цепочку вместе со мной.
– Аид, прекрати, мне больно, – шепчу я. Но ему все равно.
Моя обнаженная кожа мерзнет, даже снова оказываясь прижатой к телу мужчины. Он всматривается в кулон и снова поднимает на меня злой взгляд. Нет, не злой – безумный. Взбешенный.
– Вы открыли Зерно Граната, мисс? – гремит Аид.
Я опускаю взгляд и понимаю, что мне ни за что не оправдаться перед ним. Но я же не хотела ему навредить, я лишь узнать свою судьбу…
– Да… Но это не то, о чем ты подумал, Аид, – говорю я самую глупую фразу, которую вообще можно было произнести.
– А что же, мисс Рейли? Объясните мне, если я чего-то не понимаю!
В голосе Аида нет ни капли жалости. Он уже все решил. Сделал свои выводы, и мои оправдания для него невесомы. Он отворачивается, поднимает рубашку, накидывает ее и быстро застегивает на все пуговицы. Я все так же остаюсь полураздета, но меня это совсем не волнует. Мне необходимо все ему объяснить.
– Я не хотела убивать тебя, мне не нужна была твоя сила, мне нужно было лишь одно: узнать, для чего я здесь, почему на меня не действует твоя тьма… – говорю я и пытаюсь коснуться его напряженной спины.
