Роберт Андреевич Оболенский
Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?
Репортёр на перекрестке
Было около часа дня, когда машина Пятого канала последовала за смешанной колонной подразделений «ОБР» и «ОСР».
Сперва корреспондент Рассел Дольт хотел доехать до Департамента полиции в Нижнем Манхэттене и, как и многие из его коллег, попробовать вырвать пару комментариев из уст высших чинов полицейского управления, что один за другим прибывали на место. Но в пяти кварталах от точки назначения, журналист заметил, как сотрудники «УБС Технолоджис» силой запихивали людей в бронированный грузовик – Торчвуд.
– Курт, – позвал Рассел Дольт оператора.
– Чего тебе?
– Притормози на углу, – кусая ногти, сказал репортёр.
– Это плохая идея… – огрызнулся Курт.
– Делай, что говорю! – настоял Рассел.
Проклиная всё, оператор свернул на обочину.
– Только не говори, что мы сейчас попрёмся снимать.
– Нет, давай подождём.
Двое бойцов в исполинских «кузнечиках» стояли по углам от входа в здание и контролировали улицу. А оперативники в менее громоздких костюмах класса «муравей» сопровождали конвоируемых к бронемашинам.
– Это попахивает Пулитцером, – потирая руки, оживился Рассел.
– Это попахивает неприятностями, – поправил его Курт.
– Слушай, мужик, я тебя не держу.
– Тогда вываливайся из машины и топай на все четыре, – рыкнул оператор, отбивая пальцем спешный бит.
– Это машина канала, Курт. Не хочешь работать, сам вали.
Курт уже представил, как даёт затрещину Расселу, бьёт его башкой об дверь и выкидывает из машины к хренам собачим, но все действия так и остаются в мыслях.
– Кажется, трогаются. Давай следом, – хлопнув по торпеде, бодро скомандовал Рассел.
– Хорошо, – нехотя откликнулся Курт, чуть пропуская колонну вперед. И только отпустив их на почтенное расстояние, выехал следом.
Вся эта ситуация, все события, всё это наводило сидящего за рулем Курта на дурные мысли. После былых командировок в горячие точки, он стал крайне подозрительным, даже суеверным. Верил в знаки и столь популярную нынче культуру «Йосс» – философию жизни в гармонии с миром, которую активно продвигали по ящику. И то, что он сейчас видел – это был крайне паршивый йосс.
Сев на хвост, они следовали за цепью броневиков. Пропетляли по доброй половине Манхэттена. Время от времени останавливались на расстояние пяти корпусов авто, когда бойцы в «кузнечиках» организовывали оцепление, а те, что поменьше, скрывались в глубине очередного здания. Целями были преимущественно учебные заведения, реже офисы крупных компаний, а иногда жилые дома да отели. Неизменной была лишь цель – люди, которые с заведенными за спину руками конвоировались к грузовикам. Глядя на них, Курт всё сильнее отбивал ногой ритм. Ведь знал, единожды уйдя в чрево бронированной глыбы, они едва ли вновь увидят свободу.
После очередной остановки, колонна свернула на восток. Курт хорошо запомнил этот момент, именно на пересечение Сорок второй и Восьмой авеню, он сбросил скорость и отпустил конвой подальше. Бросил взгляд на притихшего Рассела Дольта. Не отрываясь от рабочего планшета, тот копался в базе данных, нервно грыз ногти и то и дело поглядывал в зеркало заднего вида.
– Что встали? – не отрывая взгляда от текста, спросил Рассел.
– Открытый участок – надо обождать, – крепясь, ответил Курт.
Корреспондент не удостоил его ответа, всё шерстил базу данных. Читал о том, как реализовывалась программа «Защитные сооружения последнего дня». Том, как при поддержке президента Томаса Дилана были созданы подразделения поддержки – пресловутые «ОСР» и «ОБР».
– Что ты там ищешь, – поглядывая в след уходящему конвою, спросил Курт.
Рассел не ответил, лишь с остервенением вгрызся в искусанный ноготь да открыл новую папку с официальными данными по «УБС Технолоджис». И только на подъезде к Брайант парку отлип от экрана, сказав:
– Тут не всё.
– Там всё, что есть.
– Но это же пшик, дерьмо.
– Все так, – ухмыльнулся Курт, и тут же пожалел о сказанном.
Глаза Рассела Дольта блеснули, отложив планшет, он с видом умалишённого уставился на оператора. Только сейчас его осенило, сидящий напротив, был в Третью мировую на первой линии и видел как под Харбином обкатывались все эти автоматоны – «муравьи», да «кузнечики», облегченные версии которых использует «ОБР» и «ОСР».
– Точно, ты же в курсе, – сипло протянул корреспондент и расслабил галстук.
– Рассел, в бардачке фляга. Ты бы хлебнул, попустит.
– Не-е, Курт. Ты не понял, мне нужно мясо.
– Ок-кей: хочешь мяса, так давай свернём на Парк авеню. И обещаю, через пяток минут, будет тебе шикарная мясная лавка Тонга. Наешься так, что брюхо лопнет.
– Курт, – осклабился Рассел и ухватил оператора за отворот куртки.
– Пошел на-хер.
– Ты точно что-то знаешь.
– Руку убери, – тихо процедил Курт и прибавил газу.
– Ну брось, не ломайся. Дай хоть крупицу, – потянул на себя отворот куртки Рассел и заглянул в глаза оператору.
– Крупицу тебе!? – Курт резко ударил по тормозам; и если бы не ремень безопасности, Рассел со всего маху влетел головой в лобовое, – Я тебе сейчас устрою крупицу, гандон, – хватая за шкирку коллегу, прохрипел оператор.
– Да погоди, спокойно! Материал за одолжение. – прикрывая лицо руками, защебетал Рассел Дольт.
Курт замолк, выжидая.
– Что в них такого? – спросил Рассел и тут же спешно добавил, – Расскажешь и обещаю, мы проследуем до их следующей остановки, снимем материал исподтишка и свалим нахрен.
Курт смотрели на него, не мигая.
– Так что, – натянуто улыбнулся Рассел и протянул свою мокрую ладошку, – по рукам?
Руки Курта так и остались на месте: он всё смотрел вслед уходящей колонне. Мысленно проклинал себя за верность профессии и за каждую секунду с этим тщеславным индюком. Наконец он набрал полную грудь воздуху и, со свистом выдохнув, сказал:
– ОСР осуществляет дежурство на территории города. Вернее всех ключевых городов КССГ. А ОБР, они…
– Ну же, что они? – Рассел Дольт тыкнул пальцем в планшет, – Тут вот про них нихрена нет, только то, что они обеспечивают безопасность лиц из числа корпораций и правительства.
– Все верно Расс, – горько ухмыльнулся Курт.
– Что верно, мясо мне дай.
– То и верно, если в списке, то тебя доставят.
На мгновение в глазах Рассела Дольта промелькнуло сознание, но тут же он вспомнил о «Пулицере» и бодро скомандовал:
– Едем.
– Последний адрес, – напомнил Курт
– Ага, – не моргнув глазом, поддержал Рассел.
***
К двум конвой остановился у главного офиса «Пайзер», на пересечении Тридцатой улицы и Второй авеню.
В глаза бросалось, как всё с самого начала пошло не по плану. Ни оцепления, ни прежней чёткости в действиях. И дело было не в отсутствие слаженности, а в самом месте. Крыша уходящей в небо высотки тонула в огне. Видно было, как просели верхние этажи, а шпиль на крыше дал такой крен, что казалось, вот-вот рухнет на занятую колонной улицу.
– Ты снимаешь? – нервно облизывая губы, спросил Рассел Дольт.
– Конечно.
– Возьми чуть выше, а потом заснимем, как выводят.
Из салона верхние этажи снимать было неудобно и, пользуясь случаем, Курт вышел размять ноги. Закинув камеру на плечо, зафиксировал, как пожарный вертолёт сбрасывает на верхушку башни смесь с виду похожую на густую пену, как исполины-«кузнечики» вертятся перед входом, а оперативники в «муравьях» спешно исчезают в фойе главного офиса «Пайзер».
Он успел снять дальний план и пару средних, когда сверкая фарами из чрева подземной парковки выскочил электрокар один в один похожий на Кадиллак Девиль 66-го. С трудом войдя в поворот, машина посадила на капот одного из бойцов «ОСР», а другого приложила бортом так лихо, что тот со свистом улетел в припаркованный у обочины фургон. Мгновение – все оторопели, но вот вновь зверем зарычал мотор, а Курт успел заснять, как сидящая за рулем блондинка спешно выкручивает руль и пригибает голову, когда подскочивший на подмогу исполинский «кузнечик», хватается стальной культёй за крышу. Срывает тент-крышу, но так и остается ни с чем. А настоящий бензиновый Кадиллак ярко красного цвета, под рев мотора и визг колес срывается с места, и устремляясь прочь, в считанные мгновения превращается в ярко красную – исчезающую точку.
Глядя ей вслед, исполин вскидывает главное орудие, готовясь поразить беглянку. Но тот же миг, словно по команде испускает металлический стон, медлит и, наконец опускает пулемет крупного калибра стволом к земле. И если бы кто-то мог слышать внутреннюю связь, то знал, что лишь одно уберегло красавицу от быстрой смерти – короткое: «Отставить!»
Всё происходит настолько быстро, что Курт успевает лишь единожды вздохнуть. И вот, уж обернувшись, он судорожно ищет взглядом напарника, да тут же замирает, слыша:
– Курт, вход! – выскочив из машины, кричит, что есть сил Рассел, и со всех ног бежит за славой.
От неожиданности Курт аж рот открывает, но быстро берёт себя в руки и против увещевания разума продолжает снимать, как Рассел Дольт ловко проскакивает сквозь линию оцепление. И с наглой ухмылкой на лице, да микрофоном наперевес, спешит к главному входу. Где в спешном порядке вовсю идет выемка «людей из списка».
– Как вы можете прокомментировать эти задержания? – спросил Рассел, подбегая к сотруднику ОСР в бронированном экзоскелете, да так ровно и спокойно, будто никаких событий с секунду назад тут и не было.
В ответ – тишина, и лишь по внутренней связи – оживлённые переговоры:
«Кто пустил этого клоуна? – спрашивает командир группы».
«Они за нами еще с Конфуций Плаза следят, сэр».
«Я не спрашиваю, кто они. Разве копы не должны первичное оцепление обеспечивать?»
«Говорят, у них явка лишь сорок процентов».
Рассел видит, как один оперативник оборачивается к другому. Но, не придавая значения переглядкам, он быстро переключается на конвоируемых. Подскочив к одному из них, чеканит:
– Корреспондент пятого канала, Рассел Дольт. Как вы прокомментируете текущую ситуацию?
– Помогите, – стрельнув глазами на оперативника, тихо прошептал человек в белом халате.
– Вы хотите сказать, вас удерживают против воли?
И не успел Рассел услышать ответ, как ближайший оперативник с силой оттолкнул его, да так лихо, что сбил с ног.
«Тридцатый, избавь меня от этого насекомого», – получил команду боец.
Стоило Расселу подняться, как рядом с ним приземлился один из «кузнечиков» – исполинская глыба на курьих ногах затмила небо, асфальт пополз гармошкой под весом машины. Держась за грудь, корреспондент только и успел сказать: «Я представитель прессы!» И в тот же миг, тридцатый наотмашь хлестанул его закрепленным на руке четырнадцати миллиметровым пулеметом.
Снимающий всё Курт застыл на месте. Пролетев через всю улицу, ненавистный коллега воткнулся в фонарный столб со скоростью бейсбольного мяча. А как упал, сложился вдвое, будто тряпичная кукла.
– Боже, – успел сказать Курт и вздрогнул, увидев всполох.
Длинная очередь змейкой пробежала по ближайшей стене, срезала крышу машины Пятого канала и, словно по волшебству, разнесла камеру на плече Курта.
«Ты чего, тридцатый?»
«Вы говорили только об одном насекомом, командир. А я давно хотел проверить систему прицеливания при веерной очереди».
«Понял тебя, тридцатый, – короткий смешок. – Сворачиваемся».
«А второй? – спросил тридцатый, глядя, как убегает свидетель.
«На твое усмотрение».
Вскинув орудие, тридцатый выдал длинную очередь. Упал светофор, седан разрезало надвое, а Курт замер посреди раздробленного огнем дорожного полотна. Приблизив цель, пилот увидел, как дернулась скула на лице оператора, а на промежности расползлось тёмное пятно.
«Вот теперь можешь бежать, таракашка», – довольный системой наведения, сказал оперативник ОСР.
«Кузнечик» развернулся на месте, загулял двух тонным корпусом из стороны в сторону, подобно готовящейся к прыжку дикой кошке, а напружинив ноги – в один молниеносный скачок скрылся из виду, нагоняя колонну.
Что-то падало с верху, пеплом оседая на улицу. Высотка издавала протяжный вой, стрекотал пожарный вертолёт в небе, а Курт всё стоял на месте, не веря глазам и происходящему. А когда одеревенелые ноги позволили ему сдвинуться, он схватил всё, что осталось из нужного в разорванном по диагонали фургоне, и скрылся, растворившись в лабиринте улиц, как и тысячи других в этот день.
Горячий асфальт
Девятая авеню
02:07 РМ
Отсутствие светофоров уже не раз сыграло злую шутку с жителями Манхеттена. Встревоженные и обеспокоенные, счастливчики из уцелевших районов, страшась продолжения обстрела, в панике искали выход из сложившейся ситуации. И единственным верным решением для многих стала, звенящая и, все повторяющаяся мантра: «Бежать! Скорее, бежать из города…»
И никто не задумывался о возможных последствиях: стремясь, как можно скорее покинуть город, они снимали аккумуляторы с машин на подземных парковках и приводили в порядок свои. И как только им это удавалось, грузились в авто и неслись, сломя голову, к свободе. Так, столкновения на прямых участках уже стали нормой. А перекрестки и вовсе преобразились в сложносочиненный сумбур из металла и плоти.
Так же случилось и в этот раз. Джим с Аланом услышали рев двигателя ещё издалека, предусмотрительно спрятались за одной из машин, которую ранее, заботливые колонны ОСР вытолкнули на тротуары. И стоило машине вихрем пронестись мимо них, как Джим тут же узнал тот, видавший лучшие времена, серый фургон. В какой-то момент он даже подумал выскочить и попросить парней подвезти, но что-то удерживало его стальными щипцами на месте.
Серый шершень пронёсся мимо них словно пуля, и скрылся вдали. Глянув им вслед, Джим чуть не сказал: «А это те самые парни». Но тут же представил череду вопросов в свой адрес. Затих, дал жестом знак Грейсону и тут же пригнулся, услышав гулкий хлопок от удара.
К тому моменту, как они подбежали к перекрёстку, всё стихло. Ещё за квартал было видно – авария. Джим торопил парня, надеясь, что, быть может, кто-то выжил и не лишним будет оказать помощь. Но стоило им приблизится, как все вопросы отпали, а от увиденного невольно подкашивались ноги.
Россыпь сложно определимых осколков, легкая дымка, и всё повторяющееся мигание габаритного огня у одной из машин. Коган увидел знакомую машину, посмотрел на дорожное полотно: «Ни единого следа от покрышек: видно даже и не видели, кто в них влетел».
От удара серый фургон развалился надвое, перед ушел в стену дома, зад подальше. Можно было легко представить, как фургон развернуло и, разломившись, из него посыпался весь припасенный с собой скарб. Ложки, чайник, две сковородки и телевизор – весь перекресток был усеян подобным хламом.
– На полной скорости шли, твою же мать…
– Джим?
– Погоди, – сцепив руки на затылке, угрюмо процедил Коган.
Чуть поодаль от фургона, возле ближайшего к ним дерева нашел свой последний приют электрокар стилизованный под красный Кадиллак 66-го года. Джим обошел машину, а приблизившись к водительскому, чертыхнулся, да против воли отпрянул.
– Что с вами?
– Лучше не спрашивай, – опустив подбородок, дернул головой Джим и вновь бросил взгляд на машину, что на поверку оказалась не электрокаром, а самым настоящим оригиналом.
Не пристегнувшуюся девушку выбросило через лобовое. Руки неестественно вывернуты, тело испещрено рваными ранами, а голова блондинки от столкновения с деревом ушла в плечи и только на одной ноге молочно-белая туфелька.
– Да что там? – придерживая Джима, не вытерпел парень.
– Красотка, мать её, – прикрыв рот, отошел в сторону. – Не нужно тебе это.
– Тебе бы присесть, хочешь, передохнем?
– Нет, ни на секунду тут не задержусь.
Минуя центр аварии, Коган раз за разом прокручивал сюжет в голове. «Что же у вас в головах, куда вы летели?» Достал сигарету, рука дрожала, и он не сразу уцепился зубами за фильтр.
– Алан, дай прикурить.
Свернула искра, приникнув кончиком сигареты к пламени, жадно затянулся и, пользуясь моментом, вновь окинул взглядом аварию.
«Кадиллак» у дерева, останки фургона в двух частях, а, как напоминание о былом, разгребание улиц броневиками, красный «Бьюик» со смятой крышей и ужатый вдвое «Плимут» рядом. Все несчастья объединяла скорость, далекая от разрешенной, да человеческая глупость. И нет бы все было трагической ошибкой, или чьим-то просчетом сверху, но нет. Во всём были виноваты они – люди. Все эти люди зачем-то ведутся на моду, а те, кто побогаче ещё более. Джим вновь вспомнил искалеченное тело блондинки и подумал о современной моде на проклятое ретро: «Зачем они стремятся к старым авто из музея, западают на это дерьмо родом из прошлого века, что по степени безопастности приравнено к продовольственной телеге пущенной с горки в ближайшую стену. Ну хотите вы унять ностальгию по прошлому, так берите хотя бы долбанные стилизации от «Ред Кэп», там хоть чертов «Сейв Кэб»[21] есть, но нет… Седлают древнюю рухлядь, и вот результат…»
[21] Сейв Кеб – технология запенивания салона при столкновении на высокой скорости. Вмиг заполняя салон спецпеной, обеспечивает выживаемость на высоких скоростях и не вызывает проблем с покиданием транспорта, так как становится мягкой//становясь/, как свежая пастила уже через минуту.
– Пойдем, Джим, – положив руку на плечо, говорит Алан.
Коган молча кивает, и словно мантру в уме повторяет: «Идиоты, какие вы все драные идиоты». А попятившись, наступает на нечто мягкое и вздрагивает всем телом от неожиданности. Видит голову плюшевого зайца от «Бламс» под ботинком, и его словно молнией в лоб разит.
– Боже, – буркнул он себе под нос и подумал: «Да, это не улица, а какая-то Американская история ужасов. Сошла с экрана и марширует ровным строем по всему городу. Эй, не проходи мимо! Специальное предложение недели. Оформи подписку, всего за доллар девяносто. Лучшее шоу века и фирменная бейсболка в подарок!» – от пришедших в голову мыслей он содрогнулся всем телом и истерично прыснул в кулак.
– Ты чего?
– Забудь.
– Опять нервы шалят?
– Может без тупых вопросов обойдёмся? – сплюнул. – Видел бы ты.
– Ну-да. Я же прям везунчик.
– И еще какой, – устало отмахнулся Коган.
– Да, пошел ты.
– Да-да, пошел я нахер. Так бы и они сказали, – уставившись на плюшевого зайца шепчет Коган и жадно затягивается сигаретой.
И будь он птицей, глазам предстала панорама города. На севере пламя бушует, на западе пепелище, огненный смерч и чуждый по духу флот на востоке – подходит все ближе, готовится к высадке в предвкушение бессмысленной бойни. И мало, пока едва представляющее опасность дуновение ветра с юга, что тянет за собой, поток ушедшего в небо пепла, – жадно рвется к уцелевшему клочку цивилизации, готовясь в скором времени осыпать горячие головы ньюйоркцев холодным – черным дождем. А посреди этого ада, сотни тысяч мелких фигурок: мечутся по Манхеттену, силясь найти спасение, и с каждой новой попыткой выжить, все сильнее топят себя в потоке страстей и личной выгоды. Той самой, что ранее называлась своим личным делом. Одна вот в нынешнем положение несостыковка: когда подступает беда, любое частное становится общим. Вот и оставленные на произвол судьбы граждане в миг смекнули, что пора все брать в свои руки, и частные домыслы, да новостная пропаганда стали новым огненным смерчем на горячем асфальте этого дня.
***
Шли молча. Алан держался чуть в стороне, Джим, глядя в ноги, нет-нет да что-то нашептывал под нос, потряхивая головой. Вскоре тревога чуть стихла, он подумал о себе, позже о детях и остановился на приобретенной Аланом травме: «Конечно, даже временная потеря зрения – штука серьезная. Но оно вернется, должно вернуться. Я, конечно, не врач, но… Кого ты обманываешь, Джимми. Ты ведь думаешь, как всегда, об одном – сможешь ты его использовать в будущем или нет. И вот как докажешь себе, что нет, так сразу вернешься к вопросу обузы».
– Нет, – к своему удивлению вслух сказал Коган.
– Что?
– Ничего, – достав пачку сигарет, потряс тем немногим, что осталось, и выудил одну зубами. – Дай огня?
– Конечно, – сдержанно ответил Грейсон.
Остановились. Выпустив клуб дыма, Коган жадно затянулся, пустил дым в пол и замялся.
– Алан…
– Проехали.
– Да, не кипятись, – переступил с ноги на ногу, – я погорячился и был не прав, прости.
– Всё нормально, проехали, босс, – сдержанно улыбнулся Грейсон, – возможно, когда-нибудь я привыкну. Но обещать не буду, – добавил он с иронией в голосе.
– Говоришь, как моя жена, – ухмыльнувшись, вздохнул Коган и почувствовал себя смертельно уставшим.
– Не вешай нос, босс, – глядя в сторону на серое небо, сказал Грейсон, а сам подумал: «Без этого ублюдка тебе отсюда не выбраться». Провел языком по небу, сжав зубы, нащупал плечо Когана и выдавил из себя: – Извинения приняты. А теперь, может, пойдем уже?
– Идем, идем, – кивнул в такт словам Джим и сверился с часами.
Судя по указателям, до тоннеля Линкольна бы рукой подать.
– Думаю, минут десять, и будем на месте, – сказал он, глядя вперед, и бодро добавил: – А если всё удачно сложится, часам к пяти уже дойдем.
– А сколько от тоннеля до твоего дома?
– Миль пять, – откашлялся, – по прямой.
– Да я смотрю, вы оптимист, сэр.
– Не сэркай мне тут. Даже если учитывать все возможные преграды, более семи не наберется.
– Ну, раз так. Может и успеем.
***
В десять минут они почти уложились, маршрут пришлось поменять лишь единожды. Две группы людей дрались на углу Тридцать третьей. Сложно было понять, что именно они не поделили. Но стоящие у углового магазина тележки с продуктами, давали возможный мотив и разгадку. На глазах у невольных свидетелей одна из групп в считанные мгновения оказалась в меньшинстве. Члены уступающей стороны побежали в рассыпную. Лишь один смуглый паренек продолжал стоять на своем, метался по занимаемому пятачку с осоловевшими от адреналина глазами, пытаясь не дать взять себя в кольцо. Рубашка на нём разошлась в области спины, нагрудный карман сорван, а правый рукав сильно укоротился и окрасился в красное. Джим притянул Алана ближе, не желая провоцировать незнакомцев, отвернулся и стал плавно задавать маневр обхода. Шепнул что-то парню на ухо, тот послушно склонил голову и опустил глаза в пол.
Обойдя драку по дальнему радиусу, перелезли через декоративный заборчик на границе сквера и, не оборачиваясь, поспешили к тоннелю Линкольна. А позади последнего из могикан уже оттеснили к стене дома. Сжимая в правой осколок бутылки, он вертелся по часовой, как заведенный. Обступающие кричали и били палками по асфальту, пытаясь напугать, или раздергать, а может просто почуяли кровь, вот и изгалялись животной забавы ради.
Не стерпев, Джим бросил взгляд через плечо: неизвестный в изодранной рубашке уже лежал ничком, обхватив руками живот, а красного в его палитре прибавилось. Он безуспешно пытался встать, но каждая попытка венчалось провалом. Но стоило ему, преодолев боль, чудом подняться, как один из нападавших с размаху саданул его битой, голова неизвестного безвольно дернулась, и упав, он более не подавал признаков жизни. А победитель, издал клич, что эхом разнесся по улице. И в подтверждение победы, вновь со всей силы опустил биту на поверженного. И только когда звук ударов из глухого, стал чавкающим, он устало выдохнул и ликуя, вскинул бейсбольную биту над головой. А повторившийся клич, эхом гулял по улице.
Отвернувшись, Джим ускорил шаг, как никогда прежде. И с каждым новым ударом ботинка по мостовой, он все отчетливее повторял в уме давно набившую оскомину мантру: «Не делай глупостей, Джимми. Не лезь. Не вмешивайся. Не будь дураком».
И вот, первый знак о съезде в тоннель, и чем ближе они к нему подходили, тем отчётливее звучали людские голоса, что нет-нет, а срывались на звероподобные крики опьянённой кровью толпы. И двое шли навстречу судьбе…
