Роберт Андреевич Оболенский
Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?
Боясь зайтись кашлем, Джим лишь кивает, собирает сделать шаг и, не веря своим ушам, слышит жалобный лай со стороны сквера. Это была одна из тех пород, что, высунув язык, семенит подле хозяина, всего боится, пучит глаза и рычит на всех и каждого. Маленький терьер истошно лаял и рвал поводок прочь из омертвевшей руки хозяйки. Когда они оставили его позади, пёс вырвал поводок, устремился вслед за ними, но, порезав лапу, застыл на месте и жалостно скуля все глядел им вслед.
– Сэр?
– Нет, тебе не кажется, – кашлянув, ответил Джим, – Но этой леди пусть другой бродяга помогает, – сказав, улыбнулся, да тут же пожалел. Грудь схватило огнем: казалось, мелкая стружка оплела легкие. Он почти вдвое согнулся, силой воли сдержал очередной спазм, а, прикрыв нос, прижал парня и сорвался на бег.
Пересечение Фултон и Бродвея…
Оставив позади пару кварталов, сбавили шаг у часовни святого Павла. Ветер гулял меж высоток, а мгла сходила на нет.
– Джим.
– Чего тебе?
– Мы же у станции Фултон?
– Позади осталось.
– Но зачем мы…
– Не трать силы, – прервал его Джим, сплевывая скрипящий на зубах песок, – Еще чуть-чуть, да всё объясню.
И вновь спешный шаг, пока серая поволока окончательно не сошла на нет, пока не смогли дышать полной грудью, а вдалеке не замаячил шпиль старинной ратуши, что украшала Сити-Холл парк уж не одну сотню лет. Только с видом золотого ковра из разбросанных по парку листьев, да уцелевшего массива деревьев, Джим позволил себя расслабиться и сбавить шаг.
Обойдя ряды брошенных электрокаров, он заприметил автобусную остановку на пересечении Барклай и Бродвея, прямо под древними стенами здания Вулворт. Наспех стряхнув осколки с пластиковой седушки, упал на лавку без сил, и тут же зашёлся кашлем.
– Я вот тут подумал… – сказал Грейсон усаживаясь рядом, и запнулся на полуслове.
Стал кашлять, весь покраснел. Чувствовал, как мелкие частицы сажи огнем охватили легкие. Думал его вырвет, но лишь сильнее заходила ходуном грудь. Вены на висках вздулись, и он почувствовал, как хочется пить, хоть глоток воды – всего один, лишь бы смыть с губ этот кислый осадок.
– О чем? – отсмаркивая черные, как смоль, сопли, поинтересовался Джим. Но, увидев покрасневшее лицо парня, решил обождать. Сплюнул горклый осадок под ноги, вытер галстуком серое от пыли лицо, и толкнув парня в бок, вновь задал вопрос, – Так о чем думал-то?
– О том моменте, когда вышел из метро утром. – пытаясь продышаться, сдавленно процедил парень.
– А можно покороче?
– Я смотрел фоном новости, – утончил Грейсон, громко кашлянул и сплюнул черный сгусток на мостовую, – Помню, был выпуск про Китайскую эскадру и их корабли у западного побережья. Но вот что меня смутило, если это они. И если это и впрямь война…
– А ты думаешь это не она?
– Да я не знаю, что думать, я тут вообще, как карманный аксессуар. Ни хрена не вижу, ни черта не знаю, я как… – он запнулся, боясь произнести слово обуза.
– Не будем об этом, – положа руку на плечо парню, тихо сказал Коган.
– Я не понимаю, почему не было оповещения. Ни рассылки, ни письма, сирены, смс, да хоть чего-то подобного от проклятого министерства экстренных дел… Или как оно там называется, да плевать. Главное, почему вообще ничего?
– Ну а что я-то тебе могу сказать? Хочешь, напишем жалобу в министерство чрезвычайных ситуаций? – щелкнул пальцами, – Вон, гляди, прям перед нами долбаный синий ящик – минутное дело, – тяжело вздохнул, кашлянул в кулак. – Но с тебя бумага и ручка, а я уж так и быть, запишу все твое наболевшее, прям как под копирку.
– Знаете, что?
– Не знаешь что такое копирка?
– Иди ты нахер, Джим
– Мой парень, – осклабился Коган и хлопнул Грейсона по плечу.
Встал, встряхнул пачку Уайтспот, выудил сигарету.
– Лови, – сказал парень, кидая ему зажигалку.
– Я смотрю, освоился.
– Ага, сориентировался по тени и полутени.
– По тени, – улыбнулся Джим, подкуривая.
А как вернул зажигалку владельцу, пустил дым к полу и оглядел округу свежим взглядом. Подметил, что где-то опавшая листва зашлась и вовсю тлеет, а где-то лежит нетронутая.
– Что видите?
– Я не знаю, кто начал первый, но это точно война.
– Тогда почему мы еще живы, почему весь Манхэттен не разнесло в клочья?
– Я не знаю, поверь, – бросил взгляд на фасады зданий, – Но проследи сейчас за моей рукой.
– И?
– Мы сейчас на углу Барклай и Бродвея.
– Да, у парка Сити-холл.
– Не перебивай, – затягиваясь, сухо оборвал Коган.
Обвел рукой парк, взглянул на опаленные фасады зданий, на которых читался архитектурный ансамбль – белые прогалины от соседних высоток, словно художник графист взял, да отразил на городе свое видение конца всему. Описал, как высотка вдалеке, легла светлым пятном на юге, а указав на северо-восток, сказал:
– А вон шпиль здания Вулворт белой прогалиной осел на почерневших стенах Муниципалитета.
– Я понимаю, что для теракта слишком много эпицентров, но…
– Около пяти.
– Но почему по нам не ударили?
– Не знаю, поверь, Алан, – сказав сел рядом, подкурил ещё одну.
– Но вам не кажется это странным?
– Мне многое кажется, но в теории заговора я не верю, – тяжело вздохну, Джим устало откинулся на спинку пластиковой сидушки, – Дай покурить спокойно.
Грейсон промолчал. Подобрав ногу, обнял коленно и так и сидел. А Джим в очередной раз задумался: «Может быть, слухи и вправду не врут». Посмотрел на бегущие к небу столпы дыма, опустил взгляд ниже, да замер на брошенном фудтраке «Свит энд Раунд». И тут же вспомнил: вот точно такой же, тогда он взял бейгл и кофе, шел на встречу в ресторане, что отсюда в паре-тройке кварталов.
Ровно месяц назад, когда «Эко Кор» организовала корпоративный приём по случаю открытия новой штаб квартиры. Тогда аналитик с тридцать четвёртого этажа порядком набрался и был, на удивление, откровенен. Джим хорошо его запомнил. Кевин Сайзмор был человеком в теле, любил сальные шутки и рубашки в с вертикальной полоской. Но более всего, он любил выслушав собеседника, похлопывать его по плечу так, словно они закадычные друзья с детства. Джим стойко терпел эти свойские замашки, и всегда находил повод улизнуть. Лавируя в толпе коллег, цедил свой скотч, мыслями был в своих немногочисленных активах, что остались от продажи «Гипперион Энерджи». В тот-то момент его вновь и нагнал ищущий компании Сайзмор. Подойдя, хлопнул по плечу, собрал в кучу маленькие чернявые глазки-пуговки, спросил:
– Что такой кислый, Джимми?
– Да всё путем, Кев. Просто мысли о будущем.
– Достал старик что ли?
– Старик, едва ли. Но вот наш начальник отдела безопастности, мне уже вот тут! – сказал Коган, дополнив слова жестом.
– Ты это про Сидни, что ли?
– Ну а кто еще у нас без мыло в жопу готов залезть? – огрызнулся Джим и направился к барной стойке.
– Да будет тебе, – закатив глаза, ответил Сайзмор и устремился следом, забавно семеня короткими ножками в туфлях за тысячу с лихом сине-зелённых. А как подошли к бару, щелкнул пальцами в сторону бармена, и задорно воскликнул: – Еще порцию мне и моему другу, угощаю, – в сотый раз за вечер хлопнул Когана по плечу, улыбнулся, надув румяные щеки, и навалился всем весом на стойку, когда не без труда забрался на барный стул.
– Ты же курсе, что все за счет фирмы?
– Дружище к чему эти счеты, мне для тебя ничего не жалко.
Фраза была поддана настолько непринуждённо, что щит треснул, а Коган в сердцах потеплел. Они скоротали время, общаясь на далекие от работы темы, а когда к пятой порции уж Сайзмор поднабрался. Коган спросил невзначай, что мол сверху за спешка с проектами, да о чем шепчутся на их этажах. Услышав вопрос, Сайзмор надул щеки, собрался с мыслями, и казалось слегка протрезвел. Но быстро вернулся в расслабленный образ, играючи приложил палец к губам, заговорщически огляделся и тихо прошептал:
– Спокойно, Джимми. Но знай… – вытер салфеткой разлитый бурбон со стойки. – Мы под колпаком. – икнул и повел плечами. – Мы все в списке.
Вы в списке
Окурок обжёг пальцы, и Коган очнулся от дум. Грейсон покосился в его сторону, спросил:
– Накурились?
– Ты прав.
– Если мы у Сити-Холла, то тут всего квартал до Всемирного торгового центра…
– Даже не заикайся, – резко оборвал его Джим. – Никаких тоннелей и поездов, нет. Нахер!
– Ок-кей, тогда уточним маршрут. Мы идем в Джерси, верно?
– Да что тут уточнять? Идем к тоннелю Холланд, а по нему уже сможем перебраться в Джерси.
– Так мы можем дойти до станции Всемирного торгового центра: она ближе, и, скорее всего, поезда до Джерси ещё ходят.
– С чего они ходить-то будут? Даже светофоры затухли, – Коган махнул в сторону ближайшего. – А если и так, ты хоть представляешь, сколько сейчас народу там застряло, и куда они пойдут?
– А в тоннеле Холланд никто, значит, не застрял?
– Если и застряли, то давно бросили машины и свалили подальше. Но вот если задуматься, как, по твоему может застрять транспорт в тоннеле если электромагнитный импульс на эту глубину не добьёт?
– А если авария? – привел последний довод Грейсон.
– Это шанс на миллион, а вот забитый людьми тоннель станции – это мать его факт.
– Но почему вы так уверенны?
– А ты оглянись вокруг. Куда думаешь люди спрятались?
– А как же гражданские убежища, забыли?
– Никаких убежищ, идём к тоннелю Холланд, а потом в…
– Да я не предлагал, а говорил о том, куда люди делись. – начиная заводиться, повысил голос Грейсон.
– Мне плевать: хочешь идти в убежище – вали!
– А какая альтернатива, что в твоём славном Джерси, кроме пепелища, а, Джимми? – вскочил со своего места парень да толкнул Когана в грудь.
– Там у меня свое, проверенное убежище.
– Где?!
– В подвале дома.
– В подвале дома? – не удержался и прыснул от смеха Грейсон.
– Да, в подвале чёртового, мать его дома. И в чёртовом Джерси. А если тебе что-то не нравится, то можешь идти на все четыре стороны, – мудила малолетний. Что еще непонятно?
– Да всё мне с вами ясно.
– И? – забасил, Коган.
– Вы тот ещё гандон.
– И?! – адреналин ударил в голову, руки Когана предательски тряслись: он готов был сорваться в любой момент.
– Но мне все еще нравятся ваши сигареты.
– Что?
– Сахара 95-го с Белуши, – сказал Грейсон и пошел прочь.
– В ней Богарт играл.
– Это ремейк.
– Куда ты собрался?
– На север, Джим.
– К тоннелю Холланд?
– Да, Джим
– И это правильно, – идя следом и нагоняя, скривился в ухмылке Коган.
– Пошел ты, Джим.
– Может, помочь?
– Сам справлюсь, – сказал Алан и тут же добавил, – по тени и полутени сориентируюсь.
– Мой парень, – расплылся в улыбке Коган.
– Заткнись, Джим.
И Коган заткнулся, лишь нагнал и шел рядом. Играя желваками, размышлял над верностью проложенного маршрута, да потирал обожжённый окурком палец, что так так не кстати саднил, возвращая его к недавним думам:
«Мы в списке, – он мысленно повторил это трижды. – А может быть, всё это не пустой трёп, и Сайзмор не врал. Да и зачем ему врать? Разве что, это был новый ход Сидни? А если и так, то в чём его суть? Нет, бред. И в чём выгода? Но если я и вправду в очередном списке, – захотелось курить, он потянулся в карман за пачкой «Уайтспот», а достав, застыл, – Если так, тогда я могу быть в нём не один. А что, если мы все в списках, весь мать его «Эко Кор»? – он остановился, помял сигарету в пальцах. – Если так, это объясняет звонок от Стивена Ордена. Но зачем ему это? Мы никогда не были друзьями, даже наоборот. Да и зная его, он скорее бы побеспокоился в последний миг о квартальном отчёте продаж, нежели о давнем конкуренте. Но разве и ты не такой же?»
Чуть отстав, он задумался над ответом. А, помяв в пальцах сигарету, ответил в мыслях: «Нет Джимми, ты не такой. Ты тащишь с собой этого парня».
– Не отставай, босс, – сказал идущий впереди Грейсон и тут же добавил: – А то подумаю, что выбился из сил, да брошу тут.
– Не дождёшься, лучше дай огня.
Грейсон протянул ему зажигалку, спросил, о чём Джим так задумался. И отметил, что по его наблюдениям, это уже не в первый раз. Ответа не последовало.
– Значит, секрет?
– Нет парень, просто о семье вспомнил, – соврал Джим, не моргнув и глазом.
Поморщился и вернул зажигалку.
– Понял, проехали, – ответил Алан Грейсон.
– Я не питаю иллюзий, парень. Даже если они и живы, помочь я им не в силах, – а сам подумал, что если Маргарет жива и доберётся до дома на Клинтон, она будет знать, куда идти.
– Дальше по Бродвею до Канал стрит, а там напрямик к тоннелю? – сменил тему Грейсон, чувствуя неловкость от столь острых тем.
– Нет, давай пару-тройку по Бродвею, а там свернём, – затянувшись, ответил Джим, – Не нравится мне этот пешеходный простор, мы тут как на ладони.
***
Грейсон настаивал, что, покуда есть возможность, надо идти по свободному от машин Бродвею. Но что-то наводило Когана на дурные мысли. Он не мог обьяснить словами ту тревогу, что зарождалась в нем, когда они всё ближе подходили к комплексу из правительственных зданий. Да и как обьяснить простыми словами, что они бредут тут, как потерянный китобойный бот, который давно ушел за горизонт, но вопреки логике продолжает высматривать всплеск над водой, да редкий фонтанчик, без устали преследуя белого кашалота. И чем дольше они будут игнорировать чувство тревоги, тем скорее им наступит конец.
У Рид-стрит парень сдался, устав приводить доводы о свободном пути. И стоило им свернуть с Бродвея, как с позади, ровно с пятого этажа, вылетело офисное кресло и с треском разлетелось на части об асфальт.
– Вот так вот, сучки! Еще хотите?! – кричал осипшим голосом неизвестный откуда-то сверху.
Двое укрылись за брошенным такси. Алан толкнул Джима в бок.
– Кто это орёт?
– Да, если бы я сам знал, – с ухмылкой ответил Коган и потянул парня за собой.
Но стоило им выйти из-за укрытия, как из окна уже выпал стол, и вновь крик:
– А как вам такое, уроды?!
Настороженно поглядывая в сторону метателя офисной мебели, они поспешили ускорить шаг, но не прошли и пяти ярдов, как очередной предмет офисного быта полетел с этажа. Упав на машину, тяжелый диван вмял крышу в салон, и в тот же миг, задрав голову, Джим увидел виновника переполоха.
Неизвестный стоял в пустом окне у самого края, что-то увлеченно пинал ногой, и стоило ему их заметить, прокричал:
– Пригнулись и укрылись[13]! – а пригубив бутылку, добавил: – Сучки.
[13] «Duck And Cover» – главный лейтмотив песни из мультипликационного произведения 1951 года. По сюжету черепашка Берт встречается с разными невзгодами на своем пути. И главной его защитой является умение вовремя пригнуться и укрыться. Произведение вспомнили в июле 2053 года, когда власти приняли решение о возрождение движения Гражданской обороны.
Прищурив незрячий глаз, Грейсон хотел что-то крикнуть в ответ, но тычок под ребро остановил его.
– Не стоит, молчи, – шепнул Коган ему на ухо.
– Эй, вы! – незнакомец указал на них и вновь крикнул: – Куда вы прётесь? Идиоты!
– А что? – не выдержав, крикнул Грейсон.
Ему надоело быть вечно в стороне, а накопившийся осадок наконец-то нашел повод, и единственным его желанием на данный момент было взобраться на этот этаж и хорошенько отделать крикуна. Позже он сам ругал себя за подобные мысли, так как мать учила не прибегать к насилию, но сейчас гнев и беспомощность так и подбивали его на поступок. Быть может, не верный, но именно тот, в котором он сам хоть что-то, да и решал.
– Можете не идти! – отхлебнув из бутылки, проорал в ответ незнакомец. – Закрыты они.
– Так они же общественные, – крикнул Грейсон.
«Тише, Джимми, дай ему спустить пар», – сдерживаясь, думал Коган, переступая с ноги на ногу.
Издалека послышалась неровная череда приглушенных хлопков. Незнакомец осушил бутылку «Старины Тома», отшвырнул опустевшую вглубь этажа и взял откуда-то из под ног новую. Его шатало, сделав шаг к обрыву, он чуть не выпал из окна, но в последний момент удержался на ногах – махнул рукой куда-то вдаль, и сказал:
– Слышали? Отстреливают идиотов.
– Что сказал?! – крикнул Грейсон.
– Говорю, отстреливают! Тех, кто плохо соображает.
– Хватит время терять, – раздражённо сказал Коган, ухватил парня за шиворот и оттащил прочь от общения с накачанным под шиворот идиотом.
– Эй, полегче, – высвободился из цепких лап босса парень, – можно было просто сказать.
– Я уже говорил и вновь повторюсь – главный тут я, а потому хватит херней страдать.
– Да-да, а если хочу, могу валить на все четыре.
– Всё верно.
Провожающий их взглядом незнакомец вновь приложился к уже свежей бутылке. Хмыкнув в усы, пинком сбросил еще один стул. Не удержавшись на ногах, попятился, упал на задницу и еле слышно прохрипел: «Хера вы далеко уйдёте, нам всем уже билеты заказаны». А, поднявшись на ноги, увидел, как уходящая на запад двойка скрылась в глубине улицы, хотел что-то им крикнуть вслед, но, забыв, что именно, устало уселся на краю обрыва и, свесив ноги, продолжил заливать сознание крепким.
Они обогнули завалившийся набок почтовый фургон, взяли курс на север – перешли на Черч стрит. Оставили позади знаменитое здание без окон, слухи о котором будоражили не одно поколение фанатов теорий заговора.
– Черт, пугает оно меня, – хмыкнул Джим.
– Ты про что?
– Да здание это, то, что без окон. Еще в сериале «Секретные материалы» было.
– Это что-то из новенького? – в голосе Грейсона чувствовалось сомнение, он готовился к сегодняшнему собеседованию, но весь культурный пласт 20-го века охватить был не в силах.
– Нет, что-то из старенького,– нахмурившись, ответил Коган, сокрушаясь в душе: «Чёртова молодежь, с вами и поговорить не о чем».
Прошли еще два квартала и уперлись в автомобильную аварию на перекрестке.
– Твою мать,– сокрушённо процедил Коган.
– Что случилось?
– Да если бы ты видел…
Столкновение превратило и без того тесную улицу в непроходимый лабиринт. Завалившийся фургон «Дон Ку Трафик»[14] перекрыл часть улицы, две легковых сплелись воедино чуть дальше, а бьющий до второго этажа поток воды из сбитого гидранта стих, но продолжал огрызаться, выплевывая из недр жалкий фонтанчик.
[14] «Дон Ку Трафик» – корейская компания, основанная в пригороде Сеула молодым бизнесменом Ким Дон Ку. Изначально создавалась, как площадка для купли-продажи, позже преобразовалась в одну из крупнейших транспортных компаний КССГ.
Путники протиснулись в зазор между почтовым фургоном и стилизованным под старый «Додж» электрокаром. В глаза бросилась автобусная остановка и сбивший ее «Олдсмобиль Торнадо» в кузове от семьдесят второго года, которой похоронил под собой людей стоявших на тротуаре.
– Знаешь, парень, хорошо, что мы на лестнице задержались, – изучая аварию, заметил Коган.
Алан не ответил, а Джим не настаивал, сказал лишь:
– Ладно, пошли.
Раздался хлопок, и огонь из одной из перевёрнутых авто перекинулся на масляный след, ведущий к остановке. Пламя в секунду добежало до двухдверной «Митсу» и в мгновение охватило салон, постепенно превращая улицу в подобие дикого зверя, который был готов в любую секунду вырваться из клетки и с жаром наброситься на обступившие его здания.
Вновь хлопок…
– Может быть, пойдем по другой улице?
– Ага,– буркнул зачарованный пламенем Джим и потянул парня в сторону, на запад по Леонард-стрит.
Услышав хрип, Алан резко встал на месте и прислушался.
– Кто там?
Лежавшая на тротуаре девушка, едва слышно сипела, беззвучно открывала рот, но, как ни старалась, не могла выдавить и слова. Лишь красные пузыри на губах и вновь сдавленный хрип.
– Тебе показалось, – сказал Джим как можно громче и потянул его за собой, а про себя подумал: «Мы всё равно ей уже ничем не поможем».
Решили обойти по смежной улице, продолжили путь по Западному Бродвею. А на пересечении с Уайт-стрит Джим увидел выглядывающего из-за угла человека. Окликнул его, и тот мигом скрылся.
Спустя квартал ситуация повторилась, но в этот раз Коган выждал момент, и только когда они были в считанных ярдах от незнакомца, вновь окликнул его.
Тот вновь собрался скрыться, побежал прочь, а Джим крикнул ему вслед:
– Мудила, черный!
– Что ты брякнул? – сделав два шага прочь, удивленно огрызнулся смуглый парень с портативным радио в руках и, ожидая ответа, застыл на месте.
– Ты следишь за нами?
– Да, кому вы нахрен нужны, – отмахнулся тот с изумленно.
– Тогда какого черта уже второй раз нам на пути попадаешься?
– Это я вам попадаюсь?! Да вы сами идете за мной по пятам. Разве не так? – парень выпучил глаза и перевел взгляд на них. – Или быть может у меня из зада хлебные крошки сыпятся?
– Скорее Си-эс.
– А ты не много на себя берешь, снежок?
– Едвали, – почесал подбородок и осклабился, – Просто удивлен, что на кого-то из ваших образовательная реформа сработала, – сказал Коган, почувствовал осуждающий взгляд Грейсона и тут же добавил, обратившись к парню с радио: – Может, покурим, и ты расскажешь последние новости?
– Си-эс покуримс?[15] – улыбнулся в ответ черный, и белые зубы ярко сверкнули на фоне смуглого лица.
[15] Си-эс – дешевый синтетический наркотик, заполнивший улицы еще в конце 70-х. Его курят, нюхаю, бывает используют с ингалятором. Спросите любого подростка и он расскажет вам все о чудо-средстве бодрости.
– Нет, точно, не крэк, – улыбнулся в ответ Коган, махнул незнакомцу и добавил: – без обид, сейчас все на нервах. Давай всё с нуля.
– Ну… – протянул черный, – а что там у тебя, дружок? – увидел пачку «Уайтспот» и одобрительно поднял брови. – Оу, ну хоть когда-то мне должен был попасться богач.
– Давай к делу, – кашлянул, – Алан, дай прикурить.
Встав ближе к углу дома, они какое-то время молча курили.
– Так что там? – стряхнув пепел, спросил Джим и с серьезной миной глянул на черного брата.
– Не знаю, что и сказать, белый брат: может, со мной что-то не то, но у парней в форме крыша серьезно течёт.
– В каком смысле? – подвинулся ближе Грейсон.
– Ну, вояки отстреливают всех, кто хоть на квартал приблизится к городским убежищам, – стрельнув глазами, добавил:– Я тут с друзьями снимаю квартиру в тройке кварталов, так вот. Первым делом мы в убежище ближайшее двинулись…
– В каком часу? – спросил Коган.
– Не знаю, часа два назад. Может, меньше, как только азиаты жахнули. – Так вот, слышим хлопки. А мы хоть и люди искусства, но из пригорода Фили, знаем, как оно бывает.
– Хочешь сказать, власти не дают зайти в убежища? – скривился Джим, а брови собрались в кучу.
– Я хер его знает, что они там делают, но я туда ни ногой.
– А радио работает у тебя? – спросил Грейсон.
– Нет, село, – затянувшись, сплюнул, – но я вам вот что скажу, нездоровая это тема, белые клыки.
– Давай без вашего этого, – устав от разговора, огрызнулся Коган.
– Да, пошел ты, мужик, – отстранился чёрный и, переминаясь с ноги на ногу, добавил: – Я одно могу сказать точно: сейчас каждый сам за себя. И двигали бы вы с улицы.
Стоило ему договорить, как с соседней улицы раздались хлопки выстрелов. Паренек сразу дал деру, а Грейсон тут же припал на колено и вжался в стену.
– Жди меня тут, – сказал Джим, бросил взгляд в сторону убегающего паренька с радио и аккуратно выглянул из-за угла.
Вновь очередь, но из калибра крупнее, и Коган увидел, как по смежной улице, расталкивая всё на своем пути, прошла колонна машин. Броневик «Торчвуд» во главе, за ним три серых фургона, и у каждого на борту надпись: «ОБР».
Пытаясь разглядеть цель обстрела, Джим высунулся на полкорпуса. Казалось головная машина ведет беспричинный огонь: по крышам, вдаль, на уровне третьего. Вдруг башня замерла и резко повернулась в их сторону. Так быстро, что Джим едва успел спрятаться, когда пробежавшая по стене очередь, сорвала кусок облицовки с угла дома.
– Какого хрена? – воскликнул Алан, но тут же понизил голос.
– Ты их спроси, – испуганно, бросил Джим, попутно ощупывая себя: руки, ноги, голова – на его счастье, всё цело.
– Это военные? – спросил Алан, стараясь говорить как можно тише.
– Нет, это кое-кто посерьёзнее, – ответил Джим и, присев, приник затылком к стене.
Сухой треск и еще одна очередь вскользь по стене, заставляет их вздрогнуть и вжать головы в плечи. И в тот же миг рев мотора вдали, снова выстрелы, но уже в ином направление. А чуть погодя, скрежет металла и тишина. Двое сидят, тяжело дыша и только сейчас слышат, как из динамиков уходящей к Финансовому кварталу колонны, звучит, словно мантра, баюкающий механический голос:
«Граждане Нью-Йорка, не покидайте свои дома. Ожидайте, вас эвакуируют, согласно очереди. Не подвергайте свою жизнь опасности, не выходите на улицы».
– Что это было, сэр?
«Я не знаю», – хотел сказать Коган, но в ответ лишь шикнул.
– Это полиция?
– Почти, – сдерживая поток мыслей, ответил Коган.
– Да что вы тянете?
– Дай минуту отдышаться, – проглатывая слова, сказал Коган, а сам вспомнил, как несколькими месяцами ранее к нему на порог заявились два детектива и репортер.
Как ему показалось, пришли они порознь. Во всяком случае, об интересовавшемся Коганом репортере ему еще Марта говорила. Но тогда он не придал этому значения и от слов секретарши отмахнулся. Но что от него нужно было детективам? Как бы то ни было, в тот день все они стояли у дверей его дома и, как он выяснил позже, хотели поговорить с ним об одном – некогда исчезнувшем друге, но дверь он им так и не открыл. А, как ребенок, затаился на втором этаже и долго вслушивался в их голоса, пока они не ушли. Позже он попросил своего помощника узнать, что именно от него хотели за информацию по некогда исчезнувшему Карлу Регге. Но после того как помощник сообщил о контакте с репортёром, он исчез, словно под землю провалился. И как Коган ни пытался, выйти на связь с ним не получилось.
Заявление о пропаже помощника подавать он не стал, и вот же странное дело, Сидни к нему тоже не заходил после всего этого. Парня просто уволили за отсутствие на рабочем месте и всего делов. Очередной парень, очередной гражданин, которого проглотила эта страна. И на какое-то время все улеглось.
А изменилось в прошлый вторник[16]: он открыл газету и узнал, что приходивший к нему журналист был главным редактором газеты «Нью-Йорк Дейли».
[16] 14 октября 2087 – день смерти Джеймса Брукса. Именно с этого дня начинаются основные события книги «Цифровое Чистилище» .
Заголовок газеты говорил о самоубийстве, ниже было фото. Не лучшего качества, но лицо он узнал. В четверг он обратился к частному детективу, но после первого отчета в субботу того и след простыл. Это не на шутку встревожило, Джим даже думал – бросить всё и привести свой давно заготовленный план в действие. Но собрался с силами и отложил инсценировку своей смерти на потом. Где-то в глубине души он верил, что что-то грядёт, и в определенном смысле нюх его не подвел.
Выдохнув, Коган поднялся, сказал Грейсону:
– Когда придет время, я все расскажу, а пока нам надо убираться отсюда.
– Но…
– Как можно скорее! Пойдем, – а мысленно вновь вернулся к застывшей в сознание мысли: «Может быть, ты и не такой уж дурак, а если и так, то ты очень удачливый дурак. Ведь, если бы у тебя была возможность, ты поставил бы все фишки на то, что этот конвой шёл по твою душу. И что уж там гадать, буть уверен. Ты, Джимми, определенно в списке, и уж точно не в одном».
