Роберт Андреевич Оболенский
Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?
О нас и мухах
Майк вёл интересующегося всем и вся Терча, Джим с Аланом шли чуть поодаль. Пёс то и дело путался у ног, да утыкался мордой в колено, словно пытаясь поделиться, и рассказать о всех открытых оттенках улиц: тут огрызок, там надорванный пакет, пара окурков и пивная крышка. А старик лишь вздыхал, теребил пса за ухом, да одергивал поводок, боясь, что тот порежет лапы о битое стекло на тротуаре. Глядя на это, Коган вспомнил детство, отцовский дом на юге. Как он гулял со своим сеттером, бросал Дункану мяч, и тот мигом приносил. Как он возвращался с учёбы, а тот нёсся ему на встречу во весь опор, сбивал с ног и вылизывал лицо, и стоило ему перевернуться, переходил на уши, пока их домработница, причитая, бежала на помощь. Глория оттаскивала любвеобильного пса за ошейник, извечно повторяя: «Вот же бандит». А юный Джим смотрел на них, и в глазах играл задор.
«Было время», – подумал Коган, устало улыбнулся и посмотрел на пса, а Терч задрал ногу на столб, оставил метку и поспешил к новым открытиям, резво – на всю длину поводка. «Хватит, Джим, – подумал Коган, мысленно добавляя: – Завязывай с этим, а то раскиснешь». Облизнул губы, морщины собрались на лбу гармошкой, кивнул на пса и обратился к Майку:
– Славный кобель, породистый. Давно он у тебя?
– Ну, где-то минут пятнадцать-двадцать, – увидев вопрос во взгляде, Майк уточнил: – Когда я вышел на улицу, он стоял посреди дороги, с тех пор и вместе.
– Славный пёс. – повторил Джим, поправляя часы на руке, – Кстати, а где ты был, когда все произошло?
– Честно говоря, я спал, – двое посмотрели на него с удивлением, – моя покойная жена всегда говорила, что можно весь дом вынести, а ты и бровью не поведешь – так и будешь храпеть, – прочистил горло Майк и указал пальцем на ухо: – Глуховат я.
– Соболезную, – сказал Алан.
– Да, и я, – добавил Джим.
– Спасибо. Но жить с этим можно.
Двое не стали уточнять, что именно он имел в виду, а Майк тут же напомнил, что стоит поторопиться, сказал: «Дождь ждать не будет», – указал на сгущающиеся тучи пальцем и больше не проронил ни слова.
Пересечение Тридцать восьмой и Девятой Авеню
3:05 Р.М.
Дошли до магазинчика на углу. Персонал отсутствовал, большая часть полок пуста.
– Да, постарались мародеры, – присвистнул Джим, разглядываю вывеску с именем владельца.
– Может не стоит им уподобляться? – заметил Алан.
– Не переживайте, я владельца знаю, – отмахнулся Майк, почесал щетину и добавил, – Я оставлю Фариду записку, скажу что занесу долг позже.
– Ну и юморок у вас.
– Оставь, Алан, – хлопнул его по плечу Джим и вошел следом за стариком.
– Ничего, пусть осуждает. Что взять с молодежи, они сейчас все очень нежные. Только дай волю пообижаться. – Алан хотел возразить, но Майк опередил, сказав: – Лучше очки выберете, там у кассы.
Крутящая стойка так и сыпала предложениями. Пока они выбирали, Майк удалился в глубь зала. Побродив меж рядов, скрылся за дверьми подсобного помещения. Вернувшись, держал в руке полную корзину продуктов. В глаза бросился корм для собак «Чемпион», немного съестного и пять блоков сигарет «Лаки Гардиан». Поставив на стойку корзину, ушёл обратно, бросив по ходу комментарий о вышедших в финал плей-офф паре. Заметил, что в одних из них Алан похож на белого Рэя Чарльза и проголосовав за альтернативу, удалился обратно, в подсобку. Вернувшись, принёс три упаковки пива и пару бутылок водки «Комсомолец».
Похвалив ассортимент, Джим уточнил, нет ли там ещё скотча. На что Майк утвердительно ответил: «Есть конечно, и не только виски». И, собрав пожелания, удалился, а парень примерил вышедшую в финал оправу.
Раздался страшный треск, двое обернулись, а Майк вылетел из подсобки с пистолетом наготове. Лишенный надзора, Терч перевернул автомат по продаже жвачки, колба треснула, цветные шарики разлетелись по полу, а довольный пёс гонялся за ними по торговому залу.
– Чёртов пес, он как я в молодости. Только дай волю. – расплывшись в тёплой улыбке констатировал новоиспечённый владелец
– Шары погонять? – ухмыльнулся Коган.
– Не без того, – хитро прищурившись, отметил Майк и вновь скрылся за дверью подсобки.
Алан надел выбранную оправу, спросил Когана, как ему. Тот утвердительно кивнул и поднял большая палец вверх. А парень мельком посмотрел в сторону подсобки, наклонился и как можно тише сказал:
– Как думаешь, мы успеем сегодня?
– Скорее да, чем нет. В одном уверен: подкрепиться нам не помешает, сам понимаешь, сутки другие у нас есть.
– Судя по тому, что он тащит, это больше на вечеринку походит.
– Напиваться никто не будет, – отрезал Джим и, понизив голос, добавил: – Что думаешь о нашем друге?
– Хотите взять его с собой?
– Раздумываю над этим.
Алан кивнул, опёрся о стойку и посмотрел в сторону подсобки. Почувствовал на себе взгляд Когана, ответил:
– Не знаю.
– Видел бы ты его там, – оттянул ворот рубашки Джим, почесался и приподнял подбородок, – Нам не помешает человек, умеющий решать вопросы силой.
Алан кивнул, добавив, что собака ему верит, а животные хорошо умеют чувствовать людей. Выслушав его Джим тепло улыбнулся, хлопнул по плечу.
– Вот это я понимаю – мнение эксперта, – сказал Джим и звучно рассмеялся.
– Что-то интересное? – высунулся на полкорпуса из подсобки Майк.
– Да нет. Так, вспоминаем детали путешествия, – почесал затылок Джим. – Мне казалось, у тебя со слухом плохо.
– А, ну да, забыл, – почесал заросшую щетиной щеку Майк и исчез в дверном проеме.
Тем временем Терч переключился на банку консервированной фасоли. Загнал её в угол и активно грыз, в надежде сломить оборону.
***
Спустя десять минут они покинули магазин. Первым вышел Майк, огляделся, кивком пригласил остальных присоединиться. В левой он держал взятую напрокат корзину, правую оставил свободной. Следом за ним вышел Алан, держа на поводке пса. Казалось пес и старик всю жизнь прожили вместе, Терч шел ровно по следу и стал отличным поводырем для Грейсона. Цепь замыкал нагруженный по полной Джим. Недавнее знакомство с представителями водительского профсоюза, расцветало темным пятном под левым глазом, нос украшала ссадина, бровь тоже, а правый ряд зубов был словно под наркозом. Он провел языком по верхней двойке, тройке и четвёрке: казалось, всё сбилось в кучу и стоит намного плотнее, чем прежде. Сплюнув кровавый сгусток, ухмыльнулся, подумав: «Зато встреча с отрядами ОСР теперь тебе не страшна, – посмотрел в свое отражение на витрине, коснулся переносицы, поморщился. – Да, с таким камуфляжем, тебя и мать родная не узнает».
Через полквартала обогнули брошенное на тротуаре авто и резко остановили, когда Фокс по-хозяйски бросил меж делом: «Пришли».
– Ты тут живёшь? – удивился Коган
– А ты чего ждал?
– Чего угодно, но не этого.
– А что тут? – спросил Грейсон.
– Красота, – протянул Майк, отпирая входную дверь.
В ряду безликих стеклянных высоток, на первом этаже приютился вход в книжный. Над выкрашенной в зеленый цвет витриной красовалось желтая вывеска в черной рамке:
«Фокс и Компания, — а чуть ниже, – Книжный магазин».
Пропустив гостей вперёд, Майк оставил корзинку на кофейном столике в центре торгового зала, порывшись в тумбочке рядом, достал некогда снятый с двери колокольчик и водрузил на прежнее место. Проследил за ловящим каждое движение взглядом Когана, достал новенькую пачку Лаки Гардиан из блока, помял в руке пачку и, пародируя техасский акцент, сказал, кивая в сторону звонка:
– Предупрежден, значит, вооружен. Верно?
– Кому как не вам знать, шериф, – протянул Коган с южным акцентом, а скинув улыбку, спросил, – Куда покупки ставить?
– Вон в ту дверь, – указал на дверной проем справа от стола с кассовым аппаратом, – Там кухня, в морозилке найдешь лед, верхний ящик, он тебе пригодится.
– Спасибо, – сказал Джим, и на полпути остановился, – А запас воды есть?
– Черт, точно, – помяв сигарету, старик спрятал её в углу рта, – В бочке туалета что-то определенно осталось. – сказал он уже в догонку Джиму, посмотрел на Алана. – Да, тяжело нам без женского общества. Столько всего набрали, а про воду и забыли, – рассмеялся старик, Джим тоже оценил иронию, чему лишним подтверждением был смешок с кухни.
Старик попросил у парня огня, затянувшись, вновь сотрясся от смеха, но веселье прервал приступ кашля.
– Вы в порядке? – с тревогой спросил Алана.
– Да-да, – стукнув себя в грудь, отмахнулся старик. Отошёл ко входу, поднял край коврика ботинком, сплюнул сгусток и вернул ковёр на место. – Тридцать лет курения просто так не проходят, сынок. Если не дымил, советую и не начинать.
Выслушав ответ парня о его приверженности к здоровому образу жизни, Майк прихватил корзину и отправился следом за Джимом на кухню. А Алан нащупал столик, стоящий рядом диван, бросил повод на пол и, усевшись, утонул в мягкой подушке. «Боже, как же хорошо», – подумал он, откидываясь на спинку, и прикрыл глаза – путешествие забрало все силы. Почувствовав волю, пёс сорвался с места. Обнюхал всё и вся в зале, жадно впитывая запахи нового дома. Дважды обогнув диван, уткнулся носом в колено парня и, размахивая хвостом поспешил на кухню.
Звук бряцающего по полу поводка удалялся, Алан устало вздохнул и сквозь навалившуюся на него дремоту, услышал с кухни голос босса:
– Любопытный магазинчик: такое чувство, что где-то я его видел.
– Может быть, – ответил Фокс.
– Что-то ты темнишь, Майк. – хрустя бумажным пакетом, подметил Коган.
– Неужто не узнаёте интерьер?
– Что-то знакомое, но вспомнить не могу.
– У нас снимали сериал «Пит и Пайпер»[23].
– Точно, – хлопок по столешнице ладонью, – как я сразу не узнал.
– Отличный сериал – крикнул Алан с дивана.
– Согласен, – отозвался Коган. – Как вам это удалось?
– Случайно, – затягиваясь сигаретой, ответил Майк, – Парни из «Холла Интртеймент» заглянули сюда когда искали локации, купили пару книг, кажется «Дом ангелов» Вульфа и что-то из Толстова.
– А давно это было?
– Да, когда еще Эни была… – Майк осекся, махнул рукой и добавил, – Да неважно, займемся делом.
[23] Пит и Пайпер – ситком вышел в конце семьдесят восьмого и быстро набрал популярность. Сюжет вертится вокруг двух бывших брокеров с Уолт Стрит, что бросили всё и открыли магазин ностальгии в нижнем Ист Сайде. Коллекционные вещи, памятные издания – всё что напоминает о минувших годах, и будоражит воспоминания. Как отмечали критики: «Пит и Пайпер – это идеальное сплетение, чётко выверенный коктейль из «Книжного магазина Блека» и «Бара Чирз». Он кружит голову и уносит в мир ностальгических грёз, создавая ламповую атмосферу давно минувшей эпохи.
***
Работа на кухне шла полным ходом. Майк достал из чулана рюкзак, набитый туристическим снаряжением. Порывшись с минуту, откопал газовую горелку. Пока устанавливал, Джим взял походный кофейник, направился в уборную. Открыв дверь, снял с бочка унитаза крышку и зачерпнул остатки воды. Вернувшись, засыпал кофе и поставил кофейник на огонь.
– Думаю, минут пять, – сказал он, регулируя пламя. – А где у тебя кружки, Майк?
– Над мойкой, справа, но сперва холод приложи.
Старик подал ему завёрнутый в полотенце лед.
– Спасибо.
– Только аккуратнее, не рассыпь, – предупредил Майк, – Этим сокровищем сейчас лучше зазря не разбрасываться.
– Согласен, – прикладывая к лицу холод, ответил Джим, – Как насчёт выпить?
– Не откажусь, – указал на полку с бокалами, позади Когана. – Присаживайся на диван, а я сейчас подойду.
Открыв холодильник, Майк достал недоеденную банку сардин. Принюхался, выбросил в мусорку. Переложил в холодильник часть недавно приобретенного, оставив в корзине лишь малую часть: консервы, хлеб, пак пива да бутыль двенадцатилетнего виски «Колтер Клаб». Отнёс гостям, вернулся за остатками льда. Вывалил содержимое последней пачки в жестяную миску, прихватил ещё пару глубоких тарелок и наконец присоединился к остальным.
– Ну вот и всё, – поставив тарелку на стол, застыл на месте, – Вот же дурак старый, сейчас вернусь.
Зайдя на кухню, свернул направо, открыл дверь в спальню, направился к стенному шкафу. А открыв, присел на корточки возле ростового сейфа. Достал деревянную коробку и вернулся к остальным. Первым на его возвращение отреагировал Джим, а парень словно и не заметил. Сидел откинув голову, а из-за тёмных очков: казалось задремал.
– Садись скорее, у нас всё уже готово, – нетерпеливо сказал Джим и сдвинул бокалы, – А что в коробке?
– Набор для чистки оружия.
– Ясно, сколько льда?
– Кинь пару-тройку, больше не надо, – ответил Майк, усаживаясь в стоящее лицом ко входу кресло.
Кожаная обивка скрипнула, поерзав, старик положил коробку на столик и поднял бокал. Вытянул руку, слегка наклонил бокал гостям и, мысленно отсалютовав, осушил до дна.
– Ещё, пожалуйста.
Джим отпил половину, долил хозяину, посмотрел на притихшего парня. Грейсон пил маленькими глотками, смакуя напиток.
– Так, как вас сюда занесло? – спросил Майк, отхлебнув. Не дожидаясь ответа, поставил бокал. Открыл деревянную коробку и разложил содержимое на ближайшей к нему части стола.
– Даже и не знаю, с чего начать, – пригубив, сказал Джим, – Мы были…
Терч подал голос, виляя хвостом, уткнулся мордой в колено Фокса и чуть слышно заскулил.
– Минуту, Джим, – раскрывая пачку с кормом «Чемпион», сказал Майк.
Взяв одну из тарелок, отсыпал щедрую порцию сухого корма. Почесал щетину, взяв вторую тарелку, и глянул на Джима.
– А вода в бочке ещё осталась?
– Последняя на кофе ушла.
– Ясно, – нахмурился старик, открыл банку пива и вылил содержимое во вторую тарелку, – Будем считать, что ему уже можно.
– Как скажешь, Майк, – расплылся в улыбке, Джим. Подумав, что этот старик с каждой минутой нравится ему ещё больше, да и вообще, свой он человек.
Пёс вовсю хрустел кормом, Алан молча цедил «Колтер Клаб», а Джим начал рассказ о их путешествии с самого начала. Только о своем не желание встречаться с сотрудниками ОБР и ОСР умолчал.
Слушая его, Майк достал пистолет, удалил магазин. Резко потянув на себя затворную раму, поймал в воздухе патрон. А дослав его в обойму, приступил к полной разборке своего Кольта, по ходу дела хмурясь да что-то бурча под нос.
Когда Джим добрался до той части, где фигурировала парковка, Майк уже вовсю орудовал промасленной тряпкой. Тщательно проходясь по каждой детали.
– Давненько надо было тебя почистить, дружок. – сказал он почти шепотом, откладывая вычищенную деталь на стол. – Вы простите – старая привычка с самим собой говорить, не хотел перебивать.
– Понимаем, – ответил Джим за двоих. – Оставшуюся часть ты в общем-то и так знаешь.
– Пожалуй, – вытер тряпкой измазанные в оружейном масле руки, глянул на Когана, – Проверишь кофе?
Стоило ему спросить, как с кухни послышался шипящий звук убежавшего напитка.
– Вот же черт, – сказал Майк, спешно вытирая руки ветошью.
– Не отвлекайся, я всё поправлю, – поднимаясь с дивана, сказал Джим и поспешил на кухню. Выкипевший кофе залил горелку. Взяв с мойки губку, Джим стёр сгусток со старенького походного кофейника, вытер балон и горелку. Закончив, дважды щёлкнул пьезаэлемент, убедившись, что винтель надежно закручен, и газ не идет. А подхватив три кружки с сушки и горячий кофе, вернулся в зал.
– Вы уж извините, но сливок у меня нет, – начал оправдываться старик, – Как с неделю назад закончились, так я и не купил.
– Ничего страшного – переживём, – сказал парень, подался вперёд, нащупал корзину с провизией.
Левый глаз его был все так же слеп, лишь правым он видел, да и то – слабо. На ощупь он достал из корзины банки, открывая одну за другой.
– Помочь? – справился Коган.
– Нет, но если принесёшь с кухни нож и доску, буду рад.
– Без проблем.
– Спасибо, босс.
Коган вернулся с ножом и тарелками. Помог парню разложить все и порезал консервированную ветчину на тонкие ломтики. Стол был простой: ветчина, хлеб, сыр, масло и даже сладкие персики в собственном соку. Порывшись в корзине, Джим спросил:
– У нас есть еще с дюжину супов от дядюшки Кларенса[24], будет кто?
Справа промолчали, а увлечённый чисткой пистолета Майк, лишь что-то неразборчиво буркнул под нос и мотнул головой. Из чего Коган пришел к выводу, что обойдемся без жидкого. Прикончив, наконец, первый бокал, Алан предложил повторить, и Джим, собрав все бокал, отмерил каждому на два пальца. Хмельное настроение постепенно окутало компанию: расслабившись Грейсон снял галстук, собрался с мыслями и задал давно назревший вопрос.
[24] Дядюшка Кларенс – под этим логотипом скрывается плеяда готовой еды и консервов. Неизменно одно – с этикетки на вас смотрит добродушный афро-американец в годах.
– Как считаете, кто первый начал? – выдержал недолгую паузу Грейсон и отхлебнул виски. Видно было как держащая бокал рука дрогнула.
Майк был всецело погружён в чистку пистолета и, казалось не услышал вопроса, лишь сопел натирая детали. Молчание становилось гнетущим и первым своей версией поделился Коган.
– Сложно сказать, но мне ясно одно. – выдержал паузу, пригубил бокал. – Мне кажется… Мы слишком сильно поверили в свои силы, вспомнить хоть ситуацию в пятидесятых: вот с той компании в Северной Корее все и пошло под откос. Не будь мы столь агрессивны в своем стремление всё контролировать, возможно и гражданской войны бы у нас не было, да если так подумать, глядишь, и Большой Третьей бы не случилось. – Осушив бокал до дна, он подлил себе ещё на два пальца. – Нельзя было без конца давить на Китайцев, да и на весь остальной мир. Быть может… – Он выдержал паузу, достал из корзины бутылку Комсомольца, плеснул на полотенце с растаявшим льдом, и, протирая ссадины на лице, продолжил: – Быть может, я и ошибаюсь, но порой мне кажется, что мы так увлеклись идеей великой Америки, как прообраза идеального мира, что в упор не видели ничего вокруг себя. Считали, что всё можно преодолеть и освоить, что наше видение, наш образ жизни – это единственно верная парадигма для всех на этой планете, но разве это не иллюзия? Разве это не глупость, не чёртов инфантилизм? – Вскочил с дивана. – Твою мать, неужто эти кретины из правительства не видели ничего дальше своего носа? Вот не поверю. Я был в разных уголках мира, типичному Джону, Ивану, Жаку, Чену и даже сраному Хулио, только одно и нужно – жить в мире, кормить семью, проводить время с родными. Всем только одно и нужно, всем нужен мир, но только не этим кретинам из правительства. Им лишь бы хапнуть, взять контракт, не пропустить очередной конфликт, расширить своё влияние, а на людей им плевать. Вот их непомерная жадность нас всех и сгубила, – он перевел дыхание, ткнул пальцем в сторону стены, где рамка со сложенном флагом висела. – Конечно, они всё знали и подмечали. И уверен, риск ядерной войны ещё со времен заключения «Нового союза», как домоклов меч, витал над нами. Да весь это сраный Союз – это же банальный захват территории методами прошлого века. Подари им одеяла и нарушь договоренности, прям как с индейцами. Только вместо оспы, сейчас договора. Чёртовы идиоты! – Закончив, взмахнул рукой. Добрая половина бокала выплеснулась на пол, а пропитанное водкой полотенце с размаху полетело на пол, а Коган не замечая ничего вокруг, продолжил расхаживать по пяточку из стороны в сторону, словно заведенный. – Ты, может, Алан не помнишь, но вот Майк уж точно подтвердит события последних десятилетий. Вот нахера было лезть к русским, к чему был этот альянс, к чему нам их дальневосточные территорий? Думаешь, укрепление своих границ, да хер там был: всё только ради захвата ресурсной базы и началось. Освоение, инвестиции, подряды на разработку. – Он допил оставшееся, подлил себе ещё, – Вот не дави мы так на Китайцев, глядишь, и не было бы их сближение с Южной Америкой таким скорым. Глядишь и самой Третьей Мировой бы и не было, и всего нынешнего быть может и не случилось. – Он допил виски залпом, слегка качнулся. – И что теперь? Вроде в последней мировой мы победили, а по факту лишь сильнее отстали от «Южного Блока». Научило нас это чему-то? Нет! Мы продолжили давить и вот… Весь сраный мир барахтается в предсмертной мать её агонии. – Пустой желудок был не готов к встречи с алкоголем, Коган покачнулся. Стараясь держать себя в руках, поправив волосы, провёл ладонью по лицу, коснулся синяка, поморщился от боли и достал сигарету. – Алан, дай прикурить.
Парень достал зажигалку, но, не пройдя и половины пути, Коган развернулся на месте. Бросил смятую сигарету в угол, достал вторую трясущейся от гнева рукой.
– Да они хоть понимают что они наделали? Моя семья, тысячи семей превратились в сраный пепел из-за их всратых амбиций и стремления установить западный мир везде и всюду. Будто мало по всему миру чертовых рыгаловок наподобие Лаки Дакки, давайте еще и Китайцев заставим жрать исключительно наше синтетическое дерьмо! Идиоты, – сказал он осипшим голосом. – Тупые, алчные, жалкие идиоты без чувства меры. – Ззакончив, вернулся к дивану, сев, спрятал лицо в ладонях и, казалось, заплакал.
Внимательно слушая, Майк закончил сборку вычищенного пистолета, а, убрав его в кобуру, обвёл сидящих на диване ровным взглядом. Взял бутылку, долил всем на два пальца, а себе двойную.
– Да, Джим. Я тебя сейчас, как никто другой понимаю, и в чём-то согласен, – отпив из бокала, глянул на притихшего парня, на то, как янтарный напиток играет цветом в его бокале, – Моя жена тоже ушла раньше срока, дети у нас есть, но и на их жизни я уже не рассчитываю. – Достав из пачки сигарету помял ее пальцами, прикурил. – А что касается причин, – выдержал паузу, затягиваясь, выдохнул дым через ноздри. – Что касается причин… Видится мне, дело тут не в политике. Видите эту муху? – Майк поднял взгляд к потолку, где под лампой кружило надоедливое насекомое. – Сколько бы ты её не отгонял от тарелки с ветчиной и сыром, она всё равно будет возвращаться. Она не отступит, будет пытаться сесть на него снова и снова, и однажды ты смиришься, а она добьётся своего. Это безудержное стремление не есть её воля, ею движут инстинкты – её природа. Понимаете? – никто не проронил ни слова, все слушали, даже Терч перестал обнюхивать кухню, пришёл к столу, улегся возле кресла. – Я к тому веду, что природа всегда находит выход, а люди склонны к агрессии, мы хищники. Хищники уникального порядка, одни только мы с удовольствием уничтожаем себе подобных. Вот и думай, сами мы повинны в этом, или это просто наша природа. – Стряхнув пепел в банку из под ветчины, выдохнул, сглотнул подступивший к горлу комок. – Спросишь меня, так я скажу, это было заложено в нас. И с тех пор, как наш предок впервые взял в руки палку, до момента изобретения первой атомной бомбы, в нас мало что изменилось, этот финал был лишь вопросом времени. – Закончив говорить, старик выпил бокал до дна, откинулся в кресле и, глядя на жужжащую под потолком муху, затянулся.
Джим убрал руки с лица, краснота глаз бросалась в глаза, по щекам растянулись солёные реки.
– Как ты потерял жену, Майк?
– Буднично. – сделал движение кистью, зажатая в пальцах сигарета оставила след, напоминающий спираль, – У нее обнаружили рак легких на поздней стадии, мы послушались врача, но лечение лишь усугубило ситуацию. Она сгорела очень быстро. Не хочу вспоминать.
– Соболезную.
– Этот магазин – единственное, что у меня от неё осталось, – глаза Майка блеснули, он улыбнулся стоической улыбкой. – Помню, как в две тысячи восьмидесятом мне пришло письмо, в нём говорилось, что умер мой двоюродный брат и завещал мне семейный магазин. Я тогда хотел отказаться от этого дела, но Энни меня переубедила. Сказала, тебе пора выйти на пенсию дорогой, – хватит с тебя службы. И мы переехали в Нью-Йорк. Я не знал как к этому относится – этот город не для стариков. Но нас ничего не держало, дети на тот момент уже давно разлетелись, обзавелись семьями, и спустя месяц я сдался. Жили прям тут. Каждый день она занималась магазином, по четвергам вела книжный клуб, а в обед у нас оставляли детей некоторые из наших клиентов. Она читала им сказки, я был на подхвате. Знаешь… – кашлянув, расстегнул ворот рубашки, – поначалу меня смущала такая тихая жизнь, но вскоре я втянулся. – Истлевшая сигарета добралась до фильтра, жгла пальцы, но Майк этого не замечал. Лишь дёрнул рукой, пепел упал на подлокотник. – А потом, шесть лет спустя, она начала иссыхать, осунулась, стала на себя не похожа. Говорила, что щитовидка барахлит, через месяц сходила к врачу, а вернувшись, уверяла, что всё в порядке. И только через два месяца призналась. Я любил её и не знал, как помочь. Знаешь такое: человек умирает, увядает у тебя на глазах, а ты просто ничем не можешь помочь. – смахнув, скатившуюся по щеке слезу, Майк подобрался, плеснул себе ещё «Колтер Клаб» в бокал, а пригубив, отставил пустую бутылку на пол. – Хороший был виски, – сказал он и умолк, глядя, как на тарелку присела муха.
Облюбовав кусок ветчины, она потирала усики, орудовала хоботком. И никто, кроме старика, на неё не обращал внимания. В этом молчание у каждого нашлось, о чём подумать, о чём сожалеть и на что надеяться. А беспристрастным ко всему был лишь ход времени – стрелка часов на руке Коган исправно мерила шаг, тянулись секунды, в вечность превращая минуты. А часы всё шли и шли, отражая беспристрастное настоящее.
