Роберт Андреевич Оболенский
Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?
В супе… [25]
[25] Идиому «In the soup» можно привесит, как: В одной тарелке. Как правило в одной тарелке оказываются при крайне неблагоприятных обстоятельствах.
***
Тонкий луч света падал на заставленный припасами кофейный столик. В прокуренном зале книжного пахло едой и спиртным. А тишина воцарилась такая, что отчетливо слышно, как сопит Майк, как пес вылизывает миску, как Коган скребет пальцами по кожаной обивке дивана, пытаясь собраться с мыслями. И ход часового механизма, что отсекая миг, без устали клонит день к закату. На циферблате:
3:37 Р.М.
Щёлк-щёлк…
Грейсон медленно тянется к сэндвичу, а откусив, запивает все кофе. Жадно жует, вновь откусывает и запивает, произнося с набитым ртом:
– Я понимаю, – говорит он, прожевывая сэндвич, – я все понимаю, но давайте вернемся к сути, – откусил еще кусок, от сэндвича почти ничего не осталось. – На данный момент ситуация такова, что я полностью от вас завишу. И пока вы еще стоите на ногах, я прошу вас остановиться и подумать о главном. – Отхлебнув из кружки, толкнул Джима коленом. – Поделись с нами твоим планом, босс.
Допив бокал, Коган пригладил волосы левой, затянулся и устало склонившись над столом, костяшками отбил ритм по столешнице:
– План такой… – сказав, умолк, подбирая верные слова. – Он прежний, мы направляемся в Джерси. – Налил в кружку кофе, а отхлебнув, поморщился, когда горячий напиток обжег ранку на губе. – А в свете последних событий, рассчитываю, что путь мы продолжим вместе, – посмотрел на старика, – что скажешь?
Майк не отрываясь смотрел на ползающую по тарелке муху, и только когда она сорвавшись с места, улетела на кухню, ответил:
– А что там, в Джерси?
Сдержано кашлянув, Коган мельком посмотрел на Алана, шмыгнул носом и вновь глянул на Майка.
– Там убежище, – губы плотно сжаты, глаза блестят от выпитого.
– Какое еще убежище?
– Не из тех, что в городе. Личное.
– Джим, – тяжело вздыхая, почесал щеку Майк, – я понимаю что на тебе костюм за штуку сине-зеленых и ты был большой шишкой в прежнем мире, но…
– Костюм на нем за две штуки, – перебил Алан, – и сам я тоже мало верю в чудеса, но так же как и у меня, вариантов у вас не много. И я вам советую согласиться.
– Советуешь? – хмуря лоб, сказал Майк и холодно глянул на парня. Подумал: «С чего ты взял, что они держат тебя за идиота? Разве так удивительно, что человек с деньгами может позволить себе личное убежище, разве этим каждый богач нынче не балуется? Но если он богач, то, что он делал в офисе в этот день?» – Отодвинув стакан, закурил, взял в левую кружку с кофе, сделал глоток и повторил вслух ранее озвученное слово, убежище.
– Да, убежище, – отозвался на его слова Коган. – Я построил его, не только я, но это неважно. – Тоже отхлебнул кофе из кружки, – Неважно как, главное оно есть. – Повел рукой, поставил кружку на стол. – Ты же не хочешь остаться тут, окруженный всеми этими идиотами? Вспомни, что ты сегодня видел, стоило людям потерять веру в завтрашний день, как они начали воплощать новостную пропаганду в жизнь и все до одного озверели!
– Да погоди ты, – отмахнулся Майк, – Ты так убеждаешь, словно я уже успел отказаться, расслабься Джим.
– Хорошо-хорошо, Майк. – откинувшись на спинку дивана, Коган достал сигарету, помял в пальцах.
Окинув книжные полки, Майк остановил взгляд на пустых консервных банках стоящих на кофейном столе.
– А что ждет меня здесь? – бесстрастно, растягивая слова, сказал Майк и уставился на лицо добродушного афро-американца в годах, что смотрел на него с этикетки.
Опередив Когана, ответил Грейсон. Рассказал, как попавшие в атмосферу радиоактивные частицы будут плавно оседать на землю. Как город превратится в одно большое кладбище, а выжившим останется не лучшая доля – брошенные и обреченные, они потеряют человеческий облик, а улицы утонут в крови.
– Парень дело говорит, – поддержал Коган, – И даже если брать в расчет последние версии азиатских ракет, мы не знаем наверняка их точный состав. Насколько чистые они? Заражение может быть сильнее или слабее, но я уверен этого хватит. Все кто сейчас есть в городе и окружных штатах, умрут от лучевой болезни в ближайший месяц. Да какой там месяц, уже через неделю трупы некому будет убирать с улиц, а выжившие начнут убивать друг друга за банку вот этого супа.
– А если я пойду с вами?
Коснувшись плеча парня, Джим попросил прикурить, сделав затяжку, перевел взгляд на Майка, и морщась от лезущего в глаза дыма, сказал:
– В этом случае у нас есть шанс выжить. Переждем бурю в надежном месте, дождемся когда общий радиационный фон ослабнет и попытаемся узнать, остался ли тут кто живой кроме нас.
«Сомнительная перспектива», – подумал Майк, затянулся, и сжав кулак, пустил дым носом, – Значит так. Мне нужно знать маршрут.
– Так ты согласен? – с сомнением в голосе спросил Коган.
– Да, пожалуй, да. Не хочу видеть этот магазин своей последней обителью, – облизнул губы, – Энн была бы против.
Гости слегка взбодрились, Алан наклонил корпус в сторону Майка, а Джим ответил:
– Направляемся в Джерси. Первым делом пересекаем тоннель Линкольна, а там идем к Уэлш-лэйн, это рядом с Гаррисон Авеню.
– Ты так говоришь, как будто я Джерси знаю, – покачал головой старик. – Но не суть, я сразу скажу, надо искать иной путь.
– Какой еще иной? – подняв брови, спросил Алан.
– Надо подумать, но точно не через тоннель. Не нравятся мне закрытые пространства, да и в случае преграды, или опасности, бежать нам будет некуда.
Прыснув в кулак, Алан откинулся на спинку дивана и зашелся смехом. Сначала слегка, но вскоре смех перешел в раскатывающийся по всему магазину хохот. Двое смотрели на него удивленно, даже задремавший было Терч, поднял голову.
– Ты в себя парень? – недоуменно спросил Джим.
– О, я уж точно в себе! Но вот в нас не уверен, – всплеснув руками, обвел компанию взглядом. – Сам посуди, босс. Компания так себе подобралась. Один слепой, другой высоты боится, а третий бежит от клаустрофобии.
– Да, не боюсь я высоты! – гаркнул Коган.
Некогда ровный и последовательный разговор перерос в гомон: Алан истерически смеялся, Джим постепенно закипал, а Майк застыл – уперев руки в подлокотники кресла, замер, словно хотел было встать, но забыл зачем именно. Лишь пес оценив ситуацию, махнул пару раз хвостом и опустил голову на ковер. В общей суматохе никто не заметил, как за окном по улице скользнули тени. Окружая магазин, остатки вешателей во главе с рыжей Молли заняли позиции готовясь к атаке.
Вел компанию из пяти человек тот самый худощавый парень в жилете и вязанной шапке. Дейви в красках описал, как владелец книжного появился на парковке и холоднокровно убил мужа Молли. Как сам он чудом спасся, когда обезумев, старик начал палить во всех без разбора и предупреждения. Пыл худощавого успел охладить идущий рядом здоровяк, Барри Уэсли. Этот крупный мужчина с самого начала бомбежки из всех сил сдерживал пылкий нрав всей группы, сперва Билла, а теперь его друзей да жены. Вообще Барри оказался в этот день в городе случайно. Повода выходить на профсоюзную стачку с прочими водицами у него не было, Барри давно и успешно работал исключительно на себя, имея хороший контракт с Исправительной Гильдией Америки, занимался поставками серого товара на своем грузовике – ничего противозаконного, но и абсолютно легальным его товар не назовешь. Скажем так, не считая предметов первой необходимости и товаров по контракту, охрана города-тюрьмы Детройт любила озолотиться, поставляя нужным зэкам, нужные заказы из большого мира. Наверное все водилы хотели жить на манер Барри Уэсли, но не все они могли похвастаться причастностью к семье Уэсли, которая имела связи в верхах и низах, оттого и хозяйничала в округе, как лиса в курятнике.
Одно отличало Барри от прочих Уэсли, в отличие от них он был человеком доброго нрава, в каком-то смысле порядочным и благородным. Поддерживал добрым долларом и словом всех своих друзей, в том числе и покойного Билла, с которым знался еще со времен Большой третьей. Однополчанина Барри не уберег, вот и надеялся поквитаться с роком судьбы, оградив сестру Билла от очередной кровавой расправы. Но гнев вдовы было не удержать, вот и осталось последнее, – Барри возглавив этот крестовый поход. Когда все заняли позиции, он подошел к двери книжного, надеясь предупредить засевшую там троицу, – пусть сбегут, куда-то денутся, спрячутся, но уйдут от ненужного конфликта. Таков был план, но стоило ему коснуться дверной ручки, как он отчетливо услышал смех, спешно перешедший в хохот. В других обстоятельствах он мог подумать все что угодно, в этот раз, – только плохое. «Ты думаешь о спасение, рискуешь жизнью, а убийцы веселятся?!» – подумал он, сжав в руках дробовик, и гнев затмил голос разума багряной поволокой.
В то же мгновение…
Уперев руки в подлокотники кресла, Майк замер, словно хотел было встать, но забыл зачем именно. Что-то больно кольнуло его. Возможно, опыт. Он, не подавая вида, глянул на дверь и молниеносно выхватил пистолет, когда дверной глазок потемнел, а дверь чуть не слетела с петель от удара под звон колокольчика.
Выстрелы прозвучали синхронно: дробью снесло подголовник кресла в дюйме от Майка, а пули из Кольта, выбив искру на брючной пряжке, ушли выше. В хлам разнесли приклад дробовика и горло здоровяка. Захрипев, Барри выцелил сидящего в кресле врага. Но тело не слушалось, и он, словно умалишенный, зажав спуск, дергал за цевье раз за разом, пока патроны не кончились. Когда он замертво упал под шелест опавших книг, доводчик медленно закрыл дверь в книжный.
И казалось, все кончено….
Набивка кресла кружась, падала на ковер, пороховая дымка стелилась по залу, а сидящие на диване, боясь пошевелиться, вжались в подушки. Грейсон, не моргая, смотрел на мертвеца. Джим выпустил сигарету из пальцев. Тишина окутала полумрак книжного. Даже пес замер, боясь заскулить от испуга. Только подрагивающая от судороги нога здоровяка выбивалась из общей картины.
– Это что сейчас было? – приподнимаясь с дивана, шепотом спросил Коган.
– На пол живо! – процедил сквозь зубы Майк, перезаряжаясь.
И в ту же секунду прозвучали хлопки с улицы. Бронированная витрина продержалась недолго. И стоило ей начать рассыпаться под напором четырех орудий, как одна из смертельных пчелок с протяжным визгом пробила её насквозь, срикошетила о потолок и с глухим звуком впилась в стену. Перевернув диван, Джин с Аланом упали на пол, попутно зацепив шкаф у стены. Качнувшись, тот медленно накренился, а когда ворох книг осыпал лежащую на полу парочку, и сам шкаф поспешил упасть, так в зале и образовалась конструкция похожая на шалаш: на полу двое, рядом диван вповалку, а на нем шкаф, и россыпь книг в качестве декора.
В тот же миг Майк почувствовал, как две пули вгрызлись в стену прямо над его головой. Наклонив корпус, он плавно скользнул на пол слева от столика. А жаждущие крови свинцовые пчелки с злобой вонзились в нагретое место. Вокруг звон стекла, щепки летят от деревянных шкафов, и плотная занавеска болтается из стороны в сторону от жалящих ее пуль, словно парус при порывистом ветре. Пес жалобно взвыл, сорвавшись с места, побежал в сторону кухни. И вдруг – тишина.
«Все бы такие умные были», – подумал Майк, глядя, как хвостатый убегает на кухню. И услышал голос Когана:
– Майк, ты цел?!
– В норме, – шепнул старик, крикнув: – Не высовывайтесь, пока не скажу.
– Приняли! – отозвали двое синхронно.
«Сейчас они перезарядятся и пойдут на штурм», – подумал Майк, глядя на испещренную пулями плотную штору, которая была их истинной спасительницей. Ведь не будь её, их бы давно перебили, как уток – на взлете.
Канонада из трех стволов. Одна из пуль угодила в кофейный столик, стеклянная столешница осыпалась на ковер. С улицы послышался крик стрелявшего. Майк перекатился к стене, достал последний запасной магазин. «Вот сейчас все и решится», – пронеслось в голове, когда он приподнялся на локтях, оценивая обстановку. Дробь в лоскуты разорвала часть шторы, луч света падал на тело Барри Уэсли, что давно затих и мертвым взглядом уткнулся в потолок. Но старика не первый гость заботил. Сквозь прореху он отчетливо увидел отражение спины неизвестного на борту электрокара, брошенного у входа в магазин. Тот шел к входу с оружием на изготовке. Майк дважды выстрелил в дверь и уложил его на месте. Вновь выстрелы, старик подполз к витрине, рывком поднялся и тут же разрядил оставшееся во второго незнакомца, что прятался за багажником машины. В ответ – дуэт из двух стволов, крики. И вновь короткое затишье.
– Джим, Алан, вы целы?! – перезаряжаясь, гаркнул оглушенный выстрелами Майк. Убрал пустой магазин в карман пиджака, снарядил последний. Мельком взглянул на ковер: осколки, грязь, щепки и кровь. – «Энни бы такое не пережила. – вздох. – Как хорошо, что она этого не видит».
– Мы целы! – крикнул Коган из-за дивана.
Вновь крики с другой стороны.
– Что они там орут?! Я ни черта не слышу.
– Старая пластинка, мистер Фокс. Мол, мы желтолюбы и предатели. И далее в том же духе, – сбивчиво ответил Алан. Сердце его билось, как у спринтера на подходе к финишу, отчего произносимые слова были неровными и скачущими по тональности.
– А теперь обещают изнасиловать, а потом сплясать на наших могилах, – подытожил Коган.
«Это уже классика», – ухмыляясь, подумал Майк.
Выглянул из укрытия, держа пистолет у груди. Попытка оценить обстановку не увенчалась успехом. Заряд из дробовика зацепил раму, оставив след на дальней стене.
«Разлет не малый, значит огонь ведет с дальняка. А что там со вторым?
Стоило ему подумать, как громыхнул короткоствол. И пуля с чавкающим звуком насквозь пробила входную дверь.
– Звучит как крупный шестизарядник, – встав на колено, прошептал Майк.
– Похоже, это часть вешателей, – сказал из-за укрытия Коган.
– Спасибо, Джим. Буду знать, – с иронией ответил Майк. – Но что-то я не помню, что бы у них было оружие. – осмотрел пол рядом с разбитой витриной и подобрал самый крупный осколок.
– Было. Тот, которого… – Джим запнулся, пытаясь, вспомнить подробности. – В общем, он был не один. Был еще один крикун. У него револьвер был заткнут за пояс, и когда я ему врезал, он его выронил.
– Вот как! – с наигранным удивлением ответил Майк. Как можно громче.
Высунув осколок, он попытался разглядеть хоть что-то на улице. Отвечал же Когану он намеренно громко, надеясь, что остатки вешателей поведутся на трюк и покажут себя. Но трюк не сработал. А сидящие на другой стороне улицы шепотом ссорились. Рыжая Молли упрекала кузена во всех бедах мира, попутно досылая оставшиеся патроны в дробовик. А Дейви, лежа на капоте машины, в коем-то веке молчал и следил за входной дверью. Дышал ровно, он хоть и был ссыклом, но стрелять умел. Вот только нервишки его всегда подводили. Как и в этот раз, когда увидев блик в окне, он резко дернул спуск. А рыжая мигом к нему присоединилась, расстреляв половину боекомплекта в пустое окно. Стекляшка вдребезги разлетелась, а пули и дробь легли в стену, прям над укрытием Когана и Грейсона.
– Попались, – процедил Майк. А скула на лице дернулась, когда он достал мелкий осколок из пальца.
– Что там с обстановкой, Майк? – послышался хрипловатый голос Джима.
– Ползите с малым на кухню. А я их тут подержу. – спешно ответил старик.
– Точно? – с сомнением в голосе откликнулся Грейсон.
– На все сто, – сухо отрезал Майк, подумав: «Теперь полегче будет. Чуть потруси их, а потом и сам отходи».
И в своем утверждение он был на все сто прав. С позиции оставшихся не было видно прохода на кухню. И они, скрепя зубами, корили себя за столь поспешную стрельбу, ведь патронов осталось по пальцам пересчитать. Но и козырь в их рукаве имелся.
