Рея Грей
Антропный принцип
Глава 4. Неправильные решения и их последствия
– Что б тебя черная дыра сожрала. – Лю сидел на самодельных санках из обломков их космического корабля и парил. Купленная на вокзале сигара была отвратительной на вкус и подозрительно дешевой, но Лю сейчас было откровенно плевать на ее качество и возможный вред. Или отсутствие пользы. Плевать. Он вытягивал из примитивного устройства весь его дым, забивал им легкие и, наконец, впервые за три дня расслаблялся. Его даже отпускала злость на стоящего рядом инопланетного гада, решившего, что шутка со временем – смешная шутка. Что ж, забив до отказа легкие дымом, Лю передумал его винить. Хотя, конечно, вмазал он ему все-таки смачно. Не так сильно, как хотел, но сам факт. Обойти чутье альдранца и попасть по нему в драке удавалось далеко не всем, только лучшим человеческим бойцам, к коим себя Лю никогда не причислял. К слабакам тоже, но дрался он так себе. Особенно если сравнивать с тем же Хатко или с Любым из его расы.
Альдранцы, растяни их черная дыра.
– Не думаю, что мне есть необходимость извиняться. – Хатко в очередной раз за последние пятнадцать минут пожимает всеми своими плечами, а Лю в очередной раз хочет ему вмазать. Но дым стягивает легкие, приятно щекочет их, и тело расслабляется. Сердце бьется ровнее, дыхание становится глубже и в целом накатывает такой расслабон, что Лю не уверен, сможет ли хотя бы встать в ближайшие полчаса, пока в сигаре не закончится альма. Особый физраствор – смесь гормонов, полезных веществ и прочей ерунды. Синтетика чистой воды, но крайне полезная. Хотя насчет конкретно своей сигары он не шибко уверен, наверняка местные производители сэкономили на половине необходимых веществ, заменив их на пустышки. Но в целом, плевать. Работает же.
Лю расслабленно выпустил в небо струйку белого дыма и снова затянулся, игнорируя Хатко напрочь. Хочет шутить? Пускай. Лю не станет разводить из-за этого драму. К тому же, сам виноват. Не уточнил: двадцать минут по-местному или космическому. А это огромная разница. Будет Лю уроком. Никогда не доверяй альдранцу. Никогда.
Они сидят (а кто-то стоит) на стартовой площадке автовокзала и оба смотрят вперед. Лю – на грузную махину-гусеницу, которая была бронирована как самый зачетный пиратский корабль в какой-нибудь галактике MGC1, а Хатко… Да звезды знают, на что смотрел Хатко, Лю не поворачивал в его сторону головы, вернее, не поднимал ее, чтобы проследить за чужим взглядом, ему было не очень-то интересно. Куда любопытнее наблюдать за неторопливо подтягивающимися к гусенице местными, что неспешно тянули какие-то санки с вещами, тащили тюки и разговаривали. Гул стоял почти как на базаре, разрываемый редким смехом, непонятными возгласами и прочими проявлениями человеческих эмоций.
От планеты к планете они почти не менялись. Единственное, Лю слышал рассказы, будто на Кирконе смех означает грусть, а крик – радость. Но Киркон в целом достаточно странная планета, необычностей там хоть отбавляй. Ученые считают, это из-за того, что вероятность появления на ней иной антропоморфной жизни (не хомо-сапиенс, а какой-нибудь другой гуманоидной расы) была выше всего, но в силу неизвестных причин развитие пошло по уже проложенному и давно обкатанному маршруту. МИР был рад. Еще одной расы во вселенной помимо альдранцев он бы не выдержал. Спалил бы к галактическим пустотам. К слову, именно это он планировал проделать с альдебараном. Но не проделал. На счастье, или беду всего человечества.
Время лениво течет мимо Лю, когда тот затягивается в очередной раз и все же позволяет себе откинуться на груду их с Хатко вещей. Людей на стоянке становится больше, гул давит на уши, обволакивает. А Лю все выдыхает и выдыхает в безоблачное небо белый дым. Удивительная планета без облаков. Мертвая пустыня. Пустота.
В ушах снова начинает шуметь. Бездонное голубое небо сменяется его голограммой. Слегка подрагивающей – видимо повредился проектор. Он смотрит в потолок капитанского мостика и не чувствует ничего. Нет ни боли, хотя какой-то частью пустого сознания он понимает, что она должна быть, ни чувств. Только пустота, мрак, и подрагивающее небо. Небо дома. Его дома. Которое заслоняет чужое лицо. Два фиолетовых глаза горят даже в темноте, одна из четырех рук крепко держит за запястье.
Он улыбается.
И Лю в очередной раз забывает, как дышать.
Дым слишком долго сидит в легких, настолько, что начинает неприятно их царапать. Лю выпрямляется, слишком резко, перед глазами все плывет и подрагивает, как небо чужой каюты, хочется выдавить из себя дым, вдохнуть вместо него воздух, но грудь в очередной раз намертво сдавливает. Лю хватается за нее, с отчаянной силой бьет, пытается заставить легкие заработать, раскрыться, но ничего не выходит. Опять. Он поворачивает голову – Хатко смотрит на него, – и отчего-то не уверен, что во взгляде отсутствует отчаянная мольба о помощи.
Но даже если она там – Хатко плевать.
Лю отворачивается. Альдранец не поможет. Он должен справиться сам. Сам.
Он снова ударяет себя в грудь, чувствует, как хрустят под кулаком ребра, как боль прошивает тело вместе с судорогой первого вдоха. Лю хрипит, сгибаясь пополам и упираясь руками в колени. Дышать больно. Дышать страшно. Потому что он не должен. И мир перед ним продолжает вертеться в пьяной пляске голосов и звуков.
Только через тридцать три вдоха Лю выпрямляется.
– Вот же хрень. – Он смотрит на сигару в руке и презрительно морщится. Хатко ничего не говорит, только смотрит вперед, поднимает с земли ручку санок.
– Пора. – Он ждет, пока Лю поднимется, и только потом идет к длинной веренице Людей у трапа гиганта-гусеницы. Сам Лю не спешит идти следом. Он встряхивает сигару в руке – в маленькой емкости все еще плещется на самом дне прозрачная жидкость, и прячет ее в карман. Зачем-то. И только после этого в несколько шагов догоняет Хатко, встает в очередь.
За ними быстро вырастает хвост из Людей. Все они ждут. Все они уезжают. Если вглядываться в количество, может показаться будто в столицу направляется весь маленький городок – настолько много у трапа собралось народу. Но Лю может их понять. Из столицы раз в две недели улетают космические шаттлы МИРа – единственный шанс для местных покинуть их дом и посмотреть на вселенную. Ведь Лю сомневался, что у хотя бы половины стоящих рядом Людей хватит денег купить поездку на борту местной космической фирмы. Цены от планеты к планете эти бизнесмены драли неимоверно.
Рука снова потянулась к несуществующим карманам, пытаясь нащупать там стартовый ключ. Естественно не нашла. Зато Хатко заметил оборвавшееся на середине движение, но столкнувшись с убийственным взглядом, выбрал промолчать. Только хмыкнул премерзко, на что Лю мысленно показал ему язык. Совсем по-детски. Что с ним делает эта работа? Великая сила гравитации, за что?
В целом, не считая привычных переглядок, своей очереди они ждали очень даже мирно. Хатко неизбежно ловил на себе заинтересованные взгляды местных, какие-то детишки даже пытались дернуть его за нижние руки, а их мамаши с неприкрытым ужасом ловили своих чад и уводили куда подальше. Потому что понимали, кто перед ними. Лю наблюдал за этим с непривычным для себя безразличием. А сам Хатко скалился (улыбался), чем отпугивал от себя народ не хуже разгоревшегося лесного пожара. Лю спиной чувствовал натянутые до предела нервы окружающих. Да, а он с этим монстром жил на одном маленьком кораблике, благо в разных каютах. И благо, что его запиралась изнутри, а альдранская еще и снаружи – бесполезная мера предосторожности, которой Люди часто пользовались чтобы «подшутить», читайте – поиздеваться, над своими соседями по вселенной. Альдранцы в долгу не оставались. Только их месть было невозможно обнаружить, столь тонкой и продуманной она была, но разодранные человеческие тела после совместных миссий говорили все ярче слов.
Альдранцы могли быть очень жестоки. Если хотели того. И мастерски скрывались за маской дружелюбия. Хотя сейчас, Лю видел, Хатко проявлял по отношению к местным именно дружелюбие, и его оскал по правде был улыбкой. Поразительно.
– Эй. – Лю пинает напарника в голень, отрывая того от запугивания собравшихся пассажиров. Хатко поворачивается к нему и даже не обращает внимание на то что Лю его только что пнул.
– Что? Мне уже и улыбаться нельзя?
Лю кривится.
– Нет. – Машет рукой. – Я не к этому.
Он обводит взглядом очередь, но встречает лишь недоброжелательную настороженность.
– Почему ты дружелюбен с ними?
– С ними?
Хатко недоуменно изгибает бровь и тоже оглядывается. Его ухмылка оказывает на толпу просто сверхнаучное действие: шарахаются все, кроме Лю. Хатко хмыкает снова.
– А почему бы нет?
– Понятно. – Это, конечно, мало что объясняет, вернее, не объясняет ничего, но раз Хатко не хочет говорить, выбить из него ответы силой не получится, тут скорее сам Лю скопытится в бессмысленной схватке. На тренировках Хатко пару раз весьма доходчиво это продемонстрировал, поваляв своего напарника во всех позах по всему полу. Без шансов.
Лю качает головой воспоминаниям и тянет руку в карман за сигарой. Поглощенный собственными мыслями, он не видит, каким взглядом на него с высоты своего роста смотрит альдранец. Как и не видит полных ненависти взглядов пары человек в толпе. Зато их видит Хатко. Но ничего не говорит. Ведь куда интереснее загонять добровольно пришедшую в его лапы добычу, чем готовую защищаться.
Лю поднимает голову ровно в тот момент, когда интерес на лице альдранца сменяется жаждой, и вздрагивает, едва не роняя сигару.
Добыча.
Горло в очередной раз сжимает, но Лю давит зарождающуюся в груди панику, силой воли заставляет себя дышать и не подавать вида. О, он в этом поднаторел достаточно, чтобы даже альдранец не заметил его состояния. Годы работы с психотерапевтом не прошли даром, и Лю искренне ему благодарен. За возможность спать с куда меньшим количеством кошмаров, и видеть корабли, не боясь задохнуться. Хотя не сказать, что путь дался ему легко. Как говориться, все стадии от отрицания до принятия он прошел. Иногда даже по нескольку раз.
А ведь ему было всего восемь…
Лю прикрывает глаза и отворачивается, затягиваясь остатками сигары.
– Потому что они милые. – Хатко разрывает повисшую между ними тишину внезапно, и Лю тут же поворачивается обратно.
– Что?
Тот пожимает плечами и оглядывается кругом. Все его верхние конечности скрещены на груди, и Лю, пожалуй, впервые видит напарника в такой позе. В позе крайнего дискомфорта.
– Ответ на твой вопрос, почему я мил с местными. Они кажутся мне милыми. Существа, не перепрыгнувшие в своем развитии двадцатый человеческий век. Живущие на жаркой пустынной планете. И не смотри на меня так, – Лю вздрагивает, когда Хатко совсем по-человечески морщится. – Я знаю, что вы Люди, стали ценить естественность планет еще в веке тридцатом, перестав терраформировать каждый камень. Но все же. Они предпочитают не жить здесь – улетать. Они даже не пытаются спасти свой дом.
Хатко выделяет последнюю часть фразы и отводит взгляд, пока Лю задумчиво наблюдает за окружением.
– Разве? – очередная произнесенная вслух мысль. – Разве вы, альдранцы, не такие же?
Их взгляды сталкиваются: непонимающий и мрачный. Лю делает последнюю затяжку и смотрит в глаза своего ужаса настолько прямо, что кто угодно бы удивился.
Хатко пожимает плечами и расцепляет руки.
– Мы не такие. Мы достигли совершенства. Сделали планету идеальной для нас. Мы бесконечно развиваемся и не остановимся ни перед чем.
– Знаю. – Лю отворачивается. – Мы, Люди, это прекрасно знаем.
В груди вскипает давно посаженная ненависть. Ненависть к чужому, к непонятному. Ее не вытравить, она вшита в подкорку. А еще, она обоюдна.
Они снова стоят в тишине. Под презрительно-опасливые взгляды толпы. Очередь неспешно продвигается, ракуанцы занимают места в гусенице-машине, и Лю очень скоро начинает подозревать, что их хватит не на всех.
– Эй. – В этот раз он дергает альдранца за руку, но глаз от заполняющейся машины не отрывает. – Покажи-ка наши билеты.
Хатко не понимает, но бумажки все же достает. Лю смотрит на них секунд двадцать, пока в голове не щелкает какое-то давно вбитое в память знание. О планете, ее устройстве, выбитых на желтой бумаге чернилами цифрах. Он сам не замечает, как его глаза сжимаются в две щелочки.
– Они это специально.
– Что? – Хатко смотрит на него сверху вниз, а Лю раздраженно пихает ему обратно билеты. – О чем ты?
– О чем, о чем. Об этом. – Лю указывает вперед, и Хатко прищуривается, вглядываясь в забитую до предела гусеницу.
– Не понял. – Честно признается он, вызывая у Лю вздох-смесь усталости, отвращения и бешенства.
– Ты ведь заплатил за билет, да?
– Да, и?
Лю смотрит на него искренне недоумевая: альдранец настолько тупой или наивный?
– А что тебе говорит интуиция? – Объяснять проблему животному человеческим языком, у Лю нет ни желания, ни сил, поэтому он выбирает простой и понятным обоим вариант. Вариант, который никогда не ошибается.
Хатко закрывает рот и прислушивается к себе. Людям никогда не понять, как работает альдранское чутье: одни описывают это как настойчивую идею, другие, как голос, третьи и вовсе видят картинки. Хатко никогда не рассказывал, как интуиция работала именно у него, но сейчас Лю мог поклясться, что тот слушал.
Наконец глаза Хатко округлились, видимо он все-таки понял, и альдранец тут же нахмурился. Одна из его рук сжалась на рукояти сабли.
– Меня обманули.
Лю фыркнул, запихивая в карман выкуренную сигару. Хатко выглядел до невозможного взбешенным.
– Чисто человеческая черта. Обманывать.
Теперь взбесился уже Лю.
– Не обманывать. – (только чуть-чуть.) – Это называется бизнес, зверье ты несчастное.
Хатко посмотрел на Лю, словно тот был мерзким червем, и сам Лю не мог его в этом винить. Неприятно, когда ты покупаешь билет на рейс за свои кровные, а компания не пускает тебя на борт – видите ли, места кончились. Овербукинг, чтоб ему, порождению капитализма и жажды наживы, пусто было.
Хатко показательно громко цокает, выражая одним звуком все, что думает о Людях в целом и продавцах в частности. В ответ Лю скрипит зубами.
– Что будем делать? – Хатко не смотрит на него, злится, но Лю это и не нужно, он уже знает ответ.
– Не струсишь их распугать?
Альдранец медленно поворачивает к нему голову.
– Что, прости?
Лю улыбается.
– Разгони их тут всех к чертовой бабушке. – Он прекрасно знает, на что способен его нечеловеческий напарник. Как и прекрасно знает, какой эффект оказывают некоторые его действия на Людей. На него в том числе. Но сейчас, под угрозой не попасть на долгожданный рейс до столицы и застрять в этом маленьком городке еще на энное количество времени, Лю готов рискнуть.
Хатко медленно растягивает губы в оскале. Его глаза загораются фиолетовым, который, кажется, пульсирует в глубине зрачков, и Лю чувствует, как начинают дрожать его ноги. Да, он же ближе всего к центру взрыва.
– Пожалуй, – голос Хатко низкий, гортанный, похожий на зарождающийся рык. Он смотрит на Лю сверху вниз и скалится почти по-доброму. – Пожалуй, – говорит он. – Мне впервые нравится твой план.
Лю усмехается и все-таки садится на санки. Заранее. Чтобы потом было не так стыдно.
– Давай уже. – он машет рукой и Лю отворачивается к остальной очереди, обводит их всех безумны взглядом.
Лю затыкает уши раньше, чем Хатко рычит.
– Хех. – Хатко довольно складывает их вещи в наполовину пустующую гусеницу и занимает сразу три сидения, вытягивая свои абсолютно нечеловечески длинные ноги. – Хех.
Лю морщится от каждого движения, маячащего на периферии, стонет от каждого звука. Голова трещит безжалостно, но в этот раз он молодец, даже не вырубился от альдранского боевого клича, что оказывает на людей наполовину гипнотическое, наполовину убийственное воздействие. Привет-привет мигрень на оставшиеся несколько часов поездки.
Он устало падает в кресло и с силой сжимает виски. Мда, чем он только думал, решаясь на такое?! Явно не головой. Она у него думать не способна. Для красоты, видать, в утробе привинтили, что б туловище не так сильно перевешивало. Дурак, идиот, безмозглая человеческая особь!
– Хех. – Довольное хехеканье альдранца откуда-то сбоку капает на нервы, и Лю с радостью бы прикрикнул на напарника, но сил не было совсем. Все вытекли вместе с кровью из ушей, которые он все-таки смог зажать. Хотя отрубиться хотелось, честно говоря, больше.
– Заткнись пожалуйста… – Обычно резкое высказывание сейчас звучит, скорее, как обессиленная мольба, и Лю утыкается головой в окошко машины, молясь, чтобы ему стало хоть капельку лучше. Холод стекла и правда облегчает боль, но ровно до момента, как то нагревается от жара его тела и все возвращается на круги своя. Лю стонет, закрывая лицо и голову руками. Сейчас ему больно даже смотреть. И думать. Вообще делать хоть что-то, поэтому он не замечает, как Хатко умолкает, как гусеница начинает свой неторопливый ход. Лю просто надеется, что его вырубит и ему не придется страдать все долгие часы ползания по барханам.
Машина гудит стареньким, но мощным мотором, размеренно переваливается с боку на бок, продавливая себе путь в песках, и Лю то и дело бьется головой о стекло.
– Да вашу ж мать! – Очередной удар накладывается на звон в ушах, и он яростно отодвигается от окна. Взгляд падает на развалившегося Хатко на соседнем ряду, а потом переходит на пустующие кресла рядом. – Ай, плевать.
Лю укладывается так же, во всю длину, и, пожалуй, впервые с момента принятия опрометчивого решения радуется. Все-таки есть какие-никакие плюсы в том, чтобы иметь в напарниках альдранца.
Когда Люди снаружи стали разбегаться с воплями и падать без чувств, а Хатко вальяжно направился к гусенице, сидящие в ней в большинстве своем приняли рациональное решение смыться с рейса. Лишь самые смелые остались и теперь жались по углам, боясь лишний раз вздохнуть.
Лю устало выдохнул, когда его голова опустилась на импровизированную подушку в виде скомканного плаща и блаженно закрыл глаза.
Сколько же отчетов придется писать по прилете… О великая космическая пустота! Этого им не простят. Ему не простят. Но это будет потом. Через световые года и земные недели. А пока. Пока Лю просто поспит под мерный ход огромной бронированной гусеницы, неторопливо ползущей по барханам планеты-пустыни. Поспит, не зная, что те несколько злых взглядов преследуют их по пятам.
Глава 5. Дом, милый дом
Лю не спрашивает, почему в гусенице стало определенно меньше людей. Старается не замечать кровавые разводы под одним из кресел. Он отчаянно делает вид, что ничего не произошло, пока внутри все его естество просто вопит от ужаса.
Вот оно. Сорвался.
Хатко тоже молчит. Также делает вид, что он не причем. Только фиолетовые глаза горят немного ярче положенного. Только оставшиеся в салоне люди стали еще бледнее. Только тишина натянулась струной.
Лю знает – Хатко не расскажет. Ни о том, кем были те трое. Ни о том, зачем приходили. Ни о том, зачем он их сожрал. Лю знает: альдранцам запрещено поедать людей за исключением случаев очевидной самообороны. Как и знал, что у тех есть тысяча и один способ обойти это правило.
Лю знал – надеялся, – что Хатко его не тронет, но все равно выходил из гусеницы на ватных негнущихся ногах, пока в голове набатом билась какая-то еще не сформировавшаяся мысль.
Кто-то в голове шептал: началось.
Кто-то затягивал удавку на шее.
Кто-то, кого Лю очень хорошо знал.
Столица встречает их шумом большого города. Вместе с их гусеницей на вокзал прибыло еще несколько таких же: Люди из них вываливаются один за другим, растаскивают вещи, смеются и балаболят, пока приехавшие с ними белыми тенями стекают по трапу, молча хватают пожитки и исчезают в толпе как можно скорее. Лю не может удержаться и все же укоризненно смотрит на молчаливого, что необычно, Хатко.
– Мог бы и воздержаться. – Лю даже спрашивать не будет, куда тот спрятал трупы, наверняка просто выкинул на ходу.
Хатко мотает головой и тяжело вздыхает, словно это не он только что отведал вкуснейшего альдранского деликатеса, который его сородичам не доступен вот уже как несколько веков.
Мда, ведь еще и это придется в отчет вписывать…
Лю тоже вздыхает, чувствуя, как зарождается в висках тяжелая боль, и отворачивается.
– Надо поймать такси. – Говорит он скорее себе, чем альдранцу, но тот кивает, подхватывает с земли вещи и широким шагом направляется в сторону припаркованных ярко-красных машин.
Лю вымученно топает следом.
В их паре – он голова, а Хатко сила. Но сейчас у Лю нет никаких сил думать и что-либо решать. Альдранец справится. Как-никак взрослая самодостаточная особь. Поэтому, когда Хатко уговорив (или запугав, что тоже вероятно) водителя, закидывает вещи в багажник, а затем и садиться в одну из машин, а Лю юрко устраивается рядом на заднем сидении, он даже не брезгует и благодарит. От всей души.
И что удивительно – Хатко не язвит. Не подкалывает. Просто молчит. И за это Лю тоже ему благодарен. Опять же – от всей души.
Таксист реагирует на своих необычных пассажиров куда острее, но все же садиться на свое место и спешно заводит маленькую красную таратайку, прибывшую, казалось, прямиком из двадцать первого столетия.
Машина тронулась с легким толчком. Лю даже удивился. Это шины так скрипят по асфальту? Или это не асфальт? Он прильнул к окну, забывая и о головной боли, и о тяжести в теле, и о сидящем рядом Хатко, груде вещей и прочей ерунде в виде обеспокоенных взглядов водителя в зеркало заднего вида. Все, что видел Лю сейчас, и все, что его интересовало, – огромный город за окном, ряд стройных каменных многоэтажек, спрятанный под асфальтом песок, парящие над ним развязки дорог и полное отсутствие Людей на улицах.
– Скажите, – Лю на секунду оторвался от созерцания чужого мира за окном и встретился со взглядом водителя в зеркале. – Где все люди?
– Люди? – Мужчина как-то нервно усмехнулся. – Все пешие переходы спрятаны под землей.
– Под? – Лю бросил взгляд на Хатко, но тот не выглядел заинтересованным.
– Под. – Водитель кивнул, возвращая внимание на дорогу, хотя машин вокруг них было немного. – Летом находится снаружи просто невозможно, поэтому большинство пеших маршрутов находится под землей. Их не очень много, но вам стоит купить карту, если планируете прогуляться. – Еще один взгляд на Лю и куда более встревоженный на Хатко.
– Вот как. – Лю тоже глянул на сидящего рядом альдранца. – Спасибо, что предупредили. Хотя, не думаю, что у нас будет время.
Он улыбнулся, и водитель безразлично кивнул, переводя внимание на дорогу. Они как раз проезжали мимо раскинувшегося парка.
– А как же…? – Лю проводил его взглядом, не совсем понимая.
– Под землей пролегают только дороги. – Спокойно пояснил водитель. – Все общественные места находятся на поверхности. Из-за рыхлой почвы невозможно построить город полностью под землей.
– Вот как. – Кивнул Лю. – Понятно. Благодарю.
И каждый вновь вернулись к своему созерцанию. Остаток дороги проехали молча.
Маленькая машина остановилась у пятиэтажного раскидистого здания ракуанского отделения МИРа, и Лю сразу почувствовал – дома. Защитный барьер расступился, пропуская внутрь такси, и снова сомкнулся за ним. Десятки маленьких парящих камер на мгновение обступили авто, снимая все его показатели, как и данные людей внутри, тут же пробили их по базам, устанавливая личности. Прошла всего секунда, а маленькие шарики уже потеряли к гостям интерес.
Лю почувствовал, как щелкнул в голове, подключаясь к системе, микрочип, и не мог не улыбнуться. Часы на руке Хатко загорелись, подтверждая установление связи. Тут же посыпались уведомления.
– Дом, милый дом. – Нараспев протянул Лю, вылезая из машины и вслед за водителем вытаскивая из багажника их вещи. Часть закинул на плечо подоспевший Хатко, часть взял он. Распрощавшись с клиентами, водитель такси быстренько уехал восвояси, пока дотошный МИР не снял с его галактического счета пару лишних белли. Напарники остались в одиночестве.
– Идем? – Лю улыбнулся и первым зашагал в сторону центрального входа. Хатко мрачно пристроился рядом. Он молчал и никак не выказывал радость возвращения в родную среду – задумался о чем-то, – но Лю и не придал особого значения чужому молчанию. Его крутила и вертела радость от попадания, наконец-то, в родные и понятные декорации, где жизнь идет размеренным ходом запланированных встреч и не сданных вовремя отчетов.
Эту жизнь он понимает.
Барьер на входе колышется, когда они проходят сквозь, и Лю знает, что за это мгновение их успели просветить во всех спектрах, начиная от банальной проверки на оружие и заканчивая измерением радиационного фона. Внутри непривычно тихо – обычно департаменты МИРа завалены работой так, что их сотрудники носятся между кабинетами земные сутки напролет. Но не здесь. Здесь в холле, который обычно является апогеем хаоса, царит тишина.
Лю широким шагом подходит к стойке информации, за которой сидит молодой парень, явно их заметивший еще у входа, но не подавший вида из вежливости. Его кожа легкого смуглого оттенка, и Лю понимает – ракуанец.
– Добрый день. – Здоровается он, опираясь о стойку. Парень бросает взгляд сперва на монитор перед ним, какая непрофессиональность, думает про себя Лю, и только потом переводит взгляд на гостей. Он улыбается.
– Добрый. Чем могу вам помочь, Люциус, ар-Хатко?
Лю морщится от звука собственного полного имени, пока Хатко рядом просто кивает в ответ на свое.
– У нас назначена встреча с местным главой спецзаданий МИРа.
Взгляд парня на секунду теряет фокус (Лю понимающе хмыкает. Молодой совсем. Недавно только научился пользоваться ракушкой) и уже через секунду на экране начинает мелькать информация. Лю качает головой, глядя на это безобразие. Новичок, понятно дело, что с него взять, но все мысли парня сейчас проецировались на экран помимо его воли. Открытые страницы накладывались одна на другую, исчезая в ворохе других мыслей и идей.
Парень нахмурился и даже закрыл глаза, отчаянно стараясь сосредоточиться на главном. Пару раз у него почти получалось, но недостаток опыта неизбежно сказывался, стоило тому перейти к более сложным операциям.
Лю поднял глаза к потолку, где за фосфоресцирующим слоем скрывались мелкие потоки магнитных полей, составлявшие разум и сердце этого места.
– Система. – Он поднял руку с вживленным в нее чипом. Ракушка в голове отозвалась тихим щелчком, система распознала обращение. – Код ноль-ноль-восемь-два. Предоставление доступа, отсутствие экстренного вмешательства. Стандартная операция. Код восемь-четыре-три. Сохранение админских прав. Код пять. Отмена предыдущих кодов. Код три-семь-семь-девять-один. Подтверждение личности. Код пять-пять-три. Подтверждение статуса. Код пять. Отмена предыдущих кодов. Код ноль – система, выполнять.
Перед глазами возник прозрачный, едва видимый экран, и Лю махнул перед ним рукой, вызывая на него все операции системы. По прозрачной поверхности пронеслись числа кодов, программные данные, пока, наконец, не высветилась одна единственная фраза: «доступ разрешен».
Лю улыбнулся, перехватывая полный ужаса взгляд парня за стойкой. Тот смотрел на него, как на какого-нибудь космического пирата, пришедшего в МИР, чтобы его разрушить, совершить диверсию или украсть какие-то драгоценные данные. Хотя, какие данные на этой захудалой планетке? Реши пираты их украсть, им стоило бы наведаться в главный информационный штаб. Но поскольку тот расположен в центре черной дыры, по сути, он не существует в этой реальности, сделать это будет ой как непросто.
Лю все еще смотрел на парнишку, пока по экрану бежали сведения о персонале ракуанского департамента, а также данные с их графиками работы. Он специально оставил висеть только два досье: парнишки за стойкой и главы спецопераций, который, если верить расписанию, а ему нужно верить, сейчас был у себя в кабинете и занимался бумажной волокитой. Лю мог бы достать и видео с камер, но к ним требовался чуть более высокий доступ, чем полагается обычному служащему. И формально такого доступа у Лю просто не должно быть. А вот как он его заполучил в обход всевидящего ока закона – это уже совсем другая история.
– Крал Висферц. – Прочел Лю первые строчки красовавшегося на экране досье. – Красивое имя, Крал. Походит на земное.
Парнишка пошел бледными красными пятнами. Да, некоторым людям с других планет было очень приятно, когда их сравнивали с землянами и выходцами из ее колоний.
А Лю продолжил читать.
– Опыт работы… Ух ты. Меньше месяца. – Он удивленно посмотрел на парня. Для такого срока тот ну просто великолепно пользуется чуждыми для себя технологиями. Помниться, самому Лю потребовался едва ли не год, чтобы освоиться с новыми возможностями своего мозга и тела. А парень смог достичь таких высот за такой короткий срок. Нет, на входе он надолго не задержится. Таким талантам место в первых рядах местного департамента или на службе в основных корпусах МИРа.
– А ты молодец парень. – Лю открыто и искренне улыбнулся, чем смутил того еще больше.
– Да я ж это… после обучения.
– Ну-ну. – Лю закрыл чужое досье, перелистнув на следующее. – Вильгельм Пфальц. Четыреста шестнадцатый кабинет. Пошли.
Он обернулся на Хатко и смахнул экран – тот тут же исчез. Парень нервно привстал со своего места, явно не решаясь его покинуть. Лю и ему махнул рукой.
– Провожать не стоит. Не заблудимся. – И дернув Хатко за рукав, зашагал, следуя любезно высвеченной перед глазами карте, в сторону телепортов. Он даже не уточнял, следует ли за ним его напарник – понял это по шарканью шагов. Альдранца явно что-то занимало, и Лю совсем не хотел знать, что.
Телепорты нашлись буквально за соседним поворотом: пять выстроившихся в ряд маленьких цифр в полу. Каждая вела на свой этаж, и Лю, не медля ни мгновения, шагнул в сторону четвертой, тут же оказываясь в длинном коридоре. Убранство здесь было сделано явно на ракуанский манер: бежевые и коричневые тона, рассыпчатая структура стен, мягкий пол, по которому было очень приятно ступать босыми ногами. Лю только сейчас вспомнил, что вообще-то ходит без обуви, и ощутил легкий укол робости. Представать в таком нерабочем виде перед местной администрацией было гвоздем в крышку гроба их и без того щекотливой ситуации.
Хатко появился чуть правее и тоже огляделся. Даже хмыкнул.
– Какие вкусы.
– Тебя забыли спросить. – Съязвил Лю, внутренне радуясь подошедшему к концу периоду чужого тягостного (для него в первую очередь) молчания.
Хатко фыркнул и первым зашагал по коридору, минуя разнообразные двери. У каких-то были витые ручки, какие-то больше походили на ворота в море, вместо каких-то прямо на стене висел знак телепорта – видимо хозяин кабинета очень не любил незванынх и настойчивых посетителей. Ведь дверь можно взломать (впрочем, не с защитой МИРа), а вот с телепортом такое не прокатит. Легче уничтожить стену, чем перенастроить пространственные волны. И то не факт, что разрушенный телепорт просто исчезнет, а не перекроит пространство вокруг, создав зону аномальной гравитации, что неизбежно приведет к возникновению других измерений и коллапсу пространства-времени в этой его точке. Сложная и опасная система, поэтому таких любителей уединенности на этаже было немного. Пара человек. Большинство предпочитали старые добрые двери.