Радомира Берсень
Левантевски, шприц!
Глава 92.
– Послушай, я выполнил твои требования – отпусти Лиззи, слышишь? – Риккант пытался говорить как взрослый, но нотки паники все-таки проскальзывали в его голосе. Сандир хмыкнул и дернул его с такой силой, что принц едва не полетел носом в землю. – Эй, да что ты себе позволяешь?
Неожиданно сановник резко остановился и грубо сгреб парня за плечи, развернув его лицом к себе.
– Я, мой маленький милорд, могу себе позволить все, что угодно, – пренебрежительным тоном произнес он, оглядывая принца – тот здорово вымахал и вроде даже стал еще крепче телом, после того как бежал из замка.
– Я – дракон, – холодно напомнил Риккант и попытался сбросить с себя руки Сандира, – я принц. А ты – всего лишь служащий при короле.
Сандир с силой впился пальцами в плечи мальчика и подтянул его к себе, с ненавистью дыша ему прямо в лицо на каждом слове:
– Нет, ты не понял, маленький милорд, твой брат больше ничего не решает, а ты так и подавно. Ты даже совершеннолетия еще не достиг. И не достигнешь. Кстати, хочу напомнить, что по условиям сделки ко мне должны были выйти еще и фениксы. Где они?
Сановник попытался встряхнуть Рикканта, но тот больно сжал его запястья.
– Понятия не имею, – ледяным тоном ответил принц, – где хотят, там и сидят. Я принц и меня более чем достаточно для обмена на обычного человека.
Ничего не ответив ему, Сандир сбросил с себя руки принца и грубо толкнул того в спину.
– Идем. Вон туда, вправо, за холм.
– Она там? – Осведомился Риккант, но Сандир упрямо молчал. – Лиззи там? Ты ее отпустишь? Я приказываю отпустить ее!
Вскоре они обогнули невысокий холм и принялись спускаться в широкий плоский лог, дальний край которого был густо заполнен кустарником. В середине же был разбит приземистый шатер травянисто-зеленого оттенка, это был настоящий военный шатер, что использовался для совещаний. Риккант устал и выдохся – Сандир тащил его с бешеной энергией. К тому же, артефакт пространства облегчал движение только Сандиру, мальчику же приходилось что есть силы перебирать ногами, чтобы успевать за ним. Добравшись до входа, Сандир сухо кивнул стражу и втолкнул принца внутрь одним молниеносным движением – он не хотел, чтобы воин узнал его. Влетев в шатер, Риккант наткнулся на стол и распластался по его поверхности.
– Ну ты и тварь, – с презрением глядя на Сандира проговорил он, – чкаан ыхщк тебе в ахща.
Сандир в один стремительный шаг оказался рядом и с сильным размахом отвесил мальчику оплеуху.
– Ой, боюсь, умер от ужаса, скончался от боли, – издевательски проговорил юный дракон и с достоинством выпрямил спину, – меня мама по заднице сильнее хлопала. И что – это все?
Советник вдруг нехорошо улыбнулся. Глядя мальчику в глаза, он медленно отвязал от пояса артефакт пространства и не глядя швырнул его на ближайший стул. Затем ладонь его скользнула по гладкой ткани сюртука, пальцы сжались на тонкой рукояти небольшого кинжала. Риккант с похвальной выдержкой не допустил ни малейшей перемены в своем лице, однако принялся медленно отступать, отталкиваясь руками от столешницы. Сандир вдруг скрипуче засмеялся.
– Что, маленький принц, страшно тебе стало?
Риккант прекрасно понимал, что его провоцируют, поэтому полностью сосредоточился на руках Сандира, игнорируя его оскорбительные реплики. Он видел, что тот вытащил кинжал с небольшим слегка загнутым лезвием и выставил его перед собой.
– Грош цена твоим обещаниям, Сандир, – заметил Риккант, продолжая отступать вокруг стола, – сам ты гнилой и слова твои такие же.
– Что ж ты в таком случае выскочил ко мне из Леса? – С ухмылкой спросил Сандир, двигаясь ему навстречу. – Мог бы там сидеть себе спокойненько, в безопасности. Униженно выпрашивая себе содержание у оборотней.
Риккант отчетливо понимал, что если он остановится – безумец с кинжалом настигнет его, но если будет двигаться дальше, то их разделит поперечная часть стола, достаточно узкая, чтобы Сандир мог перегнуться и нанести удар. Поэтому он метнулся за стол и тут же отступил к стене. Сандир засмеялся снова. Затем будто захлебнулся, замолк, вытер рот тыльной стороной руки и вскинул кинжал повыше. У него слишком высокий рост и достаточно длинные руки, с холодом в груди осознал Риккант, а у меня нет никакого оружия и мозги с горошинку. Действительно, зачем я покинул Лес? Но сразу же вслед за этим он вспомнил про Лиззи – она спасла его от адской боли, вернула к жизни и кто знает не нуждается ли она прямо сейчас в том же самом?
Риккант продолжал отступать, огибая стол, он надеялся добраться до выхода и выскочить наружу. Сандир поменял тактику, делая броски то вправо, то влево и с силой пронизывая лезвием воздух. Мальчик был гибок и подвижен, однако пару раз оно зацепило одежду на плече. Наконец Сандир устал и разозлился.
– Хватит уже бегать! – Зашипел он и принялся карабкаться на стол. – Ты трус! Настоящий дракон не стал бы избегать стычки.
– Настоящий дракон прежде всего дружит с головой, в отличие от тебя, – огрызнулся Риккант и бросился к выходу, стараясь не поворачиваться спиной к Сандиру. Тот мгновенно развернулся, скользнул по столешнице и одним молниеносным движением вонзил кинжал прямо в грудь мальчика. Риккант сжал зубы, подавив вскрик, и вцепился в рукоять кинжала, пытаясь вытащить его. Сандир спрыгнул на землю, подтянул к себе пленника и ударил по рукояти ладонью, углубляя рану. Мальчик побледнел, закачался и резко ослабел.
– Вот так, – удовлетворенно сказал Сандир, вытащил кинжал и принялся неторопливо обтирать его об одежду Рикканта, – он заговоренный, этот кинжал, – пояснил он, – чувствуешь слабость?
Вместо ответа принц всем телом навалился на стол, без удивления наблюдая как его кровь заливает столешницу и струйками стекает на пол. Он изо всех сил пытался удержаться на столе, но сильнейшая слабость сделала его тело мягким и непослушным – он кулем свалился на пол. Сандир больше не смеялся, глядя как подросток двумя руками зажимает рану, пытаясь остановить кровотечение. Склонившись, он подхватил того за плечи и оттащил к стене. Риккант задыхался, его мучало головокружение, оглушала сонливость, хотелось просто закрыть глаза и позволить всему этому закончиться. Вспомнив, что он – дракон, он озлился и неимоверным усилием воли заставил себя остаться в сознании. Сандир равнодушно переступил через его ноги, дошел до дальнего конца шатра и принялся рыться в сундуке с одеждой. Сменив сюртук, он тщательно приладил на пояс ножны с кинжалом и вернулся к выходу.
– Кинжал заговорен магией, – с нажимом проговорил он, сверху вниз глядя на мальчика холодными злыми глазами, – через нанесенные им раны уходит жизненная сила. Ты будешь слабеть, пока не умрешь. Поверь, сопротивляться этому бесполезно, даже малая царапина отправила бы тебя прямиком в мир мертвых. Но с такой раной как у тебя … думаю это произойдет достаточно быстро.
Он вышел и быстро запахнул полог, не давая постовому увидеть раненного.
– Я на вечерний совет к королю, – сухо произнес Сандир, глядя как черный горизонт пожирает последние отблески света, – в шатер не входить и никого не впускать. Если придет кто-то из командиров – пусть ждет меня снаружи. Никого не впускать, ясно?
С этими словами он легким шагом принялся подниматься по тропинке, что выводила из распадка на луг. Оттуда доносились веселые крики, смех, звуки музыки. В темном шатре лежал раненный подросток, который неглубоко и часто дышал, не в силах издать даже звука, чтобы позвать на помощь. «Не закрывать глаза», – мысленно твердил он себе, – «не закрывать глаза, не позволять себе отключиться». Ему было невыносимо холодно, слабость нарастала с каждой минутой, так что вскоре Риккант сполз на пол и распластался на спине. Не закрывать глаза. Не закрывать глаза…
Глава 93.
Огромный рыже-дымчатый заяц выскочил на дорогу, приподнялся, чутко принюхиваясь, затем принялся энергично чесать себе бок задней лапой.
– Эва! – Восторженно зашептал скучающий воин, нервно пихая в бок своего товарища. – Заяц! Гляди какой здоровый!
– И чо? Зайцев я что ли не видел? – Буркнул второй, пытаясь отодвинуться, чтобы спокойно подремать.
– Да я тебе чо говорю – это же мясо, прорва мяса, ща мы его легонечко…
Заяц, однако, ждать не стал. Слегка качнув ухом в сторону бормочущих кустов, он опустился на все четыре лапы и что есть духу припустил на луг, предусмотрительно обогнув трактир с левой стороны, чтобы закрыться им от солдат.
– Ушел, – разочарованно протянул воин и вздохнул, – опять эту затхлую кашу жрать придется.
– Уймись, – велел ему второй, – сиди и смотри в оба, сейчас твоя смена.
– Моя-то моя … дык на что глядеть-то теперь?
Ответа не было – товарищ его уже крепко спал. Заяц же тем временем, ловко виляя во все стороны, миновал трактир, взволновал высокую траву и стремительно взлетел на плоский холм. Прижав уши и осторожно высунув мордочку, он огляделся. Праздничные шатры стояли на лугу по левую сторону от него. Справа же виднелся тенистый распадок, заросший кустами, среди которых притаился почти незаметный зеленый шатер. Заяц задвигал носом – отвратительный аромат свежей крови, резкий и неприятный, забил его обоняние, не давая сориентироваться в запахах. Снова укрывшись в траве, он зафыркал и принялся энергично тереть мордочку лапами, обтираться о траву. Это не слишком помогло и тогда он принялся осторожными прыжками продвигаться вдоль края распадка, тщательно принюхиваясь к вечерним ароматам. Откуда здесь кровь? Может разделывали быка для гостей? Нет, это больше похоже на запах какого-то сильного, магически одаренного создания. Может быть, неистовые в своем веселье гости затеяли ристалище? Зайца это не интересовало. Как и всякое мирное животное он был осторожен и избегал мест, откуда пахло кровью – зачастую это указывало на присутствие хищника. Миновав шатер, он снова высунул нос из травы и, с облегчением, ощутил совсем другие запахи: ночные цветы, что уже начали медленно распускаться, свежая трава, вино и пища – это тянуло порывами с луга, женщина…
Вечерний сумрак уже опустил свои ладони на землю и потому заяц безбоязненно вытянулся во весь рост, напряженно втягивая в себя воздух. Женщина … явно немытая … Лиззи! Кубарем он слетел в распадок и принялся пробираться между кустами навстречу все усиливающемуся знакомому запаху. Сильнее всего отчего-то пахло в гущине, где днищем кверху лежала огромная старая корзина. Осторожно касаясь ее носом, заяц попытался обнюхать корзину и сдвинул ее, обнаружив яму. В следующее мгновение он отступил назад и принялся крупно встряхиваться всем телом, пока наконец не обернулся худощавым парнем.
– Лиззи? – Шепотом позвал Левантевски, всматриваясь в темноту. Он был уверен, что она там. – Лиззи? Ты меня слышишь?
Не дождавшись ответа, он спрыгнул вниз и тут же наткнулся на мягкий куль, перетянутый веревками. Вытащив его из ямы, Левантевски принялся ощупывать узлы, одновременно вглядываясь в лицо. Да, это была она. Зрение оборотня позволяло ему даже в темноте отчетливо видеть толстый комок во рту, заострившиеся скулы, оцарапанный висок с отрезанными волосами и глубокий порез через левую щеку, от виска до подбородка.
– Проклятье, – пробормотал он, отчаянно дергая веревку в попытке развязать ее как можно скорее, – Лиззи! Открой глаза! Ты меня слышишь?
Справившись наконец с путами, он бережно положил ее на спину и принялся изучать ее состояние: прижал пальцы к запястью, к шее, коснулся ухом ее губ и, с ужасом, понял, что девушка не дышит.
– Проклятье и еще тысячу раз проклятье, – с отчаянием прошептал он. Что делать? Ни зелий, ни целительских артефактов у него не было. Бежать за Миюрой? Нет времени на это! Нужно запустить ей сердце прямо сейчас, пока не поздно, пока она еще теплая, мягкая, почти живая. Фельдшер в отчаянии вцепился себе в виски, сдерживая желание застонать, закричать в голос, он не имел права сейчас предаваться переживаниям. Но что делать? На стремительной помощи у них всегда были с собой два чудесных чемоданчика, в крайнем случае – всегда можно было установить факт смерти и спихнуть мертвого другим ведомствам. Но сейчас-то он не мог, просто не мог этого сделать!
Неожиданное потрясение вернуло Левантевски в чувство, он вдруг стал холоден и собран. «Что я могу сделать?» – лихорадочно размышлял он, – «думай, думай, думай … что я делал … нет, так не пойдет, я всегда делал то, что мне велел знахарь, я ведь всего только фельдшер». И вдруг с какой-то необыкновенной ясностью перед его глазами предстала живая Лиза, упирающаяся двумя руками в грудь Рикканта. «Зови на помощь», – сказала она тогда, – «я долго не смогу, мне не хватит сил».
– И тогда я сам стал этой помощью! – Пробормотал он дрожащим голосом и в одно движение разорвал одежду Лизы. – Так, руки сюда, вот так … локти не сгибать … резко, коротко, ломаем ребра…
Он не запомнил сколько раз нужно надавливать на грудь, но на каком-то инстинкте уверенно прерывал толчки, зажимал Лизе нос и с силой вдувал воздух ей в легкие.
– Раз, два, три … пятнадцать … вдох …
По лбу его обильно текло, волосы насквозь пропитались по́том, все тело пылало жаром, но Левантевски даже не осознавал всего этого – он выполнял сердечно-легочную реанимацию, которую никто никогда в этом мире не знал. Наконец девушка вздрогнула всем телом, втянула в себя воздух и хаотично задвигала руками. Левантевски обмяк. Он сидел и двумя руками обтирал лицо. Вскоре дыхание Лизы стало не таким шумным и выровнялось. Она слабо закашляла.
– Лиззи, Лиззи, – с дрожью в голосе проговорил Левантевски с укоризной, – ну ты даешь! Вот я еще только знахаря своего из мертвяцкого мира не выдергивал!
Лиза повернула голову и бессмысленным взглядом уперлась в белесый силуэт.
– А, Левантевски, – хрипло прошептала она, – а ты чего – голый, что ли?
Он вдруг, смутившись, поглядел на себя и подтянул колени повыше.
– Ну да … я же к тебе в обороте пришел.
Лиза уперлась руками в землю и попыталась сесть.
– Стой! В смысле нет, лежи! Я сейчас!
Фельдшер вдруг зачем-то встал на четвереньки и уверенно пополз в глубину кустов, шумно принюхиваясь, фыркая и что-то бормоча себе под нос. Какое-то время его тощая задница покачивалась прямо у Лизы перед глазами, выписывая затейливые виражи. Она остекленело глядела на это, с трудом понимая что происходит. Затем парень полностью погрузился в кусты и уполз.
– Вот так … взял и ушел, – прошептала Лиза и расслабленно закрыла глаза. Судя по ноющим ребрам, фельдшер только что реанимировал ее. И похоже сделал все на отлично. Взять бы его зачетку и вписать туда большими буквами «МОЛОДЕЦ!».
В кустах зашебуршало и оттуда деловито выполз Левантевски, что-то сжимая в правой руке.
– Вот хорошая травка, это нам повезло, что она любит тень и сырость. – Скороговоркой проговорил он и неожиданно сунул целую пригоршню ароматной зелени ей в рот. – Жуй, но не глотай.
Лиза покорно выполнила инструкцию.
– Чувствуешь такой кисло-горький привкус?
Она закивала. Фельдшер положил ей на голову одну руку, а пальцы другой сложил в какую-то причудливую комбинацию. Медленно выпевая заклинание, он рисовал странные узоры, которые бледно-серебристой дорожкой вспыхивали в ночной уже темноте. Время от времени он подтягивал эти серебристые нити, пронизанные магической силой, к той руке, которую держал у Лизы на голове. Она с удивлением ощутила прилив сил и поняла, что вполне может подняться на ноги. Да что там! Она была в полном порядке.
– Погоди, сейчас еще порез заговорю, – поспешно сказал Левантевски, видя, что Лиза хочет встать. Через минуту ее щека была абсолютно гладкой, царапины на виске тоже исчезли. – Все, можешь проглотить. Кто это сделал?
– Догадайся с трех раз, – буркнула Лиза, – разумеется, этот Сандир, так его, пользованный клистир. Поганец. Вот на ком я бы с охотой провалила экзамен по реанимации.
– Ничего себе! Так вот как он эти волосы у тебя добыл, – покачал головой Левантевски и подставил руку, помогая ей подняться, – ты это … не смотри только на меня, ладно? – Внезапно смутился он.
– Да ладно, чего ты, все равно же темно, – отмахнулась Лиза, пытаясь оглядеться, – ну и тьма едрипетская! Где это мы? В какой стороне Лес?
– Лес и тракт там, – махнул рукой Левантевски, – вон в той стороне трактир, а воон там – слышишь? – гости орут, жизни радуются. А вот тут, метрах в десяти всего, стоит какой-то шатер.
– Значит надо валить отсюда, – резюмировала Лиза, – проведешь меня?
Парень вдруг замялся.
– А давай заглянем туда, в шатер? – Предложил он. – Все-таки я городской оборотень, неуютно мне без одежды – тут колючки всякие, ветки … и потом – может разведаем чего.
– Ой, поймают, – с сомнением протянула Лиза.
– Там темно и вроде бы никого нет. А мы сейчас кустами проберемся и посмотрим, не выбираясь из них. Да ты на себя посмотри.
Лиза опустила глаза и обнаружила чрезвычайно дерзкий вырез, который буквально разделял ее одежду на две половины. Подавив вздох, она сказала:
– Вижу ты абсолютно точно выполнил все действия по реанимации. Молодец, Левыч, учишься на глазах. Мне, конечно, мои прекрасные титьки бегать не мешают, но если тебя это смущает…
– Давай просто глянем и все, – устало выронил Левантевски, – да я не про твои … гм … красоты сейчас говорю! А про шатер.
– А-а, – разочарованно усмехнулась Лиза и встала на четвереньки, – а я-то уже порадовалась, что смогу ослепить тебя своей неземной красотой.
Левантевски предпочел не обращать внимания на странные шуточки неожиданно развеселившейся Лизы и уверенно пополз в кусты, стараясь отгибать ветви бесшумно. Добравшись до цели, они обнаружили воина, который сидел у входа в шатер и томно раскачивался из стороны в сторону, время от времени всхрапывая и мотая головой.
– Страж, – коротко шепнул Левантевски, оглянувшись через плечо, – вот откуда, оказывается, этот запах!
– Какой запах? – Поинтересовалась Лиза, пытаясь держаться сбоку, чтобы не утыкаться лбом в обнаженный копчик своего товарища.
– Крови. Я-то думал это с луга тянет. А это из палатки.
– Тогда тем более не стоит туда идти, – благоразумно заметила Лиза, – пошли уже отсюда!
– Нет, постой-ка!
Левантевски уселся на землю и осторожно высунул кончик носа из кустов. Воин пришлепывал губами и что-то бормотал сквозь дремоту.
– Какой-то знакомый запах, – озадаченно пробормотал Левантевски и покачал головой, – эх, если б я мог обернуться, то лучше бы понял…
– Нет времени, – нервно отозвалась Лиза и ткнула его пальцем в бок, – пошли уже отсюда!
Однако фельдшер все никак не мог решиться: он то оглядывался в сторону, где они могли бы пройти незамеченными, то снова разворачивался ко входу в шатер.
– Да чего ты ждешь-то! – Наконец зашипела Лиза. – Чтобы от нас тоже запахло кровью?
– Нет … но это кто-то, кого я знаю! Не мешай, Лиззи!
Он вдруг припал к земле и мелко задрожал всем телом, несколько раз встряхнулся, шумно фыркнул и обернулся зайцем.
– Ну пошла потеха в пляску! – С досадой прошептала Лиза, когда оборотень неторопливо выбрался из кустов и принялся осторожно подбираться к шатру, поводя носом. Она безмолвно наблюдала за тем как заяц подкрался прямо к сладко дрыхнущему воину и внаглую расположился прямо у самых его ног.
– О, заяссс, – с удивлением просипел очнувшийся воин, подбирая ноги, – ты какой молодец, а! Сам ко мне пришел. Жарёха моя, ужин мой…
Он медленно потянулся в сторону, пытаясь одной рукой нащупать оружие. Второй же рукой, растопырив пальцы, воин осторожно тянулся к заячьим ушам. Левантевски, казалось, совершенно не замечал этого, внимательно вынюхивая щелочку в пологе. Лиза остолбенела, завороженно глядя на то, как ее приятель медленно превращается в ужин бойца. Но в следующее мгновение произошло нечто неожиданное: заяц припал к земле, подтянув сильные задние лапы под самое брюхо, напрягся всем телом и когда воин окончательно склонился над ним, уже сжимая уши в кулаке, распрямился подобно могучей пружине. Громко клацнули зубы, брызнула кровь – воина буквально подкинуло в воздух и отбросило на шатер. Полог подался и распахнулся, страж брякнулся внутрь в бессознательном состоянии. Лиза выбралась из кустов и осторожно нащупала у него пульс, пока оборотень принимал человеческий облик.
– Ну что? – Деловито поинтересовался он, нарочито небрежным тоном. – Жив?
– М-м … трудно сказать. Мне кажется, ты ему сломал челюсть. Да и без черепно-мозговой тут явно тоже не обошлось. Ну ты даешь, я уж думала все, конец тебе, жарёха ушастая.
Она улыбнулась и осторожно перешагнула через неподвижного стража.
