Петр Ингвин
Небесные люди
Ошу заткнули уши и чьим-то длинным поясом обвязали через подбородок и макушку. Свечу поставили у пограничного столба – прятаться можно было с любой стороны, хоть на посту, хоть в окрестных кустах и неровностях. Ош порадовался: яркие блики играли на краске, и полосатый столб, о котором он знал, но которого не видел, обрел очертания. Неприятно было бы врезаться во что-то на виду у всех. Оврагов и опасных камней поблизости не было, об этом давным-давно рассказал отец и сейчас не намекнул об изменениях, значит, все осталось по-прежнему. Неровности земли помогал видеть ветер, перегонявший пыль и сухие травинки. В безветренную погоду Ош отказался бы играть.
Хуже всего, если Дили спрячется в здании поста – никто не знает, как теперь внутри все устроено. Обычно такое здание делили на несколько помещений – для пограничников и отдельно для прохожих, где они могли отдохнуть или переночевать. На каждом посту обязательно имелась темница для временного содержания преступников, для этого подходил любой оборудованный подвал, но ловить азары никого не любили, и подземелья пустовали или использовались как склады, то есть всегда были закрыты. Мебель обычно отсутствовала – деревянную давно пустили на дрова, металлическую разобрали, либо она сама развалилась от времени. Постовые и странники отдыхали на соломенных тюфяках на полу. Еще мог сохраниться стол или шкаф. Дили, конечно, мог спрятаться где-то в помещениях. Найти его там Ошу будет трудно, но этот вариант маловероятен. Выход из здания всего один, на такой риск соперник не пойдет. Проще прятаться за зданием, чтобы, когда тебя ищут с одной стороны, выскочить с другой и добежать до свечи первым.
Игра началась.
Первый тур Ош проиграл. Соперник оказался не просто шустрым, а сверхскоростным. В ночи разнеслись радостные вопли – их было слышно даже через повязку. Отец сказал: «Бойся бегуна». Дили не зря пригласили против Оша, о котором долго не слышали и не знали, что же он задумал. Дили явно был не простым игроком, отец слышал про него что-то такое, что решил предупредить. Вывод: не рисковать, не отходить далеко от свечи, указывать на противника с максимального расстояния, чтобы не дать себя опередить еще раз.
Во втором туре Ош отыгрался. Соперник не мог даже предположить, что для невидимости нужно просто лежать и не шевелиться. Он выглянул из ямки в далеких песках – когда только успел добежать? – и Ош, сделав еще несколько шагов навстречу, объявил про него наблюдателю и ринулся назад гасить свечу.
План с применением природной особенности они с отцом придумали много лет назад. Маленький Банга вовсю пользовался доставшимся от природы умением, хотя отец с матерью изо всех сил внушали хранить дар в секрете. Однажды за подозрительно частые выигрыши Бангу избили мальчишки – решили, что он слышит их передвижения. Последствия ужаснули: из ушей текла кровь, с одной стороны что-то в ухе сломалось, и с тех пор оно не слышало вообще. Урок усвоился, Банга стал осторожнее. Когда в играх появились ставки, отец давал небольшие суммы для проигрыша. Это был план на годы вперед – план, что однажды вырвет всю семью из серого существования. Такое дается один раз в жизни. Они готовились к будущему успеху – вдвоем. Создавали видимость. Играли роли. В племени азаров, посмей они кому-то рассказать, такая игра вызвала бы зависть и уважение.
Вдруг заболел младший брат. Серьезно заболел. За лекарство требовали несусветную сумму. Отец поджал губы:
– Ты готов?
Банга пожал плечами. Он столько лет ждал, но ждал чего-то другого – фееричного, торжественного, великого. Некоего судьбоносного праздника, который перевернет жизнь. Увы, с судьбой не поспоришь.
Играли так же, как сегодня – безлунной темной ночью, но игроков было несколько. Ставки взлетели до небес, и на глухого Бангу брали сто к одному – никто не верил в его победу. Отец поставил все, что на тот момент было в семье. А Банга подошел к распорядителю и поднял ставку:
– Ставлю себя и всех родных – отца, мать, брата и сестер.
– Парень, ты уверен в том, что делаешь? – спросили его.
Долги у азаров святы. Святы перед азарами же, естественно. Предупредить о последствиях человека, который делает такую ставку, было необходимо.
– Я верю в себя.
– Принято.
Отцу о ставке он сказал в последний момент. Хорошо, что сказал. Если бы промолчал…
Во время игры Банга больше думал, как будет оправдываться перед судьями, если его обличат в мошенничестве. Он даже не сразу понял, что случилось. Победу у него вырвал Гигора.
Даже с несовершенным слухом бой праздничных барабанов показался громким. Община умела праздновать с размахом.
Отец нашел его в чествовавшей Гигору толпе.
– Я предусмотрел и такой случай, – шепнул он, – мать с детьми уже на границе, в песках. Беги.
С тех пор Банга зарекся играть. Сейчас его звали Ош, и обстоятельства изменились. Он вернулся взять реванш.
Начался третий тур. Дили был почти неуловим. В прошлом Ош прогорел именно из-за недооценки соперника. Получается, сейчас он повторял ту же ошибку – вновь поставил все против неизвестного противника. Появились нехорошие мысли как в отношении победы, в которой не сомневался когда строил планы, так и в честности игры. Но он играл с азарами, о какой честности могла идти речь?! Нгоно, скорее всего, выставил против него мутанта – у Дили наверняка что-то с ногами. Нормальный человек так бегать не может. А как проверить? Дили – официальный игрок, и если Нгоно надеется на победу, то на победу без оговорок. И отец сказал «Бойся бегуна». Бегуна! Будь у Дили необычность вроде зрения Оша или нюха Гигоры, отец об этом упомянул бы. А про возможность доказать это – тем более. Значит, кроме быстроты опасаться нечего.
В этом туре, как и в первом, Дили искал, а Ош прятался. Несмотря на то, что соперник ушел достаточно далеко в другую сторону, и выскочивший из-за колючего куста Ош оказался ближе к свече, Дили достиг ее первым.
Для зрителей видимость была не лучшей, они видели то, что вблизи, об остальном только догадывались. Скольжение во тьме темных пятен – одного верткого и второго чуть неповоротливого по сравнению с первым – вызывало у зрителей бурю эмоций, они скандировали:
– Ди-ли! Ди-ли!
Рев стоял, как на скачках – если даже Ошу сквозь тряпку пробивалось, то слышали, наверное, все окружающие посты, а то и в город долетало. Утром обязательно придут с вопросами. Никакого наказания пограничникам не грозило, игра – смысл существования азаров, кто же станет возражать, если выдалась возможность, и ее реализовали?
Четвертый тур сравнял счет, и Ош и вздохнул свободнее.
В пятом туре Ош неожиданно для всех вырвался по очкам вперед. Дили не помогли ни скорость, ни проворство – он ушел искать внутри поста, а Ош оказался с другой стороны и намного ближе.
Шестой тур начался для Оша нервно. Отсчитав до двадцати, он обернулся, обошел свечу, но Дили нигде не увидел. Стараясь не отходить от свечи на опасное расстояние, Ош наматывал круги, секунды тикали, а соперник не появлялся. Раскусил?! Вряд ли. Кроме быстроты у Дили не было других талантов. Он успел спрятаться где-то вдали и замер. А время идет, свеча догорает. Нужно идти искать. Если пойти в одну сторону, а Дили окажется в другой…
Спрятавшийся во тьме шевельнулся, и Ош сразу пошел в нужную сторону. Дили убежал так далеко, что Ош раздумывал: не привлечь ли внимание наблюдателя? Но как объяснить, откуда это известно?
Далеко за пределами видимости обычных людей Дили понесся по кругу, чтобы выскочить с другой стороны. Пришлось менять направление. Наблюдатель удивленно поглядел на Оша, который только что уверенно двинулся в одну сторону и вдруг свернул на полшаге, будто что-то увидел или услышал. Возможно, наблюдатель слышит бег соперника, а Ош с закрытыми ушами слышать не может, оттого и удивление. Это плохо.
Дили опять свернул и мчался теперь к свече. Раздумывать некогда.
– Вон он – там! – указал Ош на соперника и побежал обратно.
Если Ош бежал, то Дили просто летел. Из последних сил Ош успел на долю секунды раньше и просто упал на свечу грудью, руками отталкивая тоже прыгнувшего противника.
Ош победил.
ПОБЕДИЛ!
Все кончено. Уловка Нгоно не удалась, хотя были все шансы. Можно сказать, что Ош победил чудом.
Он поднялся, сорвал с ушей повязку и стал вынимать затычки.
Вокруг стояла тишина. Ее разбили жидкие хлопки – рисковый азар выражал восхищение оправдавшему надежды избраннику. Подключились мальчик и понявший, кто стал победителем, слепой старик.
Оша вынужденно поздравили и остальные. Выражение благодарности за удовольствие от игры прервал голос распорядителя:
– Выигрыш Банги не вызывает сомнений. Но был ли честен наш бывший товарищ? Все видели, а наблюдатель только что подтвердил, что Банга обнаруживал соперника на расстояниях, которые неподвластны человеку. Отсюда вопрос: человек ли он?
Толпа замерла. Пограничники подняли и взвели луки.
– Все мы помним Гигору, как долго он нас водил за нос, – продолжал Моло. – Не хотелось бы наступать на те же грабли. Сомнения нужно подтвердить или развеять. Банга, сын Кавора, ты готов пройти проверку на человечность?
– Ты сам завязал мне уши, – высказал Ош в мертвой тишине. – В чем еще хочешь обвинить?
– Я следил за тобой, и чтобы выиграть так, как выиграл ты, нужно не слышать соперника, не чуять носом, а видеть. Именно видеть. Мне кажется, что ты видишь в темноте. Есть ли подобные сомнения еще у кого-то?
Они нашлись у всех, кто проиграл.
Ош перекричал возмущенный гул:
– Естественно, я согласен на проверку! Мало того, я требую проверки! Я выиграл честно! Обвинения – полная чушь. Я не вижу в темноте!
Видеть в темноте – свойство мутанта. Если вдруг подтвердится, Оша сожгут, а его отец за обман будет возвращен и вновь обращен в рабство.
Моло посовещался о чем-то с лучниками, и один из них отправился в здание поста. Старик за что-то ударил своего поводыря. Остальные просто ждали, что будет дальше.
– Проверить просто. Луго сейчас разбирает проем с обратной стороны поста. Пусть Банга пробежит насквозь через здание с той же скоростью, как мчался к свече, чтобы выиграть. А мы послушаем – напорется ли на что-нибудь.
– Это ничего не докажет: он может идти осторожно… – начал кто-то, но Моло пресек возражения:
– Не может. Луго сделает так, что на скорости не свернуть, можно только остановиться или резко вильнуть, инстинкт самосохранения не позволит Банге обмануть нас.
Для большинства проигравших испытание казалось слишком простым.
– Он специально стукнется об стол, у него даже перелома не будет!
Моло успокоил:
– Будет, обещаю.
Ему не поверили.
– На такое даже я пойду, – выкрикнул кто-то, – если заплатите десятую часть того, что он получит в случае выигрыша! Я даже стол искать не буду, просто разобью нос о ближайшую стену и предъявлю как доказательство, что я не мутант!
Ош вдруг расслышал шепот – шептал мальчик, незаметно приблизившийся на тросике, на котором вместо прежних наручников теперь держал его слепец.
– Моло обманывает, там не будет стола или чего-то похожего. Они уверены, что ты видишь в темноте. Они открыли подпол, а там уже полгода роют колодец. Воды нет, глубина огромная. Если упадешь, то насмерть. Они уверены, что ты остановишься или перепрыгнешь.
– Откуда ты знаешь?..
Спрашивать было уже некого – мальчик юркнул назад в толпу.
– Три, два… один! Пошел!
Оша толкнули в спину. Он побежал.
В здании ничего не двигалось. С особенностью зрения Оша он видел впереди только колыхание кустарника по другую сторону здания. Он бежал туда – по прямой линии.
Нельзя, чтобы его признали мутантом. На отца откроют охоту и вернут. Договор с Нгоно будет признан недействительным. А странный мальчик, узнавший то, что узнать невозможно, не получит свои деньги. Как он узнал? Почему рассказал? Потому что ноги сами заставят остановиться, когда почувствуют пустоту, а руки постараются за что-то ухватиться. Живой Ош в этой ситуации – как бы однозначно мутант. Если он отпрыгнет или спасется другим путем, итоги игры обжалуют, Оша сожгут, и никто от этого не выиграет.
Нога не почувствовала опоры и провалилась в никуда.
Ош собрал волю в кулак – руки остались на месте.
Живой Ош никому не нужен, его замучают новыми проверками и тогда узнают правду. Живой Ош проиграет. Выиграет только мертвый Ош.
Прощай, папа, будь счастлив. Прощайте, мама и сестренки. Прощай, Нора. Жаль, что все кончилось так стра…
Часть пятая
Про мясо
Глава 1
Невероятно старый для новых времен, далеко за сорок, отец Оша выглядел как герой-злодей из детских сказок: через висок на бровь наползал шрам, сломанное ухо напоминало бесформенный кусок мяса, на обветренном лице поблескивали глубоко утопленные бегающие глаза. Лысину обрамляли жидкие волосы, заскорузлые ногти то и дело почесывали бугристый нос. При этом облик Кавора веселил моложавыми ямочками на щеках, взгляд оставался добрым, улыбка – милой. Добрый пират. Или еще вариант: злой пират, который решил понравиться деткам, чтобы отобрать у них конфеты.
– Дядя Кавор… – обратилась к нему Мия.
– Просто Кавор. Разве я настолько старый?
– В нашем племени до своих лет вы не дожили бы, – улыбнулся Энт.
– Тогда ничего не хочу слышать про ваше племя. Чего хотела, красавица?
Кавор излучал добродушие, но Сан его опасался и близко не подходил. Вот и сейчас мальчик унесся во тьму, и Мия помчалась за ним.
– Ребенок никогда не видел таких старых людей, – объяснил Энт.
Даже князь был моложе. Если заговорить о докатастрофной жизни, Кавор мог оказаться кладезем информации по многим забытым вопросам. Если, конечно, его склероз не одолел. Впрочем, на склеротика-маразматика отец Оша не походил.
Кавор кивком указал на Мию – она догнала Сана и теперь бурно ему что-то втолковывала.
– Не жена, сразу видно. Наложница или консерва?
– Кто? – не понял Энт.
– Еда в дорогу. Ты ведь, как понимаю, из людоедов?
Другие называли племя Энта именно так, но за последнее время он отвык от слова, что вдруг приобрело зловещий оттенок.
– Вы…
– Не выкай, не на официальном приеме. Вот что значит воспитание. Эх, какие времена были… Ты тоже из старого мира, а люди ныне делятся на две категории: которые до и которые после. Какая бы ни была разница в возрасте, а мы с тобой поймем друг друга лучше, чем ты ее или она тебя когда бы то ни было. – Кавор вновь указал на Мию. – Красивая. Давно не был с женщиной, даже не видел их. Нгоно, собака, любую поблажку заставлял новым планом отрабатывать. Я его богачем сделал, а ему все мало… Что-то я отвлекся. Сыграем на нее?
Энта передернуло вторично. Собеседнику явно не хватало такта.
– У вас… тебя жена есть.
Кавор застыл:
– Что Банга рассказал о семье?
– Сестер сосватали, супруга ждет. – Энт мотнул головой в сторону племени контейнерных крыс, где после ухода королевы-провидицы началась смута.
По пути к азарам Энт в основном молчал, Мия занималась Саном, а Ош ничего не скрывал – выговориться кому-то, с кем никогда не пересечется, стало для него отдушиной. Теперь Энт знал все о соседнем племени. Ко времени побега Оша дела там обстояли плачевно, неожиданный денежный поток иссяк – с тех пор, как провидица стала королевой, количество паломников быстро редело. Обычная провидица помогает всем, а правительница в первую очередь печется о собственном племени, ее действия направлены на его процветание – даже в ущерб справедливости. Для настоящего правителя справедливо то, что выгодно племени, и ничто другое. Нора, о которой Ош говорил с великим пиететом, была истинной королевой. Но она не справилась.
Ош поведал многое, но только не о своей особенности. Энт кое о чем догадался, но до конца не понял, в чем фишка. Главное, что с ее помощью Ош легко обыграет ночью любого соперника. Оставалось только ждать.
Когда Ош перед игрой сказал им уйти, Кавор свернул с асфальта сразу же, как их скрыла темнота. Он повел всех за собой в пески, чтобы никто не увидел их с Дороги, а возможная погоня чтобы прошла мимо.
– На всякий случай, – объяснил Кавор. – Мы имеем дело с азарами.
Они познакомились, и вот разговор привел к логическому финалу: в Каворе проснулся азар. Сообщение про жену сбило его с настроя только на миг.
– Ждет, говоришь? Это хорошая новость, но она не отменяет игру. Давай так: подорожная против женщины.
Они сидели на земле, Энт подогнул под себя одну ступню, Кавор, с удовольствием вытянув ноги, опирался на руку. Сан, видимо, не хотел возвращаться в общество чужака, и Мия осталась с ним в стороне.
– Твой документ не рассчитан на троих, – напомнил Энт. – Хочешь нас разлучить?
– Хочу дать тебе то, чего у тебя нет, разве это плохо? Подумай: с документом ты…
– Даже не рассматривается.
– А если не игра, а обычная сделка? – не сдавался Кавор. – С документом ты сможешь беспрепятственно пойти куда угодно, а за Калашникова дадут целый гарем.
– Закрываем тему.
Кавор вынул подорожную и повертел в руках.
– Если женщина тебе настолько дорога, больше ее не трогаем. Сыграем на автомат.
– Моло мне за него подорожную на троих обещал.
– Мало ли что обещал азар неазару. Моло обещал, а я даю. Вот она. Смотри, это твой путь в легальность, это твоя свобода, твои покой и безопасность!
Кавор помахал перед носом Энта листом бумаги. Похоже на книжный лист с печатью посередине.
– Можно глянуть?
– Пожалуйста, – с улыбкой произнес Кавор, но пропуск не протянул. – А можно глянуть на автомат?
Энт чуть было не отдал оружие. В последний момент что-то заставило прижать автомат к себе.
– Нет. Не принимай за недоверие лично к себе, дело в другом. Мы никому не верим.
– Банге вы поверили и пошли с ним.
– Мы не верили ему до конца, и автомат он у нас не просил.
Кавор рассмеялся.
– Пусть я не согласен с этой логикой, но понимаю тебя. Держи.
Впервые настоящая подорожная оказалась в руках Энта. Князь выдавал их только приближенным, которые периодически шпионили у соседей под видом купцов. Обычные люди не знали, как выглядят пропуска, а пограничниками на Дороге были те же ставленники вождя.
– Это же просто лист бумаги, причем дырявый. – Энт рассмотрел документ со всех сторон. Вырванный из книги лист выделялся только печатью с орлом и идеально круглым отверстием в правом верхнем углу, если смотреть со стороны печати. – Что делает его пропуском? Как вообще работает система пропусков?
– Так понимаю, что в твоем племени вождь народу вольностей не давал. Обычно люди в курсе, что требуется для беспрепятственного хождения по Дорогам. Запреты означают, что вожди боятся ухода народа к другим правителям. Но без купцов, без торговли, без переманивания специалистов племена остаются без средств к существованию, и людям еще сильнее хочется сбежать оттуда. Замкнутый круг.
– Люди действительно могут сбежать к соседям, если за границей жизнь лучше. Другое дело, что без документа не побежишь – нарушителей законов не жалуют нигде, потому наказаний для шатунов всего два – смерть или рабство. Будь у людей выбор…
– У людей всегда есть выбор. – Кавор пристально поглядел на Энта. – Ты шатун, это значит, что однажды сделал выбор. Скажи: сейчас ты более счастлив, чем когда жил у лю… при князе?
Энт бросил взгляд на Мию и Сана. Сан играл сухими веточками, Мия склонилась над ним, защищая от превратностей мира.
– Я повторил бы этот выбор не задумываясь.
– Вот тебе подтверждение, что выбор есть, и запреты ни к чему не ведут. Спрашиваешь, как работает система пропусков? Начну издалека, в старых понятиях. Племена сложились на источниках воды или просто закрепились на нужной многим территории, вроде стражей Ворот-в-Небеса. Слабые погибли и исчезли, остальные пользовались удачным расположением или обретали специализацию: есть племена коневодов, кузнецов, механиков, ткачей, оружейников, химиков… список бесконечен. Где-то готовят хороших бойцов, у кого-то обитают нужные остальным лекари или ведуны. Азары нашли собственный путь, и люди, сколько их не обыгрывай, несут и несут нам деньги в обмен на эмоции. Чтобы купить или продать что-то – товар, ощущения или информацию – нужен беспрепятственный транзит. При этом каждое племя по-прежнему боится соседей. Особенно бедных. Чтобы выжить, такие пускаются на любые аферы. Первое время было множество перебежчиков из племени в племя, как истинных, так и подставных, пока всюду не заработал единый закон «Перебежчику – смерть». Предавший один раз обязательно предаст второй, и, выпотрошив такого в плане принесенных ценностей и информации, перебежчика прилюдно казнили в назидание прочим. Шатуны – иное название перебежчиков, тех, кто личное ставит выше общего. Для живущих по закону устроили сеть Дорог – с патрулированием и постами на границах. Долго не могли договориться о единой системе пропусков. Что только не использовалось на первом этапе! Подделать оказалось возможно все. Предлагаемые системы требовали всеобщей грамотности или больших затрат. В конце концов устоялась нынешняя система – пусть не идеальная, но работоспособная. Помнишь, раньше в любой конторе были разнообразные печати? «Оплачено», «Совершенно секретно», «Входящие», «Упаковщица №26», «Отделение полиции», «Жирпромсмрад-лимитед», «Касса №3», гербовые на любом языке… Ныне сделать печать невозможно, а все, что нашлись, собрали у себя правители. Если кто-то обнаружит в заброшенных городах новые, то воспользоваться не сумеет – соседи-правители сами или через полномочные посольства договариваются, у кого какая печать действует на сегодняшний день, и подорожным документом становится любой лист бумаги, если на нем стоит печать племени, из которого ты идешь. Печать ставят посередине листа. Кроме печати атрибутом власти – не смейся – стал дырокол. На подорожных делаются дырки-отметки по полу, возрасту и количеству «вписанных» в документ людей. Дырка в верхнем правом углу – мужчина, в нижнем правом – мальчик. То же самое по левой стороне для женщин и девочек. Чем ниже, тем моложе, по нижнему краю отмечают грудничков. Подростков определяют визуально, к какой категории отнести, или, чтобы не возникли сомнения, соответствующая дырка делается ближе к печати. Подорожную показывают на посту при входе и выходе из племени, а если честные прохожие идут дальше, в обмен выдается документ собственного племени. Периодически между правителями происходит обмен использованными подорожными для повторной выдачи, все же бумага – товар часто встречающийся, но трудно возобновляемый.
Выходит, у убитого князя тоже были печать и дырокол, и он их где-то прятал. Закапывал, наверное, чтобы не украли в отсутствие хозяина. Уходя из племени, Энт взял то, что знал – автомат. Всплыла фраза из детства: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». По этой части ничего не изменилось. Бумажка и ныне оказывалась дороже и надежнее оружия.
– Теперь ты понимаешь мощь этого клочка бумаги. – Кавор последний раз показал подорожную и спрятал в карман. – Как насчет игры на нее против автомата?
– Вам… тебе не приходит в голову, что я могу ее просто отобрать?
Энт направил ствол на сидевшего рядом мужчину. Тот улыбнулся:
– Не можешь. Ты не такой. Рядом женщина и ребенок. Твои женщина и ребенок. Ты хочешь казаться в их глазах героем и не позволишь себе опуститься до бесчестного поступка. Азары хорошо разбираются в людях. Если я о чем-то с тобой говорю – значит, вижу, что об этом с тобой говорить можно. Итак: играем на автомат против подорожной?
– Нет. Без вариантов.
Кавор немного подумал.
– А на патрон? Всего один патрон.
Он замер. Жилки на шее напряглись. В нос Энту ударило запахом пота. У Кавора вся одежда пропахла невообразимой смесью остатков пищи и химии, но сейчас пот перебивал все.
– Нет.
Кавор вздохнул и поднялся.
– Тогда я пошел.
– К сыну? Зачем? Он же…
– К жене. Ты сам сказал, что она в соседнем племени. Нехорошо заставлять себя ждать. Документ у меня с собой, играть ты отказываешься, значит, меня здесь больше ничто не держит.
– А как же Ош?
– Ты всерьез надеялся, что Банга… то есть, Ош, как вы его называете, вернется? Какая наивность. Он не вернется. Дили – самый быстрый бегун племени, у него ноги особенные. Думаю, начни он прыгать кузнечиком, даже здание поста не будет преградой. Когда парня обвиняли, что он мутант (а это случалось постоянно), осмотр показывал обычные ноги, то есть доказать ничего нельзя. Банга или проиграет ему, или будет обвинен в жульничестве и сожжен как мутант.
– Из-за зрения?
– Он вам рассказал?
– Мы не слепые.
– Вот и азары не слепые. Моло о чем-то договорился с Нгоно. За Бангу уже выплачен задаток, а меня посадят обратно на ошейник. Если Банга вернется, это будет чудо, а я неверующий. Азары играют только когда уверены, что выиграют, и очень не любят тех, кто случайно или большей, чем у них, хитростью их побеждает. Я иду к жене и дочерям. Когда накоплю деньжат – выкуплю Бангу или сыграю на него. Точнее, это сделает кто-то от моего имени – мне теперь возвращаться опасно. Прощайте. Жаль, что вы не азартные. Надеюсь, в новом племени мне повезет больше.
