Петр Ингвин
Небесные люди
Папа хорошо знал семью Лека. Леон тоже служил постовым, его жена не так давно умерла, а до этого он потерял дочь – сестру-близнеца Лека, то ли заболевшую, то ли родившуюся с каким-то дефектом. С тех пор в семье исчезла надежда на будущее, отец и сын жили исключительно настоящим.
Итого: богач и бедняк, толстый и тонкий, живчик и размазня. Что могли прятать два столь непохожих мальчишки? Непонятно даже, что свело и держало их вместе. Какие у них тайны?
Они кого-то убили! В тайнике – труп!
Вряд ли. Тело проще скинуть в отхожий овраг, там и запах соответствующий, и никто не сунется посмотреть, что гниет внизу.
Или мальчишки втайне снабжают кого-то. Беглого, например. Или пришлого. В первом случае это грозило им неприятностями, о пределе которых страшно подумать, во втором приравнивалось к измене и привело бы к показательной казни обеих семей – настолько кроваво и жестоко, чтоб от одной мысли о чем-то похожем желудок выворачивало, а сердце сжималось в комочек и останавливалось.
Наиболее здравой казалась мысль, что Борас и Лек связались с контрабандистами и торгуют с ними. Это объяснило бы все. Правда, король боролся с контрабандой, и последних пойманных повесили на видном месте. Но это было давно. С тех пор о нелегальных торговцах не слышали. Теперь, если хочешь покупать-продавать, иди как честный человек по Дороге, плати пошлины, и тебе будут рады.
Представляется всегда самое интересное, а правда оказывается скучной. Нора улыбнулась. Скорее всего, если спрятанное будет еще на месте, она найдет обычные мальчишечьи тайны: игрушки или деревянное оружие, с которым более мелкие носятся по поселку, а старшим, как видно, лучше спрятать и играться, когда никто не видит. В общем, Нора едва дождалась и следующей ночью отыскала тайник.
Клад лежал на месте. В закопанном свертке оказался странный набор вещей. Первым бросилось в глаза оружие, отнюдь не игрушечное: лук с завернутой в пакет тетивой, пять стрел, десяток наконечников, красивый длинный кинжал и нож для продуктов. Кроме оружия, здесь была одежда из плотной ткани, под ней нашлись деньги и какая-то книжка. Картинки в книге интереса не возбудили, ни одного рисунка с людьми или хотя бы с животными. Так Нора сама бы нарисовала.
Она еще раз оглядела сокровища мальчишек. Нашли или украли? Неважно. Что-то взять – даже деньги, как бы ни нуждалась в них семья – Нора не посмела, все сложила на место и скрыла камнями, чтобы не заметили. Поверх заметенных за собой следов она насыпала песка, змейкой по камням: его как бы нанесло ветром. Чтобы в следующий раз, если следов песка не будет, узнать, приходил ли кто-нибудь.
Никто не приходил. Нора продолжала гулять по ночам, забираясь все дальше и дальше: окружающий мир был бесконечен и разнообразен. Степь, выжженная земля, каменная пустыня, Город…
Обычно поход начинался с каменных песков за отхожим оврагом – от глубокого разлома несло так, что гвардейцы и дозорные близко не подходили. Они предпочитали издалека наблюдать за уходящей вдаль трещиной, поскольку внизу она была непроходима – за гниющими горами отходов сразу начиналось усеянное острыми зубьями дно. Спуститься (лучше сказать – скатиться) и с огромным трудом подняться позволяли несколько песчаных склонов, в остальном овраг был непроходим, а большей частью просто опасен. Другой столь же благоприятной возможности улизнуть и вернуться не существовало: в степи дозорные могли появиться неожиданно, а натоптанную тысячами ног Дорогу, уходившую в одну сторону к азарам и в другую к людоедам, Нора вообще старалась не пересекать: на ней постовые бдительно глядели во все стороны.
Осторожность приносила плоды: в очередной вылазке Нора вновь заметила человека прежде, чем он среагировал на звук движения. А человек среагировал. Нора уже скрылась в расщелине, из которой можно сбежать в другую сторону от неизвестного, когда раздался его голос:
– Кто здесь? Я свой! Прох, фермер! У меня коза потерлась!
Назвать Проха фермером можно было с большой натяжкой. Участок в степи, который его семья взяла в аренду у короля, позволял с трудом выживать, а фермерами звали тех, кто продавал излишки. Как правило, это были богатые люди.
Ответная тишина насторожила Проха.
– У меня ничего нет!
Думает, что это шатуны. Несмотря на то, что взять нечего, для шатуна из людоедов он тоже подарок. Видимо, Прох подумал о том же.
– Уходите, и я никому не скажу, что здесь кто-то был!
Озабоченность, сквозившую в голосе, сменил откровенный страх. Нора понимала Проха. Один в ночи против неизвестного противника – ничего не может быть хуже. Враг наверняка вооружен. Даже если это не так, то готов на все, чтобы выжить. Оставлять свидетеля – все равно, что объявить о своем присутствии рядом с постом: поднимется тревога, и сначала солдаты, а затем все племя ринется на поиски чужаков.
Громко топая, Нора удалилась по трещине в абсолютную темноту. Ближайшее время Прох не будет звать на помощь, он сам сейчас дрожит и не верит в чудо спасения. Но когда вернется в поселок, обо всем расскажет – так поступит любой, кого волнует судьба племени.
Начнется паника – особенно после того, что ни постовые, ни гвардейцы никого не найдут. А они будут искать со всем пылом. Такими вещами не шутят, и Проху поверят безоговорочно. Что произойдет дальше?
Дальше – из-за чрезвычайности ситуации король может разово отменить закон о неприступности жилья. Пока не найдут постороннего. Разумеется, его не найдут, и проверки продолжатся, они коснутся каждого и будут особенно методичны и придирчивы. Что же она наделала…
В овраге что-то белело. Нора пригляделась. Быстро спустилась.
Та самая коза, которую искал Прох. Упала с обрыва на камни. Еще жива, но еле дергается и даже блеять не может.
У Проха, насколько слышала Нора, пятеро детей, а эта коза – единственное животное на ферме, последний источник существования. Мечты стать настоящим фермером разбились о реальность, к тому времени, когда дети подрастут и смогут помогать, он уже разорится. Если козу удастся спасти, это хоть какой-то шанс…
Надо ему сказать. И признаться, что в ночи была она – тогда хотя бы тревогу поднимать не будут.
Хорошо бы как-то сказать ему из темноты и сбежать. Но кто поверит голосу, который зовет куда-то напуганного человека? Придется назваться. А если не назваться, то ее все равно узнают по рюкзаку.
Что будет, когда о ночных похождениях станет известно? Пойдут невообразимые слухи. Папа заколотит люк. Жизнь снова превратится в ад.
И все же Нора вернулась на то место, где безуспешно рыскал Прох. Возвращаться без козы ему бессмысленно, он продолжал поиски. Только он все дальше и дальше уходил от оврага.
– Прох! – позвала она с пригорка, встав на нем размытой тенью. – Недавно ты слышал звуки, это были не чужаки. Я услышала про козу и нашла ее. Она в овраге, дышит.
– Кто ты, девочка? – спросил Прох.
– Поторопись.
Нора видела из щели и знала поименно почти всех, а ее многие не знали, как, например, этот фермер. Но теперь узнают. Неважно. Дело сделано. Лучше потерять ночную свободу, чем жизнь.
– Спасибо! – донеслось вслед.
Глава 3
До окраин фермерских хозяйств, где бродил Прох, два часа пути. Заплутать в той части степи легко даже взрослым – никаких ориентиров, только одинаковые холмы вокруг. И это днем, что же говорить про ночь?! Оврагов, начиная с отхожего, в округе множество, но тот, где Нора якобы нашла упавшее животное, вообще в другой стороне. Описание соответствовало полностью: тоненькая длинноволосая девочка в юбке и рубашке с рюкзаком. Над Прохом лишь посмеялись. Нора смеялась вместе со всеми.
В один из дней, когда папа отдыхал дома, Прох принес в подарок молока.
– Нора! – позвал папа от приоткрытой двери. – К тебе гость. Говорит, что некая коза выжила, и он пришел отблагодарить спасительницу. Ты понимаешь, о чем речь?
Нора не стала выходить, лишь слегка показалась гостю из глубины контейнера:
– Я знаю, что это фермер Прох, но я с ним не знакома.
– Тема закрыта, – объявил папа и то же самое собрался сделать с дверью.
Разнесся металлический гул – фермер подставил ногу под закрывавшуюся стальную створку.
– Только один вопрос, – просительно произнес Прох. – Это была ты?
Папа обернулся, его выгоревшие на солнце брови приподнялись.
Нора отрицательно покачала головой.
– Нет, это не она, – объявил папа для Проха.
– Но я же видел своими глазами!
– Во сне я действительно гуляла по траве, видела козу на камнях и разговаривала с кем-то. Тот человек был похож на Проха. Но это было во сне, – сказала Нора. – И я рада, что коза выжила.
– Тогда примите этот дар. – Прох передал папе горшочек с молоком. – И можно попросить? Если еще раз приснится кто-то из моей семьи – обязательно сообщите про обстоятельства, мы в долгу не останемся.
Последующий разговор с папой вышел тяжелым.
– Я все правильно понял?
Нора опустила голову.
– Даю слово, такого больше не повторится.
На том и сошлись. Папа поверил.
А зря. Как удержаться, когда стоит только приподнять деревянную крышку на потолке…
Так в работе по дому, мечтах и периодических ночных вылазках прошло несколько лет. Ничего не изменилось: папа отсутствовал большую часть времени, ему продолжали поступать предложения в отношении Норы, а он по-прежнему не обещал ничего конкретного. Хотя некоторых девчонок в этом возрасте уже отдавали мужьям. Чужие правила папу не волновали, он следовал своим. «Рано», – говорил он, и желающие становились в очередь либо отпадали, узнав, что посватался кто-то более богатый и могущественный.
Мальчишки, что время от времени маячили у стен контейнера, превратились в подростков: Борас возмужал, а Лек стал еще более незаметным. Хотя, казалось бы, куда уж дальше? Он просто вытянулся, а взгляд все также прятался от людей, сутулость пыталась сделать то же со всем телом, а тихий голос, вечно сомневающийся и как бы боявшийся, что его услышат, этому способствовал. Человек-невидимка, вторые руки старшего товарища, предназначенные для грязной работы. А Борас раскрупнел вширь и ввысь, былая наглость, что так не нравилась Норе, в его круглых глазах сменилась серьезностью и взрослой жесткостью. Плечи раздались, пухлость переплавилась в мышцы, походка стала медленной и основательной. Загорелая голова гордо взирала на окружающее с шеи, ничуть не уступавшей в обхвате, вихры канули в прошлое, их сменил золотистый колючий ежик.
Время от времени Борас и Лек продолжали играть в разведчиков, но все их труды и придумки ни к чему не приводили – застать Нору врасплох не удавалось. Для нее это тоже стало игрой. Они – хищники, что подкарауливали добычу, она – трепещущая жертва, которая знает, что за ней идет охота, и спасти ее могут только слух с верным глазом, а также реакция и смекалка. Землю вокруг контейнера Нора выложила сухими щепками – неслышно не подойти. Огонь в доме она зажигала только в исключительных случаях, следила за своими перемещениями и никогда не поворачивалась к свету спиной. О приближении «противника» сообщал шепот у соседнего контейнера:
– Лек, пошли!
Или:
– Никого, а ее папаша на посту. Сегодня точно получится.
И прочее в том же духе. Смешно, но они не догадывались, что их отлично слышно. А если мальчишки договаривались заранее и подходили молча – выдавал хруст под ногами.
Вражеская сторона оказалась не такой глупой, как Нора надеялась, и однажды в закатный час Лек быстро пробежался вокруг контейнера Норы с метлой, пока Борас стоял на стреме. Хорошо, что Нора не спала перед очередным ночным приключением. На этот раз Борасу и Леку удалось подобраться бесшумно, они даже по солнцу сориентировались, чтобы свет падал не с их стороны. И ветер учли – как настоящие разведчики. Но заблаговременная пробежка с метлой выдала намерения, и часы, пока полностью не стемнело, Нора провела в яме. Команда противника долго сопела у щелок, несколько раз бесшумно меняла расположение, но безуспешно. Поняв, что они разоблачены, Борас прошипел:
– Горбушка, мы все равно тебя увидим!
Лек увел его, пока шумом не заинтересовались посторонние. Нора успела услышать, как уходивший Борас объявил:
– Сделаем фонарь и вернемся позже.
Бабушка в разговорах как-то упоминала слово «фонарь», но значение относилось к утраченным вещам, и Нора не запомнила смысла. Неужели у Бораса есть что-то действующее из наследия предков?
Почему нет? В семье начальника стражи могло сохраниться многое. Или попасть к нему в результате недавних находок. Или он мог изъять у контрабандистов, или приобрести у купцов.
Нора не стала возвращать щепки на место, она сделала другое. Для этого понадобилась коробка со старыми лекарствами мамы. Толку от них никакого, папа туда даже не заглядывал, а не выбрасывал лишь потому, что в хозяйстве, как известно, все пригодится. Пригодилось.
Среди ночи мальчишки снова пришли. В тусклом свете луны блеснули странные штуковины в их руках: подсвечник на пять рожков и похожий на тазик равномерно вогнутый поднос. Второй предмет, формой напоминавший отпиленный кусок огромного шара, показался жутко непрактичным: твердое с поверхности скатится, а жидкое выльется, если поставить на дно.
Нора едва успела спрятаться: в рожки подсвечника Лек вставил свечи, вспыхнули зажженные фитили, а вогнутой штукой огонь прикрыли от соседей. Внутренняя поверхность подноса оказалась покрыта зеркальными осколками. Отраженный поток света хлынул внутрь – мощный, как днем, но та яркость слепит и отвлекает, а сейчас освещение выхватывало именно внутренности дома, оставив окружающий мир темным и невидимым.
Пока Лек держал свечи и отражатель, Борас, ничуть не скрываясь, разглядывал в щель помещение.
– Вещи у входа, дрова, стол, очаг, – перечислял он приятелю, – какие-то ткацко-вязальные приспособления, две лавки-кровати, еще какие-то вещи, вдали все отгорожено занавеской… Спорим, она за занавеской!
Лек не стал спорить, он пробурчал:
– Если не спряталась в яму.
Интонация говорила, что он, в сущности, не против, чтобы Нора спряталась, а не оказалась за занавеской. Словно он был на ее стороне.
Она хихикала в кулак, глядя, как мальчишки бегут к противоположному концу контейнера, где занавесь отгораживала купальню и туалет.
В каждом доме существовала накрываемая стальным или деревянным настилом продуктовая яма, где и в разгар лета было прохладно, в ней же находился колодец. Нора с папой жили в районе одиночного жилья – так в свое время успели расставить контейнеры, пока работали могучие подъемники. Большинство же контейнеров стояли блоками по нескольку в ряд, в длину и в высоту. Один такой блок полностью занимал король, несколько соседних назывались тан-хаосами – странное название, ведь хаотично разбросанными были как раз жилища одиночек. В тех многокомнатных домах жили приближенные короля и гвардейцы. Говорят, даже туалет занимал у них отдельное помещение, а ванных было несколько, и каждая разного вида: в одних вода текла сверху, как при дожде, в других ее подогревали в особых емкостях, в третьих помещение с помощью чудо-печи заполняли горячим паром. Странно и ненормально. Нора привыкла мыться холодной водой из таза, и разговоры о «душе» и «ванной» считала глупыми слухами.
За занавеской никого не обнаружилось, Борас чертыхнулся и подытожил:
– Она в яме. Лезем на крышу. Помоги.
– Бор… – Лек замялся. – У тебя все лицо черное. – Потом он посмотрелся в зеркальные осколки и добавил: – Почти как у меня.
Нора захохотала в полное горло. Это был ее звездный час. На самом деле места, которыми мальчишки прикладывались к щелям, окрасились в темно-зеленый цвет, но об этом станет известно позже, когда рассветет, и будет видно еще долго. Думая, что это ржавчина, Борас и Лек пытались оттереть пятна ладонями, и от этого вещество лучше впитывалось. Однажды, когда Нора исследовала каждую вещь в доме и думала, к чему ее приспособить, она опробовала мазь на себе. Следы держались почти неделю. Обмазывание щелей сработало намного результативнее, чем хрустящие щепки.
Борас взбесился:
– Горбушка чертова, думаешь, самая умная? Погоди, еще поглядим…
Он что-то вытащил из-за пазухи, послышался шорох разворачиваемого пластика, и в щель что-то посыпалось.
Нагревшийся за день контейнер наполнился запахом нечистот. Нора выглянула из ямы: по полу расползались жуки-вонючки. Шевелились многочисленные ножки, некоторые пытались перевернуться, выгнутые панцири блестели на свету фонаря. Достаточно раздавить одного, и вонь не выветрится месяцами.
– Смотри – голова видна! – От избытка эмоций Лек едва не задохнулся. – Получилось! Она вылазит!
– И что делать будешь, Горбушка, а? – шипел Борас.
Нора не знала. Надо вылезти и поймать вонючек, пока не расползлись, но мальчишки с фонарем того и ждут. Ноги то напрягались, выталкивая вверх, то вновь расслаблялись, душу наполняла паника.
– Теперь у тебя с папашкой будет новое прозвищ… – самодовольную болтовню Бораса прервал грохот чего-то тяжелого о металл, и резко стало темно.
– Ай-яй-яй!
– Вы почему не дома? – перекрыл вопли взрослый голос.
– Показалось, что ходит кто-то посторонний, мы решили посмотреть…
Бораса перебил другой взрослый голос:
– Нечего по ночам смотреть, для этого гвардия есть.
Мальчишек как ветром сдуло. Нора высунулась и бросила взгляд в щель: снаружи один гвардеец топтал брошенные свечи, второй оглядывался – «ходит кто-то посторонний» все же напрягло его.
– Эй, в доме, у тебя все в порядке? – Затушивший свечи знал, кто живет в контейнере, и, наверное, понял цель мальчишек. – Мы уходим. Если что-то нужно…
– Ничего. Спасибо.
Нора зажгла лучину и почти до рассвета отлавливала жуков в металлическую банку.
Следующие несколько дней «разведчики» проходили с зеленью на лице. В сторону дома «обидчицы» они не смотрели, их взгляды обтекали контейнер, а выражения лиц при этом сообщали, что однажды мальчишки поквитаются.
Пусть попробуют. Нора готова и ждет. Ситуация ей нравилась до мурашек по коже: жизнь на некоторое время обрела смысл. Маленькое противостояние заставляло все внутри так сладко сжиматься…
В один из до оскомины похожих друг на друга дней произошло событие, взбудоражившее весь поселок. Нора как всегда, ткала дома, когда к контейнеру приблизилась несметная процессия – человек тридцать, не меньше. Толпа включала в себя короля с охраной, нескольких незнакомцев в странной одежде и зевак, забывших, куда шли и зачем.
– Нора, – заговорил король, остановившись перед закрытой дверью. – К тебе посланцы из другого племени.
Впервые Нора увидела короля так близко. Рыхлый коротышка в кожаном доспехе, под которым виднелась кольчуга, не внушал никакого трепета. И что соплеменники в нем нашли, откуда такие раболепие и благоговение? Былые заслуги остались в прошлом, сейчас король казался обычным мужиком, замученным проблемами. Возможности для их решения у правителя имелись неимоверные, но и проблемы, надо думать, не чета Нориным. Каску, в отличие от гвардейцев, владыка не носил, но ее прекрасно заменяла стальная корона – с налобником, наносником и витиеватой защитой на затылке.
– Папы нет, – громко произнесла Нора из дома.
Этим вопрос исчерпывался: женщина не имела права открыть дверь другому мужчине, а пришедшие не могли войти без разрешения. И просить о таком разрешении не могли – из-за вышеуказанного правила. Замкнутый круг. Но не для короля.
– Это неважно, – сказал он. – Я отец всего племени, в моем присутствии ты можешь открыть.
Прибывшие с владыкой незнакомцы терпеливо ждали. Трое мужчин, типичные купцы: в широких халатах из плотной ткани и светлых головных уборах, что при необходимости защищали лицо от пыли и зноя. Один из них держал объемистый прямоугольный сверток.
– Папы нет, – упрямо повторила Нора. – Позовите его, он откроет.
По лицу короля пробежала тень, но голос остался радушным, отеческим:
– Из Лесных земель прислали дары – той, что видит за горизонтом. Прозвище мне ничего не сказало. Тогда посланники дали описание, и сомнений не осталось. Девочка с рюкзаком. Другой такой у нас нет. Говорят, ты подобно ангелу из прежних суеверий явилась кому-то в последний миг жизни, и теперь эти спасшиеся решили отплатить добром за добро. – Король обратился к купцам: – Я правильно передал?
Те кивнули:
– Мы молим не оставлять нас в трудную минуту и, когда настанет страшный час, указать путь. Прими скромный дар спасенного слуги своего, от чьего имени мы пришли, и наши просьбы. Будь милосердна и справедлива, не чудес просим, а только указания, где спасение заблудших душ, не всегда способных отличить белое от черного. Яви милость, когда понадобится. Лесные земли помнят тебя и молятся за тебя. Счастливой тебе вечности и вселенской щедрости в безмерной доброте твоей. Подари надежду страждущим, заблудшим и погибающим. Будь мудра и великодушна. Мы не забудем тебя.
К двери контейнера снаружи с поклоном положили принесенный сверток.
Как только посланцы Лесных земель вместе с королем удалились, один из гвардейцев вернулся и забрал сверток:
– Досмотр.
Прошло полдня, и ситуация повторилась. К Норе вновь пожаловала высокопоставленная делегация. Снова король и гвардейцы. Мгновенно рядом нарисовались зеваки, которых не отгоняли, как бывало, когда слова короля не предназначались для посторонних ушей. С Норой разговор велся громко, и из него не делали тайны.
– Нора, объясни, – донесся снаружи голос короля.
– Я не знаю этих людей. Я ни в чем не виновата.
– Почему они пришли именно к тебе? Про девочку, которая не расстается с памятью о маме, в соседнем племени могли слышать, но это не причина для дорогостоящего дара. Каким образом ты помогла чужакам?
Еще обвинения в измене не хватало. У Норы перехватило дыхание.
– Это все сны! – выпалила она. – Во сне мне иногда видятся люди, а потом они говорят, что тоже видели меня! Но я ничего не делала!
– Твой отец сказал так же. – Король задумчиво пожевал нижнюю губу.
Вот как. К папе посылали людей и допросили. Хорошо, что он не стал ни отказываться, ни придумывать что-то другое. Если слухи ходят, и они не опасны, то лучше их поддержать.
– И часто видишь такие сны? – спросил король.
– Редко. Какие вижу, могу помнить или не помнить. Те, что помню, иногда подтверждаются. Но только иногда! Например, я часто вижу маму, но все знают, что она давно умерла.
– Мама в твоем сне ходит?
Почему такой вопрос? Как лучше ответить? Почти год перед смертью мама не вставала с постели – окончательно отнялись ноги. Но в мечтах Норы, когда она грустила о маме, та всегда была молода и красива. Наверное, нужно сказать, как в мечтах, чтобы не путаться.
– Ходит, – сказала Нора.
– Она молодая или старая? – продолжал допытываться король. – Такая, как ты ее помнишь, или старше?
– Намного моложе. Очень красивая.
Король усмехнулся.
– Если снова увидишь такие сны, – завершил он разговор, – сообщай мне. Не нужно плодить сплетни и давать пищу фантазерам, которые все переврут и наизнанку вывернут. Что бы ни увидела – сразу извещай. Окликни любого, кто проходит мимо, и пусть зовут меня, где бы ни был.
У дверей после ухода владыки и свиты остался лежать порядком помятый сверток иноплеменных посланников. Подарком оказалась коробка невиданных сладостей. Крупные орехи покрывал засахаренный золотистый мед. Более чем наполовину коробка оказалась пуста – видимо, результат королевского досмотра. Взяв из нее для немножко для себя и папы, оставшееся Нора выставила утром перед домом для угощения всех желающих.
Как и в случае с Прохом все приметы в отношении нее сходились, но мало ли что пригрезится кому-то на другом конце света. Довольные жители больше вспоминали лакомство, чем повод, вызвавший его появление. Впрочем, про него тоже не забывали. Такое не забудешь. Пошли слухи, что Нора – ведунья. Пару раз у нее спрашивали советов, как поступить в той или иной ситуации, но она ничем не помогла. Больше ее не беспокоили.
Нора возобновила ночные вылазки. Иногда просто путешествовала, иногда следила за кравшимися во тьме знакомыми фигурами – Борас и Лек продолжали ходить к известному ей тайнику. Еще дважды их почти невидимые размытые силуэты пробирались через ночь к камням, под которыми прятался клад, и каждый раз там что-то добавлялось: сначала новая книга, затем металлическая фляга и пакет с упакованными в полиэтилен сухарями. Нора дожидалась ухода мальчишек и играла с их вещами, придумывала истории, в которых эти вещи могли ей пригодиться. Что-что, а мечтать она умела лучше многих. Сказывались годы тренировки.
Третий ночной поход Бораса и Лека, выглядевших уже не мальчишками, а здоровыми парнями, вышел не таким, как задумывалось. Нора в полудреме лежала на лавке, когда у соседского контейнера раздалось громкое шипение:
– Лек! Дрыхнешь? Пошли!
Скорый скрип двери известил, что Лек отправился с Борасом. Папа дежурил, и Нора столь же легко последовала за приятелями. Даже обогнала немного, пока они перебирались через острые зубья, в темноте с трудом проходимые даже для тех, кто знал, где пролезть.
Она привычно сделала небольшой крюк и залегла на скале, с которой в свете луны хорошо просматривался район тайных делишек Лека и Бораса. Этот выступ она нарекла «Крышей мира». Подходящее название для участка плато, которое просматривалось как на ладони. За спиной возвышались более мелкие скалы, а далеко за ними располагался один из постов – дальше на много дней пути только безжизненная степь, за которой в столь же безводных землях обитало племя людоедов.
Лек раскидывал камни, Борас вынул что-то из-за пазухи и приготовился добавить в коллекцию. Нора улыбнулась. До рассвета далеко, можно сегодня же посмотреть, что они притащили на этот раз. Когда уйдут, она немного проследит, чтобы точно не вернулись, и…
По ноге поползла букашка, от щекотки Нора бездумно дернула ногой, и вниз полетело несколько камушков.
– Там кто-то есть, – послышалось снизу, из-под скалы.
Голос был тихий, несомненно мужской.
– Глупости. Когда подходили, я осмотрелся. Здесь только пацаны, но им нас не видно и не слышно, – глухо ответил второй.
Доигралась. Душа ушла в пятки. Замечталась и не поглядела, что делается вокруг.
– Фермерства далеко, а нам сегодня еще возвращаться через эти же земли, – продолжал второй голос, который сомневался. – Время дорого. И от погони никто не застрахован.
Донесся еще один голос, третий, не походивший на два других:
– Тебе не интересно, что прячут мальцы? Представь себя в их возрасте. Помню, как стащил у отца пистолет, когда еще были патроны…
– Меня больше волнует, кто или что возится сверху, – перебил заговоривший первым. – Подтолкните.
Нора осторожно заглянула вниз. К ней карабкался крепкий мужчина в темной одежде, заросший и бородатый. Еще двое внизу вскинули луки, Нора едва успела отпрянуть. Высунется – получит две стрелы. Останется на месте – через миг ее схватят.
– Я же говорил! – радостно прошептал тот, что лез. – Там девчонка. Сейчас я ее…
Нора развернулась и на этот раз нарочно обсыпала того, который к ней лез, мелкими камнями – крупных, увы, не оказалось.
Тот лишь чертыхнулся – пыль попала в глаза – и полез дальше.
Эх, сейчас бы нож или камень поострей и поувесистей… Один удар по пальцам…
Нора со всей силы врезала пяткой по цеплявшейся за выступ руке.
Человек непроизвольно выругался. Одернутый прошипевшими на него соратниками, он попытался схватить Нору за ступню, но сделать это рукой, которая теперь плохо повиновалась, не получилось. Для успеха ему оставалось только переместить одну ногу чуть выше, и тогда…
Мальчишки у тайника обернулись, что-то различили и стремглав помчались в поселок.
– Нас засекли, уходим! – донеслось снизу.
– Сейчас-сейчас, – добыча была близка, и лезший к Норе вошел в раж, – я только…
Рядом с ним в скалу ударила стрела. Еще бы полметра влево, и скорая проблема Норы полетела вниз с дырой под лопаткой.
Троица чужаков обернулась одновременно. С другой стороны их держали на прицеле двое дозорных, но темнота и расстояние не позволяли стрелять наверняка. Поэтому первая стрела прошла мимо. Обычно дозорные не промахивались. Которые промахивались – долго не жили.
Тот, что лез, спрыгнул и тоже схватился за лук. Про Нору временно забыли. Она метнулась за скалу и пустилась наутек.
Куда?! В поселок? Далеко. Нужно сообщить на пост или другим дозорным. Двое против троих – плохой расклад. Если не подоспеет помощь, двоих дозорных, скорее всего, убьют. И кто знает, вдруг троица неизвестных – только часть банды? Но даже трое вооруженных чужаков – угроза племени. И среди тех двух постовых мог оказаться папа – в ночи Нора видела только похожие друг на друга фигуры в касках и доспехах.
Она помчалась к посту.
Надо рассказать о случившемся и сразу сбежать. Потом пусть говорят, что хотят. Одним слухом больше, одним меньше… Она будет все отрицать: постовым, дескать, снова привиделось. А ей приснится сон, о котором можно доложить королю.
Из укрытия, вырытого на вершине холма, на звук обернулся солдат и ошалело глянул на Нору. Папа! Задыхаясь, она выпалила:
– Нападение на дозорных! Три человека шли к фермерам на запад, их заметили двое наших. Срочно нужна помощь…
Папа прижал палец к губам и указал вниз: там, в глубине обнесенного камнями убежища, спал второй постовой. Голос Норы его разбудил.
– Нодж, кто это говорит? – донеслось из глубины укрытия.
Папа загородил собой Нору, его рука за спиной сделала знак скрыться с глаз.
– Говорит? Разве? Хотя… Кажется, какой-то голос действительно что-то сказал, но я думал, что послышалось…
– Это голос твоей дочери-провидицы! Она сказала – нападение на дозорных! Разводи сигнальный костер, а я бегу на помощь…
Больше Нора ничего не слышала, она уже неслась домой наперегонки с ветром.
Троица разбойников оказалась обычными шатунами, они пробирались вне дорог из одного племени в другое. Двоих убили на месте, из последнего успели вытрясти, что он уже ходил через эти места в прошлом, поэтому знал, куда вести новых приятелей за едой. Вместе с этими знаниями его разрубили на кусочки. А про Нору поползли новые слухи. Они дошли до короля, и ее удостоили нового визита.
Папа еще не вернулся, вести Нору на высочайшую аудиенцию было некому, поэтому король опять прибыл сам.
– Нора, ты видела сон про нападение?
– Только под утро, – ответила она через закрытую дверь. – Как раз когда все случилось. Проснулась от ударов по рельсе и поняла, что сон был вещий.
– Давай договоримся: ты должна сообщать о своих снах, даже если они уже сбылись. Мне нужно знать подробности: что ты видела, как это было, все ли совпало. Расскажи сегодняшний сон в деталях.
Норе пришлось лгать. В поведанной королю истории не было ни Бораса и Лека, ни скалы, на которой она пряталась. Только чужаки, которые перестреливались с дозорными, и как ей хотелось сообщить об этом папе.
