Павел Соболев
Бессознательное: мифы и реальность
Исследуя вопрос о запоминании событий самого раннего детского возраста, в 1941 году Х.Барт поставил интересный эксперимент (цит. по Зинченко, 2000). Пятимесячному ребёнку каждый день в течение 3 месяцев зачитывали три отрывка текста на греческом языке.
Каждый день один и тот же текст в течение 3 месяцев.
Когда ребёнку исполняется 8 месяцев, его оставляют в покое.
Затем то же самое с ним проделывают в период между 18 и 21 месяцами – только на этот раз ему ежедневно зачитывают три новых отрывка текста.
И так продолжается до тех пор, пока ребёнку не исполняется три года. За всё время ему в общей сложности был зачитан 21 отрывок текста на греческом.
В три года ребёнка оставляют в покое на целых пять лет. Вплоть до той поры, пока ему не исполняется 8,5 лет.
Естественно, ребёнок не помнит ничего из того, что ему зачитывали с пяти месяцев до трёх лет – он даже и слов тогда ещё не знал, тем более греческих.
Но вот в 8,5 лет ребёнку вновь предлагают заучивать текст – тот же самый. Предоставляют семь "уже известных" ему отрывка и три новых, которые никогда прежде ему не зачитывались…
Выяснилось, что заучивание "уже известных" семи отрывков происходило на 30% быстрее, чем заучивание новых трёх. Такие результаты позволили говорить о том, что неосознаваемые воспоминания всё же присутствуют в нашей психике. Если людям показать определённые картинки всего лишь в течение 1-3 секунд, то они будут склонны припоминать их даже спустя 17 лет (Mitchell, 2006). Известный канадский дирижёр Борис Бротт вдруг узнал никогда прежде им не слышанное произведение, которое, как оказалось потом, регулярно репетировала его мать-виолончелистка, будучи ещё беременной им (цит. по Медина, 2017).
Совсем интересные данные предоставляет психофизиолог В. Ротенберг (Ротенберг, 2000). Он описывает, как ещё несколько десятилетий назад в НИИ, в котором он работал, изучались способности одного советского гипнотизёра. Во время одного из сеансов тот ввёл испытуемого в глубокий гипнотический транс и сказал "Тебе два дня". Раздавшийся детский плач мало кого сильно удивил, но вот когда обнаружилось, что у загипнотизированного движения глаз вдруг стали нескоординированными – один глаз смотрит в одну сторону, а второй в другую, то удивились многие. Всё дело в том, что у здорового взрослого человека такие движения глаз невозможны, но это нормальное дело для новорожденного, у которого нервный аппарат ещё не сформирован.
В другом ряде проб под гипнозом испытуемому внушали, что ему 6 лет и просили написать что-нибудь – выяснялось, что почерк становился именно таким, каким был в пору его детства.
Или же более радикально – испытуемому внушали, что он ещё не родился. Его дыхание прекращалось, но сердце продолжало биться. Всё так же, как и у ребёнка в утробе матери.
Хотя гипноз – явление, к которому пока не сформировано в научном мире однозначного отношения, но задуматься есть над чем. А именно над тем, что память человека гораздо объёмнее, нежели он сам может догадываться, если помнит даже свои состояния, о которых нет никаких сознательных воспоминаний.
Некоторыми исследователями отмечается, что сознательное подражание (даже актёрами) поведению детей не отображает действительную картину в полной мере. В то же время поведение взрослых испытуемых, погруженных в гипнотическом трансе в состояние возрастной регрессии, в мельчайших нюансах соответствует таковому у детей соответственно внушённому возрасту (меняются не только интонации голоса, но и почерк, рисунок). Помимо всего прочего изменяются даже психофизиологические характеристики человека, которому под гипнозом внушено, что он снова ребёнок. "Полученное электроэнцефалографическое исследование состояний детского возраста является принципиальным и важным доказательством объективности гипнотической регрессии возраста" ("Психологические исследования творческой деятельности", 1975.).
По некоторым данным, под гипнозом возможно даже вспоминание языка, который использовался испытуемым в детстве, но с тех пор был забыт (Зинченко, 2000. С. 104). Современной нейробиологии известно, как пища, употребляемая беременной женщиной во второй половине беременности, запоминается ещё формирующимся мозгом плода и впоследствии определяет вкусовые предпочтения родившегося ребёнка (Медина, 2017).
В начале всё того же XX-го века ещё более интересные результаты дали эксперименты Пётцля и Фишера с применением тахистоскопа.
Тахистоскоп – прибор, который способен демонстрировать изображение в течение строго отмеренного сверхкороткого промежутка времени – от 1 до 100 миллисекунд (то есть от 1/1000 до 10/100 секунды).
Если визуальный стимул имеет длительность меньше определённого времени, то он не воспринимается нашим сознанием – это называется порогом восприятия или порогом осознания. Исследования же показали, что даже те сверхкороткие визуальные стимулы, которые не осознавались испытуемыми, в последствии всё же возникали в их сновидениях и фантазиях, демонстрируя, что даже неосознаваемый стимул сохраняется в нашей психике и воздействует на её деятельность, так и продолжая оставаться неосознаваемым (цит. по Брунер, 1977).
Опыты Клейна также показывают, что, несмотря на то, что подпороговый сигнал (ниже порога восприятия) остаётся для испытуемого незамеченным (неосознаваемым), он всё равно способен воздействовать на отчёт испытуемого о последующем, но уже надпороговом уровне (Klein, 1956).
Предел чувствительности каждого рецептора нашего организма (зрительные, слуховые, тактильные и т.д.) называется физиологическим порогом. За этим термином кроется тот минимум воздействия, который необходим для активации данного рецептора. Но на этом всё не заканчивается… Дальше сигнал, воспринятый рецептором и переданный в мозг, должен преодолеть второй порог – порог восприятия. За этим термином, в свою очередь, кроется тот минимум воздействия, который необходим для осознания субъектом стимула, который уже преодолел физиологический порог.
Но дело в том, что преодолеть физиологический порог может несметное число сигналов, а вот для дальнейшего преодоления порога восприятия (осознания) многим из них не хватает интенсивности. Порог восприятия преодолевается только наиболее мощными сигналами. Если всего один квант света уже способен активировать колбочку в сетчатке глаза, что приведёт к передаче импульса в мозг, то чтобы воспринять малейшую точку света, осознать её, требуется уже от 8 до 47 таких квантов (Александров, 2014. С. 61).
Грубо говоря, можно прикоснуться к человеку так, что он это чётко ощутит, а можно проделать это и столь нежно, что восприятия касания не произойдёт, но сигнал о раздражении рецепторов кожи всё равно дойдёт до мозга.
Тут-то и возникает справедливый вопрос: что происходит с сигналами, которые смогли пройти физиологический порог, но не смогли пройти порог восприятия?
В целом на данном этапе наших знаний можно утверждать, что ничто и никуда бесследно не исчезает. Как замечают Нисбетт и Де Камп Уилсон, "сегодня на исходный вопрос (могут ли стимулы, о которых испытуемые не в состоянии дать вербальный отчет, вызывать реакции) гораздо большее, чем десятилетие назад, количество исследований позволяет ответить утвердительно" (Нисбетт, Де Камп Уилсон, 2011). Так устроен мир.
Неудивительно было, когда в ряде работ Диксон (Dixon, 1971) предложил гипотезу, которая утверждала, что слабые сигналы, прошедшие физиологический порог, но не обладающие достаточной интенсивностью для преодоления и порога восприятия, принимаются и обрабатываются в зоне, подпороговой сознанию (иначе говоря – в бессознательном). Такая гипотеза была ожидаема, и, по сути, её целиком можно отнести к ранним предположениям Фрейда.
Из предложенной Диксоном шкалы, градирующей способность стимулов преодолевать порог восприятия (Dixon, 1987), следует, что в бодрствующем состоянии нашим сознанием преимущественно воспринимаются сигналы от тактильных, визуальных и слуховых рецепторов. Самым же слабым потенциалом к осознанию обладают сигналы от внутренних органов – это так называемые висцеральные сигналы.
Вот ведь интересный момент: английское слово "" можно перевести двояко – как собственно "висцеральный" (в медицине этим термином обозначают связь с внутренними органами) или же откровенно ненаучным словом "интуиция"… Хотя, как мы увидим чуть дальше, оба эти понимания пересекаются самым непосредственным образом.
Преимущественно мы ощущаем лишь боль во внутренних органах и редко что-то другое – а ведь по идее, там происходит впечатляющий перечень самых разнообразных процессов. Так может ли быть так, что самые слабые сигналы от органов всё же регистрируются в нашем бессознательном, но просто не доходят до сознания?
Существует предположение, что это именно так, и висцеральные сигналы могут быть более отчётливыми в период, когда сознание прекращает свою активную деятельность – в период сна. Гипотетически, именно в состоянии сна психика человека обращает свой значительный ресурс на диагностику собственного организма, улавливая и распознавая малейшие сигналы, исходящие от органов, в которых только начинаются какие-либо патологические изменения.
Есть ли у нас хоть какие-то свидетельства в пользу такого предположения?
Если говорить о прямых доказательствах, то таковых нет, но зато есть доказательства косвенные и выглядят они самым интересным образом.
Это сновидения.
И не простые сновидения, а те, которые в народе с чрезвычайно лёгкой руки молвы принято называть пророческими…
Как мы уже говорили, эксперименты с тахистоскопом позволили прийти к выводу, что незначительный стимул, не воспринятый сознанием, оседает в подсознании и оттуда влияет на формирование наших сновидений и фантазий, проявляя себя в них.
Похоже, всё может обстоять точно так же и с импульсами, исходящими изнутри, от наших собственных органов.
Доктор Патрисия Гарфилд (президент Международной Ассоциации по изучению сновидений) в одном из научно-популярных фильмов о природе сна описывает следующие случаи, которые ей поведали пациенты.
Одной женщине стал сниться сон, в котором она видела людей в комнате, но люди эти не двигались. Они застыли каждый в своей позе, будто статуи.
Через некоторое время у этой женщины был диагностирован гипотиреоз – заболевание, развивающееся в связи с недостатком гормонов щитовидной железы, при котором происходит замедление метаболизма. Развивается общая вялость, потеря интереса к окружающим, сонливость.
Гипотиреоз – медленно развивающееся заболевание. Может ли быть так, что в состоянии сна бессознательное женщины улавливало сигналы о развивающихся изменениях в организме некоторое время загодя до того, когда стали очевидны более яркие симптомы?
На клеточном уровне развитие гипотиреоза происходит в связи с уменьшением активности митохондрий, снижением активности катехоламинов и симпатоадреналовой системы. Могло ли бессознательное воспринимать сигналы о подобных изменениях от клеток и на их основании формировать сновидение, где в метафорическом виде демонстрировался вероятный итог (люди-статуи как метафора снижения метаболизма), если заболевание будет развивать и дальше?
Конечно, однозначного ответа мы дать не можем.
Или другой случай от Патрисии Гарфилд.
Беременной девушке снится, что её мать убирает ещё нерождённого ребёнка в холодильник… Об этом сне ей приходится вспомнить несколько дней спустя, когда во выяснилось, что ребёнок мёртв.
Сама доктор Гарфилд полагает, что сон был обусловлен тем, что организм сновидящей мог ощущать холод, который начал исходить от тельца умершего ребёнка (тем, собственно, сновидение и обязано возникновению аллегорического образа холодильника как символа холода). Может, оно и так.
В другом примере речь идёт о женщине, которая с определённой периодичностью вдруг стала видеть сон, в котором волки разрывали ей желудок. Это действие снилось ей снова и снова.
Не самый развесёлый сон, конечно.
Особенно грустно стало, когда у женщины вдруг диагностировали рак желудка…
Все данные примеры интересны, но, как ни крути, а мы до сих пор не можем с твёрдо научных позиций утверждать, что незначительные висцеральные импульсы добираются до некоторых пресловутых подпороговых сознанию уровней и проходят там хоть какую-то когнитивную обработку (как это может демонстрировать механизм формирования метафор в сновидении).
Пока что мы можем лишь говорить о том, что слабые висцеральные импульсы всё же воспринимаются мозгом.
В экспериментах венгерских исследователей (Адам, 1983) испытуемым путём заглатывания в верхний отдел тонкого кишечника вводилась трубка с резиновым баллончиком на конце. Испытуемый принимал лежачее положение и лежал так до тех пор, пока электроэнцефалограмма не начинала демонстрировать альфа-волны, свойственные состоянию покоя. Тогда-то исследователи и начинали под контролем манометра нагнетать в проглоченный резиновый баллон воздух. Стенки кишки слегка раздвигались.
Такое воздействие тут же приводило к десинхронизации электроэнцефалограммы и исчезновению альфа-ритма у всех испытуемых. Но что самое интересное, 70% из них утверждали, что совершенно ничего не ощущают.
Таким образом, показано, что мозг фиксирует изменения висцеральных ощущений, которые, однако, снова не достигают сознания испытуемых. Дальше возникает другой принципиальный вопрос. Если:
– мозг регистрирует самые незначительные как внешние, так и внутренние сигналы,
– которые не доходят до сознания, но оседают в бессознательной части психики,
– то есть ли у нас основания утверждать, что доходящие до бессознательной части нашего психического аппарата сигналы получают там хоть какую-то когнитивную обработку?
Формулируя иначе, есть ли у нас действительный повод утверждать, что наше бессознательное в той или иной степени вообще способно обдумывать поступающие сведения? Есть ли в пользовании бессознательного хоть мало-мальски исправно работающий когнитивный аппарат? Или же оно занимается исключительно регистрацией и учётом подпороговых сигналов, сваливая их в одну кучу и никак потом не используя?
Как мы помним, Фрейд считал бессознательное динамическим…
3. Разумное бессознательное
Сейчас нельзя сказать, что в научном мире ведутся ожесточённые споры по поводу мыслительных процессов в сфере бессознательного. Хотя, в принципе, нет и не ожесточённых споров. Тот факт, что неосознанная информация получает определённую мыслительную обработку на бессознательном уровне, в научном мире в целом скорее признаётся, но порой возникают лишь разночтения методического характера (Шактер, 2011), (Клерманс, Дестребекс, Бойер, 2011).
Впрочем, даже на сугубо бытовом уровне немало людей понимают, что в глубинах их психики происходят процессы переработки информации, которые не попадают в поле внимания их сознания. Но и помимо этого уже есть множественные научные подтверждения тому, что вне нашего сознания, но в нашем же мозге происходят различного рода мыслительные процессы. Эмпирических данных такого рода накоплено уже много.
Конечно, как тут не начать с исследований Мак-Гиннеса (McGinnies, 1949), которые описываются чуть ли не в каждом учебнике психологии. В эксперименте испытуемым (8 мужчин, 8 женщин) посредством тахистоскопа высвечивали разные слова. Часть слов была нейтральной по эмоциональному содержанию («волна», «утро» и т.д.), а другая часть – это так называемые слова-табу, то есть слова, к которым в нашем обществе особое эмоциональное отношение. Среди слов-табу «влагалище», «сука», «шлюха», «Котекс» и другие.
Год 1992. Читаю роман «Терминатор». Фильм только рекламируют, посмотрю я его где-то лишь через полгода – сразу первую и вторую части. Сначала же в руки попала книга с обоими романами.
Читаю первую часть – самое начало. Та сцена, где описывается появление киборга в пустынном пригороде Лос-Анджелеса и дальнейший эпизод, где он отбирает у обкуренных панков одежду. Вдруг встречаю необычное для себя слово – у одного из панков прозвище «Котекс»… Слово мне, 10-летнему, незнакомое.
Но внизу страницы примечание переводчика: «Котекс» – в США торговая марка презерватива.
На всю жизнь запомнил )))
Параллельно работе тахистоскопа измерялась кожно-гальваническая реакция испытуемых – по сути, это показатель электропроводимости кожного покрова, который имеет свойство меняться в волнительные для человека моменты (аккурат с возникновением потоотделения). Регистрация этого показателя должна была сообщить об изменениях в организме при восприятии эмоционально значимых импульсов тахистоскопа.
Сначала все слова тахистоскоп экспонировал с длительностью в 10 миллисекунд (1/100 секунды), и постепенно длительность предъявления возрастала – каждый раз с шагом в 10 мсек: то есть второе экспонирование длилось уже 20 мсек, третье – 30, четвёртое – 40, и так далее, пока испытуемый наконец не заявлял, что видит слово.
Результаты исследования показали, что для распознания нейтральных слов достаточно было их представить примерно на 60 мсек (6/100 секунды), тогда как для осознания слова-табу требовалось большее время – в среднем около 100 мсек (1/10 секунды).
При всём при этом кожно-гальваническая реакция на слова-табу была интенсивнее, чем на нейтральные слова (чего и следовало ожидать), но она также регистрировалась и тогда, когда испытуемый ещё не успевал сознательно воспринять предъявленное слово.
Таким образом, приборы показывают возникшую эмоциональную реакцию на мельком (в доли секунды) продемонстрированное слово, но сам человек ещё не успевает его распознать.
Это исследование заставило учёных вспомнить об утверждении Фрейда, что бессознательное доставляет в сознание далеко не всю информацию, которая имеется у него в наличии. Это явление в психоанализе получило название вытеснения
Вытеснение – это свойство глубинных слоёв человеческой психики распознавать конкретные сигналы и не допускать их к осознанию, если они по какому-либо ряду факторов «нежелательны» для осознания.
Вытеснение – это самый главный столп в учении психоанализа, его краеугольный камень. И на данный момент существует уже множество экспериментальных свидетельств, точно показывающих, что такое явление действительно существует.
Один из наиболее маститых психофизиологов СССР и нынешней России Костандов Эдуард Арутюнович (главный научный сотрудник Лаборатории нейрофизиологии когнитивных процессов Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН) сообщает об исследованиях, в которых также измерялась реакция на эмоционально значимые для субъекта слова, но уже в ключе его индивидуального опыта (Костандов, 2004. С. 29).
Так, ревнивцу в ряду нейтральных слов тахистоскопическим путём высвечивали слово «измена», а слово «тёща» – человеку, у которого были внутрисемейные проблемы. И результаты были теми же – происходило повышение порога восприятия (то есть восприятие делалось более трудным) именно этих эмоционально значимых слов, и регистрировались вегетативные (кожно-гальваническая, дыхательная, сосудистая) и биоэлектрические (активация коры головного мозга) реакции на слово, распознанное исключительно на бессознательном уровне.
То есть слово человеком не осознаётся, а организм уже выдаёт на него реакцию. Всё это наглядно демонстрирует наличие некоего разделения стимулов по их смысловому содержанию, которое производится ещё на подсознательном уровне.
Вытеснение как препятствование осознанию некоторых (нежелательных, негативных) сигналов демонстрируется в исследованиях постоянно. Но дело в том, что если физиологический порог – величина примерно общая, постоянная для всех людей, то порог осознания – в общем-то, величина индивидуальная, зависящая от некоторых факторов. К примеру, кофеин понижает порог слухового восприятия (то есть человек чуть-чуть лучше начинает воспринимать звуки) (Александров, 2014. С. 214). Но самая главная зависимость порога осознания выявлена от эмоционального состояния человека. Так, отмечено, что в ряде случаев происходит не только затруднение осознания эмоционально значимых слов, но и его улучшение у некоторых испытуемых (то есть они осознают эмоционально значимые слова много быстрее, чем нейтральные, тогда как большинство – 75% – людей осознают их как раз медленнее) (Костандов, 1977). Данный феномен не имеет на данный момент точного объяснения, но уже понятно, что порог осознания зависит от факторов, которые не всегда возможно учесть в исследовании. Главное же, что в случае с повышением порога осознания (вытеснения) мы чётко видим, что за пределами работы сознания происходят процессы по определению смыслового содержания внешних сигналов или, говоря житейским языком, в нашем же бессознательном идёт осмысление без нашего ведома.
В другом эксперименте (Костандов, 2004. С. 124) показано, что у страдающих алкоголизмом неосознаваемое слово "водка" вызывает более интенсивную активацию коры мозга, нежели ряд нейтральных слов. Тогда как реакция на эту же "водку" у группы здоровых людей ничем не отличалась от реакции на прочие нейтральные неосознаваемые слова.
Или другой пример: испытуемым на экране демонстрируется чётко осознаваемое ими мужское лицо с нейтральным эмоциональным выражением. Но параллельно с этим производится сверхкороткая (длительностью от 4 до 20 миллисекунд, то есть от 0,4/100 до 2/100 секунды) демонстрация слов – в случае с первой группой испытуемых это слово «счастливый», а в другой группе – «сердитый».
Данные слова не преодолевают порога осознания. Они воспринимаются испытуемыми лишь как мелькнувшая рябь на экране.
Но затем, когда людей просят описать виденное ими лицо, они характеризуют его как более тёплое, приятное, если им демонстрировалось слово «счастливый», и как менее дружелюбное, если демонстрировалось слово "сердитый" (Костандов, 2004. С. 31).
Факт смыслового определения любого стимула в связи с индивидуальным опытом каждого человека на бессознательном уровне даёт колоссальную пищу для размышлений.
«Отрицание бессознательного неизбежно закрывает естествоиспытателю путь для нахождения причинных связей и отношений между отдельными явлениями психической жизни человека. Важнейшее свойство сознания – его прерывистость, то есть наличие перерывов между отдельными его элементами, нередко отсутствие между ними видимых связей. Понятие бессознательного заполняет пробелы между сознательными психическими явлениями. Это даёт возможность изучать все психические функции у человека – вплоть до самых высших – с позиций детерминизма, а это основной и обязательный принцип любого научного исследования. Таким образом, бессознательное – это гносеологически необходимая категория». (Костандов, 2004. С. 19).
К настоящему времени исследований о влиянии неосознаваемых стимулов на психику человека проведено невероятное множество. Число подобных исследований даже на территории России или бывшего СССР впечатляет. Изначально загадочный феномен теперь превратился в нечто совершенно обыденное – особенно с распространением компьютерных технологий тахистоскопическое предъявление визуальных стимулов стало доступно каждому, кто этим хоть сколько-нибудь интересуется.
В другом эксперименте (Eagle, 1959) двум группам испытуемых в сверхбыстром режиме предъявлялись два разных изображения. Одной группе демонстрировалась картинка, на которой подросток угощает человека тортом, а другой группе – картинка, где тот же подросток бьёт этого человека ножом. Продемонстрированные в сверхбыстром режиме эти изображения не успевали осознаваться испытуемыми. Но, несмотря на факт неосознания, эти изображения всё же влияли на отношение испытуемых к предъявленной дальше третьей картинке – на которой этот же подросток был изображён спокойно стоящим, то есть в нейтральном контексте. Эта картинка предъявлялась в нормальном режиме, вполне достаточном для осознания с целью получения характеристики личности изображённого подростка. В итоге люди из той группы, которая изначально в сверхбыстром неосознаваемом режиме видела этого подростка, вручающего человеку торт, оценили его положительно, а люди из второй группы, которая видела перед этим неосознаваемое изображение подростка, наносящего человеку удар ножом, оценили его отрицательно.
Точно по этой же схеме испытуемые лучше оценивали изображение человека, если ему на неосознаваемом уровне предшествовала какая-либо позитивная сцена (изображение котят или пары влюблённых). Если же в сверхбыстром режиме были показаны негативные сцены (изображение трупа или оборотня), то предъявленное далее в обычном режиме изображение человека оценивалось более отрицательно. Что интересно, если испытуемым тахистоскопически демонстрировать фотографии лиц с нейтральным, счастливым или же негативным выражением, то можно обнаружить у них и соответствующие копирующие сокращения мимических мышц, хотя сами они осознанно никаких лиц разглядеть не успевают (Dimberg, 2000). Как указывает Дэвид Майерс, студенты оценивали свои научные идеи более негативно в том случае, когда на неосознаваемом уровне им предъявлялось изображение нахмуренного лица их преподавателя (Майерс, 2010).
Предъявление неосознаваемого слова (сверхкороткая экспозиция на 1/100 сек) ускоряло дальнейшие попытки распознавания слова из набора букв, предъявляемого на осознаваемом уровне (Дормашев, Романов, 1999). К примеру, первоначально испытуемому тахистоскопически демонстрируют слово, которое он не успевает осознать, затем ему в обычном режиме предъявляют ряд букв и просят как можно быстрее определить, слово это или просто бессмысленный набор букв. В том случае, когда неосознанное слово по смыслу было связано с дальнейшими словами, показанными в обычном режиме, то они распознавались гораздо быстрее. Причём интереснее всего феномен проявил себя, когда на неосознаваемом уровне человеку показывали слово "palm", что в английском языке имеет двойное значение – как "пальма" и как "ладонь". Не успев осознать это слово, дальше люди получали буквы и должны были сказать, бессмысленный ли это их набор, либо конкретное слово. После неосознанного восприятия слово "palm" с двойным значением (омоним), люди гораздо быстрее всех прочих слов были способны осознавать из предъявленного набора букв такие слова, как "mapl" ("клён") и "wrist" ("запястье"). То есть на бессознательном уровне со всей очевидностью происходила смысловая обработка слова "palm", где и вскрывалось его отношение как к деревьям (пальма) так и к руке (ладонь). И уже дальше формировалась установка выискивать среди предъявляемых наборов букв слова, имеющие отношения либо к деревьям, либо к руке. Именно такие слова и распознавались на порядок быстрее, чем все остальные.
И, конечно, всё это происходило за считанные мгновения.
В другом эксперименте (Swinney, 1979) испытуемому зачитывалось предложение "Человек не удивился, обнаружив в углу комнаты несколько пауков, тараканов и жучков".
"Жучки" это тоже омоним – у него имеется как значение "насекомое", так и "подслушивающее устройство". Целью эксперимента и являлось определить, как двусмысленность слова влияет на скорость распознания других слов, предъявляемых в дальнейшем.
После прослушивания предложения о тараканах и жучках, испытуемому демонстрировали пары слов, которые он должен был озвучить как можно быстрее. Во всех этих парах первым непременно шло слово "жучки". Дальше уже пары различались по второму слову: были пары "жучки – муравей", "жучки – шпион" и "жучки – шить". То есть в первом и втором случаях была явная смысловая связь между словами, где использовались оба омонимические значения слова "жучки". Слово же "шить" было нейтральным в этом смысле.
В итоге выяснилось следующее: после демонстрации слова "жучки" такие слова, как "муравей" и "шпион" распознавались одинаково быстро, в то время как нейтральные слова (типа "шить") распознавались труднее, с задержкой.
Другим интересным аспектом оказалось то, что "муравей" и "шпион" распознавались одинаково быстро только в том случае, если они следовали за словом "жучки" в течение 400 миллисекунд, но не позже. Как только увеличивался промежуток в демонстрации между словами, то быстрее уже распознавалось только слово "муравей", а "шпион" уже распознавался труднее. Всё дело в том, что, видимо, здесь-то и играло свою роль зачитанное в начале эксперимента предложение о пауках, тараканах и жучках, которое загоняло слово "жучки" в строго определённый контекст – в контекст насекомых. Когда дальше шло предъявление описанных пар, то изначально в бессознательном активировались оба значения слова "жучки" (и как насекомого, и как подслушивающего устройства), что и отражено в факте одинаково быстрого опознания слов "муравей" и "шпион", если они следовали за "жучками" в течение 400 миллисекунд. В том же случае, если происходила небольшая задержка в предъявлении этих слов, и оно осуществлялось позже чем через 400 мсек, тогда в процесс опознания слова вклинивался созданный в предложении контекст, и быстрее распознавалось уже только слово "муравей", а слово "шпион" отметалось как неуместное в озвученном прежде контексте.
Таким образом, в эксперименте чётко проявился тот факт, что в самые первые мгновения после восприятия слова активируются все его значения вне зависимости от контекста. И уже затем происходит осмысление его уместности, исходя именно из контекста.
Кстати, вот метод, каким можно исключительно в домашних условиях проверить эффект влияния контекста на неосознаваемые когнитивные операции.
Попросите человека 20 раз быстро произнести слово "холодильник".
Пусть он вместе с этим для верности счёта загибает пальцы.
Он должен делать всё это как можно быстрее.
Затем, когда он произнёс "холодильник" все 20 раз, спросите его с требованием ответить всё так же как можно быстрее на вопрос "Что пьёт корова?"
И вы увидите, как человек тут же ответит – "молоко"…
Только через секунду-две он поймёт свой конфуз.
В большинстве случаев люди именно так и отвечают.
Главное, ответ должен быть дан как можно быстрее. Если возникает лёгкая заминка, то есть вероятность возникновения правильного ответа – "вода".
Этот пример отчётливо демонстрирует, как погруженные в контекст "холодильника" слова "корова" и "пить" дают на выходе "молоко". Неосознаваемая мыслительная последовательность здесь просто очевидна : что связывает такие явления, как корова, холодильник и питьё? Что является общим?
Конечно, молоко.
Поскольку все эти суждения осуществляются очень быстро, то потому и бессознательно.
Термин «когнитивное бессознательное» (то есть бессознательное, которое не просто воспринимает информацию, но и производит какую-то её смысловую обработку) в современной науке уже не представляет собой нечто новое и необычное.
