полная версия

Павел Николаевич Сочнев
Шаг за шагом

Попытки запечатлеть себя в истории наблюдал в Провансе. На перилах трёх уровневого римского акведука Пон дю Гар, который построили римляне в первом веке нашей эры, выточены надписи. То ли на французском, то ли на латыни. Вероятно, про то, что кто-то кого-то любит или в ознаменование посещения этого места. Многие надписи датированы. Хорошо, что цифры арабские, т. е. для меня понятные – 1790, 1803, 1812 годы. Ревизию количества надписей не проводил. Я же пришёл не надписи на заборах читать, а подивиться гению инженерной мысли наших общих (все люди братья) предков. Акведук собран без использования цемента и стоит без ремонтов уже вторую тысячу лет. Причём вот что интересно, я знаю для чего его сооружали, но не знаю, как. А про надписи – знаю, как их делали, но не знаю зачем.

Фигура зомби иностранца приблизилась к узкой тропе. Вдали, из-за среза подъёма появились головы следующей группы – пора валить. Быстро, насколько смог, собрался, перешёл по узкой тропинке, гуд лакнул иностранцу, получил еле различимое «санкс», отошел в сторонку от тропы. Полюбовался вершиной ещё раз. Я сделал это!

А на Восточной вершине, цепочка точек альпинистов уже почти дошла до вершины. Почти – это ещё очень не вершина. Я-то сейчас это знаю. На себе испытал. Если придётся ещё раз побывать на Эльбрусе, поднимусь на Восточную. Есть такое восхождение, которое называется «Крест Эльбруса» – это когда подойти с любой из сторон (с Севера или Юга), взойти на любую вершину, спуститься в седловину, взойти на другую вершину и с неё спуститься на другую сторону. И всё это за один раз. Это оценят. Но только те, кто был на Эльбрусе. Другим это понять сложно. Так вот, на Крест Эльбруса я, вероятно, не потяну. Хотя, почему бы и нет? Но только после Монблана, Олимпа и Афона. А Маттерхорн пока только в планах, в состоянии «если просто посмотреть». А Эверест даже посмотреть дорого. А если соберусь только посмотреть, вдруг позовёт? А я не смогу устоять. И придётся или идти, или так всю оставшуюся жизнь и мучится.

Дошёл до края спуска, глянул вниз. Ёмоё! Высоко то как! И круто. Пока поднимался, то оглядывался не часто. А сейчас крутой и косой склон постоянно перед глазами. Очень крутой и ещё сильнее косой. Дошёл до перил, пристегнулся, пошёл. Через несколько пролётов поравнялся с двумя альпинистами, которые спускались без страховки. Один шёл выше перил, а второй спускался, пытаясь за перила держаться. Оказалось – это Роман, который держался, и Эдуард, тот который выше. Где-то с ними уже разминулись и не заметили друг друга. Может быть даже не один раз. Я точно не заметил ни разу.

Спускался долго, но без приключений. Снимал на видео и фоткал на телефон снежные завитушки на фоне неба. Переводил дыхание гораздо реже. Почти физически ощущал, что с каждым шагом вниз кислорода в воздухе становится всё больше и больше. Это я сам себе такое напридумал. Хотелось вдохнуть полной грудью воздух, который процентов на 21 состоял бы из кислорода. Это так только в нормальных условиях бывает. Где ни будь очень близко к уровню моря. А там, где я находился – всего около девяти процентов.

Изголодавшийся по кислороду организм радовался каждой тысячной доле процента. Буквально, каждой дополнительной молекуле. Вот такая вот молекулярная химия и физика. Ближе к началу Косой полки кислорода стало аж 10,5 %! Когда восходил, как-то не задумывался над этим, а при спуске не только размышлял, но и чувствовал. А на высоте бочек должно быть около 16 %. Почти в два раза больше чем на вершине.

А ещё, если в нормальных условиях, человек вдыхает газовую смесь (в обычном разговоре – воздух), которая содержит около 20 % кислорода, а выдыхает смесь, в которой около 16 % кислорода. Получается, что разница всего около 4 %. Вот на эти 4 % мы и живём. А как же в горах? Если бы организм поглощал те же 4 % как на равнине, то и особой разницы мы бы не почувствовали. А если он (организм) пользуется той же пропорцией – забирать пятую часть, тогда получается, что кислорода в два раза меньше. Как же так получается, что кислорода меньше всего в два раза, а дышу я чаще раза в четыре? И легче мне от этого не становится. А если размышляешь, то идти полегче. Путь кажется не таким длинным.

Прошёл над трупосборником. И вообще ни чуточку не страшно. Только так же неудобно идти по косому склону. Левая нога постоянно полусогнута, правая постоянно распрямлена на максимум, но устают обе. Вообще я весь устал и продолжаю уставать дальше. А где-то внизу стоит бочка. А в бочке тепло, сухо, еда и сигареты. Только она ещё очень далеко, так же, как и её содержимое. Но с каждым шагом я всё ближе и ближе к ней подхожу. Это гораздо приятней, чем утром. Потому что утром я уходил от неё всё дальше и дальше.

Пока шел до начала Косой полки увидел вдалеке ратрак, который взял пассажиров и умчал их вниз. Ни махать, ни бежать не стал. Не было ни сил, ни желания. Но это только про махать, кричать и бежать. А про спустится не пешком желание было. Часам к четырём (к 16 по московскому времени) дошёл до спуска от Косой. Человек, который сидел невдалеке на снежном валике оказался Романом. Опять где-то разминулись. А вот та вот точка, которая поравнялась с ратраком – Эдуард.

Роман вызвал снегоход. И я согласился спуститься вместе с ним. Быстро и не сам. Так и сделали. Пришёл снегоход, мы загрузились и в клубах снежной пыли нас спустили вниз. Я сидел в багажнике, лицом к горе и спиной к движению, Роману и водителю, поэтому с удовольствием наблюдал удаляющиеся вершины, ратрак, скалы Пастухова, гряду, «Привет, Эдуард», Приют 11. Почти лег на спину Романа, когда снегоход почти вертикально рухнул вниз со спуска от Приюта. И вот – станция канатной дороги Гара Баши. Мы почти дома.

Дом, это не только где я прописан и живу большую часть времени, это, также, то место, где я могу подробно отдохнуть во время своих и наших путешествий. Дом может быть всего на один день, точнее ночь. Но я считаю и называю его домом. Совсем не в ущерб основному дому.

Эдуард и Роман быстро собрались и на последних кабинках спустились вниз. Я торопится не стал. Не стал портить впечатления о неторопливом течении жизни. Если без суеты, то всё без суеты. Не спеша переоделся, попил чаю, заварил бичпакеты и вышел. Смеркалось, начали появляться редкие и бледные звёзды. Внизу уже была ночь, а мы почти как небожители были одарены ещё одним шикарным закатом. На тёмном, но ещё синим, а не чёрным небом четко виднелись вершины Эльбруса.

Они начали синеть. Красиво. А на Косой полке – фонарики тех, кто возвращается. Или пошли на штурм позже, или весь путь преодолевали пешком, или, может быть ходили на Крест Эльбруса. И тишина. А я с чувством хорошо выполненного желания, очень неспешно нежился, не торопясь и в удовольствие пил чай, выходил любоваться погодой, Эльбрусом и звёздным небом.

Ближе к 12 по склону снова растянулась цепочка фонариков звёздочек. Новые восходители пошли к вершине. А я наслаждался вчерашними мечтами. Они уходят в темноту и холод, а я выхожу на чуть-чуть и снова в тепло. Могу выйти снова, если захочу, а могу проспать до утра. До утра выходил раза три. Не только покурить, но и почти позлорадствовать тому, что они только идут, а я уже был или позавидовать тому, что я уже был, а у них это ещё впереди.

К утру кожа лица задубела. Нет, не замёрзла, а стала жёсткой как дублёная кожа. Продубилась прямо на мне. Интересное ощущение – мышцы лица двигаются, а поверхность кожи – почти нет. Не больно, но необычно. На какое-то время помогало протирание влажными салфетками. Но очень на короткое, поэтому я забросил это бесполезное занятие, спасение лица и решил дождаться естественного финала. Чем закончится не знал, но дело было сделано, и я пустил дальнейшие естественные процессы на самотёк.

Встретил восход. Собрался, собрал ТБО (твёрдые бытовые отходы). Их каждый должен сам спускать к подножию и выкидывать в мусорные баки. На вершине мусорных баков нет. «Должен» тоже понятие не жёсткое. Если мусор оставить в бочке или просто выкинуть на улицу, за это не расстреляют. Некоторые так и поступают – оставляют и пофигу. Надо же, впервые такое отношение было сформулировано маркизой де Помпадур в 1757 году. Прозвучало оно по-французски »

Après nous le déluge

«, что в переводе на общепринятый и в настоящее время, по утверждению отечественных средств информации, почти международный русский язык означает «После нас хоть потоп». Иногда эту фразу приписывают Людовику

XV

Вероятно, он её тоже произносил, но Помпадур могла произнести её раньше. Вроде бы давно это сказали, на непонятном нам французском языке и никто нас не учит гадить, а вот нет – сидит в нас эта мысль. Глубоко и, почти неискоренимо – после нас хоть потоп. Можно ещё и вот так – после нас хоть трава не расти. Искренне возмущаемся, когда приходим, а вместо ожидаемой первозданности гадюшник, потоп или совсем не растёт трава. Я пытаюсь стараться, чтобы после меня и трава продолжала расти и потоп не случился.

Поэтому собрал все бытовые отходы, которые накопились в бочке. Прибрал, подмёл, помыл посуду, протёр стол. Чисто! Настолько прижился, что хоть оставайся. Но нужно идти. В мире ещё много мест в которых хочется побывать, про которые хочется узнать и тех, про которые я ещё совсем не знаю. Даже не то, что я не знаю про них ничего, а вообще не знаю, что они есть и где.

Эдуард и Рома предложили довезти меня до аэропорта. С плохо скрываемой радостью согласился. Кроме экономии радовала возможность пообщаться. Несмотря на то, что мне нравится быть одному, мне также нравится общаться. Пока эти два, почти несовместимых понятия, мне удаётся совмещать. Успеваю и побыть в одиночестве и пообщаться, без видимого ущерба для окружающих. Опять – без видимого мне ущерба. А как всё это выглядит с точки зрения окружающих, мне эгоистично, т. е. глубоко и абсолютно пофигу. Согласен, эта сторона не является моей лучшей стороной, но она у меня есть, и я её ни скрывать, ни выпячивать не собираюсь. Чуть-чуть слукавил – сейчас немного похвастался.

Кабинки подъёмников неторопливо несли меня вниз. Я с интересом рассматривал проплывающие скалы и дорогу, которую преодолевал пешком в прошлом году. Воспоминаний и впечатлений пешее снисхождение подарило больше, но на канатке удобней. У меня есть опыт и того и другого. А в голове мысль: «Я был на вершине Эльбруса».

Народ только-только начинал просыпаться, когда я достиг поляны Азау. Открывались магазинчики и кафешки. Предлагали поесть, попить, сувениры. А мне ничего не нужно. Поел в бочке, попил в бочке плюс питья взял с собой. Вот что значит опыт.

Нашёл баки, избавился от мусора, неторопливо пришёл на место встречи. Эдуард и Рома завтракали. Я бы тоже позавтракал с удовольствием, но не хотел. Не хотелось даже без удовольствия завтракать. Вкусно поесть с удовольствием можно только когда хочешь есть, а если не голоден, то для меня это может быть вкусно, но без удовольствия. Точно, Эльбрус немного мозги прочищает. Я стал ближе к животному миру. Ем, только когда хочу есть, а не тогда, когда это можно. А некоторые люди забывают, что они животные и гордясь разумностью, эту разумность совсем не используют. Пока Роман и Эдуард завтракали, я восхищался пейзажами. Как хорошо, когда есть время и силы. Про силы – это каждый определяет сам для себя, а про время – если прекратить суетиться, то времени будет достаточно. Суета отнимает его (времени) слишком много.

По пути мы заехали на Долину нарзанов. Поляна на которой бьют ключи минеральной и газированной воды. Сразу и минеральная, и газированная. И всё это можно набрать в бутылку. Набрали. Спасибо Эдуарду, который запас бутылок и на себя, и на Романа, и на меня. Обалдеть! Глядя на этот мир нельзя не удивляться. Я гляжу и удивляюсь, и получаю от этого удовольствие. И пусть для местных это нормально, обычно и нисколько не удивительно. А моя реакция и поведение кажутся смешными.

Я не буду им говорить, что до сорока лет я не знал где прячется початок кукурузы на стебле. Смешно? Также до сорока лет я не разу не пробовал раков. А потом узнал и попробовал. А ещё я видел, как идёт на нерест лосось. Когда в ручье рыбы больше чем воды. И ел вёдрами красную икру и камчатских крабов. Вот здесь соврал. Нет, ведрами не ел. Мне столько не осилить. А готовил я вёдрами. Ещё живы свидетели. Я умею. А ещё я видел, как из-под земли бьёт газированный натуральный нарзан. За бесплатно. И умею разделывать кокосы. В зрелых кокосах молока меньше, чем в зелёных, но мне больше нравится вкус молока зрелых кокосов.

В общем я искренне восхищался, нисколько не скрывая своих эмоций. В МЧС позвонил, меня поздравили и вычеркнули из списка планируемых спасательных операций. Снаряжение сдал в КультурМультур. Совсем как «снежный барс» – бывалый и опытный. Получил ещё скидку, за тот день, когда снаряжение ещё было у меня, но я им уже не пользовался. В общем один день скостили. Мало, а как приятно.

Когда выехали из ущелья и повернули налево, посмотрел на Эльбрус. Мне показалось, что он тоже посмотрел на меня, обоими вершинами. Хочется верить, что я ему понравился. Он мне-точно. Очень быстро, потому что ничто так не сокращает дорогу, как приятная беседа, меня доставили в аэропорт. Очень тепло попрощались. Спасибо вам, Роман и Эдуард. Специально рваться не буду, но, если случится, встречусь с вами с удовольствием.

Аэропорт, небольшое, но не тесное здание. Киоски с сувенирами, с покушать, аптека. Морда лица совсем задубела. Аптекарша предложила какой-то крем от ожогов. Взял стал втирать. Показалось, что помогает. Вероятно, показалось. А среди сувениров было всё про Кавказ и Краснодарский край. А про Эльбрус – не было. Была бы зажигалка или магнитик – взял бы. Но самое ближайшее из магнитиков – станция Мир, а зажигалки – Поляна Азау.