Павел Николаевич Сочнев
Шаг за шагом
У меня такое было, когда работал и жил на Крайнем Севере. Бесконечная тундра без всяких ориентиров. Если вдруг попадается, одиноко торчащий холмик (на Севере их называли «грива»), то он один одинёшенек, а потом опять бескрайнее плоское болото. После Дальнего Востока с сопками и оврагами, очень непривычный пейзаж. Непривычный и однообразный до тоски.
Чтобы отвлечься от этого помогает музыка или размышления. А для того, чтобы восхититься, нужно останавливаться. А чем чаще и больше стоишь, тем медленнее двигаешься. Поэтому я немного слушал музыку, иногда останавливался повосхищаться и много отвлечённо думал. А назад оглядываться нужно для того, чтобы оценить насколько много пройдено. Потому что если глядеть вперёд, то приближение к цели менее заметно, чем удаление от точки старта. Но это у меня так.
Предложил соседям остатки морса, они отказались, как выяснилось позже, зря отказались. Но про это они узнали потом. Встал и двинулся обратно. Спускаться, конечно легче, чем подниматься, но нисколько не проще. Да и легче не очень намного. Если склон крутой, то обязательно зигзагами, по-другому – никак, а если пологий, то тоже, от обочины к обочине, потому как двухслойные альпинистские ботинки не располагают к спуску прямо. Подниматься прямо ещё можно, а спускаться крайне неудобно.
Ближе к гряде я вошёл в облако, которое за время моего подъёма из полупрозрачной дымки превратилось во вполне нормальное, почти густое облако. Освещаемой снаружи солнцем, оно было немного желтоватым. Нет. Точно желтоватым, потому что не белое, а сверху, надо мной, через него просвечивало голубое небо. Всё, все перспективы скрылись. Только облако и метров десять тропы вокруг меня. Даже гряды скал, между которыми проходила тропа, не было видно.
Прикольное состояние – как ёжик в тумане. Иду и знаю, что вокруг ничего не изменилось, но основной поставщик информации – зрение, а оно ничего не видит и сознание не может дорисовать. Но можно пофантазировать и представить, что я в Альпах. Где ни будь у подножия Маттерхорна. Он вообще высотой 4478 м нум, я сейчас топаю на высоте больше чем 4100 метров. А как только выйду из облака увижу Церматт.
Я не был ни в Церматте, ни у подножия Маттерхорна. Но воображение очень ярко всё это нарисовало, взяв за основу другие швейцарские городки, в которых я был. Даже подсунуло фейковое воспоминание, как я как будто утором вышел из отеля (про отель обошёлся без подробностей), посмотрел на сверкающую вершину, которая всегда видна с любой улицы городка и пошёл на восхождение. Про то, насколько высоко поднялся, додумывать не стал. Просто вышел, дошёл, куда хотел, а сейчас возвращаюсь обратно. И вы знаете, сразу как-то легче зашагалось. Отсутствие перспектив и горизонтов, может быть очень полезным, если правильно это отсутствие заполнять.
Видимо, да нет, однозначно, не всё из меня детство вышло. Что-то осталось. Сохранил, не растерял. Ведь в детстве у многих (не имею права утверждать, что у всех), недостаток реальности очень легко дополняется воображением. Кусок доски – машина или танк, большая картонная коробка – космический корабль, обструганная палка – меч или автомат…
Повзрослев люди пытаются сделать детские мечты реальностью. И вот уже у взрослого серьёзного человека есть настоящая машина, а детской радости нет. Можно купить или сделать настоящий меч, но сражаться им как в детстве нельзя. Или можно, но на игрушечных условиях. Почти как по-настоящему, но, в основном, понарошку. Это я про реконструкцию и спортивные бои.
что, не смотря на заявленную сложность и серьёзность, это игры, старательно избегают. Ну и правильно, у каждой игры есть правила, а тот, кто не знает или не соблюдает эти правила к играм не допускается.
Вот так вот размышляя и фантазируя, я достаточно бодро и почти без остановок дошёл до нижнего края облака. Замечтался и забыл себя морально подготовить, поэтому скопление очень удобных, вероятно уютных, но убогих вагончиков на Приюте 11 немного повергло меня в уныние.
Не ожидал я такого от Маттерхорна. Хотя при чём здесь Маттерхорн? Я там не был и Маттерхорн не знает до сих пор о моём существовании. А Эльбрус знает. И я не в Швейцарии, а в России. И, несмотря на то, что бочка, в которой я остановился, по комфорту, вероятно, уступает шале, меня она устраивает тем, что в ней есть и сколько это стоит.
Пока шёл в облаке, шёл по Швейцарии к шале. Как только облако закончилось, продолжил свой путь по России к бочке. Несмотря на суровую реальность, пейзажи были восхитительные. Скалы, снег, ледники, далёкие горы. Бездонное небо, наверное, к пейзажу отнести нельзя, но на его фоне всё смотрится ещё красивее.
А бочки и вагончики, они всегда считались временным жильём. Так и здесь на Эльбрусе, люди пришли на всегда, но каждый из пришедших – временно. Приходить на постоянно – это дорого и страшно, а если временно – то подешевле и не так страшно. Всегда готов уйти. Приезжие приезжают иногда надолго, иногда часто, но никогда не навсегда. И те, кто установил приюты, тоже не навсегда. Даже не так, они здесь и не бывают. Они где-то далеко, а здесь их наёмные работники, которые устанавливают, подключают, обслуживают, увольняются и нанимаются. Нет стабильности, стабильно только такое движение и постоянное ожидание повода для уйти.
До бочки дошёл уже ближе к вечеру. Переоделся, поужинал и пошёл любоваться закатом. Там, где-то далеко за горами – Чёрное море. Мне рассказывали, что если очень ясная погода, то с Эльбруса можно увидеть два моря – на востоке Каспийское, а на западе – Чёрное. Я смотрел, если и можно увидеть, то только в бинокль и только тогда, когда на всей огромной площади от каспийского до Чёрного моря абсолютно безоблачная погода. Наверное, так иногда бывает. А пока я просто смотрел как солнце меняет свой цвет, не меняя яркости, и медленно скрывается за горами. Красивое, завораживающее зрелище.
И тишина. Канатка уже прекратила работу, все громогласные туристы уехали вниз, а те, кто остался – они потише и посерьёзней. Пока курил, пообщался с Сэидом. Сэид приглядывает за хозяйством, продаёт воду и занимается заселением. В общем, если бы его должность как ни будь называлась, самое близкое название – комендант.
В неторопливой беседе я узнал, что завтра будет непогода на неизвестно сколько дней, зажигалка у меня не зажигается не потому что плохая, а потому что почти все зажигалки здесь не горят. Ещё я попытался ответить на его вопрос про «Что вы все сюда едете? Что ищете?». Я приехал не покорять, а отдохнуть от суеты настолько, что даже чтобы забыть, отвыкнуть от неё, разучиться и больше не суетиться. А ещё посмотреть насколько выносливый. А если и покорять что, то только себя. ГорЕ пофигу, ползающие по склону человечки. Ну только если они не начинают орать и покорять.
Узнал, что в этом году уже погибли двое. Один от молнии, на скалах напротив Приюта 11, а одному иностранцу поплохело на Косой полке и его не успели эвакуировать. Эвакуировали, но уже мертвым. В общем, почти без происшествий. Сэид понял, зачем я здесь или очень хорошо сделал вид, а про остальных покорителей-восходителей вопрос остался открытым.
Вернулись Роман и Эдуард. Эдуард поднялся аж до Косой полки, Роман не дошёл немного до ратрака. Когда спускались очень пожалели, что отказались взять морс. Жажда была настолько сильной, что, спустившись с Приюта 11, жадно, много и с удовольствием пили воду из ручья. Официальная версия – это ледниковая вода. Как было на самом деле, уточнять не стали, потому что жажда – всё. Вероятно, вода всё-таки была достаточно чистой, потому что ничего в их жизни не изменилось.
Когда стемнело опять восхитился обилию звёзд. Поперёк неба от правой вершины Эльбруса, куда- то в сторону Чёрного моря протянулся Млечный путь. Даже не верилось, что завтра будет непогода. Не верил не только я. Ближе к полуночи к вершинам выстроилась вереница звезд-фонариков. Группы пошли на восхождение. В нашем приюте была небольшая организованная группа, которая занимала две бочки, но я с ними почти не пересекался. Они в эту ночь не пошли. Последний раз вышел покурить часа в три. Непогоды ещё не было, звёзд тоже, т. е. хорошая погода уже заканчивалась, хотя плохая ещё не началась.
Не написал про то, что, когда я вернулся с акклиматизации, Сэид извиняясь сказал, что поселил в мою половинку двух пришельцев. Поселил буквально на ночь. Я его успокоил, что ничего страшного, с соседями даже веселее и нисколько они меня не стеснят, и моё отношение к Сэиду нисколько не испортится. Я буду продолжать считать себя почётным гостем (VIP) при любых условиях.
Ребята оказались молодыми и необременёнными семьями и заботами. Один фрилансер дизайнер, второй студент медик. Денег на жизнь хватает. Фрилансер год жил в Непале и работал оттуда. А медик приезжал к нему в гости. Вместе не торопясь прошли по тропе Аннапурны. А сейчас хотят подняться на Эльбрус. Но вот что удивительно, в Непале поднимались почти до пяти километров, а четыре километра – это обычно. Но там не было горной болезни, а здесь она есть, хотя ещё и до четырёх километров не поднялись.
Понадеявшись, на то, что горная болезнь им не грозит, таблетки не взяли. Пришлось поделиться своими запасами, заодно прочитать лекцию о том, что высота над уровнем моря, понятие, почти не связанное с горной болезнью. На Эльбрусе всё не так как в Гималаях. Здесь высота переносится намного тяжелее и если проводить сравнения, то пять километров на Эльбрусе – это как семь километров на Эвересте.
Накормил таблетками, боль прошла, уснули. Утром хотели подняться до Приюта 11, и идти на штурм уже оттуда. Ну что, вполне логично, получается экономия по времени почти два часа. Утром Эльбрус накрыла непогода. Эдуард и Роман спустились вниз, наслаждаться цивилизацией и насыщать организм кислородом. Покидая бочку взяли с меня обещание никого в их половинку не селить, а если вдруг погода наладится, тут же вызывать их. Мои соседи ушли в Приют 11.
Не успел я насладиться одиночеством, как в бочку вселилась следующая партия восходителей. Три человека, которые ещё не решили, хотят ли они восходить или нет. Перед принятием окончательного решения хотели попробовать. Меня они сразу классифицировали ка «Снежного барса». Этакого жителя гор, почти аборигена. Я не стал сильно отпираться, рассказал всё, что знаю, благо этого всего у меня было немного. Предложил составить компанию, если они согласятся со мной прогуляться и, не дожидаясь ответа, завалился спать. Мне очень нравится иногда спать днём. Это не потребность, это удовольствие. А необходимость получать удовольствия – это потребность. Дневной сон- это удовольствие, когда никуда не надо и никому не нужен. Жаль, что такая возможность есть не всегда, но в этом и удовольствие. Потому что если бы это можно было бы всегда и везде, то дневной сон превратился бы в обычную и, возможно, ненавистную рутину. А так – редкое удовольствие.
Проснулся – тихо. Вышел в большую комнату, а там все трое восходителей сидят на скамейке, как воробьи на жёрдочке. Почти готовые к выходу. «Уже сходили?», «Нет, тебя ждём». Елы палы! Оделся, собрался, пошли.
За что мне такой почёт? Спрашивают, идут след в след. Со стороны я, вероятно, очень был похож на гида или проводника. А по факту, опыта восхождения у меня больше в два раза, чем у них. А у них – никакого, т. е. ноль. Как известно, что ни умножай на ноль, ничего кроме нуля не получится. Дошли до ровного места, перед подъёмом на Приют 11. Обратил внимание, что двое всё время настраивают телескопические палки. Оказалось, что вместо того, чтобы вращать сами палки, пока они не зажмутся эксцентриком, они вращали кольца. Зажал палки, мой рейтинг вырос до невообразимой высоты.
Иногда в просветы между облаками и снегом, просвечивались невнятные силуэты Приюта 11. На коротких остановках рассказывал о высокогорной болезни, эйфории, отёк лёгких, обморожениях, про то, как в такую пургу не заблудиться и прочую информацию, почерпнутую мной из доступных и бесплатных источников, а также из собственного житейского опыта. Когда дошли до Приюта, показал скалу с табличками, на которых имена погибших альпинистов. Рассказал, что, не смотря на их героизм, мы прошли совсем ничего и выше будет ещё сложнее и дольше.
Навстречу спускались заснеженные группы, те, которые ночью ушли в звёздное небо. Непогода накрыла их буквально перед рассветом. Одна из групп не дошла до вершины метров 100. Жаль, что не дошли совсем чуть-чуть, но хорошо, что успели спуститься. Никто не потерялся.
Другая группа спускалась не вся, часть группы на спуске потерялась. На Косой полке были все, а на Скалах Пастухова не досчитались почти половины. В МЧС уже сообщили. Нет, до вершины не дошли. Снег и ветер.
Дал своей самособранной группе несколько наставлений, уточнил, что ответственность за них на себя брать не буду. Ещё раз провёл инструктаж, как не заблудиться, если пойдут выше и с почти чистой совестью пошёл обратно.
Иногда непогода мне нравится. Нравится предвкушать возвращение. Такая возможность обязательно должна быть, потому что если такой возможности не будет или она будет маловероятной, то будет хотеться не в уют, а из непогоды. Конечно, если вырваться даже на таких условиях, ощущение счастья будет. Если вырвешься. Но я стараюсь в такие ситуации не попадать. А вот контролируемый дискомфорт – это более приятная штука. Контролируемый это когда мне неуютно, но я знаю, что как только мне это надоест, у меня будет возможность не только выйти из дискомфорта, но и достигнуть комфортных условий. Когда решил вернуться, у меня такая возможность была.
