Павел Криков
По велению рока. Сборник рассказов
«Фес уже совсем без сил и даже без щита, но продолжал отчаянно биться с гигантом, истекающим кровью. За боем наблюдали и орки, и люди. В какой-то момент поединка между орчьим вождём и братом Фесом, крепостной мост таки опустился и несчастных крестьян всё же пустили в Тайтари. А на их место из твердыни стройными рядами вышли воины ордена, готовые исполнить свой долг и встать щитом для тех людей, что ещё недавно они собирались бросить! Тогда большого сражения так и не случилось. Брат сержант Фес победил, он убил орка, хотя при этом сам был смертельно ранен.
Бледные же, не издав ни звука, словно они были мороком или миражом просто развернулись и ушли обратно на юг. Мимо меня проходили сотни кровожадных орков, в их белых глазах я видел не только ненависть, но и уважение. Конечно же, не ко мне, а к тому, кто только что в честном бою сразил их вождя. Подбежав к Фесу, я увидел на его, искаженным болью лице тень улыбки. Он прошептал:
– Брат, мы смогли… Мы…
Затем брат сержант Фес отправился в Золотой город в царствие пресветлого Галлата. Только тогда я заплакал по-настоящему, как плачут только дети. А после, взяв себя в руки, опустил веки лучшего из воинов ордена. Я закрыл ужасную рану на его груди изрубленным остатком щита. Брат сержант не выронил меча и не утратил веры. При жизни он любил повторять клятву ордена, она у него была волшебным стишком на любой случай в жизни, и, как ни странно это работало. В самый тёмный, самый страшный час слова клятвы разгоняли страхи, а в спокойное время они напоминают нам кто мы.
Орки ушли и тогда первым к Фесу подоспел Тим – тот, кто вовремя принёс весть в Тайтари, по слухам он был самым старым братом ордена, а чуть позже подоспели к нам и остальные братья.
Тело героя уложили на щиты и понесли в крепость, где он позже и был торжественно захоронен. Всю дорогу до кладбища герою кланялись воины ордена и, спасённые им, крестьяне. Перед телом героя-Феса склонялись все, сержанты и рыцари, низко склонился сам великий Готром и даже сам магистр».
Еще молодой, но уже почти полностью седой Марк утёр, невольно выступившие слезы. Уже давно он сложил свое копье и кольчугу в оружейной, сменив их на рясу и перо. Чуть наморщив лоб, припоминая подробности, брат-летописец ордена продолжил писать последние главы саги о Фесе – герое крепости Тайтари…
Молку – четыре смерти до вознесения
Они зовут себя Молку, но это имя ни в одном из миров, никому не знакомо. В вечном шуме вселенной, оглушительном рокоте разрушений и тихом гуле созидания медленно исчезали последние из всемогущих.
Год, век не имеет значения – пустые слова, названия, иллюзорные рамки смертных. Миг – гаснет звезда, вспыхнув напоследок ослепительно ярко, перестаёт существовать. Ещё миг – и из облака пыли и газа, оставшихся от погибшего светила, образуется новая система планет вокруг молодого яркого новорождённого солнца. Мгновение – и на голых, едва остывших камнях, зародилась хрупкая жизнь. Она бурлит и борется за право существовать, лучшие из лучших обретают интеллект. Ещё мгновение – и вот, умнейшие и сильнейшие образуют цивилизации, возводят города, изучают окружающий мир, но, как и всегда, на пике могущества их ожидает крах, агония и смерть. Меж их восходом, рассветом и моментом, когда на их могилах восходят цветы – лишь один миг.
Великие властители умирают, и на их место приходят новые владыки, позабыв об уроке предшественников. Они присваивают себе творения, знания, говорят о наследии и исключительности, но, чтобы они не делали, всех ждёт забвение. Их могилы разграбят, а деяния присвоят пришедшие следом. Сознательно ли, но по печальным следам новые повелители идут вслед за старыми, а их место в свой миг занимает следующий кто-то, и так, пока не погаснет светило и цикл не начнётся заново.
– Хм-м-м…
Беззвучно, долго и протяжно простонал всемогущий. И в этой мысли было больше, чем можно описать за целую вечность. Молку выразил бесконечное одиночество, немыслимо долгое, бесцельное существование, но самое страшное – абсолютное отсутствие желаний теперь. Если бы для всемогущего существовало такое понятие, как время, его впору было бы мерить рождениями новых звезд, взошедших на могилах мёртвых светил. Семьсот таких циклов всемогущий хранил покой, постепенно исчезая в вечности. Молку забывал прошлое, утрачивал настоящее, постепенно растворяясь в будущем.
– Хм-м-м, – возможно лишь эта мысль всё ещё позволяла великому и прекрасному существу сохранить себя. Ведь над Молку не властны никакие законы вселенной, кроме самих Молку. Когда-то несчастное создание создало галактику, было счастливо, прожило сто тысяч прекрасных жизней, но сейчас забыло, что будет такое счастье. Молку ощущал себя в самом начале, будто пока существует только тьма бесконечная и необъятная, как сам Молку.
Миг, – и существо вспоминает, что он и есть тьма, он был ей до того, как осознал своё существование, и ещё, что он свет – материя каждой звезды, а затем успокоился, вспоминая, как в будущем было красиво и спокойно в галактике, которую он создал.
Их осталось мучительно мало, древние сущности вымирали, покидая эту реальность. Вечная жизнь, абсолютное могущество, сакральные знания – всё это не имеет никакого смысла в отсутствии мотивации. У всемогущего Молку не было причин для деяний, его взор пронизывал циклы всех времён и миров.
Быть может когда-то была цель даже для великого Молку, но потом затерялась среди холодной пустоты прошлого, сияния будущего и безмятежности настоящего.
– Хм-м-м, – вновь пробудился из бесстрастного покоя древний, – Отчего я тут? Кто создал меня? Ах… Точно… Я же и есть создатель…
Вспыхнувший интерес, как и много раз до этого, тут же угас.
– Хм-м-м…
Всесильное безмятежное нечто плыло в пространстве, одновременно будучи везде и нигде, Молку реален и иллюзорен одновременно. Существуя всегда, в каждой точке вселенной, древний ничем не интересовался. Иногда, очень-очень редко и всегда неожиданно у него возникали вопросы, но тут же забывались, потому что Молку знал ответы на всё, ведь он – и есть это всё…
Миг, – и вечный переходил в состояние наивысшего покоя, почти переставая существовать, как единая сущность. Молку становился всё более безразличным и пустым, почти что несуществующим.
Гасли и вспыхивали звезды, смещались галактики, пожирая друг друга, но ничто не тревожило всемогущего. Миг, ещё один, а за ним следующий, и вот вечность спустя, нечто изменилось, всколыхнулось. Подобно крохотной капле, упавшей на водную гладь, что-то распространило рябь по вселенной, и Молку, ожидавший всю вечность этого мига, наконец вспомнил о своей цели…
Истины дар
Сегодняшней ночью все три луны ярко сияли над благодатными землями королевства Арлос. Ещё никогда прежде я не видела такой необычайно светлой ночи. Мягкий, серебристый свет почти полностью разогнал тьму в нашем дворе.
Сквозь фруктовый сад, что перед моим домом хорошо просматривалась дорога, ведущая в город, слева раскинулись необъятные зелёные пастбища, плавными волнами холмов, уходящими в далёкий горизонт.
Несколько полей справа скрыты парой высоких, круглых амбаров и загоном для оленей. Мне показалось, что сегодня даже воздух какой-то совсем иной, необычный, более свежий и легкий. «Глупость какая!» – подумала я и рассмеялась, отчего-то мне было свободно и хорошо.
– Очень красивая ночь…
Вздохнув полной грудью, протянула я. Но вдруг глаза заволокла какая-то светлая печаль, я остро почувствовала, как мне в эту минуту не хватало тепла рук, простого присутствия рядом Маруша. «Нужно будет уговорить мужа всё-таки сходить к священному озеру, – улыбнувшись, подумала я, – Уверена, сегодняшняя ночь особенная, и завтрашний праздник конца лета, тоже будет особенным. Жрицы растолкуют знаки небес и ответят на самые сокровенные вопросы».
Я вновь улыбнулась мысли о том, как непросто устроен мир. Ну вот, если бы меня не разбудила нужда, слишком сильно вчера налегала на фрукты, то возможно, никогда бы не увидела такой волшебной красоты! Эта самая прекрасная ночь! Завороженная красотой момента, я старалась всё запечатлеть, не упустить ни единой детали…
Волшебная красота надолго захватила мой разум. Всё это время я ничего не думала, и ни о чём не размышляла, восхищаясь красотой этой ночи. Но, несмотря на восторг, в одной коротенькой ночной рубашке было зябковато, а кожа явственно ощущала конец лета. Пока я шла было вполне терпимо, но когда замерла на месте, то пару раз чувствовала как по спине и ногам пробежали мурашки, а потом я вся покрылась гусиной кожей. Возвращалась я бегом, желая быстрее скрыться в тёплом жилище.
Зубы стучали сами собой, изо всех сил я стремилась в нагретую постель. Маруш тихонько сопел. Благо его не просто разбудить, у крепкого мужчины и сон крепкий.
Сняв сапоги и сделав пару быстрых шажков, я ловко, словно кошка скользнула под одеяло. По телу продолжали бегать мурашки, но скорость их бега явно замедлялась, кожа чувствовала тепло, исходящее от мужа. Словно червячок или змейка я прильнула к любимому, впитывая его тепло. Уткнувшись носом в шею Маруша я пригрелась и провалилась в сон.
В непроглядной тьме, среди тысяч крошечных искорок, неведомо как, но я разглядела нечто, ещё более чёрное и оно двигалось ко мне. Самое забавное, что совсем не было страшно, если учесть, что я не самая смелая. Так-то я и коз боюсь и, чего уж там говорить, олений наших, а тут такое и нестрашно!
Собравшись с духом, я пригляделась к тому, что быстро приближалось ко мене и увидела жёлтые, почти рыжие глаза этого существа. Оно было несомненно разумным и желало встречи именно со мной. Откуда всё это я узнала – не имею ни малейшего представления, быть может внушило это создание или вообще, я быть может это всегда знала… В конце концов, это мой сон, и тут происходит всё так, как нужно!
Совсем не вовремя голос мужа вырвал меня из интересного сновидения и это меня немного разозлило. Теперь ведь я никогда не узнаю, что там за желтоглазик-то был!
– Анана, любимая, смотри какое утро! Я уже приготовил нам завтрак – парное молоко, творог с малиной и блины.
– М-м-м, как здорово… – искренне высказалась я, касательно завтрака и утра, сон сном, Но, по правде сказать, творог и малина – звучало очень заманчиво.
– Анана, присаживайся, давай кушать.
Пока завтракали я решила поинтересоваться у мужа, пойдём ли мы к священному озеру на праздник, на что Маруш с каким-то ехидным прищуром согласно кивнул.
Я не помню за что его полюбила впервые, но хорошо понимала себя прежнюю. Высокий, широкоплечий, с сильными руками, острым умом и огромным любящим сердцем, чего ещё можно желать женщине!
Глаза кареглазого красавца продолжали хитро блестеть. Я внимательно всматривалась в его лицо. Немного угловатые черты, высокий лоб, не раз ломанный нос с горбинкой и густые брови. На узкой челюсти острый подбородок и чувственные губы. Когда я смотрела на них мне всегда хотелось впиться в них…
Маруш вовсе не противился моему внезапному порыву. Я присела к нему на руки и, вцепившись руками в короткие, как смоль чёрные волосы, поцеловала. Лишь через полчаса затянувшийся, вернувший нас обратно в постель, поцелуй завершился.
Глубоко дыша от столь сладкого утомления, я наслаждалась жизнью здесь и сейчас. Солнечным светом, пением птиц, прекрасным завтраком, нашим домом и, что там скрывать, этим приятным и долгим поцелуем! Я до сих пор не могла прийти в себя.
Маруш, как же я его люблю, с торжественным видом подошёл к шкафу, открыл дверцу и извлёк оттуда свёрток ткани. Когда он развернул его, о, святые воды, – я с восторгом увидела, что свёртком оказалось чудесное красное платье! Я его уже видела на себе – чуть ниже колен с, не слишком выроженной, талией, короткими, лёгкими рукавами и чудными крохотными цветками у сердца.
– Примерь его, – велел супруг и как хорошая, послушная жена я тут же исполнила желание мужа.
Как и всегда Маруш исполнял свои обещания. Я уже и думать забыла, что в прошлом месяце заприметила такое платье на одной знатной даме. На неё, как стадо баранов пялились все – сэры, торговцы, бедняки… И тогда я мечтательно пробубнила, что хотела бы, мол, и себе такое платьице… Муж же улыбнувшись заявил, что будет тебе такое, но потом. Я перевела это в шутку и вовсе забыла о том разговоре, и надо же… А я-то дура подозревала, думала к бабе он в город ездит. Зачастил с той поездки, уже три раза мотался, а он вон у меня какой, оказывается.
В этом году у озера на празднике в честь конца лета я была самой красивой и счастливой, а мой муж – самым завидным и гордым мужчиной. На празднике мы встретили много своих знакомых и друзей. По большей части у них было всё по-старому, кроме Мики и Кана, они пришли с малышом Хунем. Мы с мужем ещё не видели их сына, только слышали, что полгода назад Мика родила мальчика.
У священных вод озера сакура цветет всегда, и среди естественной, природной красоты этого места, нашлось место и для творения рук человеческих. Круглые, бумажные фонарики, подвешенные на тонких алых шнурках между деревьев, были расписаны яркими красками, и, если присмотреться к рисунку можно разглядеть чьё-то сокровенное желание. Мы с Марушем тоже повесили фонарик, на нём мы, со всем старанием и любовью, на которые только способны, нарисовали нашего первенца.
Вот уже девять лет минуло с того страшного дня, когда наш маленький Ву, не успев вкусить жизнь, умер от неведомой болезни у нас на руках. Спустя два года после этого события в меня попала молния, и я потеряла память, а когда очнулась, была сама не своя, даже чуть не бросила Маруша, потому что не помнила его и совместную жизнь. Лишь рассказ о нашем мальчике, что-то тронул в моём сердце, и я осталась рядом с мужем. Уже семь лет мы снова вместе, я заново узнала и полюбила Маруша. Он – моя опора и защита, лишь благодаря ему я сумела, после того справилась с пережитым и жить дальше.
Я и Маруш мы оба хотим, чтобы наша семья стала чуточку больше… После того как я подержала на руках Хуня, то готова была день и ночь стараться для исполнения желания.
– Анана-Та, дорогуша, подойди ко мне.
Призвала меня Шейтеймас – знающая. Каждый год одна из трёх жриц выбирает несколько человек и открывает им их будущее или прошлое, то чего они жаждут узнать. Я, переполненная восторженными чувствами, чмокнула мужа в щёку и ринулась к Шейтеймас.
– Для меня великая честь, что вы выбрали именно меня. Больше всего на свете мы с мужем хотим…
– Знаю!
Внешность знающей скрывала тёмно-синяя ряса с капюшоном. Из длинного, широкого рукава она вытянула костлявую синюшную конечность с длинными изогнутыми ногтями и попросила мою ладонь. Я была готова на всё и смело протянула руку. Жрица стала рисовать на моей ладошке символы и шептать неведомые мне слова. Какое-то время ничего не происходило, затем Шейтеймас схватила меня за руку и чувствительно стиснула её. Она перестала горбатится, выгнула спину и закричала нечеловеческим голосом, будто ей было мучительно больно. На крик обратили внимание все присутствующие, и к знающей тут же подбежали две другие жрицы, оторвав её от меня.
В вечноцветущей роще у священных вод стали медленно опадать с ветвей цветки сакуры – очевидно знак недобрый. Всего за несколько мгновений деревья облысели!
Испуганные Шейтеймас тут же стали прогонять ничего не понимающих гостей. Спешно покидая праздник люди одаривали меня подозрительными и осуждающими взглядами. Конечно же я с этим явлением никак связана не была, но разве им объяснишь?! Праздник сорван, ритуалы не завершены и духи явно остались недовольными, но самок скверное, что все-все винили в этом именно меня!
«Какой ужас», – терзали меня тревожные мысли, смешанные с обидой или даже страхом. Замирало сердце и не падала я только потому, что крепко вцепилась в руку мужа. Раньше такого на празднике лета никогда не случалось. Что произошло со знающей? Почему опали кроны дерев? Я так надеялась сегодня получить ответы, но лишь задалась новыми вопросами…
Домой мы планировали вернуться не раньше завтрашнего утра, но уже сегодня вечером мы оказались под крышей нашего жилища. Маруш всю дорогу успокаивал меня, получалось у него плохо. Не знаю почему, но я испытывала чувство вины из-за случившегося у священных вод. Будто бы я могла сделать что-то не так. Хотя, конечно, ничего такого, ни одной дурной мысли я не помнила…
Мы собрались ужинать, когда в двери дома кто-то постучал. Маруш взглянул на меня, чуть приподняв брови, выражая удивление.
– Кого там принесло на ночь-то глядя?!
С этими славами муж отворил двери. На пороге стоял молодой, курносый, конопатый паренек. Раньше я его никогда его не видела, но вот глаза… Жёлтые, почти рыжие, прямо как во сне. Это меня так удивило что я чуть не ахнула вслух… Вот была бы задачка потом объяснить мужу свою реакцию…
– Здравствуйте.
Гость выглядел немного странно, его реакция была слегка заторможенной, он внимательно рассматривал мебель, предметы в нашем доме, яства и посуду на столе, так, будто видел всё это впервые.
– Могу я попросить вас, приютить меня на ночь? – делая длительные паузы, спросил он – Я очень долго шёл сюда, слишком сильно устал. Я не причиню…
Парень был босым, облачённый в одну тогу, вещей с собой у него ничего не было. «Паломник, не иначе!» – подумала я и, опередив мужа, пригласила его в дом.
– Мы с мужем будем рады гостям, проходите, присаживайтесь за стол. Как раз собирались ужинать. Гость, улыбнулся.
– Благодарю вас, – учтиво молвил парень и подошёл к столу. Заперев двери, Маруш тоже вернулся за стол, присев напротив парня. Рыжеглазый молчал, продолжая с каким-то детским восторгом и любопытством разглядывать всё, на что падал его взор. Я принесла ещё одну тарелку и ложку для гостя:
– Поведай нам о своём путешествии, откуда ты такой, – я немного запнулась, думая, как это правильнее выразить, – Такой необычный?
Гость, как мне показалось слегка улыбнулся и туманно ответил:
– Словами, при помощи речи невозможно описать моё путешествие. На это не хватит ваших жизней.
Мы с мужем переглянулись с одной и той же мыслью: «Похоже, мы приютили блаженного». Я стала внимательнее и настороженнее следить за гостем: «Ну вроде он не буйный, это, пожалуй, главное»…
– Я благодарен вам за доброту. Нет, я не сумасшедший, просто это и правда слишком сложно объяснить. Ответьте, в последнее время не было ли в небе чего-то необычного чего-то, что никогда не происходило раньше?
Краем глаза я заметила, как поменялся в лице Маруш. Он сдвинул брови к переносице, отчего меж них образовалось несколько складок. Я называю их «недобрыми», когда у мужа такое выражение лица, значит ему что-то очень не нравится. Один раз в городе меня толкнул и обозвал шлюхой какой-то тамошний бандит. Маруш покупал нам вагаси, мы всегда брали сладости, когда приезжали в Хонин. Тогда-то я впервые и приметила эти недобрые морщинки на лице мужа.
Маруш потребовал, чтобы бандит извинился, но вместо этого тот позвал дружков.
Муж в тот раз избил до полусмерти с десяток человек, не помогли им тогда ни ножи, ни палки. И вот опять я вижу эти недобрые морщинки. Сейчас я очень боялась за парнишку. Маруш его, конечно, не убьёт, не покалечит, но может побить так, что мальчик этого в жизни не забудет.
«Так, а чего это Маруш-то злится? Чего это я не знаю?» – подумалось мне вдруг. Странную реакцию на невинные вопросы заметил и гость, паренёк-то совсем ничего не понимал, и стал напирать с расспросами.
– Ты, что-то знаешь? Что ты видел? Когда? Где это было?!
Муж с чувством стукнул кулаком по столу, заставив подскочить посуду.
– Хватит!!!
– Отчего ты злишься? Ты что-то скрываешь?
Муж резко встал из-за стола и указал парню на дверь:
– Пошёл вон! Мы приютили тебя, а ты смеешь что-то требовать и обвинять меня! Уходи пока цел.
Я благоразумно хранила молчание, хотя вопросы, конечно, были, но сейчас одно неверное слово – и Маруш сорвётся. Конопатый парень поднялся из-за стола и заявил, что не уйдёт, пока мой муж не расскажет всё, что знает.
«Ну и дурак», – подумала я и закрыла глаза, зная, что сейчас случится. Но тело гостя не рухнуло на пол с грохотом. Сквозь растопыренные пальцы я наблюдала, как Маруш попытался ударить парня, но тот ловко поймал его руку и, как только они соприкоснулись, муж бессильно обмяк и упал. Я испугалась за любимого и шагнула вперёд, встав между ним и жутким гостем. Схватив со стола нож, я закричала:
– Ты тронешь его только через мой труп, урод! Убирайся! Убирайся из нашего дома!!!
– Не думаю, что всё будет так, как ты говоришь, это глупо.
Рыжеглазый выставил вперёд раскрытую ладонь, и я замерла в неподвижности. Тело перестало подчиняться даже в малейшей степени, я не могла ни говорить, ни даже моргать…
Шагнув ближе к нам странный гость, будто учуял знакомый запах. Он водил головой из стороны в сторону, прикрыв глаза, словно наслаждаясь чем-то. Похоже незнакомец и впрямь искал знакомый, любимый аромат, стараясь уловить ускользающую нотку, словно затихающий волшебный звук. «Больной ублюдок! Проклятый псих!» – в гневе думала я, радуясь тому, что собственные мысли всё ещё мне подчинялись!
– Как же долго… Как же сильно я рад нашей встрече, – сказал режеглазый парень и
эти слова он адресовал мне! Я всё ещё не могла пошевелится. Этот урод, кажется, даже не подозревал, как же я хотела вонзить нож в его сердце, отсечь его поганую голову! «Маруш, мой милый Маруш…»
– Вся вселенная ждала нашей встречи, вечность отныне поделена на «до» и «после» тебя…
Я ни на секунду не прекращала попыток вырваться из плена собственного тела, и даже не заметила, как оковы спали. Как только магия развеялась, немедля ни мгновения я вонзила нож в грудь психопата. Удар был отчаянным и сильным, на сколько вообще возможно при моём сложении. Мне не было страшно, вернее было, но не за себя, я страшилась, желала защитить мужа, нашу семью, наш дом…
Лезвие вошло глубоко в грудную клетку гостя по самую рукоять, осознав это я резко одёрнула руку, хватая ртом воздух, которого вдруг стало не хватать.
Парень, заваливаясь назад, кашлял кровью, зажимая рану рукой. Вот теперь меня обуял настоящий ужас! Побледнев, я безмолвно наблюдала, как жизнь покидает его тело, утирая произвольно текущие слёзы и желала, чтобы он поскорее умер и одновременно жалела его, бедолаге от силы было лет двадцать. «Глупый… Глупый! Глупый, мальчишка! Дурак! Идиот! Безумец!» – ядовитомысленно вопило сознание, но при этом я не обронила ни звука.
Из последних сил рыжеглазый улыбнулся и, сплюнув кровь сказал:
– Всё хорошо, всё в порядке… Кхе-кхе, это ничего. Мы… Уже никогда не расстанемся… Вспо…
Не договорив фразы, парень замер, взгляд его потух, став пустым, словно кукольным. Меня колотила мелкая дрожь, было трудно дышать, волнами накатывало состояние истерики, а земля стала странно ходить под ногами. Потеряв равновесие, опасаясь рухнуть на пол, я грузно присела рядом с Марушем.
Несколько минут я сидела не шевелясь, тупо уставившись на бездыханное тело нечаянного гостя и, лежащего без чувств, мужа. Отрешённо, неосознанным движением я невзначай коснулась пальцами его лица и в этот момент меня словно пронзило током. Неожиданно моему взору стали открываться видения, словно образы из прошлого, и то, что виделось мне, пугало. Будто порывами ветра меня, как невесомую пушинку бросало из одного времени в другое. Наблюдая то своими глазами, то глазами тех, кто был рядом, взирая на себя со стороны и заново переживая все события. Одно из видений запомнилось особенно чётко.
Я будто горю, всюду жадные языки пламени, но не чувствую боли. Затем удар такой сильный, что земля взметнулась на два десятка футов вверх и погребла меня под своей толщей. Через некоторое время тишину и тьму нарушило какое-то копошение, шуршание доносящиеся сверху. Там явно кто-то разгребал землю и вот, наконец, я вижу кто – Маруш! Я вспомнила всё до этого самого мига, но что было раньше? Будто бы лишь пустота.
Как ни странно, я не помнила маленького Ву, не помнила родителей, о которых рассказывал муж, нашей свадьбы, своего детства, абсолютно ничего! Только огонь, падение, тишину земли и встречу с Марушем… И это было так странно…
Очнувшись, я одёрнула руку. Сложно в двух словах описать моё состояние, но выражение «в шоке», вполне подойдет. Уж не знаю, что меня сподвигло на это, но я вышла из дома, взяла лопату в сарае и отправилась на холм. Да-да, на тот самый холм, где по словам мужа похоронен наш сын – маленький Ву. Будто в бредовом сне, в ужасе от осознания собственных действий, проливая реки слёз, я разрыла детскую могилу.
«Пусто!» – пронеслась искрой мысль, мигом осушив горючие слёзы. Теперь мне всё было понятно, ну или почти всё. У нас с Марушем никогда не было ни свадьбы, ни детей, ни прошлого, и всё что я знала о своей жизни – сплошная ложь.
Тот, кого я семь лет звала своим мужем, оказался совершенно чужим мне человеком. Однажды он увидел звезду, упавшую в поле и, отправившись туда, он обнаружил меня, погребённую под толщей земли. Маруш отрыл и принес меня к себе в дом, где и придумал обманом заставить меня остаться.
Я помнила, как было сложно поверить в слова Маруша, потому как я не испытывала ни малейших чувств к нему, но он рассказал о якобы нашей общей потере – маленьком Ву. Трагичная, жестока ложь, тронула моё сердце, а как же иначе… В груди тогда защемило и мне стало жалко этого человека, и я решила попытаться поверить ему, и в итоге поверила…
В грязи, вся зарёванная я вернулась домой и замерла на пороге. Маруш – проклятый лжец по-прежнему лежал без сознания. Я была зла, беспросветная тьма клубилась в моей душе. Всё светлое, что я питала к этому человеку развеялось, оставив лишь ненависть, призрение и злобу. Плевать ради чего и зачем он врал, заставить меня оплакивать мёртвого ребенка, семь лет прожить с этим чувством, приносить цветы на пустую могилу – этого нельзя забыть или простить.
Рядом с Марушем в луже собственно крови лежал убитый мной паренёк, с момента моего ухода ничего не изменилось. Принятое решение мне далось просто, осознав всю глубину вранья у меня не осталось причин здесь оставаться.
Почувствовав освобождение, теперь я чётко знала – это больше не мой дом и не моя жизнь, и решила уехать навсегда! «Уехать, так далеко, как только смогу», – вторили мне мысли, поддерживая желание сбежать на край света, подальше от грязной, ядовитой лжи и людей, что разносят её…
Прозрение
Часть I
Далеко-далеко к северу от Хонина есть Чёрный лес – гиблое место, обиталище нечистых сил, первобытных чудовищ и злых духов. Это тёмное и дремучее место было совсем-совсем безлюдным.
Без принуждения и пыток я сама приехала и поселилась тут полгода назад. Оставив прошлое за спиной далеко на юге, я спряталась от людей там, куда они боялись соваться. В чащобе среди многовековых кедров и елей я нашла уютную, крошечную пещерку, скорее даже углубление шагов десять вглубь внутри почти отвесной скалы. Там я и мой олень Саю ютились первые несколько ночей. Позже к пещерке я пристроила навес из еловых веток, а потом и стены к нему, так что вышел самый настоящий дом.
Поначалу у меня очень много времени уходило на сбор еды, орехи и ягоды попадались часто, но сделать запас никак не получалось, я мерзла и постоянно хотела есть. Как ни странно, но за семь недель жизни в гиблом лесу я не встретила ни одного чудища. Быть может, конечно, мне везло, а может быть это были лишь слухи, очередная людская ложь…
С того злополучного вечера, когда я всё узнала о вранье, окутавшем меня, когда жизнь утратила какой-либо смысл, я обрела странный дар. Одним лишь прикосновением к живому существу я способна видеть его суть, прошлое и возможное будущее. Сначала меня это дико пугало, я не могла контролировать эту способность, образы возникали совершенно хаотично, случайно, любое касание могло вызвать их, и я стала сторонится людей.
Саю – олень, на котором я покинула королевство Арлос дал мне возможность освоиться, научиться видеть. Я хорошо помнила этого зверя ещё оленёнком и его теплые чувства ко мне помогли понять мой странный дар. Образы из жизни животного были знакомы мне и не пугали. Постепенно осознав и приняв это умение, я сумела взять его под контроль. Вместе мы несколько недель двигались на север, пока не узнали об этом жутком и загадочном месте.
Покидая Маруша, я прихватила увесистый кошель с деньгами, на часть из них я купила инструменты, ткани, верёвки всё, что могло пригодиться отшельнику. Ведь я собралась вести уединённую жизнь тихую и спокойную…
За полгода я уже прилично здесь обжилась. Через пару месяцев, когда растают все снега и наступит лето, останется засадить пару грядок, и это место можно будет назвать домом.
Сегодня ночью я рассчитывала поспать особенно сладко. В одну из ловушек попался заяц и я приготовила грызуна с сосновыми орешками. Вышло сытно и вкусно. Густого супа хватит ещё и на завтра, так что я легла рано с неприлично довольным лицом.
Вопреки ожиданиям отчего-то спалось мне беспокойно. Снились кошмары, я ворочалась на лежаке, всё время переворачиваясь с боку на бок. То и дело мне слышались чьи-то крики, мольбы о спасении, сменяющиеся зловещим, глубоким рыком, обрывающим эти голоса. То виделись ужасные образы – истерзанные, разодранные в клочья мужчины, женщины и дети, а потом во все эти ужасы врывались, бегущие сквозь лес, совершенно незнакомые мне люди…
Раздавшиеся крики поначалу показались мне кошмарами из сна, но, когда забарабанили в дверь, я испуганно вскочила с лежака.
– Прошу, умаляю, откройте! Оно убьёт нас!!! Открой дверь!!!
Хоть мой домик и собран из хорошего сруба, но он всё-таки не крепость, если начнут ломать двери, петли могут не выдержать! Я взяла нож в одну руку, во вторую топор и подошла к двери, в которую продолжали отчаянно колотить. Я вытолкнула засов и, отойдя в сторону приготовилась к худшему.
В двери ввалилась молодая пара девушка и парень. Они оба были насмерть перепуганы, в глазах застыл ужас. Трясясь от страха, они резко захлопнули за собой двери и вставили на место засов, часто шепча слова благодарности:
– Спасибо. Спасибо вам, госпожа…
Сказать, что я была удивлена, значит ничего не говорить вовсе, я была ошарашена происходящим. Здесь-то в этой глуши, полуголодная, полухолодная я специально укрылась именно за тем, чтобы с людьми не встречаться!
Парочка забилась в самый дальний угол пещеры, при этом похоже я их совсем не впечатляла.
– Что происходит?! – гневно спросила я, уже думая, что это очередная парочка психов, встреч с которыми мне похоже нигде не избежать. Эти двое наперебой стали рассказывать, что, мол, за ними гонится чудовище.
