Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 3
Таким образом, человек в начале жизни не имеет ни одного образа, затем появляется один, другой, и так до того огромного количества образов, которым оперирует взрослый человек. О чем это говорит? Это говорит, прежде всего, о высокой погрешности образа, определяющей его неясность и высокую пересекаемость с другими образами у детей. Отсюда проистекает та простота и порою кажущаяся бессвязность мышления, которая есть у ребенка. К примеру, чтобы взрослому человеку дойти от образа «комната» до образа «стул», может потребоваться множество мыслительных операций, или же образ «стул» будет образом очень низкого подуровня. У ребенка же все проще. Если, например, у него в комнате всегда стоял стул, то образ «стул» будет образом первого же подуровня, относительно изначального «комната»; комната и стул для него вещи друг друга подразумевающие. Следовательно, если у взрослого приоритет образа «стул» будет низким, в виду его «удаленности», то у ребенка он будет высоким и не удивительно, что мышление у детей имеет свойство часто перескакивать с одного на другое, что, казалось бы, говорит о разбросе мышления, хотя на самом деле здесь дело в высокой погрешности и, как следствие, высокой пересекаемости образов; разброс же мышления может быть еще меньше, чем у взрослых.
С возрастом количество образов увеличивается, причем увеличение количества образов будет происходить до тех пор, пока не иссякнет объем долговременной памяти. Одновременно, в виду накапливающего опыта, погрешность образа снижается, происходит дифференциация образов. К чему это приводит? Это приводит к старческому состоянию сознания. В старости очень трудно уяснить себе что-либо новое, а уж тем более свободно этим оперировать, как в мышлении, так и в действии. Старик, никогда в жизни не видевший компьютер, значительно медленней освоится с ним, чем даже семилетний ребёнок. Это объясняется тем, что из-за малой погрешности образов, они уже значительно меньше пересекаются друг с другом. Это так же проявляет себя в том, что абстрактное мышление (понимать обыденно) у пожилых людей снижается, а так же пожилые люди становятся более «упертыми»; опять же потому, что образы всё меньше вызывают другие образы, а значит приоритет будет оставаться более или менее за одними и теми же образами, а это явно снижает количество вариантов решения задачи. Новый же образ будет и вовсе мало пересекаться с остальными, ибо их погрешность уже не охватывает нового, плюс к этому из-за относительной точности образа снижается пересекаемость. Как следствие, новый образ будет вызываться относительно редко, что и обуславливает его непонимание и незапоминание (в виду неиспользуемости).
Таким образом, мы видим развитие мышления от крайне высокой погрешности до крайне низкой, постепенную всё увеличивающуюся дифференциацию и конкретизацию образов. Именно в этом процессе заключается развитие сознания любого человека (да и, надо думать, вообще любого мыслящего существа). Т.е. от нескольких относительно больших по размеру образов, до огромного количества конкретных образов. Для наиболее же продуктивной мыслительной деятельности необходимо нечто среднее: и когда образов много, и когда они ещё сильно пересекаются друг с другом (т.е. не очень высокая конкретность), а это средний возраст, с перевесом второй составляющей в возрасте 20 – 30 лет и перевесом первой в возрасте 30 – 50 лет. В общем, именно этот процесс и обуславливает различия мышления у людей разных возрастных групп, при этом все остальные свойства здесь не столь принципиальны.
Врождённое и приобретённое
Психика каждого человека уникальна. И дело не только в том, что образы у всех разные и по-разному расставлены приоритеты, различны и сами характеристики психики. О таковых, кстати сказать, я писал. Таким образом, индивидуальность обусловлена двумя причинами: характеристики психики и своё «поле образов». Так же очевидно, что все эти особенности теоретически могут образовываться двумя путями: врождённым и приобретённым. Вопрос данной главы в том и заключается: есть ли у человека врождённые особенности, или вся индивидуальность – это продукт исключительно личного опыта? А так же, если есть врожденно приобретённые особенности, то какие именно?
Сначала поговорим о сознании. Наличие врожденных свойств сознания нельзя отрицать. Зачастую, например, у родителей с хорошим слухом рождаются и дети с хорошим; в семье художников часто рождаются дети, склонные к живописи т.д. Но в то же время это именно и только склонности, так или иначе, отражающее свойства психики в целом. Это ни в коем случае не говорит о наличии неких «врождённых идей» или некоего «априорного знания», ибо это уже так или иначе образы. Однако, я такую врождённость отрицаю, ибо тому нет никаких подтверждений. Я же говорю здесь только о врождённости некоторых аспектов работы сознания, что уже, по сути, есть просто физиология. И эти свойства могут быть весьма и весьма различны: высокая ясность слуховых образов, высокая интенсивность спада приоритета при высокой достаточности (четкое «логическое» мышление – математически, физически …), или даже неусидчивость родителей и, следовательно, их детей (например, при высоком разбросе мышления).
Хотя, безусловно, все эти свойства лишь предрасполагают к тому виду деятельности, которым занимаются родители. Например, человек склонный к логическому мышлению и точным наукам (та же высокая интенсивность спада приоритета и высокая достаточность) может стать и музыкантом (зависит от поставленной цели), но скорее всего в этом случае человек не придумает ничего оригинального и нового, хотя в рамках классической школы музыки у него все будет правильно, «по полочкам». Кстати, на основании самых простейших наблюдений и сравнении особенностей психики детей и их родителей, можно уверенно говорить о наследственном характере всех тех свойств, которые характеризуют работу сознания. Да и как может быть иначе? Никто же не отрицает наследование некоторых болезней или каких-то особенностей известных органов? А чем мозг хуже? Чем мозг не орган? Значит и особенности строения мозга так же наследуются. А т.к. сознание в своей физической основе – это мозг (т.е. физиология), то вот вам и врождённая индивидуальность деятельности сознания.
По поводу врождённого, априорного знания, ещё хотелось бы сказать следующее: вполне возможно, что какие-то врождённые идеи у человека, да и у животных, всё-таки есть. Такой вывод можно сделать из того, что, например, мыши или крысы, даже домашние, боятся шипения, притом, что никогда в жизни не видели змей. Спрашивается, откуда они знают, что шипение – это змея, а змея – это опасность? Или пример получше: детёныш кенгуру сразу же после рождения лезет в сумку. Снова спрашивается: откуда он знает, куда надо лезть? Вы можете сказать мне, что это инстинкты, т.е. чистейшее подсознание, а не сознание, но тогда вы будете не правы. Конечно, данные действия имеют стимулом инстинкт самосохранения (скорее даже ИБ), но сами действия управляются сознанием, а это образы. Чтобы бояться шипения, уже нужно иметь образ змеи; чтобы лезть в сумку, уже должен иметься образ сумки. И всё это притом, что в опыте (апостериори) ничего такого нет. Следовательно, это врождённые идеи, априорное знание. Другое дело, что это единичные наиважнейшие образы связанные с чисто биологической жизнью и очень даже может быть, что и у человека есть нечто подобное. Но что касаемо жизни социальной, то уже Бюхнер замечательно, на мой взгляд, показал отсутствие у человека врождённых идей. Впрочем, если и здесь допустить наличие врождённого знания, то в виду совершенной незаметности такового, под ним можно понимать разве что какие-то совсем примитивные образы, но уж никак не образы бога, добра и зла, образы моделей поведения и т.п. Вот этого уж никак быть не может, да и вообще, см. Бюхнера («Сила и материя»).
Что касаемо приобретенных свойств, здесь так же все просто: у человека, живущего в среде художников, соответственно, и приоритет, по большей части, будет у тех образов, которые наиболее часты в общении в данной среде. И это имеет место быть по той простой причине, что их относительный объем больше, да и проявляются они относительно чаще. А значит человек, особенно при необходимой практике, будет иметь склонность к живописи, даже, если не будет ею заниматься.
Практически то же самое можно сказать и о подсознании, как первичном, так и вторичном. Уже то, что у разных людей железы работают по-разному, говорит, как минимум, о различной интенсивности чувств. Плюс к этому, взаимодействие «инстинкт-ссылка-приоритет», раз уж оно есть в психике, так же должно быть индивидуально, ибо снова физиология. Так что и здесь наследование, врождённость… со всеми вытекающими отсюда выводами.
Впрочем, нового я здесь ничего не открыл, а потому расписывать подробнее данную главу я не буду; всё и так давным-давно известно: и что никаких «врождённых идей» не существует, и что определённые характеристики психики наследуются, и что все мы разные. А сказано всё это было лишь к тому, что, во-первых, в образовании индивидуальности участвует как врожденный так и приобретенный фактор, и, во-вторых, что данная концепция вполне вписывается в современное представление об индивидуальности, в представления о развитии и изменчивости сознания и подсознания индивида. Так что не верьте, если вам скажут «каждый является таким, каким он себя создал»; очень многое зависит не от нас, а исключительно от наших с вами родителей.
Депрессия
Что это за состояние такое, объяснять, я думаю, излишне. Более того, уже должно быть понятно, что именно депрессию вызывает. Вкратце, можно сказать, что коли уж депрессия – это неудовольствие, значит здесь задействованы ВКП и ВКС. Плюс к этому, неудовольствие вызывает не какой-то конкретный образ, а непонятно что. Тот факт, что при этом, человек думает, в общем-то, об одном и том же, вовсе не указывает на причину; такие мысли есть следствие, а не основа. Если не верите, обратите внимание на последовательность: постепенное нарастание неудовольствия по каким-то там причинам, а затем уже всяческие нехорошие мысли. Более того, поначалу психика борется именно с источником неудовольствия (мысли, вроде «в этом нет ничего страшного», «бывает…» и т.д.), а не с «нехорошими мыслями». Нехорошие мысли будут потом, когда психика бороться дальше не может. Таким образом, нет конкретного образа, который обуславливает неудовольствие. Следовательно, это неудовольствие не есть разлад между сознанием и подсознанием, т.е. депрессия – это разлад в самом подсознании.
Что значит «разлад в подсознании»? Это означает, что хотя бы одна воля воздействует отрицательно, вернее даже – отрицательно патологически длительное время. Но одна недовольная воля – это слишком слабо. Так «стоящей» депрессии не получится. При любой более или менее существенной депрессии недовольны обе воли. Тогда-то и получается настоящее неудовольствие. Отсюда и определение депрессии – это состояние, характеризующееся патологически длительным отрицательным воздействие ВКП и ВКС.
Можно предположить, что в зависимости от перевеса какой-то воли, депрессии будут различными. И действительно, депрессия может быть либо «озлобленно», либо «страшной», либо собственно депрессией. В первом случае человек испытывает постоянную злость, раздражительность, он всё ненавидит, хочет кому-то что-то доказать и т.д. Во втором случае человек чего-то опасается, боится, постоянно хочет уединиться, успокоиться… Третий случай – в идеале такая смесь ВКП и ВКС, при которой вообще невозможно выделить злость или страх. Хотя, сами понимаете, это всё крайности и на самом деле в подавляющем большинстве случаев удерживаются у собственно неудовольствия, с временными смещениями в одну или другую сторону. Отсюда, что есть депрессия должно быть понятно.
Но если понятно «что», то «почему» может быть ещё совсем не понятно. Ведь и в самом деле, с чего такое получается? Разве ВКС не стремится к самоутверждению, почему она позволяет опускать руки? Разве ВКП не жаждет спокойствия? А если так, то почему она его рушит? Чтобы ответить на эти интереснейшие вопросы, проследим возникновение депрессии. Всё начинается медленно; депрессия в принципе не может возникнуть аффективно. Т.е. имеются какие-то обстоятельства, которые подсознанию «не нравятся». Даже возможно такое, что человек сам не замечает, как у него развилось депрессивное состояние. Последнее объясняется тем, что обуславливающие образы могут быть почти всегда скрыты, на них просто не обращаешь внимания. Однако, со временем то чувственное «послевкусие», которое остаётся от этих образов, очень даже даёт о себе знать. В общем, из-за каких-то там причин, подсознание испытывает неудовольствие. Кстати, необязательно собственно неудовольствие, может быть и только страх или злость, но через определённый промежуток времени проявляется и противоположное чувство, что и говорит о начале. В итоге, из-за всех этих причин, повышаются средние уровни отрицательного воздействия ВКП и ВКС. Как следствие, образы обладающие ссылками на ВКП– и ВКС– получают больше приоритета. Если они проявляются, неудовольствия становится относительно больше, нежели в предыдущий раз (эмпирически, это замечательно видно). Снова повышение уровня. Последнее, в свою очередь, в наибольшей степени повышает приоритеты тех образов, которые имеют наибольшие ссылки на ВКП– и/или ВКС-. Следовательно, человек начинает больше думать об этих «гадостях». А раз он больше думает, то через ссылки снова повышаются известные уровни. Те ещё выше поднимают приоритет, приоритет опять повышает уровни, уровни снова повышают приоритет… В общем, получается замкнутый круг; человек сам себя накручивает. Отсюда получение большого неудовольствия, с которым ни сознание, ни подсознание справиться не могут, что и есть депрессия.
Тут надо сделать ряд важных замечаний и объяснений. Как видите, хотя причины, конечно, есть, непосредственно «виновного» образа здесь не найти; механизм получения и нарастания удовольствия не «от образа». Это попросту зацикливание через обратные связи; этакое самовозбуждение, автогенерация применительно к психики. Во-вторых, почему человек в подавляющем большинстве случаев (хотя бывают и исключения) в период депрессии думает, что он плохой, он неудачник, он ни на что неспособен… Почему вызываются именно такие мысли, такие образы? Да потому что для воль – это самое отрицательное, что только может быть. Эти образы обладают самыми большими отрицательными ссылками (ведь именно они приносят самое длительное и достаточно интенсивное неудовольствие), потому из-за ссылок, их приоритеты поднимаются больше остальных. Как следствие, далее они принимают большее участие в мышлении, чем другие образы не обладающие столь высокими отрицательными ссылками. В-третьих, очень интересное практическое наблюдение. С развитием депрессии, с ухудшением состояния, у человека появляется всё больше и больше плохих мыслей. Если в начале человек может думать только то, что он, например, плохой танцор (и не более), то на пике депрессии он будет думать, что он не только плохой танцор, но и что он плохой муж, сын, вообще человек, что он некрасив, слаб, он неудачник и т.д., и т.п. Это и объясняется замкнутым кругом. Если сначала ссылки поднимая приоритет образов делали достаточно высокий приоритет для постоянного проявления только образу с наибольшей отрицательной ссылкой, то в конце концов, воздействие ссылок становится настолько большим, что высокий приоритет приобретают и проявляются уже все образы, которые обладают хоть сколь-нибудь существенной отрицательной ссылкой. Т.е. даже этой относительно совсем небольшой ссылки становится достаточно, чтобы образ то и дело проявлялся в сознании. Не могу удержаться, чтобы не сказать, что такое наблюдение не только замечательно проявляет механизм возникновения депрессии, но и вполне отчётливо указывает на ссылочно-приоритетную основу психики человека. И ещё: на круг указывает и то, что при лечении депрессией психологическими методами, у больного, в принципе, не пытаются выведать образ-причину (если только вспомогательно), а пытаются сбить его с «самонакручивания». Больной начинает вылечиваться тогда, когда он перестаёт сам себя накручивать. Т.е. тогда, когда врач (или сам больной) создаёт образ чего-то давящий «плохие мысли», при этом с таким приоритетом, который может противостоять приоритетам «отрицательных» образов.
Теперь уж наверняка должно быть понятно и что, и как. Как видите, воли здесь мало что могут сделать. Конечно, воля может поставить цель и если её добиться, то действительно появится гордость и/или спокойствие, и как следствие неудовольствие спадёт. Но это скорее исключение из правила. В подавляющем большинстве случаев, положительные воздействия воль глушатся напрочь. Так что, ВКП, да и ВКС тоже, может быть и были бы рады что-то изменить, но поделать ничего не могут; под воздействием сознания проявляется только их отрицательная сторона. Ибо что может сделать сама воля, если сознание вызывает только её «минус»? В общем, с этим должно быть всё понятно. К слову сказать, те же самые размышления и те же самые принципы относятся не только к депрессии как таковой, но и ко всем нехорошим мыслям, плохому настроению и т.п. Ведь «автогенерация» – это не какая-то особенность депрессии, а патологическое состояние, которое может возникнуть в самых различных жизненных ситуациях. Хотя депрессия и является её наиболее сильным проявлением.
Суицид
Депрессия, как известно, частенько приводит к суициду. Значит пора сказать и об этой проблеме. К сожалению, мне особо нечего добавить к Фейербаху (см. «Эвдемонизм»); я полностью согласен с тем, что там сказано по этому поводу. Потому, как такое вообще может быть, я опускаю. Интересно же другое: как такое возможно психологически. Правда, и здесь я говорил уже достаточно. Как следствие, всё сказанное ниже, по большей части, есть всего лишь обобщение сказанного ранее.
Сразу расставим все точки над «i». Как известно, суицид может быть либо аффективным, либо философским. Первый, это необдуманное, спонтанно принятое решение; второй – сотни раз обдуманный, рационализированный шаг. Первое есть лишь «странная» цель. По сути же, это та же цель, что и «попить после работы чаю». Только последствия, конечно, куда значительнее. Возможно же такое благодаря такому свойству цели, как «неограниченность». Человек попросту не думает, что он делает и что далее действительно будет. Появилась цель (суицид) с очень высоким приоритетом (не важно, какие к тому были причины), противоположные же цели и просто образы на тот момент по каким-то причинам (в плане «на-тот-моментнах» взаимодействий в сознании), не приобрели достаточного приоритета. Как следствие, отсутствие сдерживающих мыслей и претворение данной цели в жизнь.
С философским суицидам так же нет никаких сложностей. В принципе, всё то же самое, что и в предыдущем случае. Только здесь не «случайное» отсутствие сдерживающих образов, а медленное снижение их приоритетов за счёт известного самовнушения. При этом, совсем не обязательно, чтобы у человека была депрессия. Достаточно просто образа с высоким приоритетом, полученным может быть и в течении довольно длительного времени. Далее борьба между данным образом и образом, грубо говоря, «жить». А вот что победит – это вопрос исключительно конкретных взаимодействий.
Если говорить на счёт подсознания, то и здесь всё на своих местах. Для ВКП и ВКС суицид запросто может быть целью, ведь откуда воле знать, что за этим смерть? Знать – это прерогатива сознания. Потому вторичное подсознание может быть полностью «за», видя в смерти спокойствие, самоутверждение или что-то там ещё. Первичное же подсознание, разумеется, против. Ибо образ «смерть» однозначно имеет отрицательные ссылки и на ИА, и на ИБ. Ведь если не так, то о каком «целокупном» (в смысле ИА + ИБ) инстинкте самосохранения может идти речь? Но что может сделать первичное подсознание против подсознания вторичного? По большей части очень и очень мало. Действительно существенное влияние первичное подсознание оказывает только в момент совершения акта самоубийства. Тогда да, входные образы существенно повышают приоритет образа «смерть» (а далее ссылки и уровни); воздействие ИА и ИБ может оказаться настолько сильным, что у человека просто физически не сможет подняться рука. В такие моменты страх может «смарать» годы самоубеждения и сотни, бесспорно, веских доводов. Но это только непосредственно в момент, когда же суицид задумывается, первичное подсознание (и особенно ИБ) особого сопротивления оказать не может.
В общем, как видите, никаких противоречий принципу получения удовольствия, принципам работы подсознания, сознания… здесь нет. Всё вполне логично и, в своей основе, ничем не отличается от мыслей вроде посмотреть мне сейчас интересную передачу или пойти спать. Только борьба дольше, серьёзнее, больше задействовано подсознание (и особенно первичное), но всё это лишь не столь существенные количественные различия; совершенно ничего нового. А если нет ничего нового, то см. старое; там всё было сказано.
Взаимоотношение поколений
Проблема «отцов и детей», т.е. проблема отношения поколений всегда существовала, существует и существовать будет. И вопрос данной главы в том, с чем это связано. Особо не мудрствуя можно сказать, что дело явно не в том, что у более молодых людей большая погрешность образов, менее «занятая» память и т.д. – всё это вторично. Дело практически полностью в подсознании, а именно в уровнях ВКП и ВКС. Т.е. истоки проблемы отцов и детей в том, что более молодое поколение, т.е. молодые люди, в среднем обладают большим уровнем ВКС и меньшим ВКП, чем у более старшего поколения.
Связано это с нескольким факторами. Во-первых, молодой человек требует самоутверждения (вернее ВКС требует), он ищет или только начинает искать свое место в жизни, в то время как человек среднего и старших возрастов, как правило, уже определился со своей жизнью и своим местом, что, в свою очередь, во многом объясняется усталостью и привычкой. Во-вторых, как уже было сказано ранее, без соответствующей подпитки, потенция воли со временем уменьшается. С точки зрения психических взаимодействий это связано с тем, что ВКП, как правило, получает больше стимулов к увеличению своего уровня (неудачи, физическая и моральная усталость, относительно устраивающая на данном этапе жизнь и т.д.), нежели ВКС, что и обуславливает постепенное доминирование ВКП над ВКС. В-третьих, более молодая психика имеет меньшее количество «останавливающих» образов, что связано с отсутствием опыта. Т.е. цели ВКС не встречают особого опровержения сознанием и целями ВКП. Поэтому, что в молодости кажется достижимым или даже легко достижимым, позднее понимается, как нечто невозможное и человек сам уже начинает удивляться, как он мог ставить себе такие цели. В-четвертых, более молодой человек менее привык к окружающей обстановке, отсюда – он более свободен (от привычки), что опять же устраняет еще один немаловажный сдерживающий фактор ВКС и не даёт соответствующих сил ВКП. В-пятых, то навязывание идеалов, которое ведет СМИ, в наибольшей степени направлено именно на молодых людей, что снова «подстёгивает» ВКС и не даёт успокоиться. Позднее, с годами, все эти факторы спадают на нет, в то время как факторы к повышению ВКП наоборот, отсюда и проблема отношений, которая, по сути, есть проблема отношения ВКП и ВКС.
Впрочем, о корне проблемы можно судить по одним только чувствам, более всего наличествующим в молодости, и в старости. Если для молодого человека посидеть с удочкой или поваляться на диване (и т.п. от ВКП) – это если и удовольствие, то совсем маленькое, то для старика это и есть самое настоящее удовольствие. В то же время, для молодого человека высшее удовольствие – это как-то самоутвердиться, а для старика самоутверждение – это уже почти ничто; нет такой интенсивности гордости, как в молодости. Т.е. для молодого удовольствие – это прежде всего гордость, для старика же – прежде всего спокойствие. Уже это указывает на то, что в молодости уровень ВКС относительно выше, чем в старости, а для ВКП наоборот. И зная, чего хотят данный воли, можно уже с полной уверенностью судить о том, каковы будут отношения поколений, как будут вести себя люди разного возраста и в чём будет их проблема. И если взглянуть на действительность, то так оно и оказывается. Следовательно, причина в этом. Так же, следовательно, вся эта теория сообразуется с реальным положением вещей. Как видите, так просто, что дальше некуда.
Взаимоотношение полов
Главная задача этой главы, «отсеять» Фрейдовское понимание данной проблемы. Тем самым я считаю, что во взаимоотношении полов сексуальное влечение хотя и играет определенную роль, но лишь как предлог к постановке цели ВКС и как дополнительный стимул. Как голод есть стимул к принятию пищи, однако чувство голода и инстинкт самосохранения в целом вещи совсем разные, то же и ИПР: сексуальное влечение – это стимул в ощущениях, а не воздействующее чувство этого самого ИПР. Впрочем, об этом разграничении было сказано ранее, а потому повторяться я не буду (см. главу «ИПР» в первой части). Напомню лишь итог: во взаимоотношении полов, в т.ч. и в сексуальном отношении, определяющую роль играет ВКС (и вообще вторичное подсознание в целом), но никак не ИПР.
Сложилось так исторически (эволюционно), что сначала ИПР ставил образы взаимоотношений, затем постепенно данный инстинкт стал относительно ослаб, в то же время усиливалась ВКС и образы как бы перешли от одного инстинкта к другому. Отсюда та же важность таких отношений, те же акценты, те же стремления (внешне), но основа уже совсем не та. Даже у более или менее развитых животных можно видеть, как на размножение оказывает влияние агрессия, т.е. ИА, а значит, уже здесь поведение во многом контролирует именно ИА. И с развитием психики ИПР действует всё меньше и меньше. Как говорилось ещё в главе «ИПР», у многих стадных животных ИПР глушится даже нормами поведения, т.е. страхом, хотя объективно (в конкретной ситуации) никаких причин для страха может и не быть. Что уж говорить о человеке, если вторичное подсознание с лихвой перекрывает даже ИА и ИБ, не говоря о ИПР. Более того, у современного западного человека этот инстинкт практически совсем перестал проявлять себя (снова см. «ИПР»).
Конечно, нельзя сказать, что ИПР во взаимоотношениях полов не участвует. ИПР – это тоже инстинкт, а значит так же есть образы, которые на него ссылаются; значит ИПР так же может один детерминировать поведение индивида; значит ИПР оказывает влияние на поведение человека и т.д. Но какова его сила? Если, например, у нормального молодого мужчины образ «женщина» имеет ссылки, в частности, на ВКС и ИПР, то при появлении этого образа, какой из этих инстинктов будет более влиять на поведение? Если такой образ появился, грубо говоря, влияние ВКС возросло во сто раз, в то время как ИПР всего в два (изначально уровень ссылок очень различен). И далее, ВКС будет повышать приоритет «своих» образов в десятки раз, а ИПР повысит приоритет, соответственно, своих образов процентов на десять (опять же, грубо говоря). И ежу понятно, от какой воли мышлении пойдёт далее.
Отсюда, кстати, и следует то, что да, ИПР влияет на поведение (с этим никто и не спорит), но настолько слабо, что этим влиянием можно пренебречь. В то же время, ВКС и ВКП влияют несравнимо сильнее, а значит можно утверждать практически о полном детерминировании поведения в этом вопросе вторичным подсознанием. Конечно, так скорее всего было не всегда; у низших животных (опять см. «ИПР») ИПР может быть гораздо сильнее и ИА, и ИБ вместе взятых. У млекопитающих, ИПР, в среднем, так же не очень уступает ИА и ИБ. Конечно, при соответствующим стимуле, т.е. при внешнем повышении приоритета у определённых образов и с известной физиологической «подпиткой». У человека же, ИПР ещё имеет более или менее существенное значение при слабом развитии цивилизации, но для современного западного человека ИПР – это ноль. Так что говоря о взаимоотношении полов, в 99% случаев этот вопрос можно свести к вопросам взаимодействия во вторичном подсознании.
Другой вопрос на эту же тему – это брак, брачные узы, что хотя и относится также к взаимоотношению полов, но есть вопрос специфический. Зачем вообще нужно такое явление, как брак? Откуда это появилось? Брак вообще, по сути, «вышел» из морали (это, я думаю, доказательств не требует) и жажды власти через материальные ценности (см. Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства»). Отсюда основой брака является ВКП и ВКС. С одной стороны, очевидно, что чем законней, тем спокойней. С другой, в конечном итоге так получается больший капитал, т.е. большая власть. Но об этой стороне взаимоотношения полов я поговорю в другой раз; пока это всё слишком уж голословно. А то чисто психологическое, что есть в этом вопросе – то вот вам и здесь, и в главе «ИПР», и в самом первом разделе самой первой части. Уже и говорить надоело.
Искусственный интеллект
Я ни в коем случае не хочу поднимать этическую подоплеку данного вопроса. Более того, я буду говорить о том, как этот искусственный интеллект создать (конечно, по моему сугубо субъективному мнению). Говорить же о том, хорошо ли я здесь поступаю, или нет – это пустое разбрасывание словами. Ибо во-первых, как вы думаете, много ли найдётся в России инженеров и программистов, занимающихся проблемой искусственного интеллекта, которые при этом интересуются философией, которые умудрились отыскать всё это и которые ещё в это и поверили? Шансы близки к нулю. И во-вторых, раз уж произошло такое чудо и необходимые человек нашёлся, то неужели ж он не сделает для себя выводов из того, что было сказано ранее? Так что этой главой я ничего ни добавляю, ни убавляю. Пишу же только потому, что соответствующие мысли бродят.
На современном этапе создания искусственного интеллекта, даже те люди, которые его создают, видят основную проблему в том, что, по сути, все усилия направлены на создание не интеллектуального робота, а на создание запрограммированного робота. Хорошая, большая программа выступает синонимом развитого интеллекта. Понятное дело, что так мы всего лишь получаем хорошую программу, но никак не интеллект. Конечно, сейчас очень даже активно ведутся работы по созданию именно интеллекта, т.е. такой программы, где изначально задана только основа «мышления», но не сам его ход. Однако, такой думающий, развивающийся и обучающийся робот на сегодняшний день в развитии интеллекта уступает даже таракану. Причина же такой отсталости на 90% в том, что для интеллекта не создаётся соответствующая база, соответствующий алгоритм, основа работы. Ни ассоциативной логики, ни приоритетов, ни образов со своими составляющими… Я же говорю как надо бы. Да, именно настолько я уверен в том, о чём пишу.
