Евгения Кретова
Непростые истории 2. Дороги звёздных миров
Питомец для Элли
Эля вбежала в лес и огляделась – невысокий пациент мелькал за деревьями. Вытащила из кармана белого халата зелёную бутылку – единственное, что могло напугать гриппа, и бросилась догонять мальчишку. Хрупкая, но ловкая, она перепрыгивала поваленные стволы и радовалась, что колючки на кустах не могут уцепиться за её короткие волосы.
Флаер патрульной вирусологии завис над лесом, издавая слабый механический шум. Доктор нахмурилась. Летать научились, а приземляться в бурелом – нет.
Обычно она сохраняла спокойствие. Коллеги называли её грозой болезнетворной живности, а в дирекции отдела фильтрации мечтали заполучить на полную ставку. Но в этот раз ей достался зверёк с особенной изворотливостью. Он менял носителей, управлял их сознанием и заметал следы.
Эля дождалась следующего приступа кашля юнца и кошкой прыгнула на него. Повалила на землю, сжала горячее горло и занесла бутылку над пересохшими губами.
– Выходи, или умою, – она усмехнулась и слегка открутила крышку.
Мальчишка захрипел, его щёки надулись от рвотного рефлекса, рот неестественно распахнулся, и оттуда показалась болотно-зелёная головка с огромными глазами и вытекающим из усиков ядом.
– Привет, – рассмеялась Эля старому знакомцу, за холку вытащила холодную сухую тушку с жалобным взглядом и потянулась к сумке за контейнером. – Не юли, нечего было измываться над детьми.
Она определила гриппа в безопасное замкнутое пространство, из кармана выудила фонарик—анализатор, просканировала глаза и горло пациента. Удовлетворённо кивнула, закинула руку мальчика себе на плечо потащила на опушку. Тот висел на докторе, пришлось перетаскивать его через поваленные деревья и обдирать колючие ветки кустов.
Эля выдохнула, когда они добрались до ровного места, усадила больного рядом с могучим дубом и огляделась.
Вирусному патрулю к тому времени удалось найти место посадки. Оттуда выскочила мать спасенного мальчика.
– Масепуточка мой! – запричитала женщина, душа сына в объятьях и мешая дышать. Кинулась в ноги доктору. – Вы ангел!
Эля скривилась, отмахнулась, дала указания санитарам и посмотрела на прозрачный контейнер. Вздрогнула – грипп сложил все шесть лап-паутинок перед мордой и смотрел на доктора, не отводя взгляда. Качнула головой и передала ёмкость инспектору.
– Вы едете с нами? – пробасил инспектор, укладывая ношу в специальный чемоданчик. – Или опять одна?
– Одна, – буркнула доктор и отошла к деревьям.
Вирусный патруль взлетел и скрылся за горизонтом, а она несколько минут задумчиво глядела на опушку, прислушиваясь к странной пустоте внутри себя.
Едва Эля добралась до города, пришлось слетать на попутке в Центр. Вирусный патруль рапортовал, что она действовала не по инструкции. Сотрудники заранее об этом предупредили. Извинялись и сочувствовали. Ну да, по инструкции она сейчас должна была выписывать свидетельство о смерти пациента. Гриппы приседают на органы, выпускают яд и питаются испорченными тканями. В Центре это понимали, но пришлось пообщаться с сенсором и убедить его не отбирать допуск к работе.
Только к вечеру удалось сменить серый от грязи халат на более приличный и ввалиться в палату к юнцу.
– Ну что, – она проверила показания, осмотрела больного и пушинкой присела на край кровати, – как наш путешественник сегодня?
Детский смешок сменился кашлем. Всё же не стоило выманивать гриппа через горло, но времени не было. Да и грипп остался цел. Эля нахмурилась.
– Было весело, – с хрипотцой ответил мальчик, прокашлявшись. – Я и не знал, что так высоко умею прыгать и быстро бегать.
– Грипп кого хочешь заставит, – усмехнулась доктор и перешла на занудный тон. – Вот поэтому и не покупают мороженое у продавцов без сертификата. Из мелкого головастика живо вырастает длинная дрянь.
– А что с ним теперь будет? – голос мальчика задрожал. Пациент сглотнул, придвинулся к доктору и зашептал. – Мы с ним немного подружились. Иногда он давал мне управлять моим телом. Ни на одном симуляторе так прикольно не было.
– Ещё немного и нечем было бы управлять. Твоей маме было бы не прикольно.
– Так что с ним будет? – не отставал больной.
– Пройдёт фильтрацию, – вздохнула доктор, вспоминая умоляющие лапки в контейнере. – Экземпляр редкий, так что не утилизируют, а отправят на опыты.
– Умненький, правда? – мальчик с гордостью вскинул голову.
Эля расхохоталась, поднялась посмотреть на других пациентов, но её окликнула регистратор.
– Эля! К тебе Виолетта Степановна. Пост охраны засёк, как она припарковалась, и сразу набрал отделение.
Доктор побледнела, зрачки расширились, почти полностью закрывая серые радужки. Она нервно поправила пуговицы на халате и степенно, со скоростью чемпионки по спортивной ходьбе, направилась к лифту.
Считыватель не сразу распознал её прерывающийся голос, потратив драгоценное время, и кабина стартанула на сто двадцать пятый этаж. Эля любила вид сверху, но сегодня пожалела, что не может мгновенно попасть к себе.
«Давай, давай», – приговаривала она, отсчитывая десятки этажей.
Она заблокировала досадку, воспользовавшись тревожной кнопкой. Да, ею можно было пользоваться в случае экстренной необходимости. Но сегодняшнее дело было не менее взрывоопасным.
Эля ворвалась в кабинет, осматривая обстановку. Вороватыми движениями стащила с диванчика у входа пару грязных халатов и засунула в контейнер для санобработки. Скинула со стола в мусорную корзину недоеденный бургер. Пригладила коричневый ёжик на голове и пощипала себя по щекам, вызывая румянец.
Плюхнулась в кресло за рабочим столом. Пол-отпуска за кофе! Вздохнула и принялась разбирать пачки бумаг. Почти все они касались поиска гриппов. Описания мест обитания, любимые органы для поражения, особенности поведения, внешность и даже цвет усиков. В отдельной стопке были собраны выжимки истории эволюции гриппов.
Эля скривила лицо. Люди гордились, создав в конце прошлого столетия панацею и поборов все болезни. Жизнь пошла веселее, а ассоциации докторов выдали высшие награды и правительственные гранты. Но оказалось, что болезнетворные бактерии и вирусы не пропали, а мутировали в простейшие организмы. Втирались в аллели ДНК, и уже в третьем поколении из головастиков вырастали моры и болезни, а из яиц вылуплялись страшные хвори. Они физически проникали в человеческий организм: через рот, уши, нос и… одним словом, всеми доступными путями. Научились маскироваться под небольшие предметы и продукты, особенно легко получалось со сладостями. Свернулся ириской и, пожалуйста, попадание в тёплое место обеспечено.
Человечество забило тревогу. Ввели сертификаты безопасности на предметы с размерами мельче десяти сантиметров.
Как и полагается, нашлись те, кто не хотел вставать на учёт безопасности и на окраинах приторговывал без сертификатов. А бывало, что сертификат не распознавал зверушку и выдавал зелёный огонёк безопасности.
– Королёва Элеонора Ивановна, – скрипучий голос полный возмущения вырвал Элю из воспоминаний.
– Бабуля, – она поднялась и с широкой улыбкой пошла навстречу грозной женщине с широкими плечами и высокой причёской.
– Бабуля, – передразнила Виолетта Степановна. Заметила, что внучка опустила голову и бросилась в атаку: – Ты почему не пришла к нам с Валюшей в субботу на ужин? У нас был особый гость!
Элин нос сморщился, и она пробурчала про себя: «Знаем мы ваших «особых» гостей. Тощий заучка с гладковышлифованными щеками и нейроочках, которые дают советы по обхождению со слабым полом».
– Зря ты так, – бабушка поймала её мысли. – Валенькин внук прекрасный человек, учёный, между прочим. Вы бы с ним одномоментно поладили!
Мысли доктора метались в голове, как флаеры в небе, придумывая достойное оправдание прогула семейной субботы.
Виолетта Степановна закашлялась, избавляя Элю от ответа.
– Что с тобой, бабуль? Никого не съела? – с нарочитой заботой качнула головой доктор.
– Да хоть так, может, дождусь от тебя, чтобы ты завела кого-нибудь. Живёшь одна, как бобыль, – всплеснула руками бабушка.
– Главное, чтобы не как кобель, – засмеялась Эля, придумав план действий.
– Фу, какой армейский юмор, – сморщилась Виолетта Степановна.
– Медицина – та же армия. По тревоге вскочили и побежали, – хохотнула Эля. Старушка снова закашляла.
– Отправлю-ка я тебя на осмотр. Не засел ли в тебе крокодил?
– Тебе бы только шутить. Да тему разговора менять, – недовольно протянула Виолетта Степановна.
Эля усадила её на диван и отошла к столу. Чиркнула пальцем по кнопке визуализатора и отдала поручение регистратору:
– Направь в палату по предварительным Королёву Виолетту Степановну. Документы у неё с собой.
Эля вопросительно глянула на бабушку, и та кивнула с видом царственной оскорблённости: она никогда из дому не выходит без айди и пропуска.
Внучка побыстрее передала пациентку медсёстрам, чмокнув её на прощание в морщинистую щеку. Та лишь успела крикнуть в закрывающиеся двери лифта:
– Ну хоть кого-нибудь заведи!
Эля рассмеялась и вернулась в кабинет. Расслабилась в уютном кресле. Поиски бактонов отвлекут бабушку на пару дней. А что делать дальше? Отмахнулась и продолжила разбирать бумаги.
Воспоминания потекли цветным потоком. Как она выслеживала гриппа, подбирала приманку, лезла за ним в самые дебри. Как там сказал мальчишка? «Умненький!».
Эля хлопнула по столу и назвала номер отдела фильтрации, который находился в подвальных этажах их клиники.
Перед ней возник молодой мужчина с русыми волосами, забранными в неаккуратный хвостик. Он стащил очки, потёр покрасневшие голубые глаза и уставился в пространство:
– Отдел фильтрации и исследований.
– Королёва. К вам сегодня привезли гриппа с моей меткой на контейнере. Его не спутаешь. Особый случай. Вы его, наверняка, уже профильтровали. А теперь нужно отправить ко мне на участок, – скороговоркой выдала Эля, словно боялась передумать.
Оппонент вздохнул, порыскал взглядам по захламлённому пробирками и бумагами столу. Отыскал тряпочку. Не торопясь, протёр очки, надел их и вгляделся в девушку, замершую перед ним на гало-экране:
– После фильтрации болезнетворная фауна сканируется и передаётся в опытный отдел.
– Знаю. И уверена, что ничего вы никуда не отдали, а сами сидите и ковыряетесь через имитатор. Особый случай.
Мужчина вздрогнул и бросил вороватый взгляд вглубь длинного стола.
Эля победно рассмеялась:
– Я сохраню вашу тайну, но этот грипп нужен мне самой. Бабушка настаивает, чтобы я хоть кого-то себе завела. А я очень хочу её порадовать. Котята у меня не приживаются, так что тащите этого.
Оппонент поправил очки на переносице и мягко произнёс:
– Боюсь влезть не в своё дело, но мне кажется, бабушка имела в виду что-то другое.
– Так, – Эля упёрла руки в бока и рявкнула: – Вы правильно заметили, это не ваше дело. Фамилия!
– Чья? – опешил сотрудник отдела фильтрации.
– Свою я знаю! – доктор начала краснеть и почёсывать кончик носа.
– Свирестелочкин, – отчеканил оппонент.
Эля задохнулась от смеха, ухватилась за бок и шепнула:
– Серьёзно?
– Фёдор Фёдорович, – обиженно добавили по ту сторону экрана.
Доктор откашлялась, набрала полные лёгкие воздуха, задержала дыхание. Выдохнула и ласково продолжила:
– Феденька, пришлите мне, пожалуйста, гриппа. Адрес вы знаете.
И прежде чем мужчина нашёлся, что ответить, отрубила связь.
Уже через полчаса она рассматривала сопящего на её столе гриппа. Уставший и безопасный он расположился на потрёпанной картонной папке, родившейся раньше всей болезнетворной фауны.
Эля разглядывала его худую тушку сантиметров десяти в длину, тонкие лапки, скрученные под брюшко, и короткий хвост. Сам он похрипывал во сне и причмокивал обезвреженными ядовитыми усиками.
Доктор включила связь без визуализации, чтобы не напугать гриппом регистратора, и расспросила про бабушку. Больную расположили в лучшей палате и провели первые сканирования. Пока ничего не обнаружили, кроме пары обычных бактонов, которых можно и пинцетом вытащить. Так что, скорее всего, завтра будут готовы документы на выписку.
«Ну и отлично, – решила доктор. – Успеем обжиться».
Сняла халат, натянула чёрные джинсы и накинула толстовку с карманами-муфтой. Переложила спящего питомца в карман, улыбнулась и покинула кабинет.
– Моя берлога, – известила Эля проснувшегося ещё в пути гриппа. Он лежал, скрутившись клубком на ладони, щекоча усиками. Услышав её слова, приподнялся, оперся на верхнюю пару лап. – Осваивайся.
Грипп сполз на пол и как добротная ищейка принялся обнюхивать каждый сантиметр тёмной плитки. Новоиспечённая хозяйка рассмеялась и отправилась на кухню.
В углу печально серел заброшенный холодильник. Доктор открыла его и скривилась. На средней полке одиноко лежал заплесневевший кусочек сыра.
– Чем бы тебя накормить?
Грипп, издавая хриплые похрюкивания, ловко взобрался по джинсам на руку хозяйке и юркнул в холодильник. Уселся на хвост рядом с сыром, ухватился за него верхними лапками и принялся обгрызать заплесневелые участки.
– Правильно, испорченных органов рядом нет, а на тухлячёк так и тянет, – звонкий смех Эли оживил пустую квартиру.
Она перенесла гриппа и «царский» ужин на кухонный стол и опустилась рядом. «Вот и первая семейная трапеза, а всё не так уж и плохо. Вычистим убежище, и можно бабушку приглашать».
Резкий гудок визуализатора долетел из прихожей. Доктор ответила, слушая сбивчивые и напуганные слова и пытаясь их осознать.
Пока Эля бежала к палате, в висках стучали непонятные фразы регистратора. У бабушки нашли издорма – двухголовую тварь, одну из самых редких и крупных болезнетворных. Они вырастают до размеров котят. Издормы глупы, мозг их не развит вовсе. Такого не выманишь на яд или сладость. Самое ужасное, что он присосался к лёгкому – отсюда и кашель. Ещё немного – и он измочалит орган.
Доктор улыбнулась ослабевшей пожилой женщине. Погладила её по мягким седым волосам:
– Рассказывай.
Виолетта Степановна зашлась кашлем. В конце приступа Эля заподозрила, что бабушка переигрывает.
– Мне не для нотаций, – как можно мягче объяснила Эля. – Для каждой зоны обитания издорма своё противоядие. Осталось только два места, где их можно встретить, а времени гадать нет. Куда ты выезжала в последнее время?
– На болотца, – Виолетта Степановна изучала потолок с видом святой невинности.
Тонкие брови Эли взлетели, а глаза заморгали:
– Что ты там делала?
На болотцах живут все, кто не нашёл своего места в современном мире.
– К Зоеньке ездила, – бабушка стыдливо прикрыла глаза ресницами. – Она с молодости умела призывать любовь.
– В твоём-то возрасте, – начала внучка, но осеклась. – Прости. Просто не знала, что ты… ну, то есть…
Лицо Виолетты Степановны вытянулось и покраснело, голос разлетелся по одноместной палате как колокол правосудия:
– Да как ты могла подумать, что я захочу предать память твоего деда!
– Но тогда, – опешила Эля. Вскрикнула и потрясла указательным пальцем перед бабушкой. – Так это для меня?! Ко мне ты призывать любовь на болота шлялась?
Старушка закашлялась, теперь уже по-настоящему. Она пыталась захватить воздух, но издорм сжимал её, не давая живительному газу проникать внутрь.
Эля крикнула медсестру. Та была рядом, сделала расслабляющий укол. Мышцы ослабли, сбивая хватку болезнетворного. Бабушка задышала и откинулась на подушку.
– Вылечу тебя, – зашептала Эля больше для себя, – и не буду с тобой разговаривать до… до… – она придумывала срок пострашнее.
– До свадьбы? – выдохнула бабушка, улыбнувшись уголками губ.
– Неисправима, – Эля подняла вверх руки. Поцеловала старушку, дала указания медперсоналу и отбыла в свой кабинет.
– Свирестелочкин, – визуализатор выдал уже знакомое изображение худого мужчины с хвостиком. Фёдор вгляделся в оппонентку и улыбнулся: – Здравствуйте. Как питомец?
– Обожрался и заснул прямо на обеденном столе. Манерам ещё поучиться. А сейчас в кармане халата дрыхнет, – отмахнулась Эля, незаметно погладив холодную тушку. – Но я не о том. В моей пациентке поселился издорм. Я вычислила среду обитания. Готовлю операцию. Прошу направить противоядие. Со всеми деталями с вами свяжется мой регистратор.
– Случай редкий, мне сразу сообщили. Мы уже провели манипуляции в пределах инструкции. Хорошо бы нам поговорить.
– А мы сейчас чай пьём? – негодовала Эля. – Выкладывайте, что там у вас?
Свирестелочкин снял очки, голубые глаза смотрели с сочувствием и искрились добротой:
– Я знаю, что Виолетта Степановна ваша бабушка. Поверьте, и мне она не безразлична.
– Это ещё почему? – буркнула доктор и вздохнула. – Ладно, спущусь в ваше подземное царство ядов и опытов.
Эля отхлебнула предложенный чай с имбирём, который, видимо, доставили перед её приходом, и с настороженностью посмотрела на Свирестелочкина.
– По сканеру непонятно, какого цвета полосы издорма.
– Не до красоты сейчас, – пробурчала Эля и крякнула. Она вспомнила, что издормов отличают не только по месту проживания, но и по цвету полоски на макушке. Для синей полоски одно противоядие, для красной – совершенно другое. Дашь не то, издорм окрепнет и разорвёт организм изнутри.
– Ну так попробуйте старыми методами, – доктор отбросила горячий стакан, выплеснув жидкость на документы и разбудив гриппа. – Используйте ультразвук. Введите камеру, в конце концов.
– Пытались. От ультразвука издорм уворачивается, вызывая у больной приступы. А при физическом проникновении камеры чувствует движение и выбрасывает яд, парализующий гортань.
Эля уставилась на Свирестелочкина:
– То есть, в наше суперпродвинутое время мы не можем разглядеть цвет полосок на морде у твари, которая пожирает мою бабушку?
– Я хочу, чтобы вы знали. Ваша бабушка. И… Я сам не знал, что вы та, ну то есть… – он замялся и сник.
– Придумай выход или придушу, – Эля вскочила и нависла над учёным. Грипп выполз и полез махать лапками, защищая хозяйку.
Эля не удержалась и рассмеялась от грозного вида тощего защитника:
– Силач! Да ты даже к ребёнку в рот поместился.
Свирестелочкин поднялся и затряс рукой в сторону гриппа:
– Вот выход, вернее, вход!
– О чём ты? – Эля нахмурилась и отправила гриппа обратно в карман.
– Если вживить твоему болезнетворному камеру и через небольшой разрез запустить к Виолетте Степановне, то, возможно, издорм его пропустит.
– Вообще-то, это мой домашний питомец, – нахохлилась Эля.
– Ты ему и имя дала? – улыбнулся Фёдор.
– Дала, – буркнула доктор, старательно подбирая имя гриппу. – Грипп его и зовут.
Учёный хохотнул и продолжил убеждать:
– Риска никакого, в случае чего выдернем его обратно.
Эля вздохнула, погладила пальцем тонкую сухую тушку:
– Поможешь?
Грипп издал хриплый звук, забрался Эле на плечо и уткнулся холодным носом в шею. Она улыбнулась и почесала под мордочкой. Поймала удивлённый взгляд Свирестелочкина и отрезала:
– Пошла готовить операционную.
– Мне нужно присутствовать, – смутился он.
– Тогда шевелись, – доктор широкими прыжками выскочила к лифту.
Эля старалась не думать, что под голубой синтетической простынёй лежит её бабушка, и домашний питомец должен пробраться внутрь неё. Она резко выдула воздух, раздувая ноздри. Тряхнула головой и дала знак запускать оборудование.
Гриппа поместили в силиконовый зонд, оставив торчать голову. Пришлось вколоть ему заморозку – меньше дёргается, меньше раздувается.
Доктор чётким движением рассекла часть грудной клетки между рёбер. Запустила туда волонтёра с камерой и протащила вправо – туда, где присосался болезнетворный.
– Замри, – скомандовал Фёдор. На экране показался издорм.
Эля, не торопясь, перемещала сенсор, дублирующий движения гриппа. Подвела к коричневой твари. Переместила к ближайшей голове.
– Красная, – голос доктора звучал спокойно. На экране чётко проглядывалась красная полоса от впадины носа болезнетворного до начала спины. – Убедились? Тогда вытаскиваю.
Едва заметно выдохнула и крутнула сенсор.
– Стой! – крик Свирестелочкина нескромно отозвался от белых стен операционной. – Немного левее. Ко второй голове.
Эля уставилась на учёного, но не стала упрямиться. Переместила камеру влево и вздрогнула. Полоска на второй голове была синей.
Доктор увеличила изображение. Рискуя временем, перезапустила оборудование. Полоска на второй голове осталась синей. Ошибки не было.
– И что делать? – задыхаясь, выдавила Эля, распахнув двери исследовательской. Экстренный лифт был занят, остальные ехали вверх. Чтобы не ждать, ей пришлось бежать вниз пятьдесят этажей.
Фёдор сидел, обложившись книгами, на полу валялись стопки распечаток:
– Искать.
– Что это? – доктор подошла и потрогала зелёный корешок энциклопедии «История эволюции болезнетворной фауны». Втянула горьковатый аромат старой бумаги.
– Книги, – усмехнулся Свирестелочкин.
– В курсе, – взъерепенилась Эля. – Готовишься преподавать курс истории мутации вирусов?
– В твоей практике встречались разноцветные издормы?
Эля нахмурилась, качнула головой и провалилась в предложенное кресло.
Фёдор протянул книгу потоньше, со свежим химическим запахом. Доктор кивнула и раскрыла справочник на странице издормов.
Они листали страницы до ночи, пока у Эли не заурчало в животе.
Фёдор потопал к холодильнику в комнате отдыха. Вернулся, пожал плечами и кивнул на визуализатор:
– Закажем еду?
Эля потянулась к прибору:
– По чёрному бургеру?
– По красно-синему, – криво усмехнулся Свирестелочкин, возвращаясь к книгам.
Первые лучи солнца пробили стеклянные стены больницы, скользя по двум неспавшим фигурам. Эля сползла в кресло-грушу и безнадёжно перелистывала последние распечатки.
Фёдор с чувством вины посмотрел на девушку и перевёл взгляд на стол. Экскурс в прошлое, форумы в настоящем ничем не помогли. Сто двадцать «рецептов» противоядий для краснополосных и синеполосных издормов. Несколько десятков методов, как лучше лекарство впрыснуть. Но ни одной рекомендации по разноцветным тварям.
Учёный откинул крышку с коробки из службы доставки пищи. Посмотрел на остатки булок и улыбнулся чувству юмора Эли. Верхняя часть была синей, окрашенной с помощью чернил кальмара, нижняя – красной с мясом краба. Эксклюзив. Сертификат безопасности гласил, что это самый вкусный и безопасный бургер с восточных побережий. В комплекте прилагались два вида сертифицированных соусов.
Фёдор открыл крышки, решая, какой соус попробовать первым. Ничего не придумав, решил намазать одним соусом красную булку, вторым – синюю.
– А это идея, – пробормотал он, разглядывая завтрак.
Эля с надеждой глянула на учёного.
– Нам нужно поступить так же, – он протянул в её сторону обе булки.
– Обожраться джанк-фуда и забыть обо всём на свете? – покачала головой доктор.
– В одну морду пшикнуть одним противоядием, а в другую вторым, – лучезарно улыбнулся Свирестелочкин, надкусив булку. – У издормов разные системы пищеварения, которые лишь в самом конце стекаются в один котёл.
– Помню, – отрезала Эля. – Как это провернуть? Не думаю, что тварь будет так любезна, подставляя нам нужную голову по требованию.
– Есть опробованный способ, – Фёдор, не отводя взгляда, махнул наверх. – И он уже, наверное, пришёл в себя после заморозки.
Серые глаза доктора похолодели:
– Мстишь, что не дала провести на нём опыты и разобрать на органы?
– Пытаюсь спасти Виолетту Степановну, – учёный присел на пол рядом с Элей и взял её холодную ладонь. – Если ты заметила, яд гриппа похож по составу на противоядие от краснополосного издорма. Снабжаем его и вторым ядом. Твой подопечный «заваливает» тварюгу, мы быстро делаем два аккуратных надрезика и вытаскиваем её из твоей бабушки, заодно делаем резекцию испорченной части лёгких.
Эля нехотя забрала руку из тёплой ладони Фёдора:
– Ты забыл, что Грипп обезврежен и в нём больше нет яда?
– Зальём полости для яда заново, у меня таких прелестей пол морозильной камеры.
– Понятно, почему мы еду заказывали, – скривилась доктор. – Ты когда-нибудь так делал? Я про яд.
– Нет. Но мы сразу же повторно профильтруем твоего Гриппа.
– Если успеем, – с ехидцей отозвалась Эля, – и Грипп не захлебнётся собственным ядом.
– Если успеем, – не стал отрицать учёный.
– Как мы ему объясним, из какого усика в какую голову вливать? Не каждый из наших первогодок это запомнит.
– Ну он же умненький, – подмигнул Фёдор, и Эле захотелось выколоть эти голубые глаза с искринкой.
– Мне надо подумать, – доктор поднялась, стряхнула крошки и попыталась разгладить халат.
Визуализатор моргнул и вывел измученное лицо старшей медсестры:
– Виолетту Степановну подключили к андроиду дыхания. Издорм не даёт ей дышать самостоятельно.
– Готовь свою отраву, – Эля рявкнула в сторону, напугав сестру. И, не глядя на Фёдора и экран, выскочила из исследовательской.
– Понимаешь, – Эля нагнулась над своим столом, на котором лежал Грипп, укутанный в одеяло. – Из левого уса вливаешь в красную голову, из правого в синюю.
Карие кругляши моргнули.
– Боже, – доктор всплеснула руками, – да что я говорю, мы даже не знаем, различают ли гриппы цвета. Бред.
Она плюхнулась на стул и рухнула на стол. Глубоко задышала, попыталась восстановить дыхание. Почувствовала холодное прикосновение. Открыла глаза и улыбнулась.
Грипп выбрался из замотки и подобрался к хозяйке. Заполз на плечо и уткнулся в шею. Эля взяла его двумя пальцами под верхние лапы, поднесла к глазам. Питомец обхватил её, а она прижала его к себе.
– Ты умненький, справишься.
Когда Фёдор вошёл в кабинет Эли, Грипп по-царски восседал на её плече, а сама она рисовала на прозрачной доске. Они были так увлечены, что не заметили стука в дверь.
Учёный прищурился, рассматривая изображение. Двухголовая клякса была раскрашена синим и красным цветами. Он откашлялся, привлекая к себе внимание.
Доктор обернулась, кивнула и передала ему Гриппа:
– Операция через час. У тебя всё готово?
Питомец, цепляясь лапками за белый халат Фёдора, забрался к нему на плечо и уткнулся в шею. Учёный дёрнулся.
– И тебя признал, – Эля рассмеялась, а потом нахмурилась. – Эх, знал бы он.
– Эля, я… – начал Фёдор, но доктор качнула головой. – К операции будем готовы.
– Отлично, – доктор показала на дверь, провожая посетителей и выходя сама: – До встречи в операционной.
Эля стояла в облаке антисептика и смотрела на отражение в зеркале. Говорят, голубая операционная одежда оттеняла её глаза, делала лицо ярче. Но сейчас на неё смотрела бледная женщина с постаревшим взглядом. В какую авантюру она ввязала бабушку?
– Элеонора Ивановна, – из динамиков долетел голос старшей операционной сестры, – у нас всё готово.
Скулы Эли заострились. Сомнения пропали. В операционный блок вошла уверенная в себе доктор с многолетним стажем и стальными руками.
Она кивнула Фёдору, которого едва узнала в белом противовирусном комбинезоне и маске. Без лишних эмоций осмотрела Гриппа. Отдала указания медперсоналу.
На бодрого и подвижного Гриппа надели пояс – эластичный зажим с камерой, к которому крепилась тонкая трубка. На этот раз питомца не замораживали.
Виолетта Степановна лежала, завалившись на левую сторону. Эля сделала первый надрез справа между рёбрами – в районе хвоста издорма.
– Как только грипп деактивирует издорма, – голос доктора был лишён эмоций, – делаем ещё два надреза, каждый на одно ребро выше. Ставим растяжку, вытаскиваем болезнетворного, затем отсекаем испорченную часть органа.
Ассистенты подготовили инструменты и замерли. Фёдор впился руками в тележку, на которой приготовил место для транспортировки гриппа в фильтрационную.
Грипп медленно входил в грудной отдел. Он аккуратно передвигал лапами, чтобы не повредить органы носителя. Перед ним маятником мелькал хвост коричневого противника.
Питомец забрался на издорма. Тот почувствовал движение и попятился. Грипп отогнулся назад, сгруппировался и перепрыгнул к правой голове. Натянул усик, дотронулся до красной полосы и струйкой выпустил яд.
Операционная замерла. Доктор, учёный, ассистенты, медсёстры и санитары не дышали. Все ждали, верное ли средство выбрал грипп.
«Давай», – повторяла про себя Эля, не отводя взгляда от краснополосой головы на экране. Голова дёрнулась и обмякла. Вместе с ней и вся правая часть издорма перестала шевелиться.
– Умненький, – с гордостью шепнул Фёдор. А санитарка не удержалась и хлопнула в ладоши.
Ассистент смахнул пот, показавшийся из-под голубой шапки доктора. Эля не заметила этого, она улыбалась.
Издорм издал булькающий рык и принялся левыми лапами хватать всё, что под них попадалось.
Оборудование, отслеживающее показатели Виолетты Степановны, засигналило.
– Давление падает! – крикнула старшая сестра.
Эля схватила скальпель и сделала верхний надрез. Если сейчас не вытащить издорма, он разорвёт пациентку.
– Нельзя вытаскивать, он потащит за собой лёгкое, – двинулся к ней Фёдор, останавливаясь на положенном по инструкции расстоянии.
– Пара секунд – и не останется у неё лёгкого, – сквозь зубы процедила доктор, делая второй надрез. Ассистент протянул растяжку.
Грипп перебрался со спины и бросился на левые лапы. Издорм понял, кто его обидчик, бросил носителя и обхватил хлипкого противника.
– Давление продолжает падать, – сообщила старшая сестра. Писк монитора участился.
– Умненький, – прохрипел Фёдор, – но теперь мы можем потерять обоих.
– Вытаскиваем, – отдала команду Эля и тут же крикнула. – Стоп!
На экране развернулась битва. Грипп не обращал внимания на удары хвостом, елозил, пытаясь выбраться из недружественных объятий. Ему удалось скинуть нижнюю лапу, он потянулся к голове, продолжая оставаться в тисках верхней лапы.
Издорм разинул пасть, обнажив два ряда скошенных зубов. Но грипп дёрнулся в сторону, обходя атаку и дотягиваясь до синей полоски. Голова зарычала, но Грипп успел выпустить яд из второго усика. Тварь дёрнулась и замерла.
Все, кроме Эли, стояли, не шелохнувшись.
– Просыпаемся, – рявкнула доктор, устанавливая растяжку между рёбрами, чтобы достать тушу издорма и залатать пациентку. – Победа – это когда все хорошие остаются живыми, а не когда тварь сдохла.
Она потянула за трубку, к которой был прикреплен Грипп. Но питомец, обессилевший, лежал под верхней лапой издорма, не давая вытащить его наружу.
– Ну давай! – прикрикнула доктор, пытаясь достать питомца.
Грипп повернулся и жалобным взглядом посмотрел в камеру.
Голос Эли смягчился:
– Вылезай, мне не вытащить тебя. И с издормом не достать – наконечник от трубки не пройдёт.
Грипп дёргался под тушей издорма.
– Давай, миленький мой, – Фёдор с удивлением уставился на доктора. В её глазах блеснули слёзы. – Обещаю не мыть тебя месяц. Да вообще не буду мыть. И плесень в холодильнике разведу. Только вылезай!
Питомец подтянул все шесть лап-паутинок и откинул лежащую на нём толстую лапу. Попятился к первому надрезу. Эля ловко подтягивала трубку, помогая малышу продвигаться к выходу. Показался тонкий хвост болотно-зелёного цвета, перемазанный кровью. А потом вытянули и самого гриппа.
