Евгения Кретова
Непростые истории 2. Дороги звёздных миров
Алёна Коновалова
Технарь по складу ума с высшим техническим образованием; работаю проектировщиком. Любительница лис и лошадей, манги и аниме, ценитель культуры Японии и Китая. Почитатель творчества Стивена Кинга и Мьевиля Чайны.
Пишу мрачное фэнтези и фантастику. Нежно люблю стимпанк и киберпанк. Создаю всевозможные миры, которым в рассказах тесно. Своих героев до безумия люблю, оттого они постоянно страдают.
Писать начала совсем недавно; говорят, что выходит неплохо. Известна в сети под ником Alizeskis.
Профиль на Синем сайте https://ficwriter.info/component/comprofiler/userprofile/Alizeskis.html
Кто такой кивлас?
Я дёргался, не отдавая себе отчёта. Порой казалось, что стул раскалился добела, а потом – что тысяча иголок впивается в кожу через тюремный комбинезон. Хорошо, что Иржи Блажек, начальник тюрьмы «Танкара», уткнулся носом в планшет. Кстати, что он читает? Пора бы ввести и меня в курс дела.
– Александр Камилев, – растягивая гласные, произнес, наконец, Иржи. – Пойман с контрабандой, – он поднял голову и посмотрел поверх полукруглых очков. – Одиннадцать лет строгого режима.
«Вообще-то, Алекс Кам», – чуть не сорвалось с языка, но я, улыбаясь, выдал:
– Так точно.
– Ну что, Саша, – Иржи положил планшет на стол и сцепил пальцы в замок, – как тебе «Танкара»?
– Очень… м-мило, – ответил я практически искренне. Провел рукой по волосам и поморщился – сальные патлы!
– Прошло три недели, а ты уже успел засветиться.
– Упал, – ответил, имея в виду фингал под правым глазом, поставленный сокамерником. – Честно!
– Да я верю тебе, что ты, как кишка кальмара, крутишься? – Иржи осклабился.
Мы посмотрели друг на друга – в карих непроницаемых глазах тюремщика отразилась насмешка. Сердце тревожно заколотилось в горле.
– Пришла летучка сверху, – Иржи кивнул на потолок, имея в виду высшее руководство. – Ты знаешь, кто такие аквасы? – тюремщик замолчал, ожидая от меня реакции.
– Слышал, – ответил я бодро.
Аквасы – раса гуманоидов с водной планеты. Они не любители путешествовать, но гостей принимали. Правда, на крошечном камушке, размером с Луну, сплошь покрытом океаном, особых развлечений люди не находили. Ученые, океанологи – вот и все гости. Рыбо-люди – так окрестили обыватели теплокровных обитатели подводной цивилизации. Или русалки – кому что ближе.
– Здесь, – Иржи постучал пальцем по планшету, – запрос от дипломата аквасов. Достопочтенный Мангос ищет для дочери… кивласа.
Электронный переводчик незамедлительно выдал значения – спутник, супруг, отец… Иржи расхохотался. Издевается?
– Вы, должно быть, шутите! – я вскочил со стула.
– Сидеть! – рявкнул тюремщик.
Как я посмел забыть, что шутки с начальником тюрьмы плохи?.. Поплатился. Грозным взглядом Иржи Блажек буквально пригвоздил меня к стулу:
– Не рыпайся, Александр. А то я передумаю.
– Просто хотел уточнить… Там ничего не перепутали? – спросил я осторожно. – Для чего дочери дипломата супруг-заключённый? Контрабандист! Не лучше ли какого-нибудь принца? Почему я?
– Потому что слизняк, – ответил тюремщик. – Думаешь, у тебя одного вопросы? – Он придвинулся к столу и провел пальцем по планшету, прокручивая сообщение. – Важны физические данные, чистота организма. Ты же не ширялся, пока никто не видит? – Иржи прищурился.
Я затряс головой, как промокший пес. Не пил, химию не пробовал ни в каком виде. Любил я свое тело. Даже тренажерную систему прикупил на корабль. И регулярно упражнялся.
– Вот и славно, Саша. Порадовал. Что выберешь – замужество со знатной русалкой или одиннадцать годков в «Танкаре»?
На мгновение я лишился дара речи, тупо глядел на тюремщика, открывая и закрывая рот. Иржи не торопил с ответом.
– А если соглашусь? – после минутного молчания спросил я. – Когда?
– Как только подпишешь договор. Челнок прибудет в течение часа, чтобы доставить тебя на корабль аквасов на орбите.
Я промямлил, что согласен. Иржи добродушно улыбнулся и даже протянул широкую ладонь для рукопожатия. Лицо начальника тюрьмы выражало весёлое благодушие, словно он сбросил с закорок балласт.
Не верил я этой хитрой роже, но, с другой стороны, супружество вместо тюрьмы? Почему бы и нет.
***
Орбитальный челнок прибыл через сорок три минуты. Тонкий и серебристый – точь-в-точь сардина! Пилот-аквас оказался разговорчивым, и короткий перелёт я провел под забавное, но непонятное бульканье. Забавно, но без переводчика ни капли не понятно. Малый кораблик наполняли всевозможные голографические водопады, пейзаж планеты аквасов – вода-вода, кругом вода, – и сумасшедшая влажность. К моменту, когда челнок вошел в узкий док, одежда на мне насквозь промокла.
Межзвёздный лайнер аквасов, серебристый и вытянутый, с высоким стабилизатором, похожий на меч-рыбу, завис на дальней орбите, за скоплением спутников и мусора.
Аквасы оказались выше меня на голову. Узкотелые, с длинные конечностями. В целом они выглядели как люди, если бы не волосы зеленоватых оттенков, две вертикальные щёлочки на месте носа на круглых лицах и чересчур выпуклые круглые глаза – тоже зелёные. Тонкие комбинезоны, словно вторая кожа, обтягивали не слишком рельефные мускулы на руках и ногах. Между когтистыми пальцами – перепонки. Ну, разумеется, подумал я, как плавать?
Я, как первоклассник на экскурсии, вертел головой, разглядывал невероятное внутреннее убранство: водопады – большие и впечатляющие, настоящие! Вода струилась по стенам, подсвечивалась фосфоресцирующими наростами на обшивке.
Вскоре из-за сырости начала кружиться голова. Капало с волос и ресниц, кожа на губах и подушечках пальцев разбухла. В каюту я буквально ввалился. И тут же меня окутало сухим тёплым воздухом. Слава всем богам, которых знаю и не знаю! Я смог нормально дышать. Каюта оказалась не больше общей тюремной камеры: метров шесть на шесть, койка, столик и стул. Я переоделся в сухой комбинезон и отправил мокрую тюремную робу в утилизатор. Прости-прощай прошлая жизнь!
Супруг. Муж.
Я лежал на койке и примерял незнакомый статус, как одежду. Мысли толкались в голове, подобно голодным карпам в японском пруду – одна ярче другой. Рисунок будущего – текущий, меняющийся – завораживал и пугал. О брачной жизни аквасов я знал меньше, чем ничего.
Хм, кивлас…
***
Через час за мной пришли – настало время смотрин. Папочка – дипломат Мангос – сине-зелёной каплей в тонкой ткани расплылся на широком пьедестале. Он погрузил перепончатую лапу в стеклянную чашу с чёрной жижей, вытащил нечто, напоминающее пиявку, закинул в безгубый рот и смачно причмокнул. В моем пустом желудке заурчало – одновременно требуя еду и возмущаясь мерзким представлением.
Старик аквас махнул лапищей – с пальцев слетели бурые капли, подозвал переводчика. Говорил дипломат медленно, булькая, квакая и растягивая звуки. Переводчик сносно донёс вежливую речь хозяина.
Если коротко, то выбор землян Мангос одобрил. Я ему понравился. Спросил, хорошо ли устроился. Я кивнул и ответил витиеватой фразой, выражая восхищение и благодарность за гостеприимство. Дипломат разразился всхлипами, которые означали у человеко-рыб смех, и спросил, есть ли у меня особые пожелания до того, как дипломатическая делегация покинет Солнечную систему.
Я задумался.
– Ваша великожаберность! – заговорил решительно, но вежливо. – Если вас не затруднит… мой корабль.
Громадный аквас недовольно булькнул, подкрепив «слово» хлопком ладони по обширному брюху. Переводчик посмотрел мне в глаза и с нажимом произнёс:
– Наше обращение неофициальное. Любые операции привлекут к дипломатической миссии ненужное внимание. Поймите, нравственные законы нашего народа не одобряют, чтобы кивлас… – переводчик смолк и сжал безгубый рот так, словно пережёвывал неприятные слова.
Тайные махинации, значит. Уж не раба ли из меня делать будут? Нет, все источники ясно передавали смысл диковинного «кивлас»: муж, отец.
Я скорчил рожу «прошу-прошу-умоляю» и трагически, напустив в голос несуществующих слёз, принялся тараторить:
– Это всего лишь мелкая яхта – но там тренажёры, без которых я… моё тело станет дряблым и некрасивым. Мне очень неудобно будет показываться на глаза вам и вашей прекрасной дочери. Это всё, что мне нужно.
Переводчик, помолчав, передал господину мою тираду. Мангос квакнул, «расхохотался» и добродушно побулькал.
– Мы свяжемся с вашим правительством, – ответил переводчик. – Если покупка не противоречит земным законам, мы выполним ваше пожелание. Это всё?
Я поклонился. Аквас выпучил глаза и одобрительно квакнул.
В каюте меня никто не тревожил. Через четыре часа пришло сообщение, что яхта «Сара» – моя ласточка! – доставлена на борт корабля аквасов.
Я лежал на мягкой постели в каюте великолепного межзвёздного лайнера аквасов и слушал, как по стенам журчит вода. Под потолком парила медуза-светильник. Искусственная. Живая давно бы высохла. Я раздумывал над началом новой жизни. Не так худо. Вот только… Покосился на поднос на столике. В прозрачной чаше плотной стаей плавали серебристые мальки. Рядом в высоком стакане поблескивала чёрная жидкость, больше всего напоминающая осьминожьи чернила. Поднос выполз на столик, едва я зашел в каюту – да так и остался стоять. От запаха рыбы мутило, от вида – хотелось блевать.
Раз мне предстоит жить с аквасами, то нужно настоять на разнообразии в меню. Мясо – вот что сейчас мне не помешает. Желудок ответил согласным урчанием. Вздохнув, я вызвал прислугу и со слезами в голосе принялся объяснять некоторые особенности кухни землян и собственные предпочтения.
***
К концу второй недели полёта я чувствовал себя вымоченной губкой. Пришлось мириться с болью в набухшей от воды коже, постоянным головокружением, тошнотой и несварением.
От вездесущей сырости я прятался в каюте и на яхте. Как и предполагал, после моего заключения «Сару» обыскали сверху донизу. Множество замков и ловушек оказались сорваны, отсеки с контрабандным сырьём пустовали, груз с борта вынесли. Сломали охранную систему. Однако движок и электронику не тронули. Что ж… можно сказать, что под хвост подушку я подложил.
***
На четырнадцатый день перелёта меня вывели из каюты на обед и знакомство с будущей супругой.
В толще овального стола-аквариума плавали всевозможные водные гады: кальмары, медузы, чёрные пиявки, мелкие рыбы – некоторые похожи на земных, а другие – совершенно незнакомые. Мандос лениво болтал в воде пальцами. Внезапно он стремительно выдернул руку – между когтями трепыхался серебристый малёк. Дипломат причмокнул и отправил добычу в рот.
Огромного труда мне стоило проглотить комок горечи, подступивший к горлу. От ядрёного рыбного запаха аппетит отбило напрочь. Накрытый специально для меня поднос с мясом и овощами остался нетронутым.
Миидет вошла в зал через час. Можно сказать – вплыла. Я залюбовался грациозными движениями юной русалки в лёгком блестящем платье. Волосы – буро-зелёные – струились по плечам. Лицо, как у всех аквасов, круглое, на нём, словно два яблока, выпуклые изумрудные глаза. Две щёлочки вместо носа и аккуратный безгубый рот. Она выглядела миленькой. Для акваса, разумеется.
Когда Миидет заговорила, я заслушался чарующей, словно журчание ручейка в лесу, речью. Все её «буль-буль» казались мне освежающими, прекрасными.
Я так был околдован неземным обликом прекрасной девы, что не сразу заметил акваса-мужчину, вошедшего следом. Он двигался с природной грацией хищника. Широкоплечий, как опытный земной пловец, на голову или две выше меня, с чистой серо-зелёной кожей, короткими тёмными волосами и небольшими – для аквасов – глазами. От него веяло уверенностью и силой. Такой одним видом мог заявить права на территорию и самку.
Мужчина пристроился сбоку от Миидет, и я спросил себя, кем приходится он водной деве. Телохранитель? Возможно. Богатенькая и симпатичная инопланетяночка могла нарваться на плохие приключения. Но для охранника он вел себя слишком смело. Брат? Кузен? Что там бывает у аквасов по степени родства?
Обед прошёл под бульканье дипломата Мандоса и ласковое журчание Миидет. Изредка она бросала в мою сторону заинтересованные взгляды, пару раз долго и внимательно рассматривала. Я почувствовал, что покраснел до корней волос, а со лба, кроме конденсата, побежал липкий горячий пот.
Спутник русалочки уныло таращился на гадов, мельтешащих в толще стола-аквариума. Наши взгляды скрестились, когда Миидет разговорилась с отцом. Небольшие шарики-глаза акваса сузились и словно втянулись внутрь черепа. Щёлки-ноздри раздулись. Мне казалось, что, окажись мы один на один, он разорвал бы меня, как пиявку.
Ревность?
– Церемония завтра, – заговорила со мной Миидет, и я вздрогнул.
Молодой аквас испустил горестный хлюпающий вздох, Миидет «булькнула» в ответ – резко и безжалостно.
Я покидал зал под возмущённое урчание пустого желудка. Промокшую одежду привычно стащил с липкого тела и закинул в утилизатор.
Завтра церемония. Свадьба? Эта мысль звенела в голове, пока струи прохладной воды ласкали тело, разгорячённое после похода по влажному кораблю. Крутилась, будто файл с вечным циклом. Фантазии о супружеском долге волновали так сильно, что я боялся о нём думать.
Как ни страшился я скорого разрешения миссии, а уставший организм отправился в нокаут, стоило принять горизонтальное положение.
***
Следующий день наполнился волнительным ожиданием. Утром принесли стейк с яблоками и питьевую воду. После сытной трапезы – омовение. Чистый изнутри и снаружи, в торжественных одеждах аквасов (сине-зелёных, летящих, воздушных), я вплыл в зал, словно нелепая медуза.
К столу-аквариуму из мебели добавился подиум с постаментом из белого камня, похожего на опал. Зрители остались те же – Мандос с дочерью по одну сторону треугольного постамента, рослый аквас по другую. Стоящий у третьей стороны переводчик жестом указал место рядом с собой.
Церемонию вел старый дипломат. Его глубокий булькающий голос раскатывался под высоким потолком, где кружили медузы-светильники. Дряблыми конечностями он поднял над постаментом чашу с яркими, как бабочки, рыбками. Миидет первой взяла из сосуда беззащитное существо и сжала в кулачке. Рыбка с мерзким чавканьем лопнула, выпустив клочья красно-оранжевой слизи. Водяная дева измазанной в крови и внутренностях рукой прикоснулась к щеке мужчины-акваса, оставив неровный мазок, а потом нарисовала на постаменте сложный символ. То же повторил и мужчина-аквас. Крошечная рыбка исчезла в его ладони, сквозь пальцы потекла яркая слизь. Он прикоснулся к щечке Миидет, потом – к постаменту. Обвёл влажный рисунок, при этом негромко побулькивая, словно что-то шепча. Узор, который нарисовал аквас, отличался от нарисованного Миидет.
Я – следующий. От вида чаши и оранжевых рыбок язык прилип к небу, желудок скрутило. Я подумал, что стоит вздохнуть – и завтрак вывалится на постамент, «украсив» чудной узор аквасов. Переводчик когтистой рукой вырвал из жидкости беспомощную рыбку, вложил мне в руку и кивнул. Я тупо таращился на извивающееся тельце и совершенно не знал, что делать. Мышцы окаменели, желудок скакал от горла к пяткам и обратно. Мне становилось то холодно, то жарко.
Переводчик позвал меня по имени, а потом неожиданно сжал мою руку своей. Я почувствовал, как нежное мягкое тельце проминается под пальцами, как разрывается тонкая шкурка, и по коже струится липкая холодная жижа.
Что происходило потом, я не помню. Словно в тумане, меня держали за руки, четыре голоса пели журчащую песню. Кажется, я пытался подпевать, но выходило худо.
***
Я пришёл в себя в тёмной спальне-аквариуме. Голый. В голове по-прежнему стояла муть, а на пальцах я ощущал сгустки слизи.
По стенам идеально круглой комнаты ползали флуоресцентные наросты, оглушающе журчала вода. Среди теней в воде двигались две фигуры. Словно во сне, я наблюдал их танец. Они скользили, прижимались друг к другу. С удивлением я распознал Миидет. Нимфа-искусительница, чарующая, извивалась, облако волос парило вокруг головы. Зелёные глаза посверкивали, когда она поворачивалась лицом. Второй фигурой оказался рослый аквас. Вдвое больше русалки, он обвивал её, словно змей. С удивительной и гипнотической грацией он ласкал аккуратное тело Миидет.
Аквасы синхронно, словно дельфины, вынырнули из бассейна. Волшебная красота обнажённых противоестественно совершенных тел, лоснящаяся от влаги кожа, тусклые отблески в каплях, стекающих по груди, рукам, ногам… Дыханье перехватило.
– Ты проснулся, – зажурчала Миидет и придвинулась вплотную. – Ты готов, мой кивлас?
От нее пахло влагой и рыбой. Мужчина-аквас блаженно растянулся с другой стороны.
– Что значит «кивлас»? – сумел я выдавить из пересохшего горла. Мысли плыли, как чернила осьминога.
– Растить детей – кивлас, – булькнула Миидет и приложила ладошку к моему животу.
Я почувствовал, как желудок ухнул вниз. Сердце затрепыхалось…
– Когда Миидет дать икринки, Экландис принять все-все, – русалка нежно погладила живот акваса, и я увидел, что тот заметно округлился. – Икра созревать в кивлас. Личинки расти и питаться кивлас. Когда время – грызть выход. Кивлас умереть – мальки жить!
Миидет журчала с вдохновением, словно видела, как поплывут её дети.
– Эклиндис не может кивлас. Его судьба – наследие Мандос. Твоя судьба – кивлас!
Через счастливое бульканье русалки до меня начал доходить смысл слов. Я должен заменить русала и выращивать – где? в теле? – их икру, личинки…
Стоп! Прогрызут? Будут питаться? Кивлас умрет?!
– Нет-нет-нет, дорогая, – я отодвинул от себя руки русалки и поднялся на дрожащих ногах.
Аквасы смотрели на меня выпуклыми глазами. Экландис встал и протянул мускулистые длинные руки, словно приглашая на танец.
– Я… нет. Нет-нет!
Мною двигали рефлексы – прежде, чем аквас прыгнул, я с криком кинулся в сторону. Поскользнулся и растянулся на мокром полу. Лупил руками-ногами, продолжая, как безумный, причитать «Нет-нет-нет!». Русалы громко булькали, но не подходили.
Не помню, как поднялся на ноги и рванул наружу. Нёсся по коридору, расталкивая и распугивая аквасов. В доке едва не вывалился за перила.
«Сара»! «Сарочка»!
Я шлепнулся на холодный металлический пол любимой яхты, едва задраил шлюз. В голове стучало отчаянное «Бежать! Бежать!» Вот-вот меня схватят, вернут в спальню к осчастливленным родителям – и кивлас! Нет-нет! Я не согласен умирать!
Вылетел без препятствий – ворота дока распахнули, едва я заорал по связи, что требую выхода. «Сара» сорвалась с места и в мгновение ока оставила позади рыбий корабль. Я позволил себе расслабиться. Плюхнулся в кресло – искусственная кожа омерзительно прилипла к влажному телу. Дав волю накопившемся эмоциям, я выругался, а потом заплакал. От облегчения, от счастья… и от осознания всей нелепости случившегося, начиная с разговора у начальника тюрьмы.
– Слава всем богам… – всхлип.
Думаю, что до конца жизни в кошмарах меня будет преследовать рыбья вонь, гибкий орган и прогрызающие брюхо маленькие аквасы. Лучше бы не знал, кто такой кивлас.
Встряхнись! Встряхнись! Я хлопнул ладонями по щекам – липким от воды.
Если взглянуть на дело правильно, ты, Александр, легко отделался. Между «Сарой» и тем межзвёздным бассейном с человеко-рыбами миллионы километров космического вакуума. Аквасы будут молчать: шумиха им не нужна. Так что и на «Танкаре» меня не хватится. Главное, больше не попадаться на лёгкую наживку. Как бестолковый малёк. Тьфу!
***
На корабле Миидет ласково поглаживала круглый живот избранника. Экландис с облегчением вздохнул:
– Это судьба. Бремя новой жизни я должен нести сам. Нельзя нарушать традиций.
– Не мути чистую воду. Отец выбрал тебя преемником. Землянин оказался трусливой тварью, – жестко произнесла Миидет. – От трусливого кивласа и мальки трусливые. Не привыкай к новой жизни, мы подыщем другого…
Ольга Любимая
Первую историю придумала с подругой классе в шестом. История была об обмене телами (школьниц, конечно) – не самая избитая тема 24 года назад.
В студенчестве любила лежать и мечтать, и обязательно, чтобы грудь щемило ?
Для старшей придумывала сказки, чтобы уложить непоседу спать.
Но по-настоящему захотела и начала писать, когда родился сын.
Пишу для детей и на злобу дня. Окончила онлайн-курсы «Мастер текста» при издательстве «Астрель-СПб». Прошла онлайн "Литпрактики" Александра Прокоповича.
Вошла в шорт-лист 5го международного Одесского конкурса на лучшее произведение для детей «Корнейчуковская премия».
Лонг-лист конкурса «Новая сказка 2017» при издательстве Аквилегия-М.
Страничка автора ВК: https://vk.com/id252203456
На ЛитРес: https://www.litres.ru/olga-lubimaya/
