Олег Гутников
Корпоративная ответственность в гражданском праве
Поэтому право управления носит смешанный (относительно-абсолютный) характер[262], однако в целом его можно назвать относительным, поскольку и право на свои, и право на чужие действия осуществляются в отношении определенных поименно лиц (конкретного юридического лица и входящих в него членов органов управления).
Рассмотрение правовой связи между учредителями (участниками) и юридическим лицом в качестве отношений власти и подчинения, построенных по методу частноправовой субординации, наглядно показывает, что отношения по управлению юридическим лицом являются основными, а не вспомогательными. Отдельные имущественные правомочия, возникающие в динамическом развитии права управления (которым, например, выступает право на получение распределенных решением собрания дивидендов), являются сопутствующими и необязательными элементами отношений управления. Эти имущественные отношения составляют факультативную, вспомогательную и лишь возможную, но никак не обязательную стадию корпоративных отношений и не могут составлять их основное содержание.
Поскольку отношения по управлению юридическим лицом являются основными, то их нельзя, строго говоря, рассматривать в качестве организационных частноправовых отношений в том понимании, о котором писал О.А. Красавчиков. Как известно, он выделял в частном праве несколько разновидностей организационных отношений (организационно-предпосылочные, организационно-делегирующие, организационно-контрольные, организационно-информационные), которые сопровождают имущественные отношения. Ученый был солидарен с С.Н. Братусем в том, что организационные отношения «по вертикали», т. е. управленческие отношения, составляют предмет административного и иных отраслей публичного права[263]. Категория управленческих частноправовых отношений им не разрабатывалась. Частным правом, по мнению О.А. Красавчикова, регулируется та часть организационных отношений, которая построена «по горизонтали», т. е. организационные отношения координационного типа. Организационные отношения рассматривались О.А. Красавчиковым как вспомогательные, так как они организуют (упорядочивают) любые другие «организуемые» гражданско-правовые отношения и сопутствуют им. Организационные отношения в целом он характеризовал как «такие построенные на началах координации или субординации социальные связи, которые направлены на упорядочение (нормализацию) иных общественных отношений, действий их участников либо на формирование социальных образований»[264]. Данная концепция была подвергнута во многом справедливой критике со стороны других ученых, которые говорили, что организационные отношения в таком понимании присутствуют в том или ином виде в любых гражданских правоотношениях и представляют собой всего лишь вспомогательную стадию формирования имущественных отношений[265]. С этих позиций любым правоотношениям присущ организационный момент, поскольку функция права вообще – организовывать и упорядочивать общественные отношения.
Однако отношения по управлению юридическими лицами вспомогательными по отношению к имущественным быть никак не могут. Существо этих отношений состоит не в организации каких-то других отношений, а в абсолютном подчинении юридического лица управляющему воздействию его участников. Эти отношения являются основными, поскольку главная и единственная юридическая цель участника или учредителя юридического лица – руководить, управлять делами юридического лица, при этом управлять так, чтобы получить удовлетворение своих разнообразных интересов, которые могут преследовать совершенно разные цели: удовлетворение нематериальных, духовных потребностей (в некоммерческих организациях), получение максимальной прибыли, получение корпоративного контроля, повышение капитализации компании и ее последующая продажа и т. д.
Получение дивидендов, как правило, составляет не самую главную цель участника любой коммерческой корпорации, а публичной корпорации особенно, так как основная прибыль в публичных корпорациях обычно получается не от выплаты дивидендов, а от роста капитализации компании и перепродажи акций на рынке.
В непубличных корпорациях получение дивиденда может быть более важным, однако любой дивиденд зависит от управленческих усилий тех, кто управляет или ведет дела компании. Поэтому говорить о том, что в корпорации основными якобы являются имущественные отношения, в корне неверно.
Не случайно Конституционный Суд РФ указал, что акционеры не являются предпринимателями[266]. Предпринимательскую деятельность ведут не участники, а сами юридические лица. И именно юридическое лицо функционирует в имущественных отношениях гражданского оборота, которые являются для него «внешними». Что касается «внутренних» отношений между участником и юридическим лицом, то вся их «имущественность» прекращается сразу же после того, как учредитель или участник внес свой вклад в имущество юридического лица и приобрел взамен право корпоративного управления. После внесения вклада всякая правовая связь с имуществом юридического лица его учредителей или участников уже утрачена. Безусловно, обладая корпоративным контролем (правом управления), можно в том числе удовлетворять свои имущественные интересы, предусмотреть в уставе имущественные права участников на пользование имуществом, получение услуг и т. д. Однако это характеризует лишь экономическую сторону корпоративных отношений, но никак не юридическую: в юридическом смысле отношения по управлению юридическим лицом лишены имущественного содержания. Поэтому управленческие отношения – это основная разновидность отношений, складывающихся между учредителями (участниками) и юридическими лицами, и они носят не координационный, а властно-распорядительный организационно-управленческий неимущественный характер. Такие отношения основаны на методе частноправовой субординации.
Отношения, связанные с управлением юридическими лицами, представляют собой относительную правовую связь между участниками (учредителем) и юридическим лицом. Иными словами, частноправовая субординация существует только по линии отношений между юридическим лицом в лице его органов и участниками (учредителем). Управленческих отношений между самими участниками нет и быть не может. Участник подчиняется не другому участнику и не совокупности других участников, а решению органа юридического лица, т. е. самому юридическому лицу. Отношения участия сами по себе сопутствуют управленческим отношениям (так же как они сопутствуют любым другим отношениям с множественностью лиц (общая собственность, сокредиторы, соавторы и др.) и самостоятельного содержательного наполнения не имеют. Они представляют собой лишь средство достижения согласия по поводу порядка осуществления единого корпоративного права управления между несколькими его обладателями. Поэтому между участниками существуют относительные координационные отношения, опосредованные правовой связью между каждым участником и юридическим лицом.
Таким образом, отношения, связанные с управлением юридическими лицами, делятся на субординационные (основные) и координационные (вспомогательные, или отношения участия, возникающие только в организациях корпоративного типа). Однако координационные отношения не являются отношениями управления и присущи многим гражданско-правовым отношениям с множественностью лиц на стороне управомоченного лица.
Что же касается основных, субординационных, отношений, связанных с управлением юридическим лицом, то по своей структуре субординационная связь имеет встречную двустороннюю направленность. С одной стороны, участники (учредитель) оказывают властное воздействие на юридическое лицо, давая обязательные указания в форме управленческих решений, с другой стороны, они сами подчиняются уже принятым решениям юридического лица в лице его органов, следуя воле большинства. Не случайно, характеризуя корпоративные права, Гирке писал: «Объектом права являются для юридического лица его отдельные члены, личность которых в известных отношениях подчинена господству союзной личности, а для ее членов – все целое, стоящее над ними, в личной сфере которого они в известном объеме принимают участие. Эти права, следовательно, наравне с семейными правами, суть в корне своем права на чужую личность (курсив мой. – О.Г.); из их развития вытекают права на действия и на вещи. От всех остальных частных прав они отличаются тем, что здесь лица мыслятся не рядом друг с другом, но одно в другом. Их структура потому опирается на представления, которые находят свое полное развитие только в публичном праве»[267]. В приведенной очень точной характеристике корпоративных отношений обращает на себя внимание не только их властный характер, но и двусторонняя направленность этой власти: с одной стороны, юридическое лицо имеет власть над участниками, а с другой стороны, участники имеют власть над целым (юридическим лицом).
В связи с этим следует отметить, что в современной юридической литературе совершенно правильно выделяются два уровня относительности корпоративных отношений. Как писал С. А. Синицын, «между участниками корпорации субъективные корпоративные права равнонаправлены (осуществляются в собственных интересах участников корпорации, которые являются тождественными), а в отношениях между участниками корпорации и самой корпорацией осуществление и защита корпоративных прав разнонаправлены, поскольку в этом случае интересам участников корреспондируют интересы корпорации, которые при осуществлении корпоративных прав должны быть согласованы и не порождать корпоративных конфликтов» [268]. Поэтому первый уровень относительности (отношения между участниками) имеет субординационный разнонаправленный (встречный) характер, а второй уровень – координационный и однонаправленный.
На этот второй, координационный, уровень и обращается обычно первоочередное внимание в современной литературе по корпоративному праву. Корпоративные отношения отождествляются только с отношениями координации между субъектами, направленными на достижение единой цели. Однако при таком подходе эти отношения остаются либо вовсе бессодержательными, включая в себя загадочные «членские правоотношения», лишенные собственного объекта, либо наполняются самым разнообразным содержанием, включая любые координационные связи в гражданском праве, необязательно связанные с корпорациями как субъектами права. В круг таких корпоративных отношений попадают любые объединения лиц с целью достижения общей цели (сособственники, сокредиторы, участники договора товарищества и т. д.)[269]. Однако при таком понимании стирается грань между корпоративным и договорным правом, а юридическое лицо (корпорация) становится чем-то случайным и несущественным для отношений данного рода [270].
Близким по существу является рассмотрение предмета корпоративного права как совокупности «специфичных договорных построений» между множественностью участников, при котором фигура юридического лица как таковая и специфика особых внутриорганизационных управленческих отношений в нем отодвигаются на второй план[271]. Сторонники этого подхода рассматривают корпоративные отношения как разновидность договорных отношений, по существу сводя все корпоративное право к праву обязательственному, возникающему из сделки по созданию юридического лица. В этих теориях при всех их различиях главной ошибкой, на наш взгляд, является то, что вся специфика корпоративных отношений основывается на отношениях координации между множественностью участников, а основные субординационные связи между участниками и юридическим лицом отодвигаются на второй план либо вовсе игнорируются.
Между тем именно добавление юридического лица предопределяет особую правовую природу и сложную структуру корпоративных отношений, порождающую в том числе особую множественность их участников, возможную лишь в условиях существования юридического лица. Именно корпорация (юридическое лицо), предназначенная для выступления обособленного имущества в гражданском обороте, обусловливает существование особых отношений по управлению этим лицом, а необходимость достижения справедливого баланса интересов между всеми участниками соответствующих отношений влечет за собой преимущественно императивный метод правового регулирования, в отличие от договорного права, построенного на началах диспозитивности и принципе свободы договора.
Само появление корпорации как особого субъекта права вызывает к жизни особую сложную структуру гражданско-правовых субординационных отношений между участниками (учредителем), юридическим лицом, членами органов управления. Эти отношения управления двусторонне направлены. Главным и основным является отношение по управлению юридическим лицом со стороны участников (учредителя). Субординационная связь обратного свойства, когда юридическое лицо через свои органы управления подчиняет себе волю участников (внутренние локальные нормативные акты юридического лица), производна. В этом смысле юридическое лицо приобретает над своими участниками корпоративную власть. Как писал Гирке, правоспособность союзной личности в определенном отношении шире, чем правоспособность отдельного индивида, поскольку «привступают такие права, которые могут принадлежать лишь общественному целому над его членами (напр., корпоративная власть)»[272].
Эта вторая, производная сторона корпоративных управленческих отношений проявляется в деятельности волеобразующих и исполнительных (волеизъявляющих) органов юридического лица, которые находятся между собой также в отношениях субординации. И здесь уместно говорить не об управлении юридическим лицом со стороны участников (внешняя сторона управленческих отношений), а об управлении внутри юридического лица со стороны его органов (внутренняя сторона управленческих отношений).
Правомочия субъективного корпоративного права («внешней» стороны права на управление) следует отличать от полномочий органов управления в пределах компетенции, которой их наделили участники (внутренней, или обратной (производной), стороны права на управление). Можно сказать, что правомочия субъектов права корпоративного управления, пройдя через «горнило» юридического лица, преобразуются в полномочия органов управления: в компетенцию общего собрания (как непосредственное отражение правомочий участников), а также в компетенцию «вторичных» органов управления, делегированную участниками соответствующим органам.
При этом, как отмечал В.С. Ем, «сформированное членами корпорации волеизъявление высшего органа порождает модус поведения, обязательный для исполнительного органа корпоративного юридического лица и для самих участников корпорации. Такая ситуация нетипична для гражданско-правового регулирования, так как по общему правилу в гражданском обороте субъекты самостоятельны и независимы друг от друга и поэтому не могут непосредственно участвовать в формировании воли контрагента» [273].
Таким образом, управленческие отношения в юридическом лице (внешние и внутренние) многообразны, они в самом широком смысле сводятся к субординационным отношениям между учредителями (участниками), юридическим лицом, членами органов управления, основанным на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников. Следует отметить, что гражданско-правовые отношения, связанные с управлением юридическими лицами, вряд ли можно назвать основанными на равенстве и автономии воли, поскольку они основаны на методе частноправовой субординации. Единственным признаком остается имущественная самостоятельность участников, и это не позволяет относить к участникам таких отношений органы корпорации, не являющиеся субъектами гражданского права. Однако изначально эти отношения появляются по свободной собственной воле равных участников гражданского оборота, которые создают юридическое лицо или вступают в него (приобретая акции, доли участия, вступая в число учредителей и т. д.), добровольно подчиняя себя действующим в нем правилам. Поэтому отношения по управлению юридическим лицом также относятся к гражданско-правовым и изначально основаны на принципе равенства и автономии воли.
В то же время организационно-управленческие отношения могут быть гражданско-правовыми, а могут регулироваться иными отраслями права и даже вовсе носить неправовой характер. Таковыми являются отношения по управлению работниками юридического лица со стороны администрации, регулируемые трудовым правом, а также отношения по управлению производственными процессами со стороны работников корпорации. Поэтому само по себе существование отношений по управлению юридическим лицом порождает проблему разграничения гражданско-правовых управленческих отношений и внутриорганизационных управленческих отношений иного свойства (трудовых, технических и т. д.), субъектами которых являются органы, структурные подразделения и работники юридического лица.
Гражданско-правовыми являются отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.
Указанные свойства присущи далеко не всем «управленческим» отношениям в юридических лицах. Равенство и автономия воли в управленческих отношениях, построенных на методе частноправовой субординации, существенно деформированы. Что касается имущественной самостоятельности, то существуют органы управления юридическим лицом, которые, участвуя в отношениях по управлению, не являются тем не менее субъектами гражданского права и не обладают имущественной самостоятельностью. Иное дело – лица, входящие в состав органов управления (генеральный директор, члены совета директоров и т. д.). Будучи физическими лицами и субъектами гражданского права, они участвуют в отношениях по управлению юридическим лицом в качестве членов органов управления, и между ними, участниками (учредителем) и самим юридическим лицом складываются определенные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников. Например, члены органов управления несут обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно, а при нарушении этой обязанности должны возмещать причиненные убытки.
В связи с этим следует различать отношения по управлению юридическим лицом (отношения, складывающиеся между учредителями (участниками), членами органов управления и юридическим лицом) и отношения по управлению внутри юридического лица (внутриорганизационные управленческие отношения). Если отношения по управлению юридическим лицом, основными из которых являются отношения между участниками (учредителями) юридического лица и самим юридическим лицом, гражданско-правовые (и включают в себя корпоративное управление юридическим лицом, отношения между членами органов управления, участниками юридического лица и самим юридическим лицом), то отношения по управлению внутри юридического лица таковыми не являются, поскольку их субъекты – органы управления корпорацией, работники корпорации и данные отношения не основаны на равенстве и имущественной самостоятельности участников.
Существенная часть отношений по управлению внутри юридического лица (так называемое некорпоративное управление) – трудовые, в том числе отношения по управлению обособленными (филиалы, представительства) или необособленными (отделы, управления, производственные цеха, участки и т. д.) структурными подразделениями юридического лица, так называемые внутрипроизводственные отношения, регулируемые системой локального нормотворчества. Поэтому принципиальной является научная проблема разграничения гражданско-правовых управленческих отношений и внутриорганизационных управленческих отношений, не являющихся гражданско-правовыми или вообще правовыми, как считают многие. Например, М.К. Сулейменов обоснованно делит все внутренние отношения в юридическом лице на три группы: корпоративные отношения, регулируемые гражданским правом; трудовые отношения, регулируемые трудовым правом; отношения, связанные с некорпоративным управлением, или внутриуправленческие отношения, регулируемые неправовыми социальными нормами или нормативной неправовой системой локального нормотворчества[274]. Не признавали правовой характер внутрипроизводственных отношений, например, С.Н. Братусь, О.С. Иоффе, О.А. Красавчиков и др. [275]
Еще одной особенностью отношений по управлению юридическими лицами является то, что они имеют длящийся характер и не прекращаются, пока существует юридическое лицо. В динамике развития управленческих прав могут появляться дополнительные правомочия имущественного и неимущественного характера, которые по своей природе могут иметь сходство с обязательственными правами требования. Однако, в отличие от обязательственных прав, после осуществления этих правомочий и исполнения обязанностей со стороны управляемого субъекта право управления не прекращается, а продолжает существовать и способно порождать другие дополнительные правомочия. Отношения по управлению юридическими лицами рассчитаны, таким образом, на неоднократное осуществление прав и исполнение обязанностей.
В связи с этим неправильно, на наш взгляд, считать, что корпоративное право расщеплено на собственно корпоративное и какое-то иное (корпоративное право на дивиденд и право на дивиденд обязательственного характера, появляющееся после принятия решения о выплате дивидендов). Такой подход привел к появлению совершенно разных теоретических построений о делении корпоративных прав и правоотношений на две самостоятельные части: «элементы корпоративной правоспособности» и собственно субъективные корпоративные права (В.А. Белов, С.Ю. Филиппова[276]); «корпоративные» права участия и производные от него одноименные обязательственные права, которые возникают на основании дополнительных юридических фактов (Д.В. Ломакин)[277]; «генеральные» и «индивидуальные» корпоративные правоотношения (В.П. Мозолин)[278]; «общерегулятивные» и «конкретные» корпоративные правоотношения (В.С. Кононов)[279] и др.
Однако при этом неверно толкуется динамика субъективного права на управление юридическим лицом. В любом субъективном праве (и в вещном, и в обязательственном, и в исключительном, и в корпоративном) конкретное относительное право требования к обязанному лицу возникает после наступления определенных юридических фактов (факт нарушения права для требования о возмещении убытков, факт поставки товара для требования о его оплате и т. д.). При этом наступление соответствующих юридических фактов не порождает возникновения каких-то иных по своей природе субъективных прав (например, замену права собственности правом на защиту обязательственного характера). Речь идет всего лишь о наступлении условий осуществления и (или) защиты гражданских прав. До наступления соответствующих условий имеет место так называемое «отложенное правоотношение» или «нерешительное состояние», в котором по наступлении условия субъективное право преобразуется из «потенциального» («потенциально-определенного» или «потенциально-неопределенного») в «действенное» или «активное» состояние [280].
Точно так же и в праве на управление юридическим лицом реализация тех или иных входящих в его состав правомочий в силу закона или положений учредительных документов обусловлена наступлением тех или иных юридических фактов. Эти факты выступают необходимыми условиями осуществления права управления и (или) появления соответствующих дополнительных правомочий, но никак не основаниями возникновения каких-то новых субъективных прав. Так, право требования о выплате части распределенной прибыли определяется как объективными факторами (наличием прибыли как таковой), так и субъективными (односторонним властно-распорядительным волеизъявлением субъекта права на дивиденд управленческого характера). В связи с этим М.К. Сулейменов, применив к корпоративным правоотношениям концепцию Ю.Г. Басина о потенциальном и действенном состоянии субъективных прав, совершенно верно охарактеризовал динамику корпоративного отношения по выплате дивидендов: «на основе юридического факта (приобретение статуса участника (члена) корпоративной организации) возникает корпоративное правоотношение участия (членства) в корпоративной организации, в котором субъективное право требовать дивидендов находится в потенциальном состоянии. С наступлением второго юридического факта (решение общего собрания о распределении дивидендов), которые преобразует потенциальное субъективное право в действенное, возникает второе корпоративное правоотношение по получению дивидендов, содержанием которого является право участника (члена) на получение дивидендов и обязанность корпоративной организации выплатить эти дивиденды»[281].
Право голоса, понимаемое как «право на изъявление воли при вынесении решения по поставленному в объединении на голосование вопросу»[282], появляется после наступления совокупности юридических фактов (юридического состава), опосредующих проведение общего собрания участников.
Поэтому право на управление юридическими лицами является единым и в корпоративных организациях ничем не отличается от любого другого гражданского права с множественностью лиц на стороне управомоченного лица [283]. Закон и учредительные документы юридического лица лишь устанавливают порядок согласования воль этой множественности при принятии тех или иных управленческих решений. В иных гражданско-правовых отношениях до недавнего времени таких особенностей не устанавливалось, однако постепенно соответствующие нормы появляются: например, в ГК РФ внесены нормы о решениях собраний (применимые и к сособственникам, и к сокредиторам, и т. д.), о возможности изменения или расторжения договора по воле большинства участвующих в нем лиц (абз. 2 п. 1 ст. 450 ГК РФ).
Иными словами, субъективное право на управление юридическим лицом едино[284]. По своему содержанию это право включает в себя правомочия, связанные с управлением юридическим лицом, основанные на частноправовой субординации, и комплекс связанных с ним производных правомочий (по получению информации, получению прибыли, право включения вопросов в повестку дня собрания, право голоса и т. д.), а также правомочий на защиту. В случае, если на стороне управомоченного (субъекта права управления юридическим лицом) имеется множественность лиц, то осуществление права управления происходит путем согласования воль этих лиц по процедуре, урегулированной законом и учредительными документами юридического лица. Любые права требования в корпоративном праве – это не новая разновидность субъективных прав, а лишь элемент в динамике развития субъективного корпоративного права. Право управления юридическим лицом возникает с приобретением управленческих прав участника или учредителя и может порождать дополнительные правомочия требования, напоминающие требования обязательственного характера при наступлении определенных обстоятельств.
Учитывая управленческую природу корпоративных отношений, вызывает поддержку отказ ГК РФ от трактовки таких отношений как обязательственных. Очевидно, что отношения, связанные с участием в управлении юридическими лицами, не «вписываются» в классическую модель обязательственных отношений. Например, если рассматривать отношения, возникающие в связи с участием в управлении хозяйственными обществами («классический» пример корпоративных отношений), то характер прав участников в отношении юридического лица существенно отличается от обязательственных.
Во-первых, в отличие от классических обязательственных прав, имеющих относительный характер и реализующихся в первую очередь посредством действий обязанного лица (должника), права участия в управлении юридическими лицами в значительной степени реализуются путем осуществления управомоченным лицом собственных действий. В частности, основное право – право на участие в управлении юридическим лицом – реализуется путем голосования участников на общем собрании акционеров (участников). Даже право на получение дивидендов в хозяйственных обществах реализуется особым способом – путем участия в общем собрании и голосования за выплату дивидендов. Собственно «обязательственное» субъективное право на получение дивидендов, которое реализуется путем действий обязанного лица (общества) по выплате конкретной суммы кредитору (акционеру, участнику), появляется только после того, как общее собрание большинством голосов примет решение о выплате дивидендов участникам в определенном размере. До принятия такого решения обязательственное субъективное право на получение дивидендов не существует. Существует лишь корпоративное право на дивиденд, реализуемое в первую очередь путем собственных активных действий – голосованием на общем собрании акционеров (участников).
Во-вторых, в отличие от обязательственных прав, осуществление которых зависит исключительно от воли кредитора и должника, осуществление прав участия в юридических лицах с корпоративным устройством зависит не только от воли «кредитора» (конкретного участника хозяйственного общества) и «должника» (самого хозяйственного общества), но также и от воли всех других участников, без которой невозможно добиться принятия какого-либо управленческого решения «должника» и тем самым в полной мере реализовать свое субъективное право на участие в управлении. Таким образом, отношения участия в управлении имеют особую структуру, отличающуюся от классической двусторонней структуры отношений в обязательстве («должник – кредитор»). В частности, отношения, связанные с управлением (корпоративные отношения), возникают как между отдельными участниками и юридическим лицом, с одной стороны, так и между самими участниками – с другой.
В-третьих, в отличие от обязательственных прав требования с явно выраженным имущественным характером, право на участие в управлении в юридических лицах носит в целом неимущественный характер и состоит в основном из множества неимущественных правомочий (право на участие в управлении, право на информацию) и лишь иногда эвентуально может сопровождаться появлением имущественных правомочий (требований) обязательственного характера. В связи с этим появляются основания для выделения отношений, связанных с управлением юридическими лицами, в особую группу организационных отношений, регулируемых гражданским правом. Как указывалось выше, сторонником выделения в системе гражданского права организационных отношений (наряду с вещными и обязательственными) был О.А. Красавчиков[285].
В-четвертых, отношения участия в управлении юридическими лицами могут характеризоваться как особого рода отношения «власти и подчинения» локального характера двусторонней направленности, включающие обязанность участников даже против своей воли подчиняться решениям большинства других участников, что исключено в обязательственных отношениях, где принцип свободы договора не позволяет по общему правилу заставить кого-либо подчиняться воле другого лица без собственного на то согласия.
