Николай Войтов
Нишати 2. Тайна необитаемых земель
– И как же нам поступить? – зло спросил вождь.
– Быстрее уходить дальше по трубе, к колодцу нишати. Лишь так мы достигнем цели нашего похода.
Глава 18. Сквозь недра планеты
Вот уже несколько часов отряд продвигался в полной темноте с редкими остановками. Факелы решили потушить сразу, как только отправились в дальнейший путь. Все это время оставшиеся позади оча никак себя не проявляли. Они не любят темноту, а здесь ее сколько угодно, и никакой надежды, что когда-то посветлеет. Так зачем нам портить эту сложившуюся тысячелетиями идиллию и помогать нашим врагам?! В вертикальной трубе, куда они умчались, имеется хоть какое-то подобие света в вышине. Мы еще недостаточно хорошо изучили повадки наших противников, но надеялись, что те, раз уж слетели на такую глубину, предпочтут сидеть на одном месте под крошечным светлым кружочком. Для нас же темнота не являлась значительной помехой.
Поверхность полости создавала идеальные условия для ходьбы. Закругленность пола в поперечине даже играла нам на руку. Пешеходам в этом подземелье не грозила опасность удариться о стены, а стоило отклониться в сторону, как увеличение крутизны подъема вскоре давало понять, что требуется откорректировать направление движения. Приходилось возвращаться к середине доступной для ходьбы площади трубы, в самую низкую ее часть.
Поначалу вагры натыкались в темноте один на другого, но спустя несколько сотен метров набрались сноровки, и столкновения прекратились.
Такой ровной и длинной дороги на поверхности планеты не сыскать. С чем обычно имеет дело путник? В горах и нескольких шагов не сделаешь, не наткнувшись на завалы из камней, непроходимые заросли кустарника либо неровности склонов. В лесах полно буреломов, а расчищенные дороги – это далеко не совсем гладкий путь. В степях приходится пробираться через высокую траву, преодолевать ямы, овраги, ручьи. Да просто кочки на каждом шагу не дадут расслабиться. Здесь же, в огромной трубе, не найти ни одного недостатка из перечисленного. Разве что пыль поднимается в воздух при ходьбе, и замыкающие вынуждены вдыхать мелкодисперсные частицы.
– Алия, как обстановка? – в очередной раз задал этот вопрос Фангур.
– Все чисто! – незамедлительно ответила я.
Моя задача состояла в сканировании пространства впереди и позади отряда. Эта способность не требовала больших ресурсов. К тому же нишати вокруг растворено было так много, что скорость ее накопления значительно превышала траты.
Вообще-то функции наблюдения у нас всегда выполняла Лияна, но сейчас ее способности были ограничены. На зрение не приходилось надеяться. Для глаза, даже самого зоркого, требуется хоть какое-то освещение. Мы же шли в абсолютной темноте. Другие способности у дивы под землей тоже работали хуже.
– В подземелье я будто в клетке, и не могу сосредоточиться, – сетовала она.
В самом начале пути мне предложили передать нашей дозорной нишати на ощущение пространства подобно тому, как я обеспечивала для всех снижение веса, лечение и другое. Учитывая особую остроту органов чувств див, все ожидали, что лесная воительница при этом сможет прощупывать пространство намного дальше меня.
Как ни странно, ничего подобного не случилось. Местоположение предметов дива стала определять лишь немного лучше, чем обычно, а с моими возможностями это не шло ни в какое сравнение. Я же могла воспринимать пространство на сотни метров в обе стороны.
У Сергея сразу нашлось логичное объяснение этому эффекту. Ощущение пространства, по его словам, аналогично обычным чувствам, таким как: зрение, слух – а их с помощью нишати существенно улучшить ни у кого и никогда не получалось.
Видя такое положение дел, нашим командирам ничего не оставалось делать, как назначить меня наблюдателем.
Время от времени я озвучивала результаты своей работы. Поэтому все были уверены в безопасности пути впереди, и что никто в темноте не долбанется на полном ходу о неожиданную преграду. Сведения об отсутствии врагов позади также давало полную свободу действий отряду. Как следствие мы набрали приличную скорость, гораздо бóльшую, чем можно развить на поверхности.
Я, понятное дело, передвигаться в таком темпе не могла, и меня несли. Два воина для этого сцепили между собой руки в виде удобного сиденья. Мой вес и для одного из них проблем не создавал, но, видимо, под воздействием придуманных страшилок никто не изъявлял желание удерживать меня в одиночку. Вдвоем степняки чувствовали себя смелее. Впрочем, и для меня так было комфортнее. Поначалу этим двум ваграм постоянно приходилось раздавать нишати. Последствия, ощущаемые после ее воздействия при последней встрече с противниками, не давали им спокойно себя чувствовать в такой близости от меня. Позже, когда у всех остальных действие отката прекратилось, необходимость в постоянной раздаче субстанции исчезла. Прежних носильщиков сменили, и новые могли держать меня, не проявляя никакой робости. Со временем они еще и приноровились к более плавной ходьбе. Вначале я всем телом чувствовала их шаги. Затем ребята стали идти не в ногу, и мне уже не приходилось постоянно подпрыгивать у них на руках.
Главной проблемой сейчас для нас было даже не наличие оча в подземелье. У нас полностью отсутствовала еда. Я к этому недостатку пока относилась спокойно, но у вагров на этот счет было иное мнение.
Наметилась нехватка воды. Ее небольшие объемы еще имелись в бурдюках, но приходилось сильно экономить. Меня никак не ограничивали, но я старалась не злоупотреблять своим положением. В результате жажда стала моей постоянной спутницей.
Спустя некоторое время способность ощущения пространства показала что-то странное. Впереди по ходу движения идеальный вид трубы несколько нарушился. Справа стена будто слегка вдавливалась внутрь, искажая четкую форму окружности. Поначалу я не поверила своим чувствам – списала на монотонность пути и усталость. В конце концов, мои способности управляться с нишати далеки до совершенства, но спустя несколько сотен шагов подобный эффект обнаружился и с левой стороны. Нарушение геометрии уже не вызывало сомнений. Округлая полость в поперечном сечении приобретала форму слегка помятого овала. Я поспешила сообщить об этом феномене окружающим.
Воины, не сговариваясь, снизили скорость.
– Мы подходим к месту сдвига коры планеты, – произнес Сергей.
Верно! Мы видели этот участок на голографической схеме, когда находились в первой сфере. Выходит, воспринимаемые мною метаморфозы – всего лишь начало деформации трубы.
Впереди зажегся факел.
– Арьергарду смотреть внимательно! – скомандовал Фангур. – Как бы оча не прилетели на свет.
В такой ситуации моя способность ощущения пространства уже не требовалась, и я подкинула нишати Лияне. В свете факелов острое зрение дивы позволит засекать неприятеля на большем расстоянии.
Впереди, как и ожидалось, деформация трубы значительно усиливалась. Чем дальше, тем ýже становился проход. Некогда округлая полость стала выглядеть даже не овалом. Справа и слева на стенах наметились складки, которые далее по ходу движения все сильнее прогибались внутрь, словно великаны когда-то с боков нанесли удары исполинскими кувалдами. Вскоре поверхность внизу для прохода была уже настолько узкой, что мы по ней едва могли протискиваться втроем. И то, крайним из троицы с трудом приходилось ступать, так как пол по сторонам резко изгибался и принимал вертикальное положение.
Отряд сильно растянулся.
– Опасно здесь, – проворчал Гай. – Мы в этом узком проходе уязвимы. Если оча нападут, то смогут сыпаться нам на головы, а мы даже в сторону отойти не сможем.
– Ускориться! – скомандовал Фангур.
Впереди правая сторона трубы все сильнее вгибалась внутрь, и издали казалось, будто проход резко сворачивает влево. Ближе к тому месту нам уже пришлось идти колонной по одному.
С определенного момента деформация достигла такой степени, что передвигаться понизу стало невозможно. Стенки полости справа и слева сдвинулись, и мы уже не помещались в узкой щели. Лишь ближе к середине высоты сооружения проглядывалось расширение прохода.
Воины соорудили пирамиду. Мы поднялись в одну из волнообразных складок, в которые превратилась правая боковая часть прохода, и продолжили продвигаться по ней. Потолок оказался уже не где-то в вышине. В этой складке до верха набиралось всего метров пять. Слева пол загибался вниз, и возникала опасность угодить в узкую щель. Она то расширялась подчас до величины человеческого роста, демонстрируя страшный провал, то сужалась до такой степени, что стены упирались одна в другую.
Поверхность, по которой мы ступали, иногда становилась критически узкой. Одно неловкое движение, и можно свалиться в расщелину.
В отряде горело два факела. Один из них несли вначале строя, другой держали позади. При сильно вытянувшейся колонне света факелов на всех не хватало. Во многих местах воины шли почти вслепую, в основном ориентируясь на фигуры впереди себя. Вокруг меня тоже было почти всегда темно. До нас доходил лишь свет, отраженный от стен спереди или сзади нашего построения.
Мне приходилось все время пользоваться ощущением пространства. Эта способность стала самой часто используемой с тех пор, как мы оказались в подземной трубе.
Узкая дорога делала небольшой поворот. Освещение спереди перестало добивать до нас, и каждый воин крепче взялся за плечо впереди идущего. Мое внимание привлек вагр, находившийся в колонне за несколько фигур от меня. С помощью своего умения я заметила, как этот боец, не видя дороги, излишне взял вправо. Он наступил ногой на круто загибающуюся поверхность, и его нога поехала влево. От неожиданности воин отцепил руку от плеча своего соратника, и свалился на поднимающийся пол. Его тут же откинуло в левую сторону, где проходила опасная расщелина. Здесь ее ширина оказалась достаточной, чтобы вагр мог провалиться глубоко.
Все произошло очень быстро. Подбежать и помочь я не успевала, да и криком ничего бы не добилась.
За мгновение до этого еще подумалось, что воину, идущему спереди от поскользнувшегося бойца, оставалось лишь резко протянуть руку вниз и немного левее, дабы ухватить падающего за ремни амуниции. Я даже дернулась вперед. Рука почувствовала вибрацию, как при раздаче нишати, но это, скорее всего, просто померещилось. Многие обычные движения часто воспринимаются в контексте моих особенностей, приобретенных в этом мире.
Вдруг воин сделал в точности то же самое, что я изобразила у себя в голове. Он схватил падающего товарища за ремень, проходящий у того через плечо.
Разглядеть в темноте местоположение поскользнувшегося, а тем более части его одежды, тот не имел возможности. Да он и не смотрел. По шуму сильно не сориентируешься, а способностью ощущения пространства обычные вагры не обладали. Как же у воина получилось так удачно среагировать и не дать свершиться непоправимому со своим товарищем? Будто мои мысли передались ему на расстоянии.
После этого инцидента решили растянуть веревку, и всем взяться за нее руками. Такой способ передвижения предложил Гай. Если кто-то один сорвется в узкую щель, то вся масса отряда не даст своему соратнику провалиться глубоко. Меня обвязали веревкой, не надеясь, что сама смогу удержаться за нее руками.
Подобный прием подстраховки показался мне знакомым. Так поступали альпинисты у нас на Земле. Неудивительно, что среди нас именно житель гор смог додуматься до такого.
Вспомнилось, как Фангур рассматривал Сергея в качестве единственного моего провожатого. Это на тот случай, если бы никого больше не получилось поднять на северную сферу. Нам бы тогда в дальнейшем не от кого было ожидать помощи. Конечно, и в таких условиях инженер что-нибудь бы придумал. Но все равно, каким огромным тяготам нам бы пришлось подвергнуться! И как бы мы при этом спасались от оча?! Я все сильнее осознавала, как много для нас делают вагры.
Впереди показался обрыв. Его глубину с того места, где мы стояли, определить не представлялось возможным. Метрах в сорока впереди по ходу движения стéны снова смыкались, но проход на противоположной стороне по-видимому был возможен уже слева от расщелины.
Сергей поднял вверх указательный палец.
– Ты что-то хотел сказать? – заметил жест Фангур.
– Нет, нет, – поспешил ответить тот. – Я всего лишь проверяю тягу воздуха.
Присутствующие недоуменно покосились на Сергея.
– Снарвог, спускайся вниз по веревке! – скомандовал вождь.
Со стороны казалось, будто Фангур меньше всего дорожит этим воином, давая ему самые опасные поручения. Мне же хотелось думать, что главный командир просто видел в нем способного наилучшим образом находить решения в сложных ситуациях. Вот и сейчас Снарвогу предстояло определить дальнейший путь отряда.
– Я могу снизить вес бойцу, – предложила я. – Он смог бы даже без веревки легко достичь низа и забраться наверх на другой стороне.
– Не следует применять нишати там, где можно обойтись без нее, – возразил Фангур. – Мы и так воспользовались ею в начале пути по этой трубе, а оча даже не стали нас атаковать. Моим воинам пришлось впустую испытать откат.
– Враги бы напали на нас, если бы мы не находились под усилением, – заметил Сергей. – Они почувствовали уверенность в глазах бойцов и поняли, что атака ничем хорошим для них не закончится.
– Возможно, но сейчас мы обойдемся без нишати, – заключил вождь тоном, не допускающим возражений.
Потребовалось спуститься в обрыв еще полутора десятку воинов, чтобы организовать пирамиду на противоположной стороне, где отряд мог продолжить движение. Все остальные сгрудились у края обрыва.
Всю дорогу я старалась поглядывать на Зорлага. Тот ко мне больше не приближался. Даже сейчас, в довольно тесном скоплении, шаман держался за несколько фигур от меня. Что он задумал? Просто решил затаиться и усыпить нашу бдительность?! Нужно быть настороже. Я перевела взгляд на Сергея, стоявшего возле меня. Тот уловил мои манипуляции глазами в сторону подозрительной личности и успокаивающе кивнул головой, показывая, что он тоже держит ситуацию под контролем.
Над обрывом протянули канат и переправили меня с Лияной. Вагры спускались в глубокий обрыв, держась за веревку, и на другой стороне также с ее помощью поднимались. Последними оставались Гай и Сергей. Им я послала нишати на уменьшение веса, и они прыжками преодолели низкий участок. Повезло, что хоть кто-то у нас не жаловался на откат.
Дальше дорога уходила резко вправо, почти под прямым углом. Дабы не упасть на неровной поверхности, я облокотилась о стену и рукой почувствовала довольно гладкое покрытие. Ногой тоже ступила на что-то скользкое. Все в этом комплексе объектов, если не считать помещение центра управления, было шершавым, поэтому такая особенность сразу привлекла внимание.
Через несколько шагов нога ощутила уже привычную шероховатость. Я снова провела рукой по стене, и она тоже была негладкой. На пару ударов сердца показался факел впереди колонны, и отблески света достигли нашего участка пути. Я успела заметить, что через несколько шагов шершавость опять заканчивается, и следом идет вертикальная полоса метров пять в ширину из необычного глянцевого вида металла. Его цвет оказался такой же бурый, как и по всей трубе, но более темного оттенка.
– Это растяжки, – раздался за спиной голос Сергея.
У меня на лице, вероятно, отобразилось удивление, когда я рассматривала обратившие на себя внимание особенности поверхности, и наш инженер решил пояснить то, как он понимал причину такой метаморфозы.
– Что еще за растяжки? – не поняла я.
– Не знаю, как правильно называются эти образования, – продолжил Сергей. – Здесь за счет сдвига тектонических плит труба сильно деформировалась и поэтому удлинилась. Металл, из которого состоят стены, стал тянуться в разных местах, в результате чего образовались такие непривычного вида промежутки между шершавыми частями.
Растяжки, как их назвал Сергей, справа и слева от того места, где я стояла, уходили выше и терялись в темноте.
– А стены могут порваться от такого натяжения? – полюбопытствовала Лияна.
– Возможно, по мере дальнейшего смещения коры планеты металл будет сильнее растягиваться, и в какой-то момент порвется. Пока, насколько видим, все держится.
Повороты шли один за другим. Путь изобиловал резкими подъемами и обрывистыми спусками. Из-за таких трудностей скорость нашего отряда замедлилась до предела. Казалось, деформированный участок трубы не закончится никогда.
Тут движение впереди застопорилось. Ваграм приходилось нагибаться, чтобы преодолеть очередной низкий неширокий проход. Зато когда мы прошли неудобный участок, перед нами открылось пространство посвободнее. Похоже, это было последнее узкое место.
– Жаль, что проход не оказался еще ниже и ýже, – раздался голос Гая. – Иначе бы он стал непреодолимой преградой для оча, если бы они попытались увязаться за нами.
– А почему бы нам не установить здесь сигнальную мину?! – озвучил Сергей пришедшую ему на ум идею.
Все с недоумением посмотрели на него.
– Аля, ты же можешь сформировать в проходе сгусток энергии большой мощности, – продолжил он. – Если мохнатые захотят тут пролезть, а другого пути у них нет, то обязательно его заденут. Так мы будем знать, что нас преследуют.
Мне пришлось вернуться, и вскоре в нижней части прохода располагалась широкая полоска синеватого сияния. Не представляю, как тут протиснуться массивному оча, чтобы не потревожить опасное место.
Вскоре на нашем пути складки стен начали разравниваться. Хаотичная масса нагромождений постепенно приобретала знакомые округлые очертания. Еще через некоторое время мы оказались в такой же широченной полости правильной цилиндрической формы, как и до участка сдвига тектонических плит.
Здесь мы решили устроить длительный привал. Идея Сергея с сигнальной миной позволяла нам не опасаться внезапного нападения противника.
Долгая дорога и особенно преодоление последнего участка со сплошной чередой препятствий вымотали воинов. Всем досталось понемногу воды. Ребятам очень хотелось есть, но никто не жаловался. И хорошо, что все об этом помалкивали. У меня тоже стал разыгрываться аппетит, когда я вспоминала о еде.
За все время после прорыва к северной сфере лишь сейчас возникла свободная минутка, когда можно было спокойно поговорить. Мы удобно разместились на пыльной поверхности, и я решила напомнить Сергею о его обещании высказаться по одному мучившему меня вопросу:
– Ты говорил, что есть какая-то идея по поводу нишати?
– Хочешь знать, откуда она у тебя взялась там, наверху, после того, как ты ее полностью исчерпала? – уточнил он.
– Именно это волнует меня больше всего, – подтвердила я. – Если я сама либо с твоей помощью не разберусь с загадкой, то мне придется констатировать наличии магии в мире.
– Магия тут не причем, – Сергей со вздохом привстал на локте, повернувшись в мою сторону. – Аля, ты представляешь, насколько много нишати используют летучие ящеры?
Я вздрогнула при этом слове.
– А они-то как связаны с темой нашего обсуждения? – удивилась я.
– В дивьих поселениях мне как-то довелось побеседовать с моим тренером и, по совместительству, ученым, если применять земные термины к субъектам его рода занятий в этом мире. Зовут его Остромысл. Он живет очень долго и обладает многими знаниями древности, да и сейчас со своими коллегами исследует некоторые занимательные вопросы.
– И что же он тебе интересного поведал?
– Помнишь, я рассказывал про темную энергию, что именно из нее вырабатывается нишати?
– Конечно, – ответила я, освежив в памяти давний разговор в схроне подземелья Аздабара. – Но к чему нам все это? Я догадываюсь, что в реакторе северной сферы как раз и происходит преобразование этой загадочной субстанции в нишати. Нет необходимости размышлять о темной энергии. Мы не способны ощутить ее и не можем как-либо обращаться с ней.
– Есть гипотеза о том, что некоторые живые организмы способны управляться с темной энергией.
– И кто же в этом мире согласно твоей гипотезе ее использует?
– Эта гипотеза не моя, – запротестовал Сергей. – Ее поведал мне Остромысл. Он считает, что летучие ящеры могли воспринимать темную энергию и перерабатывать ее в нишати.
– Ух, куда вас занесло!
Я подобно Сергею приподнялась на локтях. В темноте лица собеседника видно не было, но так, по крайней мере, мы находились на одном уровне.
– Это вполне резонное объяснение и для летающей громадины, и для случая с тобой, Аля. Ящеру требуется очень много нишати для снижения своего веса, иначе он бы не мог подниматься в воздух. Быстро накапливать столько субстанции существо не в состоянии, ее просто не может находиться рядом с телом в таком количестве. Поэтому других путей, кроме как получать требуемое из темной энергии, у рептилии просто нет.
– Ты считаешь, что мне тогда, перед северной сферой, тоже удалось получить нишати из темной энергии, как это делали летучие ящеры? – уже с поубавившемся скепсисом в голосе проговорила я.
– Именно так. Мы с тобой уже выяснили – эти огромные существа являются результатом генной инженерии инопланетян, что соорудили весь комплекс из сфер и труб. Эти же пришельцы и заложили в своих созданиях способность преобразовывать темную энергию.
– Допустим, это так, но я же не летучий ящер. Меня не выводили генетически.
– Ты, Аля, как и эти чудовища, тоже в какой-то степени являешься плодом работы той же инопланетной цивилизации. Они запрограммировали появление здесь в определенные моменты времени таких людей, как ты, и наделение их многими интересными способностями. Почему бы в состав этих умений древним высокоразвитым строителям не включить возможность преобразования темной энергии в нишати?! Вот только, учитывая масштабы сооружений, которые возведены для выработки субстанции, вряд ли вы можете это делать самостоятельно. И тебе, и летучему ящеру в манипулировании загадочными материями должен помогать артефактный комплекс.
– Постой, – прервала я Сергея. – Во время прорыва, перед тем, как потерять сознание, мне показалось, будто северная сфера немного посветлела…
– Лияна тогда тоже обратила на это внимание. Объект ненадолго стал чуть заметнее на фоне ночного пейзажа. Похоже, сработало какое-то устройство реактора, прореагировав на что-то, исходившее от тебя.
– Что ж, надо признать, логика в твоих рассуждениях имеется, но я не чувствую темную энергию, – возразила я.
– Ты поначалу и накопленную нишати не воспринимала, а сейчас можешь раздавать уже несколько ее видов. Вспомни свои ощущения, перед тем, как ты потеряла сознание у подхода к северной сфере.
– У меня кружилась голова, я плохо соображала. Тогда мне даже показалось, что воздух стал каким-то загустевшим.
– Вот видишь, а говоришь, не чувствуешь темную энергию. Что еще, кроме нее на тебя тот раз могло так воздействовать?!
– Я поняла, – согласилась я. – Но если мне на более простую нишати потребовалось так много дней, чтобы хоть как-то ее распознать и начать использовать, то сколько времени у меня займет освоение темной энергии?
– Если будешь осознавать, что в тебе заложена способность оперировать ею, то и разберешься с этим быстрее.
Умеет же Сергей убедительно рассуждать. К этому моменту он засыпал меня своими аргументами настолько, что я, как не раз случалось ранее, стала недоумевать, почему сама не пришла к подобному выводу.
– Надо же, я смогу управлять темной энергией! – мысль озвучилась у меня сама собой.
– Представляешь, как удобно! Все существа на планете, кроме летучих ящеров, в плане получения сверхспособностей полностью зависят от нишати, вырабатываемой реактором. Тебе же ничего этого не потребуется. Ты и так сможешь получать все необходимое для сверхспособностей.
– А если попаду на Землю, то уже не смогу вырабатывать эту субстанцию?!
Сергей отрицательно покачал головой:
– Наша планета слишком далеко отсюда, а для тебя важна связь с артефактным комплексом.
Жаль. А было бы здорово вновь оказаться на Земле с приобретенными здесь способностями. Вот бы я всех там удивила. Показала бы своим подружкам, как за счет снижения веса могу прыгать на несколько метров в высоту, спрыгивать с небоскребов, да и еще многое другое. И такие возможности я буду вынуждена оставить в этом мире!
– Уверен, что, если нам суждено вернуться на Землю, ты уже не будешь прежней, – решил подбодрить меня Сергей, почувствовав изменение в моем настроении. – Наверняка что-то из сверхспособностей останется с тобой навсегда.
– А у тебя случайно не возникло новых идей, как нам вернуться на свою планету?
Он собрался было что-то ответить, но я прервала его:
– Стоп! Не сейчас. Ты мне уже рассказал очень много. Дай мне упорядочить свои мысли.
Мечты остаются мечтами, в то время как здесь мне еще предстоит освоить управление темной энергией. Вспомнился густеющий воздух, и я поежилась от этих мыслей. Если для самостоятельного получения нишати окружающему пространству нужно загустеть настолько, что становится невозможно дышать, то впереди меня ждут сплошные мучения.
