Никита Владимирович Чирков
Вектор: Послесловие
82
Весь пол был в крови, а стены исполосованы следами жестокой битвы между тем, у кого есть когти и зубы, и тем, кто не чурался расходовать боезапас огнестрельных орудий. Под слоем крови и грязи, там, где отверстий от проникновения инородного материала меньше всего, можно было разглядеть мотивирующие баннеры по обе стороны как минимум этого сегмента плохо освещенного коридора. Мужчины и женщины, переполненные энтузиазмом, подчеркивали важность каждого сотрудника Вектора. Мол, не бывает бесполезных людей, все мы – часть фундамента будущего, а каждое завтра – это успех сегодня, и прочее тому подобное, что почему-то вызвало в Свете наплыв презрения ко всему увиденному. Ныне подобное выглядело скорее некоторой издевкой, нежели мотивацией или вдохновением: все-таки помимо Вектора ей удалось своими глазами видеть падение Улья, пережив которое получается сделать лишь единый вердикт: люди переоценивают себя куда чаще и больше, чем им кажется. Света сняла капюшон кенгурухи, перекроенной белыми нитками, желая чуть внимательнее разглядеть лица этих людей, что взирают на нее с улыбками и блеском в глазах. Она казалось тем самым монстром, не знающим мир вне Векторе. Мужчина слева, женщина справа, даже семья с ребенком на руках у обоих родителей – все это казалось инородным, причем без учета состояния стен и баннеров, будто бы это… Но тут Света поймала сомнение, даже отсутствие определения того, какое смятение пробуждается в ней при виде счастливых людей.
– Давай, ты знаешь ответ, не скромничай, тебе не идет.
Все это не просто выглядит, а является уже чуждым для нее.
– Именно. Их жизнь – это не для нас. Я усвоил это слишком поздно для себя, рад, что ты не повторяешь моих ошибок.
Света приняла наличие Харви рядом с собой, взглянув в его сторону, но не на него самого, кивнула и пошла вперед, через темную зону.
– Там, в обычной для большинства жизни, все трудно, неопределенно, непредсказуемо, миллион факторов. Так еще и надо помнить о законах, правилах, причем не забитых на бумаге, а простых социальных и общественных. А здесь все проще некуда: лишь ты и Вектор, жизнь в моменте, где каждая минута – самая насыщенная. Не просто же так люди частенько валят из мегаполисов куда-то в дикую природу, где все их естество и нутро раскачиваются до предела, пробуждая сокрытое в генах истинное существование. Чем Вектор хуже? Сюда можно экскурсии водить, создавать настоящее испытание для любого, кто хочет стать кем-то больше, чем просто человек рутины. Если честно, я удивлен тому, что лекарство еще у тебя. Представь, что выживших будет больше одного, может быть, двое, а может, и трое, – кому дать шанс? Ведь придется не просто выбрать, а проследить, чтобы тот или те, кто не получит билет на волю, так и остались здесь, а не попытались выбраться и сделать то, что хотел сделать Остин, к примеру. Ты же отлично помнишь это. Как много он сделал ради Питера, и как много он хотел сделать еще. Тебе придется стать королевой Вектора, защитницей мира от того, к чему он не готов, что означает убить любого, кто будет представлять угрозу внешнему миру. А уничтожишь лекарство или примешь его сама – и чувство вины за то, кто выживет, а кто нет, исчезнет навсегда. Приравнять всех и каждого к угрозе, лишить предвзятости в работе, для которой ты и проделала весь путь. Кто, если не ты?
Но Света все молчала. Она прошла уже прилично вперед, когда ее внимание отвлекли вскрытые створки двери справа. Некий монстр вцепился в края стыка, видимо, подковырнув или же успев просунуть конечность между ними перед полным закрытием, что позволило вырвать куски наружу, прямо в коридор. Их острые края до сих пор выпирают, будто бы огромная «розочка» от выстрела крупного калибра. Но дело было именно так, как она и представляла, ибо в парочке острых «лепестков» с рваными краями до сих пор торчали остатки когтей, оставить кои пришлось ради выживания. Все в крови, внутри темнота, запах отвратный – но ей уже не привыкать, а главное – ей не просто хочется, а нужно туда зайти. Так она сможет заткнуть голоса в голове, отвлекаясь на иные факторы, кроме личных, Света смогла понять, как обмануть саму себя хотя бы на время. Заходя вовнутрь, она уже думала начать искать выключатель, авось освещение работает, но тут Харви ей предложил:
– На КПК есть фонарик. Ты же зарядила его – должен работать.
Света не могла сложить его слова в мысль. Опустив голову, она смотрела под ноги широко раскрытыми глазами, прижимая лямку сумки к себе со всей силой, ища обманку, которую…
– Тогда был не диктофон.
Света посмотрела на Харви, видя заботу и понимание в его лице. Не сводя с него глаз, она развернула сумку и, нащупав КПК, вытащила его, наконец посмотрев на содержимое в руках. Это и правда был он, КПК, старого типа, с уникальным ПО для таких мест, дабы ничего лишнего, – все же место не из простых. Она включила его – яркий свет экрана ударил в лицо, вынудив щуриться. Она развернула экран от себя и, используя его как фонарик, решительно стала осматривать помещение.
Внутри ее опять встретили следы крови – прямо в центре комнаты, где, как можно было судить еще и по беспорядку вокруг, произошла смертельная схватка. Но вот остальное несколько выделялось на фоне уже привычного атрибута подобных мест: ни спального места, ни уголка для еды или же санузла, не говоря уже о том, что на стене напротив двери кровью написано «крыса». Все это место уже опустошили, явно забрав в личное пользование все, что плохо прикручено. Но, хорошенько оглядевшись, Света увидела еще надписи – уже на левой стене. Надписи белым маркером, в разных местах, под разными углами, с разным размером букв и длиной предложений, причем не было ни ориентиров, ни отметок порядка – просто хаос, и все:
«все это ложь нет никакой заразы помни это они лгут собрали нас тут как зверье и смотрят что мы сделаем»
«сегодня вновь хотели меня достать если меня убьют то знай что я не виновен»
«а сколько было слов что никто никого не тронет что мы не звери»
«они хотят есть и сделали меня крайним но я не дамся»
«сделай это»
И многое подобное – где-то больше уточнений о происходящем, намекающем на причины изолироваться подальше ото всех, как и попытки сформировать дальнейшие планы:
«когда они все перемрут то надо убираться отсюда»
«скучаю по сестре надеюсь она примет меня пожить»
Некоторые были перечеркнуты, некоторые же начаты, но так и не закончены:
«надеюсь она знает что я…»
«мне не хотелось его…»
И всякое подобное, близкое к откровению. Так Света и ушла бы, толком не составив общей картины, хотя примерные ориентиры направления все же скорее ясны, чем нет. Но куда более цельные по смыслу послания оказались прямо у нее под ногами, аккуратно написанные внизу стены в правом углу помещения. Она присела и стала внимательно читать четко выверенные буквы:
«они меня чем-то заразили. хотят убить меня. пришлось избавиться от зараженной конечности. было трудно но я справился. прошла неделя но теперь вторая нога заболела. больше нет сил терпеть боль без нее проживу. думали я слаб? нет. всех переживу. инструменты у меня есть. лучше так помру чем от ваших рук. ползать тут немного. еда пока есть. слышу часто ваши крики. так вам и надо. я не сдамся. левая рука покрылась волдырями. вам меня не сломать. я справлюсь и одной».
Последние несколько строк уже были не такими ровными и красивыми, что не удивительно, зная контекст. Тут Света вскочила чуть ли не в панике из-за услышанного плача ребенка, исходившего неизвестно откуда. Стены вдруг становились ей все более и более знакомыми. Сразу же спрятав глаза, она добралась до выхода. Вновь с трудом протиснувшись через рваные края металла, практически упала на пол в коридоре, желая забиться в позе зародыша, лишь бы не слышать плач и крик ее малышки. Но, цепляясь ногтями за стену, кое-как все же получилось подняться на ноги, найдя попутно единственный способ заглушить этот всплеск.
– ЧТО?! – крикнула она во все горло скинув капюшон, оголяя испачканные в уже засохшей крови растрепанные волосы и лицо, посматривая в обе стороны коридора в поисках кукловодов.
– ЧТО ВАМ НАДО?! ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО?
– Я думал, ты продержишься дольше.
– Ты не можешь думать! Ты у меня в голове, ты…
– Да брось, не придирайся, ты умнее, чем думаешь. Смогла так долго терпеть, да еще и лекарство сохранить – есть чем гордиться, да?
– Оставь ее. Ты и так уже дел натворил, а она…
– Прикалываешься, Харви? Ты здесь потому, что она хочет, чтобы ее защитили. Ты как старший брат, как опора, которого она выбрала, потому что лишь с тобой смогла себя ассоциировать, когда вернулась с Вектора. Но только есть проблема. Она все же человек – и чувствует вину, желая быть осужденной, из-за чего я и существую. Так она может существовать, между молотом и наковальней, потому что всегда была главным критиком самой себя, привыкла, что уж сказать, к прессингу.
– Нет, – сказала наконец Света, поглядывая на него все это время в корчащейся гримасе гнева и боли. – Я не хочу страдать, я должна выполнить задачу, а не…
– Именно! Ты поставила себе это в схему, как на службе, все же дисциплина и контроль творят чудеса, тут не поспоришь. Так она и шла сюда, дистанцируясь и абстрагируясь ото всего, готовая вытерпеть все что угодно, а остальное не важно. Похвально, но только не я тут злодей. Дело-то именно в том, что ей нужно быть пойманной, нужно, чтобы все вскрылось, иначе без ориентира она не выполнит задачу! Ты знал, Харви, что она специально игнорирует голос, который был на КПК? Она узнала его – верно, Света?
– Отвали на хер! Все это не важно!
– Тогда почему я здесь? Почему сейчас? Почему ты вспомнила про ребенка именно сейчас, хотя ранее была в самой гуще, но справилась, а теперь из-за легкого всплеска – сразу на дно?
– Не важно, кто был на записи, уже не важно – он далеко и спасен! А ребенок… да, я виновата, но я… я…
– Света, не слушай его, ты справляешься отлично – просто надо отключиться от прошлого и заняться тем, ради чего ты здесь. Вернуться…
– Нет, Харви, она не сможет. Она в раздрае, сомнения так ее мучают, что впору снять с себя все ответственность. Потому что после того, как она почти была убита той тварью у моста, внутри засела еще та заноза, называемая «я не должна была выжить». Именно это дает ей сил ничего не делать с лекарством. Без него она, считай, умрет, и именно поэтому так усилилось то познание судьбы через тебя и всю связь, начиная от твоего прилета, заканчивая моей смертью.
– Я не виновата в твоей смерти, – уверенно сказала она, чему сама удивилась, – как и не виновата в смерти Остина, Питера, Тони…
– И даже Альберта?
– Да! Я не всемогущая – такое бывает, что люди умирают! И я не виновата, что он убил тебя!
– Тогда почему ты боишься окончания?
Света хотела только ответить, но замолчала, не успев и первого слова сказать.
– Что будет, когда все наконец-то закончится? Финал истории Вектора и все, с чем ты стала неразрывно связана за последние недели, а кажется, словно и целую жизнь, да? Ты уже на финишной прямой – а все равно зачем-то забежала сюда, так еще и дочь вспомнила… Оттягиваешь этот момент до последнего – но ведь рано или поздно придется столкнуться с принятием всех последствий, без альтернативного взгляда на прошлое в скором будущем или вскрытия новых истин.
– Ты прав. – Света съехала спиной по стене на пол, сев на корточки в смятении и даже странном ощущении опьянения. – Я… я не могу. Я… я хочу свою жизнь назад, но не знаю как. Я уже забыла лицо мужа, как и его имя… как и твое. Все кажется таким далеким, что… сука, да я даже не знаю, какой сегодня день или час или как я попала сюда после Улья. Это, кажется, было так давно, что я не знаю, есть ли смысл от этого лекарства вообще.
– Поэтому тебе был нужен Харви, как некий якорь, источник сил и пример того, кем нужно быть здесь, с кого брать пример, на кого равняться. Но теперь, когда ты осознала все, – его больше нет и вся твоя борьба окончена, ты проиграла.
83
Ханне приходилось всеми силами выгонять из головы мысли о Кроссе, судьба которого остается для нее неизвестной из-за страха открыть дверь. Если она увидит тело, то будет виновницей его смерти, а если же не увидит, да еще и крови не будет… Вот тут ее еще больше вводило в смуту понимание преображения ее друга в нечто способное лгать совсем уж неприемлемыми способами. Но, несмотря на сгусток противоречий и самых разных предположений с постоянно возникающими парированиями, у Ханны все же получается отсекать всплески жгучей вины с последующим страхом перед возмездием руками, возможно, живого Кросса. Она не способна найти место, успокоиться и остановиться, ноги так и водят ее то в одну сторону, то в другую, из-за чего она все не может пересилить себя и даже спрятаться в безопасном лифте, будто ей мешает невидимая преграда. Внезапно Ханна переключилась на классический вопрос: какой ее бы сейчас увидели мама с папой? Возможно, все это защитный механизм человека, который то покрывается холодным потом, то до трясучки не может стоять на месте и почти бегает от призраков, а возможно, о чем она пока не догадывается, все это связано с адаптацией к реалиям станции. Ее воспитывали с заботой, прививая ответственность и честность, любовь и важность, несмотря на трудности, сохранять лучшее, помогая каждому по возможностям. Сейчас они бы в ней разочаровались, твердо заключает она, сев на колени почти на грани истеричных слез и всхлипов. Голова кругом, и пока она блуждает в лабиринте хаотичных чувств и путающихся мыслей, все сильнее вцепляясь руками в шлем и пряча голову вниз, мимо нее проползло существо. Заметить его получилось лишь тогда, когда страшный, захлебывающийся стон вырвался из легких гостя, испугав ее до онемения всех конечностей. Она не видела его, как и не знала размеров, не говоря уже о намерениях в ее адрес, и прямо сейчас, возможно, существо готовит клыки и когти для захвата неподвижного куска мяса. Мысли об этом на несколько секунд даже приятны, как способ закончить ее мучения, – нужно лишь подобрать приятный образ напоследок… Но вот секунда, минута, еще одна – и ничего не происходит, вообще ничего. Ханна уже открыла вновь глаза, думая, что, возможно, все давно завершилось и ей предстал иной мир, – но нет, ничего не изменилось.
Ханна осмотрелась по сторонам и поднялась с пола, ощутив отрезвляющую боль в коленях. Темнота прятала таинства, редкое освещение напоминало об утраченной жизни, тело Курта уже почти было разобрано. Ей уже начало казаться, словно и не было никакого монстра, – лишь ее игра воображения, как хаотичный импульс эмоций, вырвавшийся за пределы тела. Но не успела она сделать первый шаг, как напряжение всех мышц ударило исподтишка и почти парализовало ее, заставляя бояться уже не того, кто издает всхлипы и стоны у нее за спиной, а простой смерти от невозможности вздохнуть. Шум был оглушающим, ввергнув ее в шкуру самого жалкого и немощного создания, не способного ни на что перед властным и всемогущим существом. Несколько секунд, показавшихся минутами, – и виновник ее мучений прополз по полу слева, прямо на передних лапах он тащил свое тело, оставляя позади следы. Оно оказалось тем самым сотканным из разных частей монстров, которое она видела с Кроссом ранее, чье появление и разъединение на куски вынудило ее взять с него слово… которое уже некому исполнить. Почему-то именно эта мысль напугала ее больше, чем неведомое изуродованное существо, страх перед которым вдруг иссяк, легко дав ей взглянуть на него под другим углом: это же почти безобидная тварь, лишь кривые руки да половина человеческого тела, а голова – изуродованный череп с кусками мяса и ушами. Оно слепо, быстро поняла Ханна, медленно делая шаги за ним, глядя с уже научным интересом на нечто ужасное, будто бы куски разных тварей сшили и пустили в мир, гадая, как долго это выживет. Но только сделал это не человек, а инопланетная Жизнь, что перестало быть теорией в тот момент, как небольшой кусок подполз на косточках, торчащих из боков, к основному корпусу и стал крепиться зубами и избыточной слизью.
Ханна подбежала и, не дав закончить сцепку, подняла этот кусок и со всей силой швырнула в открытую дверь за стойкой, где распространилась растительность с шипами и чем-то ей неизвестным. Отросток так же зашипел и стал изворачиваться, но было уже поздно, да и выбраться оттуда ему будет нелегко. А в это время Ханна с неожиданной решимостью сначала ударила ногой по черепу, желая заткнуть его ужасающий вопль, после чего придавила туловище ногой и руками выдернула правую лапу, кинув ее туда же. Левая сразу же попыталась сбежать, оставив основное тело валяться на месте, но Ханна оказалась проворнее – и уже твердо и без сомнений закинула и ее, оставив лежать лишь тело. Но его она поднимать не стала: неожиданно возникшая идея оказалась привлекательнее, но перед этим она подбежала к дверям, углядев барахтающиеся отростки среди оживающих корней, и заперла створки. Она не сразу обернулась к кричащему в агонии и гневе существу: ей нравилось слушать издаваемый предсмертный вопль, в каком-то смысле это закрепляло ее победу, ее власть в этом месте. А бояться она больше не хочет: хватит уже с нее, надоело подстраиваться и искать оптимальный выход, в жопу чувство вины и неопределенность в каждом часе с момента, как она с Алденом столкнулась с кораблем Харви. Там, за створками, началось движение, странные стоны и даже вибрация от ожившей растительности ради жертвоприношения донеслись до ее ног. И вот, развернувшись, она подошла к туловищу, искавшему место для передышки, прячущемуся от законного, как она себя обозначила, владельца этого места на Векторе. Ханна начала топтать этот кусок жилистого мяса со всей силой, жестокостью и властью, вслушиваясь в жалостливые вопли существа. Она прижала тело коленом и кулаками стала избивать череп, желая уже вырвать голову и забрать этот трофей напоказ всей станции. Но тут в ней что-то проснулось – некое болезненное чувство прорезалось изнутри, вынуждая дать волю истерике, где под слезы и крики она все меньше и меньше применяла силу, а после и вовсе от бессилия упала на пол, прямо рядом с уже мертвым телом. Ее вновь трясло, хотелось вызвать рвоту, разорвать маску и кожу под ней, сделать что-то, чтобы избавиться… Она поняла, от чего, в тот самый момент, когда подбежала к стене у терминала, рядом с дверью, за которой трапезничала растительность, и спряталась в темноте. Ханне было стыдно, внезапно и так неестественно она ощутила ненависть к самой себе за все содеянное, пусть это и было необходимо. Ханна стыдилась этого как раз из-за того, что вдруг поняла, как легко стать копией Кросса и прочих, кто потерял себя на Векторе. Власть и бесстрашие так внезапно настигли ее с головы до ног, лишив трезвости ума, будто бы ничего более, кроме борьбы, и не остается, с чем поспорить сложно в этом месте. Но сама она благодаря этому всплеску четко поняла неприязнь к подобному, потому что это не сильно отличается от превращения в монстра станции, заключила она по личному опыту.
Пока она может, она будет оставаться собой. Это решение так приятно улеглось в ее ориентиры мира, особенно сейчас, особенно здесь, что самое простое решение ее проблем оказалось прямо перед глазами. Административный терминал, где они ранее прятались с Кроссом, вполне мог работать! Ханна подползла на коленях к нему и открыла техническую крышку – там оказалось ручное включение питания, которое кем-то было выключено. Она дернула пару тумблеров, клавиатура включилась ярким голубым оттенком, а на двух из трех мониторов появилось изображение. Воодушевленно поднявшись с пола, она сначала не верила глазам, даже осмотрелась по сторонам, убедившись, что двери закрыты и никто не нападет, после чего начала рыться в системе, неожиданно найдя рабочую систему коммуникации. Надо искать помощь, иначе никак, думала Ханна прорабатывая в голове возможные последствия ее затеи. Но, каким бы ни был шанс привлечь ненужный интерес к себе, она лучше рискнет. Да так и Света может услышать, и кто-то извне, а главная ее задача – выбраться с этой ебаной станции, пока еще не поздно. Ханна вводит сообщение о помощи и запускает его трансляцию по всем возможным частотам.
84
Привет, Кристина, знаю, что договорились временно не общаться, пока у тебя там похороны были и, так сказать, желание устаканить одно, чтобы потом заняться нашими делами. И важно, я рад, что ты пошла к психотерапевту, надеюсь, у тебя все идет отлично и ругаешь меня не сильно при враче. Я вот постоянно общаюсь и на связи, переносить так долго космос в одиночестве – трудная задача, но я, как мне кажется, хорошо держу себя в руках, даже веду дневник состояния, стал еще больше читать, хотя очень вас не хватает. К чему я вообще пишу — так это из-за дилеммы, серьезной и, возможно, самой судьбоносной в моей работе. Так случилось, что пока я разбирался в космическом мусоре, о котором ранее писал, да, с ним было много возни, больше, кстати говоря, потратил планируемого времени, из-за чего, это важно, а точнее, благодаря чему я поймал сигнал о помощи. Туда лететь недалеко, недельку посплю, и все. Но самое крутое и интересное – это то, что это не просто некий сигнал, а конкретный голос с конкретной просьбой о спасении. Разумеется, я сообщил начальству, все по правилам — иначе никак, ты уж знаешь, как важно сохранить работу. А если я спасу человека, то, помимо того что получу премию, так еще и вернусь раньше времени, чтобы его доставить, — и сможем увидеться. Но есть проблема – я все еще жду разрешение от руководства провести спасательную миссию, потому что правила, что уж, блин, тут поделаешь. И есть другая проблема — я боюсь, что пока буду ждать их ответа, да и мне же лететь еще, будет уже поздно. Пока я тут туплю, может быть, человек умирает, страдает, там, не знаю, на грани жизни и смерти, короче. И вот что же делать? Ждать бюрократии, чтобы спасти жизнь? Или же рискнуть всем? Если рискну, то меня уволить могут без зарплаты и прочего, но я так, может быть, спасу целую человеческую жизнь. А может быть, и нет… Прикинь, если я нарушу приказ, полечу, а увижу там уже труп, да еще и ненужный никому в итоге. Ведь мал шанс того, что там высокопоставленный ранг, спасение которого дороже всего, как это обычно бывает. Я на распутье и не знаю, что делать, потому что если я оставлю там умирать человека, то кем я буду тогда в глазах детей, тебя, да даже своих? А с другой стороны, люди умирают постоянно, и если пытаться спасти всех и каждого, то так и покоя не обретешь, а будешь думать все время о тех, кого не смог спасти. Ужасный выбор и обстоятельства этого выбора. Вроде бы хорошо, что есть порядок, законы и руководство, как же без этого, все бы развалилось давно или было бы разворовано. Но, с другой стороны, я бы уже летел туда, тупо желая спасти жизнь. Еще невозможно не представить, что если со мной что-то случится, то точно так же другие люди будут думать о моей жизни: выгодно или нет… Ненавижу это все. Но, с иной стороны, именно благодаря начальству я могу снять с себя ответственность, разве нет? Я лишь исполнитель, винтик в большом механизме, подневольный почти человек. Но что если именно такой человек, как я, нарушавший приказы и вечно не на своем месте и не в то время, сейчас как раз в нужное время и в нужном месте? Может быть, это судьба, все-таки меня быстро взяли на очень нужную работу, как никогда для нас, и если бы я не оказался тут, то неизвестно, как бы у нас сложилось, верно? Я не знаю, что делать. Аж стыдно за самого себя. Не буду вешать это на тебя — просто выговорился, как только решусь, дам знать, может быть, уже через минуту придет разрешение и все будет отлично.
