Никита Владимирович Чирков
Вектор: Жизнь и смерть
ГЛАВА 54
Света все так же сидит и пытается уже не найти выход из безвыходной ситуации, а понять причину своего спокойствия. Вроде бы ее вновь окутала объятиями всегда ненавистная безысходность, чуть ли не сжирающая изнутри. Ведь если она останется здесь, то умрет, а если попробует добраться до Альберта, то он либо при встрече не оставит ей шансов, либо монстр нагонит, не оставив шансов им обоим. Но почему-то Света вдруг обрела смирение с этим. Оно настигло ее так же неожиданно, как совсем недавно пришедшая паническая атака, – и это при том, настолько идеальны сейчас условия для очередного самобичевания вперемешку с жесточайшей критикой самой себя за попадание в такую ситуацию. Но сейчас все иначе, и, пытаясь понять почему, перебирая последние события, Света поймала наконец-то ту мысль, так быстро занявшую ее голову, что даже не заметила, как все время думает о дочери. В теплых и приятных воспоминаниях, чуть ли не пронизывающих ее любовью насквозь, пряталась мысль, целая идея, допуска которой она не позволяла себе никогда, во всяком случае, насколько она помнит. И суть ее заключается в скорой смерти – причем по собственной инициативе. Поймать и рассмотреть эту нить было очень трудно, но она оказалась невероятно четкой и понятной, а именно: сократить время до встречи с дочерью – с единственной и любимой, лишившейся жизни в этом мире строго из-за матери, которая вновь погрязла в сожалении и чувстве вины, представляя, как она ждет ее там, в мире, наличие которого всегда было для Светы чем-то пространным и необязательным. Сам факт ее тяги к дочери таким способом и в таком виде вынуждал ее чувствовать боль, потому что, несмотря на то, насколько мама мечтает отменить грех, инстинкт самосохранения включается на все свои ресурсы.
Света плачет, скрипя зубами, все время видя перед глазами дочь, маленькую и самую красивую, не видевшую ужасов и не знающую страха или боли: ведь что-что, а она точно не росла, как ее мама. И вот, казалось бы, Света уже готова, даже поднялась и медленно зашагала к выходу, чувствуя вибрацию по полу и слезы на щеках, – но вдруг замерла, представив тот момент, когда девочка смотрит на нее снизу вверх, словно вырезанная из другого мира фигура, поставленная здесь как маяк. И тут Света понимает, глядя прямо в ее большие голубые глаза: это ведь не ее дочь, какой бы идеальной копией она ни была, как бы ни хотела она с ней оказаться в другом мире, все же это – не ее родная доченька. Не будет того счастливого объединения – но не потому, что где-то нет места, в наличие которого верить не грешно, нет! А потому, что ее дочь точно не хотела бы смерти мамы. Она не была в детстве такой, как Света, и не стала бы такой же во взрослом возрасте. Ее дочка ответила бы на звонок и не наплевала на родителей, как сделала Света… Нет, это точно не ее дочь – потому что ее маленькая девочка была лучшей из всех, кого только можно знать, она бы не хотела смерти, она бы хотела жизни, и сделать иначе будет осквернением ее памяти.
Контроль над окружающей ситуацией появился в тот же момент, как Света обратила внимание на всю ту угольную темноту справа от нее, где вдалеке шумел монстр. На месте исходящего от коридора холодного освещения было пусто, в то время как нужные ей двери оказались как раз впереди, наискосок от нее. Монстр оказался далеко, она даже не уверена, заметит ли он ее сейчас, но рисковать точно не будет. Прихрамывая, она дошла до двери, совершенно не чувствуя страха.
Перед уходом отсюда Света обернулась и прислушалась, надеясь на банальное везение: ведь, вполне вероятно, ее побег будет слышен отлично, все-таки станции много лет, а обслуживанием не занимались слишком долго. Но вдруг ее словно отбросило от этой мысли и осторожности: полная уверенности, она решила просто нажать на панель и увидеть, что будет. Как и ожидалось, все прошло тихо, точнее, почти тихо, но вряд ли монстр услышал бы небольшой скрежет. Широкий коридор – видимо, для каких-то технических работ – состоял из дополнительных помещений слева и справа с такими же широкими дверьми, но путь ее был по прямой, а он, к счастью, освещен и не обладает противниками. Терпя боль в ноге, она пыталась активировать новые обезболивающие, но система сломалась, судя по всему. Видя через разбитую маску пустые просторы, она идет вперед, держа крепко пистолет, который только сейчас вздумала проверить на рабочее состояние, и, стараясь не сбавлять шага, провела осмотр, результат которого оказался положительным. Позади все еще слышен рев монстра, видимо, нашедшего себе иной маршрут к невидимой жертве, вновь не скупившегося на размашистые движения, ведь очередной поломанный металл издал возглас.
Но то осталось позади, а вот грядущее крайне неопределенно, хотя и будет развиваться явно в определенных рамках, готовиться к которым не имеет смысла, – достаточно представить самый упрямый конфликт, в центре которого стоит вопрос жизни и смерти. Да, Альберт хочет уничтожить эту станцию, как источник великой угрозы всему живому, как бы парадоксально это ни было, но только в этом также присутствует риск, ведь не так сложно представить, на сколько кусков развалятся остатки. Хотя достаточно лишь одного, размером с книжку, а может, и меньше, но главное – наличие на нем инопланетной Жизни, явно не страшащейся открытого космоса. И это одна из самых поганых ситуаций, когда нужно будет доказать человеку, что даже его кажущийся идеальным план на самом деле может стать началом конца.
Открыв двери, Света уже готовилась вступить с Альбертом в предстоящий конфликт, всерьез используя дипломатию, хотя удержаться от желания решить все грубо, но зато быстро – крайне сложно. Но в любом случае сдаваться она не собирается, уж точно не после того, как почти осквернила память дочери, пытаясь прикрыть ей свою слабость и жалость. Но в итоге, что забавно, именно это и привело ее к переосмыслению нынешнего положения, и в каком-то смысле маленькая спасла ее: все-таки, как говорят, человек не умер, пока его помнят.
Впереди, метров через пять был уже привычный перекресток, все того же стандартного типа с ровными углами, явно непредназначенными для герметизации проходов в экстренном случае, но у Светы подобное уже вызывает раздражение. Словно она застряла в лабиринте без конца и начала, причем именно сейчас подобное всерьез привлекло ее внимание, хотя осталось совсем чуть-чуть. Приятный свет с потолка по центру выделяет глубину всех четырех сторон, где лишь местами подают жизнь приборы освещения, подчеркивая последствия столкновений людей с иноземными созданиями, приютить которых поначалу казалось лучшей идеей, – только вот все забыли о воспитании, и, как подобает новой Жизни, максимализма ей было не занимать.
Слева в конце были закрытые двери, причем кто-то заботливо оставил на них надпись «не входить», и если подобный смысл совершенно не нов, даже скорее банален на Векторе, то истинную важность его подчеркивает тот факт, что для чернил использовали кровь – владелец которой, уже давно усопший, лежит параллельно дверям, окутанный тоненькими лианами, пожелавшими использовать более несамостоятельный организм для удобрения. Вдоль стены, как раз от двери слева до открытого прохода справа, было много следов растительности и присутствия борьбы, чему также она не особо удивлялась. Но причиной ее задержки в этом месте послужил другой фактор, а именно – крик Альберта за дверьми впереди. Тот самый, без которого схватка иногда кажется слишком простой, а вперемешку с верещащим во всю горлину неизвестным существом нетрудно было представить борьбу между двумя биологическими видами.
Медленно подойдя к дверям, Света оперлась руками на створки, прислушиваясь к каждой мелочи, каждому удару, всхлипу и крику, четко представляя полную разруху и ярость, с которой оба противника дерутся за свои жизни, но самое главное – это ей нравилось. Все-таки Альберт столкнулся с естественными силами Вектора, совсем не желавшего кануть в небытие, что не могло не значить некий аналог справедливости. Он убил Ника попросту ни за что – так почему же существо тогда не может убить его, подарив Свете чуть ли не жертвенное преподношение, принять которое она будет только рада? Конечно, остается небольшая проблемка: при победе монстра все же необходимо будет удостовериться в этом визуально, отчего, возможно, придется столкнуться с ним. Хотя, думает Света, то будет приемлемой ценой, лишь бы Альберт получил по заслугам, а ей удалось посмотреть ему в глаза перед его кончиной. По звукам было трудно определить претендента на победу, как и трудно понять, долго ли еще продолжится бой: все-таки, судя по всему, противники крайне равны по силам, ведь Альберт далеко не слабый или неопытный – угрозу он представляет крайне весомую, отчего сразу зарождается страх проигрыша Вектора. Однако вместе с этим страхом рождается и решение, которое вступает в силу незамедлительно.
Не желая победы своего бывшего напарника, Света, полная уверенности в желании помощи монстру, открыла двери и присоединилась, встав тем самым на сторону инопланетной Жизни, что не может не забавлять. Открывшаяся картина боевых действий не сильно отличалась от визуального представления Светы: Альберт лежал на полу, держа обеими руками над собой человекоподобное существо, готовое вцепиться в его маску зубами, махая при этом сломанными руками, крича то ли от гнева, то ли от боли. Существо было почти в размер со своей жертвой, но куда худее и костлявее, хотя явно несильно слабее, вынуждая Альберта из последних сил противиться яростной атаке. Света пока еще была невидима обоим, находясь перпендикулярно им, метрах в пяти от них, ведь внимание каждого полностью занимал противник. Она стояла на месте, всерьез получая удовольствие от разворачивающегося перед ней гладиаторского боя. Полная уверенности и контроля, она следила за каждым действием и, улавливая каждый звук, все же решила плавно двигаться чуть в сторону. Первым делом прямо под ногами она заметила мертвое тело, судя по всему, убитого Альбертом недавно, а значит, нападали на него несколько и сейчас он расправляется с последним.
Большой зал, слева вход, справа встроенная во всю стену конструкция для вагонетки, позволяющая ей присоединиться и герметично открыть двери для людей. Они стояли три в ряд, и подступ к ним происходил через пропускной пункт открытого типа, с компьютерами. Центр был крайне просторен и как раз подходил для размашистого боя, хотя вдоль стен целыми квадратами были расположены ящики и сумки с вещами, оставленные в последний момент при эвакуации.
Света не считала себя жестоким человеком: грубым – да, черствым – разумеется, но не жестоким. Получать удовольствие от чьей-то боли или страданий в том чистом виде, вынуждающем только ради этого делать свою работу, у нее не было. Но сейчас, глядя на жесточайшую борьбу жизни и смерти, она не вмешивается – не от того, что надеется упростить себе жизнь при победе монстра над Альбертом, нет: ей искренне хочется видеть его мучения. В каком-то смысле это даже праведная месть, заслуженная и справедливая, и то, с каким трудом ему дается драка, всерьез поставившая навыки под вопрос, дарует Свете удовольствие, потому что он заслужил это.
ГЛАВА 55
Альберт победил. С трудом, но третьего и последнего по счету существа его руки лишили жизни без сомнений или сожаления. Обхватив его сзади, удерживая ногами корпус, Альберт свернул врагу шею молча и уверенно, полный концентрации. Он напоминал палача, выполняющего рутинную работу. Обойдя все помещение, Света смотрела на него, заняв место у входа, рядом с той дверью, откуда, как она могла судить, пришел сюда Альберт. Между ней и ним было метра три, а до вагонетки с ее места – где-то пятнадцать. Сидя, она оперлась руками в колени, слегка наклонившись вперед, смотрела на него спокойно, выжидая реакции на ее присутствие, которое, разумеется, Альберт не может не оставить без внимания. Немного неуклюже поднявшись с пола, прежде откинув труп монстра в сторону, он бегло оглянулся, явно проверяя безопасность окружения, и могло даже показаться, будто Света для него невидима. Но только стоило ему сесть на ближайшую скамью, чуть наискось от нее, как вполне уверенный взгляд сразу поймал ее.
– Уродцы напали из вагонетки. Стоило открыть двери, не прошло и минуты, как они ожили. Последний был лидером, они умели работать командой. Когда я вскрыл вагонетку, там были они – все вместе, словно в клубок сплелись. Видимо, это признаки коллективизма. Страшно даже представить, как так вышло.
Альберт говорил спокойно, словно рассказывал вполне обычную историю вполне хорошему другу, – но Света знала, насколько нельзя верить его дружелюбию, за которым он прячет прощупывание, без которого напасть или что-то предпринять в ее адрес будет опрометчиво и глупо. Однако получалось у него это плохо, а все потому, что Света сделала то, чего он никак не мог ожидать: она переиграла его еще до начала последнего раунда.
– Пробили костюм? – спокойно спросила она, практически подыгрывая наивным ноткам солидарности.
– Нет. Хотя пытались усердно. – Света кивнула головой. – Как сама?
– Терпимо. Костюм цел вроде как.
– Мне показалось, одна из мин взорвалась. Твоя работа?
– Моя. Хитро спрятал, почти смог меня отвлечь, признаю.
Они все время смотрели друг другу в глаза, явно понимая, к чему в итоге приведет этот диалог. Во всяком случае, если и были варианты, то крайне однозначные и не самые благоприятные для одного из них. Света была спокойна, даже слишком, чему успела несколько удивиться, ведь всю ее дорогу – почти всю ее дорогу – в глазах была лишь картина расправы, картина мести. Но, то ли из-за влияния ее дочери, то ли благодаря взятию ситуации под контроль, она не гневалась: даже больше, ей все это напоминало прощание, где хочется окончательно закрыть жизненно важные вопросы.
– Зачем ты убил его?
– Бесполезных лекарств не существует. Не трудно понять, как наличие человека с антителами вынудит всех наших ученых смотреть на инопланетную Жизнь под другим углом. Лекарство есть – так зачем уничтожать то, что можно контролировать? Да и тебе так было бы легче принять то, что я собираюсь сделать, потому что больше нет результата, весь этот ужас был зря.
– Это несправедливо… он не заслужил такого.
– А кто заслужил? Все эти тысячи, с чьими извращенными остатками нам приходилось тут сражаться? Нет никакой справедливости, Света. Ответь мне, почему ты так пытаешься защитить эту станцию?
– У меня нет приказа… – не сразу ответила Света, впервые уведя взгляд в сторону.
– Не надо, хотя бы из уважения ко мне не прикрывайся этим!
– Думаешь, я тебя уважаю?
– Думаю, да. Иначе уже либо убила бы, либо оставила умирать. Ты ведь не садистка, мучить не будешь, а если бы хотела слепой мести, то вряд ли бы разговаривала со мной сейчас.
Света молча смотрит на Альберта, видя все того же, хорошо знакомого человека, вроде бы вполне объективно мыслящего и ответственного, отчего легко и забыть, в чем состоит конфликт и почему она делает то, что делает.
– Я жду ответа.
– Ты прав, поначалу я так и думала… Приказ есть приказ, не мне его обсуждать, да и чем быстрее выполню, тем быстрее покину это гиблое место. Но теперь я думаю иначе. Ты убил его – а ведь он всего лишь хотел жить. Он ни в чем не был виноват, не представлял угрозы, спас меня не раз. Спас бы многих, очень многих.
– Вот почему у тебя нет права решать, а у меня есть: эмоции – ты не сможешь быть трезвой, если позволяешь сантиментам и прочей химии в твоей голове главенствовать над фактами. Именно из-за этого люди и приняли решение устроить здесь эксперимент, потому что одни боялись бессилия перед жизнью, а другие мечтали увидеть иной мир, который иноземная Жизнь способна им подарить. Ты вообще задумывалась, что будет через год, два, пять, десять лет с момента взятия Вектора под контроль? Сколько будет неправильно принятых решений, а сколько непредвиденных жертв? Не говоря о том, ради чего все это будет разбираться и изучаться. Ты готова довериться людям, в чьих руках будет Вектор и его содержимое?
– Может быть, я наконец-то научилась верить в то, что не все должно быть плохо? Если все время думать как ты, Альберт, то даже после уничтожения Вектора найдется что-то еще, какая-то новая угроза или… Да люди сами постоянно угрожают друг другу – нам с тобой отлично известно, насколько легко создаются конфликты. Как раз для того, чтобы был контроль, нужно изучить это и понять, как с этим справляться, как противостоять и спасти будущее человечества. Но не тем путем, какой выбрал Ос, нет. Ты забываешь: раз Вектор нашел образцы инопланетной Жизни, значит, они могут быть еще где-то в космосе, а значит, все может произойти и без этой станции. Так почему же нельзя стараться подготовиться к худшему из сценариев?
– Я тебе не верю! – не сразу сказал Альберт, словно и не слышал всех ее доводов и пояснений. Сложив руки на груди, он смотрел свысока. Это и открыло ей причину, по которой она вдруг так спокойна с самого начала этого разговора, как и не переживает по поводу дальнейших событий: Альберт – не тот человек, которым она его считала. Некогда казавшийся надежным и расчетливым, он открылся истинным надменным эгоистом, замечающим вокруг себя лишь то, что он хочет.
– Света, дело ведь в не том, что ты поверила в лучшее в людях. Все как раз наоборот: тебе стало плевать на людей, а значит, и плевать, чем обернется Вектор для всего человечества.
– Это неправда, – на автомате попыталась она отрицать, хотя прекрасно уже знает, насколько мимо его ушей пролетит это утверждение. И, совершенно честно принимая Альберта таким, она уже просто с интересом наблюдала, куда заведут его мысли.
– Появятся где-то монстры или психи – ты будешь в первом ряду, ведь это все, чем ты являешься, Света, без обид. Когда мне сказали, что ты вызвалась, я вздохнул с облегчением. Знаешь, думал, это к лучшему, ведь ты ничего больше не хочешь – лишь работать, а такие солдаты лучше всего – у которых ничего нет в жизни. Глядя на тебя, я думаю, что ты настолько привыкла к этому месту, настолько почувствовала себя частью этого безумного мира, отчего только рада будешь воплотить подобное где-то еще, как отличный островок, где можно прятаться от всего мира и забыть про все на этом свете. Мирная жизнь уже не для тебя – это печально, но мы оба знаем, что это правда.
– Это забавно, но ты прав. Я бегала от реальности, прячась за работой от собственной жизни. В нашем деле ведь все просто: ты знаешь, где враг, а где друг, как и знаешь, в чем твоя задача… – Света взглянула на Альберта, не сводя с него взгляда, она видела в нем уже открытое недовольство. – Все изменилось, я больше не хочу прятаться, больше не хочу бегать от прошлого.
– Вранье!
– Ты так думаешь лишь из-за того, что сам такой же. Поэтому ты так хочешь уничтожить станцию. Не веришь в людей, не веришь хоть во что-то хорошее. За все годы ты видел слишком много плохого и еще больше ужасного, это я отлично понимаю. Ты разочарован во всем мире и людях, а Вектор – это идеальное подтверждение тому, что хуже людей никого нет. Словно центр всемирного зла, уничтожив который ты бы смог поверить, что сделал что-то стоящее, что-то важное и полезное для всего мира. Ты полон гнева и разочарования, разве это позволяет тебе принимать такое решение?
Альберт смотрел на нее так, как она и ожидала, как и хотела: презрительно, именно так, когда людям говорят ненавистную правду, принять которую без боли невозможно, из-за чего, собственно, они и делают все, лишь бы скрыть это в себе.
– Тебе придется убить меня, потому что я не остановлюсь! – провел он черту, встав с места, и все так же сверху вниз смотрел на Свету, но уже крепко сжав кулаки.
– Почему тогда ты оставил меня в живых? Почему не убил вместе с Никитой?
– Ты считаешь меня злом, но это не так. У меня нет к тебе претензий, я же сказал, чтобы ты уходила, чтобы не вмешивалась в то, что тебя не касается. Будь я безумцем – наверное, убил бы, но я не безумец. Я четко и ясно мыслю – и от этого не могу не предложить вновь: уходи, иначе у меня не останется выбора, только убить тебя.
– И так ясно, что я не смогу выстоять против тебя, поэтому не строй из себя ебаного героя, – теперь уже Света ответила ему грубо и презрительно, поднимаясь на ноги, смотрела ему в глаза и продолжила: – Я просто хотела понять, почему ты так повел себя, почему предал меня и всех нас?
Она сделала к нему шаг, между ними осталась пара метров, напряжение чувствовалось всем телом, но он не отвечал, а, лишь надменно глядя на нее, ожидал.
– Теперь я знаю: ты просто сам стал находить для себя цели, сам обозначил черту между добром и злом, сам принял решение, основанное лишь на твоем жалком и одиноком взгляде на мир, потому что ты таков, а значит, и весь мир равняешь на себя.
Света убрала пистолет в кобуру, делая пару шагов назад, явно давая все знаки капитуляции. Она вглядывалась в него, словно пытаясь запомнить черты лица. Медленно развернувшись, она пошла в сторону двери, и в метре от нее Альберт спросил:
– Скажи мне напоследок, честно, ты хотела убить меня из-за мести или же спасти Вектор?
Света развернулась в пол-оборота через левое плечо, с удивлением осмотрела его и ответила:
– Ни хера я тебе не скажу.
Альберт ничего не ответил – лишь недовольно, даже чуть покачивая головой, пошел к вагонетке, уверенный и полный решимости свершить задуманное. Света же быстро зашла за двери и закрыла их, наблюдая за ним через большое окно слева от них. Альберт зашел в вагонетку через центральные двери, вскоре после закрытия которых, не успел транспорт даже тронуться, произошел мощнейший взрыв.
