Константин Мзареулов
Зачарованный мир
– Поздно уже, – заразительно зевая, сообщила Динамия. – Пора на боковую.
– Мой шатер всегда открыт для тебя, – без малейшей надежды на успех щегольнул галантностью Сумук.
Она удостоила его уничтожающим взглядом, легонько щелкнула пальчиком по носу и гордо удалилась на корабль. Слегка разочарованный гирканец, испуская жалобные вздохи – чтобы слышала ведьма, как страдает обезумевший от любви волшебник, – завернулся в плащ и моментально уснул. Последней мыслью перед провалом во мрак забытья было: как только вернусь – соберу всех главарей всех заговоров и заставлю действовать сообща.
Во сне ему мерещилось нечто необычайное – необычайное до полного безумия. Обычно Сумукдиар тратил много сил, чтобы проникнуть в разум Двойника, но на этот раз тот сам вверг волшебника в сумбурный вихрь чудовищных образов Мира Теней. Bo-видимому, Двойник испытывал в те мгновения столь сильные переживания, что поток его мыслей сумел преодолеть барьер, разделявший Миры. Но картины, которые вколачивались в сновидение Сумука буквально как гвозди, были настолько противоестественны, настолько противоречили здравому смыслу, что даже привыкший к извращениям Мира Теней волшебник понял опасность, грозившую его рассудку, и проснулся с криком.
Однако пробуждение не прервало возникший контакт, и мозаика мыслей Двойника продолжала изливаться в его измочаленный разум. Сумук видел тот Мир глазами Двойника, словно сам стоял на этой невероятно широкой и бесконечно длинной улице, вдоль которой возвышались четкими шеренгами немыслимо громадные каменные дома. Двойник стоял в центре проезжей части, а в трех сотнях шагов перед ним растянулись густыми цепями солдаты в серо-синих мундирах и шлемах с прозрачными забралами. Но скопление врагов почему-то не беспокоило Двойника, и Сумук прочитал в его разуме, что серо-синие (этот цвет назывался «маренго») солдаты не хотят стрелять, и к тому же за спиной у Двойника находился рвущийся в бой полк столичных ополченцев. Это тоже было странно, ибо ополченцы носили форму несуществующей ныне армии. Такую форму там носили, когда в Мире Теней правил Двойник самого Джуга-Шаха, и Сумук не мог найти объяснения чудесному возвращению воинов давней эпохи, но времени, чтобы ломать голову над этой загадкой, У него не оставалось.
Повторяя каждый жест Тени, гирканец в своем шатре поднял руку и хрипло отдал приказ. Ополченцы отработанным движением вскинули странное оружие – приклад и цевье совсем как у арбалета, но вместо лука и тетивы на цевье лежала длинная и тонкая металлическая трубка-Самодовольно оскалившись, Двойник скомандовал:
– Целься над головами! – И затем было произнесено знакомое короткое слово, прозвучавшее как последний безжалостный приказ: – Огонь!
Однако никакого огня – в привычном для гирканца понимании – не появилось. Просто-напросто кончики трубок на странных арбалетах окутались полупрозрачными облачками дыма, раздался оглушительный треск, и гроздья светлячков засвистели над строем маренговых солдатиков. Те, подняв руки, стали разбегаться к стенам домов, освобождая проезжую часть улицы.
И – новое потрясение! Гигантская стальная коробка, имевшая с каждого бока по четыре колеса, но не запряженная ни лошадьми, ни быками, ни верблюдами, сама собой проехала мимо Двойника в сторону городского центра. Следом ускоренным солдатским шагом промаршировали ополченцы.
На этом кошмар, к счастью, кончился, и Сумук забылся тяжелым сном.
Назавтра, около полудня, парусник Динамии приблизился к цели – крохотному скалистому островку на западе Тетиса. Еще сотня миль – и начнутся морские владения Магриба, где нечего делать двум волшебникам, если они посвящены силам Света и не имеют мощной охраны.
В самый неподходящий момент девушка почему-то вздумала вернуться к вопросу, из-за которого они чуть не повздорили утром.
– Может, не будешь связываться с этой тварью? – сказала она жалобным голосом. – Ну ее к бесу – бессмертная же.
– Управимся! – Гирканец небрежно отмахнулся. – Спускайся в трюм и не высовывайся, пока я не позову.
– Если живым останешься.
– Тоже верно, – признал джадугяр. – В таком случае постарайся вернуться домой сама. И о Пятнистом позаботься. Хороший зверь – жалко, если пропадет… В общем, я постараюсь разговаривать с тобой мыслями. Почувствуешь, что меня больше нет, – сразу беги.
– Вроде не должен ты сегодня погибнуть, – неуверенно сказала Динамия. – Вижу я в грядущем что-то непонятное, словно ты победил-таки Эвриалу, но потом как будто случится еще одна схватка – пострашнее.
– Ступай, – снова приказал он. – И помни: никто и никогда не будет любить тебя, как я.
Проводив взглядом ее грациозный прыжок в люк корабельного трюма, Сумукдиар опустил забрало Аресова шлема. Внешне он бодрился, однако в глубине души был изрядно обеспокоен. Бессмертная горгона – это, что ни говори, не ящер болотный.
Тысячелетнее распутство олимпийцев, находивших удовольствие в самых извращенных совокуплениях, породило множество смертоносных ублюдков. Были тут и двуглавые псы, и сторукие одноглазые великаны, и коне-люди, и Химера с львиной головой на козьем теле.
В одной из грандиозных оргий, какие во множестве учинялись на Олимпе по случаю низвержения моралиста Крона, морское чудище Кето, дочь Понта и Геи (кстати, мамаша небезызвестной полуженщины-полузмеи Эхидны), зачала – якобы от своего же родного брата Форкиса – сестер-тройняшек, нареченных горгонами. Старшую из них Медузу прикончил еще в конце бронзового века великий полубог Персей.
Другие две были рождены бессмертными, но как-то раз средняя сестра Стейно вздумала помериться зловредностью с Лернейской гидрой, яд который был смертелен даже для вечноживущих. Не мудрено, что тень Стейно отправилась в подземное царство Гадеса и на острове горгон маялась теперь лишь Эвриала.
Кораблик ткнулся форштевнем в песок прибрежной отмели, и Сумукдиар, спрыгнув с борта, отправился на поиски головы, которую собирался отсечь от менее ценных частей тела. Как метко выразилась нынче утром Динамия, искал он не столько горгону с ее смертоносной башкой, сколько приключений себе на одно место. И нашел.
Сверкающая чешуя, золотые крылья, медные лапы с огромными когтями, пучки ядовитых змей вместо волос и вдобавок – длинные клыки, как у саблезубого тигра. Почуяв приближение врага, Эвриала поднялась на задние лапы – огромная и ссутулившаяся под гнетом бездарно прожитых тысячелетий. Опираясь на змеиный хвост и клюку, вытесанную из ствола немолодого ясеня, она заковыляла, похлопывая крылышками, в сторону незваного посетителя.
Наступил жуткий миг, когда обращающий в камень взгляд горгоны коснулся Сумука, и гирканец испытал безграничное разочарование.
Нет, он не слишком боялся ее глаз – разве что совсем чуть-чуть. По расчетам джадугяра, забрало шлема должно было защитить его от каменящего взгляда. Но действительность оказалась куда прозаичнее и поганей. Путешествие было напрасным: старость лишила Эвриалу последнего оружия, залепив бельмами глазницы.
Сплюнув от досады, Сумукдиар полоснул мечом по трясущейся от дряхлости горгоновой шее, затем ударил молнией старухе под ноги. Отрубленная голова осталась лежать на гальке, а сама Эвриала низверглась в царство вечного покоя.
– Зачем ты прикончил эту старую клизму? – тихо поинтересовалась подоспевшая Динамия. – От такой развалины не было никакого вреда.
Смущенно отводя глаза, Сумук положил в котомку голову горгоны, затем буркнул:
– Она разозлила меня… В таких случаях кто-то обязательно остается без башки.
– Жуткий ты тип, однако, прямо новый Джуга-Шах, – сообщила Динамия. – А строил тут из себя нежного романтика: никто, значит, никогда не будет тебя любить сильнее, чем я! Чуть было не убедил меня в этом… Чудовище!
– Я и вправду… – Он приложил ладонь к сердцу, но договорить не успел.
Динамия сделала предостерегающий жест, напряженно посматривая в море. Примерно на расстоянии полета стрелы от острова внезапно забурлила вода, словно что-то большое плыло к берегу, не показываясь на поверхность.
– Не нравится мне это волнение, – обеспокоенно призналась девушка. – Сбегаю-ка на баркас за трезубцем.
Она ушла быстрым шагом, то и дело оглядываясь. Сумукдиар, хоть и был очень слабым ясновидцем, тоже встревожился и поспешил к лежавшему неподалеку тюку своей амуниции. Магическое предчувствие подсказывало гирканцу, что меча Ареса, который висел у него на поясе, недостаточно. Он развязал затянувшую горловину тюка веревку и взял в руки подаренный братом меч Афрасиаба. И вовремя.
За спиной у него раздался неприятный издевательский смешок. Резко обернувшись, джадугяр увидел сначала лишь голые камни островного пейзажа. Затем волшебное зрение показало ему расплывчатый туманный силуэт, постепенно наливавшийся материальностью. Еще мгновение – и в тридцати шагах от агабека стоял, мерзко осклабясь, Хызр, державший обеими руками огромную шипастую булаву.
Противник этот не слишком обеспокоил Сумукдиара: гирканец помнил, что позавчера подлый демон едва сбежал от него, истратив бездну волшебной энергии, так что сегодня Хызр был очень слаб и не мог представлять серьезной опасности. К тому же в небе ярко светило солнце-естественный союзник адептов Ахурамазды.
Соединив жгут солнечных лучей со своим джаманом, Сумук хлестнул Хызра. Тот отлетел, изрыгая проклятия, ударился затылком о скалу и распластался на песке, жалобно скуля, но не прекращая сквернословить. Держа в обеих руках по мечу, джадугяр спокойно направился к поверженному противнику, уверенный, что сегодня наконец-то оборвется зловонное существование едва ли не самого мерзкого из порождений Мрака.
Увы, он был слишком самонадеян.
– Сзади! – раздался отчаянный вопль Динамии.
Сумукдиар успел обернуться и увидел, как из моря выползают три огромные змеи-серпентопода. Каждый гад имел в длину четыре человеческих роста, а вдобавок по бокам у серпентоподов висели по шесть пар когтистых лап, сжимавших различное оружие.
Одним прыжком джадугяр достиг места, где лежало его снаряжение, выхватил из контейнера предпоследнюю молнию и метнул ее в ближайшего змея. Тот моментально превратился в полоску пепла. Другие два, злобно шипя, отпрянули, укрывшись за валунами, затем поползли в разные стороны, пытаясь напасть на Сумука сбоку и сзади.
На протяжении нескольких последующих мгновений он швырял в гадов все магические предметы и заклинания, которые оказались под рукой. Один из гадов забился, расшвыривая песок, оглушенный ударами джамана и солнечного света, другой извивался, стараясь выдернуть из спины глубоко вонзившийся магрибский кинжал. Воспользовавшись удобным моментом, Сумук подбежал к раненой твари и отсек мечом Ареса две лапы с левого бока. Затем он замахнулся другой рукой, державшей меч Афрасиаба, но удар получился неудачным и лишь ранил гадину.
Неожиданно оружие Живого Шаха вырвалось из руки джадугяра и само набросилось на трижды раненного серпентопода. Сумукдиар не без некоторого огорчения отметил, что меч фехтует лучше, чем это сделал бы он сам. Впрочем, сокрушаться по этому поводу не было времени: пришлось отбиваться от последнего змея, вооруженного двумя ятаганами, коротким копьем, булавой, топором и чем-то вроде кистеня. Прикончить эту тварь ничего бы не стоило, но ужасно мешал Хызр. Сумукдиар вынужден был не выпускать из руки цилиндр с последней молнией и без конца маневрировал, чтобы проклятый демон не смог подкрасться сзади. В конце концов он вынужден был прижаться спиной к скале.
Тем временем меч Афрасиаба изрубил своего противника на мелкие кусочки, но Хызр прочитал заковыристое заклинание, и волшебный клинок бессильно упал на песок. Сумук, выругавшись, продолжал наносить удары, отрубил серпентоподу одну за другой три лапы, но и тот успел огреть джадугяра кистенем по шлему.
Оглоушенный гирканец несколько секунд размахивал мечом наугад, поскольку ничего толком не видел, а когда оклемался, было уже поздно. Огромное тело змеи обрушилось на него и обвило тяжелыми кольцами, пытаясь раздавить.
Напрягая волшебную субстанцию джамана, Сумукдиар сумел высвободить правую руку и выставил меч острием в сторону кошмарной гадины. В этот самый миг змея, раскачав переднюю часть туловища, решила добить джадугяра таранным ударом головы. Щит джамана ослабил бросок серпентопода, и вдобавок змей напоролся на меч. Ядовитые зубы гадины буквально на полтора локтя не дотянулись до брони Сумука, а мутные желтые глаза в упор взирали на гирканца, источая смертельную злобу и ненависть. Из последних сил Сумукдиар слегка пошевелил рукоять оружия, воткнувшегося в горло змея, и клинок сдвинулся на ширину ладони, увеличив размер раны. Кровь потекла обильнее, издыхающее чудовище забилось в агонии, еще крепче сжимая джадугяра.
Между тем Хызр, ядовито посмеиваясь, приблизился к месту боя и поднял с земли котомку, в которой покоилась отрубленная голова Эвриалы. Затем, вытащив из-за пояса кинжал – из числа тех, которые с недавних пор попадались Сумуку едва ли не ежедневно – неторопливым шагом направился к спеленутому змеей гирканцу.
– Сейчас ты умрешь, – злорадно сообщил он, противно хихикая. – Причем умирать ты будешь долго и мучительно.
В ответ озверевший от бессильного гнева Сумукдиар поведал Хызру некоторые интимные подробности своих взаимоотношений с его родительницей. Возможно, сгоряча он немного преувеличивал, но отнюдь не лгал. Изида действительно наставляла рога Иблису и Озирису со многими смертными, и Сумук с Салгонададом были далеко не единственными, кто удостоился подобного блаженства.
Ничуть не опечаленный поруганием недоброго матушкиного имени, Хызр занес руку для удара, но внезапно изменился в лице и прытко отбежал шагов на двадцать. С трудом повернув голову, Сумук увидел, как от корабля мчится, потрясая трезубцем Посейдона, разъяренная Динамия. Хызр медленно пятился, бормоча заклятия, однако девушка, не обращая внимания на отступающего демона, поспешила на помощь гирканцу. Не слушая его криков: «Бей Хызра!» – она с разбега метнула трезубец в серпентопода. Один из зубцов страшного атрибута вонзился в спину гада, и громадное тело змея беспомощно упало с агабека обмякшими кольцами.
Изрыгая гнусные проклятия, Хызр начал как бы таять, становясь невидимым, но Сумукдиар успел метнуть в него последнюю молнию. Извилистая огненная линия ударила в полупрозрачную фигуру демона, тот прикрылся котомкой, которая оглушительно взорвалась, а Хызр исчез окончательно.
Сражение закончилось. Едва передвигая ноги, Сумук сделал несколько шагов, чтобы сойти с круга, пропитанного кровью серпентопода, и повалился на плоский камень. Динамия, бормоча что-то бестолково-ласковое, бросилась к нему, обняла, помогла расстегнуть замки доспехов. Мотнув головой, Сумукдиар стряхнул ненужный больше шлем и подставил лицо освежающему дуновению морского ветра.
– Конечно, цел… Чего причитаешь, лучше бы водички дала, – буркнул он. – Но этот гад – какая живучесть! Отразил удар молнии, подлая тварь!
– Вот, выпей квасу. – Девушка протянула ему ковшик, – Я же говорила, что ты еще встретишься с ним, а потом с Тангри-Ханом.
Сумук, не отрываясь, вылил в себя содержимое ковша, утер с подбородка пролившиеся капли. Хоть и невесело было, он через силу улыбнулся и напомнил:
– А еще ты говорила, что против Тангри я выйду с головой горгоны. Не получилось…
Он не слишком серьезно относился к прорицаниям на далекое будущее, ибо хорошо знал, что грядущее – штука неопределенная и что лишь от усилий многих тысяч людей и воли многих богов и демонов зависит, какой из вариантов будет реализован. Однако Динамия была, видать, иного мнения и верила своему дару ясновидения, а потому пала духом: раз у Сумука нет головы Эвриалы, значит, нет у него и надежды победить свирепого предводителя Орды! На глазах ее заблестели слезинки, девушка возмущенно вскричала:
– Что же Солнце, твой покровитель?! Сияет себе на небесах, а помогать не желает!
Внезапно свет вокруг них померк, словно темная туча заслонила солнечный диск. Задрав к небу головы, ведьма и волшебник увидели картину, ошеломившую обоих. Лучи, исходившие от огненного диска, сжались в узкий конус, упершийся в остров. Вдоль этого светового пучка величественно скользил, спускаясь с небес на землю, прекрасный исполин с ярчайшим нимбом вокруг пышной золотистой шевелюры. Наряд гиганта состоял из пурпурного хитона и легких кожаных сандалий. Сердце Сумукдиара затрепетало от радости – он узнал Светоносного. Мелькнула крамольная мысль: «Он красив, как дьявол…»
Бог Света приветствовал магов энергичным взмахом мошной руки, присел на обломок огромной скалы и благожелательно пригласил Сумука и Динамию устраиваться по соседству. Затем произнес мелодичным, ласкающим слух голосом:
– Мы давно не виделись, агабек, но теперь станем встречаться чаще.
– Ты возвращаешься в наш мир? – радостно воскликнул Сумукдиар.
– Увы, нет больше прежнего Ахурамазды, как нет Аполлона, Феба, Будды, Лура или Хорса… – Бог Света развел руками. – Наступила новая эпоха. Ты ведь уже понимаешь, что старые боги ослабли и не способны противостоять темным силам, поскольку и сами творили немало зла. Прежние боги чересчур увлеклись ублажением собственных страстишек, перестали заботиться о смертных, и потому люди забыли прежних своих кумиров.
– Значит, Единый все-таки сверг Олимпийцев? – запинаясь, спросила Динамия.
Светоносный слегка склонил голову, как бы подтверждая ее догадку, но ответил уклончиво:
– На смену отжившему и устаревшему всегда приходит новое и жизнеспособное. Подчинитесь Единому.
Конечно, Сумукдиар не мог не спросить о главном, и он задал этот вопрос:
– Скажи, повелитель, кто такой Единый и как теперь зовут тебя?
Совершенное лицо бога озарилось мимолетной улыбкой, однако ответ вновь не был определенным. Светоносный сказал лишь, что Сумук стоит на верном пути и вскоре сумеет сам решить эту загадку. Люди, сказал он, должны сделать свой выбор самостоятельно, то есть без подсказок свыше, независимо от личности Демиурга. Затем произнес слова, которые оказались для гирканца полной неожиданностью:
– Тебя ждут странные открытия, но найди силы смириться и признать реальность. Именно мы, воины Света, находимся на острие битвы против Тьмы. Так стоит ли удивляться, что воплощение Добра и Света избрано, чтобы карать предавшихся Злу и Мраку? Не многие способны разглядеть подлинную суть явлений, а потому причисляют карающего к силам Зла… Но ты разберешься, в тебе я уверен!
Поворот беседы был внезапен и словно бы не следовал из предыдущего, но Сумукдиару почудилось, будто он догадывается, о чем идет речь. Впрочем, это были всего лишь догадки, а не истинное знание, поэтому гирканец промолчал. Не дождавшись его ответа – скорее всего, бог в таком ответе и не нуждался, – Светоносный щелкнул пальцами, и в исполинской руке появился колчан с золотыми стрелами.
– Теперь они твои, – проговорил гигант. – Это оружие не ведает промаха и пробивает любую преграду, изготовленную руками смертных, и почти любую – божественного происхождения… – Помедлив, он добавил: – Вскоре ты убьешь Хызра, а потом встретишься с дураком Тангри.
Динамия спросила жалобным тоном:
– Я видела, что Сумук победит Тангри только при помощи головы горгоны…
– Обязательно победит, – подтвердил Светоносный. – Главное, чтобы на тебе, Сумукдиар, был шлем моего братца Ареса, но Тангри должен остаться без шлема Индры!
Сумук проворчал: мол, шлем-то он с предводителя Орды собьет, но где раздобыть голову хоть какой-нибудь горгоны? Голова Медузы исчезла в незапамятные времена, даже бесполезная голова Эвриалы уничтожена… Бог пренебрежительно махнул ладонью:
– Не думай о пустяках. Сбей с него шлем, а все остальное появится в нужный момент.
Светоносный попрощался, однако, прежде чем исчезнуть, произнес, весело подмигнув Динамии:
– Имей в виду, девочка, что любовь этого мага не повредит твоему волшебству… – И, помедлив, добавил осуждающим тоном: – А ты почему-то не удосужился заглянуть в Розовый замок. Может, думаешь, что я без причины советовал тебе приобрести эту твердыню?
Он вновь вошел в конус лучей, собираясь вернуться на небеса, но Сумукдиар остановил своего покровителя отчаянным воплем. Страстно пообещав при первой же возможности посетить цитадель Мир-Джаффара, волшебник взмолился, упрашивая божество просветить неразумного слугу своего.
– Почему ты всякий раз оставляешь меня одного на незнакомой дороге, но не указываешь истинного пути и опасностей, на этом пути подстерегающих? – жалобно причитал агабек. – Как мне сейчас поступать? Как сражаться с Хызром и Тангри-Ханом, каких союзников себе выбрать? Как примирить народы Средиморья и где найти для них идеального правителя?
Ответ Светоносного прозвучал так флегматично, будто скрывал полное равнодушие к делам и судьбам смертных:
– Идеальных правителей не существует – ни в Среднем Мире, ни даже в Верхнем. Правители могут быть только более или менее справедливыми… Остальные проблемы решайте сами. Боги наставили на истинный путь некоторых из вас, и теперь люди должны сами пройти эту дорогу до конца. А на особую помощь свыше не рассчитывай, ибо Демиург изощрен, но не сентиментален… До встречи!
Пучок солнечного света унес повелителя. Немного ошарашенный, Сумукдиар приводил в порядок мысли, пытаясь потверже запечатлеть в памяти туманные намеки бога. Динамия же была на грани транса – еще бы, девчонка впервые лицезрела воочию одного из верховных демонов. Попозже, когда такого рода посещения станут будничными, подобные вспышки эйфории прекратятся, постепенно сменяясь, быть может, кощунственными рассуждениями о слабости, бестолковости и аморальности высших сил…
Переборов бурление чувств, Динамия проговорила, хитренько улыбаясь и подмигивая:
– Знаешь, я смогла угадать мысли Светоносного, когда ты спрашивал о новом его имени. Ответ был готов, хотя и не прозвучал… – Девушка-ведьма выдержала эффектную паузу, наслаждаясь нетерпением джадугяра. – Имя похоже на Люк, но, возможно, Люс. В общем, что-то в этом роде.
– Наверное, Люкс, – сказал Сумук усталым голосом. – Он же Луг или Лур. Это его кельтское имя.
– По-моему, все-таки Люс или Люц, – настаивала Динамия. – Впрочем, такое впечатление, будто я прочитала только малую часть его имени.
Сумукдиару почудилось вдруг, что на него вновь навалился груз непрожитых лет, сброшенный накануне при помощи амврозии. Несомненно, юная ведьмочка совершенно верно угадала первые звуки нового имени божества но знать об этом ей – да и остальным тоже – пока не следовало… А ведь догадывался Сумук, давно догадывался, кем стал Ахурамазда, но даже самому себе боялся в этом признаться, выдавал свою догадку за неостроумную шутку. Он проговорил по возможности равнодушно:
– Несомненно, Люкс. Бог света со Скоттландских островов. Но не это главное. Главное, что он разрешил нам… Ты готова, любимая?
Динамия, демонстрируя высшую степень скромности, потупила взор и кротко произнесла, выразительно поглаживая рельефную рукоятку трезубца:
– Ежели уверен в своих чувствах – присылай сватов.
– Ну зачем же в наше просвещенное время эти замшелые формальности?! – разочарованно простонал Су-мук.
– Я воспитана в старомодном стиле, модерна вашего не признаю, – отрезала девушка. – И вообще знаем мы вашего брата!
– Брат-то мой тебе что мог сделать… – проворчал гирканец. – Братишка у меня смирный…
Как выяснилось, за минувшую ночь Динамия прекрасно освоила колоссальные возможности Посейдонова атрибута. Подгоняемый магией трезубца, ее кораблик стремительно достиг берегов Боспории. Сумукдиар летел на Пятнистом, не отставая от парусника. Убедившись, что девушка благополучно прибыла домой, он опустил дракона во дворе Ария и, забрав отца, отправился в Ганлыбель.
Где-то на полпути Друид осведомился, с какой это радости он такой веселый.
– По-моему, я влюбился, – признался Сумук.
– В эту рыженькую? – Старик сделал вид, что не слишком доволен выбором сына. – А она в тебя?
– Ну естественно… – Только сейчас джадугяр всерьез задумался над этим вопросом и произнес неуверенно: – Точно не знаю. Надеюсь, что тоже. Во всяком случае, я ей не противен.
– Этого мало. – Отец явно обрадовался прекрасной возможности прочитать длинное нравоучение: – Во-первых, запомни, что жениться надо не на любимой, а на любящей. Во-вторых, если сомневаешься, жениться или не жениться, то лучше не жениться.
– Не беспокойся, папа. – Сумук печально усмехнулся. – Мы, волшебники, умеем понимать друг друга. Если не любит, что тут поделаешь.
– Как это, «что поделаешь»! – возмутился Друид. – Бороться надо, добиваться своего! Такая чудесная девушка, а ты уже готов руки опустить. И не думай – я сам пойду ее сватать, так что никуда она от нас не уйдет!
Знаменитый волшебник, не без причины прозванный Кровавым Пашой, захохотал. Удивившись, Пятнистый изогнул шею, повернул голову, посмотрел на седоков и тоже принялся весело кряхтеть. Полет между тем приближался к концу, впереди уже показались стены Ганлыбеля.
– Так когда мы полетим за ней? – бодро спросил отец.
– Через три дня она сама приедет к нам в гости, там и поговорим. Надо хорошо подготовиться – в этот день у нас будет очень много гостей.
Он ошибался. Гостей оказалось еще больше.
