Миранда Эдвардс
Завещание на любовь
– Лу, твою мать, спроси свою чертову сестру, куда Джо Уилсон потащил Мередит, – запыхавшись, приказываю я.
Мередит
Место у края – настоящее спасение. Когда я буду сбегать в туалет, чтобы успокоиться, мне не придется тревожить людей, смотрящих фильм. Боюсь, если бы мы сидели в середине ряда, кто-нибудь точно запер бы дверь за мной, потому что за двадцать минут «Грязных танцев» я побывала в туалете трижды. Класс, Джо будет думать, что у меня проблемы с почками.
Тянусь к общему ведру сладкого попкорна, купленного Джо на нас двоих, и наши руки сталкиваются. Его пальцы холодные и мягкие, что меня почему-то расстроило. В животе скручивается узел, заставляющий меня тут же одернуть ладонь. Меня словно окатило понимание того, что мне здесь совсем не место. Боковым зрением улавливаю ухмылку Джо. Он кладет руку на общий подлокотник и ставит ладонь на тыльную сторону, растопырив пальцы. О… он подумал, что я хотела взять его за руку? Конечно, фильмы к этому располагает, но это, не знаю, рановато?
Боже, Мер, ты не леди из восемнадцатого века! Сейчас после недолгих переглядок лезут в кровать к незнакомцам, а ты боишься взять милого парня за руку? Собираю все смелость из закромов и накрываю его ладонь своей. Пальцы Джо все такие же ледяные. Они аккуратно сплетаются с моими, но несмотря на его бережность, не могу игнорировать чувство, что это неправильно.
Проходит еще какое-то время, в зал на секунду проникает свет из коридора кинотеатра – кто-то зашел. Волоски на шее встают дыбом, по телу проходит дрожь, спина покрывается ледяным потом. Поворачиваю голову в сторону выхода и вижу его.
Маркус стоит в метре от меня. Мне не нужен свет, чтобы узнать его массивный силуэт и очертания острых скул. Отблеск экрана на его лицо лишь удостоверяет меня в том, что это Маркус. Его глаза светятся в темном помещении и прожигают меня, как два лазера. Ноздри раздуваются, и из них словно идет пар. Взгляд мечется от наших с Джо сплетенных рук к моему лицу. От его выражения лица весь мир останавливается и затихает. Кровь громко стучит в ушах. Губы приоткрываются в немом вопросе: это галлюцинация или реальность?
Вопрос отпадает после того, как Маркус молниеносно приближается и, крепко схватив за плечо, поднимает меня на ноги. Ведро с попкорном и стакан содовой падают на пол. Я взвизгиваю и отпрыгиваю от получившейся грязи. Джо рывком поднимается со своего места и пытается разглядеть неожиданного гостя. Все зрители в зале смотрят на нас, но я не шевелюсь и жду ответа от Маркуса. Мужчина оскаливается, как кровожадный лев, кажется, что он сейчас набросится на Джо. Что на него нашло? Тело подсказывает мне, и я кладу ладонь на грудь Маркуса. Мужчины переводит взгляд на меня, наши глаза встречаются, и его дыхание приходит в норму.
– Скажи парню, что у тебя срочные дела, – шепчет он напряженным голосом. Открываю рот, чтобы возразить, но Маркус прерывает меня: – Не возражай. Пожалуйста.
Я неуверенно киваю и выполняю его просьбу. Джо поглядывает на Маркуса и на то, как он меня держит, и хмурится. Судя по тому, как я боялась прикоснуться к парню, у меня уже должен случиться сердечный приступ. Чувство вины начинает покалывать меня изнутри, но мозг не работает.
– Точно все будет нормально? – переспрашивает Джо.
– Да, – киваю я. – Прости, что так получилось.
Маркус не дает нам попрощаться и утаскивает меня за собой. Я беру одежду из гардероба, быстро накидываю пальто и выхожу на парковку. Ледяной ветер развевает волосы и окончательно уносит все мысли из головы. Делаю глубокий вдох и залезаю в автомобиль. Маркус выглядит взвинченным и отстраненным, я почти слышу, как в его голове происходят мыслительные процессы. Никто умереть не мог, обеднеть я не могла, так что трагедии точно никакой не произошло. Значит, волноваться мне не о чем. Надеюсь. Мужчина заводит пикап, и мы уезжаем в горы.
***
Как только автомобиль тормозит, Маркус выпрыгивает из него, подбегает к моей двери, практически вытаскивает меня и тащит в дом. Прямо в обуви и в верхней одежде мы поднимаемся на второй этаж. Несколько раз я чуть не падаю лицом на лестницу, но Маркус удерживает меня. Останавливается он только в своем кабинете. Из ящика достает ручку и чековую книжку и говорит:
–Ты должна уехать.
Весь шаткий мир, который построился вокруг меня за короткое пребывание в доме Маркуса, рушится. Я ждала чего угодно, но точно не этого. Вновь, едва ощутив вкус жизни, я опускаюсь во тьму. Слезы собираются в уголках глаз и готовятся сползти по лицу.
– Нет, – мой голос такой же шаткий, как мои возможности остаться здесь. Откашливаюсь и произношу: – Я никуда не поеду. Мне здесь нравится.
«И мне нравишься ты,» – застревает в горле.
Маркус стискивает края стола так сильно, что костяшки белеют. Я подхожу к нему и кладу руку на его плечо, сжимая и требуя, чтобы он развернулся. Довольно! Мне надоело его странное поведение, а от перемен в его настроении моя голова скоро взорвется. Маркус опускает голову, его спина часто вздымается.
– Большую часть времени ты добр, – продолжаю я. – Ты понимаешь меня, знаешь, какого жить среди таких, как мои родители. Я всю жизнь мечтала оттуда вырваться, как это сделал ты, но я оказалась слабой.
Мужчина вздрагивает, словно я чем-то его уколола. Кажется, я на верном пути. Если придется, готова умолять его оставить меня в Джексоне. Маркус резко разворачивается ко мне лицом, немного сутулясь, чтобы наши глаза были почти на одном уровне. Его дыхание – горячее и приятное – щекочет мое лицо, и в блаженстве я опускаю веки.
– Я был трусом, раз сбежал, – шепчет он.
Одинокая слеза скатывается по щеке, я смахиваю ее и, всхлипнув, спрашиваю:
– Почему ты меня гонишь? Мое происхождение настолько противно тебе? Я настолько противна тебе?
Маркус обхватывает мои щеки ладонями и поднимает мое лицо, заставляя смотреть на него. Глаза мужчины сверкают и чаруют, вводя меня в транс. Мой взгляд невольно падает на его губы, и мой жест не проходит мимо него. Маркус облизывается – у меня перехватывает дыхание, потому что понимаю, что у меня появилось дикое желание. Всем своим существом я хочу поцеловать его. Маркус проводит костяшками от моей левой скулы до уголка губ и шепчет:
– Все совсем наоборот, Мередит.
Я вопросительно свожу брови на переносице. Маркус продолжает поглаживать мое лицо, все тело пылает от наслаждения. Это кажется так правильно, но при этом такие действия – табу. Из-за нашего общего прошлого, из-за разницы в возрасте.
– Мне было невыносимо думать о том, что ты сблизишься с кем-то кроме меня, – объясняет он. Беззвучно ахаю, ноги слабеют, в низу живота разливается тепло. – Я взбесился от того, что Джо прикоснется к тебе или…
– Или? – хрипло уточняю. Возможно, я знаю ответ…
Маркус, прорычав, впивается в мои губы. Агрессивно, жестко, словно я источник, а он умирал от жажды. От шока стону, размыкаю зубы, и его язык проскальзывает внутрь и сплетается с моим. Они двигаются плавно, ласкают друг друга. Я целовалась лишь однажды, когда девочки из моей комнаты в пансионе пригласили к нам мальчишек. Мы играли в бутылочку, и мне достался прыщавый ботаник в очках и с брекетами. В то время я тоже носила скобы, и во время поцелуя они все время стучали друг об друга. Это было жалко. Целоваться с Маркусом – совсем другое дело. Его мягкие губы умело двигались на моем рте, опьяняя меня до безумия. Я стону, наслаждаясь.
– Дьявол, – шипит Маркус, разорвав поцелуй. Мужчина отстраняется, убирает руки с мего лица. Наши глаза встречаются, и, похоже, он удивлен не меньше меня. Возбуждение кипит в крови, и я не хочу ничего кроме продолжения. – Останови меня, Мер.
Отрицательно качаю головой и сама прижимаюсь к нему. Без стыда обхватываю его шею, притягиваю к себе, слегка приподнявшись на носочках, и целую. Не знаю, что мной движет, я просто не хочу останавливаться. Я целую его не с таким напором, мои движения более осторожны и нежны. Маркус медлит прежде, чем ответить, и я начинаю сомневаться, хотел ли он продолжения. Через секунду его руки скользят от моих кистей до плеч и стягивают с меня пальто – одежда летит на пол. Маркус обхватывает мои бедра и поднимает наверх. Я взвизгиваю и машинально обвиваю ногами его талию, а руками – спину. Мужчина одной рукой придерживает меня, другой – скидывает со стола все вещи, потом усаживает меня на освободившееся место. Маркус нависает надо мной. Губы пульсируют от глубокого поцелуя.
– Ты такая сладкая, – шепчет он мне в рот. – Именно так я себе и представлял.
Он представлял, как целует меня? О мой Бог… Левая рука Маркуса ложится на мою талию и поднимается чуть выше. Чувствую тепло его кожи возле груди. Должна ли я его обнять? Или сделать что-то другое?
Стоп, Мер, хватит анализировать.
Правая рука Маркуса сжимает мое колено и медленно ползет под подол платья. Неведомое мне чувство появляется между ног, из-за которого мне хочется свести брови. Мне так приятно, что я тихо стону.
Вдруг Маркус останавливается. Мы оба пытаемся отдышаться. Мне не хватает его прикосновений, поэтому я вновь тянусь к нему, но мужчина отходит подальше. Его выражение лица говорит за него: Маркус зол на себя или на меня. Без него мне становится очень одиноко, словно от меня оторвали какую-то важную часть. Стыдливо опускаю глаза и говорю:
– Ты снова мне солгал.
Он ненавидит меня.
Спрыгиваю с края стола и, не поднимая взгляда на Маркуса, убегаю в свою комнату. Его поцелуй – лучшее и худшее, что я когда-либо испытывала.
Глава 11
Мередит
Ненавижу собирать чемоданы. Постоянные отъезды в пансионы привили мне эту неприязнь. Сейчас же складывать вещи еще больнее, потому что мне неизвестно, куда я поеду. Впервые будущее пугает. Денег на моем личном счете хватит на перелет и на несколько недель проживания в Нью-Йорке, где у бабушки и дедушки есть квартира. Только от этого пентхауса у меня есть ключи, остальные – у Маркуса. Возможно, устроюсь на работу, но без образования меня возьмут лишь официанткой или продавцом, а этой зарплаты не хватит даже на содержание квартиры. Я могу, конечно, забрать чек у Маркуса, но моя гордость не позволяет выйти из комнаты. На улице уже смеркается, а я до сих пор ни крошки в рот не клала с прошлого вечера, и желудок постоянно напоминает мне о голоде. Он же возвращает меня мыслями в кинотеатр и в кабинет Маркуса.
Джо писал и звонил мне, но я не могла написать ему. Как я могла объяснить ему причину своего побега? «Джо, прости, меня влечет к своему… денежному опекуну, поэтому я поцеловала его, а он оттолкнул меня, потому что ненавидит». Прикасаюсь подушечкой указательного пальца к губам, которые все еще приятно болят. Я чувствую его вкус во рту, вспоминаю, как его язык ласкал мой. Участки кожи, где Маркус гладил меня, до сих пор горят той страстью, что я впервые испытала прошлым вечером. Не знаю, чем бы все могло закончиться, если бы он не остановился, потому что мною овладела похоть. Такое волнующее и греховное чувство показало самую потайную и пугающую сторону моей сущности. Черт, я должна взять себя в руки. Хватит думать о Маркусе.
Смахиваю со разгоряченного лица капельки пота и возвращаюсь к чемодану. Желудок вновь издает жалобный стон, но выйти из комнаты я все еще не могу. Маркус по какой-то причине весь чертов день провел на первом этаже. Иногда слышались голоса из телевизора, шаги по коридору из таймер на плите. Как же я скучаю по тем дням, когда он сидел на своем чердаке! Складываю футболки в чемодан, и в комнату входит Маркус. Затылком чувствую его взгляд, и по спине пробегает дрожь. Делаю вид, что не замечаю его и продолжаю собирать вещи. Маркус не двигается, а я приступаю к сбору книг. Не уверена, что они влезут в сумку. Руки немного трясутся от волнения, и я не могу застегнуть молнию на внутреннем кармане. Маркус не выдерживает, тяжело вздохнув, подходит ближе и говорит:
– Ты не ела сегодня.
Фыркаю. С чего такая забота? Ему стыдно или жалко меня? Шел бы он куда подальше в любом случае.
– Ты не постучался, – отвечаю я, не разворачиваясь.
Маркус ставит на прикроватную тумбочку поднос, на котором стоит баночка содовой и тарелка с ароматной едой. Запеченные овощи и куриные ножки никогда не выглядели более аппетитно. Но черта с два я к ним притронусь.
– Это мой дом, – напоминает Маркус.
Стискиваю челюсти и ядовито цежу сквозь зубы:
– Я помню, поэтому и собираю вещи. Не волнуйся, скоро никто мешать тебе не будет.
Разворачиваюсь, не глядя на него, и прохожу мимо него, направляясь в ванную комнату, где лежат средства для ухода, косметика и утюжок. Маркус хватает меня за плечо, останавливая, и удерживает на месте. Устремляю взгляд на пол и переступаю с ноги на ноги от волнения. Несмотря на жуткую злость, я хочу, чтобы он меня поцеловал. Так же, как вчера, только сильнее, дольше. Я не знала, почему людям нравится целоваться, но прошлым вечером Маркус показал мне причину так ясно, что мне больше не нужны никакие доводы.
– Прости за… вчерашнее, – начинает он и ослабляет хватку. – Я не должен был позволять себе такого. Я забылся.
– Ты не подумал, что дело не только в тебе? – поднимаю взгляд на него, наши глаза встречаются, и меня распаляет еще больше. – Я ответила на поцелуй! Я сама хотела этого, Маркус!
Мужчина устало вздыхает, поднимает руку и пропускает сквозь пальцы слегка влажные волосы. От него пахнет ментолом и еловыми ветками – он недавно был в душе. Мне нравился его аромат после занятий спорта, когда он вспотел… Боже, это же гадко, да ведь? Я веду себя, как извращенка. Маркус качает головой – ему не нравится мой ответ.
– Ты не понимаешь, что говоришь, солнышко, – печально произносит он. – Ты слишком молода, чтобы чувствовать что-то такое ко мне. Я хочу позаботиться о тебе, а не совращать. Давай забудем про это недоразумение и будем дальше спокойно жить вместе, как друзья. Пожалуйста, не уезжай. Этот дом – единственное место, где ты можешь спрятаться от всех. А я знаю, что тебе нужно именно это.
Недоразумение? Слишком молода? Может быть, он хотел сказать, что я еще ребенок? Однако в одном он все же прав: уезжать мне не хочется. Не знаю, что из этого меня злит больше. Вытаскиваю руку из его хватки и, сладко улыбнувшись, заявляю:
– А знаешь что? Я останусь, потому что ты прав. Мне не хочется посещать пресс-конференции и рассказывать о стратегии компании или о своем будущем, так как у меня нет ни одного ответа. И раз я такая молодая, то мне стоит вести себя, как полагается девушкам моего возраста. Хотя именно ты отвлек меня от этого прошлым вечером, помнишь? Я была на свидании.
Маркус не успевает ответить, потому что я хватаю телефон и убегаю в коридор, где наспех обуваюсь, накидываю на плечи кожаную куртку Маркуса и краду – нет, одалживаю – у него ключи от пикапа. Я не в лучшем виде для поездки в город, но обтягивающий топ на корсете без бретель, который я по какому-то мистическому совпадению надела сегодня под белую хлопковую домашнюю рубашку, вполне может украсить мой домашний образ с черными брюками на завязках. Он отлично подчеркивает мою талию и грудь, поэтому идеально подойдет для моего плана. Завожу автомобиль, расстегиваю рубашку и быстро набираю сообщение для Лекси:
«Ситуация СОС. Срочно своди меня в какой-нибудь бар. Я хочу есть и танцевать».
Девушка отвечает быстро и без лишних вопросов указывает, куда мне ехать. Мои ровесницы любят развлекаться, танцевать, пить и знакомиться с парнями. Они беззаботные и легкомысленные. Маркус хочет, чтобы я была такой – такой я и буду.
***
– «Кривой рог» немного хуже бара Лу, но зато он почти на другом конце города, а еще здесь наливают с восемнадцати, – говорит Лекси, когда я торможу возле одноэтажного здания с вывеской в видео разломленных пополам оленьих рогов. Незамысловатый логотип. – Тем более сестра запрещает мне даже пиво.
Я фыркаю. Со стороны Лу немного неосмотрительно рассчитывать на то, что Лекси, бойкая старшеклассница, не найдет другого способа достать алкоголь. Я пробовала алкоголь лишь раз пять на последние два дня рождения, на рождество и еще несколько праздников, но каждый раз это был лишь бокал красного вина или шампанского. Опьянение и помутнение рассудка никогда не ощущала. Кажется, сегодня Лекси исправит это.
Девушка выходит из пикапа. Она была немного не в духе, потому что я не дала ей времени на сборы. Но увидев мое выражение лица, Лекси быстро замолчала и начала рассказывать всякую ерунду, чтобы снять мое напряжение. Мне правда нравится она! Лекси понимающая и не лезет, когда видит, что тебе плохо.
Следую за девушкой, заперев машину, и мы заходим в бар. Внутри очень людно и шумно. В нос ударяет смесь дешевого фруктового освежителя воздуха, пота и алкоголя. Морщусь: аромат не из приятных. Из музыкального автомата звучат песни восьмидесятых, под которые танцуют молодые парочки примерно нашего возраста. Группа пьяных мужчин лет под пятьдесят громко хохочут и чокаются стеклянными кружками пива.
– Местечко… своеобразное, – осматриваю стены с фотографиями посетителей и настоящими рогами.
Лекси снимает с себя куртку, направляясь к стойке и усмехается:
– Это точно, но здесь есть очень милый бармен, и сегодня как раз его смена.
– Ты присоединилась, чтобы подбодрить меня или пофлиртовать с барменом? – выгибаю левую бровь и сажусь рядом с Лекси.
Девушка вешает куртку на спинку стула и пожимает плечами.
– Я мультизадачная, – отвечает она, и ее глаза начинают рыскать по бару. Когда она замечает парня за стойкой, наливающего пиво в кружки, на лице появляется соблазнительная улыбочка. Лекси машет ему рукой и щебечет: – Привет, Хэнк!
Бармен замечает ее и подмигивает. Отдав заказ, парень подходит к нам, широко улыбается и здоровается с Лекси. У парня короткие светлые волосы, блеклые серые глаза и бледная кожа. Он не очень высокий: сантиметров на десять выше меня. На худощавом теле нет заметных татуировок. Когда Хэнк улыбается, на щеках появляются милые ямочки.
– Лекси, рад тебя видеть! – он подмигивает девушке и учтиво спрашивает: – Что будете заказывать, дамы? Для красавиц сегодня каждый третий напиток за счет заведения.
Я открываю рот, но понятия не имею, что мне взять, поэтому бросаю взгляд на Лекси.
– Нам два картофеля фри с сыром и текилу, – после озвучивания заказа девушка прикусывает губу и игриво хлопает глазками.
Хэнк, отсалютовав нам, уходит в сторону кухни, на которой два повара активно собирают на тарелки блюда. Затем он ставит перед нами по три порции текилы для каждой, и, послушавшись Лекси, я вначале капаю соком лайма на ладонь между большим и указательным пальцами, посыпаю влажное место солью, в эту же руку беру дольку цитруса, в другую – стопку с текилой. Делаю глубокий вдох, слизываю соль, осушаю свою порцию с алкоголем и закусываю фруктом. Морщусь от кислого вкуса лайма, горечь обжигает горло – немного кашляю от неожиданности. Лекси озорно смеется и похлопывает меня по спине.
– Так держать, девочка!
Мы повторяем порядок действий и выпиваем еще по одной стопке, после чего по телу разливается тепло и голова приятно кружится. Похоже, на голодный желудок алкоголь действует быстрее, потому что за считанные минуты я чувствую опьянение.
Хэнк приносит нам картонные тарелки, наполненные картофелем с плавленным сыром. Желудок сжимается, и я с жадностью нападаю на еду, за пару секунд съедаю половину и стону от наслаждения. Лекси не успевает даже взять вилку и удивленно пялится на меня. Не дожевываю и проглатываю еду. В жизни не ела картофель вкуснее!
– Маркус тебя не кормит? – спрашивает Лекси, морщась. – Ты будто не ела неделю.
Протираю губы салфеткой и отвечаю:
– Мы повздорили, и я в знак протеста заперлась у себя и не выходила.
– Ты же не расскажешь, почему вы поссорились? – я отрицательно качаю головой. Мой язык уже начинает расплетаться, поэтому мне стоит быть осторожнее и не разболтать лишнего. – Тогда выкладывай, как прошло свидание с Джо.
Я опускаю взгляд и молча рассматриваю свои ботинки Versace из натуральной кожи, купленные бывшей ассистенткой бабушки, с которой мы изредка ходим на шоппинг. Прикусываю язык, не давая ему ответить. Односложный ответ не устроит Лекси.
– Лааадно, – растягивая слово, говорит девушка и разворачивает меня на крутящемся стуле к себе лицом. – Ты хотя бы встретилась с ним?
– На полчаса, – мямлю я, вспоминая, как бесцеремонно Маркус вытащил меня из кинозала.
– А потом? – Лекси не отступает.
– Я должна была вернуться домой, – я осекаюсь. Это не мой дом. – То есть к Маркусу.
– Большего не расскажешь? – больше похоже на утверждение, чем на вопрос.
– Большего не расскажу, – киваю я. – Я позвала тебя не для разговоров. Ты должна меня напоить и заставить потанцевать, потому что я молодая девятнадцатилетняя девушка, которая должна веселиться.
Последнее предложение произношу довольно язвительно, и Лекси скептически глядит на меня. Затем выпиваю третью стопку текилы и прошу Хэнка повторить. Дедушка говорил, что Ван дер Мееры держат свое слово, поэтому сегодня я не разочарую ни себя, ни Маркуса.
***
Приятная легкость наполняет тело, все тяжкие мысли улетают из головы, и я расслабленно прыгаю по танцполу. Из меня танцовщица, как из слона балерина, но сейчас мне все равно. В самом центре бара под взглядами десятков людей я, подняв руки, кручу бедрами в такт песне. Лекси прижимается ко мне, и я приобнимаю ее за талию. Мы провоцируем всех представителей мужского пола, и, спорю на все фамильные драгоценности, утром мне будет чертовски стыдно, но сейчас я нуждаюсь в этом безумном веселье.
– Я хочу еще выпить, – тяжело и часто дыша, кричит Лекси. – Пойдем отдохнем.
На барной стойке нас уже ждут новые коктейли. Мне понравился какой-то мятный напиток, название которого я забыла после третьего стакана. На улице уже совсем стемнело, но город все еще живой. Все отдыхают в субботний вечер. Потягивая через трубочку божественный напиток, обмахиваюсь руками и пытаюсь охладиться хоть как-то. Пот стекает ручьями по спине, но рубашку все еще не снимаю. Возможно, я и пьяна, но не настолько, чтобы при людях ходить в той одежде (да это даже не полноценная одежда!), которую ношу в основном в качестве дополнительного слоя.
– Мер, ты обязана одолжить мне этот топ, – Лекси указывает на мой торс. – Конечно, у меня нет таких охрененных сисек, но я все равно должна его примерять.
На удивление, я не смущаюсь и прошу девушку не говорить так прямо, а громко смеюсь.
– У меня есть такой же белый, – сообщаю я, – могу подарить его тебе.
– Я буду… – Лекси не договаривает и переводит взгляд с меня на кого-то за моей спиной. На губах появляется хитрая ухмылка, и девушка шепчет: – А к тебе кое-кто идет.
Я не успеваю осознать, как на мои плечи ложатся мужские ладони. Гость наклоняется над моим ухом, и я слышу голос Джо:
– Привет, красотка.
– Джо! – радостно взвизгиваю я и кидаюсь парню в объятия. – Я так рада тебя видеть.
Язык немного заплетается, не успевая за моей проявившейся болтливостью. Тело Джо сотрясается от смеха.
– Вижу, вы решили повеселиться, девушки, – замечает Джо.
– Ты должен к нам присоединиться и попробовать этот чудесный напиток! – лепечу я, бедра вновь просятся танцевать.
Джо с улыбкой осматривает меня. Его взгляд ненадолго задерживается на моем декольте, но быстро возвращается к лицу. В металлической упаковке с салфетками я видела свое отражение: мои щеки красные без румян, которые я сегодня не наносила, как и остальную косметику кроме туши. Надеюсь, Джо не перестанет считать меня симпатичной из-за отсутствия макияжа.
Хэнк принимает заказ у парня, и приносит ему кружку темного пива. Лекси учтиво оставляет нас наедине и уходит болтать со своими одноклассниками, пришедшими в «Кривой рог» потусоваться. Она была права: здесь наливают всем. Делаю глоток своего коктейля, танцуя плечами с прикрытыми глазами. Даже с опущенными веками не могу не ощущать, как кружится комната.
– Ты в порядке? – вдруг спрашивает Джо. Я распахиваю один глаз и непонимающе кошусь на него. – Маркус выглядел неважно вчера, и вы так быстро убежали, словно кто-то умер.
– У меня нет никого, кто мог бы умереть, – да уж, шутка неудачная. И очень мрачная, хотя не скажу, что грустная. Я принимаю свою жизнь такой, какая она есть. Тоска по родственникам, половина из которых была мне чужой, не вернет их. – Прости, с чувством юмора у меня плохо.
Джо недоверчиво улыбается, пытаясь понять, точно ли это уместно. Откашливаюсь от сложившейся неловкости и продолжаю:
– Да, были кое-какие проблемы, но мы все разрешили.
Страстным поцелуем на столе. Боже, надеюсь, что не ляпнула это вслух.
Джо не просит подробностей и просто кивает, облегченно расправив плечи. Он выглядит повеселевшим, чему я безмерно рада. Сегодня развлечение и забава – главное, а все остальное пусть катится к Маркусу. Джо сегодня довольно разговорчивый, но признаюсь честно, я слушаю его вполуха. Мне не нравится, что его болтовня мне неинтересна. Такое чувство, словно я использую его и вру. Стыд неподдельный и не вызван алкоголем. Джо милый парень, и я должна благодарить его за доброту, а не думать о мужчине, ненавидящем меня за мое происхождение. Маркус не заслуживает ни секунду нахождения в моих мыслях, однако именно он, к сожалению, заседает в голове и не собирается убираться оттуда.
– Хочу танцевать, – перебиваю его и спрыгиваю со стула. – Ты идешь?
Джо качает головой, делает глоток пива и говорит:
– Предпочитаю смотреть, как двигаются девушки.
То ли я совсем пьяна, то ли это был намек. Решив, что его фраза имела однозначный подтекст, я впиваюсь взглядом в его глаза и встаю посредине бара. В колонках начинает играть не свойственная этому месту песня «I see red». Она идеально подходит под танцевальные возможности моего тела. Когда певица начинает петь, я медленно спускаю рубашку, оголяя плечи. Джо закусывает нижнюю губу, его тело напрягается. Ненадолго останавливаюсь: я не хотела оказывать такое влияние на парня. Мое движение было скорее машинальным порывом, чем хитро продуманным действием. Меня не учили обольщению, и делать это с человеком, который не привлекает, точно нельзя. Немного сбавляю напор и продолжаю танцевать, стараясь не допускать таких же непристойностей. Закрываю глаза, правой рукой обнимаю себя, а левую поднимаю к потолку. Мои бедра вырисовывают круги в воздухе. Когда музыка ускоряется, мое тело вторит ей, отдаваясь мелодии. Песни льются дальше, а я продолжаю танцевать. После четвертой аудиозаписи я выдыхаюсь и возвращаюсь к Джо. Озорные чертята приветствуют меня.
– Мне нравится танцевать, – задыхаясь, бормочу.
Джо наклоняется к моему уху и шепчет:
– Мне нравится, как ты танцуешь. Ты очень красивая.
Я отвечаю на комплимент улыбкой. Затем Джо обвивает мою талию и усаживает на барну стойку. Мне становится не по себе: Маркус сделал это плавнее. Его прикосновения были теплее и бережнее. Для Маркуса я была невесомой драгоценностью, а для Джо собой. Наверное, дело в опыте. Мой сосед лет на десять дольше соблазнял женщин. Я стискиваю бедра, не пуская Джо на чересчур близкое расстояние, но его лицо опасно приближается к моему. Весь воздух выбивает из легких, когда парень хрипит возле моих губ:
– Можно я тебя поцелую?
Маркус не спрашивал разрешения. Я не хочу целоваться с Джо так же сильно, как хочу делать это с мужчиной, живущим со мной в одном доме. Сомнения сильны, и я не знаю, что должна ответить. Следует ли мне позволять ему? Или все-таки послушать свою совесть?
К черту! Сегодня я не думаю о последствиях!
Едва заметно киваю и подаюсь навстречу Джо. Теплое дыхание щекочет кожу губ, и я приоткрываю рот, готовясь к поцелую – третьему в своей жизни и второму за сутки. Но кто-то отталкивает от меня парня и рычит:
– Как опекун Мередит запрещаю тебе приближаться ближе, чем на десять метров к ней. И тем более запрещаю опаивать ее, черт возьми.
Проблемы две. Во-первых, у меня нет опекуна. Во-вторых, Маркус здесь.
***
– Мередит, слезай со стойки, – шипит Маркус.
Я с вызовом выпрямляюсь, складываю руки на груди и продолжаю смотреть на Джо. Парень растерялся чуть меньше, чем вчера. Боковым зрением подсматриваю за Маркусом. Голубая фланелевая рубашка в клетку оттеняет яркий цвет разъяренных глаз, на шее пульсирует вена, густые брови с пробелами из белесых шрамов сведены на переносице. Так как я продолжаю молчать, за меня говорит Джо:
– Чувак, я довезу ее в целости и сохранности.
Парень поднимает руку, чтобы похлопать приятеля по плечу, но, кажется, все дружеские отношения у них закончились. Маркус почти прожигает дыру взглядом в голове Джо, предупреждая, чтобы руки он держал при себе. Когда мы оказываемся втроем, воздух вокруг пронизывается насквозь электричеством от напряжения. Где носит Лекси, когда она так нужна? Маркус отталкивает Джо, подступая ко мне. Я избегаю его взгляда, нарочно делая вид, что мужчины здесь нет, подпеваю шепотом песню и дрыгаю ногами, как маленькая.
– Девочка, не вынуждай меня, – едва слышно предупреждает Маркус.
– Джо, мы не досмотрели «Грязные танцы», – говорю я, натянув на губы сладкую улыбку, и беру со стойки закрытую бутылку с водкой, которую Лекси подливает в наши коктейли. – Может, пойдем в кино сейчас? В баре слишком много людей.
Парень не реагирует. Он неглупый и видит, что между мной и Маркусом проходит битва с вербальным оружием. Монтгомери оскаливается и рявкает:
– Мы уезжаем домой сейчас же.
– Чувак, Мередит не хочет ехать с тобой, – вступается Джо.
Однако становится слишком поздно. Маркус не слушает его, руками обхватывает мою талию и закидывает к себе на плечо, как мешок с картошкой. Моя голова врезается в его спину. От резкого переворота на сто восемьдесят градусов хмельной организм испытывает сильнейший шок, тошнота подступает к горлу. Вместо протеста из горла выходит кряхтение. Маркус одной рукой удерживает меня за бедра, не давая соскользнуть с его плеча. Ударяю его по ноге, чтобы он отпустил меня сейчас же, руку пронзает боль, словно я врезала не человеку, а камню. Бутылка чуть не выскальзывает и не падает на пол, но я спасаю свою драгоценность.
– Поставь ее на ноги, черт возьми, – с моего ракурсы вижу, как к нам приближаются ботинки Джо. Исцарапанные, с потертыми носками и заржавевшей молнией.
Маркус издает гортанный рык и рычит:
– Я ее опекун, так что я буду решать, что ей делать и когда. Сейчас Мередит едет со мной домой, где будет сидеть до тех пор, пока я не разрешу ей выходить.
Я замираю. Его командирский тон не пугает, а будит нечто странное. Странное покалывание распространяется по животу и бедрам. Перестаю сопротивляться, расслабляю конечности, позволяя тащить себя на выход. Джо умолкает и не препятствует ему. Маркус берет мою куртку со спинки и, нащупав в заднем кармане штанов ключи от пикапа, достает их.
