Миранда Эдвардс
Завещание на любовь
«Неудивительно,» – мысленно ворчу. Если у него в багажнике лежат документы, из-за которых могут посадить добрую часть верхушки Нью-Йорка, то файлы, хранящиеся в его компьютере, отправят их на пожизненный срок.
– Кайл, пожалуйста, мне правда очень нужно прочитать это письмо, – почти скулю я. Кайл проводит рукой по своему ежику на голове, поджимает губы, все еще сомневаясь, стоит ли мне помогать. Возможно, он не хочет нарываться на гнев Маркуса после той дикой ссоры из-за университета, но я слишком хочу узнать правду. – Обещаю, я не скажу, что ты дал мне пароль.
Складываю руки на груди в замок, словно решила помолиться, и выпячиваю нижнюю губу. Кайл сдается и, опустив голову, выдает мне пароль. «МК141821». Догадываюсь, что первые две буквы – Маркус и Кайл.
***
Компьютер Маркуса – такой же склад маньяка, как и его стол. Меня снова передернуло. Кайл открыл браузер и почту, а сам ушел к бассейну, чтобы сторожить все входы. Он сказал, что стеклянные стены кабинета скроют меня, если Маркус вдруг вернется. Если наш план накроется, то плохо будет только мне. Маркус и не вспомнит, что Кайл дал мне пароль, зато он прекрасно поймет, что я искала. Не хочу, чтобы он ненавидел меня или считал, что я врала ему.
Так-с. И где же найти «нью-йоркскую бомбу»? Куча папок с проектами разных строений по всему миру, договоры из компании «Монтгомери Интерпрайзес», есть отдельная папка со штрафами Кайла, еще одна – с документами об опекунстве. И вот наконец в хранилище под названием «Адское отродье» я нахожу файлы с завещанием Квентина Монтгомери и речью в честь его похорон.
«Дорогие гости, понимаю, что вы чрезмерно расстроены смертью моего почившего отца, но я здесь не для того, чтобы восхвалять его. О мертвых надо говорить либо хорошо, либо никак, но все должны знать, кем был Квентин Монтгомери.
Вором, убийцей и монстром.
Я расскажу вам все о нем и о его подельниках. Для начала я написал заявление в полицию, которое отправится через несколько часов. Сейчас я просто хочу предупредить всех тех сволочей, которые помогали Квентину Монтгомери. Вы больше не в безопасности, ребята, и можете позабыть про это чувство навсегда».
Речь не закончена, но это не столь важно. Маркус не лгал. Он действительно хотел рассказать все общественности, выдать каждый грязный секрет своего отца. Улыбка расползается по лицу. Не скажу, что я жалела о нашей связи, но то горькое послевкусие лжи чувствовало все тело. Теперь оно исчезло, а чувства, которые я испытываю к Маркусу словно усилились в разы.
Я собираюсь закрыть все вкладки и скрыть следы своего вторжения, однако Кайл неожиданно восклицает:
– Шухер! Папа зашел в дом!
Подпрыгиваю на кресле, от нервов руки трясутся и нажимают на лишние кнопки. Вместо того, чтобы выключиться, компьютер пищит и тарахтит. Черт!
– Мер, поторопись, – шепчет Кайл возле двери, затем резко отпрыгивает от нее и с фальшивой радостью кричит: – Привет, папа! Ты рано, неужели Лу отпустила тебя так быстро?
Компьютер зависает. Отлично! Я узнаю тяжелые шаги Маркуса, и мой нос будто улавливает его аромат сквозь стеклянные стены. Залезаю под стол, словно это поможет мне исчезнуть из кабинета, и наблюдаю за двумя мужчинами Монтгомери. Кайл в своей идиотской футболке распахивает свои объятия для отца, который явно озадачен поведением сына, прижимает его к себе чересчур крепко и разворачивает их. Парень поднимает руку и губами произносит:
– Торопись!
Наконец компьютер поддается и закрывает все вкладки, а затем и выключается. Кайлу надо как-то увести отсюда Маркуса, и он прекрасно это понимает.
– Папа, слушай, мне надо серьезно с тобой поговорить, – лепечет парень. Его глаза мечутся из стороны в стороны, пока он пытается придумать что-нибудь необязательно вразумительное. – Понимаешь, мы так давно с тобой не общались. И я давно хотел кое-что сказать, но все не было повода.
Маркус стонет и, прикрыв глаза, поднимает голову к потолку. Кайл натягивает широченную улыбку, которая скорее пугает, чем располагает к себе. А меня она заставляет хихикнуть. Тут же захлопываю свой рот ладонью, чтобы не выдать себя.
– Только не говори, что ты начал употреблять наркотики! – стонет Маркус, устало потирая лицо. – Героин, кокаин или что-то другое? Клянусь, я поседею до сорока с тобой.
Улыбка сползает с лица Кайла. Он надувается, как обиженный индюк, затем подносит пальцы к носу и будто втягивает что-то в ноздри, пародируя наркомана. Маркус дает ему неслабый подзатыльник, и я снова беззвучно смеюсь. Кайл не останавливается и добавляет:
– Я один раз курил травку, но разговор не об этом.
Маркус снова замахивается, но парень успевает отбежать.
– Хватит драться! – вопит Кайл. – Пойдем на кухню и там поговорим.
– Думаю, я должен выпить, – ворчит Маркус и уходит вниз по лестнице.
Кайл ждет, когда отец удалится на достаточное расстояние, и заглядывает в кабинет. Я аккуратно вылезаю из-под стола. Кайл выглядит недовольным, но ни в чем не обвиняет меня и просто говорит:
– Быстрее в свою комнату. Лучше запрись, потому что я собираюсь признаться отцу в каком-нибудь грехе, за что он меня точно убьет.
– Спасибо, – благодарю его я и автоматически прижимаюсь к нему всем телом.
Кайл как будто смущается, помедлив с ответными объятиями, однако быстро приходит в себя и гладит меня по спине, опустив свой подбородок на мой затылок. Мы отпускаем друг друга и расходимся. Сердце колотится от счастья. Я свободна, я могу отдаться своим чувствам и быть с тем, от кого у меня кружится голова, подкашиваются коленки и кожа покрывается мурашками. В эйфории я залезаю в постель и засыпаю. Последние сутки хорошенько потрепали меня и в хорошем, и в плохом смысле.
***
Когда я открываю глаза, на улице уже потемнело. Желудок просит еду, поэтому следует ему помочь. На кухне сидит задумчивый Кайл. Он одет в нормальную одежду и выглядит очень уставшим и немного грязным. Его глаза периодически закрываются, пока парень пытается съесть мясо. Я с улыбкой наблюдаю за ним в углу, пока Кайл не замечает меня. Он с трудом изображает подобие приветствия, махнув мне рукой.
– Я прикрыл тебя, но теперь целый месяц буду убирать за Кларой и другими лошадьми, а еще он заставил меня красить и ремонтировать амбар, – сонно бормочет Кайл с одним закрытым глазом. – Надеюсь, ты нашла, что хотела. Так мне будет легче убирать дерьмо и дышать краской.
Достаю остатки овощей и нарезаю их в салат. Стоит съездить в город за продуктами, потому что я не могу питаться одними белками, как Маркус. Мне нужны хоть какие-то углеводы кроме макарон.
– Да, я обязана тебе, – забираю опустевшую тарелку у Кайла и ополаскиваю ее. Поворачиваюсь к парню и еще раз благодарю: – Правда, Кайл, спасибо большое.
Он хочет посмотреть на меня, но он настолько устал, что не может даже выпрямиться. Кайл снова поднимает руку и взмахивает в жесте «да брось».
– Ты доберешься до комнаты, или тебя довести? – усмехаюсь я.
Вместо ответа Кайл поднимается и ползет в сторону своей спальни.
– Доброй ночи, Мер-мер, – бросает он на прощание и скрывается из моего поля зрения.
На улице ночь, но спать мне не хочется от слова совсем. Зато есть отличное настроение и желание сделать приятно Маркусу, извиниться перед ним без слов. Он никогда не узнает, что я натворила. Быстро мою за собой посуду, в ванной привожу себя в порядок, чищу зубы, а в комнате надеваю кружевное белье и пеньюар. Наконец-то настал день, когда такая одежда мне понадобилась. Стилисты бы порадовались. Сердце тарабанит в груди, а тело уже жаждет исполнения задуманного.
Дверь в комнате Маркуса не заперта, слышится его размеренное дыхание, но мужчина не спит. Из спальни доносится шуршание страничек: Маркус читает. На цыпочках пробираюсь внутрь, и у меня перехватывает дыхание. Маркус лежит на белых простынях, скрестив ноги, его тело расслаблено, а взгляд сосредоточен на книге. Настольная лампа – единственный источник освещения в комнате. Лучи падают на лицо и обнаженный торс Маркуса. Половица скрипит – я рассекречена. Но на то и был расчет. Маркус крепко стискивает челюсть, и по его лицу ходят желваки. Глаза в одночасье темнеют, пресс напрягается. Чувствую, как под его взглядом мои соски твердеют, а жар стремительно распространяется с живота по всему телу.
– Я заходил к тебе, – хрипит Маркус и откладывает книгу, не разрывая зрительного контакта. – Ты спала.
Утвердительно киваю и начинаю развязывать пояс халатика. Полы пеньюара распахиваются, и из-под них показывается тонкая полоска оголенной кожи.
– Я спала, но сейчас – нет, – шепчу я и тянусь к ткани на плечах, немного приспуская ее. – Не поможешь мне? Здесь как-то душно.
Маркус словно теряет дар речи, однако он все еще может двигаться. Молниеносным движением он приближается ко мне, перехватывает мои руки и снимает пеньюар, бросив на пол. Прикусываю губы, наблюдая, как бегает взгляд Маркуса от моих глаз до губ. Я наклоняюсь вперед и оставляю на его шее легкий, едва ощутимый поцелуй. Но этого достаточно для того, чтобы свести его с ума. Маркус впивается в мой рот с напором и желанием, а его руки уже тянутся к застежке бюстгальтера. Язык мужчины пробегается по моим губам. Кладу руки на его шею и прижимаюсь ближе. Когда его горячая кожа прикасается к моей, я тихо стону от наслаждения.
– Надеюсь, ты выспалась, потому что я собираюсь выжать из тебя все соки, Мередит Ван дер Меер, – голос Маркуса похож на рычание.
– Взаимно, Маркус Монтгомери, – твердо и немного с вызовом отвечаю я.
Бюстгальтер летит на пол, а дальше нами овладевают животные инстинкты. И мы оба ничуть не сопротивляемся. Мне не хочется думать о том, кто я для него, что нас ждет. Этот момент – все, что у нас есть. Никто из нас не хочет портить его. Прошлое, настоящее, будущее – ерунда. Мы находимся в нашем мире, а на остальных – плевать. Наслаждение и похоть слились воедино, как и наши тела.
Глава 20
Мередит
Погода в Вайоминге очень странная. Недавно мы ходили в куртках, а сейчас тепло даже в футболке и шортах. Однако вместе с теплом на нас свалился настоящий библейский потоп. Дождь хлещет почти каждый день, а гром и молнии усиливают его мощь. Однако в такой погоде есть своя романтика, и мы с Маркусом вдоволь наслаждаемся ею и друг другом. Я бы сравнила нас с кроликами, только мы спариваемся ради удовольствия.
Ужасное слово. Надо вычеркнуть его из своего лексикона…
Сегодняшний день не стал исключением. С самой ночи льет дождь, утро мы с Маркусом провели в объятиях друг друга, а потом он уехал по делам. Я решила занять себя учебой, потому что мои кураторы уже отправили мне с десяток писем о моей ухудшившейся успеваемости. Я не стала расписывать весь ужас моей жизни, поэтому просто начала выполнять все мои долги. Несмотря на раннее время суток, на улицей кромешная тьма, только уличные фонари освещают дорогу возле особняка.
От экономической теории у меня уже голова идет кругом, все слова сливаются в бессвязную кашу. Периодически мигающие люстры окончательно меня доводят, и я откладываю книгу и плюхаюсь на кровать. Хочу поплавать в бассейне. Мои конечности нуждаются в расслаблении. Телефон вибрирует в кармане. Достаю его, вижу сообщение, и от восторга на лице появляется улыбка.
«Мне скучно. Из-за дождя мы застряли в домиках, а здесь куча рабочих, которые не в курсе, что есть слова кроме мата… – я прямо чувствую, как Маркус тяжело вздыхает, и ухмыляюсь. – Надеюсь, у вас дома веселее».
Быстро печатаю ответ:
«Весело, как в морге. Экономическая теория хуже математического анализа. Как ты не сошел с ума, пока учился?»
«С чего ты взяла, что не сошел?) А сейчас окончательно свихнусь…»
«Одного сумасшедшего нам хватит, поэтому я пошла плавать,» – отправляю последнее СМС.
Уже собираюсь отложить телефон, но в голову приходит другая идея, и я запираюсь на замок. На мне не самая сексуальная одежда, но думаю, что это не столь важно. Из комода достаю купальник, купленный в городе, кидаю его на постель, причесываюсь и начинаю записывать видео, присев на корточки.
– Лучше надень наушники и отойди подальше от людей, – понизив голос, шепчу я. – Мне нравится, когда ты немного сумасшедший, а не чокнутый.
Отхожу от кровати достаточно далеко, чтобы меня было видно почти в полный рост. Слегка наклоняюсь вперед, и футболка падает с плеч, обнажая ключицы. Пальцами пробегаюсь по бедрам, веду руками выше, залезая под одежду. Не раздеваясь, сжимаю груди в ладонях. Как удачно, что я не надела бюстгальтер. Мое поведение – дразнящая игра. Направляю взгляд на камеру, представляю, что телефон – это Маркус. Воображаю, что он сидит здесь, наблюдает за мной, улавливает каждое движение. Разворачиваюсь спиной к камере, хватаю край футболки и медленно стягиваю ее через голову. Встряхнув волосы, прикрываю грудь рукой, медленно разворачиваюсь к телефону и немного кручусь.
Разум отделен от чувств и инстинктов. Я делаю глупость, этот выкрутас – высшая степень пошлости.
Спускаю трусики и кидаю их на кровать. Руки мимолетно прикасаются к киске. Мое представление почти окончено – остаются лишь маленькие штрихи. Медленными движениями натягиваю черный купальник. Топ плотно прилегает к груди, а низ довольно консервативно прикрывает ягодицы. Пусть купальник не самый симпатичный, но лучше того ужаса, который купил мне Маркус. Присаживаюсь на колени перед телефоном и сладко шепчу:
–А теперь я действительно иду плавать.
Подмигнув на прощание, я выключаю видео и тут же оправляю Маркусу. Убедившись, что оно доставлено получателю, я с полотенцем наперевес иду к бассейну. После часов сидения за компьютером вода словно проникает под кожу и расслабляет каждую мышцу и кость. Зависаю на середине бассейна, лежа на спине. Вода прохладнее, чем я ожидала. Возможно, Маркус выключил обогреватель из-за наступления весны. Перед переездом в Джексон я читала, что в горах есть водопады и озера. Надеюсь, когда-нибудь побываю там. С Маркусом или одна. Первый вариант, разумеется, предпочтительнее. Как только вспоминаю про мужчину, телефон пиликает, как заведенный. Видео просмотрено. Тело трепещет: реакция именно такая, которую я хотела получить. Хотя он, может быть, просто отчитывает меня.
Свет вдруг тухнет. Лампы вырубаются, обогреватели одновременно щелкают, выключаясь. Дом погрузился во тьму. Из-за гробовой тишины, поглотившей особняк, завывания ветра словно стали громче. В помещении настолько темно, что я не вижу дальше своего носа. Вода холодеет с каждой минутой. Бассейн слишком большой и выбраться без света я не смогу. Я могу поскользнуться и снова удариться головой. Мне хватило того происшествия с Маркусом в ванной. Может быть, электричество включится? Интересно, как дела в городе.
Со стороны лестницы слышатся шаги, а следом появляется луч фонаря. Кайл, ругаясь себе под нос, поднимается на второй этаж и, судя по всему, ищет меня. Увидев мою голову, торчащую в воде, парень подходит к бассейну и констатирует:
– Вышибло пробки. Прощай, цивилизация.
Подплываю к бортику, где стоит Кайл. Парень берет с лежака полотенце, протягивает руку и помогает мне вылезти из бассейна. Кайл не отступает ни на шаг и не отворачивается, хотя я стою полуголой перед ним. Может, стоит его попросить не смотреть? Но это прозвучит глупо, потому что в доме кромешная тьма. Я чувствую его взгляд на себе и плотнее закутываюсь в полотенце.
– Чем еще удивишь, капитан очевидность? – ворчу я, постукивая зубами. Как-то слишком резко похолодало.
Кайл направляет фонарик прямо на мое лицо, ослепляя меня, и осматривает его.
– У тебя синие губы, – таким же будничным голосом отвечает он, и я не могу сдержать смешок. – Я разжег камин в гостиной, пойдем. Тебе надо погреться.
– Мне бы в душ для начала сходить, – говорю я, переступая с ноги на ногу.
Не дай Бог, я снова свалюсь с простудой, как весной. Маркус опять будет пичкать меня теми ужасными таблетками и держать в постели. Хотя насчет последнего пункта я не буду возражать, если он составит мне компанию.
–Увы, без электричества вода не польется, – Кайл кладет свободную руку на мои плечи, приобнимая меня, и ведет в сторону спальни. – Не спорь и надень что-нибудь потеплее.
У семейства Монтгомери что, в мозгу есть какая-то кнопка командира? Почему они вечно всем указывают? Переодевшись, присоединяюсь к Кайлу в гостиной. Он разложил плед перед камином и принес еду. Я замираю в трех метрах от огня. Языки пламени начинают двигаться яростнее и опаснее. Все то время, что я провела с Маркусом, огонь всегда был вдалеке. Он не пугал, потому что у меня был защитник. А сейчас, когда я вновь вижу огонь без закрывающего мой взор мужчины, мой страх вернулся. Не с прежней силой, нет. Но я каждым миллиметром кожи чувствую обжигающий жар искр. Сердце пропускает удар от страха, и это не остается незамеченным. Кайл, секунду назад поедавший мороженое, проглатывает еду и спрашивает:
–Все в порядке?
Коротко киваю. Парень протягивает мне руку, и я хватаюсь за него, как за спасательный круг. Огонь стал концом для моих родителей и чуть не убил меня, но мне необходимо справиться с глупым страхом. Трусость – последнее, что мне сейчас поможет жить. После смерти дедушки и бабушки я зажалась в себе: бойкая девочка, которую отстраняли за драки, вдруг превратилась в… меня. Тихая, закомплексованная мышка, пытающаяся очистить свое грязное происхождение и исправить ошибки родителей. Я потеряла себя уже давно.
Набираю в легкие побольше воздуха и сажусь рядом с Кайлом. Он протягивает мне мороженое и чистую ложку. На импровизированном столике из подноса лежит все мороженое, колбасы и другие скоропортящиеся продукты.
–Ты решил спасти еду? – усмехаюсь я.
Кайл запускает в рот ломтик колбасы и закусывает фисташковым мороженым. Парень угадал и отдал мне шоколадное, мое любимое. Вообще не помню, чтобы Маркус закупал в дом сладкое. Его морозильник обычно забит мясом и рыбой. Без большого количества белка он не стал бы таким… спортивным. Давай честно, Мер, что ты подумала на самом деле?
– Я что, зря выкинул добычу отца? Я не допущу смерть этого прекрасного десерта! – Кайл гордо задирает подбородок, и я не могу сдержать смех. Парень задумывается о чем-то, вдруг тянется к моему лицу и протирает мою щеку. Я удивленно уставляюсь на Кайла, пока тот мягко гладит мое лицо. Монтгомери младший опускает руку и подмигивает. – Ты испачкалась.
Благодарно ему улыбаюсь. Щеку греет мягкое прикосновение пальцев Кайла. Его широкая улыбка как-то волшебно действует на меня. На душе становится тепло. Чувствую, что Кайл хороший человек. Он проще, чем Маркус, потому как его демоны не скрываются под шрамами. Это отнюдь не плохо. Его легкая и понятная натура притягивает, поэтому к нему и тянутся люди. Мало кто любит трудности. Однако в Маркусе меня привлекает именно та тьма, что обычно отталкивает других.
До сих пор я этого не понимала.
Несмотря на пламя в камине, я замерзла. Фен был бы сейчас кстати. Кайл словно читает мои мысли, взяв плед, накидывает его нам на плечи и подсаживается ближе. Наши руки находятся очень близко, что согревает мои замерзшие пальцы. Я немного сдвигаюсь, потому что мы сидим чересчур близко. Кайл поправляет плед, и мы снова оказываемся рядом.
–Мер-мер, ты не хочешь погулять в городе, когда апокалипсис закончится? – предлагает он, смотря прямо в мои глаза. – Это, конечно, не Нью-Йорк, но и в Джексоне есть на что посмотреть. Когда дороги немного просохнут мы сможем съездить к водопаду. Есть здесь один, у которого не трутся туристы.
Идея неплохая. Мне как раз хочется встретиться с Лекси. Последняя наша встреча прошла, мягко говоря, странно. Заодно я бы убедилась, не видела ли она ничего лишнего тем утром после пожара.
– Да, конечно, – улыбаюсь в ответ Кайлу. Парень снова заедает мороженое колбасой, и я морщусь. – Ты издеваешься над едой.
Парень с набитым ртом ахает и возражает:
– Попробуй, это очень вкусно!
Я заливаюсь хохотом, когда Кайл с серьезным лицом пытается всучить мне кусочек мяса покрытый тающим мороженым. В итоге мы пачкаемся и смеемся еще громче. Разговаривать с Кайлом приятно и легко. Слова сами льются, как вода. Любая тема – от погоды до политики – действительно приносит удовольствие и радует что ли. Я не задумываюсь об уместности тем, что мы поднимаем. Пусть в первую нашу встречу Кайл хотел – я готова поклясться всем своим наследством – убить или выдворить из дома, сейчас он импонирует мне, и, кажется, это взаимно. Улыбка не сходит с моего лица уже больше часа, и все это время мы говорим.
Дождь потихоньку перестает барабанить по крыше и затоплять весь двор. Ветер утихает, как и ураган. Как раз в этот момент входная дверь распахивается, следом слышатся громкие шаги и много ругательств. Маркус, промокший до нитки, едва ли не забегает в гостиную. Его разъяренный взгляд заставляет нас замолчать. Наши глаза встречаются, и у меня перехватывает дыхание. Не понимаю, дело в моем видео или день не задался? С полов синей клетчатой рубашки капает вода, волосы разметались по лицу, но самое главное – его футболка. Мокрая, облепившая каждую мускулу могучего мужского тела. Медленно глотаю ком, вставший поперек горла, и произношу:
– Привет, Маркус.
Мой голос звучит как-то непривычно хрипло. Мужчина сжимает кулаки, сдерживая в них все свои эмоции. Маркус кидает на столик папки и подходит ближе к нам, не ступая на ковер. Его плечи быстро поднимаются и опускаются. Маркус очень раздражен.
– Привет, – сквозь зубы говорит он. – Почему ты мокрая?
Сердце подскакивает в груди. Он прекрасно знает, что я делала.
– Мер купалась, когда отключили электричество, поэтому мы тут греемся и ждем конца, – Кайл отвечает за меня и поднимается на ноги. – Вижу, ты тоже где-то купался.
Маркус не отвечает на подкол Кайла. Мужчина делает глубокий вдох и, изобразив нечто, издалека напоминающее дружелюбие, а вблизи похожее на желание кого-нибудь придушить, цедит сквозь плотно сжатые зубы:
– Мередит, пойдем наверх. Я врублю электричество, и ты сможешь ополоснуться в душе возле бассейна и высушить голову. Мы с Кайлом не будем мешать.
По телу пробегаются мурашки. Не могу пересилить себя и отвести взгляд от Маркуса, его глаза ловят меня в свой плен. Я бессильна, обезоружена и зачарована. Онемевшие ноги сами поднимают меня и несут в его сторону, но прежде я бросаю Кайлу, мелком глянув на него:
– Спасибо, что посидел со мной. Я была рада поговорить.
– Без проблем, – отсалютовав мне, отвечает Кайл.
Маркус пропускает меня вперед, и мы скрываемся на втором этаже. Кровь приливает к чувствительным частям тела, предчувствуя приближение взрыва мужских эмоций. Как только мы достигаем ванной, Маркус заталкивает меня внутрь и шипит:
– Только попробуй уйти.
Мужчина стаскивает с себя промокшие рубашку и футболку и кидает в корзину для белья, показывая мне свое точеное тело. Пусть в доме темно, но я вижу каждый изгиб татуировок на крепком торсе. Хочу прикоснуться к нему, но Маркус взглядом припечатывает меня к месту и уходит. Через несколько минут, которые длились целую вечность, включается свет, а затем появляется и Маркус. Он запирает дверь на замок и осматривает меня. Досада от того, что я одета в неприглядный свитер и спальные шорты, берет свое. Переступая с ноги на ногу, жду его дальнейших действий. В ледяных глазах играет неистовое пламя. Маркус издает гортанный рык и за мгновение оказывается около меня. Я машинально протягиваю руки, обнимая его за шею, но у него другой план. Маркус разрывает кольцо моих рук на своей шее, впечатывает меня в стену и поднимает их над нашими головами, крепко захватив в замок. Его тело загоняет меня в ловушку, из-за которой я не могу шевельнуться.
– Что нахрен за представление ты устроила? Ты хоть представила, какого было смотреть это гребаное видео, находясь на другом конце города, мисс Ван дер Меер?! – Маркус ставит вторую руку рядом с моей головой и, опираясь на нее, отодвигается так, что единственное место, где мы прикасаемся друг к другу, – мои запястья, зажатые его ладонью. – Какого черта ты не отвечала на мои сообщения?
Я уже собираюсь ответить, как вдруг Маркус опускается к моей шее и проводит языком от ключицы до левого уха. Пытаюсь выгнуться, чтобы ему было удобнее, но он тут же отстраняется. Недовольно стону и вытягиваю вперед ногу, стараясь обхватить его бедра и подвинуть к себе ближе. Маркус облизывается и хрипло приказывает ответить ему, смотря в мои глаза и словно что-то ища в них.
– Я забыла телефон у бассейна, – мой голос напоминает писк раненой птицы. Черт бы его побрал… – А потом пришел Кайл и…
– Нет-нет, – Маркус перебивает меня и мотает головой. – Не оправдывайся. Ты виновата.
Сердце подпрыгивает. Голова заполняется воспоминаниями о роковой ночи, изменившей все между нами. Задница начинает гореть от фантомной сладкой боли.
– И что же ты сделаешь? – шепчу я, приблизившись к лицу Маркуса. – Накажешь меня?
Вожделенные мною губы изгибаются в коварной и зловещей ухмылке. Маркус что-то задумал.
– Именно это я и сделаю, – Маркус отпускает меня и резко отдаляется. Он опирается на край раковины и скрещивает руки на груди, будто защищается. От меня? – Снимай свитер.
Я, не думая ни секунды, подчиняюсь.
– Медленно, – добавляет он.
Кидаю свитер на пол и жду следующего указания. Моя грудь быстро вздымается из-за частого дыхания, Маркус тоже сдает свои позиции. Пульсирующая венка на лбу выдает его. Я снова мысленно ругаю себя. Ну серьезно, почему из всех кружевных орудий пыток я надела этот дурацкий топ от Calvin Klein?
– Шортики, – продолжает Маркус. Спускаю резинку до колен и кидаю их к свитеру. – Разденься полностью.
И вот я снова нагая перед ним. От влажных волос становится немного холодно, соски твердеют, и это не ускользает от Маркуса. Его бровь со шрамом ползет наверх. Со временем я перестала замечать все белесые полосы на его лице. Более грубые и выпуклые шрамы все еще дают о себе знать, но не как о недостатке. Для него они противны, а для меня любимы. Прикасаясь к ним, я словно сближаюсь с Маркусом и узнаю темные уголки его души. Бог или кто-то другой создал его идеальным.
Маркус твердо встает на ноги и раздевается. Его сырые штаны летят в корзину, боксеры также не задерживаются. Теперь я могу увидеть, как он хочет меня. Сильно. Чертовски сильно. На все сто по десятибалльной шкале.
Мы долго смотрим друг на друга. Я жду, что Маркус придумает дальше, а он изучает каждый изгиб моего тела, которое знает уже лучше, чем я сама.
– Заходи в душевую, – говорит он.
Я забираюсь за стеклянную стенку, а Маркус встает рядом и включает воду. Горячие струи с силой ударяют в мою спину.
– Развернись, – хрипит мужчина.
Маркус берет шампунь и начинает намыливать мне голову. Его огрубевшие пальцы с необычной нежностью моют мои волосы и смывают пену. Если это наказание, то пока я не улавливаю его суть. Маркус берет свой гель для душа и без мочалки намыливает мою спину. Его руки мучительно медленно опускаются ниже, и я наконец осознаю его цель. Мужчина наклоняет меня, расставляет мои ноги чуть шире и садится на корточки. Его пальцы нарочито задевают чувствительное и разгоряченное место между бедер, распаляя меня, но не давая того, чего я хочу. Я невольно дергаюсь навстречу его руке и кончик большого пальца входит в меня. Маркус позволяет мне на секунду насладиться и опуститься еще на сантиметр, но затем он вытаскивает палец и продолжает мыть меня. С моих губ срывается громкий стон отчаяния. Соски болезненно сжимаются, и я обхватываю правую грудь одной рукой, чтобы хоть как-то унять невыносимую боль. Маркус легонько ударяет по ладони, хватает меня за запястье и заводит руку за спину. Я лишаюсь единственной возможности унять свое желание.
– Ты меня мучаешь, – стону я.
Маркус разворачивает меня к себе лицом и вжимает в стену. Потом его рот приближается к моему уху, и мужчина низко отвечает:
–Так и было задумано, Мер.
Маркус проводит носом по моей шее, ошпаривая ее горячим дыханием, и резко разворачивает меня к себе лицом. Он выдавливает новую порция геля, размазывает его по плечам, затем направляется к шее и ниже. Когда длинные пальцы скользят по груди, я начинаю выходить из себя. Неудовлетворенность раздражает до чертиков. Маркус чувствует мое напряжение и продолжает извращенную игру, намыливая живот, бедра. Он снова испытывает меня, пальцем накрывает клитор и надавливает на него. Я изо всех сил стараюсь держаться, но мои глаза все же закатываются от этого никчемного действия. Закончив мое мытье, Маркус меняет нас местами и сам встает под душ, отвернувшись от меня.
– Можешь идти, – бросает он через плечо. Его спина, располосованная шрамами, выглядит очень напряженной, но чувствую, что мужчина ухмыляется.
Злость накатывает на меня, и я включаю ледяную воду. Холодные капли не успевают долететь до меня, потому что я выбегаю из душевой. Маркус вскрикивает и шипит от неожиданности.
– Можешь охладиться, – имитируя его тон, говорю я. Беру чистое полотенце, заворачиваюсь в него и убегаю в свою спальню.
Сукин сын.
Высушив голову, я возвращаюсь к учебе, но не могу ничего сделать. К черту все. Запираюсь на замок и ложусь спать. Засыпаю, конечно, ближе к рассвету.
***
– Господи, я не верю, что наконец все закончилось, Мер! – визжит Лекси в трубку. Девушка, запыхавшись, куда-то бежит. – Мы обязаны отпраздновать мое окончание школы! Идем сегодня гулять, а потом на вечеринку. Бывший одноклассник Кайла как раз собирает сегодня всех у себя.
Я не могу сдержать улыбку, вспоминая свое окончание школы. Мои любимые одноклассницы обклеили стены пансиона моими фотографиями из Forbes, когда я давала им интервью «Будущее Америки». Журнал пригласил всех подрастающих наследников, меня в том числе. Поэтому окончание школы для меня тоже было праздником, но на выпускной я не пошла по понятным причинам и уехала в Венецию, чтобы не видеться с родителями.
– Мы как раз собирались с Кайлом погулять, так что присоединяйся к нам, – отвечаю я. – Можешь приезжать к нам. Мы соберемся и пойдем праздновать.
Лекси как-то затихает, а потом спрашивает:
– Вы собирались погулять с Кайлом?
– Да, – говорю я, немного помедлив. Помню, она говорила о нем немного странно в день, когда я сделала себе пирсинг. – Ты против?
– Нет, конечно, нет! – тараторит Лекси. – Ты одолжишь мне что-нибудь из одежды? Я хочу сегодня выглядеть, как звезда.
Я смеюсь. Лекси невероятна. Странно, но я уже ее обожаю. Договорившись, что подруга приедет сейчас к нам, мы отключаемся, а я иду к Кайлу, чтобы уточнить, не против ли он погулять с Лекси. Думаю, он согласится. Все-таки они столько лет знакомы. Нахожу Кайла, лежащего на диване. Не могу сдержать ухмылку и, наклонившись над ним, спрашиваю:
