Миранда Эдвардс
Завещание на любовь
– Прости, – выдавливаю я.
Мужчина встает, огибает стол и подходит ко мне. Несмотря на усталость, он хорошо выглядит и чудесно пахнет ментоловым гелем для душа. Сквозь него чувствую запах табака и вдруг спрашиваю:
– Ты курил?
Маркус кивает и стыдливо поджимает губы. Знаю, что он пытается бросить, но не все могут побороться с вредной привычкой. Нас тянет друг к другу на каком-то подсознательном уровне, мы не замечаем, что встали еще ближе. Я чувствую жар кожи мужчина рядом со своими руками. Хорошо, что мы полностью одеты. Очень хорошо.
– За что ты извинилась? – Маркус поднимает руку и тянется к моим волосам, но резко одергивает себя.
Воздух становится густым, а наше дыхание – тяжелым. Все происходит обыденно: привычная реакция наших тел друг на друга, зрительный контакт и нестерпимое желание, выражающееся даже кончиками пальцев. Однако тоска делает этот момент не просто пошлым и страстным, а нежным и даже милым.
– Я вела себя, как ребенок, – шепчу я, переводя взгляд с ярко-голубых глаз на губы с маленьким шрамиком. Облизнув засохшие губы, продолжаю: – Не отблагодарила тебя за заботу. Спасибо, Маркус.
– Пожалуйста, Мередит, – хрипло отвечает, нависнув надо мной.
Не знаю, кто из нас сорвался первым, кто кого поцеловал. Но суть в том, что наши губы вновь слились в одно целое и медленно двигались, дразня возбужденные тела. Прильнув к его широкой груди, я не сдерживаю стон блаженства. Маркус издает гортанный рык, обхватывает мое лицо и проникает языком в мой рот, углубляя поцелуй. Как же я скучала… Поцелуй непонятный: он одновременно значит много и ничего. Мы попрощались и должны смириться, но почему же так приятно целовать его? Почему все тело льнет к Маркусу? Чем мне не угодил Кайл?
Кайл…
Если мы зайдем дальше, Маркус вновь будет винить себя. Довольно ему одному чувствовать себя предателем. Я не позволю ему отдуваться за нас обоих перед его совестью. Как бы наша связь не казалась правильной моему сердце, его разум не принимает ее. Пусть я эгоистка, готовая причинить боль другу, мне плевать. Мне, не Маркусу. Я отрываюсь от его губ и вглядываюсь в лицо самого прекрасного мужчины. Смятение и возбуждение. Скоро это пройдет, и Маркус поймет, зачем я это сделала и предала свои чувства. Отхожу на шатающихся ногах назад, а затем и выбегаю из кабинета. Мне снова больно. Прекратится ли это когда-нибудь?
Глава 26
Мередит
Полиция сдалась. Расследование зашло в тупик, и просвета не видно. Мы все уперлись в толстую и высокую стену. Преступник отлично справился и подчистил следы за собой. Получается, что в Нью-Йорке меня могут снова подкараулить. Чудесно. На следующий раз я могу лишиться не телефона, а жизни. Не знаю почему, но я не боюсь. Если так суждено, то что поделать? Однако Маркус и Кайл со мной не согласились. Их реакция на новости от детектива была довольно… бурной. Кайл закидал полицейских кучей вопросов и пытался предложить им варианты для продолжения расследования, а Маркус просто сквернословил, мешая полицию с грязью. Громко и так грубо, что мои уши чуть не завяли. Почему-то мне кажется, что дело не только в моей безопасности. Я до сих пор не знаю, о чем говорил незнакомец с Маркусом. Зато я помню его напуганное лицо в день возвращения после похорон.
Когда полиция покидает дом, мужчины Монтгомери продолжают свои споры. Сидя в кабинете, я только и делаю, что думаю о голосе того незнакомца. Есть ли шанс, что я его знаю? У него не было никакого примечательного акцента, а его лица я не видела. В отличие от Маркуса и Кайла я быстро бросила все мысли о преступнике и начала злиться из-за их гиперопеки.
– Черт, он же не убил меня, – выпаливаю я, прикрыв глаза. – Заткнитесь уже ради всего святого.
Ворчания стихают, и две пары глаз уставляются на меня. Кабинет Маркуса и так небольшой, а под взглядами он становится крошечным. Открываю глаза и осматриваю мужчин. Разъяренный Маркус сидит на своем кресле и испепеляет меня взглядом, а лицо Кайла вытягивается, и парень, качая головой, шокировано произносит:
– Не верю, что ты это сказала. Папа не сказал, что этот человек знает все наши тайны? Он говорил…
– Кайл, хватит, – останавливает парня Маркус. – Выйди и погуляй. Ты на взводе.
Маркус, не отрываясь, смотрит на меня. Голубые глаза на мгновенье кажутся черными из-за немой ярости. Честно? Он меня пугает, и я съеживаюсь. Кайл переводит взгляд на меня, и я, кивнув, говорю:
– Маркус прав. Ты не в себе.
Кайл проводит ладонью по своему ежику, поджимает губы, но все же уходит. В кабинете наступает тишина. Маркус хочет что-то сказать, однако почему-то молчит. Я разворачиваюсь к нему лицом и спрашиваю:
– Какие тайны ему известны?
Маркус ничуть не меняется в лице. Он будто превратился в каменную статую. Идеальный гнев. Поднимаюсь, подхожу к нему и накрываю его ладонь своей. Это был порыв. Так ведь поддерживают близких? Конечно, я хочу большего, чем легкое прикосновение к его огромной руке. Мечтаю хотя бы обнять его. Маркус так волнуется, что я даже не могу думать о себе или своей жизни. Я никогда не получала столько физических травм, а после знакомства с Маркусом то огонь, то вода, то еще что-то. И мне плевать на себя, а на него – нет. Маркус пересиливает себя и берет мою ладонь, сплетая наши пальцы. Милый, простой и очень непривычный жест. На секунду я представила нашу жизнь без сложностей и скелетов в шкафу… и на кладбище. Мы могли бы гулять по набережной, держась за руки, как сейчас, ходить на бранчи в любимую кофейню в Нью-Йорке. Хотя нет, мы бы не жили там. Мы бы поселились где-нибудь рядом с морем, но и часто возвращались бы в Джексон, чтобы не видеть серость и холод.
– Он знает о нас, Мер, – шепчет Маркус.
Делаю глубокий вдох. Ноги подкашиваются, и все тело пронзают странные ощущения. Страх, боль, разочарование. Наша тайна раскрыта перед плохим человеком. Если эта информация дойдет до прессы, в прессе будет много вопросов. Будут ли клиенты Маркуса рады, что он трахает несовершеннолетнюю? (Примечание от автора: никогда не поясняла это, но напомню, что Мередит уже девятнадцать, но во многих штатах совершеннолетие наступает с двадцати одного. Не волнуйтесь, Мер равноправный член общества, которому нельзя пить алкоголь. И все) Вряд ли. А обрадуются ли акционеры, узнав о моем романе с хозяином бывшей конкурентной фирмы? Очень сомневаюсь.
Но даже это не так пугает, как реакция Кайла. Один недруг знает о нас и легко может рассказать ему. Вот тогда и случится катастрофа.
– В моем телефоне… – выдавливаю я. – Там есть наша переписка с… видео. Боже, что я натворила?
Маркус качает головой. Его взгляд теплеет, а напряжение в теле уходит. Он смотрит на меня с невероятной нежностью. Чувство вины тает под его взглядом, и я слегка улыбаюсь, отдаваясь моменту. Наконец нам легко, и я не хочу упускать этот шанс. Маркус сказал, что скучает. Могу ли я ему наконец ответить? Он не обрадуется.
– Мы оба виноваты, – отвечает Маркус. – Мы всю жизнь учимся беречь свою личную жизнь. Переписки всегда опасны. Может, стоит отнести телефон к специалисту, проверить, не поставили ли туда жучков.
– Да, идея неплохая, – соглашаюсь я. – Я пойду, у тебя много дел, наверное.
Вижу, как Маркус мечется, но все же кивает, и я ухожу. Мысли клубом крутятся в моей голове: пожар, похищение телефона, вчерашняя упавшая ветка. Наверное, стоит прогуляться к озеру, все-таки тот звук кажется мне непростым. То ли паранойя, то ли интуиция. Лучше проверить в любом случае, поэтому мне стоит прогуляться. Завязав волосы на затылке и надев солнечные очки, я ступаю по знакомой тропе к озеру. В лесу не так душно, как под палящим солнцем, и даже немного дует ветер. Прохожу к берегу. Вода блестит и тянет к себе, но все же я здесь не для того, чтобы купаться. Медленно иду к тому месту, где злосчастная ветка упала на меня. Дерево выглядит здоровым, а вот ветка явно немного подпилена. Возможно, ее хотели убрать, чтобы не мешалась, но вот это было бы слишком большим совпадением. Осматриваю землю и в паре метров от дерева замечаю смятую пулю. Тошнота подступает к горлу, тело каменеет.
Никаких совпадений. В лесу не было охотников. Меня пытались убить.
Подбираю пулю и со всех ног мчу обратно. Воображение решает поиграть со мной: за каждым деревом вижу человека в капюшоне. Почти добираюсь до дома, как вдруг слышу писк. Звук настолько жалобный, что я останавливаюсь и опускаю взгляд на землю. На траве сидят два крошечных желтых утенка. Увидев меня, они испуганно пытаются убежать, но едва ли могут двигаться. Они голодные и уставшие. Наклоняюсь и аккуратно беру их на руки. Писк становится громче, и я успокаивающе глажу их по головкам.
– Где же ваша мама? – спрашиваю их, будто они могут ответить.
Вокруг ни единого намека на присутствие мамы-утки. Не знаю, что делать. Стоит ли забирать птенцов из их естественной среды? Скорее всего, нет, но они такие измученные. Господи…
– Я вас накормлю и дам поплавать, крошки, – пробормотав это, бреду к дому, но уже не так быстро. – Знаете, у меня тоже нет мамы. Я о вас позабочусь.
Утята стихают, словно понимают меня. Я вновь провожу пальцами по их мягким головкам и продолжаю говорить:
– Я живу с двумя мужчина. Да, сложная ситуация, но они милые. Один очень веселый и, наверное, умилится вам, а второй… хм… он будет ворчать, но вы сделаете такие же глазки жалобные, и он оттает. Поверьте, так и будет. Он кажется грозным и страшным, а внутри просто добрейший человек.
Черт, я нахваливаю Маркуса двум птенцам. Докатилась…
Утята немного отвлекают меня, но в дороге я все еще оборачиваюсь по сторонам. Дома тихо, все разбрелись по своим углам. Без лишнего шума пробираюсь на кухню и кладу утят на столешницу. Надо найти, чем их можно кормить. Гугл говорит, что молоко, пшеница и отруби подойдут, а Маркус как раз купил корм для куриц. Накладываю им все нужное, и птенцы тут же начинают есть. Думаю, им хочется поплавать. В раковине им будет вполне просторно. Как только они оказываются в воде, писк становится очень довольным и радостным.
– Вот так, малыши, плавайте, – наклоняюсь над ними и наблюдаю, как они плескаются.
Они такие милые! Маленькие беззащитные крошки.
За спиной слышатся шаги, а затем глубокий голос произносит:
– Мер… что за черт? Откуда в моем доме цыплята?
Я поворачиваюсь и, прикусив нижнюю губу, отвечаю:
– Это утята.
– Плевать, – брови Маркуса сводятся на переносице, а руки упираются в бока. – Какого черта ты их притащила сюда?
Маркус в смятении, но не зол. Его глаза наблюдают за утенком побольше, и взгляд смягчается. Для приличия, как я и говорила, он поворчит, а потом сам будет их гладить.
– Я нашла их на берегу, они были совсем одни… ну и…
– Ты притащила их сюда, – заканчивает Маркус за меня и устало прикрывает глаза. – Мер, ты же понимаешь, что они вырастут и перестанут быть такими милыми? Они будут крякать и много срать.
Надуваю губы, возможно, слегка манипулируя. Маркус видит мою мольбу и, выругавшись себе под нос, кивает головой.
– Я могу их оставить? – радостно щебечу я. Маркус снова кивает, и я хлопаю в ладоши. Беру его под руку, тащу к столешнице, чтобы он мог рассмотреть их получше. – Посмотри, какие они пушистые и взъерошенные.
Плечи Маркуса расслабляются, и мужчина опирается руками на раковину. Его глаза выдают, насколько он умилен. Зрелище довольно необычное: огромный зрелый мужчина с трепетом смотрит на маленьких птичек. Атмосфера такая милая, что губы растягиваются в самую большую улыбку, на которую способно мое лицо. Мы молчим, но слова и не нужны, потому что никто из нас не может выбросить двух беспомощных существ – сирот – на улицу. Воздух вокруг нас становится мягким и располагает к нежным жестам. Моя голова сама ложится на его плечо. Уютно и спокойно, но не так, как в его объятиях или… постели.
Мередит, прекрати!
Мои желания слишком все усложняют. Мне следует просто наслаждаться тем, что имею. И помнить, что я заварила кашу с Кайлом. Маркус на удивление не отлынивает. Его глаза опускаются на меня, и наши взгляды встречаются. Маркус проводит рукой по моим волосам, заряжая мое тело током. Его взгляд опускается на мои губы.
Мое тело и сердце кричат в унисон: «Поцелуй меня, пожалуйста! Возьми меня, я только твоя!» Но умом я понимаю, что Маркус не позволит себе сделать этого, он не разрешит себе поддаться.
– Эй, привет, – голос Кайла за спиной заставляет нас почти отскочить друг от друга. – Что тут происходит?
Я оборачиваюсь и вижу, что Кайл как-то странно на нас смотрит. Желудок скручивается в тугой узел от стыда, будто я сделала что-то ужасное, но разве смотреть на любимого человека так ужасно? Перевожу дыхание и понимаю, что Кайла смутили не мы с Маркусом, а плавающие утята.
– У нас новые питомцы, – тараторю я и натягиваю улыбку, игнорируя паршивое ощущение.
До самой ночи мы возимся с птенцами. Я дала им имена: Тедди и Чарли. Когда восторг начинает стихать, и все расходятся по своим комнатам, я вспоминаю о своем страхе. Смотря в окно, клянусь, вижу темную фигуру среди деревьев. На всякий случай подпираю дверь стулом и ложусь спать. Точнее пытаюсь уснуть, но ничего не получается. Спина ноет, а в ушах стоит свист летящей пули.
Проклятье!
Надо было сказать Маркусу, но он бы снова начал психовать. На этот раз повод, разумеется, был бы серьезным. Мои мысли возвращались к двум вещам: Бразилии и человеку, угрожавшему Маркусу. Что, если это был один и тот же человек? Но зачем ему вначале прятать дерьмо Квентина, а потом угрожать его семье и наследию? Черт, а зачем ему я? Голова гудит. Я всегда была плоха в загадках…
Солнце тем временем уже полностью входит в свои полномочия и освещает землю. Смысла пытаться спать нет, поэтому поднимаюсь с постели, убираю баррикаду и иду на кухню. Выпью кофе и проверю утят. Сегодня их первая ночь в амбаре, так что надеюсь, что с ними все хорошо.
Мои надежды разбиваются в пух и прах, как и мое сердце. Тедди и Чарли лежат у входа в дом с отрезанными головами.
***
Меня трясет. Горло болит от крика, на который сбежались Кайл и Маркус. Дело зашло слишком далеко, поэтому я вывалила им все, что узнала на озере. Тот человек оставил вполне красноречивое послание. Он может добраться до меня, но пока хочет играть и сводить меня с ума. Маркус много ругался и орал на меня, обвиняя в том, что я молчала. После того, как он остыл, он извинился и позвонил кому-то. К вечеру весь дом был обвешан камерами видеонаблюдения, а в деревьях спряталась машина с двумя охранниками, которые по очереди обходят дом. Маркус ушел в кабинет после обсуждения всех деталей, а Кайл отправился спать после тяжелого дня. Я подняла их рано, поэтому они вымотаны. Перед глазами маячат маленькие головы утят, и мне сейчас не до сна. Включив телевизор, уставляюсь на экран и смотрю какую-то передачу про акул. Да уж, подходящее время для того, чтобы узнать новое о кровожадных хищниках.
– Не спится? – Маркус плюхается рядом со мной и накрывает меня пледом.
Он выглядит уставшим и напряженным. Похоже, что он пришел сюда прямо из постели. Маркус одет лишь в пижамные штаны. У меня нет сил смотреть на великолепный мужской торс, поэтому накрываю его пледом. Не знаю почему, но он берет меня за руку. Жест без подвоха. Очень важный и простой.
– Спасибо, – благодарю Маркуса за заботу и за все, что он сделал сегодня. – Сон для слабаков.
Маркус хмыкает. Не поднимаю на него взгляд, не хочу уплыть из реальности из-за любимых глаз и губ. Потираю затекшую шею и разминаю одеревеневшие мышцы. Маркус молча встает и разбирает диван, чтобы я могла лечь. Я с удовольствием протягиваю ноги, а мужчина возвращается на диван и ложится рядом. Маркус притягивает меня к себе и укладывает голову на свою грудь.
– Попробуй уснуть, – шепчет он, обвивая мою спину руками и поглаживая меня по волосам.
Слезы жгут глаза. В этот момент я не хочу думать ни о чем. Мой Маркус вернулся ненадолго ко мне, и это чертовски приятно. Он ненадолго отодвинул стену, которую возвел между нами, из-за всего происходящего, и я почти рада, что меня хотели убить. Да уж, не самая здоровая мысль.
– Ты будешь рядом? – шепчу я в его грудь.
Мои руки обвивают его талию, а веки вдруг трепещут и закрываются. Под защитой я могу спать.
– Всегда, Мер.
Глава 27
Мередит
– Ребят, вы чего тут? – голос Кайла выводит меня из сна.
Открываю глаза и понимаю, что мы с Маркусом проспали всю ночь в обнимку. Моя голова прижата к его груди, а руки обвивают крепкую талию. На душе становится тепло от этого, но в то же время неловко от того, что Кайл увидел нас так. Маркус все еще крепко спит и мило посапывает. Окончательно придя в себя, отпускаю мужчину и толкаю его в бок, чтобы разбудить. Маркус морщится.
– Мы разговаривали и, кажется, уснули, – хриплю я сонным голосом.
Взгляд Кайла такой же странный, что был два дня назад, когда мы с Маркусом стояли и смотрели, как плескаются утята. Пихаю старшего Монтгомери еще раз, и он наконец-то открывает глаза. Он тут же смекает, что нас застукали, но не подает виду и спокойно здоровается с Кайлом. Маркус встает с дивана, помогает мне встать и объявляет:
– Я пойду варить кофе.
Смотрю ему вслед и думаю, понимает ли он, что скинул на меня всю ответственность. Кайл складывает руки в карманы своих спортивных штанов, словно ждет объяснений. Его глаза внимательно следят, улавливая каждое мое движение. Сглотнув образовавшийся в горле ком, спрашиваю:
– Давно проснулся?
Кайл отрицательно качает головой.
– После вчерашнего дня долго не мог уснуть, вырубился только ближе к рассвету, – отвечает он. Мы действительно будем вести тупую светскую беседу? – Так о чем вы говорили?
– О всей ситуации, да и в целом об осторожности, – вру я. Думаю, мы могли действительно это обсудить. – А что?
– Просто вы… хотя ничего забей, – Кайл натягивает свою фирменную ухмылочку и приобнимает меня. – Не хочешь позавтракать в городе? У меня сегодня выходной, а охранники и камеры меня смущают.
Отказываться подозрительно, потому я соглашаюсь. Мы уезжаем в город, предупредив Маркуса. Думаю, он все равно не особо хотел бы есть с нами. Маркус снова воздвигнет стену, которую опустил вчера.
Завтрак с Кайлом и правда помог. Я смогла улыбнуться и повеселиться, когда парень корчил рожицы. Мне он очень нравится, и, возможно, я люблю его, но только как близкого человека. Он потрясающий, позитивный, обаятельный, но полюбить его как мужчину я не могу. Это разбивает мне сердце, потому что я вижу, насколько я ему небезразлична. Мне остается думать только об отъезде, когда все встанет на свои места. Маркус останется вдали, где не будет заполнять собой каждую мою мысль, а Кайл отпустит меня, потому что он точно не будет ждать моего возвращения. Я надеюсь на это по крайней мере. Зачем молодому парню отношения на расстоянии?
– О чем задумалась? – Кайл сжимает мое колено под столом. Он отпивает кофе, внимательно глядя на меня.
– Если честно, то да, – конечно, я не буду выдавать ему всю подноготную, но кое-что могу ему сказать. – Переживаю насчет возвращения в Нью-Йорк. Осталось совсем немного времени до отъезда.
Кайл кивает. Может быть, он тоже об этом думал. Кайл покинул университет и ни разу не упоминал о поступлении в другой.
– Колумбийский, верно? Лекси тоже поступила туда. Буду ездить к вам в гости, – Кайл обнадеживающе улыбается. – Я пока не собираюсь возвращаться в Бостон. Возможно, уговорю папу нанять меня. Я бы поработал в Эл-Эй (примечание: Лос-Анджелес). Никогда не был в Калифорнии. О! Или Флорида?
Кайл такой беззаботный, такой простой. Он живет сегодняшним днем без груза на своих плечах. Кайл живет так, как и надо молодому человеку. Как следует жить мне.
– В теплые края тянет? – хмыкаю я. – Я думаю, что поеду где-то в середине августа в Нью-Йорк. Надо обустроиться перед началом учебного года, проверить дела компании.
Кайл немного поник. Опустив глаза, он принимается размазывать остатки джема по тарелке.
– Это меньше, чем через месяц, – бормочет парень. – Не думал, что это так скоро.
– Мне нравится в Джексона, хотя здесь и многое случилось, – я искренне улыбаюсь ему. – Я впервые подружилась с кем-то здесь, жила спокойно и действительно радовалась.
И полюбила. Но не тебя, Кайл.
Мысли закружились в голове. Смотрю в окно, и какое-то странное чувство ностальгии сжимает сердце. Удивительно, как небольшой городок может изменить твою жизнь за считанные месяцы. Я не хочу отпускать все, что обрела здесь.
Весь день мы с Кайлом проводим вместе и гуляем, а в моей голове тем временем зреет безумная идея. Парень не пытается меня поцеловать или наладить другой физический контакт, чему я безмерно рада. Сегодня он друг, которого я обожаю. Прогулка заканчивается, и я делаю остановку у Лекси. Кайл остается в стороне, но не уходит. Сейчас нам лучше не разбредаться. Пришло время реализовать свою взбалмошную идею. Стучусь к Лекси и ,когда подруга открывает дверь, с порога толкаю речь:
– Я знаю, что была плохой подругой, и ты, наверное злишься, но давай забудем обо всем дерьме. Мы будем учиться в одном университете, и я хочу, чтобы ты жила со мной. У меня огромная квартира с тремя ванными, поэтому у каждой будет свое пространство. Ты…
Лекси поднимает руку, останавливая меня. Ее рыжие волосы заправлены за уши, а лицо вытянуто от удивления. Мы особо не разговаривали после моего последнего визита, лишь переписывались пару раз. Я не готова потерять ее. Лекси смотрит на меня, и резко ее глаза наполняются слезами. Она кидается мне на шею и с завыванием бормочет:
– Ты ни в чем не виновата, я дура. Я буду просто безумно рада жить с тобой, используй меня хоть как уборщицу, черт возьми! Мер, я люблю тебя.
Я крепко-крепко прижимаюсь к ней и ее рыжей шевелюре и тоже начинаю плакать. Она согласна! Нью-Йорк перестает казаться мрачным и грустным, потому что теперь я буду не одинока.
Домой мы добираемся лишь к позднему вечеру. Я в приподнятом настроении совсем забываю про камеры и охранников. Буквально лечу к своей комнате, но вдруг решаю поделиться радостной новостью и с Маркусом. Он сидит в кабинете и устало таращится в монитор. Мужчина даже не сразу замечает мое присутствие, поэтому стучусь к нему. Маркус поднимает глаза, заметив мою радость, улыбается и произносит:
– Приятно наконец-то видеть твою искреннюю улыбку. Расскажешь, почему ты такая радостная? Или это секрет?
Захожу в кабинет и, плюхнувшись на стул, бодро отвечаю:
– Отнюдь не секрет. Я встретилась сегодня с Лекси и предложила ей жить со мной в Нью-Йорке. Она согласилась!
Улыбка Маркуса становится шире, и он по-настоящему радуется за меня. Его эмоции трогают сердце, и я выпаливаю все, что у меня на душе:
– Знаешь, я очень благодарна тебе за то, что привез меня сюда. Джексон потрясающий. Я впервые нашла друзей, почувствовала себя живой и получила… невроятные воспоминания. И к черту всю суматоху! Я обожаю каждый день, проведенный в Джексоне и в твоем доме.
Маркус откидывается в кресле и внимательно слушает меня. Лед в глазах тает, а суровость сменяется на нежность. Такая смена эмоций всегда превращает мое сердце в кучу мягкого желе и заставляет все лицо покрываться румянцем.
– Знаешь, я до сих пор не понимаю, как твой дедушка догадался до такого хода, – хмыкает Маркус. Его взгляд становится каким-то отстраненным и мечтательным. – Но я благодарен ему за то, что он нашел способ, как ты можешь стать счастливой без него. Жизнь очень странная штука.
Я соглашаюсь. От воспоминаний о дедушке и бабушке я не чувствую грусть или потерянность, мне приятно думать о них и об их заботе обо мне. Я была любима и сейчас обрела людей, которым так же небезразлична. Я не потеряна для любви.
На глазах выступают слезинки, и я решаю не портить момент своими сантиментами. Уже встаю, но что-то останавливает меня. Порыв? Или разум понимает, что я должна что-то сделать перед тем, как все закончится? Я резко разворачиваюсь и четко говорю:
– Знаешь что? Это не все.
Маркус поднимает брови и спрашивает:
– Что-то еще произошло?
Я качаю головой.
– Нет… то есть да. И уже довольно давно, – прикусываю нижнюю губу, а затем уставляюсь прямо на Маркуса. – Ты выслушаешь меня?
Мужчина неуверенно кивает. Он видит напряжение в моем теле и понимает, что то, что я хочу сказать, серьезно. И это действительно нечто важное.
– Мне надоела стыдиться. Я люблю тебя, Маркус, – слезы свободы катятся по щекам, признание льется из уст легко, – а любовь – это не позорное чувство. Она чиста и великолепна. Если я люблю тебя, плюнув на все, это не значит, что я пятнаю свое имя. Я не преступница. Я влюбленная женщина, черт возьми.
– Мередит… – голос Маркуса звучит почти жалобно. Он молит прекратить, но я не могу.
Качаю головой, не желая останавливаться.
– Я знаю, что все непросто, – шепчу я. – Я натворила дел, но все равно я собиралась объяснить Кайлу, что люблю другого, тебя. Он хороший человек, и я больше не могу его обманывать. Слишком много «я», понимаю. В моем сердце только ты, был и всегда будешь ты. Маркус, ты не должен отвечать, но ты должен знать, что…
Маркус рассекает кабинет и, в миг оказавшись рядом со мной, целует меня. Очень нежно и трепетно. В его поцелуе чувствуется внутренняя борьба с самим собой. Я целую его в ответ, показывая правдивость своих слов. Оторвавшись от меня, он прижимает свой лоб к моему и шепчет:
– Кайл возненавидит меня, но я эгоист и чувствую, что это того стоит. Я люблю тебя вопреки всему. Проблемы, которые мы навлечем на себя, только что исчезли.
Улыбаюсь и вновь впиваюсь в его губы. Запах Маркуса окружает меня, я забываю про осторожность и неспешность. Мы изголодались друг по другу, и животная страсть берет верх. Нам следовало бы остановиться, сделать шаг назад и начать с признания Кайлу, однако мой топ летит на пол, а затем и футболка Маркуса. Руки и губы повсюду. Мужчина поднимает меня в воздух и садит на стол, скинув с него все вещи. Стук довольно громкий, а нам все равно. Маркус целует мои груди, пока его руки тянутся к застежке бюстгальтера. Поцелуи пылкие, жаркие и одурманивающие.
– Да уж, зрелище незабываемое, – стальной голос Кайла становится ледником перед нашим кораблем. – Не хотите поговорить? Или мне вас оставить, и вы продолжите то, чем занимаетесь явно не первый раз?
Мы замираем. Все как всегда идет наперекосяк. Черт, черт, черт!
Маркус отпускает мою талию, быстро поднимает топ, передав его мне, зажмуривается, словно его только что ударили. Одевшись, слезаю со стола и предстаю перед озлобленным взглядом Кайла. Никогда бы не подумала, что этот добряк может так сердиться. Все конечности немеют, и я хочу думать, что я виновата, но ничего не получается. Мне надоело щадить чужие чувства, пренебрегая своими. Рано или поздно Кайл бы узнал, но, конечно, он должен был застать такую картину. Я дорожу им, однако ему пора хоть немного научиться открывать глаза.
– Кайл, мне жаль, что ты увидел это, – выдавливаю из себя я.
Парень ядовито смеется и, устремив взгляд на меня, выплевывает:
– Что, даже не будет «это не то, что ты подумал»? Или «я могу все объяснить»? Черт, Ван дер Меер, он же мой отец! Неужели я тебя совсем не возбуждаю, раз ты пошла к моему старику?
Шокировано открываю рот, даже не зная, что ответить. Он взбешен или очень обижен. Кайл просто не понимает, что говорит. Слова, как бы я не хотела этого признавать, задевают меня.
Маркус не остается в стороне и выступает вперед, закрывая меня или отвлекая Кайла от причины его гнева. Зачем ему защищать меня перед своим сыном?
– Кайл, остановись, – предупреждающе шипит Маркус. Он все еще не одет. Его грудь вздымается от участившегося дыхания. Каждая мышца напряжена. – Ты не можешь говорить такие вещи.
Кайл молниеносно подходит к приемному отцу и тыкает его пальцем в грудь:
– Почему я не могу? Я только что застал свою девушку со своим отцом, черт возьми! Ох дьявол…
Мы видим, как Кайл морщит нос, а глаза его прикрываются, будто он сейчас упадет. Кайл расхаживает кругами по кабинету, обдумывая что-то, и вдруг выдает:
– Ты имела в виду Маркуса, когда говорила, что влюблена в кого-то?
Я молчу и не двигаюсь. Кайл издает какой-то гортанный звук и холодно приказывает:
– Ответь, Мередит.
Я вздрагиваю и киваю, подтверждая, что уже давно люблю Маркуса. Мне не стыдно за мои чувства, но за мое вранье чувство вины начинает жечь изнутри мои органы. Маркусу тяжело, хочу поддержать его, но сейчас не время.
– А ты знал, – это не вопрос. Кайл сложил картинку и понял, что я не просто любила. Наши чувства были взаимны. – То, как вы смотрели друг на друга, когда эти чертовы утки плавали в раковине. То, как вы спали… И давно это у вас?
Маркус делает глубокий вдох и честно отвечает:
– Все началось еще до твоего приезда. Сынок, я не знал, что все так зайдет. Это сложно… я пытался отпустить Мер, позволить вам быть вместе, но я не могу. Видит Бог, я не хотел этого, и ты знаешь, насколько ситуация трудна. Мы любим друг друга, Кайл.
Я бы хотела кататься по полу и прыгать от счастья от того, что Маркус наконец произнес это вслух. Однако это лишь ухудшает ситуацию. Кайл гневается сильнее от его слов.
– Я рад за вас, Маркус, – теперь вся злость направлена на моего возлюбленного. Он снова подходит к нему вплотную. – Только вот вопрос: почему, блять, вы не могли сказать мне? Так бы мы избежали кучи проблем! Но нет, вы просто трахались у меня за спиной. Очень приятно, спасибо, что поберегли мои чувства.
– Кайл, я понимаю, что ты зол… – начинает Маркус.
Но парень не дает ему закончить, потому что его кулак замахивается и летит в челюсть мужчины. Я ахаю и отпрыгиваю назад. Маркус чуть ли не в два раза больше Кайла, но эмоции делают свое дело, и Монтгомери старший пошатывается. Я делаю шаг, чтобы встать между Кайлом и Маркусом, но мой мужчина качает головой и предупреждает:
– Мер, не встревай.
Кайл снова наносит удар и попадает в бровь со шрамом. Он бьет еще раз по лицу, и по губе течет кровь. Маркус не сопротивляется и даже не пытается остановить сына. Мое сердце разрывается, я хочу помочь, но он четко сказал, что я не должна. Сейчас передо мной избивают Маркуса-отца, а в голове крутится лишь воспоминание о том, как маленького мальчика заперли в подвале. Как он голый сидел на холодном кафеле под дулом пистолета. Как его отец избивал его до полусмерти.
– Прекрати, Кайл, остановись, прошу, – сквозь слезы давлюсь я. – Не будь Квентином!
Кайл замирает. Он наконец видит, что натворил. Его глаза становятся пустыми, руки трясутся. Пусть Маркус и думает, что это его покаяние, что он должен вытерпеть каждый удар без сопротивления. Боль не исправит ничего.
Она не исправит его.
