Миранда Эдвардс
Завещание на любовь
Влечение переросло в любовь. В любовь к раненому, но не сломленному мужчине. Сильному и стойкому. К человеку, у которого я бы хотела учиться храбрости.
– Ты стал не только моим первым мужчиной, но и первым человеком, которого я смогла впустить в сердце, – продолжаю я. Слезы застилают глаза. Смахиваю капельки с ресниц. Мне легко и хорошо, словно какой-то заслон в моей душе упал. – Я хочу… прости, я в этом несильна. Я знаю, что у нас много проблем, и мы со всем разберемся…
Глаза Маркуса блестят. Мужчина приподнимается на локтях, берет в руки мое лицо и затыкает поцелуем. Маркус неразборчиво целует меня, что-то бормоча в ответ.
– Мы со всем разберемся, – хрипло подтверждает он.
Мы занимаемся любовь еще три раза. Когда мы бессильно падаем на постель, Маркус притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его грудь, а пальцами вожу по рисункам на его теле. Дыхание мужчины вскоре выравнивается, и он начинает блаженно сопеть, не ослабляя своих медвежьих объятий. Я безумно хочу спать, но жду чего-то.
Я жду ответного признания. Эгоистично так думать, но я бы очень хотела услышать эти три слова.
***
Всю неделю Маркус вел себя странно. Он отказывался отпускать меня от себя, следил за каждым моим шагом и запрещал запираться в душе. Скажу больше: несколько раз он приходил, пока я мылась. Маркус прижимался ко мне, и мы долго стояли под водой, обнимаясь. Одной рукой он держал меня за талию, а другой всегда проверял пульс. Разумеется, все заканчивалось сексом, но скорее по моей инициативе. Маркус будто хотел подтверждения, что я рядом, что я жива. Я не сопротивлялась, потому что понимала, что он напуган. Кайл тоже волновался и проверял, как я. Его паранойя не настолько переходила границы, как у Маркуса. Мне было приятно и неловко. Я все еще не осознавала, что моя жизнь была в опасности, поэтому чрезмерная тревожность начала раздражать. Черт, они носились вокруг моей персоны, как две курицы-наседки.
Но стоит признаться, что больше всего я думала не о инциденте и не о странном мужчине. Я даже особо не вникала, о чем он расспрашивал Маркуса, потому что в моей голове крутилась лишь одна мысль. Он не ответил мне. Что, если Маркус не чувствует того же? Вдруг, он не любит меня? Любить, но не быть любимой – печальный троп без счастливого конца. А мне кажется, что после всего, что со мной случилось, я его заслужила. Как бы эгоистично это не звучало, я хочу быть счастливой.
В очередное утро я открываю глаза, ожидая встретиться с бдительным взглядом Маркуса, который проснулся уже несколько часов назад и с того времени смотрел, как я сплю. Я заставала такую картину уже два дня подряд.
Но постель пуста. Простынь остыла, и аромат моего мужчины угас.
Сердце сжимается: куда же делся Маркус? Первый порыв – отправиться на поиски, однако в дверь моей спальни стучатся. Через секунду в комнату заходит Кайл с подносом, на котором стоят тарелка с сендвичами и кружка кофе. Парень с улыбкой ставит еду на прикроватную тумбу и плюхается туда, где недавно лежал его дядя. Слава Богу, что мне стало прохладно, и я надела на себя футболку Маркуса и трусики. Кайлу лучше ее не видеть, поэтому натягиваю одеяло до груди.
– Доброе утро, спящая красавица, – усмехнувшись, мурлычет парень, оглядывая мое заспанное лицо. – Ты продрыхла все на свете.
Пихаю Кайла локтем в бок и, приподнявшись, смотрю на часы. И правда, уже полдень. Кайл протягивает мне поднос. Желудок сжимается от голода, и я приступаю к еде, пока парень о чем-то болтает. Прислушиваюсь, вдруг Маркус где-то в коридоре.
– Да уж, – пережевывая сендвич, отвечаю я. – Чем ты занимался?
Кайл зевает и носом показывает на свои грязные штаны. Субстанция похожа на землю или…
– Черт возьми! Поднимай живо свой зад с моей кровати! – верещу я. – Ты что, убирал стойла? И полез на мое белое постельное белье?
Кайл начинает гоготать, как гусь, когда я ногой спихиваю его с кровати. Парень встает на ноги, направляется к двери, но вдруг резко останавливается. Кайл разворачивается, шарит по карманам и достает оттуда конверт.
– Чуть не забыл, – проведя ладонью по волосам, парень протягивает его мне. Неуверенно беру письмо из рук Кайла. – Папа ночью ушел в лес поохотиться. Он обычно так делает, когда надо разгрузить голову. Либо охота, либо нам придется забирать его из полицейского участка за погром в баре или нанесение тяжких телесных повреждений. Думаю, он задержится в лесу на несколько дней и притащит с собой оленя или что-то еще.
Маркус ушел и ничего мне не сказал? Он не мог просто уйти! Дьявол, он едва ли не ходил со мной в туалет, а сам отправился на охоту в лес на несколько дней? Здесь что-то не так. Кайл усмехается и качает головой, засунув руки в карманы. Кажется, он не в восторге от поступка отчима.
– Почему он ничего мне не сказал? – спрашиваю я скорее себя, а не Кайла.
Парень тяжело вздыхает и отшучивается:
– Маркус Монтгомери, выросший в Нью-Йорке, давно умер, а нынешний пещерный человек настолько привык жить один, что забывает, что есть люди, которые о нем беспокоятся. Он не хочет никому открываться, даже мне и Лу. В детстве я очень обижался на эту его… привычку, но потом смирился и устраивал вечеринки, пока папа выпускал пар и подстреливал бедных бэмби.
Договорив, Кайл уходит и оставляет меня наедине с письмом. На помятой бумаге красуется мое имя, выведенное с завидной осторожностью. Но я открываю письмо без всякого трепета: во мне нарастает злость с невероятной скоростью. Маркус опять побоялся сказать мне нечто важное в лицо. Сначала СМС, а теперь письмо. Возможно, я расстроена из-за того, что Маркус отверг мое признание. Ладно, он не ответил вслух, чувствует ли то же, что и я, однако надежда на то, что мой возлюбленный все же ответит мне, угасала с каждой секундой.
Разрываю запечатанный край конверта, достаю письмо и читаю:
«Мер,
Я должен разобраться во всем один. Так, как я привык делать. Мне необходима свежая голова, а рядом с тобой я перестаю здраво мыслить. Я хочу перевести дух и понять, что мне делать дальше. Я, черт возьми, запутался. Ты знаешь, сколько раз жизнь сбивала меня с толку. И вот я опять на перепутье.
Прости, что оставляю тебя. Просто дай мне время.
Маркус»
Меня словно ударили. Маркус решает, стоит ли нам расстаться? Он не может принять это решения, глядя в мои глаза и на губы, которые признавались ему в любви. Разве это письмо не ответ на мое признание? Разве это не отречение от наших отношений? Разве Маркус Монтгомери не отверг меня?
***
Маркус охотится уже пять дней. Все это время я не выходила из комнаты, сославшись на то, что я переживаю из-за расследования. На самом деле, я, как глупая девочка, плакала из-за отсутствия Маркуса и непринятой любви. Мне ужасно больно и плохо. Горло сжимается от слез, все тело будто пронизывается иглами. Я знала, что все в своей жизни должны испытать безответную любовь и почувствовать, как их сердце разбивается. Плохой опыт – тоже опыт.
Дверь в комнату открывается, и Кайл бесцеремонно врывается внутрь. Свет проникает в помещение и слепит глаза. Я стону и накрываюсь одеялом с головой. Кайл с ворчанием хватает меня за пятки и вытаскивает с кровати. Пытаюсь сопротивляться, пихаюсь, но проигрываю в схватке и падаю на пол, ударившись задницей о паркет.
– Мередит, вали в душ, – кряхтит Кайл, поднимая меня на ноги. – От тебя воняет тухлыми яйцами. Мне надоел этот депресняк. Начисти свой зад и спускайся вниз.
Кайл провожает меня до ванной и запирает меня там.
– Не выпущу, пока не вымоешься! – кричит парень через дверь.
В ванной мне не становится легче, и здесь воспоминания о ночи, когда я призналась Маркусу в любви, накрывают с головой. Не хочу мыться, вылезать из своей норы и вести себя нормально. Мне нужен Маркус, его присутствие. Плевать, если он меня не любит и если я в нем нуждаюсь больше, чем он во мне.
Кайл настойчиво барабанит по двери и снова восклицает:
– Вода все еще не шумит!
Сдаюсь и иду мыться. От меня и правда неприятно пахнет. Кайлу, возможно, было скучно. Мы подружились, так что я обязана составить ему компанию. Собеседник из меня сейчас никчемный, но иногда рядом просто хочется ощущать кого-то. Хороший друг мне необходим. Моюсь и спускаюсь в гостиную. Кайл сидит на диване и пьет какой-то алкогольный напиток янтарного цвета прямо из горла. Подойдя к парню, протягиваю руку, и он без вопросов отдает мне ее. Кажется, до него дошло, что мне плохо. Сделав глоток и едва не подавившись, сажусь рядом с Кайлом.
– Хочешь поговорить? Или посмотреть что-то? Или молча пить?– спрашивает он.
– Третий вариант, – бормочу я.
Уставившись в стену, мы пьем из бутылки и копаемся в своих головах. Не знаю, о чем беспокоится Кайл, но через минут пятнадцать, когда алкоголь ударил в голову, разговоры все же пронзают тишину.
– Ты когда-нибудь влюблялась, Мер?
Я опешила. Неужели Маркус что-то ему рассказал? Он не мог. Маркус слишком боится осуждения или непонимания.
– Тебе когда-то разбивали сердце? – парирую я.
– В четырнадцать лет меня бросила старшеклассница, в которую я был влюблен, – усмехается Кайл.
– А ты разбивал сердце? – нельзя такое спрашивать, однако мой язык уже не собирается останавливаться.
Вместо ответа Кайл отпивает из бутылки. Я закатываю глаза. Как банально! Я даже догадываюсь, кто был его жертвой, вспоминая взгляд Лекси, когда та говорила о Кайле. Забираю бутылку у парню и отпиваю еще раз. Мне надо остановиться, потому что голова уже совсем начинает отключаться. Вдруг я начинаю реветь и всхлипывать. Кайл поворачивается, смахивает с моего лица слезы, берет за подбородок, заставляя посмотреть в его кристальные глаза, и хрипит:
– Мередит Ван дер Меер, кто посмел разбить тебе сердце? Какой идиот смог отпустить такую прекрасную девушку?
Взгляд Кайла слишком долго задерживается на моих губах, скользит по шее до груди. Его затуманенные алкоголем глаза вспыхивают, и я не успеваю сообразить, когда он меня целует.
Проклятье, что же еще случится в этом доме со мной?
***
Проснувшись в своей постели, я чувствую жуткую головную боль и руку, лежащую на своей талии. Первая мысль – Маркус еще не проснулся. Но затем я вспоминаю, что он на охоте, а главное – я вижу обрывки вчерашнего дня. На меня накатывает ужас, я разворачиваюсь и вижу спящего Кайла. Торс парня обнажен, а я в одной футболке и белье.
О Боже мой! Что же мы натворили? Что же натворила я?
Выбираюсь из объятий Кайла и на цыпочках пробираюсь к двери. Проверяю, что парень все еще сопит, и собираюсь покинуть спальню, но застываю в проходе. Все тело съеживается, к горлу подступает ком. Маркус стоит передо мной. Потрепанный, с щетиной и смущенный. На губах играет небольшая улыбка. Руки покрыты запекшейся кровью и грязью, футболка прилипла к телу. Похоже, что он только что вернулся. И сразу пришел ко мне. Ненависть к себе сжимает мое сердце и сдавливает его со всех сил. Я не могу даже открыть рот и пошевелиться. Господи, я сейчас разрыдаюсь. Я ничего не помню кроме поцелую, и это самое ужасное. Я люблю только Маркуса, мне нет оправдания.
– Мер, прости, что я ушел без предупреждения, – начинает он. – Мне многое надо рассказать тебе, но главное, что я понял… Ты меня пустишь?
– Маркус, я…
Позади меня слышится шевеление, и ноги окончательно перестают держать мое тело. Кайл проснулся.
– Мередит, папа вернулся? Ты не видела мою футболку? – сонным голосом бормочет парень.
Опустив глаза в пол, я жду, когда моя жизнь окончательно разрушится.
Кайл, попутно натягивая футболку, подходит к нам. Вижу, как кулаки Маркуса сжимаются, однако не решаюсь посмотреть ему в глаза. Кайл неловко переступает с ноги на ногу и здоровается с отчимом:
– Ой, привет, па… Я в душ, потом расскажешь, сколько бэмби ты подстрелил.
Кайл уходит, оставив нас наедине. Мое сердце болит и не бьется. Спазм ударяет в живот, сдавливая дыхание. Я хочу исчезнуть и раствориться в пространстве.
– Маркус, я не знаю, что… – шепчу я, держа слезы в себе, и поднимаю взгляд на мужчину.
Его лицо не выражает ничего. Глаза ледяные и жесткие. Маркус накланяется к моему уху и, отчеканивая каждое слово, произносит:
– Я и не думал, что ты такая же, как твоя мать. Яблоко от яблони упало недалеко. Прощай, Мередит Ван дер Меер.
Глава 23
Мередит
У меня не хватает смелости побежать за ним. Я должна идти и вымаливать прощение, объяснить, что произошло. Но я же сама не знаю, что было между мной и Кайлом. Я не имею права приставать к нему и мозолить глаза, пока сама не пойму, что натворила. Черт, зачем Кайл поцеловал меня? Опять я в дерьме. До этого города я не была центром внимания, была тихой незаметной девочкой, на которую всем было плевать, а в Джексоне я неожиданно стала эпицентром любовных страстей.
Маркус скрывается на третьем этаже, а я беру себя в руки и спускаюсь вниз. Мне надо выяснить, произошло ли что-то между мной и Кайлом прошлой ночью. Если мы… переспали, то я должна уехать из Джексона как можно скорее. Маркус точно не захочет меня видеть, да и я не смогу смотреть ему в глаза. Я смогу пожить в пентхаусе в Нью-Йорке, если Маркус согласится подписать какие-нибудь бумаги.
План отхода есть, однако я не хочу убегать, как последняя слабачка.
Кайл выглядит помятым. Сколько же мы вчера выпили? На коротком ежике мерцают капельки воды, а на плечах лежит полотенце. Парень смыл следы вчерашней… ночи, что бы не случилось между нами. Когда Кайл достает из морозильной камеры бутылку воды и прикладывает ко лбу, я откашливаюсь, привлекая его внимание. Взгляд Монтгомери младшего теплеет, и по телу проносится отвращение от самой себя. Мне неприятно, что я так реагирую на доброту хорошего человека.
– Мы вчера перебрали, – хрипло заключает Кайл. – Пожалуй, надо переходить на воду…
Опускаю глаза, зажмуриваюсь и выпаливаю:
– Что вчера произошло? Я ничего не помню.
Кайл откашливается и подходит ближе. Он касается моего плеча, и я отстраняюсь. Кайл тяжело вздыхает и отступает.
– Слушай, мне жаль, если ты переживаешь из-за поцелуя, – начинает парень. – Но я все понял вчера, когда сказала, что любишь другого.
Я сказала что?
Резко распахиваю глаза и уставляюсь на Кайла с надеждой во взгляде. Правильно ли я его поняла?
– То есть мы только поцеловались? – решаюсь уточнить.
Кайл, помявшись, кивает и добавляет:
– Ты сказала, что безответна влюблена в кого-то. Я понимаю, что это непросто, и готов подождать, Мередит.
– Спасибо, Кайл, – неуверенно говорю я и почти убегаю наверх.
Мое сердце трепещет от появившегося шанса, что у нас с Маркусом все станет хорошо. Я не смогу без него, потому что действительно люблю. Готова на все, чтобы он простил меня за этот дурацкий поцелуй. С Кайлом разберусь позже.
Маркус оказывается в спортзале. Он бьет грушу голыми руками. Костяшки пальцев покраснели, и в некоторых местах разбились в кровь. Маркус, кажется, в бешенстве. Взяв всю волю в кулак, я подхожу к нему вплотную, кладу руку на его спину, чтобы он прекратил колошматить грушу. Маркус молниеносно разворачивается и перехватывает мое запястье. Его взгляд затуманен, лицо перекошено от ледяной злости. Хочу обнять его и пасть в ноги, умоляя о прощении. Я буду унижаться, если придется.
– Уходи, Мередит, – шипит он и толкает меня, но лишь так, чтобы я от него отошла.
Я удивляюсь, что он не причинил мне боль и смог сдержаться, хотя только что выбивал из груши все дерьмо. Я не думала, что поезд, мчащийся на всей скорости, может остановиться. Но Маркус никогда не причинит мне физическую боль, однако он точно найдет кучу способов ранить меня без кулаков.
– Но я должна объясниться, – протестую я, но больше не рискую подойти. – Между мной и Кайлом ничего не…
Маркус ударяет по груше сначала рукой, а затем ногой, и та улетает к стене, выдернув крючок из потолка. Я невольно вздрагиваю и отпрыгиваю назад, как ошпаренная. Мужчина оглядывается в поисках чего-то, хватается за гантели и швыряет их в зеркало. Осколки с шумом рассыпаются на полу.
– Маркус! – ахаю я, сжимаясь. – Прекрати, пожалуйста.
Мне следует его остановить и успокоить, но как? Маркусу под руку попадает тренажер, и он толкает его, после удара от него с хрустом отпадает какая-то металлическая деталь. Мужчина полностью отдается гневу и продолжает крушить спортзал. Маркус опрокидывает другой тренажер на предыдущий, и они разламываются пополам. Я закрываю глаза и еще раз молю его:
– Маркус, остановись. Это было недоразумение. Мы с Кайлом напились…
Мужчина волком глядит на меня и хищно усмехается. Он стряхивает с окровавленных рук осколки, его губы растягиваются в хищном оскале, и Маркус ледяным голосом отчеканивает:
– Твоя мать мне говорила, что подстава Генри была недоразумением. После того, как отец выпустил меня из гребаного подвала, она принесла мне чертовы кексы с извинениями. Сьюзен пользовалась мной, а позже разбила мне сердце. Они с Генри вдвоем. Двое самых близких мне людей. Не замечаешь сходства, Мередит? Ваше семейство Ван дер Мееров любит это делать, да?
Его слова ранят. Я не моя мать!
– Я понимаю, что совершила ошибку, но, Маркус, ты не ответил мне и разбил мне сердце! – голос срывается от подступивших слез, и я обнимаю себя руками, чтобы хоть как-то сдержать горе. – Я подумала, что безразлична тебе, и напилась!
Маркус опрокидывает голову назад и сипло смеется. Что, черт возьми, его насмешило?
– Если бы ты была мне безразлична, я не стал бы рисковать и нашел другую дырку для перепихона, – ядовито выплевывает мужчина. – Думай, что хочешь, Мередит. Можешь оставаться здесь до начала учебы, но мне плевать, что ты будешь делать дальше.
Я не сдвигаюсь с места, пытаюсь стереть из памяти каждое слово, произнесенное Маркусом, но не получается. Голова кружится, тело сковано от нестерпимой боли.
– Маркус, пожалуйста… – шепчу я с последней крупицей надежды в голосе.
Мужчина качает головой и хрипит:
– Уходи, Мередит. Оставь меня одного. Ты уже сделала достаточно, и слова ничего не исправят.
Я подчиняюсь. Возможно, когда-нибудь он передумает, но сейчас Маркус – человек, которого я люблю – ненавидит меня, и я заслуживаю это. Спускаясь по лестнице, я слышу, как разбивается стекло. Маркус разбил окно.
Слезы застилают глаза, но я все равно иду в комнату и собираю сумку. Деньги, паспорт, удостоверение личности, зарядка. Если я уеду, мне понадобятся документы и карты. Ключи от пентхауса есть у миссис Стюарт, так что свой дубликат брать не буду. На всякий случай кидаю в сумку ноутбук. Одежду можно купить, как и остальное, что может понадобиться. Не знаю, куда я собираюсь и собираюсь ли вообще, но Маркус четко сказал, что я должна убраться отсюда.
Сбегаю вниз по лестнице и натыкаюсь на Кайла. Хочется снова завыть, потому что я не хочу оправдываться или объясняться. Разговор с Маркусом полностью лишил меня сил. Кайл приобнимает меня и говорит:
– Давай прогуляемся. Нам надо проветриться.
Я соглашаюсь. Терять мне нечего, а оставаться вблизи с Маркусом я не могу. До города мы доезжаем на автомобиле Ка йла. Он вежливо помалкивает всю дорогу и довозит нас до парка. Здесь действительно прекрасные виды. Пансионы, где я училась, были вдали от города, как и поместье Ван дер Мееров, потому я не привыкла к каменным джунглям. Кайл покупает нам кофе, и мы бродим по дорожкам. Зеленая листва громко шуршит от порывов ветра, цветы издают приятный аромат. Летнее солнышко греет кожу.
– Мер, я правда сожалею о том, что поцеловал тебя… – Кайл запинается и останавливается, обдумывая, как точнее выразить свою мысль. Я не хочу об этом говорить, но все же нам стоит поставить все точки над «i». – Нет, я не жалею о поцелуе. Мне жаль, что он был нежеланным с твоей стороны.
Я перевожу взгляд на Кайла и мысленно стону. Ну сколько можно? Когда в моей жизни не было мужчин, все было проще. Никто не делал мне больно, но и никто не радовал меня так же сильно, как Маркус. Эти отношения – две крайности. Они наполняют и съедают меня. Полностью. Я выжата, но если Маркус позовет меня и скажет, что любит или хотя бы хочет заняться сексом, то я побегу к нему, сверкая пятками.
– Кайл… – прошу его остановиться, но парень перебивает меня.
Он берет меня за руку и продолжает гворить, полностью выбивая меня из колеи:
– Мер, ты нравишься мне, и я бы хотел доказать тебе, что подхожу тебе. Я не давлю, но хочу, чтобы ты подумала об этом.
Господи, что еще случится сегодня? Меня собьет машина, чтобы этот нелепый треугольник разбился? Вообще неплохой вариант.
От ответа меня спасает телефонный звонок. Я спешно достаю телефон из сумки, вижу на экране имя подруги и отвечаю:
– Привет, Лекси. Как ты?
Кайл немного меняется в лице, отпускает мою руку и отводит взгляд. Я недоуменно свожу брови на переносице: его реакция больше похожа на чувство вины, чем на обиду. Провожу ладонью по волосам, пытаясь хоть что-то привести в порядок.
– Привет, подруга, что с голосом? – весело тараторит Лекси. – Лу свалила из города. Не хочешь приехать на ночь? Посмотрим какой-нибудь фильмец, где Райан Гослинг снимает рубашку, закажем пиццу. Как ты на это смотришь?
Облегченно выдыхаю и улыбаюсь.
– Замечательно, – соглашаюсь я. – Скоро буду, напиши адрес в СМС.
Лекси, спасибо. Ты меня спасла!
Кайл услышал наш разговор и предложил довести меня. Вряд ли, он выпалит что-то еще, поэтому я не отказываюсь от его помощи. Дом Лекси находится недалеко от бара Лу. Здание светлое, одноэтажное с чердаком и круглыми окнами. Дом очень небольшой, но милый.
Мне надо что-то сказать Кайлу, и все, что могу вымолвить это:
– Спасибо. Ты очень хороший.
И ухожу, а точнее почти убегаю.
Правильно, Мер! Надо было еще добавить: «Дело не в тебе, а во мне». Дура, какая же я дурра…
Завалившись в дом к Лекси, я кидаюсь в объятия подруги, но это не приветствие, а мольба о поддержке. Девушка впадает в ступор на несколько секунд, а затем прижимает меня к себе. Ткань ее льняной пижамы приятно прилегает к коже. Когда мы заканчиваем с объятиями, Лекси садит меня к себе на диван и приносит пиццу с соком. Алкоголь сегодня точно не нужен.
– Детка, что не так? – кудахчет Лекси, бродя возле меня. – У тебя глаза на мокром месте.
– Я наворотила дел, – пережевывая пиццу, говорю я. Ком в горле вырывается, и я начинаю рыдать. – Я влюбилась, Лекси, и все испортила…
Девушка садится передо мной на колени, смахивает слезы и со снисходительной улыбкой произносит:
– Влюбляться же прекрасно, Мер, ты…
– В Маркуса, – выпаливаю я, избавляя нас от ненужных слов.
Лекси, опешив, открывает рот и спрашивает:
– Это невзаимно? Вы с ним целовались?
Я поджимаю губы, давая понять, что поцелуем дело не закончилось. Глаза Лекси расширяются и чуть ли не выпадают из орбит.
– Охренеть! Ты и Маркус? Охренеть! – верещит она. Через некоторое время приходит в себя и спрашивает: – Но что случилось? Почему ты разбита?
Я рассказываю подруге про сложное прошлое, опустив почти все детали, про секс и про признание. Лекси матерится после каждой новой подробности, обнимая и успокаивая меня. Я уверена, что не должна говорить ей про нас, но я просто устала. Мне надо выговориться, и рада, что в моей жизни появился друг, которому я могу довериться. Однако дальше речь заходит о Кайле. Я помню виноватое выражение лица парня, но Лекси выглядит так, словно я смотрю в свое отражение. Я останавливаюсь и спрашиваю:
– Что-то не так? Между вами с Кайлом что-то случилось?
Лекси отстраняется и отходит от меня, сложив руки на груди. Ее глаза печально оглядывают меня, и девушка отвечает сквозь зубы:
– Мы переспали на вечеринке. Кайл был моим первым, и я все еще люблю его. Я отдалась ему в пятнадцать лет, надеясь на взаимные чувства, но как видишь.
Лекси отворачивается от меня. Боже мой, я же не знала… я подозревала, но не знала точно.
– Лекси, прости меня, – я хочу подойти к девушке, но она выставляет вперед руку. Она четко дает мне понять, что больше мне не рада. – Думаю, мне стоит уйти, да?
Лекси кивает и бросает:
– Да, уходи.
Я забираю сумку и ухожу. Что я могу сделать? Абсолютно ничего.
Сегодня я лишилась всех.
***
Бродя по незнакомым улицам, я натыкаюсь на прокат автомобилей. На парковке стоят старые модели Ford, Chevrolet и другие марки, которые мне неизвестны. Пикап Маркуса очень хорошо вписался бы сюда. Захожу в небольшое деревянное сооружение и вижу женщину в безумно коротких джинсовых шортах с потертостями, больше похожих на трусы. Ягодицы так и вываливаются из них. Редкие волосы покрашены в цыплячий желтый цвет и начесаны на затылке, губы накрашены красной помадой, глаза подведены черной подводкой, которую едва видно из-под накладных ресниц. Топик облегает силиконовую грудь, а тощие ноги вытягиваются на шпильках. Дама оценивающе оглядывает меня, и я натягиваю на губы улыбку, хотя она немного меня пугает. Подхожу к стойке и здороваюсь:
– Добрый вечер! Могу ли я арендовать у вас автомобиль?
Надув большой пузырь из жвачки, женщина отвечает прокуренным голосом:
– Аренда только с двадцати восьми. Тебе вряд ли есть столько, милочка.
Конечно, все непросто. Не хочу возвращаться к Маркусу и просить у него ключи от автомобиля. Еще раз оглядываю ее макияж и одежду и решаюсь на отчаянный шаг:
– У вас такой стильный образ! Вы просто обворожительны, клянусь.
Женщина краснеет, поправляет прическу и осматривает меня. Мой ремень, сумка и джинсы стоят дороже, чем весь здешний автопарк. Она, кажется, понимает, к чему я клоню и подыгрывает:
– Да, но нынче косметика и одежда стоят просто баснословных денег.
– Это так несправедливо, – цокаю я и достаю из кошелька пару сотен баксов. – Думаю, мы можем помочь друг другу. Мне кажется, этого достаточно, чтобы зайти в бутик Guess и купить немного косметики.
Глаза женщины загораются, и она, долго не думая, берет их и засовывает в чашечку топа. Она достает из ящика ключи и документы. Я подписываю все бумаги, оставляю свои контакты и данные, забираю ключи и уезжаю на «импале», включив навигатор на телефоне.
До Шайенна ехать десять часов. Думаю, поездка поможет привести мне голову в порядок. Конечно, я убегаю, поджав хвост, и это признак отнюдь не храбрости. Десять часов наедине со своими мыслями и с собой, как в старые добрые времена.
