Михаил Калашников
Западная цивилизация. Экзистенциальный кризис
© Калашников М.С., 2022
© Книжный мир, 2022
© ИП Лобанова О.В., 2022
Глава I
Культура и цивилизация
Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.
Бертран Рассел
Слово «цивилизация» довольно часто появляется на страницах газет, журналов, интернет-изданий, звучит по радио и телевидению. Особенно в таком сочетании как «цивилизованный мир», «цивилизованное общество», «цивилизованные люди» и т. п. А ещё рядом с ним живет другое емкое слово – культура. Культура бытовая, национальная, элитарная, культура мышления, поведения, речи, субкультура… И нередко люди воспринимают эти термины, не задумываясь об их значении. А ведь не всё так просто.
Культура и цивилизация – базисные феномены человеческого существования и передают его сущность, а также показывают (в историческом плане) становление и развитие человечества и взаимодействие отдельных его частей. Культура и цивилизация идут рука об руку на протяжении почти всей истории, и, может быть, именно это вносит некоторую путаницу в их определении среди историков и культурологов. «Особенно расплывчат термин “цивилизация”, – писал российский культуролог, философ и писатель Григорий Померанц, – лишенный какой бы то ни было номической определенности… отчетливое определение, что такое “цивилизация”, никогда дано не было» [1]. Действительно, слово «цивилизация» сегодня используется для обозначения нескольких явлений: противоположности дикости и варварству, современного состояния западного общества и как синоним слова «культура». И всё же, если затрагивается какое-либо понятие, необходимо более или менее очертить его границы и обозначить смысловую нагрузку.
В историческом плане цивилизация – это некая ступень, которая характеризуется определенными чертами общественного развития. Но это не любая ступень. С XVIII столетия, когда появился сам термин, возникла традиция противопоставления цивилизации – высшей ступени развития общества на данный момент – дикости и варварству. Парадокс в том, что несмотря на то, что древние общества, такие как Египет, Китай, Греция, Рим и т. п. рассматриваются нами как отдельные цивилизации, сами они о своём цивилизованном состоянии не знали. Древние греки или римляне лишь отделяли себя от варваров, считали себя выше их по уровню развития культуры, техники, наукам, искусствам, технологиям, но они не знали, что живут «цивилизованно», они только чувствовали свое отличие от другого состояния бытия на более низкой ступени развития. Так древнегреческий историк и географ Страбон писал, что «у одних народов преобладают законность, государственное начало и достоинства, связанные с воспитанием и науками, у других же – противоположные» [2]. То есть цивилизация была, а её теоретического обоснования не было. Себя, своё общество греки и римляне связывали с высокой культурой, а варваров несмотря на то, что у многих из них была довольно развитая культура, они лишали такого права.
С легкой руки известного американского антрополога Генри Льюиса Моргана условно, для систематизации, история развития человечества была разделена на три периода: дикость, варварство и цивилизация. Каждый последующий этап ставился выше предыдущего. Таким образом, дикость предшествовала варварству, а оно, в свою очередь, цивилизации. Вполне возможно, что и варвары, встречаясь с дикарями, ощущали свое превосходство над последними, кичились этим, и вообще не рассматривали их как людей. Но доподлинно известно, что те, кто принадлежал цивилизации, с большим презрением относились к варварам (Аристотель, например, утверждал, что все негреки – рабы по своей природе). Но, может быть, только греки относились с презрением к окружавшим их варварам? Нет, не только. Вот как, по словам «отца истории» Геродота, к окружающим народам относились персы: «Наибольшим почетом у персов пользуются (разумеется, после самих себя) ближайшие соседи, затем – более отдаленные, а потом уважением пользуются в зависимости от отдаленности. Менее же всего в почете у персов народы, наиболее от них отдаленные. Сами они, по их собственному мнению, во всех отношениях далеко превосходят всех людей на свете (Курсив мой. – М.К.), остальные же люди, как они считают, обладают доблестью в зависимости от отдаленности: людей, живущих далее всего от них, они считают самыми негодными» [3].
А вот как в своём сочинении «О происхождении германцев» древнеримский историк Тацит обрисовал их быт (германец и варвар у Тацита – синонимы). Он писал: «Счет времени они ведут не на дни, как мы, а на ночи» (гл. 11); «Мы научили их принимать и деньги» (гл. 15); «Свои деревни они размещают не так как мы… но каждый оставляет вокруг своего дома обширный участок. Строят же они, не употребляя ни камня, ни черепицы… У них принято также устраивать подземные ямы, поверх которых они наваливают много навоза и которые служат им убежищем на зиму и для хранения съестных припасов» (гл. 16); «Тайна письма равно неведома и мужчинам, и женщинам» (гл. 19); дети у них растут «голые и грязные… Господа воспитываются в такой же простоте, как и рабы, и долгие годы в этом отношении между ними нет никакого различия» (гл. 20). «Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно» (гл. 22) [4]. В этих строках хорошо чувствуется снобизм римлянина, для которого Рим есть центр мира во всех смыслах этого слова. Не так, как мы… мы их научили… не знают (как мы) письменности. Во всём варвара он сравнивает с римлянином, и, конечно, преимущество оставляет за последним. И это несмотря на то, что некоторые обычаи и законы римлян иначе как варварскими не назовешь (подробней об этом будет сказано в главе четвертой). Тем не менее римляне презирали тех, кого называли варварами, и считали их существами низшего порядка. Но почему? Откуда взялось это презрение к тем, кто живет по другим правилам, кто имеет другие представления и другие ценности, пусть они даже кажутся примитивными (отголоски этого, к сожалению, можно наблюдать и сегодня)?
Вероятно, ответ кроется в биосоциальной сущности человека. У всех животных, живущих социальной жизнью (стаями, стадами, роями и т. п.) выделяется вожак. Это наиболее сильная, здоровая и инициативная особь, качества которой давали всему сообществу больше шансов на выживание. Но чтобы стать вожаком, «кандидат» должен показать сородичам свои, столь необходимые «для руководства», черты. Его преимущества, способность к лидерству открывали дорогу к обретению определенных властных полномочий, которые должны были обеспечить группе пищу, убежище и возможность увеличивать свою численность. Таким образом, вся находящаяся под его началом группа получала преимущество перед окружающими. Но у животных это происходит на основе накапливаемого опыта, закрепляемого и передаваемого биологическим (генетическим) путем.
У человека на первых ступенях развития происходило, примерно, то же самое, но появление разума внесло свои коррективы. Опыт стал передаваться не только закрепленным в инстинктах, но индивидуально, от особи к особи, от вожака к стаду и т. д. Человек перед лицом природы начал осознавать преимущества, полученные при совершении определенных действий, закреплял их в памяти и передавал из поколения в поколение. Сталкиваясь с другими группами первобытных людей, не имеющих соответствующих навыков, орудий, представлений, «передовые» группы начали осознавать своё преимущество по сравнению с ними. Возникала психология, если так можно выразиться, «первобытного снобизма», которая закреплялась, расширялась и углублялась. Если мы умеем то-то и то-то, а другие не умеют, значит, мы выше, лучше, потому что у нас больше шансов выжить и сделать свой род почти бессмертным. И по мере общественного развития, благодаря многим факторам, различия между родами, племенами, а впоследствии народами углублялись, пропасть между ними расширялась и войны, которые вели «цивилизованные» народы, начинали рассматривать как нечто естественное, как подтверждение своего превосходства и права на реализацию полученных преимуществ. Презирать других стало естественным и нормальным, как внутри сообщества, так и по отношению к окружающим его (на индивидуальном уровне в наше время это закреплено формулой «если ты беден, а я богат, значит я, достигший всего, чем обладаю, лучше, выше и имею право на привилегии»). Так что нельзя удивляться ни Геродоту, ни Тациту, ни другим древним писателям, представителям «цивилизации», у которых все вне её пределов – дикари или, в крайнем случае, варвары. А по отношению к варварам любые действия становятся правомочными. С тех пор флаг цивилизации гордо реет впереди колесниц, галер, фаланг, центурий, полков и других единиц передовых отрядов цивилизаторов, основная цель которых – получить за счет преимущества выгоду, и обрести заслуженную награду – добычу, в какой бы форме она ни была.
Ощущение своего преимущества легко переходит в идею превосходства, которая приводит к искушению его реализовать. Эта реализация и делает превосходство реальным. Как метко заметил Хосе Ортега-и-Гассет, «привычка ощущать превосходство постоянно бередит желание господствовать» [5]. Уже дикари, обладавшие примитивным оружием, каменным топором или дротиком, не только охотились на животных, но и воевали друг с другом. И в бою они выясняли, у кого действительно есть преимущество, кто на самом деле превосходит другого по ряду качеств, прежде всего военных. До господства ещё не доходило, понадобилось несколько десятков тысяч лет, чтобы понять, что живой пленный лучше, чем мертвый враг, потому что он может стать рабом, а завоевать находящиеся рядом плодородные земли легче, чем искать их в постоянных странствиях. Но надо отметить, что господство одних над другими возникло ещё до цивилизации. Цивилизация, однако, весьма охотно воспользовалась плодами изобретательных дикарей, к которым она же относилась с глубоким презрением.
Человек не единственное социализированное существо. И даже не единственное, которое враждует со своими сородичами (например, некоторые виды муравьев ведут между собой настоящие истребительные войны, что, впрочем, большая редкость). Но человек научился создавать орудия труда и с их помощью добывать и производить почти все необходимое для существования. Человек также вследствие того, что у него появился интеллект, начал понимать, что присвоить плоды чужого труда часто проще, чем самому создать необходимое. И орудия труда становятся оружием (тот же каменный топор, копье и т. п.). Отсюда берут начало бесконечные войны.
Сказанное выше относится к любой цивилизации, восточной или западной, индейской или китайской, арабской или индийской, шумерской или египетской. Каждая цивилизация старалась (и старается до сего дня) получить превосходство, – как за счет собственных ресурсов, так и за счет других источников, – и использовать его для установления отношений «господство – подчинение». Каждая видит себя в чем-то выше, неоспоримо уникальной и даже несущей остальному человечеству факел главных ценностей. Цивилизаторство, т. е. насаждение своих правил, своего образа жизни, экономических отношений и культурных достижений, а не только элементарная страсть к наживе, становится нормой (в XXI веке это стараются тщательно камуфлировать средствами изощренной пропаганды). Но если говорить о цивилизации европейской, то надо отметить одно её отличие от других: начиная со времен Александра Македонского, она стремилась к тотальному покорению народов ойкумены (в наше время – всей планеты) и на определенных этапах своего развития преуспевала в этом. Конечно, в древности были и неевропейские цивилизации, стремившиеся к максимальному покорению окружающих народов (например, персидская, исламская, монгольская и т. п.), но основное отличие заключается в том, что только европейской (точнее, западноевропейской) удалось вплотную приблизиться к своей цели.
В общих чертах цивилизацию можно определить как устойчивое сообщество людей, существующее на ограниченной территории в некоторых временных рамках, объединенных общим языком или несколькими родственными языками, духовными ценностями, схожими культурными традициями, уровнем социального и политического развития и особенностями образа жизни. В отличие от цивилизации империя есть конгломерат разных народов, отличающихся культурой, языком, традициями и менталитетом. Империя носит наднациональный характер. Так в составе империй Александра Македонского, Римской империи, империи Карла Великого, Российской, Британской, Французской и прочих империй были различные народы (племена), часто очень далекие друг от друга не только географически, но и культурно.
Чтобы создать империю, нужен особый имперский дух – стремление, готовность и способность воплотить в жизнь имперские амбиции. Они возникают как внутренняя необходимость создать равновесие с окружением путем поглощения, следуя возникающим имманентным потребностям. Но созданная силой, империя может, на основе политического и духовного компонента, создать цивилизацию, отличную от других. Римская империя, впитавшая греческую культуру, стала местом особой греко-римской цивилизации. Вероятно, именно это послужило причиной того, что Освальд Шпенглер мог утверждать: «Империализм – это чистая (То есть в чистом виде. – М.К.) цивилизация. В этой непреложной форме проявляется судьба Запада. У культурного человека энергия обращена внутрь, у цивилизованного – вовне» [6]. Заявление интересное, но довольно спорное.
Европейская цивилизация – уникальное явление в мировой истории. Как и любая другая, она была подготовлена развитием от первобытного состояния (дикости), через варварство – до своего становления и достижения современного состояния. За это время была создана богатейшая культура, основными достижениями которой стали философия, искусства, религия, определенная, в чём-то более гуманная, общественная организация. Можем ли мы, исходя из этого, говорить о том, что достижения эти – лучшее из того, что могло быть создано? Вряд ли. Ведь каждая цивилизация уникальна и имеет определенный набор ценностей, духовных и материальных. Кроме всего прочего, она представляет собой некую общность, которая имеет отличительные черты культуры, несущей идеалы и создающей на их основе определенную ментальность своих носителей. Цивилизация есть результат развития культуры. Она – порождение культуры, её политическая и социальная составляющая. Но она в европейском понимании есть и степень развития социума, его материальной и духовной культуры.
В связи с этим необходимо отметить и понятие цивилизационности, т. е. степени развития цивилизации. Каждая цивилизация, имея свои уникальные отличительные черты, старается показать и доказать превосходство над другими. Инки, ацтеки и майя, китайцы и индийцы, арабы и европейцы, православные и католики сталкивались в войнах, в том числе и по той причине, что некоторые из них считали себя выше других. Дух превосходства, сознание, фактическое или ложное, своей силы, высшей степени организации, изворотливости, хитрости порождали и все ещё порождают международные конфликты. В ходе конфликтов одни цивилизации ставят своей целью либо уничтожить другие, либо подчинить себе, изменив исторически сложившуюся культуру и образ жизни, насадить вместо них свои (в современном мире для достижения второй цели военный конфликт необязателен).
Превосходство одних цивилизаций над другими складывается вследствие неравномерности их развития. Этому способствуют объективные причины (климат, плодородие земель, наличие достаточного количества воды и ископаемых, культурные особенности), поэтому уровень развития цивилизаций варьируется в значительных пределах. Кроме того, климатические изменения, катаклизмы, истощение ресурсов, набеги соседей могут сильно замедлить развитие. И конечно, способность «вожаков» трезво оценить обстановку, большая или меньшая степень их расчетливости, алчности, зависти могут привести к усилению или ослаблению определенной цивилизации.
С течением времени сам термин «варвары» трансформировался и стал обретать другие значения. Греки называли варварами все другие народы и племена, язык которых был им непонятен. В дальнейшем этот термин принял специфическую негативную окраску, и «варвар» стал синонимом слова «примитивный», «ужасный», «жестокий», «необразованный», «воинственный». Чаще всего это было действительно так. В большинстве случаев варвары не знали государственности или она была у них на самом примитивном уровне. Культура варваров тоже была на более низком уровне, но жестокость вполне могла соперничать с цивилизованной, например, римской, а воинственность и агрессивность даже превосходить ее. Но по каким признакам можно четко отделить варварство от цивилизации?
Если считать, как это принято, что варварство от дикости отделяет изобретение гончарного искусства (что является весьма условным), то цивилизацию от варварства, наряду со строительством городов и государственности, отделяет появление письменности как основы устойчивых отношений больших общественных групп. При этом, что очень важно, каждому из трех состояний бытия (дикость, варварство, цивилизация) соответствует определенная структура социальной организации. Если при зарождении общественной организации доминировали родовые отношения (дикость), то в период варварства определяющими отношениями становятся племенные. Цивилизации соответствуют оседлость, государственность (политическое общество), семья и частная собственность (эти феномены увеличивают степень социализации общества, что способствует его развитию). Родовое и политическое общество действительно очень далеки друг от друга, но означает ли это, что одно бесспорно имеет преимущества перед другим? Вопрос покажется странным, но если посмотреть на картину исторического развития, на изменения в отношениях людей, ощущения ими свободы, удовлетворенности жизнью, регресс цивилизации в единении с природой, её воздействии на окружающую среду, возросшую агрессивность, жестокость, то ответ будет не таким однозначным, как это кажется на первый взгляд. Цивилизация дала человеку множество благ, среди которых облегчение труда, развитие культуры, медицина, увеличение продолжительности жизни и т. д. Но надо помнить, что всякое развитие, в общем и целом, должно быть позитивным по отношению к человеку, и трудно отмерить на исторических весах насколько цивилизационный прогресс отвечает этому критерию. Стало ли человеку цивилизации жить лучше, стал ли он менее зависимым, т. е. более свободным, приносит ли ему бóльшее удовлетворение жизнь в асфальтовых джунглях, нежели в непроходимых лесах? Опасность гибели в пламени ядерного взрыва предпочтительней вероятности быть растерзанным дикими зверьми? Не все дают на эти вопросы однозначный ответ. И как парадоксально заметил французский философ Эмиль-Мишель Чоран, «цивилизация начинается мифом и кончается сомнением» [7].
Западноевропейская цивилизация, отличная от всех других, имела (и имеет) определенные специфические черты, среди множества которых можно выделить инициативность, некоторую бескомпромиссность, цивилизаторство, стремление эксплуатировать и распространять свои порядки на другие народы, т. е. покорять их и на этой основе создавать империи. И именно это породило самый значительный конфликт в истории – конфликт Запада и всего остального мира [8]. Однако, например, французский историк Люсьен Февр считал, что «концепция высшей цивилизации, которую несут и распространяют белые народы Западной Европы и Северной Америки» [9] устарела, и не отвечает реальности. И с этим невозможно не согласиться.
Дихотомия «добро – зло» с древности легла в основу и стала архетипом европейской антитезы «цивилизация – варварство». В современном мире под этим влиянием сложилось представление об особой роли западной цивилизации среди народов мира. «Цивилизованность» в Европе Нового времени стала обозначать отличие её общества от остального неевропейского мира. Мы часто можем слышать о «цивилизованных странах», – к которым, конечно, относят страны Запада. О цивилизованном подходе к решению различных проблем – разумеется, на основе понятий, сложившихся и практикуемых на Западе. О спектре проявлений западной культуры: в философии, искусстве, литературе, этике, религии (в том числе её отрицание, чем весьма грешит современная западная цивилизация); о политических институтах, правовых нормах и т. д., которые «просвещенный» Запад несет другим народам. И всё это объявляется как единственный образец для подражания и предмет стремлений всех народов, ещё не достигших высочайшего уровня развития, нашедшего свое воплощение в культуре и цивилизации Запада. Создается впечатление, будто существующие рядом с ним общества находятся в доцивилизационном состоянии, и если не в дикости, то уж наверняка в варварстве. Такой цивилизационный снобизм сплачивает коллективный Запад: он нивелирует внутренние противоречия и обозначает мнимую цель, камуфлирует истинные стремления евроцивилизации – подчинять и эксплуатировать тех, кто в цивилизованные нации не зачислен цивилизаторами. Как будто погибли и исчезли в пучине исторических перипетий цивилизации Китая, Индии, православия, Африки, Латинской Америки и т. д. А ведь они живы и, вполне возможно, переживут теряющий ориентиры, находящийся в периоде упадка Запад. Шпенглер, наблюдавший этот процесс, еще сто лет назад писал, что «Гёте психологически предвосхитил всё будущее Западной Европы. Это цивилизация вместо культуры, внешний механизм вместо внутреннего организма, интеллект, как душевный петрефакт (Окаменелость. – М.К.), вместо угасшей души» [10].
Западная цивилизация формально провозглашает «уважение» к культурам и религиям других народов, но на деле относится к ним с крайним презрением и пренебрежением: начиная с английского антрополога Тайлора, принято говорить о примитивных культурах – если они не относятся к европейским. Однако уже Шпенглер считал, что каждая культура представляет собой уникальный опыт. Даже если одна культура является дочерней по отношению к другой, она рано или поздно утверждается в своей самобытности. Тем не менее цивилизаторство и порабощение стали основной тенденцией общения стран Запада с «нецивилизованными» народами. Миссионеры продолжают пытаться обратить в «веру истинную» тех, до кого они ещё не смогли дотянуться. Бизнесмены – установить свои, «лучшие в мире» социально-экономические порядки. Политики – насадить марионеточные режимы, служители Марса – поставить военные базы. Вместо традиционной культуры аборигенов – контрацептивы, попкорн, кока-кола, рок, рэп и прочие прелести масс-культуры. И наконец, вместо сбалансированной естественной диеты – пищевые добавки, бургеры, канцерогенные соусы и прочие достижения «завоеваний» цивилизации – «вершины» развития человечества.
Западноевропейская культура прошла долгий путь – от примитивного доцивилизационного периода, через становление цивилизации, когда она складывалась, оформлялась и постепенно приобретала все свойства той цивилизации, в которой мы сейчас живем. Без греко-римской философии, искусства, римского права, без христианства, выросшего из иудейского монотеизма сегодняшняя Европа немыслима. Имперский дух – это тоже Греция (вспомним Александра Македонского) и Рим, создавшие две огромные империи. На греческом написаны Евангелия, латынь стала языком богослужений, теологических трактатов и университетских дискуссий средневековой Европы. Европа успешно впитывала достижения Востока – от индийской математики до арабской медицины. Взаимодействие с Востоком подарило ей факел, погасить который, даже после разрушения Рима, было уже невозможно. Крушение античной цивилизации не привело к полной утрате культуры, и она продолжила развиваться – через институт Церкви – на западе Европы и в Византии, а затем и на всем континенте. На основании этого опыта можно утверждать, что гибель определенной цивилизации не ведет к гибели её исконной культуры. Культура может пережить цивилизацию – если, конечно, сами люди не разрушат и то, и другое.
Культура древнее цивилизации. Она создает не только общий интеллектуально-материальный фон цивилизации, но является фундаментом, основой, в отрыве от которой цивилизация существовать не может. Впрочем, не только понять, но даже дать оформленное и признанное определение этому феномену не так-то легко. Недаром французский социолог Абраам Моль ещё в 60-х годах ХХ столетия указывал, что существует свыше 250 определений культуры. «Какое определение можно было бы дать слову “культура”? – задается вопросом ученый. – Поиски определения предмета сами по себе уже составляют самостоятельный прием исследования, поскольку неясности в определении абстрактного термина всегда отражают какую-то особенность определяемого предмета» [11]. При этом А. Моль поясняет, что речь идет о «расплывчатых явлениях», то есть таких, которые «можно очертить, но невозможно строго определить, так как они “растворяются” в собственных определениях» [12]. Довольно-таки туманно, и ясности от этого больше не появляется.
Надо отметить, что с течением времени понимание культуры, как и почти каждого абстрактного термина, менялось. В Древнем Риме, например, под культурой понимали совсем не то, что понимают в наши дни. Не лишним, возможно, будет напомнить, что слово «культура» впервые употребил Катон Старший, подразумевая под этим обработку земли, земледелие. Но уже через примерно столетие Цицерон употребил это слово в переносном значении, назвав философию «культурой души».
До XIX столетия все явления европейцы делили на две группы: природные, т. е. независимые от вмешательства человека, и культурные, являвшиеся следствием воздействия человека. Однако со второй половины того же века культуру стали характеризовать как определенный способ человеческого бытия, создаваемого человеком. В то же время она является и системой мировоззрения, вследствие которой появляются модели поведения людей. Но всё это вместе детерминировано не только биологическими характеристиками человека, но и социальной формой его существования. Это дало повод для создания теории социокультуры. Таким образом, каждая культура есть определенная система, привязанная к соответствующим социальным и природным условиям, выполняющая также роль охранителя некоего способа бытия. То есть каждая культура самобытна, самодостаточна и самоценна. А подавление одной культурой другой, в конечном счете, является (особенно в наше время) культурным империализмом.
Но основа культуры лежит в сознании человека. Всё созданное человеком является предметом культуры. Вероятно, культура (первичная, материальная) возникла из подражания природе. Заметив, например, что острый камень лучше, быстрее убивает животное, чем тупой, первобытный человек стремился создать такой же. Но перед тем, как создать что-то, какое-то орудие (скажем, каменный топор), человек должен был понять, для какой цели может послужить данное орудие, мысленно «изобрести» его и разработать план воплощения этого абстрактного «чертежа» в материальную сущность. Из этого следует, что в основе культуры лежит появившееся абстрактное мышление человека.
В начале было слово, говорится в Евангелии (не лишним будет напомнить, что в оригинале употребляется греческий термин logos, – но это не только слово, но и мысль, разум, понятие, идея, причина). Бог, согласно Священному Писанию, сотворил человека, но человек, осознавший Бога, сделал Его частью своего бытия, частью своей культуры. Культура отделила человека от природы, сделала его особым, неизвестным в докультурный период существом, и стала специфическим способом его существования, моделью поведения. Появился Homo sapiens, творец и изобретатель – и в созданной им духовной, и в материальной жизни. Таким образом, мысль, logos, творит все духовные ценности и является основой материальных. В культуре произошло отделение рукотворного, искусственного от естественного, природного. Орудия труда, наскальные рисунки, язык, мифы, усложняющаяся социальная организация, мораль, наука, искусства, экономика – в конечном счете, всё это продукты творческого мышления и/или физического труда. Культура появилась тогда, когда были сделаны первое орудие, первый наконечник для стрел, первый наскальный рисунок и т. д. «Человеческая культура, как известно, показывает наблюдателю две свои стороны. С одной стороны, она охватывает всё приобретенное людьми знание и умение, дающее им возможность овладеть силами природы и получить от неё материальные блага для удовлетворения человеческих потребностей, – пишет Зигмунд Фрейд, – с другой стороны в неё входят все те установления, которые необходимы для упорядочения отношений людей между собой, а особенно для распределения достижимых материальных благ» [13]. Сотворенный человек стал творить самого себя и своё бытие, и этот бесконечный процесс творения и есть культура человека. Таким образом, культура – это, прежде всего, идеи и система разделяемых определенной группой (родом, племенем, народом, нацией, конгломератом наций) ценностей, их духовное и материальное воплощение, и наконец, способ человеческого существования, модели поведения. А продуктом культуры стала цивилизация.
Но можно ли утверждать, что любые феномены культуры носят прогрессивный характер? Вряд ли. И не только потому, что культура породила цивилизацию, часто враждебную человеку. Культура хороша только тогда, когда её проявления носят позитивный для человека характер. А если они не приводят к совершенствованию людей, а наоборот, ведут к их регрессу, то можно говорить об антикультуре или культуре со знаком минус. Но так как культура, как и всякое творение человека, носит относительный характер, то вопрос о том, чтὸ является признаком культуры, а чтὸ антикультуры всегда вызывал споры. Особенно они стали актуальны в последнее время.
Разделенные географически первобытные племена создавали разные, самобытные культуры. У них были различные культы, одежда, украшения, в разное время они учились охотиться, создавали для этого отличающиеся друг от друга орудия охоты, а затем земледелия. По-разному у них развивалась и социальная жизнь. Формирование и развитие различных культур предполагало их взаимное влияние и взаимопроникновение, а также борьбу и противостояние. Но в «техническом» плане они двигались в одном русле: создавали орудия труда в соответствии с потребностями и местными условиями. И в духовной сфере, в только появляющейся морали у них проявлялись большие различия. «Существует большая разница между культурами, – указывает Эрих Фромм, – в одних системах общественные структуры сами по себе способствуют формированию в людях зависти, жадности и желания жить за чужой счет (Курсив мой. – М.К.), а в других эти черты встречают осуждение» [14]. Естественно, эти черты характера отдельных индивидов, принадлежащих определенным народам, обретая распространенность, приводили к вражде и её крайнему выражению – деструктивной агрессии. Особенно это стало заметно с возникновением городов и ростом цивилизации. А западные общества сформированы и живут до наших дней именно на основе этих, тщательно скрываемых «ценностей».