Марта Дмитриевна Еронакова
Остров Теней
Вирал вспомнил, как этой ночью пантера перебралась к нему в спальню, разбудила его и восторженным шепотом рассказывала о танцах, а сегодня с утра он помогал ей найти наряд на вечер. Но отчего-то ему не хотелось говорить обо всем этом этому заносчивому южному парню.
– Просто ты чужой. А на Севере долго привыкают к чужакам. Мою мать не принимали как правительницу, хотя она и была истинной северянкой, но служила Югу.
– И когда они уничтожили Восток, только тогда народ ее принял. Мама рассказывала мне. Да и на истории в школах это проходят.
Вирала задело, как пренебрежительно отмахнулся от его слов Дарс.
– А потом моя мать победила само Зло.
– Они сделали это все вчетвером, – сощурил глаза Дарс.
– Решающий удар был за Анагон. А потом она назначила твоего отца Правителем Юга, а матери дала место на западе.
– К чему ты клонишь, парень? – Дарс вскочил на ноги и ощерился. – Я должен чувствовать себя должным тебе или твои родителям?
Вирал поднялся следом. Она был на полторы головы ниже воина и раза в два меньше весил. К тому же, он никогда не поддавался на уговоры сестры поучиться у отца.
Благо, невдалеке вновь раздались девичьи голоса. Дарса закрутили, нацепили ему на шею венок и увлекли за собой. Вирал тяжело вздохнул и осел на землю.
В это время Анагон оправляла рубашку Вульгуса. В окно влетела маленькая огненная птичка. Кошка тут же оставила лямки воина и поспешили прочесть письмо, прикрепленное к ее лапке. Вульгус, чуть нахмурившись, спросил:
– И что пишут?
– Они думают, что Рейенго лучше оставаться с ними, подальше ото всех. У него по-прежнему нет ни одной способности, и они бояться, что толпа, яркие краски спровоцируют его. Или же кто-то скажет про его мать.
– Или отца.
– Его отец герой! – резко оборвала его Анагон и тут же добавила мягче. – В общем, они не приедут.
– Я даже рад. Не хочу видеть его при дворе, – Вульгус в два движения закончил разбираться с подвязками и вышел из комнаты.
В шесть вечера начало темнеть и Анагон выпустила на поля тысячу золотистых мотыльков. Зазвенели тарелки, грохнули барабаны, заныли лютни и праздник начался. Из шатров повалили шуты, гимнасты, танцоры, над столами с угощениями зажгли разноцветные дампы, потешные огни то и дело взлетали в небо. Смех, шум, разговоры наполнили долину, в которой, помимо горожан, собралось множество людей из окрестных деревень.
Виновник торжества слонялся из конца в конец праздника, нигде не находя места, чтобы остановиться. Не то, чтобы кто-то обращал на него внимание – людям нужен был повод – он его предоставил. Но вдруг воин начал осознавать, что кроме сестры, которая теперь бегала неясно где, у него, в общем-то, не было друзей.
– И уж точно нет толпы фрейлин, – скривился парень.
Луна же, в сопровождении Сарии, старшей дочери Синая и Авроры, переминалась с ногу на ногу у фонтана. Сария одернула подругу.
– Да не переживай ты так. Все будет хорошо.
– Тебе почему знать? Ты же видела его. Она такой… – девушка мечтательно закрыла глаза. Сария закатила их.
– Вот уж не думала, что ты такая глупая.
– Любовь – это не глупости! – подняла вверх пальчик девушка. Сария прыснула.
– Любовь!
– Заткнись, если не понимаешь ничего, – обиженно буркнула Луна и засунула в рот пирожное целиком. Сария вдруг вцепилась ей в руку и зашептала.
– Он идет!
Девушка поперхнулась, оббежала фонтан круг, выплюнула остатки пирожного в воду, умыла лицо, вытерев рот рукавом и вернулась к подруге, настороженно оглядываясь.
– Где?
– Мне показалось, наверное, – ответила Сария, едва сдерживая смех. – Но верблюд из тебя вышел знатный.
Тут она расхохоталась окончательно, а покрасневшая девушка сжала руки в кулаки, сгорбилась и одним незаметным движением опрокинула подругу в фонтан. Сария закричала. К девушкам начали оборачиваться люди и – о, ужас! – Луна увидела приближающийся силуэт матери.
– Будь добра объяснить, что тут произошло.
– Она пошутила. Некрасиво.
– А ты бросила ее в фонтан? И испортила ее праздничное платье? Что ж, тогда твое достается ей, а ты отправляешь до утра к себе в комнату.
– Но мама! Я могу надеть другое!
– Дело не в платье! А в том, что у тебя совершенно нет манер!
– Будто у тебя они были, когда ты стала Правительницей!
Анагон чуть ослабила руку, которой держала дочь, и прошипела.
– Вот именно. Я стала Правительницей, я убивала и теряла за этот трон. А ты ей родилась. Потрудись хоть немного. А сейчас марш к себе. Для тебя праздник окончен.
Когда пантера, размазывая на ходу слезы, скрылась в толпе, к Анагон подошла Венус с бокалом в руках. После родов она стала еще мягче. Открытые плечи ее, мраморно-белые, казались бархатными. Анагон невольно тронула себя за шею. Шрама так и не было.
– Ты сурова с ней.
– Дисциплина – лучший учитель.
– Так нас учил Эней.
– И мы неплохо устроились, скажи? – Анагон приняла из рук пажа стакан и чокнулась с Венус. – За то, чтобы наши дети нашли свое место в жизни.
– И были счастливы, – добавила рыжая.
Дарс прятался в розовом лабиринте возле дворца от надоедливых фрейлин. Ему льстило их общество, но иногда от женской стрекотни у него болела голова, как сейчас. Он понимал отца, который никогда не спал с матерью в одной спальне. Вообще, отец представлялся ему самым мудрым воином, и слова наследника севера больно укололи его. Он знал, что все так и был, и отца, по сути, посадили на это место.
– Но ее же он не просил!
Дарс ударил рукой по ближайшему цветку. Тот распался на лепестки, опавшие к его ногам. Волк хотел вздохнуть, но едва втянул носом воздух, почуял кого-то за поворотом. Он как можно сильнее вжался в заросли и затаился. Через пару минут с ним поравнялся узкий силуэт. Воин оттолкнулся и прыгнул вперед, обхватывая его руками.
– Стой, кто идет!
Силуэт неожиданно для него собрался, выскользнул где-то между рукой и коленом, чувствительно ударил локтем около позвоночника и тут же, оказавшись перед ним, ударил выпрямленной ногой в плечо. Дарс осел на землю и зажмурился, приготовившись обратиться, но женский голос прервал его.
– Дарс! Ой, зачем!
Он открыл глаза и увидел перед собой Луну. Не удивительно, что воин не узнал девушку. Вместо яркого платья, соответствовавшего бы обстановке, на ней были темные облегающие брюки навроде тренировочных и вытянутая коричневая майка, спадавшая с одного плеча.
Увидев, как оглядывает ее воин, девушка потупилась.
– Я не иду на праздник. Немного рассердила мать.
– И куда же ты идешь?
– Тренироваться. Буду ходить по канатам. Этому она, правда, тоже не обрадуется. Но ты же не расскажешь?
– Если ты возьмешь меня с собой.
– А как же праздник?
– Пойдем туда после вместе. Когда все захмелеют и всем будет все равно.
– Моя мать никогда не теряет бдительности.
– Тогда будем стараться держаться от нее на другом конце поля. Ну, идем лазать по канатам.
***
Анагон встала со своего места и дважды хлопнула в ладоши. Возле них на центральной поляне воцарилась тишина.
– Вы знаете обычай. Праздник не начнется, пока не будет зажжен огонь, – она указала рукой на высокое, в два человеческих роста костровище, украшенное цветами живыми и бумажными. – И пока самый смелый воин не перепрыгнет его.
Она еще раз хлопнула в ладоши. Пламя зашлось будто изнутри, охватило сразу все поленья и зарокотало. Толпа невольно отпрыгнула назад. Анагон видела, как напрягся рядом Инвер и усмехнулась. Воистину, самый смелый воин, но сейчас он и ходить не мог без палки, не то, что прыгнуть. Расчет ее был прост: если еще пять минут никто не решится, костер перелетит Вульгус. Мелочь, но все запомнят, как их Правитель бесстрашно взмыл над пламенем. За время правления Анагон четко усвоила, что нужно народу – сытое брюхо и больше праздников, или, если проще, хлеба и зрелищ.
Она, не убрав улыбки с лица, вгляделась в огонь. Люди вокруг хихикали, толкали друг друга в спину, где-то играла музыка, но взгляд кошки был прикован к пламени, в котором она начала видеть.
– Эней…
Наставник кивнул и заговорил. Анагон не слышала его голос, но понимала все губам. И холодела от ужаса.
– Помни об обещании – срок близок. Придет спасение от умершего и многое горе вместе с ним. Бойся сына Зверя, сына всех Владык, ибо смешает он небо и землю и ничто не будет также.
Тут пламя будто расступилось и навстречу женщине выскочил огромный волк. Он не был похож на обычного зверя хотя бы тем, что стоял на двух задних лапах, а передние лапы скорее напоминали руки, длинные, с острыми когтями. Зверь чуть улыбнулся, тронул себя лапой за плечо и обратился в Дарса, уменьшившись тут же в два раза.
– Праздник может начаться, верно?
Анагон, оцепенев, смотрела на воина. «Бойся сына Зверя». Морда волка в пламени испугала ее, но был ли он сыном Зверя?
Она услышала, как Вуль хлопнул в ладоши. Загремела музыка, танцоры тут же собрались в два кольца хороводов и замельтешили юбки, платья, венки, сапоги. Люди смеялись и пели. Дарс вытянул из толпы Луну, которая, как была в тренировочных штанах и кофте, так и осталась, и принялся кружиться с ней.
Анагон кивнула остальным Правителям, спустилась с постамента и жестом подозвала к себе Синая. Суровый воин покорно склонил голову.
–Синай, у тебя новое задание. Наверное, самое сложное из всех. И, конечно, никто не должен о нем узнать.
Лев помотал головой, будто говоря, что это само собой разумеется.
– Убей Рейенго.
Лев испуганно отшатнулся, но девушка предупредительно подняла руку.
– Любой ценой. И любым способом. Сын Зверя должен умереть.
Она вгляделась в толпу. Сказанное не принесло ей облегчения. Она знала, что Синай ее не подведет, и парнишка, выросший где-то в лесах с лаской и барсуком, заменившими ему родителей, к тому же до сих пор не проявившем никаких способностей, не станет проблемой. Но что-то тревожило душу Правительницы.
Музыка все нарастала и нарастала, убыстрялась и становилась громче. На поляне оставалось все меньше тех, кто мог выдержать этот первый, самый сложный танец. Во внутренний круг вырвались двое. Абсолютно синхронно, ни разу не оступившись они танцевали друг перед другом. Анагон сощурилась и узнала в парне Дарса, перевела взгляд правее и недовольно нахмурилась. Это плясала ее дочь. Правительница сделала было шаг вперед. Но тут предпоследняя пара выбилась из сил, и на поляне остались только волк и пантера. Скрипки взлетели до небес, грохнул барабан. Дарс наклонился вперед, обхватил лицо девушки ладонями и поцеловал ее.
Все трое избранных вдруг почувствовали укол где-то в области сердца, будто маленький кинжал вошел под ребра. Инвер собрался первым и шутливо отозвал парня:
– Ну, где твои приличия, Дарс. Нужно же сначала испросить руки и сердца девушки у ее родителей.
– Прошу! – с готовностью рухнул на колени парень перед Вульгусом. Крылатый обернулся, в поисках супруги, но та не шевелясь стояла и смотрела в огонь. Вуль замялся и помог парню встать с колен.
– Давай чуть позже. На ее совершеннолетие, например. Приедешь как положено, с кольцом и в костюме. Да и она оденется получше, обещаю.
Все рассмеялись. Дарс смущенно пнул носком сапога ступеньку, спустился к Луне и увел ее с поляны. Вульгус подошел к Анагон.
– Все в порядке?
Правительница успела натянуть дежурную улыбку.
– Да, все хорошо. Просто стало дурно.
– Я выучил тебя за столько лет. Ты улыбаешься, но глаза у тебя застыли. В чем дело?
– Новое Пророчество.
После всего.
Волны Кадарского моря лениво набегали на берег и отступали обратно, будто большая кошка вылизывала бок. В месте, где корни ив вырастали прямо из воды, темнел чей-то силуэт. Это был рослый мужчина, лицо которого, утопленное в воде, разобрать было нельзя. Остатки тяжелой брони, к которой уже присохли рачки и медузки, выдавали в нем воина золотого легиона, который много лет назад отправился на Остров Теней и уничтожил Зло. Но если воин умер так давно, было неясно, как сохранились его руки, голова, волосы.
– Каррр!
На берег спикировал большой ворон и вприпрыжку приблизился к умершему.
– Кар-кар! – птица подошла еще ближе и ухватила воина за шиворот. Да, она была намного больше соплеменниц, но если бы кто-то наблюдал за этой сценой, то поразился бы тому, с какой легкостью ворон вытащил тело на берег и перевернул на спину. Птица трижды оббежала тело, заглядывая во все карманы, затем вспрыгнула на грудь воина, наклонилась к его лицу, будто желая выклевать глаза.
– КАР! – оглушительно гаркнул ворон прямо в лицо мужчине и клюнул его в шею прям между ключиц. Тело дернулось.
– Кар! Кар! – повторила птица, каждый раз ударяя клювом. Рана уже зияла, но кровь не текла. Тогда ворон вдруг выгнулся, будто пытаясь откашляться и выплюнул в ранку маленькое черное зернышко.
Тело выгнулось, схватилось руками за шею и распахнуло черные невидящие глаза.
– С возвращением, вожак, – ворон, превратившись в худого темноволосого юношу, стоял чуть позади ожившего. Последний обернулся, вперился темными глазами в парня и чуть улыбнулся.
– Ермор. Ты воскресил меня. И наверняка чего-то хочешь взамен.
– Всего лишь исполнения пророчества.
– Как ты узнал, где я?
– С нами, шаманами, иногда такое случается.
– Как вышло, что я выжил?
– А ты и не выжил. Только ничто, умершее на острове, не умирает окончательно. Ибо само зло не может умереть. Без него мир лишился бы равновесия. Зло видоизменяется, принимает иные обличья. Забирает иные тела.
– Я? Я не могу быть злом!
– Нет. Ты его сосуд. Посмотри сам, – парень махнул рукой на воду.
Воин на четвереньках подполз к воде и осторожно заглянул туда. Из отражения на него смотрел взрослый мужчина. Глаза его были черны как безда, вокруг глаз тянулись во все стороны узкие молнии, а рот был перекошен жуткой гримасой. Отражение подмигнуло ему. Воин отшатнулся.
– Но ведь я – все еще я!
Ермор подошел вплотную к воину и помог ему подняться на ноги.
– Где-то глубоко ты так и останешься собой. Но мальчик, сопротивляться воле вселенского зла, когда оно уже в тебе… – Ермор обратился, сильно ударил когтями по ране на шее и каркнул прямо в лицо воина. Мужчина осел на землю и замер.
Прошло около суток. Мальчишки из ближайшей деревни, что не имела даже названия – просто «наша деревня» – шли на свое излюбленное место на рыбалку, когда увидели тело. После минутных колебаний любопытство взяло верх и они, крадучись, сползли по склону к мужчине. Самый смелый взял палку и начал аккуратно тыкать тело. То не откликалось.
– Эба! Да он жеш подохнул!
Тут же мужчина резко перевернулся и схватил мальчика за шею.
– Где Рейенго?
– Я… не знамши…
Воин разочарованно вздохнул и отбросил ребенка как тряпичную куклу. Двое других ребят ползком бросились вверх по склону.
Воин, которого когда-то звали Рейгар Табард и чтили как героя, поднялся, глубоко вздохнул и отправился прямиком на Север, на поиски своего сына и забывших его.
