Мария Власова
Записки офицерши
21. Огурцы, или как я училась консервировать
Дачи у нас не было. Овощи, фрукты все покупали на рынке или в магазине. Хабаровск хорошо снабжали всей этой продукцией. Молдавия присылала фрукты отменного качества и совсем недорого. Яблоки шли из Китая. Мандарины ехали с Кавказа. Логистика в Советском Союзе работала четко.
Пока мы с сыном были дома, я научилась делать всякие заготовки на зиму. Прошла курс молодой поварешки. Надо заметить, мне понравилось делать всякие соленья, компоты. Я с гордостью зимой смотрела на пирамиду из банок разного калибра в углу за холодильником. Муж был доволен, сын с удовольствием уплетал зимой консервированные персики, груши и сливы. Не знаю, как долго бы продолжалось это мое «хобби», если бы не один случай. Однажды соседка, которая работала кассиром в овощном магазине, пригласила меня зайти после работы к ней за огурцами. Август-сезон заготовок.
В подсобке на полу горой лежали огурцы. Я набрала большую сумку, взвесили – 20 кг. Муж, как всегда на службе, несу сама домой тяжеленую сумку и радуюсь – хороши огурчики! А нести далеко. Я после работы, на ногах босоножки на каблуках. Метров через сто поняла, что с огурцами я явно лишканула. Через двести метров поставила на асфальт сумку и злобно проводила взглядом офицера, проскочившего мимо меня.
– Мог бы, и помочь! – подумала я. И тут в голове мелькнуло молнией:
– Господи! Глупая, что я делаю? Зачем мне нужны эти огурцы? Я не люблю их маринованные, только в салаты если положить. Мне тридцать лет! Нет, с этим пора завязывать! Маруся, когда же ты себя любить научишься? Все, кручу консервы в последний раз!
Еле дотащила я свою ношу до дома. Через три дня, готовые банки стояли на балконе. Работала я с ними без настроения, абы как. Закрутила, да и все.
Через неделю одна банка рванула так мощно и громко, что ее содержимое, т.е. эти злосчастные огурцы, вылетели в потолок, один срикошетил и улетел на улицу. Балконы в то время еще никто не стеклил. А перед подъездом стояли два офицера и о чем-то разговаривали. Так вот этот огурец хлопнулся прямо к их ногам.
– О, вот и закуска прилетела, – сказал один из них заплетающимся языком. Мужички были явно навеселе.
Больше огурцы я не консервировала.
22. Ветер перемен
На долю моего поколения выпало немало эпохальных событий.
Хрущевскую оттепель я смутно помню. Училась в начальной школе. А вот полет Гагарина в 61 году, и всеобщее ликование помню хорошо. Так же хорошо помню и бесконечные очереди за хлебом. В ожидании хлебовозки мы делали уроки, прыгали через скакалку или играли в классики. Получив две буханки серого тяжелого хлеба, гордо топали домой, чувствуя себя добытчиком, а заодно и свою важность в семье.
Пришел к власти Л. И. Брежнев и в магазинах все чудесным образом появилось: и хлеб, и колбаса, и масло. Моя юность и молодость прошли, пока он правил страной. Изобилия не было, но полки в магазинах не пустовали. Жить было спокойно. Не прыгали цены в торговле, были фиксированные зарплаты, люди отдыхали летом по путевкам и дикарями в Крыму и на Кавказе. В конце его правления в магазинах было пусто, продукты по талонам. Доигрались страной в медальки, блин! В ноябре 1982 года объявили о кончине Леонида Ильича. Я помню этот вечер 10 ноября. Саша был в Воронеже. Мы с сыном одни дома. Было холодно и страшно. Андрею шел пятый годик.
– Что с нами будет дальше? Тревога и пустота в душе.
Потом к власти пришел Андропов. Гайки сразу начали закручиваться. В кинотеатрах на дневных сеансах включали свет и люди в штатском проверяли документы и спрашивали, почему не на работе, а в кино. Я тоже однажды так попала на облаву. После работы зашла на дневной сеанс. Смотрела «Зимнюю вишню». Показала особисту портфель с тетрадками, которые мне вечером предстояло проверять. Меня оставили в покое. Такое было время.
Андропов пробыл на посту Генсека год. После его кончины пришел Черненко. Тоже на год. Тот начал проводить реформу в образовании. Смысл этой реформы мало кто понимал. Мы сидели на педсоветах, директор что-то начитывал по бумажке. Учителя слушали и молчали. Умер вождь и вся реформа забылась.
Страна 3 года подряд хоронила вождей.
Устали от траура.
Пришел Горбачев М. С. Все вздохнули с облегчением – молодой, сильный. Он начал перестройку, противоалкогольную кампанию. Вырезал все виноградники. Вино пропало, а за ним стали пропадать и продукты. Он о чем-то много говорил, рассуждал. Это были слова ни о чем. Все это понимали. В итоге – путч, попытка гос. переворота, Ельцин Б. Н. на танке.
1991 год-распад СССР. Ельцин у руля. 1994 год-вывод войск из Германии. Лихие девяностые. Конец века. Конец тысячелетия. Новый год.
Ельцин плачет в телевизоре, просит прощения у народа.
Очередной Президент страны – Путин В. В.
Дальше тоже интересно-Путин-Медведев-Путин. То один порулит страной, то другой. Как в песне – Служили два товарища. Теперь Президент Путин В. В., похоже, навсегда.
Все!
Как мы это все пережили – сложно сказать.
Пережили! Очень трудно было уцелеть в крутой мясорубке, сохранить себя, детей, семью.
23. Дом без хозяина
Как только муж уезжал куда-нибудь в командировку, в поле на учения, или, как в этот раз, на полгода в Ленинград, в квартире начинали происходить всякие странности. Утюг на следующий же день сломался. Он был совсем простенький. Отверткой раскрутила его, соединила спиральные обрывки, и вуаля! Утюг заработал! В коридоре перегорела лампочка – вкрутила новую!
– Я все могу! – гордилась я. Но когда под мойкой что-то закапало, взвыла! Придется звать слесаря. – Ждите, – ответил диспетчер в ЖЭКе. Жду. А она все капает…
Звоню соседу:
– Валь, помоги! Слесарь не идет, а под мойкой течет вода.
Майор, как был в форме, так и полез под мойку. Слесарь пришел, а тут уже кипит работа. Потный Валентин выбрался из короба с трубами, сердито посмотрел на жэковского труженика и буркнул:-Принимай работу, орел! Долго идешь, чуть не затопили всех. Умылся и ушел в штаб на службу. Конец декабря, народ несет домой елочки. Андрей ноет:
– Когда мы елочку ставить будем, вдруг нарядить не успеем? Для ребенка это очень важно, он еще верит в сказку, придуманную взрослыми.
Я не знаю, что ответить сыну. Смотрю, Валентин идет на обед и несет елочку. Пушистенькая такая, красавица. Видимо, в дивизию привезли. А нам елочку не догадался прихватить. Ну, дядя Валя! Друг называется. Звоню ему домой:
– Ага! Себе елку принес, а про нас забыл! Гав!
– Женщина, ты можешь помолчать! – громко рявкнул сосед. Я такого рыка у него никогда не слышала.
– Ну, Маруся, допекла мужика, – подумала я.
– Ваша елка в моем кабинете стоит. Не мог же я два дерева нести. Что подчиненные скажут? Вечером будет вам елка!
Сказать, что мне стало стыдно – ничего не сказать! Лицо покраснело. Меня аж в жар бросило. Хорошо, никто этого позора не видел.
– Вот торопыга! Чего наехала на человека?
На следующий день Валентин установил ёлочку, и ликующий Андрюшка развешивал шарики и гирлянды.
24. Разлука
Кто хоть раз жил вдали от дома, от родных, меня поймет. В тот год так получилось, что многие семьи остались без мужей и без отцов. Кого унесло в Афган, кого в Камбоджу, кого в Эфиопию, а кого, как моего мужа, на учебу в Ленинград. Вроде, поспокойнее, не на войне. А все равно его дома нет. В 33 года одной с ребенком жить – это тяжко. Я молчу про ночи в одинокой постели. Про мужиков, пристающих к одинокой женщине. Хотя, повода никогда не давала. Злилась до слез, отшивая очередного донжуана. Как будто специально проверяли меня на стойкость. Такое, наверняка, творилось и у моих одиноких, как и я, приятельниц. Ирина, терапевт, красавица-украинка из Запорожья, у которой муж в Камбодже пел про вишневое варенье и банановые рощи, предложила пойти в открытый бассейн, который заработал в парке на берегу Амура. Я с радостью согласилась. Интересно, как это в декабре при –30 плавать в открытой воде?
Оказалось, здорово! В здании раздеваешься, моешься и по шлюзу с теплой водой выходишь в открытый бассейн. В воде тепло, голова в шапочке, а над бассейном висит шатер из пара от теплой воды. Вот он и делает плюсовую температуру над водой. Все было замечательно! Смущала только хлорированная вода. После бассейна под душем смывалась вся хлорка. Пили горячий чай с травками, и счастливые возвращались домой.
А Саша в Питере в свободное время начал ходить в клуб моржей. Привез фотографии, где они бегали в плавках перед погружением в ледяную воду. Вечером разглядывали эти фотки и смеялись. Я рассказала мужу, как мы с соседкой в мороз плавали в открытом бассейне.
В общем, гасили, кто, как мог свою тоску по родным людям. Кто пел и пил, кто-то в спортзале гири тягал, кто-то купался в проруби или, как мы с Ириной, в открытом бассейне. Владимир Дмитриевич в Эфиопии в свободное от войны время начал вязать шпилькой шали ажурные. Во как! Пережили мы это тревожное время. А впереди нас ждало новое расставание, новые дороги.
25. Уссурийск
Саша еще был в Ленинграде, когда пришел приказ о его переводе в госпиталь в Уссурийск. Я уже была наслышана об этом районном центре в Приморье. В военном городке Барановский большие проблемы с водой. Школа в городке только начальная.
Муж телеграммой в отдел кадров ответил:
– Уссурийский госпиталь согласен!
Ну что ж, так тому и быть – значит, едем в Приморье. Жаль, конечно, расставаться с Хабаровском, с налаженным бытом, с друзьями, с работой в школе, к которой я очень привыкла, с коллегами по работе. Андрею тоже грустно было уезжать от товарищей, от 1-а класса.
А вот про мужа даже и говорить не надо – его ждал госпиталь, хирургия и повышение по службе.
Все! Едем!
Он вернулся из Ленинграда в феврале. Андрей учился в 1 классе, я в школе готовила к выпуску 11-й класс. Решили, что Саша поедет к новому месту службы пока один, а летом, после окончания занятий в школе, переедем всем семейством.
Так мы и сделали.
Муж пробыл дома неделю, отдохнул от казенщины, от питерских столовок, просто отоспался и уехал в Уссурийск. Это почти тысяча километров от Хабаровска. Опять мы с сыном одни.
Саша приезжал раз в месяц на побывку на пару дней домой. Рассказывал про Уссурийск и военный городок.
– Если дождь, то грязь. Если дождя нет – то пыль. Остановки автобуса заплеваны шелухой от семечек.
Все!
Это его впечатление от города.
В июне начались каникулы, у меня в школе отпуск. Мы с сыном поехали к отцу на пару дней знакомиться с новым местом.
Муж получил 2-х комнатную квартиру на 5 этаже и делал в ней косметический ремонт.
Воды из крана никакой не бежало. Ночью на первом этаже холодная вода шла и все набирали воду ведрами. В подъезде жили в основном госпитальные врачи с семьями. Народ молодой, дружный и веселый. Многие попали сюда служить после загранки, по замене. Нас встретили тепло и дружелюбно.
Барановский военный городок очень сильно отличался от Волочаевского в Хабаровске. Люди проще, приветливее, теплее. Климат Приморья намного мягче. До Владивостока 100 километров. Тихий океан чувствовался и в Уссурийске. Не было жары и духоты, как в Хабаровске. Комаров было совсем мало! Это первые впечатления от нового места службы мужа и нашего нового дома.
В конце августа 1986 года мы погрузили вещи в контейнер и на поезде уехали в Уссурийск.
Новое место, новая квартира, новая школа у Андрея и новая школа у меня. Только не в Барановском, а в Уссурийске. После Хабаровска мне сложно было привыкать к новой школе. Моим мужчинам тоже было не легко, но они мужественно это переносили. Молча!
Со школой сына вопрос решился сразу, он пошел во второй класс. Андрей первые полгода опаздывал после перемены на уроки. Об этом мне на собрании доложила его классная учительница. И с восторгом добавила:
– Андрей у Вас оказывается левша! Я по тетрадям не заметила, наклон-то правильный! А тут к доске его вызвала, а он левой пишет, да так ловко!
– Ну, мать, ты даешь! – подумала я.
– Ребенок полгода у тебя учится, а ты не знаешь, какой рукой он пишет.
Про опоздания вечером поинтересовалась у сына. Он спокойно так, по-взрослому ответил:
– Не успеваю всем сдачи давать. Дерусь!
Что тут скажешь? Самое жестокое общество – детское. Инстинкт самосохранения заставил моего мальчишку драться. В январе драки прекратились. Больше его никто не задирал.
С моей работой все оказалось сложнее. На окраине Уссурийска была средняя школа, но в ней не было французского языка. Мне предложили часы немецкого и ставку завуча. Немецкий я не любила, а работать завучем не хотела вообще. Все шишки в школе достаются в основном завучу. Он, априори, во всем виноват.
Я ждала второго ребенка и в конце декабря планировала уйти в декрет. В общем, в итоге меня зачислили воспитателем группы продленного дня на 1-й класс. Я была довольна и этим.
В городке было полно безработных женщин. Мне повезло. Правда, автобус ходил раз в час, но все ездили на такси, это было не дорого.
1 сентября я вышла на работу в новую для меня школу.
Утро, собираем детей на торжественную линейку. В школах это всегда волнительный момент. Я надела свое строгое синее платье с белым воротничком, туфли на шпильке, моя обычная рабочая одежда в школе. Стою с табличкой 1-А класс. С Александрой Акимовной, учителем моих первоклашек, я еще не знакома. Ее пока нет, она почему-то опаздывает.
Ко мне подходят первоклашки. С огромными бантами на голове девочки и в костюмах с галстуками мальчики. Все с пышными букетами цветов. Нарядные родители не могут скрыть волнение. Я встречаю детей и строю ровненько в ряд – линейка начинается. Родители, увидев строго одетую, приветливо улыбающуюся учительницу, тоже начинают улыбаться и понемногу успокаиваться.
– Где же Александра Акимовна? – думаю я. Линейка в самом разгаре, ее нет. И вот я уже веду детей в здание школы, летит она – запыхавшаяся, растрепанная, не понятно во что одетая. Дирекция не заметили ее опоздания, родители не поняли, что я только воспитатель продленки. Все прошло удачно. Учитель рассадила детей по партам и начала урок мира. А я с блокнотом вышла в коридор к родителям поговорить об их детях. Каждого расспрашивала о здоровье ребенка, что ему можно, а что нельзя категорически есть в школьной столовой. Мам это удивило и, конечно, обрадовало. Внимание к маленькому человечку, который шагает в новую для него жизнь, это очень важно. На его пути будет много разных учителей: добрых, вдумчивых и внимательных, но и просто урокодателей встретится немало. Равнодушных – отбарабанила урок и ушла.
Мне было непривычно после хабаровских выпускников – высоких, здоровых парней и девчат, и, вдруг, малыши. Парты маленькие, дети несмышленыши еще. После уроков я их забирала у Акимовны и вела в столовую. Мы обедали и шли в класс. Уставшие после уроков, разморенные после еды в столовой, такие непосредственные в их возрасте. Я их укладывала спать прямо на парты. – Руки положили на парту, голову на ручки и закрываем глаза. Я рассказываю сказку, а вы смотрите мультики в голове.
Им это очень нравилось. Я тихо рассказывала какую-нибудь сказку, они слушали и засыпали потихоньку.
Однажды в класс заглянула завуч:
– Мария Александровна, а что это у Вас тут такое? – Тихо, тихо! Мы 30 минут отдыхаем, спим!
Через 30 минут я их будила тихим голосом и моя малышня просыпалась, раскрасневшиеся и немного отдохнувшие, теперь они были в состоянии делать уроки. После уроков их ждал стадион, где они играли, бегали, громко кричали, выплескивая свою энергию. В 18–00 я с ними прощалась до завтра. Вот такая была моя работа в новой школе. Я любила этих ребятишек, мне нравилось с ними работать. Они были замечательные.
Александра Акимовна была с ними строга, часто громко кричала на них, один раз сломала метровую линейку об стол, пытаясь утихомирить наших шумных первоклашек. Я не знаю, строгость, конечно, нужна. Но орать и ломать линейки, думаю, не стоит. После ее крика я получала уставших и издерганных детей. Стоило только с ними заговорить нормальным, тихим голосом, они мигом успокаивались. На вопрос Александры, как это у меня получается, я только улыбалась:
– У меня нет такого громкого голоса, как у Вас!
С коллегами никаких проблем не было. Правда, когда уже увидели, что я жду ребенка, пошутили:
– Вы будете тринадцатый беременный педагог в нашей школе! Нас в гороно зовут беременная школа.
С бытом все оказалось сложнее, чем мы думали. 5-й этаж пятиэтажки был, конечно, без лифта и ползать по ступенькам с животом и сумками мне было, мягко сказать, сложновато.
Самое противное, что меня бесило, в доме было полно крыс. Рядом лес, они бегали везде – в подъезде, в квартирах. Я увидела большую дыру в полу возле двери в зал, которую я в первый приезд не заметила. Ночью эта тварь выползала из нее и пыталась хозяйничать на кухне. Это было страшно, особенно, когда муж уходил на сутки дежурить в госпиталь. Я напихала в дыру газеты, и муж воткнул туда разбитую бутылку. Как только ночью раздавался шорох газет, я просыпалась и бежала к этой дыре. Андрей спал в зале, и я очень боялась, что она прыгнет на него и укусит, или просто сонного ребенка испугает. Соседи заводили кошек и от них крысы убегали. Я не переношу дома ни кошек, ни собак, меня раздражают запахи животных. Мой нос реагирует на все запахи. Соседи на первом этаже приспособились по-другому. В подъезде жила брошенная кем-то кошка. Толя брал ее и тёр ею все углы в квартире. Потом кормил кошку, говорил ей спасибо и отправлял в подъезд до следующего раза. Крысам хватало запаха кошки, и они обходили стороной квартиру рентгенолога Толи.
Второй проблемой была вода, вернее, ее полное отсутствие. Муж каждый вечер носил ведрами воду с первого этажа от Толи с Леной. Он набирал полную ванну для технических нужд и для кухни 40-литровую кастрюлю. На этой воде я готовила еду. В туалет ходили с ведром, воды в бачке не было, слив не работал.
Почему такие проблемы были с водой – сложно сказать. Офицеры не смели жаловаться, а командиры жили в двухэтажных домиках ниже под горкой. У них вода была, и стояли титаны в ванной комнате. Все служили здесь не долго, поэтому никто и не жаловался на это безобразие. Каждый мечтал перевестись отсюда побыстрее куда нибудь.
Мы же мылись в тазике, нагрев воду, или ездили в баню в Уссурийск. Саша мылся в душе в госпитале.
Чем хорошим мне запомнился Барановский городок – так это природой. Уссурийская тайга – она необыкновенно красивая. Такой шикарный лес я видела только на склонах Жигулевских гор в детстве. Осень в тот год поражала буйством красок. Клены вокруг городка были пушистые с большими широкими листьями, дубы огромные, заросли шиповника, калина алела плодами повсюду. Вечером из окна спальни была видна только тайга, лес без конца и края. Какая-то пугающая чернота на фоне темного звездного неба. Иногда вдоль кромки тайги мелькали прыгающие огоньки – это вертолеты патрулировали границу с Китаем. До нее было всего 30 километров. Иногда наше телевидение прерывалось китайской волной, и мы смотрели их новости на китайском сяу – мяу языке. Но такое случалось редко. Наши спецслужбы работали четко.
Запомнился мне новогодний вечер в госпитале. Веселый капустник. Веселились от души. Продолжили 1 января, отмечали День рождения командира. Все было дружно и здорово. Госпиталь небольшой, коллектив маленький и очень сплоченный. Жили все в одном подъезде, забегали друг к другу за спичками, солью.
26. Богатенький Буратино
Октябрь 1986 года. Володя, мой брат, решил навестить нас в Уссурийске. Город был закрытый, т.к. граница с Китаем рядом. Билеты продавали только по спецпропускам из комендатуры. Муж на службе. Пришлось в Хабаровск ехать мне, встречать брата с самолета и дальше на поезде до Уссурийска по пропускам.
Приехала накануне. Переночевала у Татьяны с Владимиром Дмитриевичем в Волочаевском городке. Встретили они меня радушно. Вечером долго сидели за чаем, вспоминали былое. Татьяна с мужем меня расспрашивали про Барановский городок. Они тоже там когда-то служили и о его проблемах знали не понаслышке. Утром я собиралась в аэропорт – встречать Володю. Помню, как Таня стояла в дверях, провожая меня, и говорила вслед:
– Ты только не оборачивайся! До свидания!
Но мы обе чувствовали, что вряд – ли когда-нибудь наши пути пересекутся, и мы увидимся. Через много лет я найду свою подружку в Белгороде, и мы часто будем вспоминать дальневосточную жизнь, весело болтая по телефону.
Брата я встретила, показала Хабаровск, и мы отправились на поезд. Погранцы проверили его документы и дали добро на въезд в Уссурийск.
В городе полно военных, это брата удивило.
– Точно, граница рядом!
Условия нашей жизни его, конечно, вначале развеселили.
– Ребята, как вы тут живете? – воскликнул Володя, взяв ведро с водой, отправляясь в туалет.
Вечером мужчины долго разговаривали за жизнь. Саша объяснял Володе, что это служба и, что кто – то должен охранять границу, а он врач и должен этих бойцов лечить.
На следующий день мужа положили в госпиталь с гепатитом. Володе пришлось таскать вместо Саши воду с первого этажа. Потом пришел багаж из Воронежа от родителей. Они прислали 50 кг яблок из своего сада. Брату ничего не оставалось делать, как помочь доставить груз до квартиры. Вот тогда он и сказал свою знаменитую фразу:
– Я приехал богатенький, как Буратино, а сестрица из меня сделала какого-то папу Карло. И рассмеялся. Он очень добрый, мой брат. Володя сочувствовал, что мы были вынуждены жить в таких условиях, что Сашу положили в госпиталь, что я беременная остаюсь одна с сыном. Я успокоила его, что все нормально. Рядом соседи, сослуживцы всегда помогут.
Потом мы с ним съездили во Владивосток. Он не далеко от Уссурийска, в часе езды на автобусе. Дорога была очень живописная. Богатый, какой – то пышный, пестрый лес с двух сторон подступал к полотну трассы. Осень в Приморье еще была в разгаре. Тепло и сухо. Деревья в паутине.
Погуляли по Владику. Пофотографировались на площади возле памятника. Постояли на набережной. На рейде в океане были видны военные корабли. В морском порту стоял огромный пассажирский лайнер. Белый и очень красивый. Рядом находился железнодорожный вокзал. Поезда из Москвы приходили сюда.
Владивосток очень интересный город. Какой-то торжественно – нарядный. Я полюбила его. Огромный океан, корабли на рейде, пляжи с ракушками и медузами в соленой воде. С особым теплом иногда всё это вспоминаю.
Через несколько дней брат уехал домой, а мы с сыном остались одни со своими проблемами.