Мария Берестова
На последних осколках мира
Эсна неопределённо повела плечами. Она, конечно, не верила в эти бредни.
Он, разумеется, знал, что она не верит.
– Статус кво был нарушен, – сухо перешёл к основному делу Грэхард. – Ты можешь обвинять в этом меня, а не отца, как пожелаешь, – она чуть слышно хмыкнула. – Но назад уже не отмотать. Равновесие нарушено, и вопрос теперь только в одном: либо твои родственники свергнут и убьют меня – либо я уничтожу их.
Сердце Эсны болезненно сжалось. Она догадывалась, что всё идёт именно к такому раскладу – но всё же верила, что брата остановит любовь к ней, а Грэхарда… да, и Грэхарда остановит она же.
Однако, очевидно, нынешняя стратегия никуда не годилась для второго пункта. Едва ли Грэхарда может остановить реакция женщины, которая притворяется, что его не существует.
«И мне придётся простить ему эту смерть?» – с тоской подумала она, не видя иного выхода и отчаянно не желая принимать этот вывод.
– Обстановка накаляется, – отметил Грэхард, – и я не могу уже гарантировать никому из членов моей семьи безопасность в Ньоне. Поэтому, – резюмировал он неожиданно для неё, – я отправил девочек в другую страну. Там они будут в безопасности.
Эсна чуть не подскочила на месте от таких новостей.
Она ожидала чего угодно – но уж точно не того, что он просто отослал дочерей в неведомом направлении! Навсегда!
– И ты не спросил меня?!. – с досадой воскликнула она, не в силах удержать бушевавшее в ней возмущение его самоуправством.
– А ты предпочла бы однажды увидеть их трупы? – с любезным видом уточнил он.
Она вскочила, сжимая кулаки.
– Брат никогда!.. – начала было она, но он тоже встал и перебил её:
– Дела такого рода решает не только твой брат.
Она осеклась.
Ей пришлось признать его правоту. Как бы она ни относилась к нему, он точно был в состоянии здраво оценивать степень опасности и риска.
И Кэси, и Эль часто выезжали из Цитадели, любили ходить под парусом, ездить в загородные поместья… Запереть их здесь?
– Они могли бы просто не выходить из Цитадели, – холодно озвучила свой аргумент Эсна, всё ещё не в силах принять мысль, что дочери уехали – совсем!
Он просто отослал дочерей, ничего не сказав ей, и поставив её перед фактом!
Грэхард сложил руки на груди и уточнил:
– А если Цитадель возьмут?
Она была шокирована этим предположением. Кому в здравом уме пришла бы в голову мысль лезть в Цитадель? Она совершенно непреступна!
– Впрочем, легче убить меня, – согласился с её невысказанным аргументом Грэхард. – И ты же понимаешь, что твой брат тогда сделал бы с моими детьми?
Эсна нахмурилась, не желая признавать его правоту, но не имея возможности ему возразить. В ситуации, где уже дошло до того, что Грэхард убит, конечно, уже не играли роли её чувства. Брат бы, разумеется, убил бы Кэси – потому что её дети могли бы стать наследниками Грэхарда – и Эрхиса тоже, потому что он и был бы прямым наследником. А Эль… С Эль могло получиться даже хуже, ведь насильственный брак с нею обеспечивал законные права на престол.
Эль, конечно, была его племянницей – но остановило бы это его?
Содрогнувшись, Эсна признала, что нет.
– Тебя не первый год хотят убить, – бледно возразила она, пытаясь хоть как-то защитить свою позицию. – Не думаю, что это возможно.
К её полной неожиданности, Грэхард хрипло рассмеялся и отошёл к окну, отвернувшись от неё. Оттуда, не поворачиваясь, глухо сказал:
– Считай, что я уже труп. Твой отец готовился годами, и моя разведка не заподозрила вообще ничего. Я узнал о покушении чудом, Эсна.
Она нахмурилась, не в силах поверить в то, о чём он говорит. Это была какая-то нелепица!
Меж тем, сложивший руки на груди Грэхард повернулся к ней и спокойно сказал:
– Мне безразлично, веришь ты мне или нет, солнечная. Я не могу отослать Эрхиса – это было бы равносильно признанию поражения. Но до принцесс никому дела нет, и их пропажу можно успешно скрывать отговорками. Поэтому я обеспечил им безопасность тем способом, который её гарантировал.
Эсна согласилась с тем, что в его координатах его решение логично.
– Ты не дал мне попрощаться с ними, – тем не менее, жёстко высказала своё недовольство она, пытаясь справиться с той острой болью, которую ей доставляла мысль, что она больше не увидит девочек.
Но если Грэхард прав, и их безопасность не смогла бы обеспечить даже Цитадель… нет, Эсна, определённо, и сама предпочла бы разлуку с дочерями! Что ей дело до этой боли – если они будут в безопасности?
«Не говоря уж о том, что в любой другой стране им должно быть лучше», – стала искать утешительные аргументы она.
Ей даже удалось поймать себя на некотором воодушевлении – ей бы хотелось, чтобы им повезло больше, чем ей, и чтобы они могли жить в стране, где женщин не считают за вещь.
Нет, решение Грэхарда, определённо, было неплохим, и даже хорошим – безотносительно того, прав ли он был в оценке степени опасности. Её боль – это её боль, с ней она справится. Главное, чтобы девочкам было хорошо.
Вынырнув, таким образом, из своих размышлений более успокоенной, она удивилась тому, что он так и стоит у окна и молчит, разглядывая её со странным задумчивым выражением, смысл которого был ей непонятен.
Заметив её недоумённо приподнявшиеся брови, он нахмурился и отвёл глаза, затем потёр лоб рукой – не очень-то свойственным ему движением – и Эсна в очередной раз отметила, что он выглядит крайне уставшим, даже более уставшим, чем обычно.
Затем, раздражённо тряхнув головой, он вернулся и сел на своё место, резким и нетерпеливым жестом предложив ей сделать то же.
Она присела, глядя на него настороженно.
Он снова устремил на неё пристальный взгляд – изучающий, мрачный и усталый. Затем медленно, напирая на каждое слово, проговорил:
– Я предпочёл бы и тебя отправить за ними.
Эсна нахмурилась. Резко откинувшись на спинку стула, она сложила руки на груди и пронзила его острым взглядом:
– Мне, по-твоему, тоже грозит опасность? – язвительно поинтересовалась она.
Он смотрел на неё столь же тяжело и хмуро.
– А что тебя держит здесь? – сухо поинтересовался он.
Эсна приподняла брови в вежливом недоумении и вопросительным тоном отметила:
– Сын?
Он поморщился и отвернулся. Постучал пальцами по столу. Мрачно сказал:
– Я не могу отослать Эрхиса. Смирись, – и тяжело припечатал: – Все ньонские принцы по рождению смертники.
Глубокое беспокойство поднялось со дна души Эсны. Его слова прозвучали теперь так, будто он не верил, что победит в этой борьбе, и будто считал, что вопрос его смерти – и вопрос смерти Эрхиса – дело решённое, и за этим не станет.
– То есть, ты предлагаешь мне бросить сына… – воинственно прищурилась она, но не успела добавить «и тебя», потому что он резко её перебил, вскидывая на неё больной горький взгляд:
– Ты не защитишь его, солнечная. Здесь или там, где бы ты ни была – ты его не защитишь, – глухо повторил он, и в голосе его ей послышалось отчаяние, которое глубоко её потрясло.
Она не понимала, что с ним происходит теперь.
На него покушались всегда. У него хватало врагов. Однако Грэхард был не из тех, кто заранее сдаётся и опускает руки. Его нынешняя безнадёжная позиция была совершенно чужда ему, и Эсна не понимала, как он к ней пришёл – и не имела ни единого шанса понять, потому что больше года не общалась с ним и не знала, что за мысли бродят в его голове.
Он был теперь совсем не тем Грэхардом, которого она помнила, и этот новый Грэхард пугал её больше – пугал своим фаталистичным взглядом на то, что жизнь его кончена, а битва – проиграна.
– Подумай об этом, – спокойно сказал Грэхард, придвигая к себе свои рабочие бумаги. – Когда решишь – приходи.
Он снова ушёл в свои записи, словно её тут уже и не было.
Недовольно поморщившись, она встала и вышла.
Голова её была теперь переполнена мыслями и тревогами.
Она знала, конечно, что ситуация обострилась после смерти её отца. Она понимала, что настороженный нейтралитет, который соблюдали все стороны конфликта в эти годы, был нарушен, и что это неизбежно приведёт к столкновениям.
Но у неё не было реальных способов прощупать масштабы этих возможных столкновений, и она предполагала отдельные стычки, единичные конфликты, мелкие споры – но точно не ту грозную картину, которую нарисовал сейчас перед ней Грэхард.
«Вопрос теперь только в одном: либо твои родственники свергнут и убьют меня – либо я уничтожу их», – стучало в её мыслях сурово и строго.
«Может ли такое быть?» – спрашивала она себя – и не знала ответа.
Ей хотелось верить, что нет.
Но факт был в том, что Грэхард уже обвинил её отца в попытке покушения на него, и отец погиб, оказав сопротивление при аресте.
Мог бы Грэхард обвинить его на пустом месте? Эсна так не думала. Она скорее предполагала, что по своей паранойе Грэхард преувеличил что-то безобидное и заподозрил отца в том, чего тот не совершал. Но, если так – почему адмирал не потребовал честного суда?
Возможно, он принял арест за попытку убийства, и именно потому ринулся в бой?
«А может, он знал, что виновен», – проникли в сердце Эсны ядовитым шёпотом сомнения.
Так или иначе – уже дошло до такого.
А значит, как Грэхард логично отметил, назад уже не отмотать.
Кьерины не забудут и отомстят. Эсна не сможет их остановить, её никто не послушает. Так или иначе, все её родичи теперь будут устремлены к одному – отомстить Грэхарду – и остановятся, только если Грэхард вырежет их всех до одного.
«Прекрасная альтернатива! – холодно и зло подумала Эсна, вцепившись в собственные локти ногтями. – Либо я смотрю, как мои родные убивают моего мужа и сына, либо наблюдаю, как мой муж методично уничтожает всех моих родных».
Желание Грэхарда отослать её из страны стало видеться ей очевидным и логичным. Так или иначе – её тут теперь ждут лишь горе и смерти близких.
Она не уговорит Грэхарда пощадить Кьеринов – да и смысл, если это приведёт лишь к тому, что они найдут способ убить его? Она не сможет и остановить родных – никто из них и слушать её не станет, пылая праведной жаждой мести.
Эсне некстати вспомнилось, что все родные, кроме Алны, в последний год совсем с нею не общались. Сперва это было незаметно; и даже сейчас она не заметила бы, посчитав совпадениями, но…
Скорее всего, они уже не считали её своей – потому что она осталась при Грэхарде и не попыталась его убить.
«Поговорить с братом?» – нерешительно подумала Эсна, возвращаясь в свои покои и бессистемно бродя по ним.
Она была уверена, что смогла бы убедить отца; тот всегда питал к ней особую слабость из-за её сходства с матерью. Но у брата такой слабости не было – Эсна никогда не имела на него особого влияния.
Она предвидела, что результатом этого разговора будет требование способствовать новому покушению на Грэхарда – и что она потеряет все связи с семьёй, если откажется.
«Тётушка?» – в отчаянии вспомнила Эсна ту, с кем была более близка.
Но, на чью сторону в этом вопросе встанет тётушка, было очевидно. Она любила своего брата-адмирала.
Некоторое время Эсна тревожно бродила по своим светлым нарядным покоям из угла в угол, пытаясь представить себе разговоры со всеми своими родственниками – но все они сводились к одному.
Семья будет ждать от неё, что она отомстит за отца.
Семья будет требовать, чтобы она воспользовалась своим особым положением, чтобы убить Грэхарда.
