bannerbannerbanner
полная версияНа последних осколках мира

Мария Берестова
На последних осколках мира

Полная версия

– Простите, солнечная госпожа, но их высочества уехали! – вежливо поклонился управляющий Нижним дворцом.

Эсна приподняла брови в недоумении: Эль была ещё слишком мала, чтобы самостоятельно решать куда-то уехать, а Кэси, совершенно точно, не стала бы этого делать без согласования с ней.

– Я не давала таких приказов, – холодно отметила Эсна, глядя на управляющего с большим недовольством – что ещё за самоуправство?

Поёжившись под её взглядом, управляющий снова поклонился и извиняющимся тоном объяснил:

– Приказ грозного повелителя, моя госпожа.

Удивление Эсны сменилось возмущением – а Грэхард-то какого демона лезет в её дела?!

Должно быть, её лицо выразило это возмущение весьма красноречиво, потому что управляющий поспешил поделиться всем, что знал:

– Велено было собрать вещи как для дальней поездки, моя госпожа, но иных подробностей не известно – их высочеств сопровождала гвардия его повелительства, всех служанок оставили во дворце.

– Свободен, – кивнула Эсна, отворачиваясь к окну со светлыми тюлевыми занавесками.

Ситуация выглядела странной. Единственное, что она могла предположить – что у мужа случился приступ его обострённой паранойи, и он для безопасности решил спрятать дочерей в одном из дальних поместий. Возможно, он подозревал слуг Нижнего дворца в заговоре – это было бы в его характере.

Странно было то, что об этом не сообщили ей – все решения касательно Нижнего принимала она, и расследование в этом случае тоже курировала бы она. Кроме того, была неясна такая поспешность и секретность – почему она вообще узнала об этом отъезде постфактум? Почему не она собирала дочерей в дорогу, почему не сопровождала их?

Эсна подошла к окну, отодвинула лёгкие занавески, посмотрела в сторону тёмной громады Верхнего дворца и раздражённо постучала пальцами по подоконнику.

Последний год они с Грэхардом успешно игнорировали друг друга. Она делала вид, что его не существует, он делал вид, что не существует её, а бюрократическая машина Цитадели сглаживала все сопряжённые с таким положением дел проблемы.

Если исходить из их негласного договора, то это начальник разведки должен был доложить Эсне о возможном заговоре, предложить меры, утвердить их у неё. Нижний дворец был её территорией.

Грэхард грубо нарушил этот негласный договор и влез на её территорию – было ли это осознанной провокацией? Или, возможно, он решил таким образом показать, что больше не будет считаться с ней?

Второе было бы логичным. Политического капитала Эсны не хватило бы, чтобы противостоять Грэхарду, – да что там, какое противостояние! Она не смогла бы силой выбить из него и малейшую уступку.

Оставались, конечно, дети. И Эрхис, и Эль любили её, и Грэхарду был невыгоден прямой конфликт с ней, потому что это означало бы начало войны за детей – а тут как раз у Грэхарда было гораздо меньше шансов, чем у неё.

Нет, Грэхарду был бы невыгоден прямой конфликт с ней – тем более, что она всегда была предельно аккуратна и не влезала на его территорию, а своей управляла грамотно и разумно.

Можно, конечно, было предположить, что Грэхард подозревает в заговоре саму Эсну… нет, бред. Стала бы она участвовать хоть в чём-то, что могло бы повредить девочкам? Да никогда!

Он мог, впрочем, думать, что её родственники разыграют её втёмную – и вот это уже было оскорбительным. Конечно, в сложившихся обстоятельствах она не даст брату и на шаг подойти к её детям! Да и не только брату. Из родных, пожалуй, она допустила бы в Нижний лишь Алну – ну так против её мужа и у Грэхарда вроде ничего не было. Князь по-прежнему занимал важный пост в Совете, а его сыновья часто составляли компанию Эрхису.

«Нет, здесь что-то иное», – размышляла Эсна, гипнотизируя взглядом крышу Верхнего и пытаясь проникнуть в замыслы мужа.

Возможно, всё же провокация. Нарочно сделал это, вынуждая её на ответный шаг. Рассчитывает, что за год её гнев остыл, и она пойдёт на примирение?

Ну, оставить его демарш без ответа она так и так не сможет. Промолчит сейчас – и потеряет всё, чем владеет, потому что он поймёт, что она не будет защищаться. Да и нужно же узнать, где девочки теперь и когда вернутся!

Идти к Грэхарду придётся так и так.

Вот насчёт примирения он просчитался, и это нужно будет ему показать с первого шага.

Прищурившись, Эсна стала продумывать свою стратегию, репетируя в голове те или иные фразы. Её вполне устраивал достигнутый ими статус кво, и она готовилась сражаться за его сохранение.

Хорошенько подготовившись, она отправилась после обеда в Верхний.

Конечно, во всеоружии – платье было тёмным, строгим и форменным, чтобы исключить любые мысли о романтике, а украшения подчёркивали её высокий статус. Волосы она, впрочем, оставила распущенными – памятуя о том, что это лучшее её оружие, которое стабильно деморализует Грэхарда. Однако украшены в этот раз они были богатой диадемой – чтобы помнил, с кем разговаривает. Духи – те, которые она выбирала для приёмов, тоже, чтобы напомнить ему о её статусе. Пусть у неё и не было реальной силы – она хотела сразу подчеркнуть, что согласна только на разговор на равных, и не допустит его доминирования.

«Если, конечно, он вообще меня пустит», – насмешливо напомнила себе она.

Впрочем, если после его фокуса с отъездом девочек он ещё и откажет ей в разговоре – это уже будет стопроцентным объявлением войны.

Эсне хотелось верить, что до этого не дойдёт, потому что в войне такого рода она неизбежно проиграет.

Она, впрочем, старательно перебрала в голове все свои козыри. Ему эта война тоже невыгодна – так что грамотная стратегия должна помочь ей сохранить свои позиции или же уступить лишь в чём-то неважном.

К счастью, её тайный страх не осуществился – доложив о её прибытии, слуга быстро вернулся и пригласил её войти.

Она не была в покоях Грэхарда больше года, но те совершенно не изменились за это время, и ей даже в первую секунду показалось, что всё по-старому, что ничего не произошло.

«Я не прощу ему смерть отца», – напомнила она себе, входя уверенным шагом в полутёмное душное помещение и сохраняя на лице выражение спокойствия и достоинства.

Выражение это не очень её пригодилось. Работающий над бумагами Грэхард бросил на неё короткий и хмурый взгляд, но ничего не сказал и вернулся к написанию какого-то документа. Плотные тёмные шторы, как это часто бывало у него, полностью задерживали солнечный свет, и поэтому его массивная мрачная фигура освещалась лишь свечами на столе и тонула в полумраке, что делало его ещё более грозным и опасным на вид.

От этой игры теней, впрочем, он выглядел ещё более усталым, чем обычно, но она подумала, что в этом игнорировании её прихода есть нотка нарочитости – он пытался сходу дать ей понять, что, что бы её ни привело, – это её дело и её проблема, а у него нет ни времени, ни желании вникать в её проблемы.

– То есть, – холодно изъявила своё недовольство Эсна, – объяснений по поводу того, куда и зачем ты отправил наших дочерей, я не получу?

Грэхард бросил на неё ещё один быстрый взгляд – более внимательный, явно выхвативший из общей картины её наряд и аксессуары к нему, – и снова вернулся к работе.

– Жене бы я ответил, – невозмутимо высказался он. – Так что если хочешь нормальный разговор – кончай свои игры в ньонскую королевишну.

Эсна мысленно скривилась, придя к выводу, что основной целью его интриги всё же было именно примирение.

– С мужем и мне не пришлось бы играть в эти игры, о мой грозный повелитель, – с прежней холодностью в голосе и взгляде ответила она.

– На чём высокие стороны и разошлись, – покладисто отреагировал Грэхард, и Эсне показалось, что в его голосе прозвучала искристая и непривычная, смешливая ирония, отчего-то немного знакомая.

Ей не хотелось идти у него на поводу и принимать его правила игры.

– Ты не можешь просто взять и отправить куда-то девочек, не сказав мне! – гневно заявила она, чувствуя, однако, что этим вырвавшимся из неё гневом отходит от выбранной стратегии и допускает возможность живых чувств со своей стороны.

Не отвлекаясь от своего документа, Грэхард спокойно возразил:

– Конечно же, я могу, солнечная, и именно это я и сделал.

Эсна с досадой поняла, что не может использовать свой любимый в таких ситуациях аргумент – о том, что он становится тираном, – потому что в последней ссоре они сошлись на том, что он таки стал этим самым тираном, и ей придётся смириться с этим фактом.

От досады она чуть не топнула ногой. Ужасно, ужасно, ужасно не хотелось сдавать позиции и принимать его правила – но он попросту отказывался играть не по своим правилам! Что за выбор у неё был? Либо уйти и ничего не узнать, либо соглашаться на его условия!

Вдруг он поднял голову от своего документа и посмотрел на неё в упор. За привычной хмурой мрачностью его взгляда отчётливо угадывалась усталость.

– Сядь уже, – раздражённо кивнул он ей на стул, не отводя от неё этого тяжёлого уставшего взгляда.

Эсна сочла нужным подчиниться, но постаралась позой и выражением лица выразить величественную надменность.

В его по-прежнему устремлённом на неё хмуром взгляде появился оттенок раздражения, и она поняла, что только провоцирует его на дальнейшее давление.

Вздохнув, она сдалась и сломала изящную позу, оперевшись локтем на стол.

Против её ожиданий, она не заметила у него никаких признаков довольства этой уступкой с её стороны.

Некоторое время он продолжал сверлить её раздражённым взглядом – она, по правде сказать, успела отвыкнуть от этой его привычки, и ей стоило больших трудов сохранить невозмутимость.

– Ты знаешь, солнечная, – неожиданно заговорил он, и ей только чудом удалось не вздрогнуть, – что наш брак привёл внутренние политические силы Ньона в некоторое условное равновесие?

Эсна сделал бровью движение, которое можно было интерпретировать как: зачем ты произносишь очевидные вещи?

 

– Меня вполне устраивал этот статус кво, – продолжил развивать свою мысль Грэхард, отодвигая в сторону рабочие документы. – И я не стал бы его нарушать.

Ей стало понятнее, куда он ведёт, хотя причин для разговора об этом она не видела.

– Но, как оказалось, у твоего отца было иное мнение по этому вопросу, – ожидаемо вывел Грэхард на тему, которую она точно никаким образом не желала обсуждать.

«Да-да, – раздражённо подумала про себя Эсна, – и теперь ты будешь вешать всё на моего отца и рассказывать мне, что это он во всём виноват, ну конечно!»

Даже если бы в такой позиции и было бы рациональное зерно – умер-то в итоге её отец, а не он! Так что все его измышления были лишь пустой отговоркой и попыткой оправдаться, не более.

Эсна, впрочем, решила дать ему выговориться – очевидно, он не отстал бы от неё, если бы она отказалась его слушать. Ей стало понятно, что и весь план с отъездом девочек к этому и вёл – заставить её прийти и слушать его. Что ж, пусть выговорится, не стоит провоцировать его на более жёсткие действия.

Но он не заставит её поверить ни единому его слову, это уж точно!

– Грозовой адмирал мог бы довольствоваться тем, что имел, – не разочаровал её Грэхард. – Одна дочь замужем за владыкой, другая – за членом Совета, сын пошёл по его стопам. Чего ещё желать даже и знатнейшему из князей? – задал он риторический вопрос и сам же ответил: – Но твой отец хотел большего. Он хотел избавиться от меня и стать регентом при нашем сыне.

Рейтинг@Mail.ru