Марина Колесова
Чуждость
Окинув оценивающим взглядом его посетительницу, секретарша неспешно вышла.
– Итак, значит Вы – Луиза Честер, – прочитав имя и фамилию на титульной странице, директор, словно споткнувшись на них, вскинул на неё удивленный взгляд. – Вас именно так зовут?
– А что Вас так удивляет? – сидящая напротив него блондинка заинтересованно наклонила вбок голову, и элегантным жестом завела за ухо упавший ей на щеку локон.
– Моя жена погибла в аварии с Вашей полной тезкой.
– Это была я, – её губы чуть тронула печальная то ли улыбка, то ли усмешка.
– Ты? И у тебя хватило наглости припереться сюда и начать работать в этом институте? – он вскочил с места и в раздражении шагнул к ней. – Да я вышвырну тебя, как… как… – от перевозбуждения у него не хватало слов.
– Не надо так нервничать, Шон, – она тоже поднялась ему навстречу, и в голосе её послышался металл. – Возьми себя в руки. Хочешь уволить – уволь. Имеешь право. Только учти: твоя идея с развалом проекта 24Б – не самый лучший вариант. Ты пилишь сук, на котором сидишь. Это самое перспективное направление в институте на сегодняшний день, все остальные ты уже развалил. И Гарнери, хоть и не умеет преподносить свою работу, умело её продолжает. Приставь к нему кого-нибудь из ребят из двенадцатого отдела, умеющих анализировать полученные данные и компоновать материал, того же Риммана, например. Я подготовила примерную рыбу, он парень сообразительный, сумеет быстро из неё отчет состряпать, и у тебя проблем не будет с грантами на ближайшие два-три года. В противном случае ты вообще все исследования постепенно сведешь на нет. Оно может и спокойнее будет, анализировать уже наработанное когда-то и на этом выезжать, но сколько ты на этом продержишься? Год? Два? А дальше? Ты же прекрасный организатор, поэтому должен понимать, что институт без свежих наработок перестает котироваться и теряет свой статус. Не разбазаривай то, что осталось. Постарайся сохранить и приумножить.
Он, обалдело глядя на нее, потряс головой, потом тихо спросил:
– Кто ты?
– Несколько минут назад ты прочел мое имя в личном деле, – она недовольно поморщилась, – если забыл, можешь перечесть еще раз. Ладно. Подписывай приказ об увольнении, и пойду я.
– Мне кажется, я схожу с ума, – он нервно облизнул губы. – Мила, это ты?
– Да, мне нравится, когда меня называют Милой, но это ничего не значит. По паспорту я Луиза Честер и этим все сказано. Так будешь подписывать приказ?
– Черт… такого не бывает, – он вновь потряс головой.
– Не надо поминать лукавого. Он и так слишком близко при нашей работе.
– Вот теперь я точно знаю, что это ты, – он устремил на неё испытующий взгляд и неспешно оглядел с головы до ног. – Ну и как же такое могло случиться?
– Ты это спрашиваешь у меня? Лично я без понятия «как», – раздраженно повела она плечом. – И разбираться не хочу. Все равно никто не поверит. И вообще давай оставим этот разговор. Ты увольнять меня хотел. Так вот, я не против. Увольняй. Все равно от института мало что осталось, да и у тебя теперь другие интересы, – её губы презрительно дрогнули.
– Ты о Вики, что ли?
– И о ней тоже.
– Ну я же не знал, что ты мало того что жива, так еще и в такую красотку обернешься… А Вики просто утешает, после перенесенной утраты и не более…
Они стояли один напротив другого, напряженно вглядываясь друг другу в глаза.
– Да, – усмешка еще больше исказила ей губы, – я заметила… Причем, утешает настолько интенсивно, что в ближайшее время порадует потомком.
– Что ты говоришь?!
– То, что вижу. Твоя пассия месяца три уже как беременна.
– Этого не может быть!
– Не хочешь, не верь, но это факт, – она безразлично повела плечом.
– Вот зараза… и молчала столько времени…
– Она не зараза. Она боится, что ты вынудишь её сделать аборт.
– И сейчас не поздно это сделать…
– Не надо, не пытайся что-то изменить. Срок достаточно большой – раз, дети – это прекрасно – два.
– Это ты из личного опыта? У тебя ведь их теперь двое, если мне не изменяет память.
– Откуда знаешь?
– Адвокат во время процесса все на это напирал, что ты мать двух очаровательных ангелочков и поэтому алкоголичкой не можешь быть по определению…
– До ангелочков им, конечно, далеко, хотя внешне они бесспорно симпатичны, к тому же физически хорошо развиты и умственно… ммм… – она задумалась на мгновение, подыскивая слово, – соответствуют возрасту.
– Что, – тут же саркастически усмехнулся он, почувствовав её настрой, – не понравилось быть мамой?
– Это явно не мое, Шон, – качнув головой, она отвела взгляд.
– Ага, – он иронично хмыкнул, – а мне пытаешься навесить подобную обузу на шею…
– Я??? – она вновь подняла на него глаза, в которых светилось непонимание.
– А кто пытается меня удержать от того, чтобы заставить Вики сделать аборт?
– Аборт – это убийство. Нелюбовь к детям еще не причина их убивать.
– Ладно, не грузись, сам разберусь, – раздраженно поморщился он. – Лучше скажи, Гарнери знает, кто ты?
– Нет. Для него я случайная знакомая, неожиданным образом свалившаяся на голову, но успешно решающая его проблемы.
– То есть он не в курсе того, что именно ты виновна в смерти Милы?
– Про виновность не надо. Суд признал меня невиновной.
– Я не о том… Он знает, что ты вторая участница того ДТП?
– Нет. Он же в отличие от тебя не участвовал в судебном разбирательстве. Поэтому мое имя ему ничего не говорит.
– Замечательно, Луиза. Тогда все так и оставим.
– Крис называет меня Милой. Имя Луиза меня напрягает, иногда даже не сразу понимаю, что ко мне обращаются.
– Не боишься аналогий?
– В жизни много совпадений…
– Хорошо. Значит, останешься Милой и будешь возглавлять его отдел.
– У меня нет специального образования, Шон.
– На самом деле? – иронично осведомился он, наклоняя набок голову. – И куда же оно делось, позволь узнать?
– У меня нет документа, подтверждающего мое образование.
– А ведь точно… Черт.
– Не поминай лукавого, он и так
– слишком близко при нашей работе, – со смехом докончил он за нее. – Ладно. Тогда его замом, а потом что-нибудь придумаем.
– Не будешь закрывать направление?
– Мне это уже ни к чему, раз ты вернулась.
– Только не играй за спиной, Шон. Ты ведь знаешь, я не выношу этого. Лучше скажи прямо, что мне лучше уйти с твоей дороги. И все будет, как пожелаешь. К тому же все козыри все равно у тебя… Кто я теперь? Так что, я даже бороться не стану.
– У тебя есть главный козырь. Ты сама. Неужели думаешь, я могу сбросить его со счетов? Нет. Я ценю твой ум и привык играть в тандеме с тобой, поэтому даже не надейся, что отпущу.
– Что ж, возможно, в новых обстоятельствах, когда ты свободен от всяких обязательств передо мной, наш тендем будет даже крепче… – иронично хмыкнула она.
– Не вопрос…
Он попытался приобнять её за талию, но она ловко увернулась и предупредительно выставила перед собой ладонь:
– Я имела в виду исключительно деловые отношения, Шон. Теперь я – чужая жена, а у тебя беременная любовница, так что не надо.
– Да уж… ситуация… – он тяжело вздохнул, потом решительно сжал руку в кулак. – Ничего, как-нибудь разберемся. Время рано или поздно все расставит по местам, – после чего стремительно шагнул к столу и нажал кнопку селектора: – Вики, соедини меня с начальником отдела кадров, – а потом, услышав голос того, отрывисто приказал: – Немедленно подготовьте постоянный договор на должность заместителя начальника восемнадцатого отдела, со стандартным окладом плюс шестьдесят процентов, заполненный на госпожу Честер, и занесите ко мне.
И, услышав: «Да, господин директор. Через десять минут договор будет у Вас на столе», отключил селектор и повернулся к ней:
– Надеюсь, ты его подпишешь.
– Мне хватило бы и стандартного оклада, – она медленно вновь опустилась в кресло.
– Да перестань ты. Ты достойна намного большего, просто сразу я предложить тебе это при подобном раскладе не могу. На данный момент это максимум. Но со временем мы утрясем этот вопрос. Я найду способ, чтобы ты без особых затрат и дипломы получила, и диссертации защитила… все будет в ажуре. Кстати, где ты сейчас живешь? Надеюсь, не с мужем?
– Я ушла от него и скрываюсь, так что пока живу в одном из кабинетов отдела Гарнери…
– Вот это номер… в кабинете она живет… Мила, у тебя с головой как? – он красноречиво постучал пальцем по виску, потом раздраженно махнул рукой. – Хотя для тебя сутками не уходить с рабочего места всегда было в порядке вещей, так что по большому счету я не удивлен. Ладно, сейчас начальник отдела кадров тебе служебную квартирку из институтского фонда подберет.
– Ты завел институтский фонд служебных квартир? Неужели новый экспериментальный блок под жилье перепрофилировал?
– Угадала.
– Что ж, этого следовало ожидать… Ты давно на него глаз положил… Так что теперь, когда ты тут полновластный хозяин, вполне логично… вполне логично.
– Да ладно тебе… я с его помощью постарался заинтересовывать и привлечь в институт высококлассных работников и специалистов.
– А привлек, насколько я поняла по публикуемым в интернете статьям и работам, сплошных аферистов, занимающихся исключительно демагогией и имитацией бурной деятельности. Ладно, дело твое, каких работников в твой теперь институт набирать. Хоть совсем его развали. Только имя мое не погань, прошу тебя. Не надо его институту присваивать. У тебя он стал не институтом, а околонаучным притоном пустозвонов и демагогов.
– Все! – властно рубанул рукой он воздух. – Хватит свое и мое детище поносить. Огульно хаять, это все горазды. Ты лучше конкретику давай: что не нравится и как исправить можно.
– Быстро, однако, власть тебе характер сменила… – её глаза недобро сузились. – Ты поговори еще со мной в таком тоне… поговори, – скривив губы, она подалась вперед, – мы с тобой тотчас распрощаемся, если хоть раз еще такое себе позволишь. Я подобного не терплю, ты же знаешь.
– Извини, – тут же примирительно поднял руку он. – Не хотел обидеть. Просто самому обидно стало. Я тут без тебя из кожи вон лезу, пытаясь хоть как-то на плаву институт удержать, а ты сразу хаять, да еще такими эпитетами … Ну не смог удержать на должной высоте… не всем же дано, подобно тебе, в тонкостях научных изысканий с первого взгляда разбираться… Чем ругать, лучше подскажи, что изменить и как. Я же не против совсем и готов следовать твоим советам.
– О, вот это другой разговор, – напряженность исчезла из её позы, и она вальяжно откинулась на спинку кресла. – Подобный тон меня устраивает. Будешь придерживаться его и дальше – сработаемся.
– Я очень на это надеюсь. И вообще, ты же знаешь, Мила, что я тебя всегда любил, да и сейчас тоже люблю…
– Про любовь не надо, – раздраженно повела она рукой. – Я твою любовь беременную очень хорошо сегодня разглядела, чтобы на подобные слова снова повестись. Так что давай без них.
– Мила, ну я же думал, что ты мертва… Если бы я знал, что все обстоит именно таким образом, ну разве бы я посмел…
– Именно «посмел»… – её глаза зло блеснули. – Ты абсолютно точно подобрал слово, выражающее суть наших отношений: ты не смел мне изменять… не смел, потому что боялся потерять мою любовь и как следствие, мое расположение и свое положение… Ты знал, что измены я не потерплю и лишь поэтому не изменял. Не любил ты меня никогда, Шон, не любил… Это я любила и была ослеплена этим, а ты приспосабливался, играл и терпел. Ты не подумай, я не осуждаю. Больше десяти лет разницы достаточно объективная причина не испытывать любви к партнеру, а лишь изображать ее. А сейчас у тебя в этом нужда отпала. И все встало на свои места. Так что не надо больше о любви. Меня жизнь от тебя отвела, ты тоже свой выбор сделал, и давай на этом успокоимся, и не будем путать чувства с деловым общением.
– Мила, у тебя сложилось абсолютно неправильное впечатление обо мне и моих чувствах.
– Все! Неправильное, так неправильное. Оно мое и пересматривать его не собираюсь, и разговаривать на эту тему больше не хочу. Считай это моей блажью и непреложным требованием. Еще раз заведешь разговор об этом – пожалеешь. Лучше радуйся тому, что свободен от любых моих притязаний и наслаждайся независимостью.
– Я не рад этому.
– Это твои проблемы. Меня они не касаются. Тема закрыта.
– Ты не изменилась. Такая же жесткая и безапелляционная.
– Это комплимент или претензия?
– Это констатация, – тяжело вздохнул он, потом, чуть-чуть помолчав, спросил: – Я могу хотя бы попытаться доказать тебе, что ты ошибаешься? Ведь ты же ученый. Ученый обязан хотя бы выслушать мнение оппонентов и только после этого подводить окончательные итоги.
– Я не люблю демагогий.
– А если это будут факты? Ты поверишь фактам?
– Сейчас факты не на твоей стороне. Так что не надо.
– А если у меня появятся другие?
– Вот появятся, тогда и поговорим.
– Ловлю на слове. Факты ты обещала выслушать.
В это время ожил селектор и голосом Вики доложил:
– К Вам начальник отдела кадров, господин директор.
– Пусть заходит, – нажав кнопку, ответил тот и сел в кресло.
После подписания договора, директор поручил начальнику отдела кадров подготовить для неё к вечеру квартиру на территории института, после чего пошел лично проводить обратно в отдел.
Увидев их, Крис Гарнери, сидевший в коридоре блока и видимо напряженно ожидающий, чем закончиться их беседа, поспешно вскочив, ринулся навстречу:
– Ч-ч-что В-вы решили, г-г-господин директор? М-м-мила может остаться н-на должности?
– Нет, – безапелляционным тоном отрезал тот.
– В-вы н-н-неправы! Она… она пре-прекрасный специалист! Я ручаюсь за нее! Е-е-если Вы её уволите, я… я… – он начал нервно хватать ртом воздух. – Я… я тоже… меня тоже…
– Успокойтесь, Гарнери! Никто не собирается её увольнять. Я назначил Милу Вашим заместителем, и отныне именно она будет готовить отчеты и отвечать за план работы Вашего отдела и докладывать мне о результатах работы, ну и за набор сотрудников тоже она отвечать будет.
– Вы… Вы хотите увеличить ра… размер штата? – не веря своим ушам, ошарашено переспросил тот.
– Да, госпожа Честер убедила меня в необходимости введения дополнительных семи-восьми вакансий. Как только она подберет кандидатуры, я подпишу соответствующее распоряжение о переводе всех, кого она выберет, – кивнул тот, после чего, повернув голову, с улыбкой продолжил: – Вы не стесняйтесь в выборе, Мила. Отныне Ваш отдел является ведущим в институте, и я приложу максимум усилий, чтобы у Вас не было никаких сложностей. Будете чем-то недовольны, сразу напрямую ко мне. Договорились?
– Да, господин Вельд. Я благодарна Вам за проявленное понимание и предоставленную возможность продолжить перспективное исследование в более полном объеме, – её губы тронула едва заметная улыбка.
– Для Вас просто Шон, Мила. Я необычайно ценю такие неординарные личности, как Ваша, и с удовольствием постараюсь стать не столько руководителем, безусловно понимающим ценность такого специалиста, сколько другом… Поэтому прошу, постарайтесь не прибегать к официозу, и если в чем нужда, просто, как к другу, обращайтесь в любое время дня и ночи… и все, что в моих силах, будет сделано.
– Вы чрезвычайно любезны. Я учту и не премину воспользоваться, – кивнула она.
– Что ж, тогда позвольте откланяться, – он улыбнулся ей и направился к выходу из блока, но на пороге обернулся: – Гарнери, проследите, чтобы госпожа Честер ни в чем не нуждалась, и помогите ей с переездом в служебную квартиру. Ей в ближайшее время её подготовят.
После чего стремительно вышел.
– М-м-мила… Т-т-ты прям его околдовала… – проводив директора изумленным взглядом, повернулся к ней Крис.
– Как нужно понимать такой комментарий, Крис? Как намек на мою сексуальную привлекательность или иначе? – она уперлась в него тяжелым взглядом.
– Н-н-никаких таких на… намеков, Мила. Ч-ч-то ты? Извини… Н-ничего такого… – отчаянно замотал он головой. – К-как ты м-м-могла п-подумать, что я о тебе так… Я уже понял, т-ты и правда редкий специалист… Т-т-только я поражен, что и д-д-директор наш с первого р-раз-разговора с т-т-тобой это понял… Вот если бы госпожа В-в-вельд жива была… В-вот она… она… вопросов нет, она бы сразу… сразу твои способности о-о-оценила… А он… у него с этим с-с-сложности…
– Прекрасно. Значит, я сумела эти сложности преодолеть. Остается порадоваться этому и воспользоваться плодами моих достижений. Кстати, раз мне сегодня грозит новоселье, может, это событие стоит отметить? Как считаешь?
– Т-ты меня приглашаешь?
– Именно. Если ты, конечно, не против.
– Почту за честь. Но так как д-директор велел помочь тебе обустроиться, то ужин заказываем за мой счет. Хорошо?
– Договорились, – улыбнулась она и кончиками пальцев коснулась его руки. – Спасибо.
– Не благодари! – перехватил он её руку и прижал к груди. – Это я тебе несказанно благодарен. Благодарен за все, что делаешь, за ту нашу неожиданную встречу. Ты волшебница, Мила.
Она тихо и ласково рассмеялась:
– Хватит, Крис. Прибереги красноречие. А то за ужином сказать мне уже нечего будет.
– Ты не поверишь, Мила. Но мне кажется, я могу петь тебе дифирамбы часами… Ты необыкновенная. Рядом с тобой мне так легко… Я даже заикаться с тобой перестаю.
– Это все прекрасно, Крис, – она осторожным движением высвободила свою руку, – но не пора ли нам заняться работой? Директор и так меня надолго отвлек. Ты кстати снял показания с датчиков? Ожидаемая динамика есть?
– Мила… – щеки его моментально залила краска. – Я не успел еще…
– Не успел? – её тон заледенел, а брови угрожающе сошлись на переносице. – Ты что, все то время, пока я беседовала с господином Вельдом, безотлучно просидел в коридоре? Ты считаешь ожидание настолько важным занятием, что позволяешь себе из-за него отложить все проводимые нами исследования?
– Мила, только не ругайся. П-п-понимаешь, я просто физически не мог н-н-ничего делать в это время, я так нервничал… б-б-боялся, что он уволит тебя… и тогда… тогда… тогда на проекте точно можно было бы ставить к-к-крест… Я сейчас все п-п-показания сниму, внесу в журнал и т-т-тебе принесу… Только не ругайся.
– Когда это я ругалась?
– Ну, ты не т-т-то что ругаешься, – он замялся, – ты просто часто сердишься и в-в-выговариваешь мне как мальчишке… Я, конечно, понимаю, что ты всегда лишь по делу, и не обижаюсь. Н-н-но мне все равно н-н-немного не по себе, когда ты сердишься. Так что не с-с-сердись, пожалуйста. Я уже иду. А ты пока выпей кофе в моем кабинете. Тебе после разговора с д-д-директором лучше отдохнуть. Р-р-разговоры с ним всегда много сил отнимают. Так что отдыхай. А я все сделаю и потом журнал т-т-тебе принесу, чтобы ты динамику п-п-посмотрела и решила, к-к-как поменять уровни воздействий. Я постараюсь б-б-быстро.
– Быстро не надо. Лучше качественно.
– Это само с-с-собой, – улыбнулся он и быстрым шагом направился в виварий, в нервном возбуждении потирая ладонью то висок, то затылок.
***
Вечером, сидя за бокалом вина в большой гостиной предоставленной директором квартиры, Крис не сводил с неё восхищенного взгляда.
– Мила, какая же ты умница… Я никак поверить не могу… Восемь ставок… Это ведь как мы спектр исследований расширить сможем… программистов сможем подключить для большего объема анализируемых параметров… Ты – волшебница, без сомнений…
– Да ладно тебе, – усмехнулась она. – Тут дело не в волшебстве, а в умении объяснять очевидные выгоды. Директор – здравомыслящий человек и заинтересован в развитии института, так что быстро их оценил.
– Он может и здравомыслящ и даже заинтересован, но доказать ему хоть что-то, это еще та работка, вот Милдред совсем другой была… Ей ничего доказывать вообще не надо было, с полу-взгляда секла, прям как ты сейчас. Недаром тезка ты ей…
– Тебе она нравилась? – задумчиво вертя бокал в руке, тихо спросила она.
– Нравилась, – он судорожно сглотнул и, отставив свой бокал, нервно сцепил перед собой руки. – Нравилась, это не то слово… Она была для меня всем… моим ангелом была… то, что она сделала для меня даже представить сложно… вытащила практически из ада, выучила, опекала всегда и еще наперекор всему верила в меня… То что я защитил докторскую, лишь её заслуга. Когда её не стало, у меня земля из-под ног просто ушла. Все из рук валилось… думал с ума сойду… А тут еще директор прессовать начал, ну и вообще все рушиться стало… Если бы не ты, то наверное, так и не сумел бы отстоять проект, её проект между прочим.
Он вскинул на неё глаза полные тоски:
– Давай, её помянем, Мил, а? И пусть сдохнет в муках та стерва, что её жизни лишила!
– Помянуть её я не против, а вот сдохнуть хоть кому в муках желать не стану. Да и ты, смотри не ошибись с желаниями. Ты ведь даже не знаешь, кому такой участи желаешь. Вдруг у неё дети, да и в происшествии, может, она и не особо виновата была… Так что не суди, и судим не будешь.
– Да я в аду готов гореть, лишь бы этой с-с-стерве по заслугам воздалось! – он яростно сжал руку в кулак. – Это как можно было её невиновной посчитать, когда она вбок проезжающей по основной дороге машине со всей дури с прилегающей территории газанула? Там просто весь суд куплен был, муженек её постарался. Директор первое время аж зеленый от горя и злости ходил, а потом рукой махнул и все на самотек пустил, даже апелляцию на решение суда подавать не стал, сказал, что Бог ей судья. А по мне, воздавать по заслугам еще на этом свете необходимо. Иначе жить невозможно станет. Так что попадись она мне, самолично бы гадину придушил!
– Ну и что бы это изменило?
– Как что? На этом свете одной мерзавкой меньше бы стало.
– А если она не мерзавка, а и без того бедная и несчастная женщина?
– Да алкоголичка она и дебилка!
– Откуда знаешь?
– Директор говорил.
– Ты считаешь это доказательством? Как ты можешь опираться в выводах всего лишь на чье-то мнение и использовать его в качестве аргумента? Ты же ученый! А вдруг он ошибся?
– Тогда с чего её столько времени в больницах прятали? Ведь она даже на суде ни разу не появилась, прикрываясь справкой об амнезии. Директор говорил, что ему эту стерву даже увидеть не удалось. Лишь адвокаты на суд являлись, да муж ее.
– Ладно, не буду спорить, – махнула она рукой. – Может и правда алкоголичка. Только учти, от хорошей жизни алкоголиками не становятся. Поэтому, если это и правда, жизнь её и без тебя уже наказала. Так что не усердствуй особо, и в роли судьи выступить не спеши.
– Я только сейчас понял. Ты так на неё похожа, Мила…
– На алкоголичку? – её глаза недобро блеснули, а в голосе послышалось раздражение.
– Н-н-нет, что ты… – испуганно замахал он рукой. – К-к-как ты подумать такое могла? Н-на директора бывшего нашего, на Милдред Вельд.
– Разве? Судя по портрету, который я видела в кабинете директора, у неё несколько иная внешность была…
– Причем т-т-тут внешность? Ты по характеру на неё очень похожа. И фразы порой строишь и доводы приводишь, н-н-ну не дать ни взять – она. Лишь тембр голоса разнится, да и то несильно.
– Я с ней лично не общалась, так что ни согласиться, ни опровергнуть не могу, – усмехнулась она в ответ, – но поскольку ты достаточно тепло о ней отзываешься, мне безусловно лестно подобное сравнение.
***
Через месяц, когда работа в отделе шла полным ходом, в кабинет Криса Гарнери позвонила секретарша директора и сообщила ему, что директор просит срочно зайти к нему госпожу Честер по делу, нетерпящему никаких отлагательств.
Взволнованный Крис тут же отправился разыскивать Милу. Нашел он её в компьютерном зале, где она вместе с еще двумя сотрудниками отлаживала программу обсчета экспериментальных данных.
– Мила, – Крис подскочил к ней. – Т-т-тебя вызывает директор.
– Закончу, подойду к нему, – не отрываясь от экрана, махнула рукой она.
– Он с-с-срочно тебя вызывал.
– Подождет. У нас программа виснет, и если не вывести её из цикла, данные потеряем, так что сейчас не могу.
– Мила, ребята без тебя справятся. Иди. Н-н-не надо его злить. Н-н-ну пожалуйста.
– Крис, отстань. Скажи ему часа через два приду.
– Мила, если ты сейчас же не п-п-пойдешь к нему, я рубильник отключу.
– Сдурел что ли? – обернулась она к нему.
– Иди! Без тебя с-с-справятся. Не такая уж это и серьезная п-п-проблема, – Крис осторожно коснулся её плеча и просительно повторил: – Ну сходи к н-н-нему сейчас. П-п-пожалуйста…
Раздраженно хмыкнув, она встала и направилась к двери.
– Отчет захвати. Вдруг это н-н-насчет отчета, – крикнул ей вслед Крис.
– Отчет уже в сетевом доступе. Будет нужно, распечатает, – не оборачиваясь, бросила ему в ответ она и стремительно вышла, раздраженно хлопнув дверью.
Не обращая внимания на секретаршу жестом останавливающую ее, чтобы доложить о её приходе, она раздраженно распахнула дверь директорского кабинета и, шагнув внутрь, застыла перед его столом и уперлась в него недобрым взглядом:
– Ну и что за срочность такая? Что случилось, что мне надо все бросить и лететь сюда с докладом?
Директор нажал на кнопку селектора:
– Никого не пускать к нам, Вики, – и услышав ее: «Да, господин директор», отключил связь. После чего нервно сглотнув, тихо проговорил: – Мы чуть было не прокололись, Мила.
– Что имеешь в виду?
– Я уже подготовил и чуть было не отослал список докладчиков с твоим участием на конференцию в международном центре.
– И в чем проблема? Боишься, что всплывет, что у меня отсутствует научная степень?
– Боюсь, что тебя задержат при входе. Твой муж объявил тебя в розыск.
– Уверен?
– Твои данные в разделе «их разыскивает полиция».
– Час от часу не легче … Не думала, что у него хватит смелости официально это сделать…
– Что ты натворила?
– Я не творила ничего, – она раздраженно скривилась. – Но он на выдумки горазд… Когда я ушла, он обвинил меня в нападении и погроме полицейского участка.
– Если ты ничего не громила, доказать это пара пустяков.
– Доказать, если будет разбирательство. А он умеет обходиться без него. После его обвинений меня задержали и прямиком без всяких разбирательств хотели передать ему. Я с трудом сбежала…
– Ситуация… Но ничего, придумаем что-нибудь. Мы тоже не лыком шиты. Хрен он тебя получит! Хорошо, что я списки переправить не успел.
– Можешь Римманом меня заменить. Я натаскаю мальчика. Он фурор произведет.
– Нет, моя дорогая! На конференцию поедешь ты и только ты.
– Как ты себе это представляешь?
Он ненадолго задумался, а потом решительно встал и зашагал по кабинету:
– Значит так… ты поедешь по документам Вики. Это все вопросы решит, да и с образованием вопросов не будет. Оно у неё есть, хоть она и тупа как пробка. До сих пор поражаюсь, как она выпускные экзамены в институте сдала и диссертацию защитила. Через постель, не иначе. Поэтому лишь на должность референта и претендовала…
– Я на неё не похожа!
– Ростом вы почти одинаковы. Различия фигур не велики. Волосы обрежем и покрасим, а если ещё и небольшую пластическую операцию сделаем, то вообще не отличит никто. К тому же отличать-то особо и некому. Родители у неё умерли, а с родственниками она не общается – раз, да и на конференции они не ездят – два.
– Она не согласится.
– Захочет, чтобы я ребенка её признал и женился на ней, сделает!
– Это нечестно, Шон.
– А залетать, когда я в полной уверенности, что она предохраняется, честно? Так что мы оба друг друга стоим. К тому же что она теряет? Наоборот, приобретает вес в научном обществе, да и еще меня в качестве мужа. Так что дело упирается лишь в твое согласие. И если ты хочешь, чтобы я тему не закрыл – поедешь под её именем и сделаешь доклад.
– Это шантаж!
– Это не шантаж. Это просьба, Мила… Я умоляю тебя, пожалуйста, не упрямься, выступи с докладом. Лишь тебе по силам произвести тот фурор, которого заслуживает эта тема. Это же «бомба», Мила. И я это чувствую! Это вновь выведет институт на ту орбиту, что была раньше, и мы сможем требовать и дополнительное финансирование и гранты… Мила, это такая жила… Но лишь ты способна её раскрыть и заставить блистать. Хочешь, на колени встану, лишь согласись!
– А как дальше Вики будет поддерживать свой новый имидж?
– Она уйдет в декрет и станет домохозяйкой и все вопросы снимутся сами собой, ради детей бросить научную карьеру не грех, а знамя исследований тем временем подхватит кто-то еще. Ну не упрямься! Или тебе тоже хочется славы, и ты ради собственных амбиций стараешься?
– Ну с моим муженьком об амбициях и речи не идет. Тут бы живой остаться. Так что любимым делом согласна заниматься и без дивидендов. Пусть Вики Грей греется в лучах славы и читает свое имя в отчете о конференции и отзывах о ней.
– Вот и умница. Тогда я прям сейчас свяжусь с пластическим хирургом.
– А может без него?
– Хочешь, чтобы муженек тебя все же вычислил? Не терпится к нему вернуться? Так насильно никто не держит, можешь хоть сейчас к нему отправляться.
– Значит, не держишь?
– Не держу, но умоляю не уходить… Хочу, чтобы осталась, но по своей воле. Чувствуешь разницу?
– А ты хитрец, Шон.
– А то ты не знала… Так я звоню хирургу?
– Звони, – она обреченно вздохнула.
Очнувшись от наркоза и с трудом приподняв тяжелые веки, она мутным взглядом из-под нависающих бинтов обвела окружающее пространство. Откуда-то сбоку, из яркой и пугающей белизны к ней шагнул силуэт в белом халате и сочувственным голосом осведомился:
– Как себя чувствуете, госпожа Грей?
Проведя непослушным языком по пересохшим губам, она тихо выдохнула:
– Пить…
Ее губ тотчас коснулась влажная салфетка.
– Ближайшие час-два пить Вам не рекомендуется, но губы промокать Вам будут. Вы мне скажите, как ощущения. Что-то болит?
– Не знаю… – с трудом выдохнула она. Голова кружилась, и силуэт, склонившегося над ней врача расплывался, причудливо меняясь в очертаниях. – В глазах все плывет…
– Это последствия наркоза, они скоро пройдут. Кроме этого есть какие-то неприятные ощущения?
Ничего не отвечая, она с трудом сглотнула и закрыла глаза. Говорить было невообразимо тяжело.
– В это время где-то вдалеке раздался щелчок двери, и знакомый голос Шона озабоченно осведомился:
– Ну как моя Вики, доктор?
– Начинает приходить в себя. Сознание еще нестабильно, но через час-полтора придет в норму.
– Значит, Вас можно поздравить с успешно завершенной операцией, а мою невесту с улучшенной внешностью?
– Не торопитесь… все зависит от первой недели реабилитационного периода. Хотя операция прошла безукоризненно, а сама госпожа Грей молода и здорова, так что прогноз благоприятный и через пару недель, я думаю, Вы сможете уже наслаждаться её новым внешним видом. Хотя по большому счету я не понимаю, зачем Вы решили исправлять её внешность, она и так была невообразимо мила.
– Доктор, люди всегда стремятся к совершенству. Так вот, мне всегда хотелось, чтобы моя жена внешностью походила на греческую богиню, и она, как Вы уже знаете, пошла навстречу моим желаниям.
