Марина Евгеньевна Павлова
Зеркало
И ребята дружно за ним повторяли: «Олег!»
Искали линией – правильно, переворачивая обломки покрупней, уходя все глубже в воду.
На лицах поисковиков начала проступать безнадега.
Но охранник спас себя сам. Он появился на отмели на четырех костях, выглядывая из-за примощенного вертикально между других палок спасательного круга.
–Что написано?
–Мэри, кажется.
–Точно, Мэри.
Так звали жену Данилова.
Данилов немедленно озаботился самочувствием своего служащего.
–Олег, ты как? Давай сюда! Дойдешь?
Охранник, зеркальным отображением демонстрируя мир, в котором люди быстро восстанавливаются, резко поднялся, как из-под волны выпрыгнул и вполне бодро и с каждым шагом все бодрее, проследовал к Данилову.
–Спасибо. Порядок. А у вас, босс, все… ну… на месте.
–Это ты по поводу моего небольшого буйства… Да, Олежек, все уже хорошо. Водичкой окатило, парочкой ударов подправило.
–Но что… что это было?
–А это вот они! Специалисты. У них спроси.
Указующий перст в сторону стоящего неподалеку ребят: «Засланный и компания!»
–Что они сделали, босс?
Охранник оживился. Наконец-то в разговоре слезли со сентиментального «самочувствия» на тему, более подходящую мужчинам и особенно профессионалам.
Отравили мою ванночку для собак… как они ее называют… мало им было моря….
–Босс, какие мои действия? Может сами пусть в море поплавают?
В словах охранника слышалась не угроза и проплаченная преданность, лишь рассудительная справедливость возмездия.
–Змеи от своего яда не дохнут…
–Ладно, Олег, я тут пошухарил малость. Придется денег оставить. Вызывай всех… понесших ущерб. Я не зайчик от ответственности бегать.
–Это уж как водится. Понял. Это было круто, босс! Но вы точно в порядке?
–Звони! Вот душа бесстрашная!…
Пип метнулся к остаткам сторожки.
–Пип, ты куда?
–Воды ему принесу. Если раскопаю.
–Как знаешь…
–Вот, господин Данилин, попейте.
–Водка?
–Просто вода.
–Ты меня поражаешь, Засланный!
Вначале рассчитывали, что я насовсем свихнусь от созерцания такой ничтожной емкости, теперь еще воды предлагаешь. Да ты, парень, сильно не в себе!
–Олег, домой! Пусть моя команда… в общем – пусть все в контору едут…
Обсуждение долго не длилось.
Ребята успели перекинуться парой версий.
–Вода у него в бассейне, наверно, морской была.
–И наверно силу свою начала терять.
–Народ, может по домам?
–Чего тут светиться.
–Верно, чего мы тут не видели.
Но пляж почти сразу заполонили люди и недостатка от мигалок и криков никто не испытывал.
Пип и компания – как назвал их Данилов – опрашивалась отдельно каждого.
В общем вечер защиты вылился в вечер допросов. До разваленной сторожки Пипа, хоть туда и просился взгляд, а за ними – руки, дело даже в первом приближении попечения, так и не дошло.
* * *
Последние официальные лица укатили обратно по офисам. Но обсуждение последних событий, особенно в части – сколько денег миллионеры тратят на свои яхты, когда другие миллионеры их своими яхтами (по собственной дури) разносят, утихнуть еще не успело. Его отголоски и рядом звучащие темы еще разносил по селу прибрежный ветерок. Как тут село взбаламутило новое сообщение из ее главного соснового офиса.
Ритка прибежала, сияя глазами: «Ну щас начнется, щас пришлые вредители на полную познают силу гнева земли нашей и…»
–Ритка, чего начиталась?
–Или лучше спросить – напилась?
–Какие вы, однако, противные! Почему это городским можно выражаться красиво, а если мы стараемся, значит – надрались!
–А тебе не кажется, подруга, что пришлые свое уже получили?
Еще года три назад при таком раскладе, я бы согласилась. Но теперь, как говорится – пройдена точка не возврата, примирение невозможно. Требуется безоговорочная и какая-то еще правильная капитуляция и все такое.
–Рит, что опять случилось?
Агафья передала: «Портится погода.»
–И что это значит?
–Неясно. Советует в ближайшие пару дней, особенно ночей, из дому далеко не уходить. В смысле на расчет успеть вернуться.
–Артем, посмотри, что там с погодой.
–Как, опять забыла?
Нашим звонили, говорят: «Объявили штормовое предупреждение.»
–Понятно, а как это связано с нашим делом?
–Говорю же: «Пока не известно.»
У Агафьи пытались переспросить, ответила: «Ооблака!»
–А это что значит?
–Ну… на небе пару недель было ни облачка…
–И что?
–Никто не знает.
Ближе к вечеру народ уговаривал Пипа на смену не ходить. И вернуть в село Сашку.
Пип сказал, что очередная проверка может явиться и вечером – их сейчас по всей программе трясут и что он, да и Сашка тоже, как сказал, что доработает, так тому и быть. Они штрафами грозятся. Значит, не только за работу не платить, а заплаченное могут отобрать. Сам Яков – ихний главный бухгалтер с юристами приезжал. Стращал.
На Сашку Рыбака навалились всем близким сообществом. Его мать – Анна почему-то по прозвищу Счастливица, буквально висела у сына на плече и грозилась продолжать это близкое материнскому сердцу занятие в любой точке пребывания сына этой ночью.
Сынок, себя не жалеешь, хоть меня пожалей. Один ты у меня… Дети почему-то кукожатся, такое слышать – ушами. А ты жалостью пойми. Единственная ты моя надежда и опора. В прошлый раз Агафью ослушался, порезами обошлось, а и то сдвинуться мог, на такое глядя. В этот раз может так не повезти! Уж кто про удачу больше знает, как не рыбак. Сынок, послушай, мать, отступись!
В какой-то момент показалось, что уговоры сработали и все принялись звонить и писать Сашке, выписывая и озвучивая одинаковый текст: «Срочно вертайся в домой!»
Тут вроде тоже договорились.
А спустя пара часов к Валентине, где, казалось бы в обретенном спокойствии попивали чаи брат с сестрой, снова прибежала вся в слезах Анна.
Ушел! Ведь ушел! На свою погибель! Я бы за ним одна рванула, да ведь не уведу! Надо же, только на минутку в туалет отошла, какой там – отбежала. Ох, милые, выручайте!
Все схватились за телефоны. Тихону звонить не пришлось. Он по собственным соображением «пришел к юристам».
Тихон на тревожное сообщение трагически покачал головой: «Думал одного… – двух тащить тяжелей. Много народу надо. Поставить, вытащить.»
–Что вытащить?
–Что два?
–Гроба! Придурки!
Ахнули все. Ритка отмерла первой.
–Придурок здесь один – ты!
–Никому больше не нравится черный юмор?
–Просто поражаюсь тебе, Тихон!
Эмма пыталась все поскорей организовать – на жесткой Московской, не на мягкой станичной скорости.
Тиш, как у тебя сейчас с техникой?
Жигуль у дядьки. Помнишь, персики продавали?
–Беги, попроси. Минут на сорок.
–На сорок, это как?
–Беги, тормоз!
–Кого еще привлечь? Дороги наши машинами оскудели.
–Так в том и был смысл.
–И корень зла…
–Тетя Валя пекла сегодня блины?
–Какие блины?
Ты беленов объелась. Столько нахлебались… ну ты… воще!
–Ладно, прав. Надо бы Пашу с мотоциклом!
–Точно, частями бы всех перевезли.
–Лишь бы не запчастями.
–Ты как Тихон! Городишь что не попадя!
Вовремя вспомнили. Паша тоже друг Сашки. Может того – по дружески по шее.
–И то дело. Еще один мужик. Сашку – этого перца – верного долгу и дружбе, наверно, вязать придется.
Спустя еще полчаса, сколько бы Эмма кругами с позывными не бегала, народ выдвинулся наконец по направлению месту Пипова дежурства. В основной массе пешком. Дядя Тихона «Жигуль» не дал. Сказал – вы там дурость тешите, а я без средства существования останусь.
Другие пару обращений привели к похожим ответам – пусть ваш умник ноги в руки и сам быстренько чешет домой. Еще такси ему вызывать.
Эмма, Артем, Ритка и Тихон поспешали вперед пешком. По плану Пашка повез Надежду и должен был их догнать и перегнать. В случае не решения проблемы быстрого эвакуирования, Паша должен был рвануть за Вадимом. Нели почему-то ни в один из экипажей и ни в один голос не планировали.
В какой-то момент Ритка вдруг схватилась за щеку.
–Ты чего?
–Показалось кто-то водой плеснул.
Тихон не промолчал – замуж тебе надо, девонька, будет работать реальное зрение – куда муж свинтил, а казаться перестанет.
–За тебя что ль?
–Артем не берет. Лет через пять такой вариант уже не покажется тебе плохим, вот увидишь.
–Тиша, не надейся. Ни через пять, ни через десять.
–Ну-ну…
–Народ вполне себе бодро шествовал по пустой дороге, обсуждая ожидаемый природный катаклизм. Пока ничто не предвещало… а что должно случиться-то?
–Что значит – облака?
–Агафья нагонит повышенную облачность?
–И что это даст?
–Вот именно. Причал почти развален. У обрубка пирса осталась одна яхта и у той мачта опущена.
–И вообще, что тут еще добавлять? Противник разбит, последние смелые покинули позиции.
–Так что значат «облака»? Предположения есть? Местные исторические аналоги?
–Нет. Сейчас просто надо быстро двигать. Никто не знает и вообще…
–Верно
–Поднажмем.
Скоро Павлик вернется. Может с двоими первыми. У Надежды дар уговаривать.
Гляньте впереди пыль какая-то странная. Но ни одной машины не проехало.
В воздухе вдруг резко загудело, потом засвистело. В море отдельным звуком что-то бабахнуло, словно крупномер с высоты швырнули в волны.
В первый миг показалось, что между людбми и солнцем проплыло невесть откуда взявшееся припятствие. Все, не опасаясь еще особо, задрали головы вверх. Поэтому успели увидеть, как летящая со стороны моря… еще метров триста и спикирует – на них косо валится огромная и объемная беловатая масса.
–ААА!
–Что это?
–Ложись!
Ритка крикнула и прорвавшись к Артему, привычной уже подсечкой завалила его на дорогу и навалилась следом, ясно показывая – какую главную для себя часть тела любимого готова она защищать в первую очередь.
«Масса» тем временем увеличила угол падения. Пронеслась над головами и ушла к бору, обдав всех и вся мелкими брызгами неожиданно ледяной воды.
Народ все еще таращился в небо, поэтому последующие морские залпы того же светлого, судя по скорости тяжелого вещества, они пропустили.
Но происшедшее дальше на дороге видели все, даже Артем.
Отдельные неровные сгустки синеватой белоты со свистом грохались в море. Но там не тонули и даже силу не теряли, скорее наоборот – добирали. И вскоре после падения вырывались столбами воды под разными углами обратно в воздух. Особо беспорядочными, направленными в разные стороны, возвращались в небо мощными, краткими залпами от ближайшей не разобранной от валунов линии прибоя и дальше гася амплитуду уходили в море – словно неровности закашивали их полеты, искривляя возвратную траекторию. Похоже, конечно, в значительно меньшей степени, это удавалось даже волнам.
На пляже субстанции валились, бросались навстречу друг другу, сталкивались на разной высоте вихрами песка и воды и опадали или наоборот усиливали поднимаемые воронки.
Выглядело удаленное зрелище страшновато: странно и противоестественно, словно небо и земля поменялись местами, а ребята наблюдали за светопреставлением, вращаясь на качелях.
Линия катаклизма не оставалась четкой, постоянно расширялась, по крайней мере, ближайшей частью. Происходящее просматривалась неширокой полосой. Дальше рев и запах моря выглядел огромным белым беспокойным пятном. Которое тоже продолжало наступать, особенно, верхним ярусом.
–Народ, что это? Инопланетяне плюются?
Со стороны казалось, что большая часть белесых углов тянется на берег, а обработанность уходит в море.
Понемногу стали проступать детали. Беловатые сгустки ударяли мощными залпами по плохенькой дороге, окружающему песку, легко выбирая щебень и песок. И стекали широко в стороны стройматериалами, оставляя глубокие, размытые по сторонам воронки. Некоторые отверстия с расстояния выглядели почти ровными, лишь в направлении низин уходили отдельные полосы.
Народ, кроме озабоченной судьбой Артема Ритки, вначале смотрел на зрелище скорее завороженно, чем сильно испуганно. Однако оно никак не рассасывалось, в их сторону не прыгал клоун или другое официальное лицо с вопросом – ну как вам понравилась наша последняя разработка?
Народ начал напрягаться.
–Юристы, что делать?
–Эмма, не молчи. Ты у нас самая образованная.
–Юристам редко удается остановить упертость. Они обычно кашу последствий расхлебывают.
–И охота тебе рассуждать. Смотри, что творится!
–А если мы щас… того!
–Гляди!
Впереди метрах в трехстах встретились два кома, каждые величиной с автобус.
Все отчетливо видели на их фоне молоденькую сосенку слева от дороги. Словно расчетный удар двух похожих субстанций на несколько секунд залил землю белым туманом и вскоре оплыл в стороны и… От сосенки не осталось ничего, ни веточки.
–Мама дорогая, бактериологическая атака! Растворяет все к чертовой матери.
–Ребята, наступая друг другу на ноги шарахнулись назад.
Из-под ярой спасительницы вывернулся наконец Артем и со словами благодарности, попытался вместе с ней подняться на ноги.
«Спокойно! – призвал он – Видите, у них до нас дальности не хватает. Они хоть и ширятся, но не быстро. До нас до сих пор ни одна не долетела. События снова ограничены проклятой зоной. Мы сейчас оставим девчонок и пойдем вертать наших. Теперь это будет быстро, сразу уговорятся.
Верно. Вон Пашка уже с кем-то летит.
Совсем как в боевиках мотоцикл Павла бесстрашно уворачивался от белых залпов. Движок ревел так, что его было слышно и сквозь взрывы. Теперь на фоне близкой и понятной техники за его спиной дорога больше напоминала огромный кипящий котел с картошкой. В воздухе беспрестанно свистело и грохотало и ребята уже научились распознавать летящее и приземляющееся: активность белой субстанции и удар о землю.
Паша давай, совсем немного! Кричали ребята.
«Успел и Надька с ним!» – крикнул Тихон и побежал навстречу.
Встречающий успел сделать с десяток шагов. И тут последовал… белый прямой в челюсть мотоцикла. Даже оставшихся на месте окатило чем-то холодным и скользким. И внутри содрогнулось: «Что с ребятами?»
Порыв ветра сразу снес белизну в сторону и все увидели, как Павла и Надежду с верного друга снесло и раскидало по сторонам. Надежда в полете вместо попытки закрыть голову, почему-то ухватилась за раздувшуюся юбку – вот еще скромные новости!
Сам мотоцикл перевернулся в воздухе и снова шлепнулся на колеса. После чего оставил поваленных и довольно точно… погнался за Тихоном.
«Ааа! – закричал тот и как заяц шуганул в сторону. Прыжку Тихона мог позавидовать и мастер спорта. Мотоцикл близкой манёвренностью не обладал. Миг казалось, что его заваливающийся бок успеет толкнуть прыгуна, но когда мотоцикл окончательно упал, Тихон был уже недосягаем.
«Нако, выкуси! Не догнал!»: дразнился Тихон, возвращаясь к железному погонщику. В гордости своей явно позабыв об опасности и даже собирался пнуть врага в поверженный бок. Но тут к другу, потирая плечо, вернулся Паша и Тихон ограничился лишь словами.
Ребята выдохнули в сторону бесящейся зоны и побежали поднимать друзей.
Дальше по дороге продолжали валиться белые массивные неровные ошметки. Свист, грохот. Летящая вода, мокрый песок, пронизанный корнями, в основном трав, ветки. Частота падения нисколько не уменьшалась, если не наоборот. Все впереди продолжало клубиться бело-серым. Тянуло сыростью, а ветер дул по каким-то своим законам, участия в безумии не принимая.
–Паш, что там?
–Жуть.
–Сашка?
–Они там оба с Пипом. Сказали: «Уйдут». Им за боевые действия не приплачивают. Но сперва пока под крышу сторожки забились… руками ее держат, чтобы не снесло.
–Эта которая на земле валяется?
–Да. Еще друг другу место уступали, кто из них меньше дурак и спастись в первую очередь должен. Я ждал, ждал и повез Надежду пока не ухлопали. Они поглядели, одумались, сказали: «За мной пойдут. Поеду навстречу.
–Паш, не надо. Смотри, что творится.
–Не могу. Если чего, всю жизнь поминать.
–Паш, это не твоя глупость.
–Да мало ль чего бывает.
Павел поднял мотоцикл, попросил: «Парень, не подведи!»
–И тот завелся с полтыка.
Все затаили дыхание, провожая смельчака. Если бы взгляды могли поддерживать, Пашу, наверно, всю дорогу бы туда обратно вместе с железным другом с ракетной скоростью пронесло бы на руках.
Вскоре Паша привез обоих. Мотоцикл шел низко, почти висел на ободах, но ношу тянул.
Троицу быстро осмотрели. Досталось им не слабо. Одежда подранная, оба спасаемых босиком. На голове вихры от обиженной природы – ее личный нервный причесон. У Сашки от одной брючины половина осталась. Чисто срезало. Хорошо без ноги.
–Пип, по вам что, попало?
–Да по Сашке. Нашел время… говорил ему – потом отольешь.
–Да ладно, помыло, поносило.
–Народ, пошли отсюда!
–Да уж.
–… Пип, куда тебя опять?
–Тьфу ты, телефон выронил. Точно здесь недалече, я его до последнего в руке держал, а тут кочка… вы идите, я скоро.
Все дружно заорали: «Нет!»
–У вас есть лишние бабки?
Пип все-таки рванул в облачную пургу. Народ бросился за ним. Эмма успела сделать первый шаг, как вдруг услышала сзади голос Артема: «Стой!» Эмма не видела за спинами ребят брата. Мысль полоснула поперек тела – она его вообще давно не видела.
Эмма развернулась на голос. Следующее, что она помнит, это белое месиво и чей-то отчаянный голос: «Перелет! Ложись!»
Похожая влажная субстанция, холодная с отдельной концентрацией брызг. Вот только прежняя не располагала…
На шею Эммы легли ледяные руки, на тело навалилась неподъемная тяжесть и чей-то голос ласково произнес: «Ну все, сука!»
Эмма дернулась, попыталась отбиться. Но почему-то не смогла поднять ни руки, ни ноги. Язык прилип к небу и голосовые связки словно зацементировало. Даже хрип не вышел.
Эмма еще слышала ребят, призывающих Пипа вернуться, но их голоса быстро удалялись.
«Я здесь, здесь!» – беззвучно кричал мозг.
Эмма с ужасом поняла, что начала задыхаться с первой же секунды…
При первом своем крутом длинном спуске в аквапарке, Эмма поняла одну вещь – не наполнишь прежде легкие, потеряешь кайф… мысли лишь о воздухе.
–Если бы я успела вздохнуть, я бы подольше… ребята увидели бы и…
–Артем при очередной команде: «Ложись!», рванул первым делом не от опасности, а от Ритки. Его длинный боковой скачок позволил ему увидеть картину в целом. То есть – всех ребят на фоне на этот раз перелетевшего их белого залпа.
Его сознание еще не успело осмыслить, а голос уже кричал: «Эмма! Где Эмма?»
Несмотря на его бешенную скорость, рванул на выручку первым не Артем, а затейник Пип. Остальные тоже не мешкали. И все же первым пропажу нашла родная кровь.
–Эмма, Эмка, ты живая? Ааааа!
–Она дышит?
–Нет!
–Что?!
Дальше дикий вой.
И на фоне ужаса спокойный голос Пипа.
–Пустите, я умею!
Для Эммы возвращению в реальность предшествовала ирреальная картина удаляющегося красного костра отдельных высоких пиков и вполне земные звуки отъезжающей машины…
–Вернись!
Откашливалась она минут двадцать, стараясь не дубеть от пережитого ужаса лицом. Не каждый день тебе говорят, что ты, что называется, в кругу друзей отдаешь концы…
После этого весь вечер наряду с событиями взбунтовавшихся стихий, народ обсуждал затяжной поцелуй Пипа и Эммы.
«Нет, – в сплошное хи-хи вставляла серьезное слово Надежда – я Пипа и так уважаю, но не думала, что он умеет так красиво целоваться.»
«Я не девка – гордо заявил Тиша – но даже меня пробило. Рит, может и у меня так получится. Чем черт не шутит, из одной станицы таки, одну воду пьем… опять же генетика общая – наверняка… соглашайся, не узнаешь, пока не попробуешь…»
–Не болтай.
–Народ, вы за кого меня держите? Ни в жисть не стал бы я бездыханное тело…, я же просто как положено, по инструкции…
–Э, парень, ничего не говори, класс под медицинские упражнения не спрячешь.
«Прям как в кино…» – мечтательно протянула Алка.
Пип возмутился: «Ты–то о чем? Тебя там даже не было!»
–А мне и не надо, Надежда так описала, уж так описала…
–Нет, Пип, я теперь отношение к тебе меняю. И зачем мне какой-то там принц, вдруг он так целоваться не может. Эмма, ну как, тебе-то понравилось? Небось, теперь уведешь нашего лучшего парня?
–И увезешь?
Эмма улыбнулась в ответ, но Алка смотрела серьезно. Серьезными глаза держала и Надежда.
–Да не помню я ничего, правда.
–Погоди, а что случилось–то с тобой? По голове шандарахнуло?
–Нет…
–А что?
Эмма посмотрела на ребят: «Рассказать?» Пока еще вменяемая. А то случаи мистики с фантастикой никак не кончаются, только множатся, значит отрезки дееспособности укорачиваются.
Ребята ждали. Нечасто такое случается. В их годы темы прыгают, перекрывая друг друга.
–Понимаете, со мной тут… в общем, странные вещи творятся.
–Что?
–Какие именно?
–Да… чертовщина всякая. Не реальная. Мистика.
–Это он!
–Кто?
–А ты как думаешь, Влас, конечно! Старший шурует.
–Ритка, окстись. Он неживой.
–Вот именно!
–Тьфу!
«Никакое не тьфу – заспорила Макарка – я тут сидела, думала. Попривыкли мы, в голову не берем, лишь на сердце, вроде и думать тут не о чем. А вам не кажется странным, что у нас с пришлыми до такого зверства дошло. Слышала, во многих местах, где хамюги дачники объявляются, местным становится не сладко. Но у нас-то прямо война, не на жизнь, а на смерть, словно нарочно кто морочит, жара докидывает.
–Нееет.
–Нет? Макарка покачала головой, в это трудно поверить, понимаю. Только другого объяснения нет. Мы все, словно стали детьми. Забыли, что взрослые, перестали договариваться. Как будто за игрушку в кровь бьемся. Неистовство. Не думала, что выговорю.
–Ну, не знаю…
–Брось, глупость какая-то.
–Может и глупость, а гости наши какой год разбегаются, не возвращаются.
–Это понятно, кому хочется хуже чем в городе отдыхать, а главное – того и гляди под мордобой или чего похуже подставляться.
–Это понятно, но это не все. У людей головы болят и силы пропадают. Даже у молодых совсем. Они все же к нам не уголь разгружать приезжают, сами посудите.
–Ну у нас же никакие головы не болят, только после выпивки.
–Тихон, ты, вроде, ушел. Подкрадываешься, как…
–Тём, ты близко стоишь, дай этому… пиндаля.
–Правда, Тихон, тебе надо как коту три колокольчика привязывать. Тут у людей с нервами не того, а ты… «голос за кадром»
–Коту? Какому еще коту?
Закон такой был в одном из американских штатов. Примерно такого смысла – коты, появляющиеся на улице должны предупреждать… мышей о своем появлении звуком трех колокольчиков.
Начали с котов, кончили мышами. Артем, остановись в следующий раз хоть вовремя.
* * *
Прошло три дня. Эмма немного пришла в себя.
Ритка в тот вечер явилась с объяснением и сообщением.
Начала с сообщения: «Агафья ушла. Прежде чем уйти, попрощалась с Натальей». Та спросила: «Мол, наши в недоумении, что такое произошло со стихией на вражеском пляжу – словно бесилась.»
Наталья говорит: «Агафья, вроде, удивилась нашей непонятливости и ответила: «Облака в море погляделись»». Если продолжить – поэтому сбесились.
Еще Агафья передела «счастливой Маргарите», что б та держала глаза открытыми. И последнее, что сказала, что все прекращается. Никаких природных катаклизмов больше не последует. И она уходит грехи отмаливать.
Наталья знает, что у нас не только счастливой, а вообще никакой Маргариты нет, подумала, что среди отдыхающих найдется. Всю станицу обошла, всех опросила, так никакой Маргариты и не нашла.
Ты говоришь: «Агафья никогда не темнит и все всегда правильно делает». Значит, некая Маргарита, проживающая в данный момент белую полосу своей жизни, явится днями и осветит наше несчастное место жительства светом счастья. Будем надеяться.
–А с облаками, которые в море погляделись, это…
–Когда заваруха началась, дни стояли солнечные. Облачность позже появилась. Выходит: «Облака в чем-то близки людям структурой, раз такую же угрозу на себя приняли. Вот и бесились также…
–Хочешь сказать, что облака структурно близки негодяям?
–Бред!
–Наверняка есть другое объяснение.
–Или его вовсе нет.
–В природе все жестоко, но логично оптимально.
–А колдовство к природе отношение имеет?
–А как же!
–Колдуньи раньше назывались ведуньями. И…
–Народ, хорош. Чего вы так всполошились? Штормов на море не видели?
–Но это точно был не шторм. Сухой шторм?
–Какой же он сухой, нас, вон, всех вымочило.
Согласна с Тишей. Правда, хватит. Ни одной разумной версии все равно не придумается. Так чего голову ломать?
–Да уж. Пойдем сегодня, прошвырнемся. Ты может Пипа захочешь повидать, так я узнала – где он щас.
–Послушай, я благодарна Пипу, сказала ему: «Большое спасибо!» и запомнила, что я ему должна, но…
–Ясно. А как было бы хорошо сразу две свадьбы сыграть, опять же экономия.
–Рит…
–Ладно. Тогда пойдем к Надежде – у нее сегодня пироги.
–А ты откуда знаешь, ведь на другой стороне станицы живешь. По запаху, что ли учуяла?
–И не помню уже. Сказал кто-то.
Дальше Ритка неожиданно задорно запела песню про счастливые дни, заглянула в телефон и куда-то молча унеслась.
Эмма же следом, прослушав просьбу со стороны желудка, передумала – решила сопроводить Ритку к Надежде, но та больше не появилась.
Эмма несколько раз хваталась за телефон, но решила все-таки не звонить. Редкий случай, значит, происходит что-то важное для подруги. И хорошо, а то торчит подле нее все лето. На которое у них явно совершенно разные планы.
А день спустя Ритка явилась настолько неспокойная, что Эмма в «происходит» убедилась прочно. Но Ритка ничего не рассказывала – явление также не типичное. И Эмма сразу ничего не спросила.
Смущение Ритки наверняка зафиксировал бы Артем, и значит – раскрутил бы на ответ.
Эмма поймала себя на нехорошем чувстве, как в детстве, замалчивала интересный вопрос и Артем по младости не понимающий – что можно и чего не стоит спрашивать, брякал его во всеуслышание.
Эмма поерзала и спросила: «Рит, все нормально?»
«А, да…» – рассеянно, вся в себе ответила подруга.
Пауза на ответ осталась пустой. Ритка снова как отключилась.
А Эмме упала СМС с не определившегося номера.
Она пробежала ее глазами. Жду тебя на опушке леса, одну. Приготовил сюрприз. Приходи не пожалеешь. Влас.
Эмма отложила телефон. Не собиралась она сегодня ничем осюрпризиваться.
Спустя несколько минут, пока Эмма думала о СМС, Ритка поднялась и снова молча удалилась.
Любовь к созерцательности привычки подруги опять же не вмещали.
Даже не оглянулась, взгляд в пространство.
Эмма потянулась к телефону. Который как живой погладил ее ладонь.
–Когда это я тебя на вибрацию поставила?
Сообщение гласило: «Эмма, не будь ребенком. Ты ведь не боишься потеряться в лесу средь бела дня… «Для тебя высоко сделано.»»
–Что, что?
В конце стояло слово, вовсе забредшее из другого сообщения «песок». Но почему-то прочитав его, Эмма неожиданно для себя резко наполнилась желанием узнать, что за сюрприз приготовил ей Влас. Теперь ей показалось странным, что всего несколько мгновений назад она и не думала тащиться в лес к человеку, который ей не слишком интересен, благодарить за то, что ей совсем не нужно и нудно выпутываться из приглашений в части навязываемых отношений.
Как я могла так думать? Человек старался. Что мне трудно что ли? Тем более, что других приглашений не поступило, народ разбежался куда-то, а как поступить – будет повод уйти одной или вместе.
Эмма собиралась долго. Два раза, забывая, что уже оделась, переодевалась. Несколько раз подходила к чайнику, чтобы напиться, замирала и отходила. И еще раз возвращалась за телефоном, обыскивая бунгало, прежде, чем проверить обычное место в заднем кармане бридж.
«Что за день сегодня такой бестолковый?» – удивлялась Эмма.
Она шла по улице поселка и снова удивлялась: «Куда делись люди?»
Эмме так и не встретилась ни одной живой души. Даже Наталья, чаще всего находящаяся во дворе или огороде и наблюдающая, кто движется в бор со стороны станицы.
«Ну правильно – тут же вспомнила объяснение Эмма – Агафья ушла, вот Наталья и оставила наблюдательный пост.»
В глазах Эммы встали кресты заколоченных окон и ею полоснул страх. Но ровно на миг. Эмма сказала себе – что за ребячество? И продолжила путь.
Едва она прошла опушку, как из-за ближайшей сосны выступил Влас. Он радостно улыбался.
–Ну наконец-то! Тебя не дождешься…
Влас еще что-то говорил, но Эмма смотрела на него и едва узнавала.
Мозг искал объяснение и одно нашел. Прежде Влас бейсболок не носил. А сейчас – черная ткань с вампирским рисунком красовалась на его голове. Козырек бейсболка имела непропорционально узкий по отношению к лицу. Поэтому оно, наверно, и казалось излишне полным, сильно погрузневшим за слишком короткий срок. Но… Сквозь отверстия бейсболки пробивались на свет божий длинные черные волоски… Черные на черном, разглядишь, если только присмотришься.…
«Когда это у тебя волосы отросли?» – зачарованно спросила Эмма.
–Что, волосы? Я все время такие ношу. Ты просто не замечала.
Влас повернулся и Эмма увидела не короткий хвостик на резинке, а хвостище аж до середины спины и цвет…
–Только что был черный, теперь…
«Ты окрасился в красный!» – никак не удавалось Эмме отцепиться от волос.
–Это каштановый, ладно, пошли.
Эмму снова пробило на «до свиданье» и она снова себя по неизвестной причине одернуло.
–А куда идти?
–Недалече. Не беспокойся, не собираюсь я тебя больше на свидания уговаривать и вообще. Просто давай дойдем.
Эмма не помнила – долго ли они брели по лесу. Она двигалась как сомнамбула – ватными ногами и отзванивала пустой головой на каждый шаг. Даже колкие ветви, несколько раз обхлестывающие ее тело и лицо не вернули ей ясное сознание. Эмма понимала, что словно спит на ходу, но сбросить эту странную дрему никак не могла. Один раз Эмма вроде признала место, где ее осы жалили. Мелькнула и погасла мысль: «Если бы сейчас тяпнули посильней может она и очнулась бы.»
Но насекомые не дураки, не будут ждать, когда вернется недавняя тетеха разбомбившая их наземный улей, чтобы добить их с домом вместе. Но… не только осы улетели, разлетелись все насекомые, даже комары бросили кусаться.
Она шла бы так и дальше, но вдруг услышала голос Власа.
–Стой, пришли!
Эмма вроде как недовольно огляделась вокруг. Ничего кроме сосен и травы на песке, не увидела. Влас взял ее за плечи и довернул в нужном направлении.
Теперь прямо перед Эммой обнаружилась высокая свалка сухих сучьев и толи дерево с отчекрыженной верхушкой и недавно снятой корой, толи сошедший с конвейера столб, торчащий из середины.
Эмма повернулась к Власу с немым вопросом. Губы ее плохо слушались
«Ты здесь умрешь» – не стал вертеть и отпираться тот.
Казалось его совершенно не интересует происходящее и его внимание задействовано на уровне обычной выполняемой работы, не более того.
–Такая новость кого хочешь заставит отмереть.
Эмма вдруг со всей полнотой осознала, что она находится в лесу с подозрительным мужиком, которого едва знает и опущенным для понимания способом, с помощью которого он ее сюда заманил.
Эмма решила первым делом похитителя не злить, а попытаться договориться, подспудно надеясь, что и этого ничего не потребуется, просто ее странный сопровождающий изволил пошутить в свойственной ему, ей также не известной и неприятной манере.
