Марина Евгеньевна Павлова
Зеркало
–Это ты, урод свой дурацкий забор пожалел? И втянул нас в такое?
Игнат ничего не ответил. Он как серьезный мужик визг, тем более мужской, поддерживать не стал. Да поздно забором прикрываться, когда «заслуг» на миллион.
В этот момент самый молчаливый и точно бы – солидный, если бы дачников не касалось, с видом «трачу время!» отодвинул впереди стоящих и сказал: «А ну!»
В руке его на солнце блеснул серая тяжесть монтировки. Он вразвалочку двинулся к Игнату. Вокруг которого молча сомкнулись мужики.
Артем сделал резкое движение вперед-в бок и в его футболку вцепились сразу шесть женских рук.
Артем оглянулся назад. Эмма в жизни не видела у него такого злого лица. Тут он что-то сделал, как-то крутанулся-вывернулся и футболка осталась в женских руках, пустая.
Эмма закричала и рванула за братом. Они с Риткой серьезно приложились головами. У обоих на миг взбунтовался мозг.
Временно потерявшая ориентиры Эмма, снова увидела брата, находящегося уже вне зоны близкого прихвата. За ним бежала одна тетя Валя.
Мужик с монтировкой был страшен. Страшен именно освоим спокойствием, у него словно на лбу читалось: «У меня много подходящих мыслей и практики хватает.»
Эмма сзади Артема, тетя Валя впереди нее и Ритка позади всех еще не успели добраться до своих. В момент близком к нападению они оказались с боку от нападающего.
Дачники, возможно и готовились к рукоприкладству, но были ли они к нему на самом деле готовы. Однако когда один из них уверенно указал им путь, на месте не остались.
Тут под рев криков началась уже полная неразбериха. Два море злости столкнулись с грохотом, словно не из жидкости состояли. Кто-то закричал от боли, кто-то истерической нотой выкрикнул слово: «Кровь!»
Последнее, что видела Эмма, это рука Артема, перехватившая монтировку, блеснувшую на солнце второй или третий раз – это уточнит количество сваленных на землю тел. Вокруг поднимался лес других приближающихся рук. На фоне удачной позиции Артема.
Эмма бежала, сталкивалась с другими телами, отталкивалась и продолжала выкрикивать имя брата. За ней неслась Ритка. Тетя Валя впереди пропала из видимости. Лишь бы не упала, затопчут!
Эмма распихивала людей локтями, прокладывая себе путь. На несколько мгновений ей стало безразлично – кого толкать своих или чужих, лишь бы добраться до брата. Началась давка, словно людям перестало хватать земли, вот они на этом медом мазанном пятачке и столпились.
Эмма увидела сперва тетю Валю, которая буквально буксиром вытягивала Артема из давки. Эмма дотянулась одной рукой до плеча брата и потащила его к тете Вале и себе. Она наверно оглушила всех, выкрикивая: «Артем! Артем!»
Краем глаза Эмма увидела притертое между телами отверстия поднимающейся… двустволка. Ну, теперь все!
Женское вмешательство привело к неприятным последствием. Артем потерял равновесие, этому поспособствовал и прилетевший удар у другое плечо… хорошо не металлом, лишь кулаком, прежде, чем четырем женским рукам удалось вытянуть избиваемые и опорные плечи в свободное пространство.
Первое, чем выразил Артем состояние духа, вернув себе дыхание было не поощряемое сестрой: «Эмка, твою мать…»
Эмма как бычок уперла голову и тянула и тянула и когда нашла, что брат в относительной безопасности от длинной проповеди воздержалась, но сердито напомнила: «У нас мать общая! Придурок, куда ты полез!»
В этот момент на них всех налетела Ритка, едва не сбив ближайшую Эмму с ног и далеко протянув нервные руки, принялась истерично ощупывать Артема с криком: «Где болит, где болит!»
Ритка от испуга в голос рыдала и не тратила время на вытирание слез. Забитый слезами нос позволял ей выговаривать только бо…боли… бо… боли…
Отдельно ошарашенная теперь уже больше Риткой, Эмма, устоявшая близко к земле, пыталась унять подругу. Но услышала голос Артема, который рубанул: «Туда только для своих!»
И захихикал.
«Вот охальник!» – сказала тетя Валя почти нормальным голосом.
Ритка почему-то испуганно отскочила, словно ее током шибануло.
И на всех снова упали звучи драки. Теперь в нее втянулись все дачники и большая часть местных. Артем увидев это попытался вернуться. Все снова в него вцепились, только на этот раз в голое тело.
Будет завтра пятнистым от синяков.
Тетя Валя достигнув равновесного состояния сказала, словно Эммину мысль продолжила: «Ничего, на солнышке синяки быстро выгорают.»
Тут слышимые даже сквозь крики, противно завизжали тормоза. И почти сразу раздался выстрел.
Ритка первой заорала: «Ложись!» И бросилась на Артема. Она, энергичная ты наша! Сбила плохого уже не ожидавшего парня с ног, упала сверху и единственная в сегодняшнем ужасе на некоторое время обрела счастье.
Тормозные и стреляющие события тем временем развивались.
«Все назад! Разойтись!» – рявкнул незнакомый бас и снова бабахнул выстрел. Голос звучал уверенно и часть дерущихся замерла в откатных картинных позах, «мы убежденные противники насилия!». Но утихомирились не все.
Теперь сквозь застывших людей проглядывал человек в форме полицейского. Еще, пока трое – автоматы поперек тела разворачивались вперед, двигались тяжелой поступью нога в ногу наводить порядок. Их действия оказались еще эффективней, мало кого не бодрит и не разворачивает на послушание наведенный троящийся ствол автомата. Совсем скоро стало совсем тихо. Ни выкриков, ни даже шелеста одежды, даже морской ветерок на секунды затих.
Единственный из пришлых, ненадолго застывший, но тут же решивший, что он крут, продолжил буйство в отношения спарпартнера. Ухватив станичника за шиворот, подтащил поближе, одновременно загораживаясь им от представителей силовых структур, навел свой кулак. На лицо, конечно.
Этого никак не желавшего утихомириться и довольно удачно избегающего прямого воздействия в итоге изловили вручную и ввели в недолгий симбиоз с капотом полицейского авто.
Старший начал устанавливать правых-виноватых. Его настрой стал понятен со второго вопроса. Как и то, кто вызвал полицию.
Хочешь стать, как минимум на первом этапе ставленником полиции, не дожидайся, пока ее вызовут противники, вызывай сам.
Было затихшие станичники снова зашумели.
–А когда мы на этих сто пятьдесят раз жаловались, что-то никто не приезжал!
–А эти позвонили и вот тебе пожалуйста. Аж автоматы наизготовьсь!
–Конечно, ведь это их бедненьких надо защищать!
–Власть сразу озаботилась!
–Еще бы, особо если кто из богачей выставился.
–Федор, а пошли и мы в услужение к богатеям, делать будем, что левая нога захочет хочет, хозяин прикроет.
–Лучше сдохнуть!
–То, что обменявшись мнениями, люди выкрикивают ее имя, Эмма поняла не сразу. Слышала его, но как-то не в лет осознавала.
Люди перед ней расступились и она уже не на практике в суде, а отчетливо поняла, что ей или придется прямо сейчас научиться собираться, или лучше людей не подводя, оставить адвокатскую карьеру навсегда.
Эмма откашлялась. Поздоровалась и начала с того, что на ее взгляд ситуация однозначная. В станицу прибыли жители соседнего садового товарищества «Морской бриз» – без приглашения и вначале словами и далее действиями спровоцировали беспорядок.
Старший взглянул на Эмму, если не серьезным, то более внимательным взглядом и предложил пройти в какое-нибудь помещение или хотя бы под навес, чтобы во время полемики (в которую его против его воли втягивают) не жариться на солнце и дышать парами разогретого асфальта.
Парни сопровождающие стояли с равнодушными лицами «мы до скончания веков сыты человеческими жестокостью и дурью». Внимание лишь на резкое движение в контролируемом пространстве, в остальном глубочайшее отстранение, им словно и жарко не было.
Ближайший домом оказался дом дяди Игната.
«Прошу ко мне!» – пригласил тот в свой сиреневый рай.
Край забора еще находился в работе и все дружно не заморачиваясь движением к калитке прошли через пустой пролет. Эмма, идущая в первом ряду видела, что дядя Игнат хочет пожаловаться на забор, его взгляд зацепился также за сломанный тонюсенький сиреневый кустик, пытающийся до конца лета восстановить, нет – не цвет – куда там! Лишь былую красоту зелени новыми побегами.
–И почему не пожаловался? Ведет себя еще почище англичанин, имеющих мировую славу по части не привлечения к себе внимания.
Тогда высказалась Эмма – прошу обратить внимание. Забор сломан, причем вторично, жителями «Морского бриза», неадекватные действия которых могут подтвердить соседи и другие жители станицы.
В этом месте последовала новая реплика на старый смысл: «Они нам море отравили!»
Старший уселся во главе уличного стола под добротным навесом, явно на место дяди Игната. Но тот снова не произнес ни слова.
«Нет, не английское, ох уж это наше неизбывное русское стеснение, – подумала Эмма – по мне, так русским адвокатом тяжелее всего работать, хотя так вероятно скажут адвокаты любой национальности…»
Автоматчики встали рядом с кустом сирени невдалеке и снова замерли в холодной отстраненности. Старший удобно расположившись, предложил: «И так, давайте коротко и точно изложим претензии, прошу, тыкнул он в самого безактивного дачника. Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля… фамилия, имя.»
–Пескарев Лев…
–Гражданин Пескарев, видимо, не ожидав использования себя в говорильне, просто повторил пройденное: «Они нам море отравили, нету никакой возможности купаться… в смысле, чтоб в… процессе не свихнуться.»
Высказался гражданин неуверенно словно сам не слишком верил своим словам.
Старший извлек записывающие атрибуты.
– Чем отравили?
«Да кто их разберет?» – окончательно застремался допрашиваемый.
Старший сделал свой взгляд понятливым. Похоже, он начал формировать вывод в отношении разбираемого дела.
Так чем отравили? ГСМ, отходы химических, других производств? Радиоактивные отходы? О чем именно вы говорите? Есть доказательства?
На третье выступление гражданину Пескареву сил не хватило совсем. Он просипел неразборчивое, а сельчане зашумели.
–Да вы что?
–Что вы такое говорите!
–Что б мы в наше родное море какой гадости ливанули…
–Оно же кормит нас!
–Это уж вовсе человеческий облик потерять!
–Да и нету у нас никаких таких отходов!
–Верно, у нас любой отход натуральный.
–Тихо, тихо, граждане!
–Товарищ следователь, минутку. Вы не подумайте, что мы сошли с ума, то есть… только некоторые… – поняв, что запутался, прыгнул в суть: «Но эти гады… простите, обрушили на наши головы, если можно так выразиться нечто… мистическое. Это не химия и не радиация… нам так кажется. Это какой-то ведьминский прибабах… наговор… и у них тут точно ведьма живет, даже
несколько. Она… они в основном в сосновом бору шурует. Куча баб и все зловредные. Наши… ну мы же по соседству… когда с ней… с ними в лесу сталкивались, пытались иногда дружелюбно заговорить, а потом у всех бошки трещали. Вот как это тоже, как можно объяснить?»
Ответ на вопрос не замедлил явиться сразу в нескольких вариантах, сводившихся к одному – к призыве об умеренном потреблении алкоголя.
А гражданин Пескарев, неожиданно для себе хихикнул.
«Мы, – продолжал оратор, наградив гражданина строгим взглядом – проживаем здесь на законных основаниях и как все граждане России имеем право пользоваться федеральными дорогами. А эти – на нас обозлились и заслали нам свою ведьму, то есть сразу несколько ведьм.
Сельчане снова зашумели.
–Да если бы эти пришлые были людьми!
–Если бы не гадили в бору!
–И в станице!
–Если бы с запрудами воздержались!
–Если бы за здорово живешь не хамили!
–И просто от нечего делать не изгалялись!
–Тихо!
Старший всем своим видом повествуя о тяжести своей работы… но я – профессионал и имею огромный запас долготерпения, установил на говорящего прямой взгляд: «Гражданин, вы сегодня употребляли?
Да что вы, я?
–А запах говорит другое. Ваша фамилия имя отчество?
–Знаете, ну вас! Рявкнул последний выступавший и отошел в сторону и схватился за трубку.
Опытный старшой пока никого не паковал и не выразил сердитость на несанкционированную прерывание разговора.
Вместо этого неожиданно уставился на сидящую напротив Эмму: «А вы что скажете в отношение конфликта?»
«С документами на право владения землей не знакома, – ответила Эмма – по поводу конфликта – новые условно «владельцы» земли, для начала, не выполняют скоростного режима, проезжая по населенному пункту. Свидетели – все жители станицы. Проезжая по селу жители садового товарищества позволяют себе многочисленные выходки, квалифицированные законом, минимум как мелкое хулиганство, кроме отдельных случаев нападений и провокаций.
По поводу загрязнений приезжими окружающей среды, можно убедиться лично и прямо сейчас. И объем свалок только растет. Лично видела, как примерно в центре станицы из проезжающей машины было выброшено несколько пакетов с мусором. Со мной был один свидетель. Номера этой машины и других со свидетельскими показаниями – в каждом не менее двух свидетелей, мы готовы представить по первому требованию.
Глаза старшего слегка активизировались. Очевидно, точные ответы с выполненной юридической работой ему приходилось слушать не часто.
–Очень хорошо. Прошу представить весь имеющийся доказательный материал.
Солидный мужчина повернулся к прежнему собеседнику с несколько другим выражением лица: «Итак, гражданин, назовитесь!»
В этот момент у него зазвонил телефон.
Старший заученно представился.
Звонило, видимо, не хилое начальство. Старший аж спину подтянул и построжал лицом. Его ответы были кратки и все согласительно-подчиненного свойства.
–Да, понял, есть! Вызываю! Есть доложить!
Старший отключился и тут его глаза мигнули и… поменяли полис.
Вопрос с выяснением личности одного из вредителей был опущен раз и навсегда.
Старший потыкал кнопки.
Привет, Копенгаген! Давай ко мне группу экспертов. Прихвати, все что есть… Не, никого, не убили. Будете снимать пробы. Тут в море что-то не слабое сыпанули. Люди пятый день купаться не могут. Возможно… психотропные средства. А, слышал? Да, медиками зарегистрированы случаи массовых галлюцинаций.
Эмма, в этот время поднявшаяся и высматривающая нужных людей, от такой перемены застопорилась на месте.
–А документы?
Старший закосил глазами в левую от Эммы сторону и в низ: «Возможно, понадобятся позже. Вы, девушка, провели определенную работу, не имея юридических полномочий, поэтому…»
Артем толкнул Эмму в плечо: «Пошли отсюда! Здесь все ясно!»
Сельчане зашумели.
–Эй, старшой, кто тебе звонил–то?
–Неужто из самого Кремля, что ты так перевернулся?
–Что ж так против правды и попрешь?
–Совести у них совсем нету!
–До начальника дорос, какая уж тут совесть…
–Народ, что ж это делается?
–Граждане, расходитесь, освободите дорогу!
–Прекратить не санкционированный митинг! Или начнем паковать.
Сельчане отхлынули, бурча на полтона ниже и начали отходить плотной группой.
Они не горожане, голодной живность оставить не могут.
«Садовники» совсем с другими лицами, вернулись к машинам. Даже их авто передавали высокую степень раздражения. Укатили непрошенные гости под визг покрышек и рев движков. Тот, которому слегка заломили руки мордой в авто, прежде, чем отбыть, крикнул из окошка: «Тупые деревенщины!
Но как не странно, не в стороны тех, кто заламливал.
Станичники отошли на расстояние. У них все кипело внутри, разойтись по домам они просто не могли. Эмма и Артем полностью разделяли их настроение.
«Какая потрясная сволочь!» – выразился Артем громко.
Эмма утянула его в глубь толпы: «Прекрати! Не станешь профи, пока не научишься глотать эмоции.»
–Да знаю я, отцепись! Делать-то что?
Острота волнения била по лицам и словам. В тесных сообществах и менее волнительные темы широко обсуждаются. А тут такое – еще и власти встают на сторону изгалятелей!
Артем пытался успокоиться с помощью одной из своих фенек.
Эмма, разверни взгляд на что другое – красивое или хорошее. Согласно закона штата Нью-Джерси неодобрительно смотреть на офицера полиции считается противозаконным.
Эмма не успела ответить, сельчане обратили свой взор на Эмму.
–Девонька, забрала б ты все бумаги себе, мы в этом все равно ничего не смыслим, а ты училась.
–Я бы копии забрала. Оригиналы пусть остаются у вас.
–А это мы устроим. Родичей попросим…
–Как же теперь, Эмма?
–Сами видели – кто-то с верху вмешался.
–И что? Что мы тут можем сделать?
–Все, как везде. Будем каждый вредный чих документировать. Звонки звонками, но если дело до суда дойдет, затруднительно будет проигнорировать такую объемную доказательную базу, где свидетели – целая станица.
–Доказательную базу? Слушай, а нас воще не пересажают? Эксперты вон еще на нашу голову.
–Наоборот хорошо, что приедут эксперты – зафиксируют в море отсутствие отравляющих веществ, тем более – высокой концентрации. Эксперты – люди не заинтересованные. По крайней мере будем пока так считать. Можно, конечно, независимую экспертизу вызвать, но это…
–Дорого.
–Да, но… знаешь, времена разные бывали.
–Думаю, такие опасения преждевременны. Если эксперты заявят, что у нас в море коктейль из ГСМ и ЛСД, политый соусом из радиации, тогда подумаем, что дальше.
Задумчивая Ритка, не принимающая участия в дискуссии в этом месте отмерла – а крута ты, мать. Как ты их… а в тот раз… неадекватные действия… свидетельские показания. Тебе бы в политику, я бы за тебя проголосовала. Или вон в армию. Такую и слушаться хочется и в глупых приказах ты не потопишь.
–Это не по мне.
–Почему?
–Потому что каждый взрослый человек про себя знает. Я социальна, но аполитична. И уж точно не милитари. Буду просто людей защищать.
Эмма сказала и схватилась за голову. В голове словно колкое дерево затрещало и мужской голос ясно произнес: «Не будешь!»
Первое, что сделала опытная уже в приколах сознания Эмма, это убрала руки от головы и выстроила спокойное выражение лица, только потом осторожно оглянулась по сторонам. Никто из стоящих людей в качестве скрытого агрессора внимания не привлек.
А народ продолжали шуметь. Кто-то уже из настоящих людей, а не воображений сказал: «Ладно, посмотрим еще, какие твои годы.»
Эмма снова ждала мозговых отрицаний. Но голова оставалась спокойной. В ней слегка позванивала ледяная пустота, но голосов больше не звучало.
* * *
На следующий день в станице и окрестностях стояла политическая и военная тишина. По станице ни проехало ни одной чужой машины. По ощущениям местных, дачников на дачах значительно поубавилось… Разовьется тут дистанционное чутье, когда такое творится.
А чего им тут делать, раз купаться нельзя. Будут они тебе сажать-поливать. Они на земле работать непривычные. Лень и безделье под высоким происхождением прячут.
–Говорят – мы в грязи копаться не станем! Овощи и купить можно.
–Солнечный удар, понимаешь, их куда-то непременно треснет.
–Значит, другие должны за них солнечные удары получать.
–А они в офисах под кондиционерами бумажки поперекладывают и считают – еду заслужили…
Сельчане не уходили на огороды и держались плотно возле загородок или окон на улицу.
Эмма полдня занималась документами – делала опись. Во второй половине дня собралась с Артемом, Риткой, Тихоном, Алкой, Надеждой и парой парней постарше к Пипу в охрану, которому продолжало прилетать от всех про все. Поскольку наезды происходили в основном во второй половине дня, к этому времени добровольцы и подтянулась…
Эмма поздоровалась с Пипом и удивилась: «Насколько натерпелся сам по себе рассудительный парень».
Пип выглядел настолько измученным, что даже его черный загар от переживаний потускнел. Переживания Пипа тронули не только нежное девичье сердце, даже Тихона проняло.
–Чувак, ты чего? Дрефишь что ли? – вот прицепились к несчастному!
–А ты попробовал бы сам тут… Каждый кто мимо идет… нашим проклятья шлет, черные приветы, а через одного вообще – к шее тянется, мало мужиков, бабы… от их визгов уши почище, чем от ныряния закладывает…а, да ладно. Как-нибудь до конца сезона дотяну и двину на заработки. Находят же люди как-то работу… А эти… пущай сами своих яхты охраняют… за такие-то гроши… всего истрепали… Сашек вон тоже говорит… Нет, я согласный, только одного опасаюсь – не дотянуть… некому будет на заработки ехать…
–Слышь, Пип, ты не того, не преувеличиваешь? Мы тут уже часа три и не только ни наездов, а и вообще и одной души.
–Поменьше стало, это верно. Но нервов тоже не прибавилось и… еще не вечер.
–Эмма…
–Ничего нового, каждый раз вызывать полицию и…
–Глядите!
–Один нашелся…
–Похож собирается в море выйти, бедняжка, всего с одним всего охранником.
–Остальные, небось, разбежались.
–Наверно, чувствует себя ужасно не защищенным.
–Вроде как без порток.
«А, – глянул Пип на подходящих – этот мужик – очень умный и такой – шустрый. Фамилия его Данилов. Видел его уже после этой истории, просто мимо прошел. И Санек на него не жаловался. Этому Данилову под семьдесят, выглядит, на пятьдесят. Другие богатеи его тоже уважают. Пойду встрену.»
«Привет, засланный! – кинул умный богатей Пипу – Не выгнали тебя еще?»
«Вот тебе и «встрену»» – выразился громко Тихон за другими спинами.
–За что это? Я честно охраняю.
–Было бы за что… а это у тебя, кто, охрана? В десять раз больше моей.
На порожек высыпали остальные. Защищать, так – защищать.
«А что только вам можно?» – было видно, что Пип очень старается не грубить, но его прорывает.
–Почему на охраняемом объекте посторонние?
Пип промолчал.
–Вот видишь, а говоришь уволить не за что!
Богатею, видимо, требовалось пар спустить, на охранника орать не удовлетворился. Или ему при этом процессе зрители требовались. Мир богатых предоставляет разнообразный сервис релакса.
Пип снова промолчал.
Что глазами хлопаешь? Раскусил я ваши колдовские технологии, кого пугать вздумали, щенки!
Господин Данилов постоял, помолчал, погнул глаза Пипа своим взглядом и прежде чем уйти еще сбросил остальным, как раздраженная продавщица с весов: «А вы чего вылупились? Гляди, не гляди, а на меня ваши подлые заклинания не действуют, оботритесь!»
И поле этого ушел. Мощный охранник прямо сквозь темные очки послал свой взгляд-угрозу: «Смотрите у меня!» И со здоровущей сумкой поспешил следом.
Пип двинулся за ними.
–Парень, ты и после «оботритесь» шестерить попрешься?
–Выбирай выражения, придурок!
–Правда, Тиша, это его работа.
Последнее предложение поступило от одного из взрослых парней: «Тихон, заткнись!»
–Нет, вы только поглядите!
–Какая здоровущая красавица, говорят даже есть бассейн на палубе.
–Скорее ванна для собачек.
–А ты откуда знаешь, ты и близко не подходил.
–Их тут всего семь.
–Ванн?
–Яхт! С мозгами плохо?
–Тоже хочешь яхту строить?
–У меня голова нормально соображает, не придурок какой, как Пип… что б при наших раскладах на яхту нацелиться… катер, самое наше реалити.
–Смотрите, как плотно у богатея сумка набита. Охранник кренится, как крейсер в шторм.
–«И в ней наверняка в половине тяжести плещется самое дорогое городское бухло» – вздохнул Тихон.
–Совсем не обязательно. Шмотки на Данилове… такой же Левис, как я Страус. Не то, чтобы я был знатоком. Просто перепадало из одного источника.
–Если бы к деньгам чувствительность прилагалась…
–Да… Следовало ожидать, что обслуга, ей много чего глотать приходится, а богатеи с отсутствием моря на первой его линии никак не согласятся…
–Смотрите!
–Хозяин на палубу поднялся. Вернулся, что-то Пипу говорит… Прошелся по середине, огляделся…
–Отдали швартовы. Все, уходят!
–Пипу больше ни слова, он и так на взводе.
–Читала его контракт, это его работа.
–А господин Данилов не так крут. В море не смотрит, словно его боится, к бортам не подходит. Вон даже дверь в рубку за собой затворил.
–Ну щас начнется. Пипа бы с ног не сшибли, когда от моря побегут. Два бугая.
–Позови его!
–Не надо Данилова злить. Богатеи этого не любят.
–Надо бы уши заранее заткнуть, они и когда по одному вопят, жутковато. А уж на пару…
–Да нет, не бегут пока.
–Почему-то.
–Смотрите, и впрямь уходят!
–Шикарная яхта мягко качаясь на волнах красиво отчалила и набирая ход, принялась так же элегантно и пропорционально уменьшаться в блеске мягкого бриза, уходя на более дальнюю территорию блестящей гладкости.
–Теперь кажется маленькой.
–Настолько выверены пропорции. Поставь рядом человека и тогда поймешь – какая она здоровущая…. Да, красавица.
–Ты только при Пипе не восторгайся, душу ему не рви.
–Я что, идиот?
–Тебе сейчас ответить?
Вернувшийся Пип первым делом заявил: «Говорю же умный мужик!»
–Что приятного он тебе еще сказал?
–Объяснил про колдовскую технологию?
–Ага. Когда уже решил, что он меня очень сильно презирает и больше слова не скажет.
–А я не удивляюсь, как богатеям только красоваться не надоест.
–Так как? По какой по его мнению механике они все от моря бегают?
–Сказал, что простой анализ… пару припадков сам наблюдал… показал, что случаи неврастений идентичны. Однако, под него попадают не все, человека охватывает ужас только когда… он в море смотрится, себя в волнах видит.
–То есть глядит на свое отражение?
–Да!
–Значит ловит отражение и на него немедленно обрушивается…
–Праведный гнев коренных жителей.
–Вот это…!
–А я бы не догадался.
–Да и кроме Данилова вообще – никто.
–Мало кому не хочется полюбоваться на себя любимого, особенно если море спокойно.
–Верно, как мало кто проходит мимо зеркала, не взглянув в него.
–Да…
–Поэтому умные мужики на яхте уходят, а мы тут безлошадные на уровне пола общественного строения время проводим.
–Имея ничем или мало чем экипированные вечера.
–И все многообразие роскоши нам не доступно.
–И врятли вообще, когда мы руками до его краешка дотянемся.
–Народ, хорош душу травить. Зато мы того… молодые.
–С годами и это отберется, что останется?
–Пип, здорово же тебе нервы истрепали. Всегда всех сам тормозил, кто ныть начинал.
–Глядите!
–Опа!
–Недолго же барон Данилов погулял.
–О, уже надрались, когда только успели!
–Вот что значит – дорогое пойло.
Тихон захихикал – смотрите, как идут, то на один бок валятся, то на другой… низко… как только воду не черпают. На такой глади – это ухитриться надо.
Все поднялись и подошли поближе.
–Народ, вы куда?!
–Тиша, это не градус. Они, похоже, тоже зацепили. Лучше бы нам подальше, когда побегут, так ведь собирались.
Однако, никто не отступил ни на шаг.
Все ждали возвращения яхты. Когда она достаточно приблизилась, стали более менее понятны события на борту.
Зато ход выровняли.
–Летит, милая – не гуленная, к родному причалу, как на крыльях.
–Смотрите!
На палубе уже отчетливо различимое развивалось действие.
Один из двух мужчин куда-то рвался, другой его не пускал. Удерживаемому удалось вырваться. Но бежал от не от моря, а к морю – к борту. Словно в центре палубы явилось и сформировалось нечто для него опасное. Второй мужчина догнал первого уже при переваливании через борт и оба упали назад на палубу.
Яхта шла под всеми парами, быстро приближаясь.
Очень разлетелись, тормозиться собираются?
После беготни рывками обоими телами, Данилова – уже отчетливо видимого снова настиг охранник и обездвижил мазками движений, словно у него не две руки, а минимум четыре. Танцевальная пара наконец застыла, умеет Данилов штат подбирать и ничто, казалось уже не освободит его из захвата.
«Своим попался! – оживился Тиша – Только не пойму чего это они? Думал, если до земли далеко, они в каюты забьются.»
Данилов что-то придушенно кричал охраннику. Но тот не реагировал. В какой-то момент удерживаемому удалось отпихнуть одну из рук – тисков, из другой он молниеносным, не видимым глазом движением вывернулся. Несколько длинных мощных прыжков и вот он уже свободной птицей летит за борт, взмахивает руками и приземляется почти чисто, без капель.
«Неплохой прыжок!» – одобрил Тихон и все закивали.
–Если бы плохие люди все делали так – залюбуешься, а загнанные хорошие не разучились восхищаться, тут мог бы организоваться маленький шажок, пусть не сразу к примирению, но…
«Мне этот мужик нравится, – повторил Пип – хоть он сегодня и…»
–Да и мы к нему особых претензий не имеем.
–Не с ним ссорились…
Все замолчали, рассматривая, не появился ли уже из воды Даниловская умная, хитрая голова без отделения от сильного тела. Конечно, ведь среди присутствующих садистов нет. А те, кто на этом месте остались, из-за своих загородок носа не кажут.
На несколько мгновений все даже отвлеклись от яхты. По палубе которой охранник бежал к рубке.
–Эй, смотрите, аааа…
–Не успеет!.
–Беги!
–Прыгай!
Яхта шла под небольшим углом к линии прибоя и положение ее продолжало отклоняться.
–По катерам ударит!
–Атас!
Ребята спрыгнули на песок и со всей силы рванули в сторону родного села.
–Эмма!
–Я тут. Скорей!
На подлете к причалу яхта начала таки притормаживать.
«Винт в песок зарывается! – крикнул бегущий после всех и постоянно оглядывающийся Пип – Шас встанет!»
Но яхта продолжала двигаться. На палубу выскочил ошалевший охранник. Пип крикнул ему на бегу: «Прыгай!»
Врятли охранник его услышал сквозь рев. Так или иначе, решил остаться на яхте до конца, ожидая, что инерция закончится и тяжесть яхты погасит ход.
Но нет, после удара о первый катер, который выкинуло далеко на причал, стало понятно, что это лишь начало, Берег огласило добавочными звуками: грохотом под аккомпанемент скрежета. Яхта проперла правым бортом по крайнему ряду катеров, ее корму еще больше занесло влево. Яхту развернуло быстро, как в водовороте и она всем своим левым боком ударила уже по пирсу с яхтами. С этой стороны стояли две красавицы. Остальные забрали для более длинных вояжей, раз берег проживания взбунтовался.
Бок яхты занесло на берег и высоко вздыбило.
Казалось, теперь-то она встанет среди сопутствующих падений. Но нет, яхта дотянулась еще буквально сантиметрами до сторожки охранников. И сторожке хватило – древнему сооружению, которое молодым не было никогда, ведь собиралось уже из чего не гоже.
Теперь встало все.
Яхта ссыпалась бортовыми запчастями к ногам разнесенного ею домика.
Из завала торчал остов времянки, выручающий охранников своим теплом в холодные ночи. Именно к нему вернулись ребята, не к яхте. И только немного погоревав, повернулись оценить ущерб.
–Слушайте, там же люди!
На пляж грамотно крутя бедрами мимо обломков и запчастей, выбирался непотопляемый Данилов. На его левом плече, облепленном дранной футболкой, обильно выступала кровь, продолжающая стекать вместе с водой обратно в море. Но скорее не от глубокой раны, а от обширной ссадины.
От соленой воды драло наверняка не слабо, но Данилов даже не морщился.
Ребята вернули взгляды морю.
–Кто-нибудь охранника видел?
–Видел, как его яхта сбросила, с кормы, вздыбилась ведь, как жеребец на родео, разве что копытом не добавила.
–Пошли искать!
Пип возглавлял поиски. Данилов отдышался несколько секунд, сидя в прибое и тоже присоединился.
–Олег! Олег!
