Марат Александрович Чернов
Субстанция
После того как она, радостно просияв, с грацией изрядно помолодевшей лани выскользнула за дверь, я рухнул на диван, уснул и проспал почти до полуночи. За окном мерцал светло-сиреневый диск луны, заглянувшей внутрь, будто чьё-то любопытное мертвецки бледное лицо. Я сразу вспомнил об инъекторе, и неожиданно мне подумалось о том, что меня ждёт? Чувство постоянного детского восторга уступило место какому-то мрачному предчувствию, словно я понимал, что должен кучу денег, был связан по рукам и ногам и знал, что по моим следам уже выехали кредиторы. Это странное, немного пугающее ощущение, конечно, никак не было связано с финансами, но почему-то я ощущал себя должником. Я вспомнил о пожилом человеке в банке, лица которого так и не рассмотрел, у которого Лёха отобрал кейс с инъектором. Он смог бы дать ответы на многие вопросы, но я прекрасно понимал, что старик был последним человеком, с кем мне хотелось бы встретиться. И ещё я понимал, что в настоящий момент, возможно, он думает обо мне так же, как я о нём, и живёт только одной мыслью – как меня найти, в то время как я живу другой – как бы сделать так, чтобы этого не случилось.
Скрипнула дверь, и в комнату проскользнула чья-то тень. Я упустил этот момент, погружённый в свои мрачные раздумья, и явно мог бы поплатиться за свою рассеянность, но это оказалась всего лишь Моника. Как мы и договорились, она пришла одна.
– Это чудо, – прошептала она, прильнув ко мне в темноте. – От клиентов было не отбиться, они мне просто надоели!
Спустя минуту нашего обоюдного многозначительного молчания, она спросила:
– Ты сделаешь мне это ещё раз?
Вместо ответа я поднялся с дивана, включил свет и оценивающе оглядел её:
– Как ты себя чувствуешь? – я и сам удивился каким-то деловитым ноткам, появившимся в моём голосе.
– Ты говоришь, как какой-нибудь врач, хотя похож на простого парня.
Я усмехнулся и взял в руки инъектор.
– Расслабься, – сказал я.
Моника, вздохнув полной грудью, замерла, устремив взгляд в потолок.
Я склонился над её шеей, как какой-нибудь вампир, приставил дуло инъектора к пульсирующей вене и нажал на курок. Тихий щелчок, и зелье начало разливаться по её венам, капиллярам и артериям, мгновенно охватывая весь организм. В ответ срабатывали некие тайные, не подвластные лично моему пониманию природные механизмы, и спустя несколько минут моим глазам предстала уже совсем молодая женщина. Формы её тела стали ещё утончённее, очертания груди ещё острее и, разумеется, ни намека на дряблость кожи и морщины на лице. Сколько же ей теперь можно было дать? Лет тридцать? Нет, двадцать пять!
Четвёртая доза. Однако я забыл об этом… Ну, как тут реально подходить к вещам, когда видишь такие чудеса? Видимо, у человека, обладающего несметными богатствами, иногда пропадает чувство ответственности и самоконтроля, или попросту сносит крышу. В ту ночь то же самое случилось и со мной. Я сделал ей ещё одну инъекцию. Мной овладело какое-то безумное любопытство. Я жадно впивался глазами в её трансформирующееся в течение нескольких минут тело. Моника была в трансе, закатив глаза и бормоча что-то в бреду. Однако это немного пугающее состояние быстро прошло, и моя испытуемая очнулась, посмотрев на меня прояснившимися глазами молодой девушки.
Теперь её было не узнать. Даже платье стало слишком велико, и её новое стройное тело утонуло в нём, почти как в каком-то балахоне. Теперь ей было лет восемнадцать от силы. Она как-то странно посмотрела на меня долгим взглядом в упор и произнесла:
– Я даже не знаю, как тебя зовут.
Я отмахнулся:
– Обойдёмся без имен. Тебя ведь тоже зовут не Моника.
У меня промелькнула в мозгу шальная мысль, как бы она не вздумала в меня влюбиться, ведь в её настоящем биологическом возрасте это было бы вполне нормально, но мои подозрения тут же оправдались, и она произнесла эти слова:
– Я тебя люблю!..
Честно признаться, в ту ночь я забыл, что Моника – всего-навсего уличная шлюха. А может быть, она ею уже не была?
Не скрою, был момент, когда мне захотелось продолжить, но я вовремя остановился…
***
Оставаться в Москве у меня не было ни малейшего желания, и на следующий день я взял курс домой. Туда, где меня никто не ждал и мало кто помнил. Однако на окраине моего родного городка с населением, наверное, не больше тысячи жителей, включая цепных собак, кошек и дворовых кур, вот уже пять лет одиноко стоял отчий дом с закрытыми ставнями, запертой дверью, обнесённый покосившимся забором и с пустующей собачьей будкой во дворе.
Когда я вошёл внутрь мне показалось, что запах сырости и плесени не выветрить отсюда никогда, мне захотелось бежать отсюда без оглядки и даже вернуться к Монике, лишь бы не оставаться здесь. Но в последний момент меня остановило осознание того, что это – мой дом. И к тому же я всё ещё богач… хотя и успел растранжирить добрую половину своего «состояния».
Я остался без родителей лет пятнадцать назад и получил в наследство лишь этот дом, скудное хозяйство, ещё более скудный интерьер и на удивление богатую отцовскую библиотеку, ведь он был у меня учитель. Теперь я с грустью прошёлся взглядом по заставленным старыми томами книжным полкам, отметив, что большинство книг придётся выбросить, потому что за годы, проведённые в неотапливаемом жилище, они отсырели насквозь и покрылись чёрной плесенью.
Вообще, если я собирался здесь залечь хоть на первое время, мне предстояло сделать многое. И в первую очередь я хорошо протопил старую печь и приготовил на ней скромный ужин. Весь следующий день я прибирал в доме и выбрасывал никчёмный хлам вроде старых книг. Там были и Грин, и Верн, и Уэллс, и Дюма, – все те, с кем я подружился в далёком детстве, кто в самые трудные времена были моими друзьями и мудрыми советчиками. Потом у меня появились совсем другие друзья, но это, как говорится, уже другая история.
На третий день я приволок домой щенка, которого мне подарили соседи. Сам не знаю, чего ради я его взял? Неужели я всерьёз собирался здесь осесть?! В любом случае ничто не помешает мне отдать щенка обратно, если я соберусь отсюда уехать. На четвёртый день я занялся наружной отделкой дома и за неделю превратил его в образец сельской архитектуры, благо, стояли тёплые солнечные деньки! Уверен, вы видели такие дома с фасадом небесно-синего оттенка, сочно-зелёными ставнями и белыми резными наличниками на окнах, со свежевыкрашенной серой жестяной крышей и небольшим мансардным ромбическим лючком. Казалось бы, ничего необычного, но я вложил в этот ремонт столько сил и желания, что под конец работы уже знал, что не уеду отсюда ещё очень долго, и скорее всего, растущего не по дням, а по часам щенка всё-таки придётся посадить на цепь.
Я не вёл календарь, как Робинзон Крузо, но отчётливо помню, что это случилось именно на двенадцатый день моего пребывания в родном городке. С утра я ушёл договариваться с новыми знакомыми, проживавшими на другом конце города, о работе, а когда вернулся, застал в гостиной человека, о котором уже успел забыть. Он игрался со щенком и при моём появлении даже не поднял глаз, как будто меня тут и не было вовсе. Я узнал его сразу, по тёмному плащу и обильной седой, чисто эйнштейновской шевелюре. Тогда я и увидел впервые его лицо – оно напоминало маску, словно было выточено из белого мрамора. Я сразу подумал, что незнакомец чем-то напоминал зомби из фильмов ужасов. Его лицо абсолютно ничего не выражало, а в бесцветных серых глазах затаились беспредельная тоска и подавленная злоба.
Оставив свою игру с собакой, он пристально посмотрел на меня и тихо, но отчётливо произнёс, едва заметно шевеля тонкими губами:
– Ну, вот я тебя и нашёл.
Я кивнул и прошёл к плите, чтобы поставить на огонь чайник. Как-никак гости в моём доме были случаем редким.
– Милый дом, – заметил незнакомец и спустя несколько секунд добавил:
– Надеюсь, ты не будешь разыгрывать комедию и сразу отдашь то, что мне принадлежит.
– А если буду, – ответил я.
– Ты даже не знаешь, с кем связался, – просипел старик. – Не понимаешь, с какими силами и что тебе грозит. Скажи, ты ведь использовал инъектор на себе? На сколько лет ты продлил себе жизнь?
– Что это за зелье такое? – спросил я.
– Зачем тебе знать? Ты не поймешь и десятой доли того, что я тебе скажу, даже если на пятерки учился в школе. Скажу только, что это коктейль, состоящий из множества компонентов. Скажу даже, что эти компоненты способны блокировать механизмы старения, включать другие и омолаживать организм на определённый период в зависимости от пропорций и концентрации используемых химических соединений.
Если честно, это было понятно с самого начала. Разумеется, мне не узнать формулы этого «коктейля» и стоило бы сразу отдать ему серый чемоданчик без всяких разговоров. Но легко ли вам было бы отдать его просто так, без борьбы? В конце концов это не по-пацански.
– Так вы не ответили, – сказал я, – что будет, если я разыграю комедию и не сразу отдам инъектор?
– Тогда через полчаса здесь будут мои люди, которые сожгут твой дом, а заодно тебя и твоего пса вместе с ним.
– И вместе с инъектором?
– Хм!.. Не беда, даже если так, я состряпаю новый коктейль. Это довольно просто, хотя уйдёт время и средства.
Я смотрел на старца, и мне начало казаться, что меня разыгрывают, берут на понт.
– Скажи, а сам-то чего не омолодишься? – спросил я. – По-моему, ты просто зря теряешь время.
Он мрачно взглянул на меня исподлобья и проскрипел:
– Ты слишком много хочешь знать… Но так уж и быть, скажу. Несмотря на все ухищрения науки, природа упорно не позволяет раскрыть секрет молодости, а уж тем более бессмертия, а если и подбрасывает жалкие подачки, то как бы в насмешку над нами, простыми смертными.
– В смысле?
– Коктейль вызывает чудовищное привыкание, использовать его для омоложения я бы не рекомендовал. Другими словами, воздействует как сильнейший наркотик. Если ты испробовал хоть одну дозу, то наверняка испытал эту эйфорию, это непередаваемое наслаждение… Но это не более, чем коварная иллюзия.
– А омоложение – тоже иллюзия?
– И да, и нет.
Я видел, что мой допрос начинает нервировать старика, но мне хотелось докопаться до сути, и я не отступал:
– И всё-таки?
– Мой эликсир молодости – это наркотик. А любой наркотик в итоге заканчивается жестокой «ломкой».
Он бросил на стол передо мной несколько глянцевых фотографий. На трёх из них я узнал знакомого «ботаника», синтезировавшего амфетамины, Мамонта и Монику. Правда, на них они выглядели отнюдь не помолодевшими, а превратившимися в развалины с выпученными глазами и гримасой невыносимых мучений на их лицах, похожих на посмертные гипсовые маски. Страшнее всего из этих троих выглядела Моника, но я узнал и её по цвету рыжеватых волос и тёмно-красной помаде на губах.
– Все эти люди мертвы, – произнёс старик. – Я полагаю, этим они обязаны твоей доброте.
Я подавленно молчал, глядя как заворожённый на эти лица, изуродованные необычными побочными проявлениями, о которых я даже не догадывался. Теперь я понял, что эликсир следовало проверять и проверять, прежде чем использовать его на ком бы то ни было и подумал, что мне неслыханно повезло, поскольку я ещё ни разу не испытывал его на себе.
– Сколько ещё доз в картридже? – спросил старик, испытующе глядя на меня.
– Пять, – ответил я.
Он молчал, и я понял, что разговаривать больше не о чем. Я вытащил из тайника под половицей серый чемоданчик и подошёл к старцу. Однако прежде чем отдать ему инъектор, я спросил:
– Кто заказывает у вас эту… дрянь? – Теперь я уже был лишён всяческих иллюзий на этот счёт.
– Ну, разные люди, – ответил старик. – Много извращенцев, подонков разных мастей, у которых водятся деньги. Правда, большинство использует её не на себе, а на других. Так же, как ты подыскивают себе жертв и делают с ними что захотят.
Он с ехидной улыбкой протянул руку, чтобы взять заветный инъектор. Однако старый учёный не знал, что я ещё с детства не люблю медиков и не особо им доверяю, а уж тем более после всего вышеизложенного. Пять доз молодильного коктейля – это полжизни. Вопрос в том, как её провести?
Топливо
1
Старый пассажирский автобус, заполненный разомлевшими от жары людьми, по инерции скатился по шоссе с крутого холма и, проехав ещё метров триста, заглох. Из салона донеслись вопросительные выкрики:
– Что случилось?! Чего стоим?
Водитель отмалчивался с минуту, после чего всё-таки ответил:
– Дальше машина не пойдёт… Мы не успели до заправки.
Люди по очереди начали в растерянности выходить наружу. Они в изумлении оглядывались и очень быстро с ужасом понимали, что это… край! Это было сродни бедствию корабля, потерпевшего крушение в иссушённом южным летним солнцем океане жжёной травы, песка и серой земли, напоминающей пепел.
Последовали ругательства мужчин, причитание женщин и плач детей. У многих из пассажиров (или, вернее, беженцев) не было даже воды про запас. Они рассчитывали успеть добраться до ближайшего города, но машина их подвела. Водитель знал более точную причину – их подвела не столько машина, сколько дорога через пустоши и разбитые после войны автострады. Великая война закончилась не менее великим энергетическим кризисом.
Шофёр несколько минут ковырялся в капоте, однако уже заранее знал, что автобус не сдвинется с места – топлива в баке больше нет, – и скорее делал вид, будто что-то ещё можно исправить. За этим занятием он раздумывал о том, что предпринять дальше? Взять лидерство в свои руки, успокоить людей или попросту сбежать самому?
Поэтому он заметил о приближении встречного грузовика позже всех. Однако у него первого мелькнула мысль о спасении: он-то сумеет уговорить незнакомого водилу одолжить ему немного горючего. Или даже отдать так, бесплатно – ведь вокруг царит чудовищный кризис, и люди должны помогать друг другу в беде.
Огромная мощная автоцистерна и не собиралась проноситься мимо, она встала недалеко от автобуса. Кто-то из мужчин обронил несколько слов о милости небес, и ему вторили несколько женщин, едва не разрыдавшись.
– Все нормально, – бросил в толпу пассажиров водитель автобуса и направился к бензовозу.
Это была одна из автоцистерн одной из бывших крупных фирм, обеспечивавших в свое время множество автозаправок.
Он, по-дружески улыбнувшись, помахал рукой пока невидимому за лобовым стеклом водителю бензовоза, не торопившемуся покидать салон.
«Ну, и чего мы прячемся?» – сердито подумал водитель автобуса.
От лобового стекла отражалось ясное голубое небо местных южных широт. Сегодня оно было именно ясное, без единого облачка и удивительно красивое, словно над ними раскинулось бездонное море синей воды.
Водитель стёр пот со лба, в последнее время ему начали мерещиться миражи, и это было плохо, так как уже не раз могло закончиться аварией.
«Может, у него будет и немного воды, – подумал шофёр. – Хотя бы пол-литра».
Он подошёл к боковой двери водителя автоцистерны и ещё раз махнул рукой.
– Может быть, выйдешь уже, шеф, – с заискивающей улыбкой спросил он.
Дверь кабины распахнулась, и с подножки спрыгнул человек, отнюдь не похожий на обычного водителя цистерны. Он был в плотном чёрном обтягивающем костюме из кожи и шлеме с закрытым тонированным забралом, чем немного смахивал на пришельца из иных миров. За спиной на лямках у него была подвешена какая-то канистра, в руках он держал металлический предмет, напоминающий небольшое копьё с остро заточенным остриём на конце.
– Ты кто, парень?– в изумлении проговорил водитель автобуса, застыв на месте, точно парализованный.
Незнакомец быстро смерил его взглядом через забрало, поднял своё копьё и внезапно всадил его в шею водителя. Его дальнейшие манипуляции по отточенности и методичности напоминали действия какого-нибудь полевого хирурга. Вытащив конец копья, он тут же ввёл в рану тонкий резиновый шланг, соединяющийся с баком у него за спиной. При этом в баке что-то тихо зажужжало, словно там включился какой-то скрытый механизм.
Люди у автобуса в ужасе смотрели, не отрываясь, на это зрелище. Кого-то вырвало на месте, одна из женщин истерически закричала.
– Что за хрень он творит? – произнёс один из мужчин.
Один из них, тот, кто был посмелее, зажав в руке увесистый гаечный ключ, осторожно приблизился к согнувшемуся над телом водителя незнакомцу, невозмутимо проводящему свою чудовищную операцию.
– Ну, чёрт возьми, и чем ты тут занимаешься, ублюдок? – прохрипел мужик, занеся над ним в дрожащей руке тяжёлый ключ.
Человек в коже и шлеме даже не отреагировал на его приближение.
– Послушай, красавец, может быть, хватит?
Незнакомец, видимо, доведя своё дело до конца, выудил наконечник шланга из раны на шее своей жертвы, поднялся и посмотрел на мужчину. Тот не сдержался и с силой проехал ключом по шлему незнакомца, оставив на нем заметную вмятину. Человек в кожаном костюме слегка пошатнулся, но остался стоять на ногах.
– Ты не понял вопрос? – в ярости проревел мужчина, снова замахиваясь своим железным орудием. – Так чем ты…
В ответ незнакомец всадил ему остриё копья под ребра. Женщина, с криком выбежав из притихшей от ужаса толпы, бросилась мужчине на помощь.
Незнакомец не стал ждать её приближения. Он оставил тело своей второй жертвы корчиться от боли на асфальте, снял со спины канистру, запрыгнул обратно в свою кабину и дал газ. Автоцистерна как ни в чём не бывало проехала мимо автобуса и вскоре скрылась из виду в мареве раскалённой автострады.
Переехав через следующий холм, водитель бензовоза остановил свою машину и заглушил двигатель. Несколько минут он сидел, не шелохнувшись, даже не подняв забрало шлема. Потом, словно очнувшись от забытья, встрепенулся, снял шлем и вдохнул полной грудью. Ему было где-то за тридцать, волосы коротко острижены, лицо гладковыбритое. Глаза – серые, глубоко посаженные, – были устремлены куда-то в пустоту, словно он о чём-то напряжённо размышлял. Незнакомец не был похож ни на наркомана, ни на убийцу. Нечто странное было разве что в его одеянии – костюм из чёрной кожи, полностью облегавший всё его тело до самой шеи, благодаря которому вкупе с канистрой за спиной он напоминал какого-то андроида.
Незнакомец снял кожаные перчатки и вытер ладонью лицо, по которому струился пот, взял с соседнего сиденья флягу и приложился к ней на несколько секунд. Затем спрыгнул вниз из кабины на землю, прихватив с собой свою канистру. Она была уже полна почти до краёв. Водитель аккуратно поставил её на асфальт и осмотрелся.
Автострада вела через холмы и каменистые долины куда-то далеко, теряясь в ещё более безжизненной степи. Судя по всему, там, в безводной дали не было ничего интересного, поскольку именно оттуда двигались беженцы. Человек в кожаном костюме перевёл взгляд в противоположную сторону, туда, где за холмом остался автобус с перепуганными людьми, потом – на автоцистерну и, в конце концов, на канистру.
Солнце ослепительно сияло в синем небе, не сулившем сегодня ни капли дождя.
Неожиданно внимание человека в коже привлекло что-то в стороне. За обочиной заискрилась рябь воды, широкое, вероятно, пресное озеро – здесь, в этой пустыне! Его сердце забилось чаще, на лице отразился какой-то детский восторг. Прошептав что-то невнятное, незнакомец начал быстро снимать с себя костюм. Раздевшись, он спустился с автострады в низину, где начинался (как ему казалось) берег озера. Немедля он бросился в воду, приходя в исступление от ощущения удивительной прохлады. Он стоял в почти по шею в озере, не двигаясь, разведя руки в стороны, будто стараясь уловить влагу всеми порами кожи, как вдруг уровень воды начал сверхъестественно быстро понижаться. Менее, чем за минуту она полностью ушла сквозь дно под землю. Незнакомец почувствовал, что потирает плечи не последними каплями живительной пресной влаги, а пылью и песком. Мираж отступил, растворился в воздухе. Раскалённый пепельно-серый песок обжёг ступни незнакомца.
Неожиданно тот всё осознал, медленно натянул свой неудобный костюм и, потерянно склонив голову, поплёлся назад к своей машине. Там незнакомец слил содержимое канистры в цистерну, надел шлем и вернулся в кабину. Он понял, что готов продолжать.
2
У автобуса пассажиры постепенно разделились на две группы: мужчин и женщин с детьми. В стороне две женщины пытались как могли помочь раненому мужчине с гаечным ключом. Одна из них – его жена, осознав, что мало чем может ему помочь, не могла сдержать слёз.
В группе мужчин между тем шла невесёлая дискуссия. Бросив пылко обсуждать поведение маньяка в коже, они перешли к своим личным проблемам.
– Мы вроде лишились водителя, – сказал один.
– Это ерунда, – возразил другой, – вести автобус может, наверное, любой из нас, но я уже проверил – в баке нет горючего.
– Друзья, – простонал какой-то старик, – у вас нет немного воды? Не для меня, для внучки!..
– Отвали со своей водой, дед, – огрызнулся третий. – Ни у кого тут её не осталось. Все хотят пить и не дави на жалость!
– Я пойду искать, – прошепелявил старик и удалился.
Четвёртый мужчина из толпы был на редкость молчалив, с виду вдумчив, погружён в себя и производил впечатление эрудита в лохмотьях.
– Эй, Айзек, – окликнул его один из мужчин. – Ты ведь вроде профессор, всё знаешь. Что скажешь, а?
– Вы по поводу убийств или нашей непредвиденной стоянки? – спросил, вздрогнув, чудаковатый человек с именем известного писателя-фантаста.
– Ну, и того, и другого.
Все саркастически заулыбались, по сути и не ожидая от него толкового ответа.
«Эрудит» подошёл к трупу водителя автобуса, некоторое время изучая рану, потом вернулся к группе и сказал:
– Если честно, господа, ровным счётом ничего не понимаю… – и не обращая внимания на неприветливые усмешки окружающих продолжил: – Кроме того, что этот тип поистине дьявольским способом выкачал у него кровь. Откуда у него эта его переносная установка с насосом, канистрой и всем остальным – понятия не имею, но, очевидно, ему для чего-то нужна человеческая кровь.
– Ну это и мы поняли. А что нам делать дальше?
– Извечный и до боли знакомый вопрос, – улыбнулся экс-учёный, – что делать? Не знаю! Наверно, бежать!
Один из мужиков сплюнул, ругнулся и вышел из толпы.
– Нам больше некуда бежать, – произнёс кто-то подавленным тоном.
– Ну, тогда, наверное, нам надо достать топливо, – сказал Айзек.
– И где, спрашивается? В этой пустыне никого и ничего нет за сотню километров вокруг, лишь бандиты, мародёры и маньяки!
– Мы могли достать топливо, если бы остановили этого маньяка,– мрачно изрёк эрудит.
Все замолчали. В этом была доля истины, они ведь могли это сделать!.. Но упустили свой шанс.
3
Старик, решивший искать воду, отошёл уже метров на пятьсот от автобуса, когда на шоссе перед ним, словно какое-то жуткое видение, возникла та самая кошмарная автоцистерна. Он растерянно оглянулся, но понял, что ушёл уже слишком далеко от своих. Поздно было даже звать на помощь. Он просто остался стоять на месте, как изваяние.
Автоцистерна притормозила перед ним. Человек в коже без промедления спрыгнул вниз и подошёл к старику. Тот жалостно улыбнулся, стараясь разглядеть лицо водителя за тонированным щитком шлема, но тщетно. Незнакомец несколько секунд выбирал место на теле старика, где пробьёт кожу и наконец не нашёл ничего лучшего, чем его живот. Далее он всё выполнил так же оперативно и методично, как и во всех предыдущих случаях.
Час назад он остановился на просьбу голосовавшей женщины с девочкой лет десяти, тащивших какие-то пожитки по шоссе. Цистерна пополнилась десятью литрами густой красной жидкости. Полтора часа назад он преградил путь разбитому минивену, в котором ехала целая семья. Это около сорока литров топлива. Три часа назад…
4
Люди из автобуса сгруппировались, внимательно наблюдая за тем, как маньяк в чёрной, поблёскивающей на солнце, коже расправился со стариком. Все притихли, понимая, что происходит нечто жуткое, не совсем поддающееся объяснению. Он вернулся! Вот так, внаглую вернулся к месту своих преступлений, похоже, нисколько не боясь толпы.
– Вы знаете, – произнёс Айзек, понимая, что просто обязан это сказать, – он вернулся, чтобы уже отсюда не уехать.
– Чёрта с два ему, ублюдку, – рявкнул один из наиболее смелых. – Мужики, вооружаемся, чем можем, что у нас есть! Стволы, разводные ключи, ломы. Женщины и дети – в автобус! Быстро!
Женщины исполнили волю своих мужчин, укрывшись с детьми в салоне, а остальные заняли оборонительную позицию вокруг автобуса. Ствол нашёлся только один, у одного отставного вояки – автомат АК-47. Вокруг него сразу сформировалась команда самых рослых бойцов с увесистыми фомками и ножами.
– Я не думаю, что он ринется прямо в бой, – сказал вояка своему расхрабрившемуся окружению, но он оказался неправ.
Разобравшись со своей новой жертвой, маньяк направился прямо к ним, оставив автоцистерну на безопасном расстоянии.
Военный, поколебавшись, вышел ему навстречу, держа наперевес автомат; за ним робко последовали и остальные мужчины.
– Чего ты хочешь? – крикнул вояка. – Предупреждаю, мы вооружены!
Айзек остался у автобуса. Он предпочёл наблюдать, прежде чем кто-нибудь снова обратится к нему за советом.
Незнакомец в коже остановился, тут же встали и беженцы. Затем, немного приподняв забрало шлема, он впервые громко и отчётливо произнёс, обращаясь к мужчине с автоматом:
– Кто вы в звании?
Вояка немного смутился, потому что носил чужую униформу убитого им же в своё время офицера, но собрал силы и ответил:
– Майор.
– Ложь, – возразил незнакомец твёрдо и лаконично. – Он мародёр. – Это изобличающее заявление, по-видимому, было адресовано остальным мужчинам.
– Ну и что с того? – выкрикнул кто-то из толпы.
Айзек молчал. Его не спросили, а он не хотел брать на себя ответственность.
– Если он мародёр, то ты тогда кто? Моральный выродок?
– Ты меня знаешь? – тихо спросил вояка.
Помедлив, незнакомец холодно произнёс:
– Вы все одинаковые.
– Ну и ты не сахар, надо сказать. Так чего тебе надо?
– Мне… нужна ваша кровь.
Эти слова прозвучали как гром в тишине. Айзек закрыл глаза и сжал кулаки. Он должен был крикнуть им, во весь голос, так громко, как только мог… но у него не хватило сил.
– А вам нужно топливо, – продолжил водитель цистерны. – У меня есть немного дизеля.
– Чёрт возьми, убейте его! – наконец-то крикнул Айзек, однако его истеричный возглас не возымел никакого действия. Слова незнакомца каким-то образом внезапно подействовали на мужчин, словно их ввели в транс.
– Топливо? – заинтересованно переспросил вояка.
– Я вам дам немного, – сказал маньяк. – Но взамен… мне нужна кровь. Я предлагаю сделку. Топливо за вашу кровь.
– Что?!
– Вас около тридцати человек. Я возьму совсем немного у каждого. Скажем, по поллитра. Это безопасно для жизни, и в конечном счёте эта сделка позволит вам добраться туда, куда вы так стремитесь, – никто не заметил под шлемом его недоброй ухмылки. – Но у меня будет одно условие. Эта сделка будет для меня не столь выгодной, как для вас, поэтому чтобы уравнять, я хочу кровь этого человека целиком, – незнакомец указал на Айзека.
Все поражённо посмотрели на профессора, едва стоявшего на ногах. Услышав эти слова, тот выпрямился, раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, так и не смог от шока.
Один из мужчин подошёл к Айзеку и тихо сказал:
– Профессор, что вы посоветуете?
5
Спустя полчаса к автоцистерне выстроилась очередь из тридцати доноров. Процедура кровопускания не была столь болезненной, какой могла показаться вначале. Вояка отдал пятьсот миллилитров своей драгоценной крови даже забыв о том, что у него припрятан АК-47 и забрал большую канистру дизеля, обещанную человеком в коже.
Последним в очереди был Айзек. Его вели самые жалостливые из пассажиров автобуса, держа его за руки и нашептывая что-то, по-видимому, умиротворяющее и заставляющее смириться со своей участью.
– Сколько ещё у тебя на очереди? – спросил профессор, подставляя руку под остриё копья.
– Надо проверить уровень в цистерне, – коротко ответил незнакомец.
Когда дело было кончено, автоцистерна развернулась и понеслась дальше по шоссе, туда, откуда всё ещё спасались бегством.
