Максим Похил
Критическая метаморфоза
– Обязательно сделает. Только сразу после того, как я сделаю с тобой то, что ты сделал с Димой, тварь! – и резво снова пошёл на него, сжав оба кулака на уровне шеи.
И в этот момент Марк, как-то сильно протрезвел и понял, что всё может закончиться здесь, не так как он на это рассчитывал.
Они снова вцепились. Только теперь Дэриэл ударил первый. Попадя в грудь. Удар был не самым сильным, но эффективным. За счёт чего, Марк не смог провернуть свою контратаку. После чего, Дэриэл ухватил его правую руку своей левой и инстинктивно заломал её. Попутно дав ему в челюсть и по рёбрам. Дальше отпустил руку, так как этот захват подразумевал только удержания и успокоение противника. Но не как не методичное избиение.
Пелена с его глаз не слазила, а значит, в интересах Дэриэла, было продолжать, как бык, «перелопачивать» своего противника.
Последний удар по рёбрам, заставил Марка на какое-то время присесть на колени, спиной к Дэриэлу. Дэриэл не воспользовался такой возможностью, но видимо зря. Ведь параллельно, это сослужило лёгким моментом, что дало Марку шанс быстро и неожиданно для Дэриэла, подняться и дать, точно такой же, быстрый и точный удар, в его левый глаз. И добавить в нос, его, как он говорит, коронной «двоечкой». И отойдя от Дэриэла, ближе к стене, чтобы наблюдать за ним.
Какое же было удивление Марка, когда он увидел, что Дэриэлу было совершенно пофиг на это. Да, он слегка откинулся назад и в конце концов, чуть ли не упал. Но через пару секунд, полностью отошёл и теперь уже побежал на Марка. Тот не понимал, от куда у него такая выдержка. Но это была вовсе не выдержка, а временная не работа главных и ключевых инстинктов человека. Инстинкт страха и самосохранения.
Во время бега на Марка, у Дэриэла с этого глаза начала течь кровь, капая ему на куртку. Что вполне заметил и Марк. И был в реальной панике, ведь он всерьёз делал ставку, что Дэриэл после потёков крови, слегка остепениться и начнёт остывать. Но такого, он совсем не ожидал и по сути, заставил, в быстром темпе наклониться и поднять с пола, хорошего размера камень. И бросить в Дэриэла со страха.
Марк особо не целился, но всё же попал «хорошо». Точно в левое плечё. Дэриэла откинуло в сторону и всё же немного остепенило. Но не потушило его агрессию, а просто заставило остановиться на неопределённое время, в полу согнутом состоянии, для восстановления нужного количества кислорода в голове и ухода боли от места попадания камня.
Дэриэл пытался дышать размерено и моментами посматривал на Марка.
– Так ты решил, закончить свою жизнь, придурок?! Ааа?! – победоносно крикнул Марк, но о смерти он говорил не серьёзно.
– Кхм, – Дэриэл начал закашливаться, из-за плохого тело положения, его слюна затекла в не нужные части рта, – Кхххм, не совсем, но я считаю, что даже вот такая смерть лучше чем… – он говорил очень медленно, но со временем «набирал оборотов», – Если я и умру, то хоть не так, как твоя Алёна… Сказавши, как дура, не те слова и из-за чего, как вот такой твой же камень, была, – резко показал пальцем на лифотовую шахту, – Сброшена мной, – в таком состоянии, тяжело было утверждать, что это говорил именно Дэриэл, а не кто-то иной.
– Ээээ, – Марк недоумевал со слов Дэриэла, – Гэ-гэ-гэ, – потом истерическая улыбка и снова удивлённый взгляд.
Марк пытался обдумывать услышанное: – Подожди, ты хочешь сказать… Нет… Ты сказал, что… Стоп! Повтори!
– Я сказал, что, – откровенно улыбаясь и распрямляя плечи, которые уже прилично были вымазаны в кровь с его глаза, Дэриэл вылавливал каждый миллиметр перекосившегося лица Марка, от удивления, – Мёртвой, она смотрелась лучше. И уверен, что в этом вы с ней скоро будете похожи. Я вас воссоеденю, так сказать, – этот Дэриэл, не был, тем самым Дэриэлом, с котором были знакомы все, от его матери до Элиаса.
Это был кто-то похож на него визуально, но вёл он себя совсем по другому. Над ним, в момент, взяла власть его весьма конкретная болезнь и рулила как хотела, пытаясь со всех сил потратить весь свой гнев.
И с огромнейшим удовольствием, он вновь почувствовал всплеск адреналина и воодушевившись этой фразой, с запачканной левой частью лица в кровь, он помчал в сторону Марка. И вот с этих слов, да и вообще с этого момента было понятно одно. Дэриэл решил для себя, что этот бой идёт для него насмерть. Он не знал, о чём там думает Марк, но сам понимал, что теперь, дать ему уйти живым – не может.
Марк, по правде говоря, ещё почему-то не осознал глубины «вопроса», хотя, казалось бы. Но он не мог поверить, что жизнь ему подкинет такую подлянку.
Дэриэл был одним из последних, с кем бы хотел драться Марк насмерть. Ведь, он знал его физические данные. Тяжело было сказать, что Марк был сильнее.
Да что говорить, даже Ми́лан, в первые дни знакомства с Дэриэлом, был в неком замешательстве. Ибо стало не ясно, кто в их компании мощнее. Нет, никакой конкуренции в этом не было, просто они привыкли устанавливать в своей компании условные категории и ориентиры. Кто лучше разбирается в технике, кто в уголовном кодексе, ну или кого лучше позвать помочь «разобраться» с кем-то.
Дэриэл быстро сократил дистанцию с Марком и уже, так как отбрасывать было не куда, капитально придавил его к стене. [Туф].
– Да тебе пи… – это было последнее, что смог выдать Марк.
Дэриэл начал просто избивать его. Правой, он бил апперкотом по прессу, левой, ровно в лицо. То, что удары левой почти не ощущались, ему было только плусом. Раз, два, три, четыре, пять, шесть ударов и у Марка начала идти кровь со рта. Дэриэл был этому только рад.
Потом слегка остановился, чтобы передохнуть, из-за чего Марк не смог держать себя на ногах и свалился на пол. Глазами умоляя его остановиться и тряся руками перед своим лицом, толи закрывая его, толи перекрещиваясь или показывая ему какие-то жесты. Не понятно.
Что вновь заставило Дэриэла улыбнуться и быстрым движением, прибрав его руки, адресовал ему два точных удара с левой руки, во всё тот же левый глаз.
А вот тут, Марк уже перестал на него видеть, пытаясь интенсивно начать им мигать, в какой-то безумной надежде, что зрение вновь вернётся.
Теперь уже Дэриэл уселся на его живот, зажимая коленями ему руки и начал раз за разом, бить его то в лоб, то в нос, то по челюсти. Удар за ударом. Каждый удар нёс за собой новую рану на его лице. А кровь с глаза Дэриэла, нашла теперь другое место скопления, прямиком на лицо Марку. И уже на, где-то, девятый удар в таком положении, его физиономия начинала превращаться в «кашу». Из-за этого у Дэриэла даже слегка поднялось настроение, чувствуя, что он, наконец отомстил за всех, кого тронул Марк:
– Ну вот! Как и заказывали! Слышь! Я, конечно, понимаю, что тебе уже неверное пофиг, – он кричал это в его глаза, – Ну как же много людей жаждали твоей смерти, жаль, что большинство, так и не узнает, что тебя убил именно я! – продолжал Дэриэл в состоянии аффекта, – Ааа?! Как ты думаешь?! – с этого момента его правая начала болеть от ударов, но левая всё так же ничего не чувствовала и Дэриэл придумал следующее.
Ему было не привычно бить только левой, так что удары приняли некую метаморфозу. Каждый удар с кулака, был сразу же продолжен ударом с локтя. Во время этого месива, кровь Дэриэла льющееся с его глаза и кулака, разбитого о череп Марка, соединялись с пестрившеюся кровью и слюной всё того же Марка, в мерзкую жижу. И, наверное, теперь, лицо Марка, даже родная мать бы не узнала.
И вот где-то после пятого вот такого удара, с витражных часов, внезапно слетает крышка циферблата и падает прямо Марку на лицо. Дэриэл разочаровано остановился, Марк уже почти не шевелился, только с последних сил, правой рукой, в конвульсиях пытался дотянуться до своего рта. И недолго думая, Дэриэл подвинул эту крышку к оставшемуся видящему глазу Марка и с последних сил и злостью, надавил на него. Живая и двигающееся рука Марка, до этого, в момент упала. А Дэриэл, после такого, довольно «эффектного» поступка – выдохнул и уже полностью успокоился.
Ему понадобилось сорок секунд, чтобы окончательно прийти в себя и начать мыслить примерно адекватно. К этому моменту, Марк был уже естественно мёртв, его лицо было похоже на лица людей, из каких-то фильмов ужасов. Вокруг тела бала огромная лужа крови. А само тело было как будто обескровленное. Выглядело это так, что вся кровь вытекла с него через отверстия на лице. И именно отверстия. Это теперь было тяжело назвать глазами, ртом или носом.
Дэриэл с ужасом осмотрелся и не мог поверить, что это он сотворил. Он пытался не кричать, но у него слабо это выходило. Его руки тряслись, как у столетнего деда. С которых капала кровь.
[Буум]. Где-то сверху, что-то упало. Скорей всего старая штукатурка. Это испугало Дэриэла, заставив резко подняться на ноги и начать что-то предпринимать. Он был полностью в крови. Дэриэл, со страха, быстро снял куртку, а потом так же быстро и свитер. В надежде, избавиться от улик. Это первое, что пришло ему в голову. Дальше он увидел, что штаны так же запачканы в кровь, но в такую погоду, он не мог себе позволить раздеться до гола. И в осознании того, что он не знает, что делать дальше – Дэриэл опустился, в отчаянии на колени, в лужу крови.
В такой позе, он стоял ровно минуту, выглядело это так, как будто он начал молиться. Потом медленно поднял голову на тело Марка и уверенно произнёс: – Так… нужно исбавиться от тела…
– Глава 8 –
– Ха-ха-ха! Я всё равно тебя догоню! – бежал и кричал пятилетний мальчик.
– Оп! Ты бэл! – и убежал.
А девочка, за которой и гнался этот мальчик, в растерянности осознав, что теперь ей нужно догонять кого-то, рванула за ним.
Клим сидел на лавочке около дома Лизы, на детской площадке и наблюдал. Старался вобрать в себя, от этих ребят, хоть немного позитива, чтобы стало легче обдумать всё, что накопилось в голове.
Смотря на них, у него на лице виднелась «детская улыбка», но вот, как только он, случайно, переводил взгляд и задумывался о своём – его начинала охватывать грусть.
И вот он взял себя в руки, резко и уверенно встал с лавочки и хотел уже «рвануть» к Лизе, как у него потемнело в глазах из-за внезапного поднятия тела. Клим слегка опешил, посмеявшись при этом над собой. И когда эффект прошёл, он вновь направился к дому Елизаветы.
Шаг за шагом, поправляя кислотно-оранжевый галстук, он подходил к металлическим дверям.
Руки уже тянуться к звонку, но на удивление остановились. «Стоп» – проговорил он. «Что мне делать? Почему всё вышло именно так?» – и облокотился на декоративный, маленький заборчик, поставленный вокруг дверей в виде ромба.
«Ну я же понимал, что так будет… Тогда почему сейчас мне так обидно и не приятно… Не понимаю» – он выдохнул полной грудью и начал анализировать то, что говорил своим родителям и какую аргументацию использовал несколько часов назад.
Спокойное утро в шесть часов, семьи Филомэнко. Вся семья собралась на первом этаже и монотонно приходила в себя после пробуждения. Отец ел штрудель, сидя за журнальным столиком, запивая чёрным кофе. Мать, в шести метрах от него, за гладильной доской, гладит свои шесть галстуков, чтобы вскоре подобрать один из них под смокинг. А Клим сидел в раздумываниях и пытаясь перекричать звуки телевизора с новостями в голове и придумать, как лучше «подойти» к родителям. С тем, что он хочет, в начале следующего года, уехать с Лизой с республики, хотя бы на время.
И в конечном итоге, как минимум, отложить его «интегрирование» в их семейный бизнес. Который ему, собственно, никогда не был интересен. Но продолжать дело семьи, он не отказываться.
И вот взяв всю волю в кулак и допив стакан сока, решился и поднялся: – Так… Отец…
И даже не дослушав его до конца, быстро переживав штрудель, отец вскрикнул:
– Сколько раз я тебе говорил… Не тревожь меня, пока я пью кофе и смотрю новости! Жди…
Мать же, зная какой будет ответ отца, даже не поднимала голову, а продолжала гладить уже предпоследний галстук.
– Нет, ну всё же…
– Ты слышишь, что я тебе говорю! У тебя же не срочное дело! – уже не успев переживать, крикнул Лэопольд.
Александра слегка подняла глаза на Клима, с интересом.
– Да послушай!
Лэопольд Филомэнко поставил чашку на столик, развернулся к сыну и грозно посмотрел, приготовившись действительно выслушать его, но при этом показывая, что такое обращение к нему, ему не по нраву.
Александра Филомэнко же, просто догладила всё до конца и присела к мужу на диван, ожидая диалога.
– О, спасибо мам за то, что тоже слушаешь, – быстрым двойным нажатием на экране смартфона, Клим выключил телевизор, – У меня разговор вообще-то к вам двоим, просто думал разделись его, чтобы они вас не затруднили и не отвлекли от чего-то важного, – отец слегка развернулся к потухшему экрану плазмы и вернулся к прежнему положению тела.
– Ты уже сильно затянул… Давай к делу, – нетерпеливо сказала мать.
– Да, конечно. Но ещё хотел бы перед этим, извиниться перед тобой пап, за только что свой тон, просто это очень важно. И, наверное, почти что срочно.
Отец всё ещё продолжал «остро» смотреть на сына, но кивнул.
– Дело в том, что ко мне от Елизаветы Поник, поступило предложение о временном, – здесь следует небольшая пауза и чёткий акцент на последнем слове, – Переезде в Дъевресс.
Серьёзной реакции от них не последовало, всё что изменилось на их лицах, это мать Клима просто чуть по выше подняла подбородок. Родители понимали, что Клим ещё не закончил и слушали дальше.
– Я знаю, вы хотели, чтобы я начинал перенимать у вас опыт моей будущей работы. И я за, только это же не обязательно делать здесь. Тем более, что сдесь это тяжелее. А там мы будем развивать уже совместный бизнес. Капитал у меня есть свой, в банке. Бизнес план – уже разработан её родителями. Естественно, моя учёба продолжиться, но опять же там. Да и в прочем, все мы понимаем, что образование в Дъеврессе на порядок выше. Но хочу добавить, что наши с вами планы, никуда не деваются. Я всё ещё готов продолжить семейную работу. Просто хочу взять там старт. А так как, в своё время бабушка настояла, чтоб я получил среднее образование в Дъеврессе, то мне не составит проблем полностью приобщиться к тому образу жизни. Я ведь жил там.
Отец молчал и слушал, не подавая вообще никакой реакции. Мать высчитала три секунды после паузы Клима и резонно спросила: – А можно узнать, в чём причина такой коллаборации? Мы с семьёй Понник согласовали все договорённости. Наша фабрика в Дъеврессе – теперь их. Их три магазина – наши. Все разошлись полюбовно и больше мы не являемся партнёрами ни в каких областях или контрактах. Так подскажи причину. Ведь, чем лучше ехать туда и начинать что-то, нежели уже принять вполне процветающую компанию?
– Ах да, извините… – он слегка задумался, в порывах найти, как можно больше интересней ответ, но вскоре понял, что лучше того, что есть уже и «крутиться» на языке – быть не может, – Взаимная любовь, – и кивнул, согласившись сам с собой.
– Ага… Вот как… – Лэопольд вяло опустил глаза, – И я так понимаю, что это случилось недавно?
– Фактически – да.
– Даже так… – Александра посмотрела на своего мужа.
Тот вскоре тоже обернулся к ней лицом. Клим ожидал, что сейчас будут серьёзные обсуждения и для того, чтобы не мешать, он задумал отойти на несколько метров и сесть на стул, но поспешил.
– Клим, мы всё обдумали и… – услышав это, он не мог понять слова отца, ведь после последнего уточнения Клима, прошло не более пяти секунд, – И решили. Ты безоговорочно остаёшься тут. Доучиваешься тут. И перенимаешь бизнес, в течении следующего года.
Клим был в ступоре. Из-за того, что родители ни на сантиметр не пошли на уступки. Естественно, он был готов, что ему откажут. Но была надежда, что они оставят ему хотя бы какой-то манёвр, на личную жизнь с Лизой.
– Отец, ну я же не смогу в таком темпе хотя бы на день уехать, даже с города. Ты же сам говорил, что, когда ты начнёшь меня посвящать, мне придётся спать по пять часов в день, – он позволил себе перебить его.
– Верно. Всё так и будет. А кто тебе сказал, что здесь есть место компромиссу? – Клим обозлённо посмотрел на своего отца, – Но! Всё же могу дать обещание, что мы вернёмся к этому разговору через десять месяцев и возможно, – Лэопольд поднял ноту, для большего эффекта, – Пересмотрим этот вопрос.
Клим с надеждой посмотрел на мать.
– Ну, что ты на меня смотришь? Я с отцом согласна. Так что всё, дело закрыто. Если Елизавета собирается уезжать, то старайся сейчас находить время для общения с ней, ибо потом не сможешь. И я бы тебе рекомендовала для большего количества свиданий с ней, сократить время препровождение с Дмитрием Вуурыным, – Лэопольд поддержал такую инициативу матери, кивком в её сторону, – И иди собирайся в университет.
Александра поднялась с дивана, взяла галстуки и ушла в свою комнату. А Лэопольд с брезгливостью взглянув на свой уже холодный кофе, поправил рубашку и с многозначительным видом, пошёл к прихожей, готовясь к выходу.
Клим же, остался стоять в гостевой в подавленном состоянии, собираясь с мыслями и не понимая, что теперь ему делать. И вскоре сам того не хотя, начал собираться. Его настолько это обидело, что он совершенно забыл, что его первая пара, это экономика, которую Клим ещё месяц назад закрыл автоматом.
– Я же говорил, что поймаю, вот и поймал!
Клим нервно поднял голову с крыльца дома Лизы, на быстро пробегающих мимо него детей.
– Пфф, что-то я серьёзно отвлёкся, – прошептал он, и протёр ладонью глаза, – Ну и как я мог завести с родителями разговор так, чтобы в конце они бы пошли на уступки? – подумал немного, – И возможно ли было вообще хоть как-то договориться с ними? Мда… Я думаю, что ответ я знаю… – Клим поправил рубашку и медленно затянул галстук, – Ну что Клим? Опять будешь использовать советы Димона? Ну да… Будешь придумывать, что сказать Лизе на ходу. Потому что идей у нас, как выяснилось – цельный ноль.
И только его рука вновь приподнялась к двери семьи Понник, как:
– Клим! – его окликнули со стороны детской площадки, на что тот быстро развернулся и широко заулыбался.
Ему на встречу уже шла… Нет. Бежала… Снова нет. Мчалась Лиза с распростёртыми объятьями.
Несколько секунд и Лиза уже напрыгнула на него: – Давно ждёшь? – спросила, параллельно сокращая дистанцию между из лицами.
– Только вот подошёл, – проговорил, наблюдая за тем, как к нему уже тянуться губы Лизы.
И вот поцелуй произошёл, длительностью в одиннадцать секунд, после чего Лиза резко отпрянула и взвыла:
– Подожди! Ты случайно мне не звонил? У меня смарт был отключён.
– Аа, да нет, не звонил, – и вновь потянулся к ней, она вроде как тоже, но вдруг застопорила себя и Клима.
– Так, а почему ты мне не звонил?
Клим даже слегка растерялся, хотя вполне мог с иронизировать по этому поводу и пошутить про ревность, но не стал и задумался над ответом.
– Ахах, да я шучу. Напрягся так… – и обняла его с такой силой, что Клим даже удивился.
– Слууушай, – вновь взвыла она, – Только что случай выдался интересный… – Клим кивнул с интересом и повёл рукой, указывая ей в сторону местного парка, показывая ей дорогу. Лиза согласилась и продолжала мысль: – Захожу с подругами в троллейбус, у меня на правом плече вот эта сумка, – и показывает на квадратный рюкзак с большим средним карманом, – И как обычно тяну туда руку за проездным. Достаю, показываю кондуктору. Меня конечно удивило выражение лица этой тётеньки, но я всё же прошла дальше. Села с подругами на свободные места и случайно посмотрела на проездное… А там туз кресты!
– Что?
– Мы просто перед этим играли в карты, а я забыла и положила их не в тот карман, – Клим засмеялся.
– Так самое интересное, что она меня пропустила и потом ничего не переспрашивала. Я целую дорогу боялась посмотреть в её сторону. Девочки ещё шутили надомной, что кондуктор не стала ничего мне говорить мол: "Кто их там на автовокзале знает? Может сегодня хреста козырь", – и вот как раз под конец истории, они уже подошли к детской площадке.
– Да неплохая история… Действительно сегодня случилось?
– Да, вот буквально два часа назад, а ты что расскажешь?
– Я? У меня сегодня ничего такого не случалось.
– Как ничего? Ты же говорил, что сегодня с Димой встретишься.
– Это да…
– Ну… Что ничего не произошло? Ты же каждый раз после встречи с ним что-то интересное рассказываешь.
– Это тоже да, но сегодня ничего такого вроде не было. Могу ещё старых историй рассказать.
– Давай.
– Ну хорошо, слушай. Случилось это ещё около двенадцати лет назад. Я был наказан за что-то и сидел дома. Очень хотелость мне тогда на улицу, но нельзя было. Родители на работе и тут ко мне в дверь стучит Димон…
– Так… – потирая руки сказала Лиза.
– Я открываю. Дима, естественно, хотел играть и его совершенно не устроил мой ответ. Он начал меня упрашивать. И я всё же, не долго думая, впустил его домой. Хоть мне это тоже было запрещено. Сидим значит, уже часа три, играем на компъютере. Как слышу, что на мой этаж кто-то подымается. Димон говорит: "Я в шкаф". Отец заходит ко мне и сразу с порога: «Что делаешь?». Я: «Уроки». Он: «А комп почему включён?». А Димон из-за темноты, в шкафу повалил какую-то полку. И отец с перепугу: «Что там?». Я: «Та ничего». Папа открывает шкаф и тут ему, резко: «Добрый день! А Клим играть будет?». «Нет, не будет!» – и закрыл дверь шкафа.
– Пфф, – Лиза фыркнула и рассмеялась, – Ха-ха.
– И что было дальше?
– Да ничего. Отец пошёл в свой кабинет, а я провёл Диму до двери.
– И всё?
Клим нахмурился: – Нет, не всё. Ещё он около двух недель на меня злился, а потом припоминал это целый год.
Лиза улыбнулась ему, потом осмотрела площадку вокруг них и крикнула: – Вон! Пошли туда, – ухватив его за руку, потянула его на детскую карусель.
Этот парк имел большую и долгую историю, о чём можно понять, посмотрев на окружающиеся ночные фонари, лавочки, аллейки, заборы и в конце концов газоны. Всё это выглядело как-то, что доживает свои последние дни. Ржавое, грязное, треснувшее и совершенно не красивое.
Парк Крыив так и оставался бы помойкой, если бы за него не взялась одна организация, начавшая вкладывать в него свои собственные деньги и силы.
Лиза с ним подошла к пустой карусели. Он усадил её на первое сидение и слегка начал раскручивал. А слева от них, объединивши свои усилия, в две лопаты, двое мужчин рыли яму. К ним подходит маленькая девочка и говорит: – Пап, что вы делаете?
– Та вот, Тузика будем закапывать.
– Собаку? Как?! Он ведь живой?
– И что, что живой? Лопатой по морде и больше не живой.
Маленькая в шоке. Мужчины по улыбались, между собой и отец девочки решил всё же разъяснить: – Доченька, я шучу. Я же тебе говорил вчера, что сегодня будем ставить беседку. Вот эта самая беседка, – и показывает на неё лежащую в десяти метрах под деревом.
– Ааа, я поняла. А Тузика то зачем убивать?
Все захохотали. Её отец, друг отца, Клим, Лиза и несколько других родителей.
Лиза учуяла вибрацию и начала доставать свой смартфон из кармана обтягивающих джинсов. И пока она вчитывалась в сообщение, Клим засмотревшись в её глаза, вновь вспомнил о том, что не понимает, как ей рассказать о его разговоре с родителями. Он понимал, что не может никак повлиять на вердикт своего отца, да и матери тоже.
– Лиз, я уже говорил со своими р…
Пока Клим думал, он не уследил за рядом бегающими детьми, в один момент облепившие его со всех сторон и закричали: – Малая куча – дайте ещё! – и набросились на него всеми своими малыми силами.
Один, два, четыре, уже шесть мальцов накинулись на него. Кто ухватился за ногу, кто за руку. А кто попытался допрыгнуть до его плеч. Клима многие знали в этом районе, точно так же, как и Диму. А в прочем, эту игру им Дима и показал, поваливши, одним летним вечером, небольшую толпу этих самых детей, с этим выкриком, а Климу пришлось потом доставать полупьяного друга, под завалом десятерых второклассников. Такими они детям и запомнились.
– Эээ… Что началось? – пытаясь устоять на ногах, возмутился Клим.
Лиза подняла глаза. И ей это так понравилось, что она, быстро спрятав смартфон, с радостью тоже запрыгнула на него. После этого Клим уже не устоял и повалился вместе со всеми на землю под огромный хохот детей.
По дороге из парка, Лиза и Клим шли обтряхивая одежду один другого от пыли и земли. И вспоминая этот весёлый момент: – Круто было.
– Не то слово, – полуоринично сказал он, а Лиза заметила ещё один лист, прицепившегося к штанине Клима, теперь уже последнего и ловко сняла его, чего Клим даже не увидел.
– А ещё к слову, о той девочке и её собаке. Посмотрев на неё, на секунду, мне припомнился один случай из детства.
– Ты о том случае, когда тебя в десять лет наш Жук, – так звали собаку в бабушки Клима, – Во время прогулки протащил тридцать метров по газону?
– Да нет! – и смеясь толкнула его, – Я о том, как меня в начале заставляли Серого выгуливать, – Клим кивнул, – Так вот, я не помню, как я к этому додумалась, но повела я себя тогда очень круто. Сидим мы значит всей семьей в гостиной. И родителям так надоело уже выгуливать собаку, что они уговорили меня на игру: "Кто первый произнесёт какое-либо слово – тот и идёт с псом". Я быстро придумала одну идею… – хитро улыбнулась, – Молча пошла собрала собаку к прогулке, оделась, обулась и уже открывая дверь, слышу крик мамы: "Молодец, Лизя". На что я умерая от смеха, ответила: "Вот ты и проиграла!".
Клим загорелся улыбкой: – Хитро…
Но уже через пару секунд, он повернулся с серьёзным лицом: – А знаешь? Раньше же мне родители запрещали иметь дома животных. Убеждая в том, что они только мешают жить, да и грязи от них много в доме. Поэтому я никогда не имел интереса к братьям нашим меньшим. И вот только начав жить с этим маленьким совёнком, я начинаю кое-что понимать.
– Что понимать?
– Смысл во всём этом. Бредёшь ты такой, устало по улице, на плечи давит вязкая погода. Смартфон сел и денег на проезд, снять не выходит. Поэтому приходиться идти семь километров пешком. Вскоре начинается ливень, а ты с утра увидел в окне, лето, судя по термометру и одел новенькую рубашку, – Лиза ещё никогда так внимательно не смотрела на него, – Через четыре часа ходьбы – хочется всерьёз упасть мёртвым грузом на землю. Но останавливает почти уже пройдённый до конца путь. Заходишь в дом, стараешься быстро проскользнуть мимо родителей и не нужных вопросов. Получается. Поднимаешься, открываешь дверь в свою спальню и уже с закрытыми и подготовленными глазами ко сну, подходишь инстинктивно к кровати. И слышишь внезапное: "Угу!". Открываешь глаза и видишь, на кровати совёнка. Который по случаю того, что уже вечер – в полную силу бодрствует. Он со всех сил пытается допрыгнуть до твоего роста, так как полёт ещё не освоил. И тебе почему-то сразу становиться веселее и лучше на "душе". Всё плохое, в миг забывается и ты уже на радостях идёшь ему за едой, – пауза, – И вот с того момента, знаешь… Я тебя стал понимать. Так, что извини, за то, что в детстве я отговаривал тебя заводить животных. Я не понимал, о чём гово…
Она, на эмоциях, обняла его и поцеловала. Продлилось это снова не долго. Их отвлёк диалог проходящей бабушки с внучкой: – И что, ты теперь будешь каждый день ходить в школу, вместо садика? – подыгрывая спросила бабушка.
– М-да.
– А сколько ты там уже раз была?
– Очень много. Больше, чем вот, – и показала десять пальцев на руках.
– Больше? А какой же у тебя любимый урок?
Недолго думая: – Последний! – бабушка замолкает, а девочка добавляет: – А какой он, мне всё равно.
Клим с Лизой оторвались от своих дел, переглянулись с улыбкой, по ностальгировали слегка и ускорились по аллейке.
– Слушай, мне нужно помочь маме на кухне, у них там бизнес-встреча намечена. Зайдём, родители будут рады тебя видеть. А как закончим подготовку, вместе куда-нибудь свалим. Согласен? – неуверенно спросила она.
– Хотел бы… но у меня тоже есть много работы. Отец просил, – Лиза понимающе закивала, – Слушай, я поговорил с родителями… о переезде… – по интонации Клима, она в миг поняла каков был итог разговора, – К сожалению… Наши планы придётся перенести, на неопределенный срок… Как минимум, наверное, на год. Я не смог убедить их. И в принципе, я это понимал, но всё же, меня это сильно зацепило.
Елизавета другого и не ожидала, но естественно, надежда умирает последней. Давить на Клима, чтобы тот шёл на конфронтацию с родителями, ради неё, она не собиралась. Да и не хотела. И после этих слов, она честно отпустила свои намерения и полностью приняла вот такой поворот событий. И с этого момента начала потихоньку свыкаться с этой мыслью.
И видя, как Клим зол на себя за это и дальше будет продолжать это делать, не зависимо от того, что она ему сейчас скажет, нежно подошла к нему и влюбленно обняла, без единого слова.
В этот момент все всё поняли, им больше не нужно было ничего говорить друг другу, кроме главного. Он: – Давай постоим так хотя бы минуты две.
Через секунду, она: – Я люблю тебя.
На детской площадке, которую сейчас наблюдал Клим, уже не гуляли дети, никто не бегал. Родителя по загоняли всех домой. Прохожих практически не было. Что было слегка странно. Всё как-то вмиг затихло. Лиза прикрыла глаза и они продолжили стоять дальше. В этой позе, обнявшись, они простояли один час, семнадцать минут и сорок пять секунд, перед тем как, разойтись по домам.
Линии, изгибы, царапины, шрамы, Дэриэл тщательно рассматривал свои ладони, чтобы убедиться в том, что он отмыл всю кровь с них. Они были чисты, но Дэриэл упорно верил, что всё-таки следы где-то ещё оставались. По дороге сюда, ему казалось, что прохожие смотрят именно на его руки, как будто зная, что случилось вчера ночью. Вокруг него, он ощущал презрение, в каждом взгляде пешеходов чуялась брезгливость к нему. Он, как сумасшедший сидел на лавочке около детской площадки и тёр, уже до покраснения, свои руки. А когда всё же его отпускало или он старался абстрагироваться, потом по привычке, опять глядел на левую руку, на то место, где раньше располагались часы и вновь вспоминал кровь и мёртвое тело Марка.
Потом тут же в глаза лезла "картина", о том, как прятал труп. Как в ужасе происходящего, сбросил его с третьего этажа на землю, чтобы оставить меньше следов. И волочил его в нижнюю часть улицы, по обрыву, на территорию местного сахарного завода. Сбросив туда тело, в овраг для химических отходов. Где его, собственно, похоронил со всеми следами убийства, в том числе со сломанными часами и своей окровавленной одеждой, вместе с новой футболкой. И всё это в ужасной нарезке моментов, вырывающихся из его памяти и представая перед глазами.
Кстати говоря, страх страхом, ужас ужасом, но в тот момент, Дэриэл быстро сообразил куда деть труп. Поскольку он много писал статей о нахождении различных мертвецов на территории своего города, а вот с завода – ничего не было слышно. Хотя место, честно говоря, ночью было жуткое. Даже местная гопота туда не ходила.