Леся Амурская
Яркие огни
Лина
Последние несколько ночей я практически не спала. Нет, меня не мучали кошмары или бессонница, дело было немного в другом. После переезда в этот город всё в моей жизни как-то изменилось, а парадокс состоял в том, что я не могла понять, в какую именно сторону свернула моя судьба.
Всё было хорошо, особенно за последние дни. Дома было тихо, не было скандалов между мной и Ольгой, с Денисом всё в порядке, ведь вопрос с поджогом был благополучно решён, да и с Данькиной ситуацией не было пока что никаких проблем. Но что-то всё равно не давало мне покоя.
Я чувствовала себя разбитой, будто ваза, разлетевшаяся на тысячи осколков по всему периметру комнаты. И меня не собрать. Никак. Почему? Что произошло со мной за несколько дней? У меня даже не осталось сил, чтобы лично себе ответить на эти вопросы. А были ли у меня хоть какие-то ответы, хоть какие-то догадки?
Я не рассказывала о своём состоянии ни Денису, ни Дане, ни ребятам, даже Наташе ничего не рассказала, несмотря на то, что с подругой мы болтаем довольно-таки часто. Мне кажется, что за эти дни, я впервые так сильно ощутила отсутствие этого человека в моей жизни. Она всегда меня слушала, помогала советами, просто пыталась меня отвлечь, никогда ничего не прося взамен. Наташа знала обо всём, что со мной происходило здесь, знала о моих проблемах, радовалась моим достижениям и просто, казалось, всегда машинально находилась рядом со мной.
Капаясь в себе, в своих воспоминаниях, во всём, что происходило в последнее время, я поняла, что проблемы гораздо глубже, чем мне казалось до этого. Всё началось после маминого звонка, который Ольга хотела от меня скрыть. Простая случайность открыла мне глаза на то, что моя биологическая мать вообще жива и ищет контакта со мной. Дария никогда не была рядом, она не знает меня, да и хочет ли она на самом деле узнать хоть что-то о своей дочери? Вот мне интересно узнать, кто она вообще такая, какая она, и, главный вопрос, почему она меня оставила и даже не вспоминала обо мне столько лет.
Ольга всегда учила меня быть сильной, не показывать лишних эмоций, чтобы люди не воспользовались мимолётной человеческой наивностью, скрывать от них слёзы, чтобы не казаться слабой. Она надеялась, что я научусь действовать хитрее, но так ничего и не вышло. Пряча эмоции, скрывая боль, я ломала себя, лишала себя возможности быть собой. Демоническая пытка – по-другому не скажешь! С самой Ольгой я не могла поговорить о том, что чувствую. Она обычно жёстко реагировала на мою внутреннюю боль: отвечала твёрдо, переходила на критику вместо поддержки, не думала, что всё настолько серьёзно, когда я считала, что мир вокруг меня просто рухнул. Сейчас я понимаю, что тогда были детские проблемы: с подружкой поспорили, учительница отругала на уроке за неправильный ответ у доски, неразделённая первая любовь из параллельного класса… Это сейчас всё кажется нелепым и глупым, но боль не была шуточной.
А что сейчас? Ольга со мной не разговаривает после того, как я прогуляла школу, чтобы спасти Дениса от тюремной решётки. Она не дала объяснить, да и я была неправа. Может, она поняла бы меня? Не чужие же люди, в конце концов! Тётя в последнее время совсем потеряла разум: могла разозлиться без повода, уйти в свою комнату, а там разреветься. Дядя Слава пытался разговаривать с ней, но без толку. Неужели это всё началось со звонка моей матери? Тогда, при чём тут я? В чём я виновата? Да, возможно, я слишком жёстко отреагировала на то, что она пыталась скрыть от меня этот разговор, но можно же обсудить наболевший вопрос?
Так и оставшись без ответа, дополненным чувством вины, я продолжала делать вид, будто всё хорошо. Я пыталась улыбаться, не думать о проблемах, в какие-то моменты мне казалось, что отпустило, но каждый раз, приходя домой, я чувствовала царящее в воздухе напряжение. Эмоциональный разряд в тысячу вольт, пробивающий до самых костей. Я надеялась, что вот-вот всё скоро закончится, но, когда я очередной тяжёлой ночью проснулась с криком в холодном поту, то поняла – это далеко не конец. Тогда же, будучи в потерянном состоянии, я выбежала из дома и несколько часов бродила по территории дома, как умалишённая. Я не могла прийти в себя до самого рассвета, пока дядя Слава не заподозрил что-то неладное. Он нашёл меня за домом, сидящей на земле и облокотившейся на стену. Я плохо помню, что он мне говорил. Кажется, пытался выяснить, что случилось, что-то спрашивал, но отвечала ли я ему – так и остаётся для меня загадкой.
В этот же день он увёз меня в центр к какому-то своему знакомому психологу. Ольга ничего не знала, дядя позаботился о том, чтобы произошедшее осталось между нами. Я долго сидела на приёме, боялась заговорить с незнакомой женщиной, да ещё и при Славе. Не могла же я сказать, что моя жизнь в последнее время напоминает голливудское кино! Стала свидетелем избиения сына его пьяным отцом. Вместе с его другом практически собственными руками чуть не сдала парня опеке, когда тот от неё прятался несколько лет. Второго своего друга, а по совместительству и парня, спасала от ложных обвинений и съехавшей крыши, когда ему грозил реальный срок за то, чего он не делал. А моя собственная жизнь? Мне казалось, что я хожу по краю пропасти. Этот звонок. Этот звонок от мамы изменил всё, что только можно. Я запуталась, не понимала, чего я на самом деле хочу, в чём я виновата, а в чём – нет. Безнадёжность, искажённая странными и манящими иллюзиями.
С психологом я поделилась только последней частью своей жизни, да и то не в присутствии дяди. Мы поговорили и, не скрою, мне немного стало легче. Её рекомендации меня не интересовали, я была благодарна этой женщине за то, что она меня просто внимательно выслушала, ни в чём не упрекнув. Мы обменялись с ней контактами, поддерживали связь последние несколько дней. Меня немного отпустило, но ответы на свои вопросы я так пока что и не нашла. Понадобится время – много времени, чтобы понять хоть что-то.
А пока я просто пыталась разобраться в себе, привести своё внутренне состояние в норму. Очень помогали прогулки: одиночные и с друзьями. Очень часто мы гуляли с Денисом, парень как будто чувствовал, что со мной что-то не так, пытался поддержать, хоть я и не объясняла ему причин своего странного поведения. Я была ему безмерно благодарна, что его эмоции, тот его поцелуй не оказался лишь порывом – всё было по-настоящему. И кто бы мог подумать, что этот эгоист, мажор и наглец окажется на самом деле добрым и искренним человеком? Может, он никогда и не был таким ужасным? Первое впечатление подвело? Да. Такое тоже бывает. По крайней мере, я поняла, что мне с ним очень хорошо и спокойно.
– С тобой что-то не так, – однажды заявил он, заключив меня в объятия. – Что-то случилось?
– Нет, – помотала я головой. – Всё хорошо.
Конечно же, я говорила неправду, просто не хотела, чтобы парень помимо своих проблем решал ещё и мои. Его отношения с отцом из «разрушенных в дребезги» сменили статус на «нейтральные» после того, как закрыли дело о поджоге школы. Вопрос с внезапным переездом тоже решился довольно-таки быстро – всё просто отменилось, чего, по словам самого Дениса, и следовало ожидать. Я была очень рада, что жизнь друга начала налаживаться. От этого мне становилось спокойнее на душе.
Жизнь Дани тоже постепенно обретала новые краски. После школьного концерта, они с Лилей стали проводить больше времени вместе – ходили гулять, иногда они вместе шли до школы и обратно. Это было милое общение, и перетекать ему во что-то более серьёзное было пока рано. Не скрою, поначалу мне казалось, что я ревную друга. Данька стал мне по-настоящему близким человеком, который сильно изменил не только мою жизнь, но и внёс изменения в мой внутренний мир. Он – друг. Он – брат. Он – частичка моего сердца. Но я была искренне рада за него, верила, что всё в его жизни обязательно наладится. Вот только ситуация с опекой оставалась для нас чем-то пугающе неопределённым. Мы чувствовали – неприятность броди где-то рядом, но всё ещё не ощущали присутствия конкретной угрозы. В конце концов, в какой-то момент мы расслабились.
А вот я должна была только начать разбираться с собственными проблемами. В первую очередь мне необходимо было наладить отношения с Ольгой, чтобы спокойно двигаться дальше. И со всем этим я должна разобраться сама, не втягивая Дениса или Даню в свои переживания. Мальчикам сейчас и так забот хватает.
Я никак не могла собраться с силами и поговорить с тётей, будто какая-то невидимая стена возникла между нами и ни под какими силами не может пасть. Мне всегда было интересно, как дядя Слава справлялся с её нравом, как находил подходы, какие слова говорил. Я решила спросить совета у него, и он дал мне его: «Просто дай Ольге время. Ты же знаешь свою тётю. Она сама пойдёт на контакт, так что, не торопи её».
Я не стала говорить ничего лишнего, но была уверена, что дядя тоже мне что-то не договаривал. Слава знал причину такого импульсивного Ольгиного поведения, но почему-то решил не делиться со мной этой информацией. Если мне оставалось только ждать, что ж, я подожду. Вот только вопрос заключается в другом: «Насколько меня хватит?».
До конца учебного года осталось три недели. Вот-вот начнётся череда годовых контрольных, тестов, различных работ и разговоров про будущее. На классном часе нам не удалось миновать серьёзной темы по последнему пункту. Будущее. Столько всего заложено в этом слове,…но больше неизвестности. Как выяснилось, немногие из моего класса точно знали, куда будут поступать через год. Несмотря на элитный статус школы, дети везде остаются детьми, и они также не всегда знают, чего именно хотят от жизни. Может, всё дело в возрасте? Ну, да, точно в нём! Ведь не каждый в семнадцать лет точно скажет, к чему у него лежит душа.
– Раевский! – Лидия Георгиевна перевела свой серьёзный взгляд на мальчишку. – Поделись, какие у тебя планы на будущее?
Лёшка Раевский был нашим негласным комиком: весёлый, артистичный, со своей неповторимой харизмой. Ему бы в актёры или stand up какой-нибудь, но мы уже знали, что он выбрал совершенно другую дорогу.
– Я планирую поступать в «Бауманку» на направление «Космические приборы и системы».
Взгляд учительницы резко переменился.
– Алексей, ну, какие ещё «Космические приборы»? Что ты тогда делаешь на гуманитарном направлении?
– Спросите об этом мою маму, которая спит и видит, чтобы я выступал на сцене «Большого театра», – вальяжность ушла, парень стал серьёзным. – В следующем году я перевожусь на физико-математическое направление. Сам, – здесь он сделал акцент.
Я сидела рядом с Лилей, а парты Дани и Дениса располагались прямо за нами. Я не удержалась и взглянула на Дэна. Парень опустил глаза в парту, будто размышлял о чём-то совершенно стороннем. И я знала, о чём. Ему, как и Лёше, знакомо то чувство, когда родители решают всё за тебя. Его отец так и не изменил своего решения – отрицал желание сына поступать на архитектурное отделение, что очень сильно огорчало парня. Мне так хотелось взять его за руку и поддержать хотя бы этим жестом. Хоть чем-то.
– Денис Гранин? – Лидия Георгиевна выбрала очередную «жертву». – Правильно ли я понимаю, что ты после окончания отправишься за границу изучать основы ведения бизнеса?
Так. Стоп. А про заграницу он мне ничего не говорил. Я снова обернулась к нему, не скрывая своё удивление.
Денис серьёзно посмотрел на меня, смотрел молча несколько секунд, а потом, переведя взгляд на классную руководительницу, сказал:
– Нет. Вы неправильно понимаете, – его голос прозвучал низко, из-за чего показалось, что строго. – После школы я буду поступать в Московский государственный академический художественный институт имени Суркова на архитектурный факультет.
Лилия Георгиевна удивилась ответу – это было видно по её выражению лица. Класс затаил дыхание.
– Интересно, я слышала от твоих родителей совершенно другую версию. Твой отец уверен, что ты целенаправленно готовишься к поступлению по другому направлению.
– Вот пускай мой отец и поступает по другому направлению. Я остаюсь здесь, чтобы заниматься тем, что МНЕ нравится.
Его непоколебимость меня потрясла. В этот момент я поняла, что горжусь им. Пускай и не прямо в глаза родителю, но при большом количестве свидетелей он показал, что не намерен отступать от своего.
– Что ж, – учительница не стала мучать парня расспросами. – Хорошо. Аделина, что на счёт тебя?
И тут я замерла. Мне очень не хотелось отвечать ей, говорить что-то по поводу будущего, с настоящим то разобраться не получается. Но, честно говоря, было у меня одно занятие, которое приносило удовольствие.
– Я…я пока что не знаю, какой выбрать институт, – неуверенно начала я, – но знаю, что хочу стать дизайнером одежды.
Да, банально, но это – правда. Я с детства наблюдаю за Ольгой и вижу, какие шикарные вещи она создаёт. Временами, наши вкусы не совпадают, что-то мне кажется слишком гламурным, но это дело выбора. Тётя ведёт бизнес в двух направлениях: вечерние платья, а недавно стала развиваться в стиле «Бохо». Мне же ближе другое – городской стиль или экстравагантный. Я ещё не разобралась. Но мне интересно это дело, таким способом я смогла бы дать людям возможность раскрыть свою индивидуальность, разбавить будничную серость яркими красками и необычными принтами.
– Тоже мне, нашлась Круэлла, – а это уже послышался голос одной из подружек нашей бывшей ученицы – Ани Линовской. – На другое мозгов не хватило.
Я уже давно перестала реагировать на такие глупые выходки людей, вернее, я научилась правильно отвечать на них. Я повернулась к девушке, натянула на себя улыбку и ответила:
– Рогова, а ты куда собираешься поступать? – не отступала я. – Поделись с нами.
Я знала, что эта девушка ещё не разобралась в себе. Она столько лет была тенью Ани, а теперь, когда девчонка ушла после скандала с участием её брата, стала индивидуальностью, лишённой всяческой поддержки. Мне было жалко её, откровенно говоря.
Девушка ничего не ответила, просто опустила глаза в стол и затихла.
– Настанет время, когда ты тоже найдёшь любимое дело в жизни.
Рогова в изумлении подняла на меня глаза, совсем не ожидала, что я не буду хамить в ответ.
Будущее – тяжёлый вопрос, который требует тщательного анализа. Что касается моих собственных ближайших планов, то я была настроена на то, чтобы поговорить с Ольгой. Я хочу этого! Я хочу помириться с ней и, наконец, наладить наши отношения. Почему-то мне казалось, что после такого серьёзного шага всё в моей жизни наладится.
После классного часа я решила привести мысли в порядок и немного прогуляться по набережной. Денис и Данька проводили меня до остановки, а там я уже добралась сама. Я шла по асфальтированной дорожке и наслаждалась замечательной погодой. Было тепло и солнечно, гуляли люди, кажется, в некоторых из них я узнала типичных туристов. Интересно, а сколько их здесь будет летом? Всё-таки жизнь в южном городе кардинально отличается от жизни в северной столице. Здесь люди счастливее, сами их улыбки, казалось, излучали какой-то магический свет, а в городе, где ветра и серость привычное дело, совершенно другая картина, несмотря на обилие возможностей для достойной и безбедной жизни.
На набережной я встретила Бориса. Мы немного поболтали с ним, и я купила у него черничное мороженое. Проходя мимо более оживлённого участка, я увидела цветочный магазин. Продавщицей оказалась очень приятная женщина лет шестидесяти, которая помогла мне с выбором цветов для Ольги. Я купила большой букет её любимых розовых пионов, а потом забежала в кондитерскую и взяла два больших круассана с клубничной начинкой, а дяде кусочек пирога с курицей и грибами.
Я была в предвкушении нашего разговора. По пути домой я продумывала свою речь, думала, какие лучше подобрать слова, фразы и даже движения. Я была настроена серьёзно, но, в то же время, не хотела делать наш разговор сухим и, как говорят, «по делу». Я просто хотела поделиться с ней тем, что чувствую, хотела, чтобы она хотя бы раз в жизни поделилась со мной. Мне просто хотелось поговорить с мамой – с Ольгой.
Когда я зашла на территорию дома, то услышала какой-то странный шум. Крики, доносящиеся из дома. Истошный вопль двух женских голосов и одного мужского. Голоса Ольги и Славы я узнала сразу, а вот третий был мне незнаком. Я с опаской покосилась на входную дверь, сжав стебли пионов в руке от испуга. Что происходит?
– Зачем ты вообще приехала?! На что надеялась?! – голос тёти.
– Ты знаешь, зачем и ради чего я здесь! – опять незнакомый голос.
В какой-то момент я поняла, что надо прекращать то, что творилось за этой дверью. Я схватилась за ручку и толкнула деревянную изгородь, да так, что она глухо ударилась о стену. Переборщила.
Я застала очень странную картину. Дядя Слава держал рвавшуюся из его рук Ольгу. Тётя выглядела так, будто её только что оторвали от рукопашного боя –всегда уложенные волосы были всклочены, лицо перекошено от злобы, а её домашний дорогой шёлковый халат стянут с одного плеча. Напротив неё и дяди стояла молодая женщина лет тридцати – тридцати пяти. Первая мысль, которая мне пришла в голову – эта дамочка, кажется, сошла со страниц заграничного глянцевого журнала: роскошные длинные светлые волосы чуть ли не до самого пояса струились голливудскими волнами, идеальное светлое лицо – карие глаза красиво накрашены, а на губах красовалась алая помада, которая как раз подходила под цвет её костюма. Я разбираюсь в моде, особенно, если речь идёт о дорогих заграничных брендах, поэтому мне несложно было догадаться, что красный брючный костюм относился к линии бренда «LUISA SPAGNOLI». Да такая одежда стоит целое состояние! А о сумке, солнцезащитных очках и босоножках на высокой шпильке я вообще молчу.
Кажется, моё появление стало спасением незнакомки от моей разъярённой тёти. Я так и застыла с цветами и пакетом с выпечкой на пороге дома в ожидании объяснений. Всё трое уставились на меня.
– Лина, иди к себе в комнату, – тихо, но как-то зло, произнесла Ольга, поправляя свои растрёпанные волосы.
– Аделина? – тихо произнесла незнакомка, с удивлением глядя на меня.
И только в этот момент, когда женщина заглянула мне в глаза, её лицо показалось мне знакомым. Она стала осторожно подходить ко мне ближе.
– Боже, как же ты выросла! – на её глазах навернулись слёзы.
Я недоверчиво посмотрела на неё.
– А…мы знакомы? – неуверенно произнесла я, делая шаг назад. – Дядя Слава, – обратилась я к единственному адекватному человеку в этом доме, – что происходит?
– Лина, милая, иди к себе, я потом тебе всё объясню.
– Нет! – рявкнула на него незнакомка, чем сильно напугала меня. – Вы столько лет прятали её от меня. Сейчас я не дам вам всё испортить, бесчувственные животные!
А вот это был уже слишком.
– Так, девушка, послушайте, – я начинала злиться. Эта дамочка не посмеет оскорблять кого-либо в этом доме. – Попрошу вас проявить немного уважения к моим родителям, – я сделал осторожный шаг навстречу удивлённой незнакомке, – иначе вылетите отсюда, как пробка из-под шампанского, – шёпотом добавила я, глядя ей прямо в глаза.
Незнакомка опешила, взглянула на Ольгу и Славу, потом перевела растерянный взгляд на меня.
– Объясните мне, что здесь происходит? – спокойно спросила я.
– Аделина, детка, – женщина снова странно посмотрела на меня, положив свою руку мне на плечо, – меня зовут Дария. Я…я – твоя мама.
Последние слова прозвучали эхом, а пионы, которые я до этого держала в руках, упали на пол.
Мама? Вот эта женщина – моя мама?! Слова Ольги и то, что я видела, разнились между собой. По словам тёти, Дария оставила меня и отправилась на поиски средств к выживанию, но так и не добилась результата. Много лет про неё ничего не было слышно, и я считала, что женщина уже навсегда исчезла из нашей жизни. И что я вижу? Ухоженная дама в брендовом брючном костюме, с дорогой сумкой и очками назвалась моей матерью! Я долго смотрела на неё, потом перевела взгляд на Ольгу и Славу.
– Это действительно она? – спокойно спросила я у них.
Ольга промолчала, состроив обиженную мину, а дядя Слава утвердительно покачал головой.
Я оставалась спокойной, как удав, потому что устала конфликтовать, а, может, это был просто шок?
Я наклонилась, собрала упавшие пионы и, улыбнувшись, обратилась к Славе:
– Что ж, дядя, поставь, пожалуйста, чайник, – я перевела взгляд на Дарию. – А мы с…мамой пойдём и поговорим.
– Никаких разговоров с этой…
– Это мне решать, – я каким-то чудом успела прервать вновь распылявшуюся Ольгу.
Я подошла к тёте и отдала ей цветы с пакетом выпечки.
– Поставь цветы в вазу, пожалуйста, – голос мой был спокойным. – Дария, – обратилась я к женщине, – пройдёмте в мою комнату.
Я не стала ждать её ответа – просто пошла к лестнице и поднялась к себе. Она была осторожна, неловкость и смущение читались на её лице. Она нервно перебирала пальцами ремень своей дорогой сумки, стояла на пороге, пока я не предложила ей присесть на свою кровать. Дария осмотрела комнату и улыбнулась.
– А у тебя тут мило, – тихо произнесла она. – Так светло и просторно.
Я смотрела на эту женщину и пыталась найти хотя бы одну схожую со мной черту. Но, нет. Ничего. Кажется, моё молчание начало её пугать. Она перевела взгляд на мой письменный стол, и я знала, на что она смотрит.
– Это…твои друзья?
На столе стояла красивая рамка, в которую были помещены две фотографии. На одной из них была запечатлена вся наша кампания: я, Даня, Денис, Стас, Ксюша и Ромка. Мы сделали это фото в день школьного концерта, а я решила, что такой кадр необходимо распечатать. На второй фотографии были я, Даня и Денис. Снимок был сделан на берегу моря в одну из наших совместных поездок. Я стояла посередине на большом камне, который когда-то выбросило на берег, а парни встали по обе стороны рядом со мной. Я крепко обняла их за плечи, так как оказалась почти на голову выше них. В тот день мы были очень счастливы, и наши лица тому доказательство.
– Да, друзья, – ответила я Дарии. – Слушай, – я не стала больше тянуть время, – зачем ты приехала?
Я решила спросить её обо всём коротко и напрямую. Женщина замялась, промолчала.
– Я, – неуверенно начала она, – я хотела увидеть тебя.
– Ясно, – я присела рядом с ней на кровать. – А где ты была все эти четырнадцать лет? Ты не писала, не звонила…
– Я звонила, Аделина, звонила, но Ольга, despota, не давала мне с тобой видеться.
Despota? Итальянский язык?
– Насколько мне известно, ты уехала на заработки, – я придирчиво оглядела её. – Заработала, я смотрю.
– Аделина, – она отчаянно посмотрела на меня. – Я…я очень виновата перед тобой, не отрицаю, но…
– Но? – уточнила я. – Знаешь, мне это больше не интересно – то, что было раньше. Я хочу узнать, зачем ты приехала сейчас, если больше не нуждаешься в деньгах.
На её глазах навернулись слёзы, но мне не было жаль. Она причинила мне большую боль, а мои слова – лишь детский лепет.
– Дочка, ну, зачем ты так? – она заплакала. – И дня не прошло, чтобы я не думала о тебе. Да, я встала на ноги, разбогатела, и…хочу предложить тебе поехать со мной в Италию.
Вот это поворот! Так, получается, она теперь гражданка Италии. Моя мать, которая всё время, по словам тёти, тянула из неё деньги, оказалась богатенькой итальянкой? Неужели удачно вышла замуж?
– Аделина, прошу! Я обещаю тебе достойную жизнь, достойное заграничное образование, – она схватила меня за руки. – Ты познакомишься с новыми замечательными людьми, познакомишься со своим папой, со своей сестрой…
– Так, стоп! – остановила я её после последних слов. – С папой, с сестрой?
– Да, милая, да, – Дария заметно оживилась. – Мы с твоим папой всё ещё вместе, вместе добились всего того, что имеем. Он очень хотел приехать вместе со мной, но не смог из-за работы. А твоя сестра София? Она так сильно хочет познакомиться с тобой…
Я вырвала свои руки из-под её пальцев и вскочила с кровати.
– Я…я теперь вообще ничего не понимаю, – меня окутал шок. – Ты замужем, у тебя есть ребёнок… А я тогда зачем тебе?
– Лина, ты – моя дочь! – она повысила голос. – Что значит, зачем?
– Ты столько лет не приезжала ко мне, не поздравляла даже с днём рождения, ничего этого не было. А теперь ты хочешь, чтобы я встретила тебя с распростёртыми объятиями? – я злилась, но держалась. – Ты сейчас серьёзно?!
И тут Дария вскочила с места и зло уставилась на меня.
– Так, ты сейчас на взводе, поэтому поступим следующим образом, – она достала из сумки блокнот с ручкой и написала на нём свой номер. – Я буду здесь ещё неделю, захочешь поговорить или встретиться – звони.
Она сунула листок мне в руки и, гордо и обижено задрав голову, вышла из комнаты.
Я слышала, как хлопнула входная дверь, и только после этого спустилась вниз. Удручённые Ольга и Слава сидели на кухне, в вазе на столе стояли мои пионы, а на тарелке два круассана и кусок пирога. Они молчали, оба смотрели в свои чашки с остывшим чаем, как заворожённые. Я спокойно прошла на кухню, без лишних слов налила себе чай и села к ним за стол.
– Расскажите мне уже всё, как есть, – отчаянно попросила я. – Я имею право знать правду.
Всё началось примерно двадцать лет назад. Моей матери тогда только-только исполнилось пятнадцать, Ольге было двадцать три. Она окончила институт, работала на швейной фабрике и готовилась к свадьбе с Вячеславом Озерцовым.
Детство у моих тёти и мамы было не из лёгких: мать воспитывала их одна, потому что отец ушёл из семьи практически сразу после рождения Дарии. Ни о какой материальной помощи и речи не было, он отказался общаться даже с родными дочерями. Дальнейшая судьба моего деда не известна. Ольга, начиная с четырнадцати лет, подрабатывала в продуктовом магазине у их соседки по лестничной площадке, оставшееся время, если оно вообще было, моя тётя тратила на учёбу. Жизнь маленькой Оли не была сладкой: учёба, работа, домашние обязанности, маленькая сестра на руках почти круглые сутки. «Загубленное детство», – так она сказала, утирая слёзы.
Время шло, Ольга окончила школу, поступила в институт и всё также подрабатывала в магазине. С дядей Славой её познакомили друзья, и это была любовь с первого взгляда. Так и начались их отношения. Пока Ольга строила свою жизнь, а её мама работала чуть ли не круглыми сутками, Дария выросла и её воспитанием занялась улица. Ольга считала своим личным упущением, что её сестра постоянно пропадала до поздней ночи с дворовой шпаной, что забросила учёбу, что появились проблемы с поведением и наплевательское отношение к собственному будущему. И Ольга, и её мать думали, что это всё пройдёт – переходный возраст и прочее. Но всё усугубилось, когда в классе Дарии появился новый ученик – Андрей Мо́рисов. Мой отец.
По словам Ольги, он был настоящим красавчиком: русые волосы, большие золотисто-карие глаза, высокий, крепкий, с миловидным лицом. Дария сразу положила на него глаз. Её своенравный характер поначалу отталкивал Андрея, но девчонка была настойчива, чем и покорила сердце робкого красавчика. Два года они гуляли, проводили время вместе. Никто не придавал значения этим невинным встречам, пока перед самым окончанием школы Дария не узнала, что ждёт ребёнка. «Скандал был страшный», – причитала Ольга. Ну, конечно! Кто бы сомневался?
Уже не было смысла проводить воспитательные беседы. Андрей пообещал, что позаботится о Дарии и ребёнке, что будет обеспечивать их. Вот только дальше слов дело не пошло – они очнулись только, когда уже появилась я. По словам Ольги, Дария и Андрей решили оставить меня на время, пока те не заработают денег. И тут в игру вступили мои опекуны. Они убедили непутёвых родителей не отдавать меня незнакомым людям, а довериться им. Слава уже к тому времени обзавёлся неплохой работой, купил квартиру, да и Ольга успешно двигалась по карьерной лестнице. Что касается бабушек, то те отказались участвовать в воспитании внучки. Такой исход, конечно, сильно удивил всех. Но Слава и Ольга не испугались – взялись за меня, моё воспитание, за мою жизнь, в конце концов.
Поначалу Дария и Андрей навещали меня, хоть я и не помню этого. Они жаловались, что еле-еле сводят концы с концами и не могут позаботиться о будущем ребёнка, несмотря на то, что каждый раз они клялись, что скоро всё у них наладится. Такие встречи происходили всё реже и реже, пока оба не исчезли насовсем. Дария объявилась только спустя четыре года после нашей с ней последней встречи. Но она даже не поинтересовалась мной, потому что приехала за деньгами. Она надеялась взять взаймы у сестры, но та со скандалом выставила сестру из дома. Как оказалось, моя мать периодически звонила Ольге, жаловалась на жизнь и просила денег, но никогда не спрашивала обо мне. Такие звонки происходили примерно раз в год до тех пор, пока мне не исполнилось тринадцать. Тогда Дария перестала звонить даже по поводу денег. И вот, спустя четыре года, она снова дала о себе знать и даже приехала из Италии только ради того, чтобы увидеть меня. Странно осознавать, что о тебе вспомнили спустя целых семнадцать лет. Но поразило меня не это, а то, что девушка, которая всё время жаловалась на жизнь и столько лет клянчила деньги у родной сестры, явилась к нам домой, разодетая, как светская львица Сицилийских просторов.
Я не понимала, зачем Дарии всё это нужно. Хотела показать сестре, что и без её помощи добилась своего? Тогда, зачем меня в это впутывать? Эта странная ситуация окончательно лишила меня возможности думать. Ольга плакала, дядя Слава просто сидел, опустив глаза в стол. Я посмотрела на пионы. Невероятно красивые цветы, означающие богатство, счастье и нежность. Нежность. Я встала, подошла к Ольге сзади и обняла её. Не помню уже, когда в последний раз так делала, но мне было приятно осознавать, что я ещё могу это делать.
– Давайте забудем о том, что здесь произошло, хорошо? – сказала я им. – Не знаю, чего на самом деле хочет Дария, но это не наши проблемы. Надолго она не задержится здесь, думаю, доставать нас тоже не станет.
Я почувствовала, как Ольга кивнула, дядя Слава сделал то же самое.
– Хорошо, договорились, – я села на своё место.
– Лина, нам нужно будет сегодня уехать с Ольгой. Нас пригласили на закрытую вечеринку в честь открытия нового торгового центра в городе, – дядин взгляд переменился. – Мы вернёмся только завтра утром.
– Нет! – возразила Ольга, ещё не до конца пришедшая в себя. – Я не поеду, не хочу оставлять Лину. Вдруг эта ненормальная снова заявится?
– Не переживайте, – протянула я. – Езжайте спокойно, я останусь дома. Может, схожу куда-нибудь с ребятами. Если Дария снова придёт, я её не пущу.