Леся Амурская
Яркие огни
Я всё ещё придерживался своей версии – заигравшиеся школьники, которым родители не говорили, что баловаться с неизвестными веществами нельзя. Не зная всех фактов дела, нельзя озвучивать выводы. Мы просто сидели и ждали, когда же всё это закончится и нас отпустят по домам. Кто бы ни поджёг школу, его всё равно найдут рано или поздно, особенно, если это произошло ненамеренно.
И тут гул голосов сменился странными перешёптываниями. Я повернул голову в сторону здания, и увидел, как к нашим классам подходят сотрудники полиции в сопровождении директрисы. Шли они уверенно, всё ближе подходили к нам, пока в какой-то момент не остановились передо мной.
– Гранин Денис Максимович? – серьёзно глядя на меня спросил один из сотрудников.
Я, напрягшись, поднялся с газона.
– Д-да, – я почувствовал, как мой голос резко сел в этот момент.
Сотрудник достал удостоверение и показал мне.
– Следователь Громов, – представился мужчина. – Вы подозреваетесь в совершении преступления. Статья 167 УК РФ «Поджог». Прошу вас пройти с нами в отделение до выяснения обстоятельств.
Я так и застыл на месте. Меня подозревают в поджоге школы? Меня?!
– Что? – засуетился я. – Подождите! Вы не можете просто так взять и задержать меня, – всё моё нутро просто сковало от жуткого страха.
Следователь Громов показал мне небольшой сейф-пакет, в котором лежали…швейцарские часы фирмы «Atlantic» – мои часы.
Я потерял дар речи, когда увидел их. Это был подарок отца на моё шестнадцатилетние. Он вручил мне их, как наследнику его бизнес-империи. Отец и по сегодняшний день считает, что главное достоинство любого успешного человека – умение правильно распределять своё время, а эти часы были символом того, что когда-то и мне придётся познать истину той деловой жизни, к которой меня никогда не тянуло.
Я с ужасом смотрел на этот кварцевый механизм и не мог подобрать никаких слов.
– Эти часы были найдены на месте преступления и, судя по результатам опроса преподавательского состава и некоторых учащихся, они принадлежат вам.
– Да, это мои часы, я не отрицаю, но я не знаю, как они оказались в кабинете.
Это было похоже на страшный сон. Все учителя и школьники, которые собрались вокруг нашей кампании, с интересом и плохо скрываемым призрением смотрели на меня. Кажется, за эти несколько секунд мои испуганные глаза сумели оглядеть каждого присутствующего.
Но мне не было до них никакого дела. Я перевёл взгляд на Даньку и Лину. Оба стояли и смотрели на меня с таким ужасом, что мне захотелось просто взять и моментально исчезнуть из этой реальности. Растерянность в их взгляде с примесью недоверия и разочарования чуть ли не заставили меня взвыть!
– Я этого не делал, – тихо произнёс я, поочерёдно заглядывая им в глаза. – Не делал, клянусь!
Но они молчали, будто боялись произнести даже звука.
– Данька, Лина, я не…не знаю, как это…
Но договорить мне не дали – сотрудники увели меня под перешёптывания и гул толпы.
– Твоих родителей мы уже оповестили, – произнёс один из мужчин.
Спасибо, успокоил!
Мысли превратились в кашу – я окончательно перестал что-либо соображать. Меня совсем не волновало, что обо мне будут говорить в городе, что скажет отец, не удивлюсь, если после такого инцидента он от меня вообще откажется. Но мне искренне было жалко маму, ведь она и так намучалась, когда мне в первый раз угрожали решёткой, а тут ещё и подозрения в поджоге!
Меня усадили в машину и у всех на глазах повезли в участок.
Я не знал, что произошло, да и происходит ли всё это на самом деле. На полпути я понял, что оставил свой рюкзак на газоне вместе с телефоном. Опять всё повторяется, опять меня подставили… Но кому это было нужно? Как мои часы, которые ещё вчера лежали в моей комнате на положенном им месте, оказались в сгоревшем школьном кабинете?
Мне стало по-настоящему страшно. Если в прошлый раз моё сердце было на гране остановки, то на этот раз оно, видимо, уже не выдержит. Не так я хотел начать новую жизнь, не так хотел провести этот день, не такой хотел видеть свою судьбу!
Когда мы подъехали к месту назначения, я уже продумывал ход своих действий: вспомнил все возможные фильмы и сцены, где проводилось задержание, вспомнил, что должен упомянуть о положенном мне адвокате и одном телефонном звонке, но, стоило мне переступить порог отдела полиции, как страх перекрыл все потоки разума.
С момента моего прибытия в участок прошло три часа. За это время произошло многое – то, чего я надеялся избежать.
По правде говоря, я до последнего верил, что произошла чудовищная ошибка. На расспросы о том, как мои наручные часы оказались в сгоревшем кабинете школы, я отвечал: «Не знаю». Мысли не переставали крутиться, словно карусель на предельной скорости, я понятия не имел, что теперь со мной будет. Меня подставили. Просто взяли и подставили! Но кому это было нужно? Однако самое страшное заключалось даже не в этом, а в том, что может всплыть моё старое дело – то, в котором меня обвиняли в «угоне» автомобиля. Тогда всё закончилось благополучно, учитывая тот факт, что авто угнал вовсе не я, а Юрка, но кто теперь будет смотреть на то, что бывшее дело давным-давно закрыто? Второй раз привлекаешься к ответственности – значит, ты не так прост, как кажется на первый взгляд. Поблажек не будет, и я с ужасом это понимал.
Меня допрашивали в присутствии предоставленных мне адвоката, педагога, а ещё мамы. Около двух часов я отвечал на вопросы, описывал досконально, что делал вчерашним вечером и сегодняшним утром. Но от меня не отставали – просто не верили, как мне показалось. Когда приехал отец, всё стало только хуже – мама не выдержала и заплакала, а у отца был такой взгляд, будто он собирается меня прибить. Их личный разговор с представителями полициями проходил уже без меня. Мне нет восемнадцати, а это значит, что часть ответственности ляжет на плечи родителей.
Я был разбит. С этого дня так хотелось начать всё сначала, а теперь…моя жизнь, по сути, могла рухнуть в любой момент. Мне казалось, что я просто ещё не проснулся, что я всё ещё нежусь в своей постели, обняв сестру и видя неприятные сны. Руки тряслись, сердце колотилось, как бешенное, не говоря уже о том, сколько нервных клеток я убил за время, проведённое в участке.
Однако в одном мне всё же повезло – меня не стали держать в отделе до полного выяснения обстоятельств, а отпустили домой, вернее, под домашний арест. Всю дорогу мы молчали. Мама пыталась успокоиться, без конца пила воду, а вот отец был спокоен, как удав. Это меня и пугало.
– Клянусь, я не делал этого, – тихо произнёс я, пытаясь унять внутреннюю дрожь.
– Дома поговорим! – рявкнул отец, нервно ведя автомобиль.
– Алиса ночевала со мной в комнате, она может…
– Не смей впутывать сюда детей! – отец явно не хотел со мной это обсуждать.
Но здесь я был с ним солидарен – брат и сестра слишком часто были свидетелями наших руганей с отцом, и им не следовало вообще знать о том, что случилось прошедшим утром.
Когда мы заехали на территорию дома, а потом и вовсе зашли внутрь, меня очень напрягло, что близнецы не выбежали нас встречать. В доме была странная непривычная тишина, и это напрягало.
– А где…
– Дети остались у друзей, – коротко ответила мама, направляясь в сторону кухни.
Она даже смотреть на меня не стала, всё время отводила глаза и прятала слёзы.
– Быстро за мной! – скомандовал отец, взбегая вверх по лестнице.
Уж лучше бы я остался в участке… Я прекрасно понимал, что грядёт страшная буря в виде скандала, да такого, что весь дом будет стоять на ушах. Но другого выхода не было. Может, мне всё же удастся убедить отца, что я здесь совершенно не при чём? А поверит ли он мне?
Я с опаской последовал за родителем и несложно догадаться куда именно – в его кабинет. Я терпеть не мог это место в доме, ведь оно было для меня специализированной обителей для предъявления мне претензий. Мне пришлось мысленно настроиться на то, чтобы получить по полной программе, пускай даже за то, чего я не делал.
Уже более уверенным шагом я переступил порог кабинета и встал напротив отца, вернее, напротив его рабочего стола, за которым он сидел.
– Значит так, – начал он подозрительно спокойно, – в очередной раз я попытаюсь прикрыть твою задницу, но теперь ты так просто не отделаешься. Я устал – устал постоянно учить тебя, казалось бы, самым элементарным вещам, – отец тяжело вздохнул. – Зачем ты это сделал? Зачем поджёг школу?
Не верит. Да он никогда и не верил мне! Что в случаи с угоном авто Юркой, что сейчас. Скандалить не было сил, не было сил кричать и драть глотку, доказывая свою невиновность. Всё, чего мне хотелось – поскорее выслушать от отца все возможные упрёки и ругательства, а потом все остатки энергии бросить на то, чтобы понять, кто и каким образом смог меня так жестоко подставить.
– Я не делал этого, – спокойно произнёс я, смело глядя в пылающие злостью глаза отца. – Я вечером пришёл домой и не выходил из своей комнаты до самого утра. Алиса может подтвердить, она ночевала со мной.
Отец промолчал. Может, задумался над моими словами.
– Тогда, каким образом в сгоревшем кабинете оказались твои часы – мой тебе подарок?
– Я не знаю, – честно ответил я.
Отец не переставал злобно смотреть на меня. Спустя несколько мучительно долгих минут такого страшного взгляда, он тяжело вздохнул, встал из-за стола и, повернувшись ко мне спиной, уставился в окно.
– Я с тобой больше возиться не стану. Пока не известно, чем закончится всё это дело, но решение я уже принял. В эту школу ты больше не вернёшься, будешь доучиваться дома, если тебя всё-таки не посадят, а я планирую договориться с нужными людьми. Поскольку выезд заграницу для тебя временно закрыт, в начале июня я отправлю тебя в специализированную школу-интернат, пока твоё поведение окончательно не вышло из-под контроля. Школа принадлежи одному моему хорошему знакомому, он присмотрит за тобой.
У меня чуть не подкосились ноги. Какая ещё школа-интернат? За что?!
– Ты…ты не…, – я не смог произнести даже слова. Казалось, я растерялся настолько, что даже говорить разучился.
– Я хочу, чтобы ты усвоил одну единственную вещь: нам не всё в этом мире дозволено, у всего есть предел, и у моего терпения тоже, – он сделал паузу. – Знаешь, я уже подумывал о том, чтобы уступить тебе с поступлением на архитектурное отделение, но теперь забудь об этом. Навсегда. Чтобы у тебя даже мысли об этом больше не возникло, я попросил персонал очистить твою комнату от всего, что напоминало тебе о живописи.
– Что?! – взбесился я. – Что значит, приказал очистить комнату?
– А то и значит, – отец повернулся ко мне лицом. – Больше никаких художеств, никакого рисования, никакого творчества. Пусть это послужит тебе уроком.
Я был на гране нервного срыва. Меня начало потряхивать, пальцы больно вцепились в край стола, а дыхание периодически перехватывало от возмущений.
– Какого чёрта! – выкрикнул я. – Ты не мог сделать этого, не спросив меня!
– Нет, мог! – отец вступил со мной в словестный поединок. – Все твои холсты, краски и, как оказалось, несколько баллонов для так называемого «спрей-арта», которые были спрятаны в кладовке, куплены на мои деньги!
– Нет! Половина из всего этого была приобретена на МОИ деньги!
Я понял, что на эмоциях болтнул лишнего, но мне уже нечего терять.
Отец как-то странно посмотрел на меня.
– На твои деньги?
– Да! На заработанные мной деньги. Ты не имеешь никакого права лишать меня моих же вещей!
– Стесняюсь спросить, и чем же ты зарабатывал?
– Ты знаешь, чем.
Я уже давно подозревал, что отец догадывается, почему я так много времени уделял рисованию, почему приобретал всё новые и новые материалы и делал это скрытно. Да, пускай не так и много, но я зарабатывал на том, что я любил – продавал картины, после чего закупал новые материалы, а остаток оставлял на свои хотелки или, по возможности, помогал Даньке, когда дела у него были совсем плохи.
Я знал, что это только сильнее взбесит отца, но я не мог ломать себя только потому, что я – Гранин.
Отец долго молчал, о чём-то думал или, напротив, ему уже надоела наша перепалка.
– Я больше не хочу с тобой разговаривать, Денис. И видеть тебя ближайшие несколько дней я тоже не желаю. Будешь сидеть в своей комнате, пока дело не закроют.
– Но ты…
– Нет! Всё, хватит! Ты меня очень разочаровал. Честно, – у отца был непривычно отчаянный вид, – мне даже не вериться, что у меня может быть такой сын.
Я привык к тому, что отец вечно мной недоволен, что он ругается, злится, но чтобы всё доходило до такого…никогда.
Я понял, что это – конец. Наши отношения уже не восстановить, да и был ли уже в этом хоть какой-нибудь смысл? Внутри меня как будто растекалась лава – тело стало горячим, а желание выплеснуть всю свою злость хоть на чём-то нарастала всё сильнее.
Я окончательно перестал соображать, не знал, как поступить дальше.
– Убирайся, – негромко, но с твёрдостью в голосе произнёс отец.
Мне не нужно было повторять несколько раз – я вылетел из кабинета, как ошпаренный, пронёсся по коридору и закрылся в своей комнате. Я огляделся – ни одной картины, ни одного карандаша или мелка, ничего, что напоминало бы мне о вчерашней жизни. Я облокотился на дверь и просто от бессилия сполз вниз.
Жизнь окончательно пошла под откос, я не представлял, что ждёт меня впереди, да ничего хорошего там и не было, на самом деле. Я был готов опустить руки, готов был заорать от бессилия, что я и сделал спустя несколько минут страшного напряжения.
Не удивлюсь, если мой отчаянный вопль слышали во всём доме. Честно говоря, мне вообще показалось, что я кричал не своим голосом, он мог принадлежать кому угодно, но только не мне. Боль. Дикая боль мучала меня изнутри, не давая даже вздохнуть. Я был готов провалиться сквозь землю от безысходности, и был уверен, что даже желанное падение приведёт меня, непосредственно, к вратам ада.
Лина
– Нет, я не верю – не верю, что Денис мог это сделать! – я мерила шагами пол гаража, не в силах заставить себя остановиться.
– Конечно же, он этого не делал, – у Ромки был максимально сосредоточенный взгляд. – Вот только вопрос в другом – кто и зачем подставил Дэна?
– Думаешь, кто-то специально это сделал? – встрепенулась Ксюша.
Ромка пожал плечами.
– Почему-то я в этом уверен.
Честно говоря, я была солидарна с Ромой. Уж не знаю, каким образом наручные часы Дениса оказались в сгоревшем кабинете, но я была готова поручиться за то, что друг к этому не причастен.
Денис, конечно, далеко не ангел. Он – дерзкий, временами наглый, а за его умение выводить меня из себя можно Нобелевскую премию давать, но никогда в жизни я никому, в том числе и себе, не позволю назвать этого человека плохим. Я поняла, что ошибалась на его счёт с самого начала, а узнав парня поближе, сделала совершенно другие выводы. Человек, который так переживает за судьбу своего лучшего друга, который заступился за меня на злосчастной вечеринке, навсегда разорвав все связи с одним из приятелей, показал, что первое впечатление может быть обманчивым.
Когда я в очередной раз сделала круг, мой взгляд остановился на Дане. Парень сидел, как в воду опущенный: не разговаривал, просто опустил задумчивый взгляд в пол и молчал. Никто из нас не стал его дёргать, потому что прекрасно понимали – ему и так сполна доставалось в последнее время, а тут ещё и арест друга…
– Как нам вообще узнать, что с ним сейчас? – Стас не выдержал напряжения и пошёл ставить чайник. – Телефон-то Дэна у нас, как и рюкзак.
– Папа сказал, что его отпустили под домашний арест до окончания следствия, – понуро сказала Ксюша. – Ему действительно грозит срок, особенно, если они вспомнят случай с угоном.
Я даже остановилась, подумала, что ослышалась.
– С угоном? – осторожно уточнила я.
– Я тебе потом расскажу, – тихо произнёс Даня. Это были его первые слова за весь день после ареста Дениса. – Нам нужно что-то придумать, – парень протёр уставшие глаза. – Нельзя допустить, чтобы Дэна посадили – посадили за то, чего он не делал.
Я смотрела на Даньку и понимала, что он настроен очень решительно. Никто из нас не готов был потерять друга, особенно он. Я знала, что Даня просто так этого не оставит.
– Но, что мы можем сделать? – спросил Стас, наливая кипяток в кружки. – По камерам ничего не понятно – какой-то пацан в худи с капюшоном на голове выбил окно в кабинете, а потом разгромил его. Вот и все доказательства.
– Это да, – подтвердил Ромка, – но худи тоже принадлежит Дэну. Его нашли на заднем дворе школы, где нет камер. «GUCCI» – не каждый второй у нас ходит в брендовых заграничных вещах. А такую, я лично, видел только у Дэна.
– Не нагнетай, Ром, – простонала Ксюша. – И так тошно.
– Я просто говорю по факту, – развёл парень руками. – Несмотря на то, что все улики указывают на Дэна, я ни за что не поверю, что поджог устроил именно он.
– Кто-то его серьёзно подставил, – я села на диван рядом с Даней, – и нам нужно узнать, кто.
– Это Линовский, – тихо произнёс Даня.
В гараже воцарилось молчание. Все, в том числе и я, уставились на друга. Такое прямое обвинение звучит слишком серьёзно, тем более, если на то нет прямых доказательств. Линовский хоть и оказался гадом, но даже на него просто так нельзя сваливать случившееся.
– Дань, это…
– Я знаю, – перебил меня друг, а потом посмотрел в глаза. – Сама подумай, ну кто ещё может так сильно насолить Дэну? Линовский та ещё сволочь по натуре, а после того, что произошло у него на вечеринке, не удивлюсь, если именно он приложил к этому руку.
Я задумалась над словами друга. Да, у Юры были причины отомстить Денису за разрыв дружбы и, по сути, за публичное унижение в виде драки в его же собственном доме. Но драка произошла из-за меня. Тогда почему Линовский не отомстил мне?
– Ты уверен в этом? – спросила Ксюша, после чего отпила большой глоток чая, который приготовил Стас.
– Конечно же, я не уверен, но Линовский – единственный человек, на которого я подумал бы в первую очередь.
– Хорошо, даже, если и так, – Стас поправил на носу очки, – как нам проверить это? Если Дэна действительно подставил Линовский, то где доказательства?
– Нам нужно узнать, каким образом часы Дениса оказались в школе, и о толстовке забывать не стоит, – я взглянула на настенные часы – почти семь вечера. – Нельзя допустить, чтобы его посадили.
После того, как я произнесла эти слова, я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. Странное чувство, которые испытываешь в момент сильного страха. Но лично мне нечего было бояться, а вот Денису…я переживала за него.
Странно. Мы хоть и наладили отношения, не ругались и не спорили, но всё равно какая-то недосказанность между нами всё же осталась. Если бы эта ситуация случилась раньше, то, возможно, я бы помогала этому человеку исключительно ради Дани, ведь ему он приходится лучшим другом, а Даня много значит для меня. Но сейчас всё изменилось. Да, Гранин обладал безграничным талантом выбешивать меня, доводить своими фразами и выходками, но я поняла, что действительно переживаю за него. Всё-таки наше общение не прошло даром – оно оставило определённый след в моей душе.
Никогда не думала, что этот мальчишка вообще сможет вызвать у меня что-то кроме раздражения, но оказалось… А что оказалось? Нет. Я же не… Нет! Этого не может быть. Придёт же в голову?!
– Как нам разболтать Линовского? – спросил Ромка. – Не думаю, что он станет с нами вести хоть какой-то диалог.
– Может, у нас это и не выйдет, но я знаю, у кого это может получиться, – Ксюша хитро посмотрела на меня.
– Что? Я? Ты с ума сошла? – возмутилась я.
От одной мысли об этом человеке в моей голове всплывала неприятная картинка с вечеринки, когда он, будучи не совсем в адекватном состоянии, начал распускать руки.
– Да, Лина, именно ты, – подруга уставилась на меня. – Линовский по тебе сохнет, это же очевидно!
– После того, что случилось на вечеринке, не думаю.
– Ой, ты как будто вчера родилась! – махнула Ксюша рукой. – Когда на чью-то даму сердца положил глаз соперник – желание парня становится только сильнее. Я ведь права, мальчики?
Даня, Стас и Ромка удивлённо переглянулись между собой. Признаться, мне показалось это забавным, я даже позволила себе осторожно улыбнуться.
– Нет, это очень плохая идея, – Данька вскочил с места, развернулся и посмотрел мне в глаза. – Я не отпущу тебя к этому гаду, даже если от этого зависит свобода Дэна. Я готов пойти на многое, чтобы помочь ему, но не ценой твоей безопасности.
– Но, Дань…
– Нет! – резко оборвал он. – Закрыли тему.
Я понимала, что он беспокоился, и мне стало даже приятно от этого. Но речь шла о Денисе, и я больше не могла оставаться в стороне.
– Хорошо.
Я не стала спорить с ним, знала ведь, что всё равно поступлю по-своему. В моей голове уже выстраивался план – ход действий, о котором я предпочла умолчать. Ксюша подала мне прекрасную идею – всё-таки мне придётся встретиться с Юрой, поговорить с ним, вернее, выведать, что он знает о случившимся. Возможно, парень действительно совершенно не при чём, но всё указывало именно на его причастность.
Я посмотрела на Даню, который, переговариваясь со Стасом, встал ко мне спиной, и мысленно попросила у него прощение за то, что собираюсь сделать. Он будет зол, когда правда вскроется, но сейчас судьба Дениса дороже. Данька поймёт меня, отругает, но поймёт. Осталось только дождаться завтрашнего дня, а там всё решиться.
На следующий день сразу после завтрака тётя и дядя уехали по делам в город. Их отсутствие стало для меня настоящей удачей, потому что я боялась, что они не позволят мне прогулять дистанционные занятия, которые ввели для нашей школы на ближайшую неделю, пока идёт следствие и ремонт кабинета. Ведь на этот день у меня были грандиозные планы по спасению Дениса. Всё-таки мне придётся на день лишить себя статуса «прилежной девочки» и злостно прогулять учёбу.
Как только машина моих опекунов выехала за пределы территории дома, я метнулась в свою комнату и стала собираться. В свой рюкзак я положила всё самое необходимое, в том числе и мобильник Дениса, который вчера мне незаметно удалось стащить, пока мы сидели в гараже. Следом за телефоном в рюкзак отправились несколько моих тетрадей, одна из которых содержала кое-что интересное.
Это был очень специфический план, но с чего-то нужно было начать. Свобода друга висела на волоске, да и в принципе его жизнь грозилась полностью измениться и, как не печально, далеко не в лучшую сторону.
Для того чтобы меня не заприметили, мне пришлось одеться «по-простецки»: джинсы, кроссовки и худи с капюшоном, за которым можно было спрятать лицо. Всё это было частью плана, пускай и далеко неидеального.
Я вышла из дома и уверенным шагом направилась в нужную мне сторону. Я не спала полночи, обдумывая каждый свой шаг. Самой главной моей целью была встреча с Денисом. Я хотела узнать хоть какую-то информацию, которая могла бы мне хоть немного помочь. Я прекрасно понимала, что иду на огромный риск, решившись лишний раз поболтать с «подозреваемым», но иного выхода я не знала.
Я ни разу не была в доме Граниных, и, честно говоря, вообще понятия не имела, где он находится. Мне помогла Лиля Соловьёва – я прямо объяснила ей, что хочу поговорить с другом. Она, конечно, пыталась отговорить меня от этой затеи, потому что боялась, что меня могут привлечь к следствию, но я была непреклонна. Девушка, несмотря на, как ей показалось, не самую удачную затею, всё же дала мне адрес Дениса и клятвенно обещала молчать. Она оказалась первой, кого я не побоялась посвятить в свой план, но я безумно переживала, что рано или поздно затея раскроется, и вся правда ляжет перед Даней. Вся надежда оставалась только на меня саму, ведь, если у меня есть хоть малейший шанс доказать невиновность Дениса, то я пойду на что угодно.
Дом Граниных трудно было не заметить: шикарная современная постройка с большим участком и богатым убранством. Я не сильно удивилась бы, узнав, что внутри «кричала» дорогая отделка, а полы устилал дорогой мрамор. Эта семья была и остаётся самой богатой в нашем городе, но деньги и статус в обществе, как мне казалось, не прибавляли счастья этой чете. Данные обстоятельства это наглядно демонстрировали.
Когда я подошла к забору, в моей голове возникла мысль о том, что меня вообще могут не пустить на территорию дома. Не уверена, что родители Дениса вообще меня узнают. Они видели меня красивой девочкой в дурацком розовом платье, которое подобрала мне тётя, а сейчас я – среднестатистический подросток, одетый в то, что первое попалось под руку.
На калитке оказался домофон. Я, собравшись с духом, нажала на кнопку и стала ждать ответа. Никто долго не подходил, и я уже вообще решила, что опоздала. Если родителей Дениса не могло быть дома по различным причинам, то сам парень, которого временно посадили под домашний арест, пока идёт следствие, наверняка, ответил бы на вызов.
И всё же мне повезло.
– Кто там?
Это был…детский голос. Я так и не поняла, мальчик это или девочка, но услышанное на время выбило меня из колеи.
– Э-э-э, здравствуйте! – неуверенно начала я. – Я – одноклассница Дениса. Наша классная руководительница просила передать ему домашнее задание.
Ответа не последовало, но калитка открылась. Я облегчённо выдохнула – самое сложное позади, осталось только увидеться с Денисом и узнать у него все подробности. Я смотрела на входную дверь, как хищник на преследуемую добычу, и за всё это время даже не взглянула на саму территорию дома. Что-то мне подсказывало, что я ещё не раз окажусь здесь, так что время на это ещё будет.
Как только я ступила на первую ступеньку, дверь медленно отворилась, и меня на пороге встретили мальчик и девочка лет семи-восьми. Они были так похожи между собой, что у меня не оставалось никаких сомнений – они близнецы. Наверное, это были брат и сестра Дениса, о которых его родители говори на первой встречи. Как они там их назвали? Спиногрызы, кажется.
Эти двое уставились на меня, как на музейный экспонат – смотрели с интересом и нескрываемым любопытством, как и я на них.
– Привет! – я улыбнулась этим двоим. – А Денис дома?
Они странно переглянулись между собой.
– А зачем тебе наш брат? – спросил парнишка.
– Мне…нужно передать ему задание, – я бросила свой взгляд на свой рюкзак за спиной.
– Дети, кто там? – раздалось где-то из глубины дома.
Я выпрямилась, а дети обернулись. С лестницы из полумрака спускалась Оксана Гранина. Признаться, выглядела она не очень хорошо: лицо бледное, тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо, помятая домашняя одежда… Сильно же её эта ситуация истязала.
– Оксана Владиславовна? – подала я голос, что не вызывать у женщины лишних вопросов. – Вы помните меня? Я – Аделина Озерцова, дочь Ольги и Вячеслава Озерцовых.
Женщина подошла к входной двери и приветливо улыбнулась мне.
– Аделина, здравствуй! – она отошла в сторону. – Проходи, дорогая.
Оксана Гранина пропустила меня вперёд.
На первый взгляд, дом Граниных мог вызвать восторг – всё дорого, богато, но какой-то жизни я не почувствовала, хоть здесь и обитало пять человек.
– А у вас уютно, – слукавила я.
– Спасибо.
Я закусила губу и посмотрела в сторону лестница.
– Скажите, а могу я поговорить с Денисом? – я сняла с плеч рюкзак. – Учительница просила передать ему домашнее задание.
Оксана Владиславовна вслед за мной подняла глаза на лестницу и тяжело вздохнула.
– Боюсь, что это невозможно, – она обняла себя руками, будто резко замёрзла. – Супруг запретил кому-либо подходить к сыну без его ведома.
Вот это порядки! Теперь я понимаю, почему у друга с отцом такие сложные отношения, да и с женой, видимо, не лучше.
– Он запрещает подходить к сыну…даже вам? – осторожно спросила я.
Я с улыбкой помотала головой.
– Нет. Я могу.
Я даже не сразу заметила, что близнецы наблюдают за нами. Они хоть и были детьми, но в их глазах я увидела какую-то осознанность всего происходящего.
Мой план рушился чуть ли не со стремительной скоростью! Мне нужно было увидеть Дениса, чтобы разобраться во всём, а тут… Аж зла не хватает!
– Может, тогда вы передадите ему задание? – я достала из рюкзака тетради и протянула женщине.
Она посмотрела на них, а потом обратилась к детям.
– Тёма, Алиса, отнесите это, пожалуйста, своему брату.
Близнецы, как по щелчку пальцев, забрали у меня тетради и понесли наверх. Не знаю, сработает ли это, догадается ли парень, что на одной из страниц находится кое-что важное, но, если мне не удастся поговорить с другом лично, то пускай мне помогут его брат и сестра.
– Может, хочешь чай? – осторожно спросила хозяйка дома. – Мне подруга из заграницы привезла. Очень долго нахваливала.
– Ой, ну что вы? Мне как-то неудобно…
Оксана Гранина мило улыбнулась и, приобняв меня, повела на кухню. Чаепитие совершенно не входило в мои планы, но мне показалось, что женщине очень не хватало общение. Ей нужно было с кем-то поговорить о том, что произошло накануне, а я, скажем, как подруга её сына, могла бы разделить с ней её печаль.
Она быстро организовала чай: сам напиток и различные вкусности к нему. Аромат, который доносился из кружки, просто пленил меня – такой яркий и насыщенный…сказка! Я отпила глоток и не смогла скрыть наслаждения.
– Нравится? – спросила женщина.
– Очень вкусно.
– Этот чай помогает восстановить нервную систему, – она отпила большой глоток. – Сейчас это как раз не помешает.
– Вы…как вы себя чувствуете? – тихо спросила я, мысленно настраиваясь на разговор.
– Не очень хорошо, – она опустила глаза в стол. – Всё это так ужасно. Никогда не думала, что мой сын способен на такое.
Значит, и она не верит.
– Вы правда считаете, что школу поджёг именно Денис? Если его часы нашли в сгоревшем кабинете, это ещё ничего не значит.
– Ой, Лина, я бы и хотела поверить сыну, но всё говорит не в его пользу, – голос женщины дрогнул, но она держала себя в руках. – Его отец тоже сильно раздавлен этой историей, тем более, нечто похожее уже происходило в нашей жизни.
Я задумалась.
– Вы говорите об угоне?
Оксана Гранина подняла на меня изумлённые глаза. Она точно не ожидала того, что я наслышана об этом случае.
– Откуда ты…
– На самом деле, я ничего не знаю. Мне просто сказали, что когда-то Денис был замешан в деле об угоне автомобиля.
– Вместе с Юрой Линовским. Они угнали автомобиль у одноклассника Юры. Парень не стал писать заявление, вернее, мы заплатили ему, чтобы он этого не делал, а так…не знаю, чем бы это всё закончилось.
Вот этого я никак не ожидала. И опять Линовский. Что-то слишком часто этот человек мелькает на горизонте, когда у Дениса возникают проблемы.
– Тогда я ему поверила, но теперь…
– Теперь вы не верите?
Я внимательно следила за её реакцией – хотела хоть что-то открыть для себя, понять, чем Оксана Гранина может мне помочь, но, кажется, даже она настроена против Дениса – против собственного сына!