Леонид Зайцев
Время последних песен
Глава вторая
Странно. Такого никогда не случалось. Мне не ответили. Не просто не ответили, что можно было бы списать на затаённую обиду и неприязнь. Мой вызов канул в пустоту. Словно абонент более не существовал в этом мире.
Я перенёс своё внимание на одинокий остров в Атлантическом океане, накрыл его покрывалом поиска и повторил вызов.
Тишина.
– Ты куда? – Забеспокоилась Таня, заметив, как я растворяюсь в воздухе.
– По делу, – отрезал я.
– Я с тобой!
– Нет.
Мне пришлось заблокировать её возможности. В своём дворце моя сила была непререкаема. Так же как в её Замке она могла бы спеленать меня подобно младенцу. Но мы, к счастью, оказались на моей территории. И если там, куда я направляюсь, есть неведомая опасность, то моей беременной девочке в таком месте делать нечего.
О как! Я заговорил о ней, как о своей! Надо будет посетить старину Фрейда.
Как же я удивился, узнав, что он не умер. Демиург каким-то особым только ему доступным чувством ощущает мимолётную грань между жизнью и смертью, и выдёргивает нужных ему людей в самый последний момент.
Но сначала требовалось разобраться с тем, кто должен построить дом мечты для беременной женщины. А с ним явно что-то случилось. В этом сомнений не было. Ведь даже если бы он спал или даже валялся в пьяной коме, я бы его ощущал его присутствие, воспользовавшись узконаправленным запросом. Сейчас же всё выглядело так, будто он внезапно исчез с планеты, или, как минимум, из текущего времени. И мне пришлось отправиться к бывшему любовнику Татьяны незваным гостем.
Архитектор дабы подчеркнуть свою связь с классикой облюбовал для места жительства один из многочисленных греческих островов с всякими там порушенными колонами и скульптурами древних богов, и перенёс его через полмира в Атлантику. Чем его не устроило почти всегда спокойное Эгейское море, одному Зевсу известно. Мне пришлось заставить ороговеть подошвы своих ног, дабы не порезать ступни, ступая по многочисленным черепкам древней керамики. Земля когда-то поглотила её, а затем через тысячи лет вновь извергла на поверхность. И теперь я шёл как по чрезвычайно крупнозернистой наждачной бумаге.
Да простят меня боги, но здесь что-то было не так.
Кок-то пару сотен лет назад я, ещё не сошедшийся с его бывшей подругой, навещал Архитектора по какому-то пустяковому вопросу, связанному с модернизацией моего жилища. Тогда здесь всё благоухало жизнью. Казалось, даже мраморные статуи доисторических богинь тянули руки к тебе готовые сейчас отдаться страсти. Великий художник одним своим присутствием оживлял холодный камень!
И чего они с Татьяной не поделили? Хотя мне ли жаловаться.
А теперь всё казалось мертво. Серо и бесцветно. Будто некто залил мольберт творца мутным серым клейстером.
Наш мир устроен так, что со смертью владельца умирает и та часть мироздания, которая служила ему домом.
Остров умирал.
Архитектора я нашёл за холмами. Его тело было растерзано, разорвано самым жестоким образом. Вокруг всё пространство и песок, и древние камни обильно покрывала ещё не успевшая высохнуть кровь. Расправа случилась буквально минуты назад. Вероятно, прямо в тот самый момент, когда мы обсуждали необходимость постройки уютного семейного гнёздышка. Тане действительно не стоило видеть это. Бедняга даже не успел применить боевую трансформацию, что лишь добавляло ржавых монет в копилку моего разума.
Нападение произошло внезапно. Убийца подошёл вплотную. Значит, Архитектор его не боялся.
Чёрт! Да мы никогда друг друга не боялись! Разве что Демиурга. Но ему-то, зачем это делать? Он нас всех привёл сюда – на край времени! Привёл тех, чьи жизни и так уже готовы были оборваться. Это не может быть он. Но тогда чьих рук это убийство? Одного из нас. А зачем? Должна же быть причина.
Какой-то гадкий голосок теребил мой мозг, требуя, чтобы я занялся выяснением этого дела. Чёрт подери! В прошлой жизни я всего лишь лётчик-космонавт, а не следователь. Почему я-то должен этим заниматься?
– Потому что у тебя единственного на планете беременная женщина, – очень чётко прозвучал голос Демиурга.
Я оглянулся. Потом я сразу оглянулся вновь. Никого.
Безумная злость девятым валом накатила на меня.
– Ты же точно знаешь, кто это сделал! – Прорычал я. – Скажи имя, и я уничтожу преступника!
Мне показалось, или он глубоко вздохнул.
– Если бы так просто.… Это ваши разборки. Только ваши.
– Но ты же знаешь. И не станешь вмешиваться?
– Нет, – отрезал он.
Он знал. Но роль Демиурга во всём происходящем мне ещё не была до конца ясна. Бессмертие, магические способности. Всё должно было иметь свою цель. И эта цель стоила жизни кого-то. И кому-то очень необходимо не дать нам достигнуть этой цели.
Нам? Я сказал нам? Мне и кому?
О, боже! Она же там одна!
Меня просто отвлекли. Разумная тактика. Могли убить кого угодно. Просто Архитектор нам понадобился, и я полетел его проведать. Если бы убили монаха, мы узнали бы об этом только через пару дней. И не факт, что я подписался бы на его похороны. Теперь же мне не стоило мешкать. Ведь Таня находится не на своей территории, где её силы были бы почти безграничны. Мой Дом не сможет ей помочь.
И я-таки успел вовремя.
Моя несчастная змейка забилась в самый дальний угол под корень старого дуба. Огромная обезьяна не жалея ногтей рыла яму, чтобы подобраться к шипящей кобре.
Такое мгновенное преобразование второй раз за день мне потом ещё аукнется ломотой в суставах. Но выбора не было.
Огромный разъярённый лев упал на обезьяну, материализовавшись из воздуха прямо над её бугрящейся мышцами спиной.
Я не стал задумываться о формах. Времени тоже не было. Поэтому лев получился без гривы, но зато с шестью лапами. И саблезубый. Видимо так я хотел передать поцелуй моему неведомому сопернику.
Что интересно. Драться не пришлось.
Свирепая обезьяна, едва заметив моего зверя, растворилась в воздухе. Но остался след. Очередная приманка? Нет, это мы уже проходили. И ясно одно: кому-то очень не нравится беременность Татьяны. Почему? Это второй вопрос. А первый: как он или она узнал?
И всё же сначала Таня.
Кобры уже не было. Она покинула своё убежище. И теперь маленькая беззащитная женщина с рыданиями бросилась мне на шею, всё ещё остававшеюся, надо сказать, частью тела шестиногого безгривого саблезубого льва. Я поспешил трансформироваться в своё человеческое тело. А то как-то неловко обнимать любимую огромными когтистыми лапами, да к тому же в избыточном их количестве.
По-моему, Таня даже не заметила, кто, вернее, в каком облике пришёл ей на помощь. Главное, что зловещая обезьяна-убийца исчезла.
Прижимая её к себе, я в полной мере ощутил, какой ужас она испытала при нападении. Ведь никогда прежде здесь подобного не случалось. Даже её драка с Архитектором по сравнению с этим выглядела лёгкой размолвкой расстающихся любовников. Ведь тогда никто из них убивать не собирался. Да и неожиданностью битва не стала, раз оба успели принять одинаковый боевой образ. Не то, что теперь.
До сих пор наш мир казался мне воплощением рая. Пусть мы не были богами. Мы ощущали себя детьми богов! Более того. Нам даже не возбранялось откусывать от яблока соблазна. Мы могли грызть эти яблоки килограммами!
Да, нам объяснили, что это пир перед Концом света. Тот же Демиург и объяснил. Однако прожив на краю существования тысячу лет, мысль о неизбежной гибели всего сущего становится эфемерной, как мысль ребёнка о неминуемой смерти в старости.
Только лишь тогда, когда эта самая смерть подходит вплотную и дышит тебе в лицо, скаля огромные клыки, ты понимаешь, что и твой рай не бесконечен, как не стал он вечным когда-то для Адама и Евы. Но их изгнали, и умерли они своей смертью от старости. А тебя готовы убить прямо здесь. Не изгоняя, наказывая за грех, а просто убить только за то, что в тебе зародилась новая жизнь. Из зависти? Из страха?
Пусть я и не следователь, а космонавт в прошлом, но это я выясню. Потому что это мой ребёнок и моя женщина!
– Ты не пострадала? – Стараясь не выдавать собственного беспокойства, чтобы ещё больше не пугать её, спросил я.
– Вроде нет, – всхлипнула она, успокаиваясь на моём плече.
– А ребёнок? – Не мог не узнать я.
Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.
– Знаешь, – хлюпнув носом, произнесла она, – в прошлой жизни клиенты меня, бывало, били, пороли ремнями, а иногда наоборот – просили, чтобы я издевалась над ними. Люди все разные, как и их психика. Но я относилась к этому спокойно – такая работа. Как у пожарного.
– Это как? – Не понял я.
– Ты можешь одолеть огонь, но и он может поджарить тебя, – грустно улыбнулась она. – Но даже обожжённые они после выздоровления возвращаются на службу, чтобы вновь тушить и обжигаться.
– Это же мазохизм какой-то! – Воскликнул я.
– Мазохизм, садизм – это всё мелочи, это я проходила и привыкла, – вздохнула она. – Но вот сегодня я реально испугалась! Понимаешь?
По-моему я понял, что она хочет мне объяснить.
– Да, – словно прочитав мои мысли, подтвердила она. – Тот человек, обратившийся обезьяной, не хотел меня изнасиловать или избить. Он пришёл конкретно убивать.
– Если ты думаешь, – вновь погрузившись в собственные мысли, сказал я, – то уверяю тебя – это точно не он.
– О ком ты? – Удивилась она.
– Это не Демиург.
– Разумеется, не он, – Таня немного отстранилась от меня. – Глупость какая. Он нас мог просто не вытаскивать. Я бы умерла в больнице через день-два. А ты бы так и сгорел в своём истребителе.
До сих пор я так и не решился ей рассказать, что тот, сгоревший в космическом бою был не совсем я. Вернее, я, но из другой реальности. И он-таки умер. Меня же просто взяли на замену, как шестерёнку со склада для сломавшегося станка.
И снова не решился.
– Именно так, – пришлось подтвердить мне.
– А чужих в нашем мире не бывает.., – продолжала размышлять умная девочка.
– И никто из людей «своим ходом» добраться до нас, прожив миллионы лет после Исхода не мог, – поддержал я ход её мысли.
Глаза у моей женщины расширились, став почти круглыми.
– И это значит.., – почти прошептала она.
Не хотел её пугать и так напуганную, но пришлось кивнуть.
– Это кто-то из нас.
От ужаса она даже дрожать перестала.
Нас было так немного тех, кого Демиург перенёс на край времён. За тысячи лет мы все перезнакомились, передружились, переругались и вновь передружились. А некоторые ещё со всеми и переспали и посожительствовали веками.
Может всё-таки какой-то старый любовник внезапно воспылал прежней страстью? Но тогда убивать следовало меня. А он сбежал при моём появлении.
Так вот оно что! В своём Замке я Царь и Бог! Здесь меня практически никому не одолеть. Если только наш Демиург не налил в нашу общую бочку мёда какую-нибудь гадость в качестве ложки дёгтя. Какое-то чудовище.
Опять мимо. Оно же от меня сбежало.
Стоп!
Но моя Лань! Я же фактически запер её в своём доме, отправляясь на поиск Архитектора. Запер там, где у неё и сил почти быть не могло. Как она вообще умудрилась сопротивляться? Я же отнял у неё все силы, дабы она не последовала за мной на остров погибшего Строителя.
А как ты смогла стать Коброй?
Мне казалось, что я об этом только подумал.
– А как ты стал шестилапым лысым львом?
Вот про лысого могла бы и не напоминать. Но женщины они такие. Обидится и припомнит тебе всё, вплоть до разбросанных носков и плохой памяти на ваши ключевые с её точки зрения даты. Типа первого знакомства и решительного поцелуя взасос.
– Я испугался за тебя! – Пожал я плечами. – Не оставалось времени на боевую трансформацию.
Она посмотрела на меня таким взглядом, после которого мужчина понимает, что он полный идиот и так и не въехал в тему.
– А я испугалась за ребёнка!
Мой мозг всё никак не мог перестроиться и продолжал рассуждать прежними правилами и понятиями, если кому-то так легче.
Она смогла преобразиться, находясь на моей территории даже после того, как я лишил её (как бы это правильно сказать) всех прав доступа к магии!
– А почему Кобра? – Даже мне самому показалось, что как-то нелепо поинтересовался я. – От чего не дракон?
– Думать некогда было. Последнее преобразование само возникло.
– Как? – Рассвирепел я, добитый непониманием происходящего.
– Да вот так!
И передо мной замаячила голова огромной ядовитой змеи.
Этого не могло быть, ибо не могло быть никогда. Она не могла трансформироваться в моём доме против моего запрета.
Вот если бы этот дом принадлежал кому-то ещё.… Но Замок был построен для меня. И только я проживал в нём с самого первого дня.
И тут я обратил внимание на тело Кобры. Оно как-то раздалось, словно змея только что пообедала каким-то приличного размера зверьком. Хотя не похоже было, что она сыта.
Бремена!
Каким же я был дураком! Моя Кобра носит моего ребёнка! Обезьяна, кем бы она ни была, сильно просчиталась. Либо просто не знала. А может и то и другое.
Ребёнок в животе Татьяны был моим! Теперь в этом не возникало сомнений. Ибо мой Дом, наплевав на мой запрет, позволил его матери трансформироваться, чтобы защитить себя и будущего хозяина.
Глава третья
Всё однажды кончается. И этот полный событий день на краю времени тоже закономерно подошёл к концу. Я мог бы его продлить конкретно для нас, но именно сегодня сильно желалось естественности так давно забытой нами в этом мире.
Мы с Таней сидели на пригорке с видом на изгиб реки и лежащие за ней заливные луга. Опасаться было нечего. На моей территории, как я уже говорил, никто бы не смог одолеть меня обратись он хоть кем угодно. Кроме самого Демиурга. Но его участие в этом преступлении мы аргументированно отвергли.
Солнце, как ему и положено без всякого вмешательства снижалось к горизонту на западе. Запели вечерние песни птицы и неистово стрекотали в траве цикады. Лишь только одну поправку я всё же внёс в окружающую нас идиллию, разогнав всю жужжащую и кровососущую мелюзгу в округе. Не хотелось ежесекундно разрывать наши объятья, чтобы отмахиваться от назойливой мошкары.
– Странно, – произнесла моя девочка, прижимаясь к моему плечу, – почему меня никогда раньше не интересовало, как называется эта река? А теперь вдруг стало любопытно.
– Мы раньше так не сидели. Ты и увидела ее, наверное, сегодня впервые.
Это было так. Раньше мы встречались на рассвете, играли, редко вместе завтракали у меня в Замке или обедали у неё. А потом расходились по своим угодьям. За последние тысячи лет это случился первый раз, когда я в обнимку с кем-то провожал Солнце к закату и встречал наступающую ночь.
– Да, наверное, – подтвердила она.
– Точно, – кивнул я.
– И всё же, как она называется?
За миллиарды лет Земля и её ландшафт претерпел многие изменения. Одни горы исчезали, другие появлялись. Реки высыхали, а потом на их месте колыхались моря. Пустыни становились оазисами, а оазисы скрывал песок. Что там говорить, движение континентов то сближало их, то отдаляло. Некоторые и вовсе исчезали, но появлялись из глубин океана новые. Полюса периодически менялись местами, да и сама земная ось меняла наклон.
В общем, координатная сетка так часто менялась, что и Демиург бы не рискнул предположить, что раньше было на этом месте: пустыня Сахара или Антарктида. И только я знал наверняка, так как был хозяином этого места. Я не просил Архитектора вновь отстроить город, но попросил сохранить мне реку.
– Это Москва-река, – ответил я своей лани и чмокнул её в макушку.
– Только что придумал? – Поинтересовалась она.
– Нет, давно.
Она потёрлась щекой о моё плечо.
– У тебя с ней связаны какие-то воспоминания?
Немного помедлив, я ответил.
– Я родился на её берегах.
– Прямо у воды? – Удивилась она.
Я рассмеялся.
– Нет, конечно. Когда-то очень давно на этом месте.… Нет, не на этом самом. И река была не эта. Совсем запутался.
– Там стоял огромный город, – подсказала Татьяна.
– Точно, – подтвердил я, – очень огромный! А ты откуда знаешь?
Она проигнорировала мой вопрос. Вместо этого вдруг крепко обняла за шею и зашептала в самое ухо, будто кто-то нас тут мог услышать:
– Я не хочу рожать около реки. Я хочу, чтобы наш сын появился в нашем доме!
– Сын? Откуда такая уверенность?
Действительно. При таком сроке даже УЗИ ничего не покажет.
– Но мы же не совсем простые люди, – шепнула она. – Даже не совсем уже люди.
Невозможно было не согласиться с ней. Обычные люди не умели превращаться в змей и драконов. Разве что китайцы. Но, как не странно, ни одного китайца Демиург в нашу общину не включил. Тот ещё ксенофоб, видимо.
– Я знаю, что это сын, – объявила она. – Сама не знаю, как я это знаю. Но это точно.
Не думал, что у меня хоть когда-то появятся дети. Но сын – это же хорошо? Хотя, судя по всему, он принесёт с собой много проблем. Учитывая, что его хотят убить уже сейчас, ещё в утробе матери.
Вот только нашего общего дома, где Таня собиралась рожать у нас теперь не будет. Без погибшего Архитектора его просто некому построить. Мне не хотелось портить приятные минуты, и я не стал напоминать ей об этом.
Но она вспомнила сама.
– Генерал нам поможет! – Уверенно заявила она.
– Генерал?
Нет, я тоже обдумывал альтернативные варианты. К примеру, выменять свой Замок на келью Монаха, или на школу Учительницы. Там, если оборвать колючую проволоку и сломать вышки с пулемётами, вполне можно жить. Но – Генерал!
– Ты собираешься рожать в окопе? – Как можно мягче поинтересовался я.
– Почему сразу в окопе? – Удивилась она. – Сразу видно, что ты плохо знаешь своих соседей.
Я едва не ляпнул справедливую, но глупость про то, что уж она-то хорошо знает всех мужчин на Краю времени. Да и соседом Генерала можно было считать только относительно. Во время моей прошлой жизни лететь до него на самолёте было бы не меньше пяти часов.
Всё-таки я попытался себе представить, чем нам сможет помочь Генерал. Но Таня и в этот раз предвосхитила мои мысли.
– Он не только окопы роет! – От чего-то радостно сообщила она. – Ещё блиндажи и бетонные заглублённые командные пункты. Бомбоубежища со всеми удобствами. Немного лоску навести, и чем не наш дом?
– Под землёй? – Лишь бы что-то сказать произнёс я.
Она отстранилась от меня и посмотрела, как на глупого ребёнка.
– Раз он может сделать это под землёй, что ему стоит повторить то же на поверхности? ДОТы с ДЗОТами он же не под поверхностью сооружает!
А действительно, подумал я, Генерал, строя свои укрепрайоны никогда не обращался к помощи Архитектора. Последнего он и вовсе считал шпионом неких врагов. С головой у старика было плохо. Может и нас к врагам причислить, если попытаемся к нему пробраться. А чисто по-дружески он никого кроме Прокурора не принимает. Одного поля ягоды. Им бы в компанию ещё Учительницу с её тюремными замашками. Но нет. Оба женоненавистники. Один считает, что в армии должны служить только мужчины, а второй – что все бабы.… Как-то так.
При этом оба хорошо знают Таню, и от общения с ней не отказывались сотни веков.
– Нет, – твёрдо сказал я. – Лучше я сам землянку выкопаю, чем отпущу тебя ТЕПЕРЬ!
– Знаешь же, что не получится, – пожала она плечами, – теперь.
И это было правдой. Без погибшего Архитектора не получится. Так уж тут всё устроено. Сапоги тачает сапожник, пироги печёт пирожник.
Стоп! А не затем ли убили Архитектора, чтобы мы начали метаться по Таниным бывшим? И пришли прямо к тому, кто это сделал. А на своей для него территории его не победить. Может этой напавшей на Татьяну обезьяной и был Генерал? Хотя мне всегда и казалось, что этот дедушка практически безобиден. Он живёт в своих фантазиях про кровопролитные битвы и даже, как я ранее считал, не понимает, где оказался.
И ещё один первейший вопрос меня тревожил. Просто как-то не находилось нужного момента его задать. Однако сейчас, сидя в обнимку на холме, глядя на уже почти скрывшееся за горизонтом Солнце, я решился.
– Зайка моя, – притянув её поближе к себе, спросил я, – а кто ещё знает о твоей беременности?
– Не-а, – как-то совсем по-детски ответила она.
Вот и поверь, что этой девушке как минимум около сотни миллионов лет.
– Да ладно, – в тон ей произнёс я. – Вы, девочки, такими секретиками обязательно делитесь. Если не с подружками, так с врачами. А обычно и с теми и с другими. С кем-то же ты поделилась новостью.
Никогда до этого не беременевшая Татьяна при всём своём огромном сексуальном опыте ничего не понимала в собственной физиологии. Я был уверен, что при первых же «неполадках» она к кому-то обратилась.
Немного подумав, она вдруг отпустила меня и, взмахнув руками как крыльями весело сообщила:
– Вспомнила! Ну конечно!
– Кому? – Стараясь оставаться спокойным, спросил я.
Она подперла подбородок рукой, и мечтательно закатив глаза начала рассказывать.
– Как только у меня это самое, ну ты понимаешь, не случилось, я не сразу забеспокоилась. Мало ли чего. Ведь болезний здесь у нас нет – бояться нечего. Но когда через месяц опять ничего, – она хихикнула, – я пошла к Знахарке.
«Пошла» в этом мире мало что значит. В обычном понимании от дома Татьяны это пара тысяч километров на север. И Знахарка не самая плохая персоналия в нашей общине. В своём прошлом она врач-психотерапевт. Очень хорошо вписалась в мир последних песен. Лечить болезни тела тут необходимости не было. Так как не было болезней. А вот недугами душевными страдал едва ли не каждый. Я и сам к ней поначалу пару раз обращался, пока осваивался с местной действительностью.
– И? – Попросил я Таню продолжать.
– Ну, она мне и сказала.
– Прям вот так и сказала? – Настаивал я.
– Тьфу на тебя, – притворно обиделась моя лань. – Не просто так. Посмотрела, удивилась сильно. Говорила, что это чудо, что так случилось. Ведь тут такого не бывает. Сам Демиург про это говорил.
Демиург много чего говорил, подумал я про себя.
Всё больше мне начинало казаться, что это всё его рук дело. Нет, не зачатие и не нападение. А общий план. Ведь для чего-то нас тут всех собрали! Неужели только ради того, чтобы спеть последнюю песню взрывающемуся Солнцу и погибнуть в его пламени? А собирал он. Значит либо посвящён в план, либо знает тех, кто за всем стоит.
Но всё же, если не он сам, и вряд ли это была доктор Знахарка, то кто убил Архитектора и напал на Таню?
Вот её требовалось спрятать, пока я тут стану разбираться.
Куда?
Среди нашей публики доверять не стоило никому. Просто так случилось, что Демиург собирал людей, про которых нельзя было произнести: «хорошие». И меньше всего доверять кто-либо стал бы ему – Монстру. Наверное, поэтому его кандидатура на роль охранника мне и пришла в голову в первую очередь.
Мы здесь – на Краю времени по старой дурацкой по большому счёту привычке продолжали называть себя людьми. А как ещё нам прикажете именоваться? Мутантами? По сравнению с кем? Мы – потомки земного человечества. Самого того человечества давно уже не существуют. Так что определение «люди» можно сказать, перешло к нам по наследству.
Так вот Монстр не считался человеком даже людьми того времени и той параллели откуда его вытащил наш дорогой Демиург. То есть по природе он был «homo sapiens», но во всём остальном ничего общего с философским понятием «человечность» не имел. Он являлся именно тем, кем и был – монстром. И если о прошлом всех прочих немногочисленных обитателях нашего мирка было хоть что-нибудь известно из их собственных воспоминаний или редких комментариев Демиурга, то о Монстре ходили только слухи. Ибо сам он, как до недавнего времени думал и я, никому ничего о себе не рассказывал.
Как я ошибался!
Говорили, например, что Демиург буквально стащил его с костра, на котором добрые обыватели собирались того заживо сжечь. Добавляли, мол, жил он лешим в глухом лесу и питался мясом пойманных на ближайшем тракте путников, коих ещё и грабил. Или наоборот: сначала грабил, а затем уже ими и закусывал. Рассказывали, что загубленных девичьих душ, которых он прежде бесчестил, а после убивал столько, что даже пламя того костра, коего он избежал не спасло бы его от гиены огненной.
Ну, от гиены огненной убежать нам всем в итоге не получилось. В Конце времени ждало нас всепрощающее пламя взрыва нашего светила. Этот момент в своих жутких сплетнях большинство обывателей Края как-то не учитывало.
Может нам всем стоило на грехи прошлой жизни оглянуться? Может место, где мы оказались и есть так сказать предбанник той самой топки, в которой сгорят наши многоповинные души?
Ведь если посмотреть и подумать,… Кого здесь собрал Демиург? Безгрешных?
С Таней всё понятно. Да она никогда не отрицала. Как впрочем, и не сожалела. Древнейшая женская профессия всегда опекалась дьяволом. (Если он существует).
Генерал. Судя по его кровавым фантазиям и поехавшей «крыше» тела людей, чья смерть на его совести можно выложить в длину экватора. И скорее всего, далеко не все они были солдатами, погибшими в бою.
Учительница. Только не говорите мне, что надзирательница в концентрационном женском лагере – святой человек. Такую работу может выполнять только прирождённый садист. Для таких это самое место – потакать своим прихотям на полностью законных основаниях.
Прокурор. Не знаю, из какого конкретно времени и какой вариации истории его доставили сюда. Однако прекрасно помню роман Агаты Кристи с негретятами. Правда, там был судья. Но судья только выносит приговор на основании решения коллегии присяжных. А прокурор именно обвиняет. Покажите мне прокурора, который ни разу не обвинил невиновного, и я поверю в существование правосудия.
И так далее.
Пожалуй, я один ни при чём.
В том смысле, что меня взяли сюда вместо другого меня. Того, который участвовал в космической войне, о которой я понятия не имею. Возможно, он тоже был связан с какими-то преступлениями. Геноцидом, например. Я-то тут при чём?
Хотя вероятно для Вселенной все наши сущности едины и все вместе несут одинаковую ответственность за деяния каждой в отдельности. Надо будет при случае поинтересоваться у Демиурга. Правда он обычно ставит перед фактом, предпочитая не вдаваться в объяснения. Быть может, потому что, как сказал мне когда-то в далёком прошлом толстяк на борту застрявшего во времени космического корабля, тот и сам является лишь исполнителем. Божественный же замысел ему и самому не известен.
Однако вернёмся к тому моменту, когда я про себя воскликнул: «Как я ошибался!:
Я рассуждал тогда о том, что Монстр никогда ни кому о себе не рассказывал. Так вот повторюсь ещё раз: «Как я ошибался!» Как я мог скинуть со счетов Татьяну?
Так случилось, что она какие-то периоды жизни провела буквально с каждым мужчиной нашей маленькой общины. А чего ожидать даже от порядочной девушки за тысячи лет существования в замкнутом коллективе! Тем более что «порядочной» в общепринятом понимании даже она сама себя никогда не считала.
Короче говоря, недолго, всего несколько десятков лет она провела в компании и объятиях Монстра. Тот хоть и являлся по слухам диким зверюгой, но оставался мужского пола и женскую красоту ценил. А Тане к мужикам-зверям было не привыкать в силу прошлой профессии.
Так вот, когда мы с Татьяной уже прожили вместе тоже не один век. И мы, наконец, осознали, что оба обрели долгожданную любовь. И наша встреча не станет для нас обоих просто мимолётным увлечением. Татьяна рассказала мне про него.
Не думайте, в её рассказах не было никаких интимных подробностей. В этом плане её профессия чем-то походит на профессию врача или священника. Просто она больше не могла терпеть пренебрежительного и отталкивающего отношения всех остальных к нему. К этому самому «нечеловеку».
По её словам, во-первых, (у женщин это всегда на первом месте) он её очень любил. Во-вторых, ни разу не то чтобы не ударил, а даже голос не повысил. В-третьих, потакал каждому её капризу.
– Понимаешь, – всхлипывала Татьяна, – я потому и ушла от него.
– Почему? – Удивился тогда я, реально в ту пору не понимая, чего девушке при таком идеальном любовнике не хватало.
– Ты не понимаешь, – совершенно расстроилась она.
– Так объясни, – предложил я.
Тут она и вовсе тогда разрыдалась.
– Да потому, что я не привыкла к такому отношению! Это как сладкий пирог после тысячи лет диеты на ржаных хлебцах! Ты о нём мечтаешь всю жизнь, а обретя – давишься. Тошнит от этой сиренево-розовой действительности!
– Так он тебя не обижал?
Мои, на тот момент, познания о Монстре держались подобно Ля Рашель из последних протестантских сил.
– Да лучше бы обижал! – Таня несла полную, по моему мнению, чушь.– Я привыкла быть обиженной, битой. Это моя жизнь! А он всё разрушил!
Пока я всё ещё продолжал пытаться переварить информацию идеальных взаимоотношений моей женщины и Монстра, о котором я до сих пор не слыхал ни единого доброго слова, она продолжала причитать.
– Я – проститутка! – Кричала она. – Я десять тысяч лет – проститутка! Это моя работа, она всегда мне нравилась!
А почему бы и нет, тогда подумал я. Мне тоже по молодости нравилось разнообразие в любви. Бывало, и с тремя встречался. Но по одной и не за деньги.
Хотя, на вкус и цвет, как говорится.
В итоге, пришлось не без приятности несколько разнообразить нашу сексуальную жизнь. И это имело потрясающий результат! Венец, которого теперь рос под сердцем моей любимой.
Зато вот именно так я и узнал про прошлое Монстра. Столь странно ласково многие десятилетия обходившегося с проституткой.
