Леонид Зайцев
Время последних песен
Глава пятая
Евграфий показал себя не только опытным капитаном, но и прекрасным навигатором. Ничего иного я и не ожидал от своего далёкого потомка. Пусть он уже и не был в привычном значении этого слова человеком.
Не смотря на неимоверное даже по космическим меркам расстояние, он уложился в один прыжок и вывел корабль в обычное пространство в солнечной системе аккурат между орбитами Марса и Юпитера. Такую точность нельзя даже было назвать снайперской, ибо это являлось чудом!
Ящерка тоже доказала, что недаром ест свой хлеб (да уж). С потрясающей ловкостью уворачиваясь от больших и малых каменных глыб, словно сговорившихся стереть нас в космическую пыль, она укрыла свой огромный корпус от любопытных глаз в упорядоченном хаосе пояса астероидов.
Позиция была выбрана с таким расчётом, чтобы ничто не мешало наблюдать привычно скользящий по своему пути вокруг светила земной шар и его ближайшие окрестности. И пока ничего подозрительного вблизи родной планеты не наблюдалось.
А вдруг Демиург ошибся, и Прокурор вовсе не собирается атаковать из космоса? Вдруг он только выжидает, дабы повторить попытку нападения на поверхности обречённой Земли?
Моё сердце сжималось при виде сильно приближенного оптикой корабля голубого диска местами затянутого пеленой облаков. Где-то там ждала меня Таня. Мне показалось, я вижу, как она обращает прямо сейчас свой взгляд в небо, пытаясь дотянуться до меня сквозь миллионы километров космического вакуума. Интересно, а чувствует ли она, что я уже совсем рядом? Я пришёл, дорогая!
– Что дальше? – Спросил капитан.
– Я пока никого не вижу ни в одном диапазоне, – сообщил корабль.
– Может враг укрывается по ту сторону планеты, – предположил я не очень уверено. – Мы же тоже не торопимся обнаруживать себя.
Ответом мне стал недоумённый взгляд Графа.
– За счёт отражающей способности Луны, ближайших к планете астероидов и даже космической пыли корабль способен прощупывать всё околопланетное пространство, а не только видимую его часть, обращённую в данный момент к нам. Кроме того он анализирует гравитационную обстановку. Фиксируется любое возмущение поля.
Совсем забыл, что имею дело с технологиями далёкого будущего по отношению к моему родному времени.
– Подождём.
Мне показалось это решение единственно разумным в данной ситуации.
Демиург не мог ошибаться. Он никогда не ошибался. И находись Прокурор на Земле, ему было бы это известно. А раз тот не изменил своему намерению напасть из космоса, то вечно скрываться ему нет никакого смысла. Для атаки ему придётся объявиться. А вот нам напротив бравировать на открытом пространстве подставляя себя под неожиданный удар совершенно не стоило.
– Да вы великий стратег! – Похвалил капитан, выслушав мои доводы.
– Куда уж мне.
– Однако, – продолжил Евграфий, – насколько я понял из вашего рассказа о прошлом, участвовать в боях вам не приходилось, в отличие от того погибшего вашего двойника со сбитого истребителя.
– Не приходилось.
Капитан кивнул.
– Тогда позвольте вести сражение (если оно состоится) мне, как опытному в такого рода делах человеку.
Произнеся «человеку», он усмехнулся.
Что ж, вполне резонное требование. В моё время о космических сражениях можно было только прочитать в фантастических романах, или увидеть их воплощёнными при помощи компьютерной графики на экранах кинотеатров и в видеоиграх. При этом создатели батальных сцен в межзвёздном пространстве делали упор на зрелищность, практически всегда пренебрегая даже элементарными законами физики. Это не говоря уже об оружии, которым пользовались вымышленные космические воины. Будь я даже фанатично преданным зрителем подобных саг, знания, почерпнутые из них, никоим образом не пригодились бы мне здесь.
– Пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник, – изрёк я выуженную из памяти фразу, услышанную или прочитанную когда-то в далёком детстве.
– Что? – Не понял Евграфий.
Да и не удивительно, что не понял. Вряд ли пироги, если таковые вообще в его мире существуют, пекутся вручную.
– Я говорю, что каждый должен заниматься своим делом, в котором он является профессионалом. Полностью доверяюсь вашему опыту.
– Спасибо за доверие, – вполне серьёзно поблагодарил он.
Капитан принялся мысленно отдавать кораблю команды. Я тоже их «слышал», однако почти совершенно не понимал. Представьте, что вы оказались на палубе парусного судна, где звучат команды с использованием специфических терминов и наименованием элементов оснастки. Если вы сам не моряк, то чёрта с два поймёте, что там надо «травить», а что «подобрать». Вот так и здесь мне лишь был понятен общий смысл происходящего. Граф приводил нашу ящерку в полную боеготовность.
Мне было безумно интересно, какими видами оружия располагает наше судно. В фантастических фильмах применялись чаще всего лазерные пушки. Но, думается, для потомков обогнавших мою цивилизацию на двести тысяч лет лучевое оружие являлось чем-то вроде каменного топора для нас.
Однако сейчас было не время удовлетворять своё любопытство, отвлекая глупыми вопросами капитана от работы. Тем более что в ближайшее время мне, вероятно, представится возможность воочию наблюдать, каких высот в военной технике достигло человечество. Надеюсь только, что нас самих раньше не разложат на атомы.
– Все мы созданы из атомов, образовавшихся когда-то в недрах звёзд, и все однажды вновь распадёмся на них, чтобы затем возникнуть снова, – неожиданно вслух произнёс капитан, не отрывая при этом взгляда от обзорных экранов.
Наверное, мои мысли звучали слишком громко, подумал я. Вот ведь не хотел мешать. И так вышло. Хотя, с другой стороны, что ж мне теперь совсем нельзя размышлять даже про себя? Или как-то приспособиться делать это шёпотом?
– Не беспокойтесь, – снова вслух ответил на мои мысленные вопросы Евграфий. – Я не всё слышу. Только если целенаправленно обращаются ко мне.
Мне показалось уместным в данной ситуации так же перейти на звук.
– А я к вам не обращался.
Хоть я и не видел со спины его лица, но почувствовал, что Граф усмехнулся.
– Ой, ли?
А ведь он, наверное, прав, решил я. Мой интерес адресовался именно ему. Ведь именно капитана я порывался спросить об имеющемся в нашем распоряжении оружии, но не решался отрывать от управления в столь ответственный момент. Похоже, наши мысли подобно радиоволнам имеют множество частотных диапазонов. И как в случае с ними, дабы быть услышанным требуется настроиться на частоту «приёмника».
И всё же мне заранее хотелось знать, к чему готовиться. Кроме того от исхода сражения зависела не только моя судьба, но и жизнь моей супруги и ребёнка. На этот раз я намеренно адресовал своё мысленное послание капитану.
Он ответил не сразу, посчитав необходимым прежде закончить подготовку корабля к вероятно предстоящему в скором времени бою. И лишь закончив отдавать команды и получив отчёты о работе всех систем, снизошёл до общения со мной.
– Времена, когда огромное количество энергии тратилось на нанесение ударов по противнику и ещё больше на защиту от ответных действий с его стороны давно прошло. Отказ от таких вооружений стал логическим завершением извечного спора «ядра и брони».
Сначала я хотел уточнить у Графа, о чём идёт речь. Однако затем вспомнил описание этого самого извечного спора в произведении Жуля Верна «Полёт на Луну». Суть его в том, что чем более мощные пушки изобретает человечество, тем более надёжную броню способную противостоять им в ответ создаёт оно же.
– И чем завершился этот спор? – Поинтересовался я.
– Признанием бесперспективности его продолжения, – ответил капитан. – Можно считать, что ничьёй.
– Почему?
– Потому что бесконечное усиление мощности ударов и защиты от них требовало стремящегося к бесконечным значениям расхода энергии. Возможностей даже самых новейших корабельных аннигиляционных реакторов работающих на антивеществе перестало хватать. Дошло до того, что боевые действия возможно стало проводить лишь в непосредственной близости от какой-нибудь звезды, черпая необходимую энергию прямо из неё. Но и это не вело к успеху, так как противник занимался тем же самым.
Мне на секунду представилась воистину апокалиптическая сцена подобного сражения. Два звездолёта или два звёздных флота безуспешно поливают друг друга энергией. А рядом в муках погибает опустошаемое ими светило.
– По моему, – рискнул предположить я, – это должно было привести к осознанию бесперспективности войн и поиску мирных способов разрешения конфликтных ситуаций.
Евграфий развернулся ко мне всем телом, оторвавшись от созерцания экранов, перепоручив наблюдение за пространством непосредственно нашей ящерке, и покивал головой, как мне показалось, сочувственно.
– Вы оказывается ещё и великий гуманист, – усмехнулся он.
– Это плохо?
– Это утопично.
– Почему?
– Потому что вся история развития жизни, в общем, и человечества в частности основана на естественном отборе, на доминировании сильного над слабым, на безжалостной конкуренции, в конце концов. Сильный всегда диктует свои правила. Правда, только до тех пор, пока не находится тот, кто оспорит это его право. Но добровольно, без борьбы с пьедестала никто не слезет! Так как (горе побеждённому) для него это означает смерть.
– Хотите сказать, что мир без войн невозможен в принципе?
– Ну, может и есть где-то на бескрайних просторах вселенной иные цивилизации изначально устроенные иначе. Но человечество всей своей эволюцией, прогрессом обязано бесконечным войнам. Разве не так?
– Интересное предположение.
Капитан отрицательно покрутил головой.
– Это не предположение. Начнём с того, что обезьяна впервые взяла в руку палку и камень не для того, чтобы сбить ими плод с дерева. Лазать по деревьям и рвать плоды она могла и так. Наш животный предок взял эти предметы с одной целью – убивать! В первую очередь даже не добычу, а конкурентов своего вида на неё так же претендующих.
– В моё время говорили, что труд сделала из обезьяны человека, – вспомнил я внушаемую нам с детства истину.
– Бесконечное сражение за выживание сделало из животного человека, – парировал Граф. – А кровавая конкуренция в итоге выделила из множества ветвей одну – homo sapiens. Остальные типа неандертальцев и прочих были уничтожены ими.
– Неандертальцы сами вымерли в силу ряда причин, – попытался возразить я.
– Да, наши предки загнали недобитые остатки их племён в такие места, где те просто не смогли выжить.
Любопытная интерпретация теории происхождения человека от того, кто сам уже человеком не является, подумал я, постаравшись не передать эту мысль на «волне» своего эволюционировавшего потомка.
Однако капитана, что называется, понесло.
– А возьмите прогресс, – продолжал он. – Все изобретения сделанные людьми в первую очередь предназначались для войны – нападения или обороны, и только затем модифицировались для развития хозяйства. Ту же энергию атома сначала использовали для разрушения и лишь потом поместили в реакторы вырабатывающие тепло и электричество. Разве не так?
Евграфий всё больше распалялся, и это грозило затянуться надолго. А я всё-таки хотел узнать до начала боя, чем же мы собираемся сражаться, если от оружия требующего затрат энергии давно уже отказались.
На этот раз я не стал прятать свою мысль от собеседника.
Подействовало. Капитан резко прервал лекцию о природе человеческой цивилизации и, глубоко вздохнув, произнёс:
– В общем, было найдено простое решение. От затрат энергии надо перестроиться на её потребление.
– В смысле? – Не сразу понял я.
– Присвоить энергию врага не менее надёжный способ победить его. Опять же, вместо того чтобы тратить силы, ты восполняешь их запас.
И всё равно мне было не понятно.
– Учёные мужи, разрабатывавшие всё новые и новые оружейные системы, однажды воскликнули «эврика» и обратились к природе. В ней они нашли всё необходимое для выхода из тупика.
– И каким же оказалось решение проблемы?
Капитан сделал несколько шагов в сторону и, протянув руку, с нежностью погладил внутреннюю поверхность рубки. Мне показалось, я услышал звук похожий на урчание довольного кота исходивший от ящерки.
– Были созданы живые звездолёты, – ответил Граф, продолжая поглаживать стену, которая под его ладонью мелко завибрировала.
Я с сомнением пожал плечами.
– Шаг конечно революционный. Но мне не очень понятно, как это работает.
И капитан принялся объяснять. Однако прежде он вернулся на своё место у обзорных экранов, дабы рассказ не отвлекал его от исполнения непосредственных обязанностей. Так что мне пришлось слушать, упиревшись взглядом в его широкую спину.
Оказывается, наша ящерка могла питаться не только своими экипажами, но и практически любым видом энергии включая солнечную. Для этого инженеры-генетики добавили ей способность к фотосинтезу, подобно применяемому растениями. Хотя предпочтение она всё же отдавала белковой пище. В итоге атаковать её любым видом энергетического оружия стало бесполезным для нападающего. А кораблю только добавляло сил, насыщая его.
– Но как же в таком случае происходит сражение? – Удивился я.
– Как и в природе, – ответил Евграфий.
Мне хотелось уточнений. Но тут его спина напряглась, и сигнал тревоги зазвенел в моей голове. Палуба под ногами задрожала. Ящерка больше не урчала подобно довольному коту. Теперь она рычала, как разъярённый лев.
– А вот и гости, – вслух произнёс капитан. – Поберегите свои вопросы. Сейчас сами всё увидите своими глазами.
Глава шестая
Было понятно, что речь идёт о появлении в непосредственной близости от Земли нашего противника.
Мне хватило доли секунды, чтобы сделав несколько шагов оказаться за спиной капитана. Однако всматриваясь из-за его плеча в экраны, я не сразу смог заметить то, что сенсоры корабля определили как враждебную цель. Только когда Граф дал значительное увеличение той области околопланетного пространства, где появился чужой звездолёт, мне не только удалось увидеть его, но и хорошенько рассмотреть в деталях необычную конструкцию.
– Поразительно!
В этом невольно вырвавшемся коротком восклицании было сжато всё моё впечатление от представившейся картины.
Капитан видимо понял мой возглас по-своему.
– Ему, в отличие от нас незачем прятаться, поэтому наглец вынырнул почти вплотную к Земле, – пояснил он. – Ничего. У нас вполне ещё достаточно времени для подготовки атаки.
Но вовсе не внезапность появления врага так поразила меня.
– Но это же…
– Вот вы о чём, – сообразил Евграфий. – Да, перед вами ещё один живой боевой космический крейсер.
На обзорном экране переливаясь на солнце разноцветной чешуёй защитных панелей-поглотителей, извивалась огромная, не менее пары сотен метров в длину змея с широкой плоской головой-рубкой, чем-то напоминающая болотную гадюку средней полосы. Из передней части рубки периодически выдвигалась раздвоенная на конце антенна и через несколько секунд вновь исчезала, втягиваясь внутрь головы змеи.
– Сканирует окружающее пространство, – пояснил специально для меня, как новичка наш капитан.
Прокурор (а я ни на минуту не сомневался в том, что на борту змеиного звездолёта находится он) был осторожен и не торопился атаковать Землю. Вероятно он знал или, как минимум, подозревал, что Демиург не оставит планету беззащитной для удара с орбиты.
– Они нас видят? – Спросил я Графа.
– Пока нет. Множество движущихся с различными скоростями разноразмерных астероидов пояса создают большое количество помех, включая возмущённость гравитационного поля. Но как только мы атакуем, они нас засекут. Поэтому надо очень точно рассчитать прыжок, чтобы выскочить в пространство в непосредственной близости от них.
– Насколько близко?
– Вплотную.
– Это очень сложно?
– А как вы думаете? – Вопросом на вопрос ответил капитан. – Вы попробуйте как-нибудь с расстояния хотя бы в пять метров от неподвижного объекта (камня, дерева или стены) бросить свой камень так, чтобы он не врезался, не перелетел или не долетел слишком сильно, а лёг почти вплотную к цели.
Вспомнив игру в шары, которой меня пытался обучить когда-то один французский астронавт, тренировавшийся вместе с нашим отрядом, я вынужден был признать такую задачу очень не простой.
– А тут и расстояния другие, и множество дополнительных факторов влияющих на траекторию, – продолжил объяснять капитан. – Да и цель отнюдь не неподвижна.
– И когда мы атакуем?
– Скоро. Надо выбрать момент, когда противник немного успокоится не найдя нас, но до того, как он сам ударит по своей цели на поверхности планеты.
Очень хотелось узнать, как, по каким признакам Граф сможет определить этот самый подходящий момент. Но я осознавал, что не стоит сейчас его отвлекать. В конце концов, на то он и опытный боевой капитан. И раз, пройдя через комические сражения, он до сих пор оставался живым, его опытности вполне можно было довериться.
Ещё кое-что беспокоило меня. Вокруг не имелось ничего предназначенного для фиксации тела членов экипажа. Возможно, при равномерном движении корабля этого и не требовалось. Однако сражение мне представлялось, предполагало чередование резких ускорений, торможений и всяческих маневрирований. В моём родном времени даже пассажиры гражданских авиалайнеров при взлёте и посадке, а так же прохождении зон турбулентности крепко пристёгивались страховочными ремнями к креслу. Но здесь не было ничего, за что можно было уцепиться хотя бы руками.
И снова мне не удалось сохранить свои мысли при себе. Не знаю, как сильно это отвлекло капитана, но он решил потратить несколько драгоценных секунд, дабы успокоить меня.
– Гравитационные компенсаторы внутри корабля полностью гасят инерцию, – сообщил он. – Даже если нас закрутит волчком, вы этого не ощутите. Согласитесь, трудно пилотировать, когда твой мозг может потерять ориентацию в пространстве, а то и вовсе отключиться вследствие запредельных перегрузок.
Я обругал себя за неподходящую к моменту назойливость. Но что поделаешь, я никак не мог до конца привыкнуть к тому факту, что мои мысли даже не высказанные вслух могут звучать наравне со звуковой речью.
Но как заставить себя ни о чём не думать?
Полное отсутствие мыслительной деятельности свойственно только покойникам, к коим я пока ещё не принадлежу. Живой мозг всегда, даже во сне пребывает в активном состоянии, обрабатывая поступающую по разным каналам информацию. Полностью экранировать своё сознание весьма трудно, тем более в такой стрессовой ситуации, каковой является ожидание скорой смертельной схватки.
Например, грядущая битва и её результат напрямую касаются меня. При этом я не имею никакого представления о том, что и как будет сейчас происходить.
– Думаю, вас станет легче ориентироваться в происходящем, если вы будете ментально соединены со мной и кораблём, – то ли предугадав, то ли опять прочитав в моей голове, вслух произнёс капитан.
– Пожалуй, что так, – согласился я.
– Только постарайтесь ограничиться ролью наблюдателя и не пытайтесь вмешиваться в управление боем. Приниматься во внимание ваши команды всё равно не будут. Однако вмешательство может создавать ненужные помехи. Они могут замедлить реакцию корабля, что грозит фатальными последствиями.
Интересно, с чего бы это мне вмешиваться в процесс, в котором я ни черта не смыслю, подумал я. Но тут же вспомнил, как ведут себя болельщики при просмотре матча любимой команды. Все эти крики: «отдай пас!», «да куда ты бежишь!», «бей сам!» и тому подобное. Хорошо, что игроки на поле этого не слышат. Для них всё сливается в один монотонный гул трибун, к которому они привыкли.
– Постараюсь быть «молчаливой галлюцинацией», – пообещал я, вспомнив известную в моё время фразу из великого романа.
Капитан усмехнулся. И в то же мгновение мир вокруг изменился.
Нет, сам я продолжал стоять всё на том же месте в рубке позади Графа. Вот только теперь я смотрел на мир не только своими глазами и слышал не только своими ушами. Трудно объяснить мои ощущения. Я, как бы продолжая оставаться самим собой, одновременно был и капитаном, и ящеркой. Сквозь меня шёл мощный информационный поток отдаваемых капитаном команд и ответов корабля, показаний бесчисленных систем жизнеобеспечения, навигации и движения, защиты и вооружения, датчиков и сканеров. Мы – команда и корабль стали единым целым организмом, готовящимся к решительному смертельному броску на врага.
Одновременно мы осторожно, дабы не привлечь к себе раньше времени его внимания изучали противника. Живой корабль-змея оказался самцом. Хотя я абсолютно не представляю, как это оказалось возможным определить. Ибо никаких внешних половых признаков я, по крайней мере, не заметил. Однако это открытие заметно прибавило оптимизма моим партнёрам. Мне не сразу удалось понять почему.
– Разбуди своих деток, – распорядился капитан.
– Они давно не спят, – ответила ящерка.
– Надеюсь, они не слишком сыты, но достаточно энергичны.
– Мои девочки и мальчики просто рвутся в бой!
Челнок, на котором я летал к звездолёту волхов, был не единственным ребёнком. Во чреве нашего корабля подрастала в ожидании своего часа славы целая дюжина детишек. И теперь до меня дошло, в чём заключалось наше преимущество. У змея-самца не могло быть такого боевого резерва. Он, конечно, имел на борту челноки, как и любое судно, снабжено спасательными лодками. Но эти космолёты не были живыми, нуждались в ручном управлении и не предназначались специально для ведения боя. Вот чему так радовались Граф с ящеркой, определив пол змеи.
– Выпустишь их в момент прыжка, – приказал капитан. – Они должны появиться за несколько мгновений до нас.
Мне не удалось сдержать удивление. По-моему неправильно подставлять малюток под удар монстра, пока в бой не вступит основная сила. Он же их перебьёт.
– Не успеет, – успокоил меня Евграфий. – Детишки малогабаритные и от того очень подвижные. А рой челноков рассеет внимание змея, чем даст нам дополнительное преимущество. В древние времена подобным образом охотились на медведя с собаками. Пока псы своим лаем со всех сторон отвлекали зверя, охотник мог без опасения приблизиться вплотную для точного решающего выстрела.
И тут в рубке сделалось темно. Светились только экраны и виртуальные панели управления. Я ощутил, как почти вся энергия в эту минуту перенаправляется на джамп драйверы. Наш корабль приготовился к короткому прыжку через пространство, отделяющее нас от планеты и вражеского звездолёта на её орбите.
А вот чего я не ощущал, так это готовности к применению какого-либо оружия. Туманные объяснения капитана о способах боя живых кораблей понимания самого процесса мне не добавили. Я надеялся разобраться по ходу дела. Однако дело начиналось, а ясности у меня как не было, так и нет. Чем мы собираемся драться?
В ответ Граф нервно (сказывалось напряжение перед атакой, которая вполне могла стоить нам жизни) рассмеялся.
– Зубами и когтями! – Сообщил он.
– Очень смешно, – буркнул я.
Он-то, побывавший во многих космических баталиях, мог позволить себе шутить, обладая пониманием того, что скоро произойдёт. А вот мне было не до юмора.
Моя голова раскалывалась от напряжения. Подключённый к общей системе, я сейчас пропускал через себя огромные потоки информации. Кроме того, не смотря на всю мощь защиты от всех видов излучений, нещадно давило неимоверно возросшее напряжённость электромагнитного поля.
Я посмотрел на капитана. Сам я, наверное, жалко выглядел в эти минуты. Хорошо, что я нахожусь у него за спиной вне поля зрения. Негоже потомку лицезреть гордого предка в таком состоянии. А он стоял, широко расставив ноги, словно вросшие в палубу, незыблемый как гранитная скала. Он даже не сбросил свой маскировочный человеческий облик, для контроля над которым, между прочим, тоже требовались определённые усилия. Граф вдруг показался мне бесстрашным капитаном парусного фрегата невозмутимо стоящего на мостике под градом вражеских ядер. И в какой-то момент его уверенность передалась и мне.
– Пора!
Уже не понять было: прозвучало это вслух, или у меня в голове. Я ещё успел почувствовать, как мелко завибрировал корпус корабля под воздействием запущенных джамп драйверов. А в следующее мгновение картинка на обзорных экранах, до этого момента отображавших голубой шар Земли со вражеским звездолётом на орбите на фоне усыпанной огоньками звёзд черноты космоса кардинально изменилась.
Теперь почти всё видимое пространство занимало изображение огромного чешуйчатого змея с дюжиной на первый взгляд беспорядочно снующих вокруг него наших челноков.
Только сейчас я смог в полной мере оценить размеры чужака. Каждый из детишек ящерки был размером с большой дирижабль. Однако на фоне атакуемого ими звездолёта они казались совсем крошечными.
К моему удивлению не было видно никаких вспышек выстрелов. Змей извивался всем телом, пытаясь ударами толстого хвоста отогнать назойливых москитов. Вдруг тёмная горизонтальная трещина разделила головную часть надвое. Части распахнулись наподобие огромной пасти. Я не верил своим глазам. Это и была пасть! Огромная змеиная пасть с двумя неимоверного размера изогнутыми внутрь зубами.
Один из челноков неосторожно приблизился, оказавшись поблизости от страшного зёва. Рывок. И челюсти сомкнулись. Одним детёнышем у нашего корабля стало меньше.
Находясь в коммуникации с ящеркой, я в полной мере ощутил боль матери только что потерявшей ребёнка. А следом накатила волна ярости. И пусть мы раза в два по размеру и массе меньше противника, вот только наши челюсти, усыпанные двумя рядами похожих на острые иглы зубов, были мощнее.
Ящерка бросилась на врага и вцепилась в него в месте, где голова змея соединялась с телом. Защитные бронированные пластины чешуи, не выдержав давления раскололись. Тело неприятеля начало извиваться, пытаясь обвить нас. Но корабль лишь усилил давление. В окружающий вакуум из глубоких ран космической гадюки вырвались струи тёмной жидкости. Оказавшись вне тела, они сразу образовывали шары и разлетались во все стороны.
На мгновение ящерка ослабила хватку, но лишь затем, чтобы вцепиться уже непосредственно в голову змея. А к открытой ране на его теле тут же подлетели челноки. Их собственные зубы ещё недостаточно окрепли для успешной борьбы с бронёй. Но они с удовольствием принялись рвать и поедать обнажившуюся плоть врага.
Ещё одно усилие и череп-рубка звездолёта треснул и смялся. Тело поверженного змея задёргалось в предсмертных конвульсиях, но вскоре застыло неестественно изогнувшись. Однако победительница ещё некоторое время не разжимала свои челюсти, отслеживая затухание процессов во всех системах уничтоженного противника.
– Так ты не шутил, говоря, что мы будем драться зубами и когтями, – произнёс я в широкую спину так и не сдвинувшегося с места капитана.
– Разумеется, нет, – ответил он, не оборачиваясь.
Единственной потерей с нашей стороны в этой схватке стал сын ящерки. Тот самый, которого успел поглотить змей. Мы почтили его память минутой молчания. Но долее задерживаться на борту я не стал. Ибо приличия были соблюдены, а наблюдать за праздничным пиршеством большого семейства нашего корабля дружно бросившегося поедать останки поверженного врага мне совершенно не хотелось.
– Теперь они насытятся до отвала, – довольным тоном произнёс капитан, кивнув в сторону экранов, большую часть которых занимал неподвижный теперь звездолёт с раздавленной бесформенной головной частью.
– Рад за них, – без всякого энтузиазма сказал я, изо всех сил подавляя тошноту от представившегося моему взору зрелища.
– Можно будет долго не беспокоиться за судьбу нового экипажа, – озорно подмигнул мне Граф, словно не замечая моего состояния.
– Да кто вообще соглашается на такую рискованную службу?
Этот вопрос отчего-то развеселил моего необычного потомка.
– Во-первых, – начал он, отсмеявшись, – такая особенность живых кораблей известна далеко не во всех мирах. Оттуда преимущественно команды и набираются.
Потрясающе, подумал я. Что-то мне всё меньше и меньше нравится будущее моего человечества – мутирующие люди, питающиеся собственными экипажами звездолёты.
– Во-вторых, – как ни в чём не бывало, продолжал капитан, – если вовремя кормить (вашему слуху привычнее – заправлять) корабль и не обижать его, то таких крайностей легко избежать. В-третьих, такая работа очень хорошо оплачивается и страхуется. Ну, а риск для жизни при космических полётах присутствовал во все времена.
– Риск риску рознь, – пробормотал я себе под нос. – Ладно, – произнёс уже в полный голос, – благодарю вас за помощь и прошу как можно быстрее доставить меня на поверхность.
– Может, всё же немного задержитесь? Не хотелось бы отрывать одного из мальцов от заслуженного угощения, – спросил Евграфий.
– Нет уж. Мне срочно необходимо быть на Земле, – ответил я, стараясь больше не смотреть на то, что происходило на орбите. – И потом, с такой тушей семейству быстро не управиться. Змей один больше всех их вместе взятых. Так что тот, кто доставит меня на поверхность, ещё успеет набить свой желудок.
– Как вам будет угодно, – кивнул капитан. – А как прикажете действовать нам в ваше отсутствие? Нам бы желательно вернуться в своё время. Но щёлкать пальцами как вы, мы не умеем.
Признаться, я об этом как-то не подумал. Все мои мысли уже были там – с моей Таней и нашим вот-вот должным появиться на свет ребёнком.
Как мне отправить корабль и капитана назад? Пожалуй, это должен знать Демиург. Он когда-то заварил всю эту кашу – ему и расхлёбывать. А в таком случае мне тем более необходимо скорее оказаться внизу.
