Лана Эскр
Солдат из прошлого. Воскрешение
Глава 19. Замысел.
«Воскрешение» солдата было обусловлено необходимостью оздоровления человеческой среды, которая больше не могла сопротивляться «обаянию» зла. Нужна была новая, «зрелая» энергия. Высокий духовный потенциал солдата обратил на себя внимание в ситуации, когда человек раскрывается полностью. Война и любовь завершили формирование его личности и сделали кандидатом номер один на «возвращение». Споры о том, в каком качестве, завершились предложением – провести эксперимент и вернуть его тем, кем был – солдатом. Решению способствовало то, что на постсоветском пространстве начиналась очередная война, которая, как и все другие кровавые конфликты, была следствием распада могущественной империи, СССР. Судьи не скрывали свою озабоченность активностью пириков, изобретательность которых возросла после «обращения» в одного из них Моха. Солы в противовес этому, взяли под свою опеку тех, кого еще можно спасти и организовали «воскрешение» солдата, вокруг которого можно было сплотиться.
***
Гелик подошел к окраине поселка уже в ночи – стемнело незаметно и сразу, будто выключили свет. Не увидев перед собой никакого дома, усомнился:
– «Где дом?» – посмотрел по сторонам, ничего похожего на дачу, не считая каких-то развалин. – «Наверное приперся не туда или сарай и гора строительного мусора – это и есть дача Макса. Однако… Вчера при свете дня все выглядело намного приличнее».
Гелик увидел Кристину. Она появилась ниоткуда, тащила пятилитровый бутыль с водой. Увидела Гелика, испугалась, потом узнала.
– Тьфу, выскочил! Вспомнили про нас, наконец-то. Один пришел? Остальные где, надеюсь, все живы?
Гелику вопрос не понравился. Если это намек, то находка Иви могла быть не последней. Эту версию Гелик отбросил – Кристина скорее всего не имела в виду ничего конкретного и сказала просто так, пошутила и попала в десятку. Гелик попытался представить, как бы на голову отреагировала Кристина: – «Небось заорала бы так же. Но сэлфиться бы точно не стала». Рассказ про находку Иви решил оставить на потом, когда вокруг будет побольше народу.
Гелик выразительно окинул взглядом то, что осталось от дома:
– Газовым баллоном прикуривали?
– Есть опыт? – поддержала шутку Кристина и повернулась, чтобы идти. -Кстати, версия с газом, наиболее вероятная. Но уточнить не у кого, с Максом песец – колотится в припадке и несет всякую хрень про попаданцев из прошлого. На! – Кристина сунула ему бутыль.
– «Это еще ничего» – подумал Гелик, представляя, как будет рассказывать свои «новости».
– У Макса гость, не обращая внимания, он странный.
– Попаданец – это он?
– Да просто парень! – про автомат Кристина решила не говорить.
– Просто парень – это я. – Гелик подумал о моховских – вся вечеринка, если вдуматься, была овеяна их аурой – рулили однозначно, они. И главным был точно не Макс – он только предоставил место для «расколбаса». Из моховских Гелик лично знал только его и Моха, который у друзей Макса-камрадов, был главным. «Он всем и рулил, он со своими камрадами», – подумал Гелик. Если так, то «гостем», о котором говорила Крис, мог быть любой из них.
– Сколько вас там? – Гелик задал уточняющий вопрос, надеясь, что Кристина назовет и Иви, которая могла прийти сюда, чтобы встретиться с Максом.
– Вместе с новеньким трое.
– И все? А остальные? – догадка, что инсценировка с головой могла быть детищем моховских предполагала ответ – «На поле!». Гелик ждал ответа с замиранием сердца. Сейчас он бы прости моховским все и эту идиотскую шутку на грани фола, тоже.
Все знали, что Мох обожал «психологические» эксперименты, чтобы потом поизучать реакции «подопытных кроликов». А то, что «кролики» могли получить инфаркт, только добавляло «изюма», как говорил Мох, презентуя очередной «сценарий».
– Нет никого! Уехали, ушли. Когда я пришла, здесь был только Макс и этот, х.. поймешь, кто такой. Связал нас, прикинь!
– С домом что?
– Не знаю!
Кристина толкнула Гелика плечом.
– Так и будешь топтаться? Пошли, отнесем эту, потом еще сходим.
– Ванну собралась принимать?
– Макса увидишь, поймешь.
***
Солдат вскинул автомат.
– Стоять!
Гелик шел за Кристиной, обдумывал, с чего начать рассказ с учетом того, что один из авторов «розыгрыша» мог бы среди слушателей. Услышав команду, замер. Кристина успокоила его.
– Не бойся. Он «еще на войне». Эй, товарищ генерал, не убивайте нас, это со мной. Как Макс?
Солдат опустил ППШ и смотрел на Гелика, который поразил его своим внешним видом – хвостик на затылке, бандана, серьга в ухе, трехдневная небритость, безразмерная хламида, рваные джинсы и весь в сене.
– Где ты его нашла? Побирался поблизости?
Кристина хмыкнула, но ничего объяснять не стала – надоело, пусть сам знакомится с современной молодежью.
– Подойди.
«Это мне?» – Гелик посмотрел нерешительно на человека с автоматом и в этот момент увидел Макса – он выглядел так, будто побывал под обстрелом – одежда в клочья, весь мокрый, лицо в крови и еще в чем-то – от Макса несло тошнотворной кислятиной. Гелик брезгливо поморщился.
– Что с ним? – спросил он, не зная, к кому обратиться – к Кристине или к этому с автоматом.
– Откуда ты сам, чучело? – вместо ответа произнес солдат, рассматривая Гелика с настороженным любопытством.
– Это Гелик, из нашего универа. Между прочим, хороший парень.
– Парень… – солдат усмехнулся. – Где ты увидела парня? Оборванец!
Гелик подошел, поставил молча бутыль с водой, присел возле Макса – тот на него никак не отреагировал, казалось, он спал или притворялся, чтобы сбить с толку. С учетом того, что творилось на поле, наезд на себя со стороны незнакомца с оружием можно было проигнорировать – чучелом с некоторых пор его называли и собственные родители, подумаешь, оскорбление. Похвалил!
Гелик еще раз посмотрел на «солдата» и почти убедил себя, что парень из компании Моха – те тоже недолюбливали таких, как Гелик – могли поймать и отстричь хвостик или сразу побрить налысо – забавлялись так.
– «Мутно все, если только…» – следующая мысль оказалась еще более тревожной: – «Или Кристина врала специально, хотела меня сюда заманить? Не ответила толком ни один вопрос. Вот я дурак. Прощай, хвост, хорошо бы отстриг, а не вырвал», – предвкушая, что с хвостиком на макушке придется расстаться, Гелик, тем не менее, сдаваться не собирался и, сделав вид, что происходящее не вызывает у него удивления, обратился к «солдату», дав понять, что признает его старшинство в этой компании, но не над собой:
– Мы не знакомы, извините, я не всех друзей Макса знаю, – Гелик сделал паузу, надеясь, что будет какая-то реакция. Но солдат просто смотрел на него с тем же настороженным любопытством. Кристина тоже молчала. – В общем, мне надо домой. Макс обещал, что покажет дорогу. Крис, ты говорила, помнишь, что через лес за пол часа можно дойти станции.
– Вместе пойдем, нам тоже надо на станцию, – сказал солдат, кивнув в сторону Макса, – В больничку его доставим.
Гелик на всякий случай кивнул. Он поймал себя на мысли, что здесь в компании моховского, чувствует намного спокойнее, чем на поле.
– Эй ты, – Гелик, который рассматривал Макса, не заметил, как солдат подошел к нему, наклонился и слегка стукнул по плечу. Гелик дернулся, как от удара током.
– Что ты дергаешься? Отойдем, поговорить надо. Да не трясись ты! Хвостатый.
Гелик послушно встал и пошел за солдатом. Отойдя на небольшое расстояние, солдат остановился.
– Ты с поля? Вас много там?
– Не очень, -неуверенно ответил Гелик. О том, чтобы рассказать про голову, он уже не думал – был уверен, этот и так знает.
– Не очень, как понимать? Взвод, рота?
Гелик уловил в голосе солдата насмешку.
– Человек десять, не считая Крис и меня.
– Понятно. Мужики среди вас есть?
И снова насмешка: «Задолбал, солдафон!»
– Есть.
– Они помогут дотащить этого до станции? Сам не дойдет, а я не конь. Сделаем носилки. Нужна еще пара человек, лучше больше, чтобы меняться.
– Макс говорил, дорогу знает только он.
Солдат задумался. Найти дорогу в лесу – в этом проблемы нет, дойдут. Это раньше можно было напороться на засаду, здесь ее не было, как и немцев – все это осталось в прошлом. Солдат незаметно обретал твердую почву под ногами, не давая сознанию шантажировать себя надеждой, что реальность – это просто последствия контузии и гипоксии.
– С дорогой разберемся, – уже вполне миролюбивым тоном сказал он, с усмешкой поглядывая на хвостик Гелика. – Возвращайся к своим, расскажи, что тут и приходите вместе. Я пока носилки сделаю. Девушка мне поможет.
Гелик отметил, что солдат не назвал Кристину по имени. Но больше всего его взволновало то, что его отправляли одного назад. Он подумал про голову, представил, что может в темноте на нее наступить и непроизвольно воскликнул:
– Нет!
Солдат посмотрел на него на этот раз уже оценивающе.
– "Темноты боится, сопля хвостатая" – Ладно, я понял, идем вместе.
Кристина, услышав, что они уходят, недовольно поджала губы – оставаться в темноте с Максом было не очень приятно, но просить солдата – ее не бросать – было выше ее сил по определению. Оставлять Макса одного – тоже нехорошо.
– Идите. Только недолго!
– Не бойся, если что, кричи, мы мигом, туда и обратно. На вот тебе для храбрости, – и протянул Кристине гранату.
– Е.нулся совсем (сдурел)? – спросила она, посмотрев на гранату так, будто ей предложили совершить превентивный самоподрыв. Потом, видимо, сообразила, что это забота о ней, более мягко, добавила, – не надо, я не умею.
– Надо потренироваться, – солдат тоже был не против сгладить эффект от своего предложения – он хотел ее защитить, делился средствами защиты, которые могли пригодиться и ему. Однако, не оценили. Реакция Кристины его расстроила, но объяснения все поставили на место. То, что современная молодежь не знала таких обыденных для его времени вещей, он уже понял.
– «Сколько же еще я буду вот так ляпать? Нестыковки на каждом шагу, как по минному полю идешь».
– Лучше бы взяла, – Гелик, который тоже беспокоился за Кристину, солдата поддержал, – Это с пол километра, даже если будешь орать, не слышим, – он представил, как она будет дожидаться их возвращения в таком месте, да еще в полной темноте. – «Хорошо, что не успел рассказать о той штуке. Пошли бы всей кучей и Макса бы с собой прихватили. Если все подстроено, то, конечно, смешно. Но этот чел почему-то не смеется. Странно. По идее должен был».
Гелик и солдат растворились в темноте. Кристина еще некоторое время слышала их шаги, но через пару секунд её уже окружали темень и тишина, которая была относительна с учетом того, что постоянно что-то хрустело, постукивало и постанывало. Вытаращив глаза, девушка вглядывалась в темноту. Не удивительно, что ей стали мерещиться фигуры. Но они не двигались.
– «Так я сама свихнусь от страха». – Эй, Макс, хватит спать, – Кристина осторожно потрепала Макса за рукав, мечтая о том, чтобы он открыл глаза.
Глава 20. Костер для гномов.
На поле пахло вечерней прохладой, в траве недружно, но весело, пел хор сверчков – все, как вчера, но настроение было уже совсем другим – от беззаботного веселья и дури не осталось следа.
Гелик старался идти медленно и все время оборачивался, хотел убедиться, что солдат рядом.
– Под ноги лучше смотри! – посоветовал солдат, видя, что парень чувствует себя не в своей тарелке и кажется, напуган. – Не бойся меня. Я в пацанов не стреляю.
– А в кого стреляете? – на «пацана» Гелик не отреагировал – голос солдата успокаивал, и он был рад начать беседу.
– В фашистов.
– Откуда тут фашисты?
– Оттуда. Под ноги смотри.
Однако разговора не получилось – в предложении смотреть под ноги слышался намек.
– Ваши? – солдат показал на группу людей, сидевших вокруг крошечного костра.
– Да.
– А костер почему для гномов?
– Дров нет.
– Лес же рядом!
Чем ближе они подходили, тем внимательнее Гелик следовал совету солдата – смотреть под ноги – мало ли на что еще можно было насупить в этой траве.
До костра оставалось совсем немного. Солдат присмотрелся – насчитал девять человек. Несмотря на бурно проведенную ночь, судя по рассказам Гелика и Кристины, которая пришла с недопитой бутылкой шампанского, собравшиеся у огня мало напоминали веселую компанию. Все казались трезвыми и злыми. На появление ночных гостей отреагировали вялым поворотом головы и снова впали в прежнее состояние.
За нарочитым безразличием молодые люди, которые еще несколько часов назад наслаждались жизнью, сейчас прятали свой страх, который в любую секунду мог легко стать причиной панического бегства, причем, в разные стороны. Каждый при этом был занят вычислением главного виновника кошмара, в который в итоге превращалась невинная вечеринка на природе.
– Здорово, народ, – солдат не знал, как с ними разговаривать – видел их настрой, потому начал с нейтрального, вежливо обозначив свое появление.
На приветствие сидящие не отреагировали.
– Где Иви? – Гелик посмотрел туда, где была голова и Иви, которая вызвалась ее «сторожить». В ответ ни звука. Разве что враждебность стала ощущаться еще сильнее – «искры полетели» то ли от костра, то ли от наэлектризованных сидельцев.
– «Злятся-то как!» – солдат по-прежнему не вмешивался, наблюдал, стараясь уловить нюансы общения между собой этих парней и девушек, которые были почти одного с ним возраста, но выглядели и вели себя совершенно иначе. О чем они думали, солдат не мог представить даже в приблизительной версии. Но он очень хотел понять их потому, что знал – ему среди них жить.
Он видел, что вопросы Гелика их раздражали. Солдат старался уловить нить разговора: -«О ком он спрашивает? Почему такая реакция? Ведут себя, как древние каннибалы после пиршества – сожрали кого-то незаметно, а ему не досталось».
– Иви где! – Гелик уже не спрашивал, а кричал.
– Не знаем, где Иви! – единственный, кто ему ответил, был его недавний «недруг».
– Когда я уходил, ты оставался с ней, сейчас говоришь, что не знаешь, где она. Ладно. Допустим, не знаете. А та штука где?
– Той хрени тоже нет, – теперь в голосе парня ясно прозвучал неприкрытый страх.
– В смысле?
– Без смысла, Гелик! Вкурил? Не тупи. Узнал про дорогу? – парень, наконец, «соизволил заметить» солдата, скользнул по нему взглядом. Спрашивать, кто такой, не стал.
– «Не сильно удивился», – отметил солдат. – «Или предполагает, кто я такой», – это была зацепка – значит были и другие, похожие на него.
Версия, что эти люди могли явиться, как и он, из прошлого, показалась ему слишком оптимистичной, чтобы быть правдой. Он готовил себя к одиночеству – поделиться своей тайной и рассказать правду на данный момент он не мог никому. Макс и Кристина слушали его, делали вид, что верят, а сами цеплялись за любую возможность найти разумное объяснение, цеплялись за версии «маньяка», «актера» и «одного из моховских».
– Нет, не узнал. Макс в отключке. С его дачей тоже какая-то беда – дома нет.
– В смысле, дома нет. А что есть?
– Развалины. На месте дома развалины.
– Нормально.
– Как сказать. Макс, очухается, расстроится. Про Иви я не понял.
– Вот все, что осталось, – парень протянул Гелику телефон. – Валялся там, ну ты понял. Думаю, она что-то снимала. Хотели посмотреть, но пароля никто не знает. В Москве хакнем.
Солдат похожий предмет видел у Кристины, понял, что компания не досчиталась девушки, если Иви – это женское имя. Еще одной проблемой становилось больше.
Видя, что разговор пошел по кругу и новых фактов «про Иви», которая пропала, не добавлялось, солдат со своими «пятью копейками» про то, что надо помочь тащить Макса на станцию, встревать не спешил. Ждал удобного момента. Ночь предстояла длинная, состояние Макса, когда они уходили, было стабильным. Добраться до врачей в ближайшее время возможности, судя по всему, так и так не было. А тут что-то назревало. Или уже произошло. Ну и возможность понаблюдать за современным поколением в неформальной обстановке обещала быть интересной и познавательной. Солдат знал по себе, как природа и ночь действуют на людей – под звездами в неверном свете пламени костра можно рассмотреть намного больше, чем днем.
– «Сидят, медитируют, на фронт бы вас, вся ерунда быстро бы выветрилась. С виду люди, как люди, а поведение странное. А может это я странный, а они такие, как и должны быть?», – солдат вздохнул. – «Почему молчат? Как они общаются? Ни гитары, ни задушевных разговоров, ни обсуждения – куда подевалась эта Иви», – поведение компании все больше казалось ему противоестественным. – «Возможно, они уже ее искали, а Гелику не говорят из вредности. Хорошо, хоть про телефон сказали. Кристина носит свой с собой в рюкзаке, по сто раз нос в него сунет. Девушка могла его обронить, дело случая. А ушла, никому не сказав, значит обиделась или обидели. Сидеть вот так и пялиться на огонь, зная, что кто-то в беде – это не по-товарищески, не по-человечески».
Солдат уже исчерпал свое воображение, пытаясь понять, то, что наблюдал. Вокруг было тихо. Концерт сверчков закончился, спят. Несколько раз ухнул филин.
– «Как спокойно, никакой тебе войны и пули не свистят, не то, что у нас – не знаешь, которая твоя», – несмотря на странности в поведении молодых людей, солдат никакой опасности, которая могла им и ему угрожать, не ощущал.
Явившись из прошлого, он не предполагал, насколько страшные в новом для него мире тайны может скрывать тишина и чье-то молчание. Он наслаждался тишиной, тем, что жив и можно вот так – сидеть у костра с незнакомыми людьми и ничего не делать, только слушать и смотреть на них.
– «Они же счастливые! А выглядят несчастными».
И снова солдат пожалел о том, что у него нет машины времени, чтобы организовать этим «не осознающим ценность мира без войны» экскурсию в 41-й, забегали бы…
Неожиданно его сердца коснулась неявная, едва ощутимая тревога. Следом пробудились воспоминания. Он смотрел на затухающее пламя, танец маленьких огненных фей его не трогал. Напротив, напоминал о том, что там, откуда он, чаще земля горела под ногами, чем выдавалась спокойная минута, когда можно было вот так сидеть и ни о чем не думать. Одно то, что не надо было зарываться в землю и ждать, когда тебе на голову полетят мины, уже переполняло его радостью и он снова подумал о том, как здорово быть живым, даже таким, как он – живым условно и не понятно, в какой степени. Перед глазами возникли знакомые черты лица: – «Катя!» Ее образ тут же трансформировался в Кристину. Это был знак, что пора, передышка закончилась
Стряхнув приятные ощущения, солдат резко встал, одернул гимнастёрку, прокашлялся.
– В общем, так, народ, вашему другу нужна помощь. Я проведу вас на станцию. Но нужно еще трое, чтобы тащить носилки. Добровольцы есть?
Никто не шевельнулся и даже не посмотрел в его сторону.
– Оглохли? – ему уже не хотелось с ними договариваться, тем более просить, но он все еще надеялся услышать хоть какой-то ответ.
– Гел, кто это? Что ему от нас надо? Макс придет?
Гелик бросил растерянный взгляд на солдата.
– Нет, Макс не придет, – ответил солдат вместо него, – Он …, – солдат задумался, подбирая причину, – ранен! У него контузия. Надо доставить в больницу. Но сначала придется нести до станции. Повторяю, нужно трое или четверо. Кто пойдет?
– Никто не пойдет, мужик, отвали. Сегодня во всяком случае. Если Макс не идет с нами, мы тоже ночью в лес не попремся. Кто ты такой? Мы тебя не знаем. Зато о друзьях Макса наслышаны. Если ты один из них, тебе лучше уйти.
– Я-то уйду. А вы так и будете всю ночь сидеть?
– Мужик, ты не понял, мы будем тут, пока не рассветет. Гелик, может это их приколы, ты выяснил?
Солдат с вопросом посмотрел на Гелика. Тот в ответ замотал головой и даже издал при этом какой-то нечленораздельный звук.
– Гелик, хорош мычать, если это так и ты об знал и не сказал, мы тебя живьем закопаем. Лучше сейчас признайся.
Гелик стоял, опустив голову и молчал. Солдат происходящее истолковал по-своему. Перемены в его настроении произошли быстро, освоился. Теперь он смотрел на эту компанию без малейшей доли симпатии и желания наладить с ними контакт и тем более, найти общий язык. Они были ему неприятны – вялые, равнодушные и трусливые. Как он мог подумать, что у него с ними могло быть что-то общее. Они не хотели помочь своему же товарищу.
– Чего уставился, дядя. Никто с тобой не пойдет. На даче куча народу оставалась, иди к ним! Что ты к нам при.. (прикопался, прицепился)? – Гелик невольно опять покосился на солдата, как тот отреагирует на мат в свой адрес. Но тот будто не замечал ничего – некоторое время еще смотрел на людей, сбившихся у костра, как стало овец, плюнул себе под ноги, повернулся и пошел прочь. Сделав несколько шагов, солдат остановился и вернулся.
– Ты! Я к тебе обращаюсь! А ну-ка посмотрел на меня, кому сказал!
Нагрубивший ему парень, нехотя поднялся, остальные остались сидеть, другие демонстративно отвернулись. Ничто не могло вывести их из состояния больше похожего на оцепенение, чем на обычное безразличие и пассивность или лень. Казалось, что их глаза, уставшие от страха, «кричали» ему:
– «Чем еще ты можешь нас напугать? Мы никуда отсюда не пойдем, можешь стрелять из своего ППШ», – то, что солдат вооружен, все заметили, но не отреагировали, им было все равно. Свое спасение они видели в свете костра, который освещал небольшое пространство вокруг них. О том, что происходило за их спинами в темноте, знать не хотели – чувствовали, что находятся на грани и еще немного – и страх разорвет сознание в клочья. Что-то ужасное притаилось в ночи, и оно где-то рядом, ждет.
Появление Гелика в компании с незнакомым солдатом, по виду похожего на одного из моховских камрадов, дарило слабую надежду, что история с головой, исчезновение Иви – блеф, дурацкая шутка Моха. Но Гелик ничего определенного так и не сказал. Раз так, они будут сидеть здесь, пока не рассветет.
Солдат ничего этого не понял – он смотрел на них из своего прошлого, а там такое поведение трактовалось однозначно – сачки. Он заглянул в глаза парня, который стоял теперь напротив него и слово, которым хотел всех их обозвать, сорвалось само – он не хотел никого оскорблять, но другого определения тому, что он видел, не нашел:
– Так вот значит из-за какого говна наши ребята там…, – он не договорил, чтобы не оскорбить прошлое связью с таким убогим на его взгляд будущим. Однако эти слова, как и всё, что было сказано раньше, растаяли в тишине без следа. Солдат повернулся и зашагнул, на этот раз, уже не оборачиваясь. Он не слышал, как ему вслед прозвучало почти без эмоций:
– Сам такой. Пошел ты…
Гелик пару секунд постоял в задумчивости, потом будто очнулся, посмотрел след солдату, потом на своих друзей и побежал вслед за ним, стараясь не потерять из виду.
Фигура впереди идущего человека как-то слишком быстро растворилась в темноте. Гелик остановился. Он почувствовал, что страх сдавливает сердце и еле сдержался, чтобы не закричать. Следом за этим пришло ощущение, что земля под ногами перестала быть твердой. Он опустил глаза – ему показалось, что он стоит в воде, а снизу из глубины навстречу движется нечто огромное и голодное. Выброс адреналина и Гелик взлетел чуть ли не на метр, пытаясь увернуться от надвигающейся опасности.
– Чего скачешь, как козел? – голос солдата прозвучал рядом. Наваждение тут же прошло. Гелик машинально потрогал свои ноги и с облегчением выдохнул – руки коснулись росистой травы.
– «Вот и вода», – он чуть не засмеялся, но вовремя одернул себя и, прибавив шаг, пошел за солдатом след в след. Несколько раз наступил ему на пятку. Посмотрев на Гелика через плечо, солдат добродушно усмехнулся, но промолчал.
На том месте, где Гелика посетили видения, образовалась воронка. Земля посыпалась внутрь, образовался небольшой кратер, в котором исчез куст полыни, с которого солдат пару минут назад сорвал веточку и теперь шел впереди, перетирал пальцами, наслаждался ее ароматом. В глубине что-то возилось и ворочалось, пыталось выбраться наверх. Потом непонятная суета прекратилась. Можно было подумать, что существо, скрытое под землей, прислушивалось. Гелик и солдат уже покинули поле и шли по едва различимой асфальтовой дороге, которая осталась от бывшей деревенской улицы. Темная масса развернулась и начала прокладывать себе путь в другом направлении, туда, где слышались голоса людей, к одинокому костру.
