Ксения Корнилова
Перерождение
Мелани сидела рядом с Ниннель, медленно мешая в кружке давно остывший чай и ломая в крошку печенье. Она понимала и мать Ниннель, и ее саму. Мысль покончить жизнь самоубийством иногда казалась единственным выходом.
– Один раз я наглоталась таблеток, – Ниннель закрыла лицо руками и замотала головой. – Какая же я была дура! Я выпила слишком мало, и мне просто было очень плохо. Но врачи заподозрили попытку самоубийства и заставили ходить к психотерапевту. Он, кстати, мне немного помог. Но заменить родную душу никто не способен. Я думаю, ты это понимаешь.
Мелани кивнула, заглянула в чашку Ниннель и налила еще кипятка. Пододвинув к ней ближе коробку с печеньем, она снова отвернулась и начала пальцем собирать крошки.
– А ты почему здесь? Хотя, что я спрашиваю…
– Я не знаю, почему я здесь. Просто… Мне пришло письмо, и я… я наверно просто надеялась на чудо. – Мелани грустно усмехнулась, слизывая крошки печенья с пальцев.
– Там, в зале… Ты сказала, что не собираешься остаться. Почему?
– Я… Я не думаю, что здесь есть то, что мне нужно.
– И все?
– Все?
– Только поэтому?
– А почему еще?
– Ну… Ты не думаешь, что это какое-то странное место?
– Странное?
– Ну, заброшенное здание. Ты знаешь, что здесь сгорело несколько десятков человек? – Мелани вздрогнула, вспомнив ужасные кадры, просмотренные ей в интернете. и кивнула. – И люди, эти, из ОБИТЕЛИ. Все в черном, как сектанты. А эти коридоры? Я искала общий зал минут двадцать, не меньше.
– Ты права, мне тоже тут не по себе. Но не уверена, из-за здания это, или из-за людей. Я, знаешь, последние несколько лет мало с кем общаюсь. И мне… мне не по себе от такого количества народу.
– А ты их видела? Видела этого солдафона? А эту странную аристократку? Да она как будто с чаепития с самой королевой Англии сбежала!
– Точно, – Мелани засмеялась, а потом задумалась и сказала, – я останусь тут до завтра. Все-равно идти мне некуда. Не думаю, что произойдет что-то страшное.
– А ты… ты не против, если я поживу с тобой? Вместе не так страшно, – Ниннель робко улыбнулась, а Мелани удивилась, как эта девушка вообще сюда попала, раз боится всего еще больше, чем сама Мелани.
– Не против. Но ты уверена, что мы не должны кого-то об этом уведомить?
– Я позвоню, кажется, там где-то были номера… Да и не думаю, что здесь нас кто-то регистрировал.
– Да, наверно…
– Я скоро приду. Постучу четыре раза. Хорошо?
– Хорошо, – Мелани засмеялась над шпионскими замашками Ниннель.
Остаток вечера девушки провели в молчании. Ниннель читала женский роман, а Мелани слушала музыку в наушниках и думала.
Она думала о Доротее Росси, вспоминая ее чудовищную историю. О Ниннель и ее матери, выбравшей смерть. О красивом парне с глазами загнанного зверя.
Что их всех привело сюда? И сумеют ли они найти то, что ищут?
Глава 7
Мелани плутала в ярко освещенных коридорах, пытаясь найти зал для встреч.
Прошло два дня с момента ее приезда, а она все никак не могла уехать. То ли Ниннель способствовала ее нерешительности, то ли теплый взгляд Доротеи, который она кидала на нее при случайных встречах в общем зале или в коридорах. Взгляд, говорящий о том, что она дома.
Сегодня начилась встречи приезжих с членами ОБИТЕЛИ, и Мелани тщетно пыталась найти нужный зал. Неизвестно, специально или нет, но здание представляло собой настоящий лабиринт, без намека на логичный дизайн помещений. Лестницы находились в противоположных местах, и, пытаясь подняться с первого этажа на третий, нужно было пройти почти весь второй этаж. Скорее всего, это было сделано еще во времена работы торгового центра, находящегося в этом здании и способствовало тому, что люди обходили как можно больше маганизчиков, и, следовательно, тратили гораздо больше денег. Для этого же предназначались и многочисленные коридоры, плутая по которым люди, в поисках выхода, должны были натыкаться на все новые и новые товары.
Ниннель сегодня не было с самого утра – она вызвалась помогать расставлять стулья и столы в зале для встреч, поэтому Мелани бродила по этому неприветливому странному зданию совершенно одна. Иногда ей на встречу попадались люди, которые спешили спрятать взгляд и сбежать за ближайший поворот – никто здесь не был расположен к беседе.
Повернув очередной раз налево, сверившись с картой, Мелани открыла тяжелую дверь и оказалась в полутемном коридоре, свет в котором отсутствовал за исключением мигающей лампочки в самом конце. Выругавшись, Мелани отступила назад и снова сверилась с картой.
– Либо я чего не понимаю… – пробормотала она. Голос звучал гулко и незнакомо.
Решившись, Мелани убрала карту в задний карман джинсов и пошла на свет мигающей лампочки, горевший где-то вдалеке. В отличие от всего остального здания, здесь стены не были побелены. Старая затертая полуобвалившаяся краска сменялась участками серой плесени и дырами до самого цемента. По обе стороны располагались двери в комнаты, некогда служившие помещениями для магазинчиков, лавок со сладостями и игровых комнат. Некоторые из них были закрыты на ржавые замки, другие распахнули свое черное смрадное нутро, как будто приглашали войти внутрь.
Мелани, сама не понимая почему, сначала снизила скорость, пытаясь двигаться как можно тише, как будто боялась кого-то разбудить. Кого-то страшного. А потом, увидев в одной из комнат какое-то движение, ускорила шаг. Ее сердце колотилось в груди, перебиваясь и замирая. Ком в горле мешал дышать. Челюсти, напряженные до предела, скрипели зубами. Мелани решила не смотреть по сторонам и теперь таращилась в темноту, пытаясь понять, долго ли ей еще идти до спасительного мигающего света.
Внезапно все погрузилось во мрак. От неожиданности Мелани остановилась, как будто налетела на стену. Сердце забилось еще сильнее, страх сковал все ее тело.
«Что происходит?» – билась в голове одна единственная мысль.
Растерявшись, Мелани шагнула вправо и, нащупав стену, пошла вдоль нее. Под ее руками крошилась краска, царапая ей кожу. Плесень, взбудораженная прикосновениями, взлетала в воздух и мерзко щекотало ее ноздри. Вдруг руки Мелани провалились в пустоту и она, закричав от ужаса, провалилась в темную комнату, размахивая руками и роняя что-то тяжелое. Приземлившись на что-то мягкое и липкое, Мелани завизжала еще сильнее. Пытаясь выбраться из комнаты, Мелани поползла на четвереньках назад, натыкаясь на коробки, банки и прочий мусор. Вдруг она вляпалась во что-то липкое и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
Из последних сил стараясь не провалиться в обморок, Мелани часто задышала и похлопала тыльной стороной ладони себя по щекам, продолжая пятиться назад.
Наконец, уперевшись пятками в стену, Мелани завертела головой, пытаясь определить, откуда она пришла, но вокруг нее была темнота.
– Что же это? Что происходит? – уже вслух спросила Мелани. Ее трясло с такой силой, что зубы выбивали дробь.
Наконец, придя немного в себя и привыкнув к темноте, Мелани разглядела тоненькую полоску света из-под двери, через которую она попала в этот жуткий коридор. Вскочив на ноги, она побежала, желая только одного – не умереть прямо здесь и сейчас от разрыва сердца.
Добежав до цели, Мелани нажала на ручку и попыталась толкнуть тяжелую дверь. Ничего не получилось.
Чувствуя, как ее охватывает паника, Мелани дергала и дергала ручку, давя плечом в дверь, пытаясь сдвинуть ее хотя бы на миллиметр. Ничего не получалось.
От отчаяния Мелани закричала, заплакала, заколотила в дверь кулаками и ногами.
В тот момент, когда Мелани уже почти сдалась, дверь внезапно легко поддалась под ее ударами и Мелани вывалилась в светлый коридор, по инерции пролетела до противоположной стены и, ударившись больно плечом, скатилась на пол и поджала ноги к груди.
– Мелани? Мелани! Что случилось?!
Перед ней стояла Ниннель. Ее огромные от ужаса глаза смотрели на Мелани.
– Мелани? Ну же, что с тобой? – голос Ниннель сорвался на крик. – Говори же, ну?
– Я-я… В п-порядке… – еле выговорила Мелани и посмотрела на свои красные руки.
– Это что, кровь? – завизжала Ниннель в ужасе.
– Я… н-не знаю… – Мелани вертела руки у себя перед глазами, пытаясь понять, что это такое. В конце концов она различила слабый сладковатый запах, поднесла руки ближе к носу, принюхалась и истерично засмеялась. – это вишневый сироп! Это… Это всего лишь вишневый сироп.
***
– Мелани, ты как? – голова Ниннель просунулась в их комнату. Сама Ниннель заходить не решалась.
Мелани, обескураженная и измотанная после своего небольшого приключения в старом заброшенном крыле здания, пропустила первую встречу ОБИТЕЛИ, пытаясь отмыться от пыли, грязи и вишневого сиропа, разлитого ей самой, когда она падала в темную комнату.
Ниннель предлагала Мелани остаться с ней, но та отказалась, отослав ее на встречу. Последние годы ей совсем не нужна была чья-то поддержка. Скорее наоборот – в сложные минуты ей проще было остаться одной.
– Чего ты там мнешься? Заходи. – Мелани была расстроена тем, что встреча закончилась так быстро, и Ниннель уже вернулась.
– Я… я не хочу тебе помешать.
– Ты мне не мешаешь, – соврала Мелани и отвернулась, уставившись в стену.
– Ладно. – Ниннель наконец-то решилась войти и сесть на краешек своей кровати.
Минут пять она сидела молча, тяжело вздыхая.
– Ну что там у тебя? – не выдержала Мелани и резко села на кровати, от чего у нее слегка закружилась голова.
– Я думала тебе будет интересно, как прошла встреча.
– Мне не интересно.
– Да? А я думала…
– Ты думала неправильно! – сорвалась Мелани, а потом вздохнула и чертыхнулась про себя. – Извини, мне интересно. Рассказывай.
– Сегодня нам рассказывали, как образовалась ОБИТЕЛЬ. Ты знаешь, у них такая интересная история! – Ниннель раскраснелась от возбуждения и затараторила. – Большинство из них – выходцы из одного детского дома и росли все вместе. Их никто никогда не выбирал в семью, и они до 18 лет росли все вместе, отверженные своими родителями и обществом. Потом почти все они нашли себе новую семью – мужей, жен, детей… Чтобы потом их потерять… – Ниннель помолчала, и продолжила, – Как-то они встретились, опять нашли друг друга, и, когда поняли, что вновь все остались одни – решили объединиться и жить как когда-то в детском доме. Они назвали себя ОБИТЕЛЬ. Некоторые думают, что их связывает религия, но нет. Они просто потерялись в этом мире. Последние пять лет они проводят встречи для всех желающих, кто просто хочет провести время в дружной компании или даже присоединиться к общине.
– Хммм… – промычала Мелани, когда Ниннель замолчала. – Это все?
– Ну, да. Сегодня они просто рассказывали про себя. Каждый из них рассказывал свою историю жизни после детдома и до ОБИТЕЛИ. Завтра предполагается, что делиться своими историями будем мы… Знаешь, я поражаюсь, сколько среди нас искалеченных судеб. – на глаза Ниннель навернулись слезы и она заплакала.
Мелани сидела, опустив глаза в пол и стараясь не смотреть на Ниннель и не слышать ее плач. Ей было невыносимо думать о том, что она должна была бы подойти и посочувствовать новоиспеченной подруге, но не могла себя заставить. Слишком уж болезненными для нее были близкие контакты с людьми.
Минут через пять Ниннель успокоилась и посмотрела на Мелани, ничего не говоря. Почувствовав на себе взгляд, Мелани подняла глаза и смущенно улыбнулась и пожала плечами в знак извинения. Ниннель покачала головой, встала и вышла из комнаты.
– Да ладно тебе! – закричала Мелани ей вслед, но даже не пошевелилась, чтобы догнать Ниннель. – Ну и черт с тобой, – прошептала она, когда дверь захлопнулась.
Оставшись одна, Мелани посидела пару минут, оглядывая комнату, как будто видела ее в первый раз, а потом резко поднялась и начала судорожно запихивать свои немногочисленные вещи в рюкзак. Она ни за что не хотела оставаться здесь, а тем более откровенничать завтра перед толпой незнакомых людей.
Выбежав из комнаты, Мелани быстрым шагов пошла в сторону выхода, как ей казалось. Она не выходила из здания уже несколько дней, с того самого момента, как приехала сюда. И теперь силилась вспомнить, как они с Доротеей попали в этот светлый коридор.
Мелани огладывалась по сторонам, разглядывая двери, одна из которых должна была вести в мрачный коридор, который вел на такую долгожданную свободу.
– Мелани?
Мелани резко остановилась и испуганно начала огладываться по сторонам.
– Мелани, ты потерялась? – голос Доротеи был как обычно мягким и успокаивающим.
– Я… да, я ищу выход.
– Выход? На улицу?
– Ну да. – Мелани нервно поправляла лямки рюкзака, мечтая побыстрее уйти из этого места.
– О, я понимаю. Ты решила уйти? – глаза Доротеи смотрели прямо ей в душу.
– Да. Извини, но мне… Мне это все не подходит.
– Не подходит? – Доротея улыбнулась. – Как же ты это поняла, если тебя сегодня не было на встрече?
– Я знаю, что не подходит. Тут… тут слишком много… много людей. – увидев удивленно поднятые брови, Мелани вздохнула и замолчала.
– Разве плохо, когда рядом люди?
– Мне плохо. Мне правда плохо! У меня… у меня, наверно, немного нестандартная ситуация. Я на самом деле вовсе не ищу семью. Мне… Мне это все не нужно и даже пугает.
– Понятно. Знаешь, всем было бы очень полезно послушать твою историю. Человек, который утверждает, что ему хорошо без людей… Ты можешь многому научить тех, кто искренне нуждается в обществе, но не может найти свою семью. Ты так не считаешь? – Доротея вопросительно склонила голову к правому плечу.
– Я же сказала – я не могу. Физически, понимаешь?
– А если я буду держать тебя за руку? – Доротея протянула руку и мягко взяла ладонь Мелани. От прикосновения чужого ей человека Мелани вздрогнула и хотела было вырвать руку, но хватка Доротеи оказалась сильнее, чем она думала.
Удивленно посмотрев на девушку, Мелани расслабила руку и позволила теплу ее тела согреть ее нервно дрожащие пальцы. К ее удивлению, ей действительно стало спокойно, и она почувствовала, как расслабляется все ее напряженное тело.
Увидев преображение, Доротея тихо засмеялась и отпустила руку Мелани.
– Ну что? Договорились? – спросила Доротея своим тихим голосом, заглядывая Мелани в глаза.
– Договорились. – на автомате ответила ей Мелани, уже скучая по успокаивающему теплу человеческого прикосновения.
В тот день Мелани не пошла на ужин в общий зал, а заперлась в своей комнате. Ниннель, обиженная ее поведением, переехала в другую комнату, даже ничего не сказав, а только молча собрав свои вещи.
Засыпая, Мелани вспоминала о Даниеле. Своем Даниеле. И мечтала о том, что когда-нибудь найдется человек, который сможет согреть ее своим теплом.
***
В дверь деликатно постучали.
Мелани открыла глаза, не понимая, что происходит. Вчера, после инцидента в заброшенном крыле здания, она долго не могла уснуть и сомкнула глаза только утром, когда должен был быть виден рассвет. В ее комнате окон не было, поэтому ничто не мешало ей спать до полудня.
– Войдите, – крикнула Мелани сиплым после сна голосом и упала лицом обратно в подушку.
Через пару секунд Мелани осознала, что дверь закрыта на ключ, как и всегда.
Шепча тихо проклятья в адрес того, кто решил ее разбудить, Мелани подскочила с кровати, натянула кое-как джинсы и футболку, запутавшись в штанинах и чуть не потеряв равновесие, и подбежала к двери.
– Ну что еще? – резко спросила она, открывая дверь.
– Мелани, – прошелестела Доротея, смущенно улыбаясь. – Я пришла за тобой, как договаривались. В двенадцать начнется встреча. – немного помолчав, она добавила, – ты не была утром на завтраке. У тебя все хорошо?
– Эммм… Доротея, да… Я просто спала. Вчера не могла уснуть, – Мелани было стыдно за свою резкость. – Я не собрана. Ты подождешь?
Доротея Росси кивнула и легко скользнула в комнату под рукой у Мелани. На правах хозяйки девушка прошла на кухню и начала заваривать себе чай, не смотря на Мелани и как будто не замечая ее.
Растерявшись от такого наглого, как ей показалось, поведения, Мелани стояла как вкопанная и смотрела на струящиеся рыжие волосы Доротеи. Наконец, придя в себя, она поспешила умыться, одеться и через десять минут стояла у двери, готовая выходить.
Доротея, сидя на высоком стуле, спокойно наблюдала за хаотичными передвижениями Мелани, медленно отхлебывая горячий чай. Увидев, что Мелани уже готова, она улыбнулась ей, медленно слезла со стула и поставила чашку в раковину.
Еще раз удивившись такому поведению – Доротея как будто нарочно делала все, что показать, кто здесь настоящий хозяин, – Мелани нахмурилась, открыла дверь и вышла в коридор.
Выйдя за ней следом, Доротея опять кротко улыбнулась и пошла вдоль коридора, не смотря по сторонам и точно зная, куда идти. Мелани старалась запомнить дорогу, чтобы иметь возможность уйти и найти выход без посторонней помощи, однако через пять минут бросила это дело, запутавшись в бесконечных поворотах.
– Вам нужно было повесить таблички. – в полголоса сказала Мелани.
– Что?
– Я говорю, таблички надо было повесить. Тут же настоящий лабиринт!
– Правда? А я не заметила. – Доротея казалась озадаченной. – У меня врожденное чувство направления. Может быть, это и есть тот дефект, благодаря которому я оказалась в детском доме? – Она подмигнула Мелани и засмеялась.
Еще через пять минут девушки оказались около большой двери, которую украшала табличка «Место встречи».
«Как поэтично» – ворчливо про себя отметила Мелани и почувствовала, как часто и сильно забилось сердце. Организм готовился к бегству.
Мелани нервно сглотнула и продолжала мяться у двери, не решаясь ее открыть. Доротея стояла рядом с ней, не делая попытки помочь, а только ожидая, когда Мелани сама решится. Увидев дрожащую от волнения руку, тянущуюся к дверной ручке, Доротея Россия улыбнулась и положила свою ладонь на плечо Мелани.
Девушки вошли в зал.
Помещение, размером около тридцати квадратов, было все уставлено стульями. Здесь, в отличие от общего зала, не было сцены. Все, и члены ОБИТЕЛИ, и приглашенные, были на равных.
Опустившись на самый дальний стул, в пяти рядах от остальной группы, вопреки попытками Доротеи увлечь ее с собой на первые ряды, Мелани сложила руки на коленях и застыла. Ее спина была напряжена, а ноги отстукивали еле слышную дробь по полу.
Через десять минут, когда все собрались, со стула на первом ряду поднялся тот же мужчина, который приветствовал их на первом общем ужине.
– Братья и сестры. Вчера мы вам рассказали свою историю. Сегодня мы хотим, чтобы вы поведали нам о своих страданиях. – он обвел взглядом маленький зал. – Кто желает начать?
Пару минут в зале царила полная тишина. Спины людей, сидящих впереди, как будто съежились, стараясь сделаться невидимыми. Как дети, которые бояться, что их вызовут к доске. Мелани, сидевшая позади всех, ухмылялась и огладывала незнакомцев.
Наконец, пожилая женщина с обожженными руками, обратившее на себя внимание Мелани еще в первый день, тяжело поднялась со стула и повернулась ко всем лицом.
– Меня зовут Катарина Брамс. За свои сорок с лишним лет я повидала многое, – женщина опустила взгляд и покачала головой. – Но это и так видно, по моему обезображенному телу и моему состарившемуся раньше времени лицу. С чего же мне начать? Пожалуй, никому не интересно мое детство, хотя, должно быть, с него все и началось. Я никогда не знала своих настоящих родителей. Говорят, меня еще крошкой отдали в детский дом. В четыре года меня усыновила прекрасная семья. Моя приемная мать не могла иметь детей, поэтому души во мне не чаяла. Мой приемный отец был ко мне холоден, но никогда не обижал. Как-то подвыпивши, он признался, что хотел мальчика, но не смог противиться жене, которая почти наложила на себя руки из-за своего бесплодия и отчаянного желания иметь дочку. – Катарина Джонсон грустно улыбнулась, – в общем, звучит как сказка, да? Но конец у нее один. На мой одиннадцатый день рождения мои родители повезли меня в парк аттракционов. Я, как и большинство, была очень неспокойным ребенком, и ерзала по заднему сиденью машины в нетерпении. Черт – не иначе – меня дернул забраться на спинку и свалиться в багажник, ударившись о рабочий инструмент отца. От моего крика… – Катарина сглотнула, пытаясь не расплакаться, – от моего крика отец, сидящий за рулем, повернулся посмотреть, что со мной, и выехал на встречную полосу, по которой ехал грузовик… Меня спасло то, что я была в багажнике, потому что весь салон оказался всмятку…
Увидев, что женщина трудно говорить, к ней подошла пожилая женщина в темных одеждах и положила руку на ее плечо. Через минуту, успокоившись, Катарина Брамс продолжила свой рассказ.
– Машина загорелась, сгорело все – кроме меня. О, лучше бы и я сгорела тогда! – женщину душили слезы, но она продолжала говорить. – Дальнейшая моя жизнь была похожа на кошмар. Меня вернули в детский дом. Из-за ожогов другие дети… другие дети издевались надо мной, а взрослые, естественно, не хотели брать себе в дом урода. Выпустившись во взрослую жизнь, я… я увлеклась наркотиками и алкоголем. – Катарина закрыла лицо руками. Голос звучал так тихо, что Мелани пришлось пересесть на пару рядом поближе. – Поэтому, вы видите то, что видите. Ни разу со своего одиннадцатилетия я не была счастлива. И самое главное… Что гложет меня больше всего… Что я сама в этом виновата, – наконец Катарина Брамс разрыдалась в голос.
Женщина в черных одеждах обхватила ее за плечи и усадила на стул. Проворный красивый мальчик, сидящий рядом, вскочил с места и принес стакан воды.
Он стоял и смотрел, как плачет и захлебывается водой эта некрасивая, обожженная, искалеченная женщина, а потом обвел взглядом аудиторию и вышел на центр комнаты.
– Джейкоб Брунн – так меня зовут. Я… я как и многие тут вырос в детском доме. Но… я, наверно, единственный, кто может этому радоваться. Мне попались отличные воспитатели, которые заботились обо мне лучше, чем любой родитель. Правда, правда! А сколько раз они пресекали попытки извращенцев взять себе смазливого мальчишку? Ахаха, я наслушался столько историй от других парней! Блин, им реально не везло! Эти извращенцы делали с ними… страшные вещи. А я был в шоколаде. Не знаю, то ли моя внешность была причиной, то ли что. Ходили даже слухи, что я сын одной из тамошних воспитательниц. Но я этому не верю. Какой смысл был бросать ребенка, а потом ухаживать за ним в детском доме? Бред же, да? Ну и вот. Год назад я вышел из детского дома, и… – взгляд Джейсона забегал по комнате в испуге, – и тут-то все и началось. Эти маньяки, которые не добрались до меня там, начали преследовать меня повсюду – ей-Богу, не вру! Я видел их везде! Куда ни пойду – за мной следом плелся какой-нибудь извращенец! Уф… Чего я натерпелся! – Джейкоб замолчал, ковыряя носком кроссовка пол, – В общем, не получается у меня это… как его… жить нормально и общаться с людьми. Я везде вижу опасность, понимаете? Они везде, те, кто хочет поглумиться надо мной. – Джейсон сорвался с места и резко опустился на свой стул.
«Мания преследования» – подумала Мелани с пренебрежением, а потом вспомнила о том, что сама ничуть не лучше Джейсона Брунна – она так же бежит от своей тени.
– Меня зовут Лия. – голос одной из молоденьких девушек, увиденных Мелани в первый день, был тихим, как у мышки. – Я, в отличие от многих из вас, росла в хорошей семье. Мои папа и мама любили меня и заботились обо мне… У меня было прекрасное детство! Как меня баловали, – девушка смущенно захихикала, вспомнив свои счастливые моменты. – А потом… Потом я все испортила. Однажды я нашла на чердаке папку с документами, из которых я поняла, что меня удочерили. А я ничего об этом не знала! Я почувствовала такую ненависть… Я… я даже не помню, что потом произошло – как будто глаза застлало пеленой… Очнулась я сидя у дома, который полыхал ярким пламенем. И в этом… в этом огне горели мои родители, – девушка заплакала. В комнате воцарилась гробовая тишина – даже Катарина Брамс перестала всхлипывать. Все с ужасом смотрели на девушку, казавшуюся невинным ребенком. – Вы тоже меня осуждаете, да? Все осуждают… Я была тогда слишком мала, чтобы меня можно было судить как взрослую. Но свое наказание я уже получила – уж поверьте. Ну, в общем… Мне ничего не оставалось, как пойти работать на улицу. Там меня нашел один… ну, дальше вы знаете. Сейчас я хочу уйти из всего этого, правда! Но это не так-то просто…
Договорив, Лия села обратно на свой стул и сложила руки на коленках – ни дать, ни взять, примерный ребенок.
Минут пять в зале стояла полная тишина. Все пытались переварить услышанное. Наконец, мужчина в черных одеждах опять поднялся и обвел взглядом оставшихся.
– Ну, смелее! Мы все тут одна семья! – он улыбнулся и опустился на стул.
– Ладно, семья так семья… – Ниннель встала со своего места и начала рассказывать свою историю.
Мелани, которая не услышала для себя ничего нового, все не могла не смотреть Лию и все гадала, как же та решилась высказаться все это вслух.
– Мелани, может быть, ты теперь хочешь рассказать нам свою историю, – Мелани очнулась, услышав свое имя. Мышцы напряглись, сердце заколотилось в груди, дыхание перехватило. Сделав глубокий вдох, Мелани отрицательно покачала головой, силясь улыбнуться.
– Давайте я скажу! – мужчина с военной выправкой вышел в центр комнаты. – Мое имя – Пол Хантер. Мои родители, как мне сказали, умерли, когда я был совсем младенец. Я оказался в детском доме. Оттуда попал во вполне приличную семью – не жалуюсь. Отец мой был военным. Я пошел по его стопам, и меня в двадцать лет отправили в горячую точку. Наша рота попала под обстрел, а я бежал, как трус, пока гибли мои друзья. Я выжил – но не горжусь этим. После этого я ушел из армии, мой отец от меня отказался – мы не говорили уже много лет. Я не знаю, может он уже умер… А моя мать умерла еще тогда, когда услышала, что меня отправляют на войну. Не смогла пережить. После армии прошло уже больше пятнадцати лет, а я до сих пор слышу, как свистят пули, как кричат мои друзья, истекая кровью. И чувствую себя последним ублюдком. Наверно из-за этого я никогда не был женат. У меня нет детей. У меня нет друзей – все погибли там, на войне. А других мне не нужно. Чтобы не подвести их опять и не чувствовать себя дерьмом.
Пол Хантер сел на свое место. Его лицо не выражало ничего, только капельки пота выступили на шее.
Люди все говорили и говорили. Они вставали, один за одним, и рассказывали свои страшные истории.
Девушка София жаловалась на своих родителей, которые ростили ее как редкий чахлый цветок. Боясь, что она натворит чего-нибудь, ее мать внушала ей, что она тяжело больна и почти не выпускала ее из дома. Школьную программу София изучала сама, по книжкам. В семнадцать лет ее мать положили в психиатрическую лечебницу – отец не смог дальше терпеть ее маниакального поведения. Сам он вообще мало чем интересовался, поэтому дальше София росла, как трава у дороги, опасаясь всего из-за страха, внушенного ей ее матерью.
Высокого худого мужчину звали Питер МакМэллан. У него, пожалуй, была самая обычная жизнь из всех собравшихся. Он вырос в среднестатистической семье. Его родители были до сих пор живы, но он с ними практически не общался. Приехал он на встречу ОБИТЕЛИ, потому что подумал, что сможет здесь найти себе пару – девушки всегда обходили его стороной из-за неприглядной внешности.
Женщина-интеллигентка, так выделявшаяся в компании этих людей, оказалась бездетной вдовой. В детстве ее отдали в интернат для девочек, где ее воспитывали в строгости и готовили к тому, чтобы быть хорошей женой. Потом родители выдали ее замуж за влиятельного человека, а сами, спустя пару лет, скончались в авиакатастрофе. Два года назад Мэри Ли овдовела.
Историй было так много, что у Мелани заболела голова. Она встала, собираясь выйти из душного зала, но тут на нее опять обратила внимание Доротея.
– Мелани! Все уже высказались. Проходи сюда. – Доротея обошла ряды стульев, взяла Мелани за липкую от пота руку и провела в центр комнаты.
Мелани стояла, чувствуя только свое сердце. Она старалась не смотреть на людей, которые смотрели на нее пытливыми глазами, а только чувствовать тепло руки Доротеи, которая сжимала ее пальцы с удивительной силой, которую в ней никто не смог бы заподозрить.
– Я… в общем я… Меня зовут Мелани, и я психопатка, – Мелани нервно рассмеялась над своей попыткой пошутить. В зале стояла гробовая тишина. Разнервничавшись еще больше, Мелани было хотела вырвать свою руку из хватки и убежать, но была остановлена выразительным взглядом Доротеи. Сглотнув, Мелани обвела взглядом комнату, а потом уставилась в пол и начала свой рассказ.
Она решила не рассказывать им все. Ее детство и Даниель никого не касались. Она вскользь упомянула про авиакатастрофу, а потом рассказала про свое паническое расстройство, которое заточило ее дома и заставило бояться людей. Когда она все это говорила, она услышала себя со стороны и поняла, насколько мелочными были ее проблемы, по сравнению со сломанными судьбами стольких людей. Ее трудности можно было сравнить только с маниакальным чувством преследования, которое терзало Джейсона Брунна, молодого красивого парня. Остальные же, пережившие гораздо большие испытания, казалось, смотрят на нее с осуждением и даже ненавистью.
Мелани вспомнила себя, как она с ненавистью и раздражением отнеслась к бедам Стефани, когда та ей искренне пыталась помочь. Единственная, кто пытался. Почувствовав себя последней мразью, Мелани вырвала руку и выбежала из комнаты, по пути задев пару стульев так, что они свалились на пол и загрохотали ей вслед.
«Бежать, бежать, бежать!» – неслись мысли в ее голове.
Через десять минут, заплутав в лабиринтах коридоров, Мелани обессиленно сползла на пол, прислонилась к стене, спрятала лицо в коленях и заплакала.
***
– Ты Мелани, да? – робкий голос вернул Мелани в реальность. – Можно с тобой посидеть?
Подняв заплаканное лицо, красными глазами Мелани посмотрела наверх и увидела Лию, девушку, убившую своих родителей. Она робко улыбалась, кутаясь в мешковатый свитшот, явно больше ей на пару размеров. Узкие джинсы, рваные на коленках, подчеркивали стройные красивые ноги. Мелани легко могла предположить, что в своей профессии Лия пользовалась успехом не только из-за красоты, но больше из-за детской внешности – девушка была миниатюрная, худенькая, с почти прозрачной кожей, словно Лолита наших дней.
Мелани коротко улыбнулась девушке, кивнув на место рядом с собой и подвинулась чуть влево, как будто длинного коридора было недостаточно. Лия опустилась рядом на холодный пол, подложила ладони под бедра и, слегка коснувшись Мелани плечом, отшатнулась в сторону так, что чуть не упала. Бросив на Мелани испуганный взгляд, Лия улыбнусь.
